Текст книги "Книготорговец из Кабула"

Автор книги: Осне Сейерстад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

«Берегитесь людей Мустафы! – предупреждают они. – Им нельзя доверять. Не успеете вы повернуться к ним спиной, как они вас предадут. И не выходите на улицу после наступления темноты. Они вас ограбят!»

Путешественники направляются прямиком в логово врага. Здание полиции, служащее также тюрьмой, находится всего в нескольких кварталах от оккупированной губернаторской резиденции. Полицейский участок представляет собой настоящую крепость, со всех сторон его окружают стены многометровой толщины. Люди Мустафы затворяют за нашими путешественниками тяжелые железные ворота, и они оказываются в восхитительно благоухающем внутреннем дворе. Бойцов Мустафы легко отличить от людей Ханов: они одеты в темно-коричневую униформу, обуты в тяжелые сапоги, а на голове красуются маленькие квадратные фуражки. У многих лицо замотано шарфом, а глаза спрятаны за черными солнечными очками. От этого они производят еще более пугающее впечатление.

Узкими коридорами, по крутым лестницам провожатые ведут Таймира с Бобом в крепость. Мустафа сидит в самой дальней комнате в глубине здания. Подобно своему врагу Камалю Хану, он окружен вооруженными людьми. Те тоже один в один напоминают вражеских боевиков: такое же оружие, бороды, взгляды. Точно такая же картина с изображением Мекки на стене.

Единственное отличие: не в пример Камалю Хану начальник полиции сидит не на полу, а за большим столом. Да и никаких мальчиков с цветами в волосах не наблюдается. Всех цветов здесь только букет искусственных нарциссов, раскрашенных желтой, красной и зеленой флюоресцирующей краской, который стоит на столе начальника полиции. Рядом с вазой лежит Кора, завернутый в зеленое полотно, возле него на подставке красуется миниатюрный афганский флаг.

«Карзай на нашей стороне, и мы не собираемся складывать оружие, – заявляет Мустафа. – Довольно ханы бесчинствовали в этом крае, пора положить конец варварству!» Сидящие вокруг него мужчины согласно кивают.

Таймир переводит – эти слова, и эти угрозы он сегодня уже слышал. Все повторяется. Те же аргументы, чем Мустафа лучше Падши Хана, как он установит в регионе мир. Собственно, именно поэтому и не приходится надеяться на длительный мир в Афганистане.

Мустафа неоднократно участвовал в американских разведывательных операциях. Он рассказывает, как вели наблюдение за домом, где как стало известно из надежного источника, укрывались, Бен Ладен и мулла Омар. Но так никого и не нашли. Американцы продолжают свою разведдеятельность, но теперь их передвижения – страшная тайна. Больше с Таймиром ничего не удается узнать. Боб интересуется, не разрешат ли им сопровождать разведчиков хотя бы одну ночь. В ответ Мустафа только смеется. «Нет, это государственная тайна, такова воля американцев. Можешь даже не тратить времени на просьбы, парень», – говорит он.

На прощание Мустафа настоятельно советует им не покидать дом после наступления сумерек. «Люди Хана могут на вас напасть!»

Предупрежденные таким образом обеими сторонами, путники отправляются в городскую кебабную. Это большое помещение, которое заставлено низкими скамьями, накрытыми подушками. Таймир заказывает плов и кебаб. Боб просит принести ему вареные яйца и хлеб. Он боится паразитов и бактерий. Путешественники быстро съедают свой обед и торопятся назад в гостиницу, пока не стемнело. В этом городе все может случиться, поэтому лучше не пренебрегать правилами безопасности.

При их появлении решетка перед воротами единственной в городе гостиницы поднимется, а потом с шумом опускается у них за спиной. Они смотрят на Хост – город закрытых магазинов, полицейских в масках и тайных сторонников «Аль-Кайды». От косого взгляда, который случайный прохожий бросил на Боба, Таймиру уже стало не по себе. В этом краю за голову американца можно получить награду. Пятьдесят тысяч долларов обещано тому, кто убьет гражданина США.

Они поднимаются на крышу, чтобы включить спутниковый телефон. В небе пролетает вертолет. Боб пытается угадать, куда тот направляется. С десяток вооруженных охранников гостиницы окружили журналиста, изумленно наблюдая за его переговорами по беспроволочному телефону.

«Он говорит с Америкой?» – спрашивает высокий худой мужчина в тюрбане, длинной рубахе и сандалиях, судя по всему начальник. Таймир киваете. Охранники не могут оторвать глаз от боба. Они засыпают Таймира вопросами об аппарате и о том, как он работает. Это чуть ли не первый телефон, который они видят в своей жизни. Один из них печально вздыхает: «Знаешь, в чем наша проблема? Мы отлично разбираемся в оружии, но понятия не имеем, как пользоваться телефоном».

По окончании разговора путешественники спускаются вниз. Охранники следуют за ними. «Это они должны написать на нас, едва мы повернемся к ним спиной?» – шепчет Боб Таймиру.

Охранники обходят гостиницу с «Калашниковыми» наперевес. Кое-кто прикрепил к автоматам длинные штыки. Таймир с Бобом садятся на диван в фойе. Над ними висит удивительная картина. На первый взгляд это просто плакат с изображением Нью-Йорка, заключенный в рамку, причем башни Всемирного торгового центра еще на месте. Но это настоящий нью-йоркский пейзаж: за силуэтами домов возвышается гигантские горы, а на первом плане вклеена картина с большим зеленым парком в красных цветах. На фоне величественных вершин Нью-Йорка напоминает игрушечный город, сложенный из кубиков.

Судя по всему, картина уже давно висит здесь, бумага даже начала бугриться и морщиться. Наверняка ее повесели задолго до того, как этот пейзаж и впрямь стал трагическим образом ассоциироваться с Афганистаном и пыльным городом Хостом, каковая связь подарила стране то, в чем она менее всего нуждалась, – еще больше бомб.

– Вы знаете, что это за город? – спрашивает Боб.

Охранники качают головой. Им видевшим в своей жизни лишь одноэтажные, самое большее двухэтажные глинобитные дома, трудно поверить, что изображенный на картине город существует в реальности.

– Это Нью-Йорк, – объясняет Боб. – Америка. Вон в те два дома по приказу Усамы Бен Ладена врезались самолеты.

Охранники так и подскакивают на месте. Об этих домах они слышали. Так вот как выглядят близнецы-небоскребы! Подумать только, каждый день проходить мимо и ни сном, ни духом не ведать, что видишь!

Боб прихватил с собой несколько номеров своего журнала и теперь показывает бойцам фотографию человека, чье лицо знакомо каждому американцу.

– Вы знаете, кто это? – спрашивает он.

– Это Усама Бен Ладен.

Охранники выпучивают глаза и вырывают журнал у него из рук. Сбиваются в кучу вокруг – всем ужасно хочется посмотреть.

– так вот он какой! – И журнал, и герой номера производят на них глубокое впечатление. – Террорист, – показывают они пальцами и переговариваются вполголоса.

В Хосте не выходят ни одной газеты или журнала, и жители никогда не видели ни единой фотографии Усамы Бен Ладена, из-за которого, собственно, американцы, а также и Боб с Таймиром, оказались в городе.

Утихомирившись, охранники садятся по своим местам, достают большой кусок гашиша и предлагают его Бобу с Таймиром. Таймир, принюхавшись, с улыбкой отказывается:

– Слишком крепкий для меня.

Путешественники отправляются на покой. Всю ночь слышны звуки автоматных очередей. На следующий день Боб задумывается, куда бы еще отправиться и какую статью можно из всего этого сделать.

Однако приезжим остается только бродить по Хосту и наблюдать. Никто не собирается брать их с собой в разведку или на охоту за попрятавшимися в пещеры членами «Аль-Каиды». Каждый день они навещают обоих злейших врагов, Мустафу и Камаля Хана, чтобы узнать, нет ли чего новенького.

«Подождите, пока Камаль Хан не выздоровеет», – отвечают им в оккупированной губернаторской резиденции.

«Сегодня никаких новостей не поступало», – эхом вторят в отделении полиции.

Падша Хан как сквозь землю провалился. Мустафа отсиживается за своими флюоресцирующими цветами. От американских спецподразделений ни слуху, ни духу. Ничего не происходит. Только каждую ночь громыхают автоматные очереди, а вертолеты продолжают кружить над крышами. В одном из самых беззаконных городов на свете можно умереть со скуки. Под конец Боб решает вернуться в Кабул. Таймир ликует про себя, он до смерти рад убраться из Хоста и вновь увидеть родной Микрорайон! Надо купить к годовщине свадьбы большой торт.

Счастливый, он едет навстречу своему персональному маленькому, кругленькому и близорукому Усаме. Навстречу матери, которую любит больше всех на свете.

Разбитое сердце

Вот уже несколько дней Лейла получает письма. Письма, заставляющие ее замирать от страха, от них сердце бьется быстрее и все вылетает из головы. Прочитав очередное послание, Лейла разрывает его на мелкие клочки и сжигает в печи.

Письма также приводят ее в мечтательное настроение, она начинает грезить о другой жизни. Это дает ее мыслям новое направление, будни расцвечиваются напряженным ожиданием перемен. Лейла к такому не привыкла. Вдруг оказалось, что в ее голове таится другой мир, о существовании которого она даже не догадывалась.

– Я хочу летать! И улететь прочь отсюда! – вырывается у нее как-то раз, когда она подметает пол. – Прочь! – восклицает Лейла, с силой взмахивая веником.

– Что ты сказала? – переспрашивает Соня, поднимая глаза от ковра, по которому только что с отсутствующим видом водила пальцем.

– Ничего, – отвечает Лейла. Внутренний голос твердит ей, что так дальше нельзя. Дом – это тюрьма. – Почему все так сложно? – жалуется она. И хотя обычно Лейла не любит покидать дом, теперь она во что бы ни стало хочет выйти на свежий воздух. И отправляется на рынок. Через пятнадцать минут она возвращается с пучком лука в руках, что, естественно, вызывает подозрения.

– Так ты выходила только затем, чтобы купить лук?! Тебе так нравится выставлять себя напоказ, что ты идешь на базар без всякой нужды? – Шарифа сегодня не в духе. – В следующий раз пошлешь кого-нибудь из мальчиков.

Вообще-то ходить за покупками – это обязанность мужчин или женщин в возрасте. Молодой женщине не пристало вступать в разговор с хозяевами магазинов или рыночными торговцами, ведь все, у кого есть магазин или прилавок на рынке, – мужчины. При талибах ходить в одиночку на базар женщинам запрещали власти, теперь же запрет исходит от снедаемой внутренним недовольством Шарифы.

Лейла не отвечает на упрек. Можно подумать, ей так уж интересно вести разговоры с продавцом лука! Она крошит в еду весь лук, чтобы доказать Шарифе: она не зря ходила на базар, лук был ей действительно нужен.

Когда мальчики возвращаются домой, она стоит на кухне. За спиной слышится покашливание Аймала, и Лейла вся сжимается от страха. Сердце начинает колотиться быстрее. Она просила больше не приносить писем. Но Аймал опять тайком сует ей листок, а с ним и к тому же что-то твердое в упаковке. Она прячет то и другое под платье, поскорее бежит к своему сундуку и запирает запретное под замок. Пока остальные едят, она потихоньку выскальзывает из комнаты и идет туда, где хранится ее сокровища. Дрожащими руками она отпирает ящик и разворачивает заветный листок бумаги.

Дорогая Л.! Прошу тебя, ответь мне. Мое сердце пылает огнем. Ты так красива. Захочешь ли ты развеять мою печаль или же мне суждено вечно влачить свои дни во мраке? Моя жизнь в твоих руках. Пожалуйста, дай мне знак. Я хочу с тобой встретиться, дай мне, наконец, ответ. Я хочу разделить с тобой свою жизнь.

Твой К.

В пакете часы. С синим циферблатом и серебристым ремешком. Она надевает часы на руку, потом поспешно снимает. Что она скажет, если ее спросят, откуда у нее часы? Она краснеет при мысли, что братья или мать когда-нибудь прознают об этом. О ужас, о позор! И Султан и Юнус осудят ее. Она ведет себя совершенно неприлично, принимая письма.

«Чувствуешь ли ты то же самое?» – написал он. Вообще-то она ничего не чувствует. Она до смерти напугана. Перед ней как будто открылся новый мир. Впервые кто-то требует от нее ответа. Хочет узнать о ее чувствах, о ее мнении. Но у нее нет никакого мнения, она не привыкла иметь собственное мнение о чем-либо. И она постоянно внушает себе, что ничего не чувствует, потому что от нее этого требуют. Лейлу приучили, что для девушки испытывать чувства – позор. А Карим испытывает к ней чувства. Он видел ее один – единственный раз. Она с Соней тогда принесли мальчикам ланч в гостиницу. Карим лишь мельком увидел ее, но сразу понял: вот Она! Красавица с бледным круглым лицом, изумительной кожей и удивительными глазами.

Карим живет в гостинице один, он работает на японском телевидение. Он одинок. Мать погибла во время гражданской войны от осколка гранаты, залетевшего во внутренний дворик. Вскоре отец привел в дом новую жену. Кариму она не понравилась, а он не понравился ей. Она не хотела заботиться о детях мужа от первого брака и, когда супруг не видел, часто поднимала на них руку. Карим даже не думал жаловаться. Отец выбрал ее по своей воле, детей же он не выбирал. По окончании школы юноша несколько лет проработал в джалалабадской аптеке отца, но постепенно жизнь в новой семье стала для него невыносимой. Младшая сестра вышла замуж за человека из Кабула, и Карим переехал жить к ним. Он поступил в университет, а когда после бегства талибов толпы журналистов заполонили кабульские гостиницы и пансионаты. Карим был тут как тут, готовый работать переводчиком у того, кто больше заплатит. Ему повезло: он устроился на работу в крупное телевизионное агентство, которое открыло постоянное отделение в Кабуле и предложило переводчику долговременный, хорошо оплачиваемый контракт. Агентство даже оплатило ему проживание в гостинице. Там – то Карим познакомился с Мансуром и остальными членами семьи Хан. Они ему понравились своей скромностью и образованностью, большое впечатление на него произвела и их книготорговая сеть. Хорошая семья, решил он.

Как только Лейла попала на глаза Кариму, он пропал. Но Лейла в гостинице больше не появлялась. Да и в тот единственный раз она чувствовала себя очень неуютно. Неподходящее место для молодой женщины, подумала она.

Кариму не с кем поговорить о своей страсти. Мансур бы только посмеялся, а в худшем случае все испортил. Для Мансура нет ничего святого, и меньше всего его волнует судьба тети. Карим открылся одному Аймалу, и Аймал держал язык за зубами. Аймал-то Карим и сделал своим посыльным.

Карим решил, что сможет стать своим человеком в семье Хан, если поближе сойдется с Мансуром. По счастью, однажды Мансур пригласил его домой на обед. Друзей принято представлять семье, а Карим к тому же был одним из самых респектабельных приятелей Мансура. Карим изо всех сил старался понравиться, он пустил в ход все свое обаяние, всех внимательно слушал и засыпал похвалами хозяек, приготовивших столь вкусную еду. Важнее всего было понравиться Бибигуль, потому что при решении судьбы Лейлы последнее слово оставалось за ней. Но та, ради кого он явился, так и не вышла. Лейла стояла у плиты и готовила, вносили еду Шарифа или Бюльбюла. Незамужние дочери стараются не показываться на глаза молодым людям, не состоящим с ними в родстве. Но вот угощение было доедено, чай допит, и семья собралась на покой. Тогда-то ему удалось вновь краем глаза увидеть Лейлу. Из-за комендантского часа припозднившиеся гости часто оставались ночевать у хозяев, а переоборудовать столовую в спальню было обязанностью Лейлы. Она расстелила циновки, достала запасную для Карима. Автор писем находился в доме. Ни о чем другом она думать просто не могла.

Он решил, что она уже закончила, и хотел, было войти в комнату помолиться, прежде чем заявятся остальные. Там он застал ее: она стояла, склонившись над циновкой, с падающей на спину длинной косой, голова повязана непритязательным платком. Взволнованный и возбужденный неожиданным зрелищем, он быстро вышел из комнаты. Она даже не заметила его. Всю ночь ему не давал покоя образ Лейлы. На следующее утро он ее так и не увидел, хотя именно она согрела ему воду, поджарила яичницу и вскипятила чай. И даже почистила обувь, пока он спал.

Назавтра он послал свою сестру поговорить с женщинами семьи Хан. Сестра повидалась и с Лейлой. По обычаю родственники подружившихся знакомятся между собой, так принято, а сестра была ближайшей родственницей Карима. Она знала о чувствах брата и должна была поближе присмотреться к девушке и ее семье. Вернувшись, домой, она рассказала Кариму то, что он и так знал.

– Толковая и работящая девушка. Красивая и здоровая. Очень мирная и порядочная семья. Лейла была бы тебе хорошей партией.

– Но что она сказала? Как она себя вела? Как выглядела? – карим был готов без конца задавать одни и те же вопросы, чтобы только услышать что-нибудь о Лейле, хотя, по его мнению, описаниям сестры не хватало красок.

– Да я ж тебе сказала, порядочная девушка, – не выдержала, в конце концов, сестра.

Поскольку мать Карима умерла, роль свахи пришлось бы взять на себя младшей сестре. Но сейчас еще рано, сначала она должна поближе познакомиться с семьей девушки, тем более что они даже не стоят в родстве. В противном случае Кариму откажут не раздумывая.

После визита сестры Карима домашние начали отпускать шуточки на его с Лейлой счет. Лейла не обращала внимания на поддразнивание. Она делала вид, что ей все равно, хотя внутри у нее все переворачивалось. Хотя бы никто не проведал о письмах! Она злилась на Карима за то, что он подверг ее опасности. Часы она разбила и выкинула.

Больше всего она боялась, что узнает Юнус. Юнус был самым строгим приверженцем мусульманской морали в семье, во всяком случае, на словах. К тому же Лейла любила его больше всех. Она боялась, что, узнав о письмах, он подумает о ней дурное. Как-то раз, когда ей, как знающей английский язык, предложили работу по совместительству, Юнус запретил даже думать об этом. Он не мог согласиться с тем, чтобы сестра работала в одной конторе с мужчинами.

Однажды Лейла завела с ним разговор о Джамиле. Шарифа рассказала ей, как задушили молодую женщину.

– А что с ней такое? – удивился Юнус. – Ты ведь имеешь в виду девушку, которая умерла из-за короткого замыкания в вентиляторе? – Юнус не знал, что дело было совсем не в вентиляторе, что Джамилю убили за то, что уличили в супружеской неверности. Лейла выложила ему всю историю. – Какой ужас, какой ужас!

Лейла согласно кивнула.

– И как она могла?! – добавил он.

– Она? – поразилась Лейла, неправильно истолковавшая выражение его лица. Она-то думала, брат поражен и разгневан тем, что Джамилю удушили ее братья. А Юнуса возмутило то, что женщина могла завести себе любовника.

– У нее был красивый и богатый муж, – сказал Юнус, все еще дрожа от потрясения, вызванного неожиданным открытием. – Какой позор! И к тому же с пакистанцем. Это меня еще больше убеждает в том, что жениться надо на совсем молоденькой. Молоденькой и неиспорченной. И держать ее в ежовых рукавицах, – жестко добавил он.

– А что ты думаешь насчет убийства? – спросила Лейла.

– Она первая совершила преступление.

Лейла тоже хочет быть молодой и неиспорченной. Она до смерти боится разоблачения. Она не видит никакой разницы между изменой мужу и чтением любовных писем от мужчины. И то и другое дурно и запрещено, и то и другое в случае разоблачения грозит страшным позором. Теперь, когда Лейла начала видеть в Кариме своего спасителя, она боится, что Юнус не поддержит сватовства – если Карим таки посватается.

О любви с ее стороны говорить не приходится. Она его почти не видела – разве что из окна, когда он подходил к дому вместе с Мансуром, и потом из-за ширмы, откуда она немного подглядывала за ним. И то, что она увидела, не произвело на нее сильного впечатления.

«Он выглядит как мальчик, – сказала она позже Соне. – Маленький, худенький, и лицо совсем детское».

Но Карим был образован, казался добрым человеком и не имел семьи. Поэтому Лейла и надеялась найти в нем свое спасение от той жизни, на которою иначе обрекала ее судьба. Больше всего ей нравилось, что у него нет семьи, – значит, некому прислуживать. Он бы позволил ей учиться или работать. Они бы жили только вдвоем, могли бы уехать вместе куда-нибудь, может быть даже за границу.

К Лейле и до него приходили свататься – на данный момент женихов было трое. И все – родственники, за которых она ни за что не хотела выходить замуж.

Один из них, сын тети, безграмотный, безработный и ленивый, ни на что не годился.

Второй – эта каланча, сын Вакила – тоже не имел работы, иногда только помогал отцу в поездках. «Повезло тебе. У тебя будет двупалый муж», – насмехался Мансур. Но Лейла совсем не хотела выходить замуж за сына Вакила, лишившегося двух пальцев в результате неправильного обращения с мотором. Старшая сестра Шакила настаивала на этом браке. Она бы была бы не прочь привести Лейлу в свой дом. Но Лейла знала, что тогда останется служанкой. Старшая сестра будет ею командовать, а сын Вакила обязан во всем подчинятся отцу. Придется обстирывать не тринадцать человек, как теперь, а целых двадцать, думала она. Шакила бы стала уважаемой матерью семейства и хозяйкой, а Лейла – служанкой. Опять. К тому же так она никогда не вырвалась бы из семьи и была бы обречена на ту же жизнь, что и Шакила, и у нее постоянно путались бы в юбках цыплята, куры и дети.

Третьим женихом был ее двоюродный брат Халед, красивый и спокойный молодой человек. Они вместе росли, можно сказать, он даже нравился Лейле. У него были красивые глаза, теплый взгляд и мягкий характер. Но вот семья его была просто ужасна. Большая семья, где-то тридцать душ. Суровый старик отец только что вышел из тюрьмы, куда его бросили по обвинению в сотрудничестве с Талибаном. Их дом, как и большинство домов в Кабуле, ограбили во времена гражданской войны, и когда пришли талибы и навели порядок, отец Халеда обвинил в грабеже нескольких моджахедов из своей деревни. Их арестовали и надолго посадили в тюрьму. После бегства талибов эти люди вернули себе власть в деревне и из мести отправили в тюрьму отца Халеда. «Так ему и надо, – говорили односельчане. – Хватило же ума пожаловаться».

Отец Халеда был известен своим буйным нравом. К тому же две его жены ссорились без передышки и с трудом уживались под одной крышей. Теперь он собирался взять себе еще и третью. «Мои жены слишком стары. Мне нужно такую, с которой я бы чувствовал себя молодым», – объявил семидесятилетний старец. Мысль очутится в гуще этого семейного хаоса внушала Лейле ужас. К тому же у Халеда не водилось денег, нечего было даже надеяться, что когда-либо они заживут самостоятельно.

Но тут милосердная судьба послала Лейле Карима. Новая, немного пугающая жизнь манила ее обещаниями, в которых Лейла так нуждалась, и позволяла надеяться на лучшее. Лейла решила не сдаваться и продолжала искать способ добраться до министерства образования. Когда стало ясно, что никто из мужчин помогать ей не собираются, внезапно над девушкой сжалилась Шарифа. Она пообещала съездить с ней в министерство. Но время идет, а они все не едут. Надо записаться на прием, но как? У Лейлы опять опускаются руки, но тут помощь приходит с совершенно неожиданной стороны.

Сестра рассказала Кариму о проблемах Лейлы с регистрацией. Карим знаком с правой рукой министра, и после долгих хлопот, занявших нескольких недель, ему удается организовать Лейле встречу с новым министром образования Расулом Амином. Мать разрешает Лейле пойти в надежде, что наконец-то уладятся ее проблемы с устройством на заветную работу. К счастью, Султан пока за границей и Юнус тоже не пытается ставить палки в колеса. Все как будто складывается в пользу Лейлы. Она всю ночь лежит без сна, благодарит Бога и молит о том, чтобы все прошло удачно – как аудиенция у министра, так и встреча с Каримом.

Карим должен заехать за ней в девять утра. Лейла примиряет всю одежду подряд и не может найти ничего подходящего ни среди нарядов Сони и Шарифы, ни между своих собственных. После того как мужчины ушли, женщины удобно усаживаются на полу, а Лейла вносит в комнату один наряд за другим.

– Слишком облегающая!

– Слишком яркая!

– Слишком много блесток!

– Просвечивает!

– Это давно пора стирать!

Все не слава богу. У Лейлы туго с одеждой: приходиться выбирать между старыми линялыми вытянувшимися свитерами и блестящими блузками, расшитыми золотой нитью. Ничего нейтрального у нее нет. Она редко покупает себе одежду, только к помолвкам и свадьбам, а для этих случаев приходится приобретать что-нибудь блестящее и нарядное. Под конец она останавливается на белой блузке Сони и пышной черной юбки. Впрочем, это не важно, все равно поверх одежды она заворачивается в большую шаль, закрывающую голову и тело почти до колен. Но лицо девушка оставляет открытым. Лейла прекратила носить паранджу. Она пообещала, что когда король вернется, вуаль она больше не наденет. С возвращением короля Афганистан должен стать современной страной. В то апрельское утро, когда после тридцатилетнего изгнания бывший король Захир Шах ступил на афганистанскую землю, Лейла повесила паранджу на крючок и поклялась себе, что никогда больше не наденет этого вонючего покрывала. Шарифа и Соня последовали ее примеру. Шарифе это было не трудно: она прожила большую часть жизни с открытым лицом. С Соней дела обстояли хуже: она превратилась из ребенка в женщину под прикрытием паранджи, и теперь ей было очень не по себе. В итоге пришлось вмешаться Султану: «Ты жена либерала, а не какого-нибудь фундаменталиста, и я не хочу, чтобы ты выглядела варваркой».

Султан действительно во многих отношениях либерал. Будучи в Иране, он купил себе и Соне западную одежду. Не раз утверждал, что паранджа уничтожает достоинство женщины, и радовался появлению в новом правительстве женщин-министров. В глубине души он мечтает, чтобы Афганистан стал современной страной, и на словах горячо поддерживает эмансипацию женщин. Но в своей семье ведет себя как настоящий деспотичный патриарх.

Когда, наконец, появляется Карим, Лейла стоит перед зеркалом, закутанная в шаль, и глаза ее сияют новым необычным взглядом. Шарифа выходит первая. Лейла очень нервничает и идет не поднимая головы. Шарифа садится на переднее сидение, Лейла – на заднее. Коротко здоровается с Каримом. Все прошло нормально, она по-прежнему чувствует волнение, не перестала так нервничать. Он кажется совершенно неопасным. На вид добрый и несколько чудаковатый.

Карим болтает с Шарифой о том, о сем: ее сыновьях, работе, погоде. Она расспрашивает его о семье, о работе. Шарифа тоже хочет возобновить преподавание. В отличие от Лейлы, у нее все бумаги в порядке, надо только снова пройти регистрацию. Лейлины бумаги представляют собой довольно пестрый набор: тут и школьные аттестаты из Пакистана, и свидетельство о прохождении курсов английского. Педагогического образования у нее нет, нет даже полного среднего, но все равно в той школе, куда она собирается поступать на работу, кроме нее, английский преподавать некому.

Они стоят несколько часов в холле министерства и ждут, когда министр соблаговолит уделить им минутку внимания. Вокруг собралась целая толпа женщин. Они сидят по углам, вдоль стены, в паранджах и без. К каждому из бесчисленных окошечек выстроилась длинная очередь из представительниц слабого пола, из окошечек выбрасывают пустые анкеты, женщины заполняют их и бросают обратно. Суетящиеся работники министерства отпихивают тех, кто не успевает вовремя посторониться. Стоящие в очереди орут, вопят на стоящих в очереди. По сути, здесь царит своеобразное равноправие, женщины ругают мужчин, а мужчины – женщин. Какие-то люди, судя по всему министерские служащие, бегают туда сюда с кипами бумаг в руках, складывается впечатление, что они носятся по кругу. Все кричат. По холлу бродит высохшая старушка, она явно заблудилась, но никто не собирается ей помогать. Тогда она забивается в уголок и засыпает от усталости. Еще одна женщина сидит и плачет.

Кариму удалось воспользоваться долгим ожиданием. Когда Шарифа уходит навести справки к одному из окошечек с длинной очередью, они с Лейлой наконец-то остаются один на один.

– Каков будет твой ответ? – спрашивает он.

– Ты знаешь, что я не могу тебе ничего ответить, – говорит она.

– Но чего бы ты хотела?

– Ты знаешь, что у меня нет своей воли.

– Так я тебе нравлюсь?

– Ты знаешь, что у меня не может быть своего мнения на этот счет.

– Если я посватаюсь, ты дашь согласие?

– Ты знаешь, что ответ буду давать не я.

– Хочешь снова со мной увидеться?

– Я не могу.

– Почему ты не желаешь быть со мной поласковее? Я тебе не нравлюсь?

– Это моя семья будет решать, нравишься ты мне или нет.

Лейлу раздражает, что Карим берет на себя дерзость задавать ей подобные вопросы. В любом случае решение остается за матерью и Султаном. Конечно, он ей нравится. Еще бы не нравился, ведь он ее надежда на спасение. Но никаких чувств она к нему не испытывает. И как она должна отвечать на его вопросы?

Ожидание затягивается на несколько часов. Наконец их просят войти. За ширмой сидит министр. Он кратко здоровается. Потом берет из рук Лейлы документы и не глядя подписывает. Все семь бумаг. И вот просителей уже выпроваживают из кабинета.

Таким образом, и функционирует афганское общество: без знакомства с нужными людьми ничего не добьешься. Если нет правильных подписей и разрешений, все усилия напрасны. Порочная и неэффективная система. Лейле удалось пробиться аж к министру, другим придется довольствоваться подписью менее значительного лица. Но как раз потому, что министры полдня тратят на подмахивание бумаг тех, кто изловчился сунуть кому надо, подписи их постепенно начинают значить все меньше и меньше.

Лейла думала, что подпись министра распахнет перед ней все двери. Но оказалось, что ей предстоит посетить еще пропасть всяких контор, кабинетов и окошечек. Говорила за нее Шакила, сама Лейла сидела, опустив голову. Почему учителю так трудно зарегистрироваться, когда в Афганистане страшная нехватка педагогов? Министр сказал, что во многих местах есть и школы, и учебники, но нет людей, которые могли бы преподавать. Наконец Лейла добирается до кабинета, где новых учителей экзаменуют на профпригодность. К этому моменту бумаги ее, побывшие за день во стольких руках, безнадежно смяты.

Ей предстоит выдержать устный экзамен, результаты которого определят, может ли она работать учителем. За столом сидят двое мужчин и женщина.

После стандартных вопросов об имени, возрасте и образовании начинается экзамен.

– Ты знаешь исламский символ веры?

– Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его, – бойко отвечает Лейла.

– Сколько раз в день полагается молиться мусульманину?