Текст книги "Фрося. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
глава 14
Ну, что, лежи, не лежи, думай, не думай, а подниматься надо, ведь совершенно не помнила, как уснула.
Бессовестная, понятия не имеет, кто, где и как устроился на ночь, и какие, у кого планы на ближайшее время.
Надо включаться в жизнь, некогда предаваться трауру, да и мама Клара этого бы не одобрила, она вон, как осуждала свою сестру за безволие и инертность.
Какая к чёрту инертность, когда у детей полная неразбериха, у одного только Стасика в жизни всё идёт по намеченному маршруту, а у Ани с Андреем будущее в сплошном тумане.
Серый рассвет только заглянул в окна, а Фрося уже привела себя в порядок, стараясь не шуметь, стала обходить квартиру.
Кроме спящей на Сёмкиной кровати Аглаи, никого здесь не оказалось, посуда вся вымыта и составлена на место, полы чистые, мебель вся на своих местах.
Тепло разлилось по сердцу Фроси, вот бог послал ей подругу и она от умиления даже прослезилась.
Прошла на кухню, вскипятила чайник и села чаёвничать, всё же на самочувствии её сказывались переживания, усталость, и выпитое накануне вечером тоже давало о себе знать.
Она не стала особо задумываться, кто и куда вчера делся, скоро Аглая расставит недостающие детали по своим местам.
Долго ждать не пришлось, услышав возню Фроси на кухне, явилась заспанная в ночной рубахе Аглая:
– Подруга, чай и без меня, нехорошо, я тоже вчера не компот пила...
Фрося подскочила к своей палочке-выручалочке и крепко обняла:
– Аглашенька, чтоб я без тебя делала, ты, как ангел явился в нужный час, хотя ты мне нужна всегда.
– Да, перестань ты, Фрося, а если бы у меня что-то подобное случилось, неужто ты поступила по-другому...
Фрося отстранилась от подруги и взглянула внимательно в её глаза:
– Аглашенька, наверное, никогда об этом не задумывалась, я привыкла оказывать помощь тому, кто в ней нуждается, и принимать поддержку от того, кто это делает от души...
Всё, проехали, мой руки, а я тебе чаёк приготовлю, а ты мне расскажешь, что произошло после того, как я бессовестно уснула...
Вскоре Аглая одевшись, уселась напротив Фроси, сделала несколько жадных глотков чая и подняла глаза на наблюдающую за ней подругу:
– Так, отчитываюсь, после поминок Алесь с Андреем и Аня с Мишей ушли в свои номера в гостинице, последние уже не придут прощаться, они рано утром уехали в Вильнюс, им надо на работу тем более их дети остались у чужих людей.
Мне вчера Алесь рассказал о своей болезни, я знаю, что ты уже в курсе дела, так вот, сегодня Андрей ведёт папу на проверки, они хорохорятся, но оба очень переживают.
Мне кажется, что не стоит заранее кричать караул, всё может ещё обойтись.
Сёмочку опять забрала к себе Роза Израилевна, сегодня он окончательно вернётся домой и приступит к учёбе, и к жизни без любимой бабушки.
Ты, молодчина, что хоть настолько лет подарила их друг другу, а он ещё мальчишка.
Пройдёт немного времени и скоро у него останутся только добрые воспоминания о дорогом человеке.
Сейчас я ухожу от тебя, меня ждёт Лида и внученька, до вечера побуду с ними, а потом на самолёт и здравствуй родной Таёжный, и ненаглядный Коля, который чаще всего, и не замечает меня рядом.
Эх, бабья доля, охладевают к нам со временем мужики, может быть это природа играет с нами в такие игры, а может быть мы сами виноваты, что с годами теряем постельный интерес.
Хотя, если бы мой Коленька меня приласкал чуть-чуть, ну хоть бы наполовину, как в былые годы, так я бы воском поплыла, но, увы...
Всё равно, хорошо, что он есть рядом, нужно о ком-то заботиться и есть с кем двумя словами перекинуться, а так бы я от безделья с ума сошла, у тебя хоть рядом Сёмка крутится, не даёт скучать.
– Ах, Аглашка, Аглашка, нужна я больно Сёмке, если только кушать подать, обстирать и убрать за ним, ведь у него уже свои интересы – школа, уроки, друзья, то в футбол гоняет, то от телевизора не отогнать, а ещё в секцию бокса записался, он же хлюпик, ты сама видела, а в обиду себя дать никому не хочет, вот и ходит учиться мордобою, а бабушка, как ни странно, это поощряла.
– Ах, да, Фросенька, Роза Израилевна велела передать, что у неё к тебе есть серьёзный разговор, она ещё до конца недели уезжает на дачу, и после окончания учебного года, ждёт вас с Сёмкой там, внучки её тоже приедут.
– Вот, заинтриговала, что они с революционеркой там надумали, а может быть какая-то личная её инициатива.
– Не знаю, не знаю, мне велели, я передаю.
Фрося, ты обмолвилась, что уйдёшь с работы, я вас жду летом с Сёмкой у себя, приезжай, отдохнёте от большого города, наболтаемся, и твой младшенький приобщится к рыбалке и охоте, как когда-то Андрей.
– Аглашенька, всё может быть, но вначале мне надо подъехать на дачу, выяснить у сестры мамы Клары, что она хочет мне поведать, а потом дорога моя лежит в Вильнюс и Поставы.
Ицек уезжает в Израиль, надо попрощаться, нас ведь тоже связывают с ним годы дружбы, а он оказал мне в жизни столько добра и участия, что будет большим свинством не оказать ему эту честь.
Сердце болит за Анютку, её любимый муженёк, похоже, не угомонился, не поверишь, но я бы хотела, чтоб они уже получили это разрешение и уехали, там, может быть, она опять станет врачом, а наблюдать её душевные муки уже нет моих сил.
Надо и в Поставы заехать, там же у Стаса с Ниной ожидается скоро пополнение в семействе, благодаря старшенькому становлюсь бабушкой-героиней.
– Всё подружка, будем прощаться, пребывать в скорби, я вижу, у тебя нет времени, и это правильно, а Кларочке, светлая память, я рада, что ты в своё время приняла правильное решение, и обосновалась в Москве.
– Ах, Аглашенька, я себя сейчас здесь себя чувствую рыбой выброшенной на берег, без мамы Клары пусто и одиноко.
– Ты справишься, научишься скоро жить без неё и замутишь такое, что все опять рты пооткрывают.
Аглая звонко хлопнула своей увесистой ладонью по спине Фроси и выскочила из кухни собирать чемодан.
глава 15
Давно уже за Аглаей закрылась входная дверь, а Фрося всё продолжала сидеть на кухне, отрешённо глядя в никуда, даже не представляя, чем заняться, куда пойти, а таких дней у неё теперь намечается много.
С работы она однозначно уйдёт, нет ей теперь смысла туалеты драить и судна подавать.
Мама Клара покинула её и теперь нужно находить новый смысл, и другое течение в жизни.
Вдруг она вспомнила про Ицека, надо срочно ему позвонить, ведь у него были какие-то к ней просьбы.
На третий звонок к телефону подошла его ненаглядная жена Клара:
– Алло, кто это, кого надо?
Фрося набрала воздуха:
– Кларочка, будь добра попроси Ицека к телефону, это Фрося его беспокоит, он через Аню просил меня позвонить ему...
– Ах, это ты, очень хорошо, да, мы имеем к тебе дело, сейчас позову.
Через некоторое время к телефону подошёл запыхавшийся Ицек:
– Фросенька, прими мои соболезнования, прости меня, но я не мог приехать, у нас такой кавардак, через три недели мы должны покинуть страну, через два дня нам уже отключают телефон, хорошо, что ты позвонила сегодня.
Ицек был необычайно для себя словоохотлив, чувствовалось, что он волнуется или ужасно расстроен.
– Ицечек, на следующей неделе я постараюсь приехать, говори, какие просьбы у тебя ко мне.
– Если бы я мог говорить...
– Говори, я пойму...
– Если у тебя есть время и деньги, купи, пожалуйста, дорогую посуду, пуховые одеяла и подушки, и всё, что сможешь, что посчитаешь ценным, ведь у нас тут в Вильнюсе отъезжающие всё смели.
Через десять дней мы отправляем багаж, уже ящики заказали...
– Поняла, поняла, но у меня же только две руки.
Эх, жалко, Стасик был на машине, вчера уехал, но что-нибудь придумаю, жди.
– Фросенька, не будем ничего по телефону обсуждать, тебе здесь оставаться жить.
На этом они распрощались.
Вот задачку подкинул старый друг, купить эти и другие вещи в Москве не проблема, и времени у неё сейчас хватает, но как довезти без посторонней помощи, вот задачка, так задачка.
Похоже, у Ицека скопилась большая сумма денег, а потратить не на что, надо как-то всё же помочь другу.
Ладно, этим она займётся завтра, что-нибудь придумает, похоже, и правда пребывать в трауре ей не дадут.
Ну, и хорошо, не на лавке же ей с бабками сидеть.
Надо позвонить Марику с Соней, пора уже Сёмке возвращаться, а то я тут в одиночестве с непривычки с ума сойду.
Почему так долго нет вестей от Алеся с Андреем, куда-то, наверное, после поликлиники завернули, они, похоже, не понимают, что я волнуюсь.
Фрося опять взяла в руку трубку телефона:
– Сонечка, здравствуй, это Фрося, ты не могла бы отправить моего мальчишку уже домой, хватит ему вам надоедать и мне тоска одной в доме.
– Ефросинья Станиславовна, Марик уже повёз его на машине, Сёма сам попросился домой, Вы не подумайте, мы его не выгоняли, он такой замечательный мальчик, так хорошо с нашими девочками ладит...
Да, Соне только дай поговорить, это же надо, муж такой молчун, а она, как сорока.
– Спасибо вам Соня за всё, вы меня здорово выручили.
Скажи, пожалуйста, а Марик давно выехал?
– Мне кажется, что он уже вот-вот должен к вам подъехать, а на счёт благодарностей так зря, мы же свои люди и должны друг друга выручать...
– Сонечка, конечно свои, но прости, пойду встречать сына, и к Марку у меня есть разговор.
Фрося на полуслове прервала Соню, нельзя было упустить Марика, идея моментально созрела в её голове.
Она быстро спустилась вниз на лифте и стала нетерпеливо прохаживаться возле подъезда, ожидая, когда подъедет Марик с Сёмкой.
Наконец, Волга затормозила возле Фроси, из машины выскочил Сёмка и повис на шее у матери.
Фрося нежно поцеловала сына и показала Марку рукой, чтобы он вышел из машины.
Тот утвердительно кивнул и не спеша, выбрался из салона автомобиля, впрочем, он всё в жизни делал не спеша:
– Марик, будьте добры, подняться ко мне в квартиру, есть к вам очень серьёзный разговор.
– Нет проблем, угостишь кофе...
– Конечно, я хоть его не пью, но мама Клара, вы же знаете, с больным сердцем продолжала им баловать себя до самого конца...
Они поднялись на двенадцатый этаж, и, зайдя в квартиру, сразу же прошли на кухню:
– Сёмочка, иди приготовься завтра тебе в школу, а мы тут с дядей Марком кое-что обсудим, через минут пятнадцать, я думаю, что его уже отпущу...
– Хорошо мама, я сейчас позвоню пацанам, узнаю какие уроки надо делать, и буду заниматься, я вам не помешаю.
– Молодчинка, теперь мы должны держаться друг друга ещё крепче, ведь остались только вдвоём.
Сёма резко развернулся и убежал в свою комнату.
– Марк, вам с сахаром или без?
– Нам без сахара, переходи, пожалуйста, на ты, а то так серьёзного разговора может не получиться.
Перед Марком дымился кофе, Фрося сделала себе чаю, и приступила к разговору:
– Марк, у меня к тебе действительно, серьёзное дело.
Мой хороший друг в Вильнюсе уезжает через три недели в Израиль и, похоже, у него остаётся большая сума денег, которую надо потратить с умом, и он просил меня скупить что-нибудь ценное в Москве.
Он только вскользь коснулся некоторых вещей – пуховые подушки, одеяла и посуда, а остальное на мой выбор.
Я, честно сказать, понятия не имею, что в том Израиле ценное или нет, Рива в своих письмах никогда на эту тему не писала.
Ты, сам представляешь, что я могу в руках в Вильнюс отвезти на поезде.
Мне можно было бы воспользоваться Стасиковой машиной, но он вчера уехал, а я только сегодня узнала о просьбе Ицека, да и сам понимаешь, в эти дни мне было не до этого...
Фрося уже не знала, какие доводы приводить, как ещё склонить этого человека оказать ей помощь, а Марик всё молчал, и медленно потягивал кофе.
Фрося уже не выдержала и рубанула напрямик:
– Ну, что ты скажешь, можешь выручить?
– Фрося, пей спокойно чай и я ещё не допил свой кофе.
У Фроси в душе всё клокотало, но она взяла себя в руки и продолжила:
– Марик, мы оплатим все расходы за дорогу и заплатим хорошие командировочные, Ицек не крохобор, он очень порядочный человек, можешь не сомневаться...
– Фрося, сделай мне, пожалуйста, ещё чашечку кофе, и скажи, когда выезжаем...
глава 16
Фрося потихоньку выпустила воздух из лёгких и заставила себя успокоиться.
Для её кипучей натуры выдержать темперамент Марка, было весьма сложно.
От его флегматичности у неё в душе закипала лава, которая буквально рвалась действующим вулканом наружу:
– Послушай Марк, меньше, чем через неделю Сёма оканчивает школу, я его отвезу на дачу к Розе Израилевне и тогда мы можем трогаться сразу в путь.
Времени у меня предостаточно, я побегаю по магазинам и постараюсь всё, что у меня получится, закупить.
– Фрося, не наводи панику, подготовь приблизительный список товаров, к нему приложи деньги и я в три дня всё обставлю в лучшем виде, но у меня тоже есть вопрос.
Я бы не хотел пустым возвращаться из Вильнюса, у тебя и твоего друга есть там какие-то связи...
– У меня лично нет, но у Ицека, я уверенна, обязательно найдутся.
– Телефон только не трогай, не в Вильнюс, ни ко мне по этому делу не звони, меньше разговоров, лучше спится, там, на месте разберёмся.
– Список и деньги я к завтрашнему утру приготовлю, хотя если подождёшь, то могу и сейчас составить приблизительный перечень товаров и выдать нужную сумму.
– Нет, нет, не спеши, помозгуем, а теперь я спешу, Соня плешь проест, завтра к восьми утра заеду.
Спешащий Марк спокойно допил уже остывший кофе, вальяжно облокотившись о подоконник, выкурил сигаретку, кивнул на прощанье и удалился.
Фрося мыла чашки и думала с удовлетворением, хорошо, что позвонила Ицеку, эти хлопоты отвлекут её от тягостных мыслей о почившей Кларе Израилевне, о больном Алесе, о сложной ситуации, в которой оказалась Аня.
От этих мыслей её оторвал звонок в квартиру.
Шустрый Сёмка моментально оказался у входных дверей и Фрося услышала голоса Андрея и Алеся.
Выйдя в прихожую, она тревожно взглянула на лица вошедших, но по ним трудно было распознать настроение.
Андрей сразу же предложил Сёмке побоксировать и тот яростно напал на брата, активно орудуя кулаками.
Андрей со смехом только защищался:
– Всё, братан, посмотри на нашу мамашку, она нам сейчас такой бокс устроит, что оба будем в нокауте.
Фрося махнула на сыновей рукой, обняла Алеся за плечи и завела в зал:
– Алесик, не томи, скажи сразу правду...
– Фросенька, мне тебе почти нечего рассказать, сдал все анализы, сделали рентген, велели через две недели опять появиться, наверно госпитализируют, сказали, что будут брать биопсию, потом должен придти ответ, и будет конкретный разговор.
– Но как-то обнадёжили?
– Нет, ничего определённого не сказали.
Фросенька, пожалуйста, хватит об этом, мне и так тошно на душе, через три часа у нас самолёт, правда разлетаемся с сыном в разные стороны, он в Питер, а я обратно в Новосибирск.
– Так, что же я сижу, надо же что-то приготовить вам покушать.
Вошедший в зал Андрей, засмеялся:
– Мамулька, не хлопочи, мы с отцом в ресторане перекусили, но, как он сейчас кушает, так только перевод денег.
– Фросенька, успокойся, правда, мы не голодны, я сейчас пол часика передохну, вызовем такси и поедем с Андреем в аэропорт.
Средний сын вдруг обратился к матери:
– Мамань, можно тебя на парочку минут, надо кое-что перетереть, пойдём на кухню, папа пусть отдохнёт, а Сёмке этого слушать не обязательно.
Мать с сыном закрылись на кухне.
Андрей не спеша закурил, предварительно открыв окно, вдыхая поочерёдно воздух и дым:
– Красиво с высоты на Москву смотреть, впечатляет...
– Сынок, ты же не для этого меня позвал, чтобы красоты Москвы обсуждать.
– Конечно, нет и не об отце говорить, он тебе всё сказал, мне добавить практически нечего, кроме того, что дела, на мой взгляд, у него не блестящие.
– Тебе, что-то известно?
– Нет, но всё на это выглядит, у него нет аппетита, быстро устаёт и худеет не по дням, а по часам, я же за ним больше месяца наблюдаю.
– Вот, горе...
– Ладно, мама, проехали эту тему, охать и ахать не моё призвание.
Я хочу с тобой поговорить о нашей святой Анне...
– Андрейка, перестань паясничать, я так хочу, что бы между вами моими детьми был мир и дружба...
– Мамуль, я без всякого сарказма, поверь, я к нашей Анюте очень хорошо отношусь, хотя она всё на Стасика дышит, но я не ревную.
Всё это ерунда, а вот, хочу тебя предупредить.
Я же тут с её мужем всю ночку пробакланил и много всяких подробностей выяснил.
Все наши взгляды на жизнь, на Советскую власть и многое другое я обсуждать с тобой не буду.
Мужик он очень интересный, но бунтарь без царя в голове.
Мало того, что напорол с этой статьёй в своей газете и сам лишился работы, и будущего, так ещё тут же свалить захотел за бугор, и понятно, куда нитка, туда и иголка.
Поэтому твоя дочужка вместо того, чтобы аппендиксы вырезать, билетики в кинотеатре продаёт.
Ладно, тебе это всё известно, а теперь про то, что для тебя будет неприятной вестью...
После похорон твой ненаглядный зять отправился к иностранным посольствам и передал на запад списки отказников, тех, кого не выпускают в Израиль.
Тут всё понятно, хотят быстрей свалить, жизнь то убегает, а они с моей сестрой дипломированные специалисты – один грузчик, вторая билетёр.
Послушай, мама, это ещё пол беды, хотя и за это по головке не погладят, так он ещё передал какую-то свою рукопись, где разоблачает действия Коммунистической партии Советского Союза по отношению к Чехословакии, там и про КГБ, там и про ущемление евреев при поступлении в высшие учебные заведения.
Можно подумать меня не ущемили, закрыли двери в иностранные языки и в международные отношения.
Ладно, сейчас я не об этом, волнуюсь, чтоб они вместо Израиля не попали в места не столь отдалённые за колючку.
Ты, собираешься в Вильнюс?
– Да, и очень скоро.
– Вот и потолкуй с любимой умненькой доченькой, а по возможности и с зятем.
– Андрейка, ты мне разорвал всё сердце, но какой толк от моих бесед, когда она ему в рот смотрит, а с ним мне говорить, что против ветра...
– Я это и сам понимаю, но я хотел предупредить, чтоб ничего не было для тебя сюрпризом, и ты как-то подготовилась, ну, хотя бы морально.
– Андрюша, я рискну и полезу к чёрту в пасть, но заставлю этого умника прекратить свою активную деятельность, выедут за пределы страны, а тогда уже пусть проявит себя, на благо, а не вопреки семейным интересам.
Фрося оценив обстановку и нового Андрея по отношению к ней, решила выяснить хоть что-нибудь о его личной жизни, ей хотелось узнать, как у них развиваются отношения с Настей, дочерью Виктора, которые, не то что зашли в тупик, но никак не получали логического продолжения или завершения.
– Андрюша, а когда вы определитесь с Настей на счёт вашего совместного будущего?
– Мамань, я бы мог тебе на это ничего не отвечать, потому что, сам ещё толком не представляю, но отвечу, чтобы больше не донимала.
Я Настю очень люблю и она ко мне тоже относится неплохо, но наверно любовью это всё же не назовёшь.
Я бы с этим смирился.
Раньше много у неё было претензий ко мне, но теперь, когда ей перевалило за четвертак, стала покладистей, но с моей работой смириться не может и не хочет.
А я геолог, люблю природу, люблю выезжать в поле, а от кабинетной работы закисаю.
Другое дело если бы была работа дипломата – контакты, переговоры и прочее, а тут, надо сидеть над планами, над пробами и маршрутами для других.
Нет, это не моё, да и кто меня молодого поставит на такую должность.
Вот еду опять на переговоры с милой и ты меня больше не донимай, и так перед тобой сегодня раскапустился, будет, что-то новенькое сообщу.
глава 17
Давно уже за уехавшими Алесем с Андреем закрылась дверь, а Фрося продолжала сидеть в кресле Вальдемара, так, они продолжали называть это уютное место с мамой Кларой, которая была в курсе его главного предназначения.
Мысли разбежались в разных направлениях: удивил, обрадовал и в то же время огорчил, своим душевным разговором с ней, Андрей.
Мальчик, похоже, ищет обратный пусть к сердцу матери.
Дурачок, дверь в материнское сердце всегда открыта, и стучаться не надо, парочка доверительных слов и она растаяла, в миг, перечеркнув всё негативное, что накопилось в их отношениях.
Нет, понятно, что это уже не мальчик, а взрослый мужчина и жизнь его тоже не всегда балует, просто, в своё время, он надел на себя некую маску позёра и хулителя.
Больше всего поражает, с каким теплом и любовью он относится к отцу, значит не чёрствая у него душа.
В своё время думала, что жутко ошиблась, привезя его с собой в Сибирь. Оказывается, нет, всё в жизни оправданно, даже ошибки и то бывает служат на пользу.
Андрей не открыл ничего нового про Мишу, она и сама подозревала, что тот продолжает искать на свою задницу приключений.
Ох, чует сердце, он их найдёт.
Ладно, пора уже подумать и о проблеме, которую она взвалила на себя, но, похоже, всё же, сможет решить её удачно.
Мама Клара с сестрой не очень ладили...
А точнее, не находили общего языка, принимали друг друга, как неизбежное родство.
Нет, они никогда не ссорились, но были совершенно разными внешне и характером, как будто не родные. А чего удивляться, а какие у неё самой дети?!
Жизненные дороги сестёр Клары и Розы разошлись ещё в ранней юности.
Разница в возрасте у них была всего в два года, Но Клара уже в шестнадцать лет уехала из дому, и её закружило в водовороте революции.
Только через девять лет Роза приехала из своего Городка в Москву на проживание к старшей сестре, когда та беременная обосновалась в столице, вернувшись с пожаров Гражданской войны.
Роза, по примеру Клары, не включилась в бурную жизнь послереволюционной, пребывающей в разрухе, молодой страны.
Она помогла своей активной большевичке-сестре до годика поднять сыночка и благополучно вышла замуж за спокойного еврейского парня, работавшего инженером на восстанавливающемся московском заводе.
Она родила одну только Сонечку и, без претензий, проработала спокойно до пенсии в библиотеке.
Вместе с мужем и его заводом во время войны эвакуировалась на Урал.
Уже в конце войны её муж погиб на работе при невыясненных обстоятельствах, а она вернулась с дочкой в свою московскую квартиру, где и жила до сих пор.
Клара до самой смерти не простила сестре до конца, что та не проявила расторопность в поисках её сына, когда их с мужем арестовали в одну ночь в середине тридцатых годов.
Сёстры очень редко встречались и поэтому Фрося мало была знакома с семьёй дочери Розы Израилевны.
В летние месяцы, во время школьных каникул, они с мамой Кларой бывало наезжали на дачу в выходные дни, где проводил время Сёмка, вместе с внучками Розы Израилевны, куда очень редко и на короткий срок наведывались её дочь Соня с мужем Марком.
За восемь лет прожитых в Москве Фросей, можно на пальцах пересчитать, сколько раз пересекались её пути с этой парой явных снобов.
Со слов Розы Израилевны, она знала, что Соня работает в школе, где преподаёт математику, а Марк был заведующим какого-то магазина.
Фрося усмехнулась, она даже не знала какого магазина, промтоварного или продуктового.
В любом случае, она мысленно хвалила себя, что именно к этому человеку обратилась за помощью, и хоть его манера поведения и разговора раздражали темпераментную Фросю, но с этим можно смириться, главное, что не отказал, и более того, окажет всякое содействие.
Фрося даже не услышала, как в комнату зашёл Сёмка и сел рядом с матерью на подлокотник кресла:
– Сынок, прости дружок, я совсем тебя закинула, привыкла, что ты всегда около бабушки крутишься.
Глянув в лицо сына, увидела, как в его глазах закипают слёзы:
– Успокойся, мой мальчик, бабушка была уже очень больная, только сила воли держала её многие годы.
Она ушла от нас, до последнего, находясь в здравом уме и можно смело сказать, на своих ногах.
Я тебе когда-нибудь расскажу, сколько она пережила, сколько на её долю перепало горя и трудностей, а она не сломленной ушла, никогда не жалуясь, и не требуя к себе особого внимания.
Сохрани сынок о ней светлую память, будь таким же несгибаемым, как были она и твой отец, ты ими можешь смело гордиться...
И вдруг Фрося сама не выдержала и разрыдалась, а следом за ней и Сёмка.
