Текст книги "Это небо (ЛП)"

Автор книги: Отем Доутон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Ты сама подняла эту тему.

– Рен Паркхерст. Звезда «Воя». Ни о чем не говорит?

Я качаю головой, и она повышает голос, всплескивая руками:

– Актер. Он занимался сексом в туалете.

Я разеваю рот, мысленно перебирая крохи, известные мне о поп-культуре.

– Это он был на том видео, что ты показывала на прошлой неделе?

– Он самый. – Она наклоняется ко мне, заговорщицки шепча: – Собственно, из-за видео Джемма спит у Джули на футоне и ищет работу. Она жила с ним, но, понятное дело, съехала.

Я провожу рукой по волосам.

– Она встречалась с актером?

– Необязательно говорить с таким презрением. Ты помнишь, что я студентка театрального?

Пропускаю ее слова мимо ушей, хлопая глазами. Актер?

Поганый актеришка из паршивого мистического сериала для подростков?

Джемма встречалась с этим чуваком?

С этим чуваком?

Я разочарован. Она не похожа на девушку, которую можно впечатлить крутыми тачками, блеском славы и богатством. Картинка не складывается. Это как в детстве, когда узнаешь про молекулы и атомы, про то, что в мире все состоит из одного и того же, смотришь то на звезды, то на воду, то на ноги и думаешь: «Как такое возможно?»

– Как она? – вдруг спрашиваю я.

Сестра строит гримасу.

– А сам-то как думаешь? Ее растоптали и опозорили. Мир перевернулся с ног на голову.

Обхватываю затекшую шею. Теперь понятно, почему карточки отклонили и Джемма была в таком ужасном состоянии. Теперь понятно, почему она чуть не упала в обморок, увидев журналы.

Вздыхаю, вспоминая розовый румянец, мягкие губы, контрастирующие с полыхающими глазами. Думаю о парне, который променял это на сиськи и быстрый перепих, и хочу по чему-нибудь ударить.

– Ну и засранец.

– Знаю. Представляешь, когда-то я по нему сохла.

– Неудивительно, – невозмутимо заявляю я. – Я всегда сомневался, что ты умеешь выбирать мужчин.

Она пытается принять обиженный вид, но не получается.

– Говорит парень, который все лето писал стихи про Мэдди Тейлор.

– Тебе не кажется, что пора закрыть эту тему? – Сжимаю шею сильнее. – Нам было девять, а Мэдди Тейлор пятнадцать, плюс она носила лифчик. Само собой, я чутка увлекся.

– Она за нами присматривала.

– И что? – пожимаю я плечами.

– Теперь она снимается в фильмах для взрослых. Ты уже забыл отрывок из «Похоти в космосе», абы как сляпанной помеси научной фантастики и порно?

– Забудешь тут, как же. Думаю, жанр лучше назвать «Научная гимнастика».

Клаудия покашливает.

– Признак апокалипсиса.

– При чем тут апокалипсис? – наклоняю я голову.

– При том! – Она тычет в меня пальцем. – Ты покупаешь бензин незнакомке, ведешь себя почти дружелюбно, шутишь. Ты никогда не шутишь.

– Я шучу, – огрызаюсь я.

– Правда, что ли? Ты, Лэндон Янг, король сдержанности? Ну-ка скажи, когда ты шутил?

Скрещиваю руки на груди, притворяясь, будто размышляю.

– Да было как-то раз.

– Ну да. Как-то раз. – Она приподнимает бровь. – Так занятно. Появляется Джемма, болтает с тобой несколько минут, и твое поведение полностью меняется. Ты похож на прежнего Лэндона.

– На прежнего Лэндона?

Сестра закрывает глаза.

– Ты знаешь, о чем я.

– Так совпало.

Машинально отыскиваю Джемму. Она наклонилась, поэтому мне видны лишь нижняя часть спины и едва прикрытые бедра.

Номер Катарины становится образным в том смысле, что распутство зашкаливает выше крыши. Джемма вытаращивает живые глаза все сильнее, и сильнее, и сильнее.

Не удержавшись, я прыскаю смешком.

Клаудия мычит и опускает голову.

– Теперь ты еще и смеешься.

Улавливаю, к чему она клонит, и предупреждаю:

– Перестань.

– Сам перестань, – таким же тоном отзывается она.

– Очень рад, что ты переживаешь, но ничего не будет. – Поджимаю губы, пытаясь собрать мысли в кучу. Это прошлое, оно давно поросло быльем. – У Джеммы непростой период, не хочу тянуть ее в свой долбанутый мир.

Она вздыхает и морщится.

– Тебе не помешало бы с кем-нибудь сблизиться.

Хочу сказать, чтобы она отцепилась, но не успеваю произнести ни слова. Нашему разговору кладет конец шквал аплодисментов.

Катарина вытащила флаеры на бесплатные напитки. Девица в надежде получить флаер стоит на стуле, задрав футболку и виляя задницей. Улюлюканье и свист звучат все громче.

Никогда не перестану удивляться тому, на что люди готовы ради халявной выпивки. Мотаю головой и украдкой отыскиваю Джемму, чтобы оценить реакцию. Она закрывает лицо рукой, но и так понятно, что она ухмыляется: точеные плечи сотрясаются от смеха. Меня посещает странное желание подойти и… и что?

Черт.

Я стискиваю зубы, как только к ней подходит парень не из завсегдатаев. Я цепенею, когда он, опустив руку на поясницу, что-то бубнит Джемме на ухо.

Джемма чуть разворачивается, а я перестаю дышать. С такого расстояния не разобрать, что он мелет, зато я вижу, как она растягивает губы в улыбке и приплясывает. Я щурюсь и пропускаю волосы сквозь пальцы. Непривычно испытывать отвратительное чувство, что выворачивает наизнанку, обжигает, от которого я напрягаюсь всем телом. Ревность, мать ее.

«Хорош, Янг. Помни: тебе параллельно».

Незнакомец опять что-то трещит, а Джемма чуть приоткрывает рот и широко распахивает глаза. Она качает головой, скрестив руки на груди и пятясь от него. Что за фигня? Он ее оскорбил? Может, вмешаться? Злобно выдохнув, я делаю шаг в ее сторону.

– Осторожнее. – Клаудия останавливает меня, опустив руку на плечо. – Только что вошла Эбби.

Возле главного входа маячит знакомая светловолосая голова. Страх сжимает сердце.

– Наверное, деньги нужны, – с отвращением предполагает Клаудия.

– Клаудия… не надо. Она старается.

– Ага, конечно. Еще я слышала, что Санта ищет подмастерье.

Качаю головой, изо всех сил стараясь дышать ровно.

– Клаудия, прошу тебя.

– Не понимаю. Зачем ты это позволяешь? Ты ничего ей не должен.

– Не так все просто, – возражаю я.

Я вне себя, ясно мыслить не выходит.

– Да чего здесь сложного?!

– Если я могу измениться, почему она не может?

– Сейчас мне не до этого разговора, – протяжно вздыхает сестра. – Пошла я отрываться с друзьями.

Я перевожу глаза на Джемму. К моему облегчению, с парнем она уже не разговаривает. Она зажата между Джули и Смитом. Я эгоистично надеюсь, что она останется там до конца вечера.

– Присоединяйся после смены, – продолжает Клаудия, мазнув взглядом по Эбби. – Как я уже говорила, Джемма симпатичная. Не ври, Лэндон, ты заметил.

Я держу язык за зубами.

Потому что я правда заметил.

Глава 6

Джемма

Я просыпаюсь в холодном поту. Влажные волосы прилипли к шее. В голове отдается стук сердца, напоминающий пулеметную очередь. Майка задралась до груди, руки запутались в тонкой простыне.

Доносится резкий скрип, отчего я дышу чаще. Затуманенный мозг пытается сообразить, где я.

Футон.

Гул холодильника.

Квартира Джули.

Я протираю глаза, откидываю со лба влажную челку и замечаю, что Уибит бегает в колесе. Отсюда пронзительный визг металла, из-за которого я проснулась.

Кондиционер обдувает мокрую кожу. Я выпутываюсь из простыни и вытягиваю ноги. Сажусь и отвожу волосы от шеи. Позже захочется вздремнуть, но пока что уснуть не получится.

Вздохнув, я ногой нашариваю очки и телефон.

Нацепляю очки на нос и включаю телефон. Не обращая внимания на уведомления, я проверяю время: еще даже нет шести. До рассвета целый час. Кошмар.

На цыпочках я крадусь по коридору, бесшумно минуя спальню Джули. В ванной жадно пью воду из-под крана, после чего возвращаюсь в закуток и насыпаю в миску Уибита корм.

Чем бы заняться?.. Чем бы заняться?.. Телевизор не вариант, он может разбудить Джули.

Может, почитать? До того как жизнь рухнула, я чередовала важнейших американских авторов с банальной эротикой про пиратов. Ну что сказать? Люблю разнообразие.

Обвожу взглядом вещи, разбросанные рядом с футоном, но не нахожу ни читалку, ни книгу.

Пойти поискать кафе? Вчера Джули сказала, что кофе она больше не пьет. Она пьет чай. Она пьет газировку. А я, ужаснувшись, ответила, что это не одно и то же.

Рассудив, что вряд ли кто-то встает в такую рань, я остаюсь в пижаме, откапываю балетки и легкий свитер, вслед за тем беру сумку и выскальзываю за дверь.

Мое второе утро в Сан-Диего холодное и тихое. Слабый предутренний свет придает коже бледно-голубой оттенок. По пути вниз за мной следуют тени, снующие по стенам, ныряющие в тонкие трещины, растворяющиеся в неровных бликах лунного сияния.

Стоящий во дворе тяжелый запах мокрого бетона проникает в горло и оседает, как пелена морозного утреннего тумана. Я прижимаю сумку к груди, неуклюже натягивая свитер, и вытаскиваю волосы из овального выреза. Сажусь на ступень и включаю телефон. Хочу найти ближайшее заведение, где можно выпить кофе. Настоящий кофе. Кофе из свежемолотых импортных зерен. Черный ароматный кофе с пенистым молоком.

Вчера в заднем кармане грязных джинсов я нашла двадцать долларов. Можно раскошелиться на маленький стакан кофе.

В то время как я просматриваю результаты поиска, выбирая между «Старбаксом» и заведением, где якобы подают свежайшие круассаны в округе Сан-Диего, за спиной вырисовывается темная фигура, что-то холодное и мокрое утыкается в шею. Я громко взвизгиваю и дергаюсь, ударившись локтем о металлические перила. Телефон падает на камни.

Мокрое нечто перемещается на щеку, и я снова взвизгиваю, правда, на этот раз со смесью смущения и облегчения: до меня доходит, что это собачий нос.

Собака?

Он до смешного милый. Спутанная кремово-серая шерсть торчит во все стороны. Одно ухо висит, второе стоит. Он обнюхивает мое лицо, облизывает, тычется носом. Хвост не что иное, как жалкий дрожащий обрубок.

Глажу его по голове, пропуская жесткую шерсть сквозь пальцы. Он садится, высунув розовый язык, мигая огромными светло-карими глазами.

– Откуда ты взялся? – Встав для удобства на колени, я переворачиваю ошейник и гляжу на маленькую металлическую бирку в форме кости, висящую у него на груди. – Уайт, – шепчу я, читая кличку и номер телефона, выгравированные на тусклом металле. – Ты невероятно симпатичный, да, Уайт?

Чешу его сильнее, а когда добираюсь до курчавой белой шерсти под подбородком, он в знак одобрения урчит. Я смеюсь, делая руками круговые движения.

– Нравится?

Он снова урчит.

Слышится хлопок двери, затем грудной мужской голос кричит:

– Уайт! Где ты?

Пес водит ушами и отдергивает голову от моей руки, устремив глаза на лестницу.

– Уайт!

Пес в ответ тонко скулит и плюет на наше общение.

Взявшись за перила, я задираю голову. Ко мне, перескакивая через ступень, приближается Лэндон Янг, окутанный призрачным предрассветным свечением.

Он в той же вязаной шапке, в которой два дня назад был на заправке. На плече висит маленький рюкзак, под мышкой серфборд.

Он серфер?

Наверное, он чувствует, что я здесь, потому что останавливается, занеся ногу над ступенькой, и поворачивает голову в мою сторону. В глазах вспыхивает удивление. Он щурится, словно не верит, что я живой человек, а не сгусток тени.

– Привет.

– Привет, – откликаюсь я ровным голосом, который не вяжется с безумным состоянием: мне хочется сбежать и в то же время остаться.

Я встаю. Мы шагаем в одну и ту же сторону, следом все повторяется уже с другой стороной. Этот танец становится еще несуразнее из-за серфборда, в который мы врезаемся, и пса, выписывающего зигзаги у нас между ног. В итоге Лэндон берет меня за руку и удерживает на месте, протискиваясь мимо.

– Прости, – бормочет он, когда мы соприкасаемся бедрами.

Невольно вспоминается, как пятничным вечером меня пронял пьянящий трепет. Вчера я списала реакцию на алкоголь и нервы, однако этим утром ощущение возвращается. С удвоенной силой.

– Нет… это моя вина, – с трудом произношу я, во рту пересыхает, ладони начинают потеть.

Лэндон отступает, но я по-прежнему чувствую дыхание на щеке, боюсь, что он слышит бешено колотящееся сердце.

Он поправляет серфборд и впивается в меня пристальным взглядом.

Я смотрю то на лестницу, то на бассейн, то на колени, то на тонкие серебристые полоски на носках. Я трясусь и шумно дышу. Лэндон, скорее всего, думает, что я нюхнула несколько дорожек и запила парой банок «Ред Булла».

Он щурит внимательные глаза.

– Все хорошо? Почему ты здесь?

– А?

Помимо того, что я дергаюсь, я еще и нервно тру руки. Да в чем дело-то?

– Не можешь попасть к Джули?

– Что?.. Нет.

Опускаю руки и откашливаюсь – смахивает на то, будто кошка пытается выплюнуть комок шерсти. Все настолько плохо, что Лэндон, приподняв брови, хлопает меня по спине.

– Все нормально?

– Да, нормально, – отвечаю я, умоляя голову с телом угомониться.

– Точно?

Я вдруг замечаю, что стоим мы очень близко друг к другу, и украдкой смотрю на него. Он симпатичный. Подбородок покрывает темная щетина. Внимание привлекают губы. Спору нет, губы у него превосходные.

Не успеваю опомниться, как перед глазами встают образы: я обнимаю Лэндона Янга за широкие плечи, нажимаю языком на нежную линию между губами. Даже возникает ощущение, что я запускаю пальцы ему в волосы, покусываю колючий подбородок. Он гладит меня, просовывает длинные пальцы за развевающиеся края пижамных шорт…

Стоп. В голове срабатывает тысяча тревожных звоночков, в животе порхает миллион крылатых существ.

Да что со мной?

«Сломленный», – встряхнувшись, напоминаю я себе. Из-за такого привлекательного парня, как Лэндон Янг, с выгоревшими на солнце каштановыми волосами, пугающими глазами и квадратным подбородком запросто можно потерять голову. Признаться, мне это ни к чему. И без того есть от чего растеряться.

– Ты вроде бы немного растерялась, – произносит он, приподняв брови чуть выше.

Лицо вспыхивает. Я что, говорила вслух? От стыда открываю рот. Закрываю. Опять открываю.

– Нет, я…

Что? Думаю, что ты сексапильный?

Лэндон оглядывает двор и морщит лоб, увидев, что я уронила телефон.

– Тебе надо быть осторожнее. – Он подбирает мобильник. – Такие экраны…

– Устанешь менять, – заканчиваю я его же словами, сказанными на заправке.

– Вот-вот.

Оттого что Лэндон смотрит мне в глаза, к лицу приливает кровь. Он усмехается, а я близка к тому, чтобы привалиться к перилам.

– Ты так и не ответила на вопрос. Почему ты сидишь здесь посреди ночи? Не можешь попасть к Джули?

– Не сказала бы, что сейчас ночь. – Я тереблю свитер. Надеюсь, он не заметил, что на мне короткие шорты с маленькими ярко-розовыми фламинго. – Мне не спалось, и я решила поискать место, где готовят кофе. У Джули его нет, – сообщаю я, словно о преступлении.

Да чего уж там, это должно считаться преступлением.

– А-а-а.

Низкий звук, который он издает, пробирает до мурашек.

– А ты почему не спишь в такую рань?

– Люблю серфить рано поутру, если погода позволяет. Народа меньше, да и волны мощнее.

– Ездишь каждый день?

– Стараюсь.

Ничего толком не зная о серфинге, если не считать маленького бзика, когда я на повторе смотрела «Голубую волну» и думала, что мне надо перебраться на Гавайи и стать отпадной серфингисткой, я киваю, что может означать «ясно», или «круто», или «без разницы».

На несколько секунд повисает тишина. Мы мнемся. Вздыхаем. Опять мнемся.

Лэндон откашливается и бросает взгляд на пса, который наблюдает за нами, свесив язык набок.

– Я так понимаю, с Уайтом ты уже познакомилась.

– Да.

– Надеюсь, он вел себя любезно.

– Он безупречный джентльмен. – Я сажусь на корточки и почесываю пса под подбородком в том месте, где ему понравилось. В ответ он машет куцым хвостом и топает задней лапой по земле. – Ты всегда берешь его с собой?

– Если есть время уехать подальше. Не все пляжи разрешают приводить собак, поэтому все зависит от того, на какой брейк я еду.

– Логично.

Вытираю руку о свитер и встаю.

– Хочешь поехать со мной?

Несколько раз мысленно прокручиваю слова, чтобы наверняка понять правильно. Глаза у меня чуть ли не выскакивают из орбит.

– На пляж? С тобой?

– Ну да. Думаю, вдруг… не знаю… – Лэндон отводит глаза цвета ночи, снимает шапку, проводит рукой по волосам. Он выдыхает через нос и произносит: – Сестра сказала, тебя взяли на работу.

В пятницу Клаудия настояла, чтобы я осталась в «Тете Золе» и прошла собеседование с Тиш и Джейми. Вчера днем я ходила заполнять документы.

– Да, взяли, – подтверждаю я. – Завтра твоя сестра начнет меня обучать.

– Хорошо, – кивает он, не глядя на меня, между бровями залегает огромная складка. – В общем, я тут подумал: раз уж мы соседи и будем вместе работать, надо все исправить.

В замешательстве качаю головой.

– Что исправить?

– Наше знакомство.

– Знакомство? – тихо повторяю я.

– Да, на заправке и потом… – Он чешет голову. – Все получилось через одно место, да?

– Нет, все было нормально, – выпаливаю я, пытаясь скрыть нервозность. – Это я опозорилась с кредиткой. Кстати, я до сих пор тебе должна.

Едва различимая улыбка превращается в настоящую. Он церемонно протягивает руку – это настолько идет вразрез со взлохмаченными волосами и серфбордом, что я еле сдерживаю смех.

– Лэндон Янг.

– Джемма Сэйерс, – вспомнив о вежливости, протягиваю я руку.

Рукопожатие больше похоже на то, будто мы даем друг другу пять. Мы соприкасаемся ладонями, обхватываем пальцами запястья друг друга. Спину начинает покалывать.

Как неловко.

– Рад познакомиться.

– Я тоже. Странно, – задумчиво говорю я, опустив руку и зажав свитер между двумя пальцами. – У меня дежавю. Такое ощущение, что мы уже встречались.

Улыбка превращается в ухмылку, которая действует на меня как порыв прохладного ветра в жаркий душный день.

– Странно.

Я с серьезным видом киваю, надеясь, что в глазах не отражаются мятежные мысли.

– Еще как.

Повисает молчание. Внутри все трясется. В голове шумит. Я не знаю, как реагировать на вернувшееся влечение. Надо попрощаться. Надо выйти за ворота и найти кофе. Надо перестать на него пялиться, но пересилить себя не выходит.

– Ну что, на пляж? – наклоняет Лэндон голову.

– На пляж?

Он бросает на меня веселый взгляд, будто я шизофреничка или глухая.

– Со мной.

– А, да, – киваю я. – Дело в том, что я не сажусь в машину и не езжу на пляж с тем, с кем только познакомилась.

– А мы только познакомились? – кривится он.

Я щурюсь, наморщив нос и грызя ноготь на большом пальце.

– Примерно пять секунд назад.

– А если я тебя заверю, что Уайт будет вести себя прилично?

Смотрю на пса: он сидит на задних лапах, наблюдая за мной. Смотрю на небо, на тусклые лавандовые полоски, неспешно пробивающиеся сквозь облака. Смотрю на Лэндона Янга, стоящего с серфбордом под мышкой и вопросительным выражением на лице.

На странный напряженный миг чудится, что все на своих местах.

– А во время этой экспедиции кофе найдется? – спрашиваю я, постукивая носком ботинка по бетону.

Он вытаращивается, дернув кадыком.

– Может быть.

– Может быть или найдется? Во всем, что касается кофе, неясность меня не устраивает.

– Кофе найдется, – хмыкает он.

– Тогда ладно.

– Ты согласна? – выгибает он бровь.

– Я согласна.

– Хорошо.

Он опускает глаза на мои губы, медленно идет ко мне. Мелькает шальная мысль, что он меня поцелует. Я закрываю глаза и замираю. Не дышу. Даже кровь вроде бы перестает бегать по венам. Чувствую, как он проводит кончиками пальцев по щеке, затем за ухом.

Я охаю, распахнув глаза. Сердце начинает сильно биться.

Моргаю снова и снова.

Он отступает и, заметив растерянность у меня на лице, поясняет:

– Волос.

И все. Волос. Ну конечно же. Это был всего лишь дружеский жест. Все равно что сказать человеку, что у него в зубах застрял шпинат.

Пока я размышляю, Лэндон уже вышагивает по двору. Подняв задвижку на воротах, он оглядывается через плечо туда, где я стою, блестяще изображая пень.

Он вскидывает брови. Сердце у меня сжимается.

– Готова?

Я киваю, а сама думаю: «А я готова?»

Лэндон

Пляж был плохой идеей.

Я это понял, как только слова соскочили с языка.

Пока Джемма общалась с Тиш и Джейми насчет работы в «Тете Золе», и без того поганое настроение стало еще хуже. Мало того что Эбби приходила просить денег, так еще и не получалось собраться с мыслями, нормально дышать и думать о работе. Из головы не шли короткое синее платье, длинные красивые ноги.

Я вспоминал звук ее голоса. То, как она наклоняла голову вбок, как жестикулировала, когда говорила.

Я представлял ее губы.

Я представлял ее язык.

Я представлял ее нижнее белье.

Нижнее белье.

Как извращенец.

Вытирая столы и пополняя запасы в баре, я бубнил под нос, что ничего не будет, несмотря на то что у нее стальные глаза, а кожа по белизне затмит слепоглазку.

Когда я выдергивал себя с утра пораньше из кровати, одевался и заталкивал барахло в рюкзак, я не ожидал, что она будет сидеть на ступени, словно явилась ко мне из сна. Я не ожидал растрепанных каштановых волос, спадающих на плечи волнами, или шорт с розовыми фламинго. Я не ожидал очков. Вот очков я ну никак не ожидал.

Мне вдруг стало противно оттого, что я отнесся к ней по-свински. Противно, что я повел себя равнодушно, грубо, а в самом начале еще и покуражился. Противно, что из-за влечения я все испортил. Противно, что она испугалась и нервничала: вращала глазами, сжимала предплечья, теребила низ свитера.

Во время натянутой беседы Джемма, такая юная, печальная, усталая, чувствовала себя не в своей тарелке. На несколько секунд я позабыл обо всем и смотрел на нее – по-настоящему смотрел.

Хотелось отмотать время на два дня назад; тогда я был услужливым парнем, заплатившим за бензин. Хотелось быть тем, кому она говорит спасибо и улыбается. Хотелось, чтобы она разглядела во мне не только закоренелого неудачника с сомнительным прошлым и без будущего.

«Хочешь поехать со мной?»

Я даже не успел сообразить, что же я спрашиваю, а слова уже слетели с губ.

По пути на пляж голова забита вопросами, которые хочется задать. Я хочу выяснить о Джемме все. Хочу узнать о ее семье, откуда она родом. Хочу услышать о прошлом, узнать любимый фильм. Хочу узнать, боится ли она темноты или высоты, бесят ли ее соцсети и политические передачи так же, как меня. Хочу спросить о бывшем. Хочу узнать, почему она грызет ногти, как такое возможно, что от нее так восхитительно пахнет.

Но вопросов я не задаю. Держу рот на замке и смотрю на дорогу. Тридцать пять минут мы с Джеммой едем до пляжа в гнетущем неловком молчании. Мы лишь перекидываемся парой слов о группе, чью песню крутят по радио, заезжаем за кофе, куда Джемма бросается так, словно мы три дня ехали по Сахаре и впервые увидели воду.

Не понимаю, что со мной такое. Не скажу, что я монах, давший обет безбрачия и никогда не общавшийся с девушкой. Во времена соревнований девиц было хоть отбавляй. По всему земному шару было одно и то же: мы появлялись на пляже, а они в откровенных купальниках уже ждали, что кто-нибудь из нас их заметит. Предложение простое: одна ночь без обязательств.

В последнее время девушек стало меньше. Нет, они никуда не делись, но, как правило, я их в упор не вижу. Признаюсь, иногда мне надо забыться. Нужно к кому-нибудь прижаться, почувствовать теплые губы, сердцебиение.

Это нормально. Даже хорошо. Но к утру я всегда готов, что девушка уйдет. Ни разу я никого не просил остаться. Я не готовлю завтраков, не пытаюсь поговорить, не прошу номер и не даю лживых обещаний. Я жду, когда она выйдет за дверь, а после того как она уходит, вздыхаю с облегчением.

Сейчас же все иначе. Джемма другая. Звучит избито, но я хочу знать, что творится у нее в голове.

Когда в последний раз меня посещало такое желание? Меня хотя бы раз посещало такое желание?

Я оглядываюсь. Она, наклонив голову, смотрит в окно. Уайт сидит между нами, пускает слюни и пыхтит, будто с недавних пор курит по две пачки в день.

В машине он любит ездить на заднем сиденье, упершись передними лапами в центральную консоль, чтобы все видеть через лобовое стекло. Естественно, стоит мне остановить машину или повернуть, его мотает туда-сюда и он чуть ли не падает. Всякий раз Джемма рассеянно спрашивает, все ли у него хорошо. Я стараюсь не зацикливаться на том, насколько это мило – задавать псу вопросы, будто он вдруг возьмет да ответит.

Даже на пляже мы почти не разговариваем. Джемма молча наблюдает, как я снимаю доску с крыши машины и натягиваю на руки гидрокостюм. Перед тем как направиться к прибою, я большим пальцем показываю на воду, а она понимающе кивает.

Я должен радоваться сегодняшнему дню. Ветер дует справа, крутые волны разбиваются возле пирса и быстро катятся к берегу. Но вместо того чтобы кайфовать, сорок минут я бултыхаюсь в пенистой воде, как профан, который ни черта не умеет. Ничего не получается. Стоит споткнуться на катбэке или ошибиться в простейшем эйре, мне все больше становится не по себе.

Втягивая соленый воздух, я осматриваю воду за брейком на случай, если кто-нибудь решил незаметно ко мне подобраться. Останавливаюсь на минуту и расслабляюсь.

Холодная вода блестит на гидрокостюме, облизывает рейлы доски. Надо сосредоточиться на моменте, но я то и дело возвращаюсь взглядом к берегу, где Джемма съежилась, подогнув под себя ноги. Руками она упирается во влажный песок, а Уайт положил маленькую голову ей на колени.

На миг я задумываюсь, каково это – быть с ней на пляже. Представляю, как под нами хрустит твердый песок, каштановые волосы расплетаются, мы излучаем тепло. Вспоминаю, как утром касался мягкой кожи, вспоминаю выражение ее лица, когда я заправил волос за ухо. В глубине души что-то пробудилось.

Пробую еще несколько раз, но грохнувшись из-за оказавшегося рядом чувака, я решаю, что на сегодня издевательств хватит. Окунаю голову, чувствуя силу воды каждой клеточкой тела, и поднимаю, моргая, машинально устремляя мутные глаза на пляж.

Джемма стоит, выгнув спину; огромный свитер раздувается, как парус, поймавший ветер. Она видит, что я приближаюсь, встает на цыпочки и прикрывает глаза от ветра. Она улыбается.

Сердце ухает.

Я сглатываю кровь, соль и собственную глупость и гребу к берегу.