Текст книги "По эту сторону любви (СИ)"

Автор книги: Олла Дез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Эманум Харлинсон, но ведь ваш брат уже в тот момент применил состав? Разве была необходимость, в метании ножей? – слегка приоткрыв рот в глубоком удивлении, продолжил задавать вопросы полицейский.

– Несмотря на эффект неожиданности, который мы использовали, на стороне бандитов был численный перевес и два заложника. Своими бросками я выкроила нам дополнительные минуты на то, чтобы спасти заложников. Эти броски были в высшей степени оправданы. Мне жаль, если вы считаете иначе, – и я, как мне показалась, сурово посмотрела на полицейского.

Он стушевался и опустил глаза. Его смущал то, что я была почтенной эманум. А вовсе не оправданность этих ранений. Но я решила еще спросить на всякий случай.

– Или вы жалеете этих убийц и воров? Оба ранения не были смертельны, тогда как дворецкого Вальтера они убили. Вам, по всей видимости, их жалко? Вы им сочувствуете и жалеете, что я причинила им боль? А ваше начальство знает о ваших сантиментах по отношению к ворам и убийцам?

Ох. Наверно я переборщила. Но я устала и перенервничала, а меня тут допрашивают вместо того, чтобы отпустить к сыну. Поэтому я продолжила. Если сейчас не отвяжемся, житья нам не будет.

– И да. Я понимаю, что необходимо было бы вызвать полицию и предоставить действовать вам. И я бы поступила так, располагай мы временем. Но угроза жизни, прозвучавшая в адрес заложников, была недвусмысленная. Потому было принято решение действовать самим, а не дожидаться полиции. Вы бы просто прибыли к двум трупам. Вы бы этого хотели?

– Нет. Что вы, эманум. Ваши действия были смелы и обоснованы, – поспешил меня уверить полицейский.

Эти слова меня успокоили, и я продолжила гораздо мягче.

– В таком случае мы с братом хотим вернуться в гостиницу. Мне нужно к сыну. К тому же вам еще оформлять раскрытие кражи знаменитого «Цветущего». Над этой задачей трудились лучшие сыщики, а нашли вы. И не просто нашли камень, но и задержали банду его воров. Поздравляю.

Он стушевался и поспешил меня уверить, что к нам нет никаких претензий, и что мы совершенно свободны как в действиях, так и в передвижениях.

Мы отправились на выход, сопровождаемые почтенным мэтром Фридманом. Он после выпитых рюмочек чувствовал себя вполне неплохо. Труп дворецкого уже убрали, и даже крови не было. Что-то, наверное, магическое. Мэтр пригласил нас на следующий день, на обед. Снова к пяти часам. И выразил нам глубочайшую признательность за все наши действия, заверив меня, что со стороны полиции не нужно ничего опасаться. Эти вопросы были вызваны удивлением. И если что, то он сам все уладит.

На следующий день мы с Себом прибыли даже раньше намеченного времени. Нас провели в гостиную. Здесь со вчерашнего дня ничего толком не поменялась. Хозяев пока не было и мы с Себом остановились напротив висящей на стене картины. Простые цвета и какая-то наивность были ей присущи, но в этой наивности и таилось очарование. Мы, молча её рассматривали, завороженные светом, идущим от полотна. Возможно сказывалось освещение, удачно подобранное для картины, но эффект сияния мы с Себом ощущали.

– Это Фра Анжелико. Мой любимый художник, – раздался голос, заставивший нас с братом обернуться.

На пороге гостиной стоял, опираясь на руку Карла Фаберже мэтр Фридман. А вот Мэтр изменился со вчерашнего дня и сильно. Когда мы уходили, скорее всего, он еще не до конца осознал произошедшее. А теперь было видно, что события вчерашнего дня не прошли бесследно. Смерь старого дворецкого, возможно даже друга, сильно подкосила мастера. Видно было, с каким трудом он передвигается и как тяжело опирается на руку ученика. Вчера этого не было.

Он прошел вглубь гостиной и сел в кресло.

– Присаживайтесь. У меня нет аппетита. Хотите чаю? Карл, сделай нам чаю. С обедом мы явно поспешили. Теперь разве только ужин, – даже голос его стал глуше.

– Разумеется, Мэтр, я быстро, – Карл пошел на кухню, а я собралась помочь ему, но меня остановили.

– Сидите, дитя мое. Карл справится быстрее, если не будет стесняться вас. А так он и разбить все может. Так вот, Фра Анжелико. Он любил в своих работах использовать золото. Я, как ювелир, его хорошо понимаю. А еще он никогда не перерисовывал свои картины. Считая, что самый первый раз всегда самый удачный, – продолжил Мэтр.

– А эта картина о чем? Это реальные люди или вымышленные персонажи? – спросила я.

– Был известный проповедник и сильный маг – Ромуальд. Вот он, в синих одеждах. А к нему за советом, опираясь на его мудрость, пришел император Оттон. В те давние времена люди еще неразумно вели войны. Вот и Оттон хотел собрать войско и пойти повоевать. А Ромуальд здесь как видите держит руку в предостерегающем жесте, красноречиво давая понять, что делать этого не следует, – поведал Мэтр.

– И что Оттон? Последовал совету? – спросил Себ.

– Нет. Он все же решил собрать войско. Но как итог умер спустя год, так никуда не выступив и не вняв предостережениям. Я люблю эту картину, потому что часто мы просим совета, а следовать этому совету все равно не собираемся. И что толку тогда давать их и спрашивать? Поэтому всем ученикам я всегда ее показываю. Если тебе не нужны мои советы, что ты тут делаешь? – и мастер лукаво улыбнулся, впервые за нашу встречу.

– Но нам как раз таки нужна помощь, – ответила на это я.

Вернулся Карл с тележкой. На ней был чай и куча вазочек, вчера такую же тележку вкатила я. Карл опустился в кресло, а я стала разливать чай и раздавать чашки.

– Мы готовы вас выслушать, молодые люди. Что за совет и помощь вам нужна?

Мы с Себом переглянулись и приступили к рассказу. Дополняя и уточняя друг друга, мы рассказали почти все, что нам было известно о подсказках к поиску Грааля. Мы только опустили личные детали: не стали рассказывать про незаконное проникновение в чужие дома, сломанные оргАны, и проникновение в склепы к не упокоенным призракам. Наши слушатели периодически охали и качали головами, подозревая, что именно мы опускаем. Когда же мы закончили, Мэтр недоуменно посмотрел на нас и спросил.

– А что вы хотите от нас?

– Но как же? Разве не вы изготовили яйцо «Херувим и колесница»? Об этом писали все газеты? Внутри яйца разве не находится украшенный драгоценными камнями миниатюрный кубок? – удивился Себ.

– Да. Я сделал эту вещицу для семьи Великого Князя Александра. Но я не имею ни малейшего представления о том, что я должен вам сейчас сказать. И какое это все имеет отношение к Граалю и вашим поискам, – ответил Карл.

– Разумеется. Что он может вам сказать? Не думаете ли вы, что все эти художники и в самом деле знали что-то про поиски? Многие живописцы вообще не обладают магией. И как это тогда объяснить? Нет, тут дело в другом, – задумчиво сказал Мэтр.

– И в чем же? – почти хором спросили мы все трое.

– Я думаю, что магия Грааля и говорила все это время с вами. Вещь заряжается этой магией либо во время изготовления или позже.

– И к самому мастеру или художнику это не имеет отношения? – расстроено спросила я.

– Безусловно, в картину и в изделие закладывается личность, а порой и душа мастера. И магия опирается именно на это. Так что сказать, что авторы никакого отношения к этому не имеют нельзя. Но это Грааль хочет быть найденным, и именно его магия разговаривает с вами, – пояснил свою мысль Мэтр.

– И что же нам теперь делать? – спросил Себ.

– Продолжать поиски, разумеется. А в данном случае вам необходимо попасть на прием к Великому Князю Александру, и попросить его о помощи. И надо сказать это будет не так легко. Да еще и даст ли согласие великий Князь на осмотр вещицы. Все-таки это личный подарок, – ответил Мэтр.

– Задачка, – и мы с братом переглянулись.

– А, вот еще что. Я никак не могу понять, почему многие художники здесь называются по-другому. И во времени путаюсь: что-то позже, что-то раньше. Вот, например, эти яйца. Мне казалось, что в моем времени они были созданы гораздо позже, – спросила я.

– Скорее всего, путаница связана с продолжительностью жизни в твоем мире. Ты сама говорила, что у вас она примерно семьдесят лет. У нас сто пятьдесят для не магов. А вот магии у тебя совсем в мире нет, поэтому происходят подобные временные смещения, – высказал Мэтр предположение.

– Я бы мог написать для вас рекомендательное письмо с просьбой о встрече и аудиенции. Это может помочь, но не думаю, что существенно облегчит вашу задачу. Я не такая пока серьезная личность, чтобы прислушиваться к моим словам. Да и персональных изделий я пока изготовил для князя немного. Моя фирма пока не получила статус поставщика княжеского двора. Так что, увы, – и Карл развел руками.

– Мы будем признательны за любую помощь, – ответила я.

– Спасибо, что уделили нам время, – сказал брат, вставая и подавая мне руку.

– Ну что вы. Это немногое, что я мог сделать за спасение наших жизней. И мой долг еще не уплачен. Так что если вам что-то понадобится, любая посильная помощь, мы с Карлом готовы её оказать, – кивнул Мэтр.

– Сидите, Мэтр. Я сам провожу наших гостей, – сказал Карл.

На следующий день мы и в самом деле получили письмо обещанное Карлом Фаберже. Мы по-прежнему не имели не малейшего понятия, что нам делать дальше. Отправляться в Славянские земли? Но это длительное и опасное путешествие. С маленьким ребенком на руках это тем более было опасно.

Акке качал Михеля на качелях. Сын заливисто смеялся, а я сидела на ажурной скамеечке в парке, когда он присел рядом. Тот самый мужчина с кладбища, что давал мне советы и предостережения, рассказывал про тайные общества, жуткие символы и страшные опасности. Он был все так же красив и богато одет. Я сразу его узнала. Поэтому и спросила в продолжение нашего с ним разговора.

– Это опять вы? И по-прежнему неважно, кто вы? Что вам нужно на этот раз?

Глава 7.

«Прекрасная Шоколадница" Жан-Этьен Лиотар

«Я купил пастель знаменитого Лиотара.

Что же касается

законченности работы, то можно сказать

в одном слове: это Гольбейн пастели.

На ней изображена в профиль молодая

немецкая девушка-камеристка, которая

несёт поднос со стаканом воды и

чашкой шоколада»

граф Франческо Альгаротти

– Это опять вы? И по-прежнему неважно, кто вы? Что вам нужно на этот раз?

Он неодобрительно посмотрел на меня. А потом сказал негромко, на пределе слышимости.

– За то время, что мы не виделись, вы уже три раза подвергали жизнь опасности. Три раза, Эманум Харлинсон!

– Да что вы? А я вот не припомню такого. Не просветите? – съехидничала я.

На самом деле я могла припомнить только недавний эпизод, но мы спасали невинные жизни. Да и риск там был минимальный.

– Скажите, это не вы приложили руку к смерти помощника бургомистра Метра Экерсберг? Да, он был заказчиком убийства вашего мужа, но зачем вы сами туда пошли? Уверяю вас, долго бы он не прожил. Свои из ордена его все равно бы убили. Вот зачем вы к нему пошли то? Да еще днем, – теперь он шипел. Натурально шипел!

– А когда я, по-вашему, должна была к нему пойти? Глубокой ночью? Прихватив с собой дохлую кошку? – я тоже перешла на шепот, переходящий в шипение. Ну, а почему ему можно? А я чем хуже?

– Э-э-э… Зачем кошку? Да еще дохлую? – озадачился мой собеседник.

– Вам мама в детстве «Тома Сойера» не читала? – удивилась я.

– Нет. У меня не было мамы, зато была куча гувернеров. И ни один из них меня не просвещал относительно вашего Тома, – и он вдруг улыбнулся.

Улыбка делала его совершенно другим человеком. Он по-прежнему был красив, но как-то добрее что ли. И эти морщинки вокруг глаз говорили о том, что он на самом деле любит улыбаться. И только со мной все больше шипит. Поэтому я ответила совсем не так, как думала в начале.

– Это история про мальчика, который решил пойти ночью на кладбище, прихватив с собой дохлую кошку.

– А зачем? – он снова улыбнулся.

– Они с другом решили, что подобным способом можно лечить бородавки. Ну и как итог стали свидетелями убийства. Ночью, на кладбище, у разрытой могилы, – это все я проговорила в лучших традициях фильмов ужасов. Замогильным голосом.

– А к лекарю или магу сходить было сложнее? И потом я не помню магии, связанной с дохлыми кошками. А я хорошо учился в Магической Академии, уверяю вас, – он уже откровенно подтрунивал, продолжая улыбаться.

– И не вспомните. Это мальчишеская магия. Называется «Отсутствие тети Полли в пределах видимости», – я тоже уже вовсю улыбалась.

Я махнула рукой Акке, мол, все хорошо, на его вопросительный и встревоженный взгляд.

– А если серьезно. Вы причастны к убийству Сэммюэля Эдуарда Рэтчета в поезде? Он был редкостным мерзавцем, но вы зачем вмешались? – спросил он уже серьезно.

– А вы не хотите представиться? – в тон ему спросила я.

– Да. Думаю, что пора. Мне зовут Артур фон Мёнерих граф Дрез. Мой отец герцог Мёнерих уже много лет является членом совета Двенадцати и главой ордена «Роза и крест». Мы защищаем переселенцев в их попытке найти Магический Грааль. Я думал только наблюдать и не вмешиваться. Но события в доме ювелира Мэтра Фридмана вынуждают меня изменить планы, – и он посмотрел на меня внимательно.

Что он хочет увидеть? Я не собираюсь возражать или отказываться от помощи. Хочет помогать, так я только за. Потому и спросила.

– И что вы хотите от меня?

– Мне нужно, чтобы вы мне научились доверять. Это много, я понимаю. И сразу это не произойдет. Но постарайтесь для начала посвящать меня в свои планы. Сложно за вами бегать, знаете ли. Вот уже два раза не успел, – он снова улыбнулся.

– Для начала я познакомлю вас с братьями. Не хотите ли поужинать с нами сегодня вечером в ресторане отеля?

– С превеликим удовольствием, – он встал и протянул мне руку.

Когда я уложила Михеля спать и, вручив книжку Акке, пообещала, что расскажу все подробности вечера, спустилась вниз, братья и наш новый знакомый уже вовсю хохотали над чем-то в баре. Вот так я и думала. Нет чтобы столик занять и заказ сделать. Сидят в баре и смеются. И самое главное, что алкоголь им уже разрешен, но я ни разу не видела его у братьев.

Вечер прошел замечательно. Братья еще до того как спуститься были настроены оптимистично. Они много слышали про Артура фон Мёнериха. Оказалось, что это известная личность и специализировался он на частном магическом сыске. В газетах то и дело мелькали сообщения о раскрытых им убийствах и кражах. Работал он в частном порядке, но полиция всегда относилась к нему лояльно и поддерживала в расследованиях. Здесь был важен результат, а он у фон Мёнериха был.

Он удивился, когда там, на кладбище, и сейчас на скамейке я его не узнала. В газетах печатали его фото, но я не смотрела криминальную хронику и поэтому понятия не имела кто передо мной. К тому же сильно сомневаюсь, что о нем печатали в нашей местной газете. А последние два года других я не видела.

В конце ужина Себ и Габби переглянувшись со мной, замолчали, а потом Габби выдал.

– Вы в самом деле предлагаете нам свою помощь, содействие и планируете присоединиться к нашей маленькой команде?

– Именно это я и планирую сделать. И если позволите прямо сейчас дам вам совет: не обсуждайте планы и действия без надежного артефакта защиты от подслушивания. Или без защитного заклинания мага, – ответил фон Мёнерих.

Мы снова переглянулись. Мы никогда об этом не задумывались.

– И еще. Категорически не советую доверять смотрителям музея, которые изо всех сил пытаются вам его показать. Последний раз вам повезло, с вами по музею ходил мой человек. В следующий раз может так не повести, поэтому от таких услуг стоит отказываться.

– А вот, кстати, он мне сразу не понравился. И Акке тоже, – заявил Габби.

– Акке все смотрители музея не нравятся. Это не показатель, – рассмеялся Себ.

– Когда мы сможем обсудить дальнейшие планы? – перешла я к сути.

– Предлагаю завтра с утра. Вы все еще раз обдумаете и обсудите. Я приду завтра утром, с вашего позволения, – и фон Мёнерих откланялся, поцеловав мне руку и обменявшись рукопожатием с братьями.

Было понятно, что ничего мы обсуждать не будем. Мы уже давно привыкли понимать друг друга без лишних рассуждений и вопросов. Если я среди ночи бужу Себа, он встает и идет, и помогает. Габби делает то же самое, но при этом способен причинить кучу шума. Вот и теперь по их восторженным лицам мне было понятно, что они уже в предвкушении работать с самим фон Мёнерихом.

Поэтому утром, когда наш новый член команды пришел к назначенному времени, он тоже ничего не спрашивал. Только установил магический барьер от прослушивания и сказал:

– Все, можно говорить спокойно. Какие у нас планы?

И взглянув на наши унылые лица рассмеялся. Это получилось у него так заразительно, что мы все расслабились, а Акке даже заулыбался в ответ. Мы сидели в общей гостиной нашего номера, именно это место было выбрано для совещания. Михель уверенно делал свои первые шаги и радовался вместе с Акке, когда тот его ловил.

– Давайте еще раз все обсудим, и вы мне поподробнее объясните про нашу цель. «Херувим и колесница», если не ошибаюсь?

– Да. А откуда вы… – начал было Габби, но его перебили.

– После вашего визита к известному ювелиру и его ученику, сопоставить было не трудно. Нам его обязательно нужно красть? Раньше ведь вам это было не нужно? – и он вопросительно приподнял брови.

– Нам и сейчас не нужно. Нам нужно… Взять на время. Ну, или получить разрешение у владельца на магическое сканирование, – поспешила заверить его я.

– С этим сложнее. Мне еще не приходилось сталкиваться с Великим Князем Александром и его женой. Поэтому получить разрешение будет нелегко. А вот взять на время без спроса… Ну, скажем во время бала, – протянул он.

– Бала? Какого бала? Это же еще одна проблема. В Славянские земли путь неблизкий. Да еще с Михелем. Это займет много времени и сил, и денег. Учитывая крайне сомнительные шансы на успех, все-таки это личная вещь Великой Княгини, – с сомнением сказал Себ.

– Славянские земли? Зачем? Как же вовремя, огненный шар мне в печень, я к вам присоединился. Простите, эманум Харлисон, – эмоционально отреагировал фон Мёнерих на слова Себа.

– Ну, да. А как еще мы сможем получить доступ к этой вещице? – на этот раз удивились мы все.

– Вот уехали бы в сторону Славянских земель, и хорош бы я был, гоняясь за вами. Фух. Какой же я молодец, – и он театрально смахнул невидимый пот со лба и продолжил. – А что касается «Херувима и колесницы», то все гораздо ближе. В данный момент Великий Князь Александр и его жена находятся в Венабона.

– Это же совсем рядом, – возбужденно воскликнул Габби.

– Несколько часов на поезде. Ну, хорошо, почти полдня. Но это не Славянские земли, – тоже не скрывал радости Себ.

– А что они там делают? И откуда нам знать, что она взяла эту финтифлюшку с собой? – влез как всегда практичный Акке.

– Там проходит совет Двенадцати. Что-то они опять обсуждают. И на этот раз Князь Александр решил лично принять в нем участие. А что касается финтифлюшки, хм… то есть подарка Князя, то его жена взяла его с собой. Это подарок на эту пасху, кстати, в этом году она ранняя. Княгиня возит подарок с собой как талисман, пока Князь не подарит новый на следующую пасху, – просветил нас фон Мёнерих.

– Значит Венабона? Белый город? – спросил Габби.

– Почему белый? – Удивился Акке.

– Бона – это город. А Вена – это белый. Но это версия. Говорят если с кельтского языка, то происходит от слова дерево. Там много вариантов, – пояснил ему Себ.

Город произвел на меня неизгладимое впечатление. Если бы не любимая мною Лютеция, я бы обязательно выбрала именно этот город. Дворцы, особняки и дома горожан очаровывали архитектурой и самобытностью. Фон Мёнерих поселил нас почти в самом центре города. Гостиница была дорогая, но Фон Мёнерих настоял, что нам необходима именно эта. И даже сам оплатил большую часть проживания, с чем мы, разумеется, спорить не стали. Я вообще была жадной, и над этим недостатком братья постоянно иронизировали, а я все время цитировала им домовенка Кузю. Ага. Про домовитость.

А еще весь город был пропитан сладостью. Как Лютеция на Новый год была окутана ароматом апельсинов, так Венабона пахла шоколадом, его тут продавали на каждом шагу. Кофе? Нет. Попробуйте новый сорт шоколада с кайенским перцем. Нет? Ну тогда традиционный, с щепоткой ванили и корицы. И почти в каждом ресторане висела копия картины «Шоколадница» Жан-Этьена Лиотара. И в каждом кафе эту историю нам рассказывали по-разному.

– О. Князь Дитрихштейн зашел в нашу кофейню. Он решил попробовать наш знаменитый шоколад с тертым миндальным орехом. И представьте, официанткой у нас тогда и работала Анна Бальтауф. Именно она вынесла ему наш фирменный шоколад. Он был так поражен её красотой и скромностью, что незамедлительно женился. Женился, несмотря на то, что она была незнатного рода. Да и магией не обладала. Он вывел ее в свет и сделал княгиней. Именно так все и было. А картину заказал в качестве свадебного подарка. И выбрал в качестве сюжета то, как она предстала перед ним в первый раз.

– Нет, что вы. Все было совсем не так! Девушку звали Шарлотта Бальтауф, а её отец был банкиром. Вот только не повезло ему, разорился. Бедняжка чтобы чем-то помочь отцу была вынуждена пойти работать официанткой. Именно в нашем кафе её увидел первый раз Князь Иосив Венцель фон Дитрихштейн. И он не мог к ней посвататься, это был жуткий мезальянс. Он взял ее в содержанки. И только когда она родила ему сына с неплохим магическим потенциалом, что для обычной девушки необычно, он только тогда на ней женился. А картину подарил на свадьбу. И видите на картине стакан воды? Только у нас так подают шоколад.

– Что вы. Все было совсем не так! Эта девушка была камеристкой нашей королевы Марии-Терезии. И когда Метр Лиотар писал портрет королевы, во время сеанса она как раз подавала королеве шоколад. Художник был так впечатлён красотой девушки, что написал её портрет. Я сам лично, когда увидел его, так сильно был поражен, что незамедлительно захотел его копию. И вот как-то Князь Дитрихштейн зашел ко мне выпить шоколада. Он увидел здесь этот портрет и был поражен не меньше меня. Он отправился во дворец и сделал ей предложение. Вот так то. Если бы не я, они никогда не были бы счастливы.

И так в каждом кафе. Я уже буквально закипала от злости на эту шоколадницу. Братья посмеивались. Фон Мёнерих не обращал внимания, пока я не хлопнула ладонью после очередного рассказа и не заявила, что слышать больше про эту доморощенную Золушку не хочу.

– Вы напрасно переживаете, Эманум Харлинсон. Герцог Рихард де Алеманьа в данный момент в Венабона не останавливался. Его нет в этом городе, и скорее всего совет Двенадцати пройдет без его участия.

Братья затаили дыхание. Я давно приучила их не называть это имя. А Фон Мёнерих невозмутимо продолжил.

– Он внезапно сорвался с места и уехал в неизвестном направлении. Моим агентам не удалось его отследить, но судя по его корреспонденции он не намерен в ближайшее время возвращается к своим обязанностям в совете Двенадцати. Так что вам не грозит встреча с ним.

– Да вы…

– Перестаньте, Эманум Харлинсон. Вы воспринимаете в штыки эту историю про шоколадницу именно потому, что боитесь этой встречи. Я вас решил успокоить. Нам сейчас ни к чему, чтобы вы дергались по этому вопросу.

– Клари… – начал было Габби.

– Все в порядке, Габби. Я в порядке. Давайте вернемся к нашим планам, – ужасно хотелось встать и сбежать, но я понимала, как по-детски будет выглядеть эта выходка.

Поэтому осталась сидеть и даже попыталась придать лицу каменное выражение. Но, разумеется, этот невыносимый всезнайка Фон Мёнерих был прав. Я по-прежнему была не готова к встрече с прошлым и согласна была бегать от него еще хоть вечность. И слова Фон Мёнериха об отсутствии на совете Двенадцати Рихарда меня заметно успокоили. И да – эта картина меня нервировала своей похожестью. Только вот там был счастливый конец. Тогда как для дочери антиквара все сложилось куда как сложнее.

– Бал по случаю очередного сбора и заседания совета Двенадцати пройдет в Хофбурге. Это официальная резиденция Герцога Фердинанда Пармского и место заседания совета. Он огромный. Там много залов, в одном из них будет проходить бал. Приглашена добрая половина города. У меня тоже есть приглашение. И, разумеется, я приглашен с дамой. Вы же окажите мне честь, Эманум Харлинсон и пойдете со мной на бал? – последний вопрос был задан шутливым тоном и явно не требовал ответа, но я ответила.

– Как я могу вам отказать Артур фон Мёнерих граф Дрез. Вы же сама галантность и очарование. А уж как вы деликатны и умны. Ах да. Еще и красивы. Все нески, наверное, у ваших ног?

– Простите, если чем-то задел вас, Эманум Харлинсон, но у меня к вам просьба. Давайте перейдем на время бала к неформальным отношениям? Будет странно, если я приведу с собой девушку и буду называть её так тяжеловесно – Эманум Харлинсон. Возможно ли, чтобы мы перешли к именам? – и он улыбнулся.

Вот и чего я взъелась?

Он говорит мне все как есть, ничего не утаивая. Может быть, пора и в самом деле высунуть голову из песка и посмотреть в лицо страхам. Братья боятся за меня и любят, поэтому стараются лишний раз не задеть мою тонкую душевную организацию. Вот только когда это вдруг она стала тонкой? Я же сильная? Надо вести себя соответственно. А то как девочка маленькая расхныкалась. И я, улыбнувшись, протянула ему руку и сказала:

– Клариса.

– Артур.

– А может и мы перейдем к именам? Я Габби. Это Себ. Акке ты и так знаешь, – не мог не влезть Габби.

Но это разрядило ситуацию, и вернуло за стол дружескую атмосферу. Вытирая Михеля от каши я услышала вопрос, про который, признаться, и забыла.

– Клариса, а как у тебя с платьем?

– Габби… Я забыла совсем, – и я пронесла ложку с кашей мимо ротика Михеля, что ему не понравилось, и он уж было приготовился зареветь, но передумал и, схватив мою руку с ложкой, сам направил её себе в рот.

– Вот. Я так и думал. Поэтому ты сейчас укладываешь Михеля на дневной сон, и мы идем в одно премилое местечко. Я присмотрел, – самодовольно изрек Габби.

– А одно из моих старых совсем не подойдет? – с ужасом представила я примерки и подгон по фигуре.

– Клари, ну о чем ты говоришь! У тебя все платья насыщенных оттенков. Синий, золото, зелёное с серебром. Это же никуда не годится! – возмутился он.

– А что не так? – все же не теряла я надежды.

– Сейчас в моде пастельные тона с оттенком пудры, – самодовольно с видом знатока произнес Габби.

– Пудры – это как? – выразил всеобщее недоумение Акке.

– Ну вот не насыщенный оранжевый, а скорее персиковый. Не синий, а перламутрово-голубой. Не коричневый, а кофе с молоком. Не красный, а чайной розы. Пудра предает оттенкам бархатистость. Нежность и утонченность, – просветили нас.

– А мне нравится, как одевается Клари. И это не нежность и утонченность, а блеклость и невзрачность, – заявил этот невозможный подросток.

– Нет, Акке. Габби прав. Мне и в самом деле стоит подобрать платье на бал. Не хочу привлекать внимание к своей персоне. Наша цель не в этом. Так что я полностью в твоем распоряжении, Габби, – и я кивнула брату, давая понять, что ценю его помощь.

– А цель у нас и в самом деле непростая. Нужно умудриться оказаться представленными Великому Князю и его жене. Потом еще напроситься на личную аудиенцию, и убедить их показать нам это яйцо. Пока задачка мне кажется невыполнимой, – фон Мёнерих явно был не в восторге от наших перспектив.

– Все так сложно? Даже на балу? – спросила я.

– У Александра строгое правило избегать лишних контактов и знакомств. Быть ему представленными мы возможно еще умудримся, но добиться того, чтобы он нас выслушали, будет сложно. Даже у отца бы, наверное, не получилось. Но с ним, безусловно, было бы проще. Но его нет, и на этом совете он не присутствует, – все так же мрачно поведал он.

– Великий Князь такой закрытый человек? – спросил Себ.

– Он осторожный, сильный, властный. На его плечах тяжелый груз ответственности. Ну и да, характер у него тяжелый. Нам нужен кто-то влиятельный из числа моих знакомых, кто бы нас представил. У меня есть трое на примете, но на месте разберёмся, – завершил разговор фон Мёнерих.

На бал мы опоздали. И нет, мое платье тут было ни при чем. Выглядела я, на мой взгляд, потрясающе. Мы с Габби выбрали приятный оттенок молочного шоколада с вкраплениями корицы. Платье было приятного теплого оттенка. Вот только рукава были не предусмотрены. Поэтому мы долго ругались с портным, который настаивал на пяти стандартных нижних юбках. А я заявила, что будет только одна. Куда я свои ножи дену, раз рукавов нет? Только под юбку, а пока я все пять задеру, меня сто раз убьют. Поэтому только одна. Габби схватился за голову от такого объяснения.

Но, на мой взгляд платье от этого только выиграло. Складок стало больше. Они красиво струились вниз, и в них поблескивал мой помандером. Да, его я тоже взяла. А Себ восполнил мне все доли в моем апельсинчике, и яд там был. И противоядие. И сонный порошок, и лезвие и даже что-то взрывоопасное. Габби хватался за голову и говорил, что я буду со своими ножами и помандером взрывоопасна. Но я настояла на своем.

И не только я пришла в восторг от своего туалета. Братья долго ходили вокруг меня и наконец, Габби, как самый привередливый, выдал, что он доволен. Драгоценностей в меру, платье чудесное, прическа выше всех похвал. Акке сказал, что я принцесса из волшебной сказки, а запыхавшийся и опоздавший фон Мёнерих открыл рот и потом долго его не закрывал.

На мой вопрос, что ж заставило его опоздать, он поморщился и сказал, что позже всё объяснит. Опоздание было, казалось, фатальным. Двое из трех его знакомых сказали, что уже засвидетельствовали свое почтение Князю Александру и подходить второй раз не намерены. А третьего мы безуспешно пытались найти в этой толпе. Народу и в самом деле было много.

Зала дворца была огромной. Магические огни её ярко освещали, и все кругом сверкало и переливалось. Мы осторожно пробирались поближе к Великому князю Александру. Александр был могуч. Я прожила последние два года среди великанов, так вот он бы составил им достойную конкуренцию. Он возвышался почти над всеми в бальной зале почти на голову. Славянский медведь. Плечи по ширине грозили сравняться с медвежьими, а толщина рук поражала. Медведь – одним словом.

Вот только Великой княгини с ним рядом я не наблюдала. Мы стояли в двух шагах от Великого Князя, когда я увидела Великую княгиню Марию. Она только что закончила танцевать, и теперь её кавалер вел ее обратно к мужу. Вот только её кавалер был мне хорошо знаком.

Наши глаза встретились. Не могли не встретиться.

Кавалером Великой Княгини Марии был не кто иной, как Его Светлость Герцог Рихард де Алеманьа.

Глава 8.

«Афродита и Арес» Александр Шарль Гильмо