Текст книги "По эту сторону любви (СИ)"
Автор книги: Олла Дез
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Я вдруг вспомнила. Но только не эту картину, а скульптуру Огюста Родена – Граждане Кале. И суть там была не в отводе войск, а в том, что шесть приговоренных к смерти жителей Кале вынесли ключи от города королю Эдуарду. Они должны были умереть, а вот остальных жителей король обещал пощадить. Они вышли. И шли на смерть. А королева Филиппа уговорила своего мужа пощадить их и подарить им жизнь. Кстати вышли на смерть шесть богатых, уважаемых и знатных жителей города. Посчитав ниже своего достоинства отправить простолюдинов.
Роден убеждал, что фигуры должны находиться без постамента, на одном уровне со зрителями. Его кстати не послушали и только после смерти Родена памятник установили, как он его задумывал. Иногда и постамент играет важную роль.
– Эта картина не об этом. Она о том, что иногда к осужденным стоит проявить милосердие. И помиловать идущих на смерть. Что не всегда наказание и казнь являются справедливыми, что иногда это может быть и жертвенность. Как в данном случае. Иногда может быть глупость, юношеский максимализм, в конце концов – просто ошибка. Вы проявляете милосердие?
– Не могу знать, – бодро ответил полицейский.
Я отвернулась от него и дверь в полицейский участок распахнулась, в нее вошел Артур фон Мёнерих.
– Артур? Что вы тут делаете? – удивленно спросила я, забывая, что не должна его так называть.
– Ваше Сиятельство, мне нужно вам кое-что сказать. Не уделите мне пару минут? – а вот он был сама корректность.
– Да, разумеется.
И мы отошли в дальний угол приемной полицейского участка. Артур достал артефакт против прослушивания и активировал его. Он всегда так делал, когда мы обсуждали Грааль, готовились к знакомству с Великим Князем Александром, да и просто болтали. Я даже привыкла к этому.
– Клари, мой отец герцог фон Мёнерих хочет побеседовать с вами. Он будет ждать вас завтра утром. Хотя нет, постойте, уже сегодня утром в музее напротив картины Веласкеса «Триумф Вакха». В одиннадцать утра.
– Почему не «Менины»? – усмехнулась я.
– Потому что она же в Мадриде? – удивился фон Мёнерих.
– Простите, Артур. Я перенервничала. А что нужно вашему отцу от меня?
– Это касается Акке, он может помочь. И к тому же встреча будет в музее, вы будете в полной безопасности. Уверяю вас, – горячо заверил фон Мёнерих.
– Вот как? А что мне следует его опасаться, когда он не в музее?
– Клари, я…
– Я пошутила, Артур. Простите. Когда что-то непредвиденное случается мне в голову что только не лезет. Разумеется, я буду.
Из полицейского участка я ушла только под утро, оставив там Арчибальда. Он уверил меня, что Акке не будут ни допрашивать, ни куда-то переводить без его согласия и он тут именно за этим.
Я успела переодеться, ответить на вопросы братьев, покормить Мишеля завтраком, отдать «бесценные» указания никуда не встревать, потому что волноваться сразу за двух братьев я не смогу. Нервов не хватит. Рихард так и не появился.
Безумно хотелось завалиться спать, но я, выпив две чашки кофе, поехала на встречу с одним из самых сильных магов, членом совета Двенадцати и главой ордена «Роза и крест».
Глава 14.
«Триумф Вакха» Диего Веласкес
Живописец Истины
эти два слова высечены на памятнике
Диего Родригесу де Сильва Веласкесу.
Серьёзно? Вот этому статному красавцу сто пятьдесят с хвостиком? Вот ни за что бы не сказала. На нем что зачарованный и вышитый золотой нитью бархат? И это для похода в музей, а не на дипломатический прием или заседание Магического совета? Да, похоже денег тут на себя любимого не жалели.
И у него трое сыновей. Артур третий, младший и, как я поняла, не самый желанный и любимый. Хотя для мага его уровня трое детей это много. Артур, как сказал мне Рихард, все время пытается что-то доказать отцу. Хотя, мне кажется, этому типу доказать что-либо невозможно. Для него существует только его мнение и ошибочное.
Мне поцеловали руку и предложили присесть на диванчик напротив картины. На меня кинули беглый, незаинтересованный взгляд и переместили все внимание на картину. Ну, да. Платье я надела первое попавшееся. После бессонной ночи мне было не до этого. Драгоценностей не было, кроме уже привычного помандерома и чармсоуна на самой обычной цепочке. Так что выглядела я хорошо, но явно не дотягивала до его бархата и кучи колец на пальцах.
Я сидела, рассматривала картину, и ждала, когда же со мной заговорят о цели нашего знакомства. И чем он может помочь в деле Акке.
– Вам нравится Веласкес, Клариса?
Вот так значит, Клариса. Даже обращение эманум опустил, не говоря уже о Его Сиятельстве. Ладно. Мы девушки из другого мира негордые, мы злые и память у нас хорошая.
– Веласкес – гений. И он велик, – ответила я то, что на самом деле думала.
– Я спросил не это. Я спросил нравится ли он вам? – мой ответ его позабавил, потому что губы тронула легкая улыбка.
– Нет. Его картины меня пугают, – снова честно ответила я.
Не видела никакого смысла рассказывать про гения Веласкеса, пускать пыль в глаза глубиной и многогранностью его «Менин». Меня спросили не это.
– Замечательный ответ, Клариса. Дайте угадаю, вы предпочитаете Раффаэль да Урбино? – и снова я его обрадовала, потому что он снова улыбнулся, но не ехидно, а весело.
– В моем мире его зовут Рафаэль Санти, но да, вы угадали. Еще Боттичелли «Рождение Венеры» мне как-то ближе, чем пьяный Вакх в окружении сатиров.
– Да, я помню, читал отчет, как де Алеманьа привез для вас «Весну» в Лютецию. Это было романтично. Я был удивлен, что он еще способен на такие жесты, – а вот теперь в его голосе слышалась насмешка.
Рихард что, отдавил ему его любимую мозоль? Или шампанским залил обожаемый пиджак с кружевами ручной работы? Ну, так я уверена, что это он специально. Не сомневаюсь в злом умысле моего мужа. Но вслух я спокойно ответила:
– А еще он вытащил меня из склепа с древним призраком, и из Бастинды, где я умирала от обезвоживания и лихорадки. Эти отчеты вы тоже читали?
– Доводилось. Но, давайте вернемся к Веласкесу. Что вам на картине кажется особенно примечательным? – как ни в чем небывало продолжил он.
К Веласкесу? Я думала, мы вернемся к цели моего визита. Хорошо, Веласкес так Веласкес. И я снова посмотрела на картину.
– Наверное, сам Вакх. Он тут единственный выделяется светлым пятном. Все остальные написаны приглушенно и мрачно.
– Безусловно. Вакх – бог виноделия. Он подарил людям радости алкоголя. Вот только согласно мифам на него самого алкоголь не влияет. И это делает его уникальным, – он больше не смотрел на картину, наоборот пристально разглядывал меня.
– Что же тут уникального? Многие способны много выпить и при этом не захмелеть, – возразила я.
– Нет. Я немного о другом. Все, что мы делаем, так или иначе, накладывает на нас свой отпечаток. Будь это деньги, власть, любовь. А Вакх пьет и не пьянеет. Это, согласитесь, необычно. Нельзя, побыв учителем, не научиться поучать всех и вся. Нельзя разучиться командовать и отдавать приказы. Сложнее с любовью, она тоже уникальна. Можно научиться не любить, – все это он проговорил менторским не терпящим возражения тоном.
Ага. Сейчас. Шнурки только проглажу и побегу соглашаться.
– Если человек любит, то он не может этому разучиться. Это или дано, или нет. Можно разлюбить, можно переключиться на любовь к ребенку, к искусству, к работе, ко всему миру. Но ты или умеешь это делать или нет. А еще можно трепетно и нежно любить только самого себя. Это тоже встречается.
– Вот как? А что же Вакх? – меня разглядывали как пришпиленную бабочку на подставке.
– Вакх пьет и пьянеет, просто ему на это нужно больше вина. Еще Микеланджело первым изобразил пьяного Бахуса с чашей и виноградом. Что касается Веласкеса, то посмотрите на тело его Вакха. Оно белое, рыхлое и даже слегка полноватое. Его взгляд, смотрящий в сторону. Он пьян. И будет пьяным. Он бог вина, ему это по работе положено.
– А лица его спутников? Вам они нравятся?
– Да. Веселые, наслаждающиеся жизнью и вином. Они молодцы. И этот в центре улыбается просто и открыто.
– Тогда почему же картина вас пугает, Клариса?
– Потому что это простые люди. Их жизнь тяжела и безрадостна. И они пришли к богу вина, чтобы забыть печали и горести. Но от этого временного облегчения их жизнь легче не станет, – возможно немного резко сказала я.
– Отлично, что вы это понимаете, Клариса, – он перестал улыбаться и в его взгляде появился холод.
– И что в этом отличного? – решила я уточнить.
– Пока вы не найдете Магический Грааль ваша жизнь простой не будет. Вы можете рожать детей, выходить замуж, посещать балы и приемы, но это как чаша с вином, что держит в руках этот веселый человек в центре. Вы должны его найти и как можно быстрее, – припечатал он.
– Я именно этим и занята…
– Нет. Все ваши мысли, чувства и помыслы должны быть устремлены только на поиски. Это ваше предназначение. А у вас сейчас медовый месяц, я так понимаю? Ну, вот вам и дали понять, что не тем вы заняты. Вашего брата обвинили в убийстве? Всего лишь? А ведь мог и сам пострадать, приди он в тот дом на несколько минут раньше. И присоединился бы к трупам на кровати. А так только подставили, – зло, жестко и даже немного грубо прозвучало в тишине музея.
– Кто? Это сделали вы? – я натурально зашипела на него. Убью. Вот прямо здесь и сейчас.
– Успокойтесь! Нет! Я не отдавал такого приказа. Более того, я помогу вам. Ваш муж уже сделал более чем достаточно и вашего мальчика с минуты на минуту выпустят. Но я сделаю вам подарок и выдам полиции убийцу несчастных юных несок, – он прищурился и стал похож на ядовитую змею.
– Вот как? – ладно не буду убивать.
– Отпустить вашего брата отпустят, но он останется под следствием пока не найдут убийцу. И вы застрянете в этом городе. И прекратите поиски, а Грааль не терпит постоянства и статики. Ему нужно движение и хаос. Ваше окружение и вы сами его излучаете. Так что я помогу, – и как я могла даже на минуту подумать, что его улыбка может быть искренней.
– Что вы хотите взамен?
– Сущие пустяки. Вы поедете в Брюссель, это не так далеко отсюда и вам по пути. И сходите там в музей. Хочу подтвердить одну свою догадку. И всё, – и он мило улыбнулся, ну, наверное, это в его понимании должно было быть милым.
– Хорошо. Мы съездим, – надеюсь, Рихард поймет.
– Ну, вот и отлично. Не смею вас более задерживать. Буду с нетерпением ждать новой встречи, – он встал и, взяв мою руку, поднес её к своим губам.
Герцог фон Мёнерих развернулся и вышел из залы музея, оставив меня сидеть на диванчике перед бессмертным творением Веласкеса. Как будто нырнула в пруд к пиранье, а она меня не сожрала живьем, а только понадкусывала и выплюнула. Навалилась усталость и захотелось спать. Все-таки ночь на ногах, переживания за Акке и вот теперь этот разговор. Всё это порядком меня вымотало.
Я откинулась на спинку дивана и на секундочку прикрыла глаза. Родные руки обняли меня, и я почувствовала, как Рихард сел рядом. Я не открывая глаз, уткнулась ему в грудь и спросила.
– Ты любишь Веласкеса?
– Предпочитаю Питера Брейгеля Старшего, дорогая. Поехали в гостиницу, ты устала. Арчибальд сейчас туда же привезет Акке. Сможешь перед сном поорать на него всласть, – сказал Рихард поднимаясь, и увлекая меня за собой.
– Сил нет орать. Давай ты это на себя возьмешь? – он вел меня из музея, крепко прижимая к себе.
– Э, нет. Я взял на себя Себастьяна и Габриэля. А вот Акке на твоей совести. Я не собираюсь связываться с буйством подростковых гормонов и рыцарской бесшабашностью, – последовал ответ.
– Хитренький какой. Они выросли и поумнели, кажется.
– Вот именно, что это только кажется – улыбнулся Рихард.
– А давай поручим это Арчи? Уверена, он найдет нужные слова, – уцепилась я за хорошую идею.
– Даже не думай отлынивать. Арчи проведет беседу, но ты должна поорать и порыдать. Это тоже работает. Расскажешь, о чем ты с ним говорила? – последовал серьезный вопрос, и мне не надо было уточнять о ком речь.
– Да, разумеется. А как ты меня нашел?
– А я и не терял. Ты же взяла охрану и предупредила всех куда идешь. В следующий раз не ходи одна. Дождись меня, – он усадил меня в машину и прижал к себе.
– Хорошо.
– Люблю, когда ты со мной соглашаешься, – это было последнее, что я услышала, перед тем как крепко заснуть.
Проснулась я ближе к ужину и в самом деле устроила Акке взбучку. И не за то, что полетел сломя голову спасать девушку, а потому что полетел туда один. Меня как Остапа понесло, и я приплела «Трех мушкетеров», «Сердца четырех», Натаниэля Бампо и Чингачгука Большого Змея. Вспомнила почти всех подростковых героев, и они всегда действовали вместе с друзьями. Меня слушали, открыв рот. Причем Габби и Себ тоже присоединились.
Рихард пришел в середине моей пламенной речи, с Мишелем на руках и уселся на полу. Они вот так сидели и слушали, как я пересказываю что-то из книг, что то из фильмов. Они вообще, по-моему, забыли, в чем была суть всего того, что я тут наговорила. Еще бы толк от этого был, но на это, я так думаю, рассчитывать не приходится.
Но как оказалось, Акке слушал меня внимательно, потому что в конце выдал.
– Я понял, теперь чуть что я, зову того, кто ближе, мы выхватываем наши синие световые мечи и идем сражаться с джедаями.
– С силками, нет. С судаками. Н,ет с ситхами. Джедаи – они же за нас, – исправил Акке Себ.
– А вообще ты, конечно, сглупил, что пошел один. Мог бы и нас прихватить. Мы бы его еще там поймали, убийцу. На месте преступления, – внес свои выводы Габби.
– Клари, ты, кажется, говорила, что они выросли и поумнели? Но в целом было интересно. Я, правда, просил тебя несколько о другом, но было познавательно, – Рихард ехидно улыбался.
– Рихард, а когда вы просветите нас, что там произошло на самом деле? – спросил Акке.
– Э… Это когда это он стал для тебя Рихардом? – вскинулся Габби.
– Когда вытаскивал меня из полиции и на пальцах объяснял начальнику полиции, почему я не мог их убить, – совершенно спокойно ответил Акке.
– Странно. Вообще-то Его Сиятельство нас чаще выуживал из полицейских участков, – возмутился Габби.
– Просто я не планирую туда еще раз попадать, в отличие от вас, – последовал ответ.
– Так, мальчики. Хватит меряться кто тут самый глупый. Это сейчас совсем неважно. Рихард? Что случилось на самом деле? – прервала я этих балбесов.
– Юных несок убил кто-то, кого они хорошо знали. Они впустили его в дом, и пробыл он там долго. А потом произошла ссора. Этот кто-то, скорее всего, вышел из себя и, схватив кухонный нож, нанес ужасные раны. Скорее всего, имела место ревность. Девушки пользовались популярностью, у них было много поклонников. Мне видится это именно так.
– А кто это был? – прошептал Акке.
Все-таки на мальчика это произвело тяжелое впечатление, ему ведь всего пятнадцать. И хотя Акке здравомыслящий и самостоятельный, он все же подросток. Но как его уберечь от всего этого я не представляла. Он не за что не согласиться сидеть и ни во что не ввязываться.
– Полиция пока не располагает сведениями о личности убийцы, но они работают над этим. Он был весь в крови, когда вышел из дома. Скорее всего, тут же сел в машину, поэтому его никто не заметил, – продолжил Рихард.
– Он вышел из дома, а что было дальше? – спросил Габби.
– А вот дальше самое интересное. За домом явно следили. Пока не понятно кто и зачем, но этот человек обладает незаурядными магическими способностями, опытом в заметании следов преступления и набором необычных артефактов, – ответил Рихард.
– И он вошел в дом?
– Да. Сразу после того как убийца его покинул. Он очистил магией орудия убийства, скрыв всякий след. Потом медленно и планомерно прошелся по всему дому убирая следы, что оставил убийца. Именно он написал на бумаге девушек письмо, что отправил Акке. Рассчитал время и включил артефакт «Полночных криков».
– А почему это был не один и тот же человек? – спросил Акке.
– Несмотря на все старания и использование артефактов, скрыть магические способности на трупе сложно. И остаточный след магии есть всегда. Другое дело, что после использования артефактов его невозможно снять, запротоколировать и определить личность мага. Но узнать, что убийство совершил маг можно всегда. Девушек убил человек без магических способностей. А вот стирал все следы уже маг, – пояснил герцог.
– Но если всё так, как ты освободил Акке? – спросила я.
– Тут все сложно. Или маг-стиратель был небрежен, или специально оставил лазейки для того, чтобы Акке можно было вытащить. Мне сложно это сейчас сказать. Но факты таковы, что артефакт «Полночных криков» мы нашли. Его мог активировать только маг. Акке на это не способен. Отсутствие элементарного мотива, и по времени не сходилось. Крики, приезд полиции и время убийства. Акке добирался на машине, и водитель подтвердил время его прибытия к дому.
– И орудие убийства? – встрепенулся Габби.
– Да. Его так очистить Акке тоже бы не смог. Этих улик хватило, чтобы полиция его отпустила, – кивнул Рихард.
– Его теперь из-за этого мага-стирателя не найдут? – глухо спросил Акке.
– Найдут. У меня есть, что вам рассказать, – вмешалась я, прежде чем Рихард успел ответить Акке.
Я пересказала весь разговор в музее с герцогом фон Мёнерихом. Ожидаемо он никому не понравился. Рихард явно злился, Акке хмурился, Габби и Себ переглядывались.
Один Мишель был всем доволен и с удовольствием катал машинку с папой. Машинка была крутая: с большими покатыми боками, точно такая, как любит сам Рихард, только в натуральную величину. Ясно, начались подарки сыну.
– Что мы будем теперь делать? Ваше сиятельство? – прервал тишину Габби.
– Мы дождемся поимки убийцы. Приговор можно будет узнать и дома. Но сначала, как Клари и обещала, мы съездим в Брюссель. У меня длительные и плодотворные деловые отношения в этом городе. Не вижу ничего страшного в посещении старого и прекрасного города, – ответил Рихард.
Но на следующий день газеты молчали. Из полиции тоже не было никаких вестей.
И тогда эти трое решили поиграть в «Трех мушкетеров». Рассказала на свою голову. Они никому ничего не сказали, отвлекая охрану, и помогая друг другу, удрали из гостиницы. А потом Акке, сидя в кресле, рассказывал, что же произошло.
Одно из первых предположений, что в деле замешан Фредерик Лейтон, опекун, художник и близкий друг сестер полиция отмела сразу. У него был поезд тем же вечером, и он на нем благополучно отбыл. Тому было множество свидетельств. Его должны были удостоить чести стать бароном, и он поспешно отбыл для улаживания формальностей.
Но девушки были красивы. Огромное количество мужчин и поклонников. Гастроли с театром, выставки картин, для которых они послужили моделями, приемы и балы с их участием. Разобраться со всем этим было сложно.
Поэтому первым делом братья заявились в театр, резонно предположив, что убийцу следует начать искать именно здесь. Проникли за кулисы и, разделившись, стали задавать вопросы. Много вопросов.
Полиция, по сути, делала то же самое. Но или у мальчишек были другие вопросы, или то, что они не полицейские, или наличие более острого ума и юношеской энергии.
Как итог они взбаламутили всё и всех. На них ругались, орали, вызывали охрану. Но мальчишки с упорством барана, что прет на новые ворота, проникали снова и снова. Вопросы сыпались как из того решета, в которое зачем-то налили воду.
А потом они купили билеты и пошли на вечерний спектакль в этот театр. К тому моменту вся личная охрана Рихарда уже была на ушах. И сев вдвоем с Арчибальдом и порассуждав мы пришли к выводам, где их искать. Ну и Арчи рванул в театр. Молодцев нашли и Арчи даже согласился сходить с ними на спектакль.
На сцене была классическая постановка трагедии «Кассандра» Эсхила. В главной роли была Хетти Дин, сестра убитых девушек. Мальчишек действие не захватило, а вот полуголые нески в туниках на греческий манер очень даже.
Вообще головы им оторвать за то, что потащили туда Акке. Рано еще ему такие вещи видеть, но там был Арчи. И он тоже разрешил. Я все-таки сужу по своему миру. Здесь совсем другие этапы взросления психики.
Все произошло в сцене гибели Кассандры. Откуда-то сверху послышался шум и вот уже тело молодого газтера летит на пики греческих воинов, что стояли в качестве декорации на сцене. Пики были на специальной подставке и стояли твердо, поэтому выглядело это жутко.
Нанизанное тело как пришпиленная бабочка. У меня последнее время мелькает это сравнение. Почему же я чувствую себя, как эта бабочка, что летит или в огонь или на булавку к коллекционеру? Надо становиться бабочкой с зубами.
На следующее утро все газеты разразились отгадкой загадочного убийства двух сестер. Юный газтер, что покончил жизнь таким странным способом, оставил подробнейшую записку с описанием своих действий.
В записке упоминались и мои братцы, послужившие катализатором к разыгравшейся трагедии на спектакле. Их расспросы привели к тому, что парень сломался и решил во всем сознаться. Но потом у него что-то снова в мозгах переклинило, и он бросился на копья.
Кроме как помешательством все его действия охарактеризовать было невозможно. И зверское убийство на почве ревности, как и говорил Рихард, и последующее полное душевных терзаний письмо. И как итог самоубийство во время спектакля.
Братья не испытывали ни малейшего раскаянья. Наоборот. Они гордились своими действиями, считая, что если бы не их расспросы и вмешательство, полиция еще бы долго его ловила. И кто знает, на какое еще безумство был бы способен его мозг и кто еще мог пострадать.
А вот найти таинственного мага, который так виртуозно навел полицию на Акке и пытался его подставить так и не удалось. Но полиция этим не особенно занималась. Убийца найден и дело с концом. Рихард к тому же был убежден, что все поиски это пустая трата времени. И профессионалы такого класса могут попасть в руки полиции только случайно, или в ходе непредвиденных обстоятельств.
Я заметила, что это, как и с убийством эманум Бентеревой, там тоже исполнитель был убит, а заказчик так и не был найден. Здесь убийца наказан, но вот все равно остается ощущение незавершенности.
Рихард на это возразил, что у нас много врагов и недоброжелателей. Не говоря уже про завистников. Против нас два древних могущественных ордена. И выяснять, кто именно нанял мага-стирателя, не имеет смысла. Друзей мало, врагов много, но мы непременно справимся.
– Потому что мы умные, смелые и решительные? – спросила я.
– Да, это все так. Но еще у нас есть сильный союзник, против которого не устоят даже два древнейших ордена, – последовал ответ.
– И какой же?
– Магический Грааль. Ты зашла в его поисках слишком далеко.
– Какой-то это ненадежный союзник, – выразила я сомнение.
Не привыкла я полагаться на магию. Хоть и жила в этом мире уже давно, но так и не привыкла, что магия способна на что-то повлиять.
– Ты разве не заметила, что тебе и твоим близким удивительно везет? И мы все время успеваем или наоборот опаздываем. Ты все еще думаешь, что это совпадение? Подумай над этим хорошенько.
Рихард за то время, что шло следствие, успел завершить все деловые вопросы в городе. Поэтому буквально на следующий день мы все на том же шикарном вагоне отправились в старинный город Брюссель.
Братья ворчали, что это они проделали всю работу, ну Его сиятельство помог чуть-чуть. И мы ничем не обязаны герцогу фон Мёнериху. И в Брюссель ехать мы совершенно не обязаны. Но мне вот не хотелось отказывать в такой незначительной просьбе этому человеку. Помог он, или не помог, было не важно. Предупреждение было озвучено. И я не хотела лишний раз рисковать благополучием близких мне людей.
Тем более, что от Брюсселя рукой подать до милой Лютециии и улицы «Трех голубок», на которой стоит лавка Мэтра Липринора.
Как же я соскучилась. И как же я мечтаю очутиться там.
Глава 15.
Ян Массейс «Лот и его дочери»
Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Анна Ахматова «Лотова жена» 1924
– Нам осталось найти всего две подсказки?
Брюссель встретил нас солнцем и цветами. За всеми этими переживаниями и ужасами я и опомниться не успела, как наступило лето. Город утопал в цветах и солнце, в брызгах теплой воды и радуге. Настроение было самым радужным, не хотелось думать ни о каких поисках, приключениях, древних и могущественных преследователях. Хотелось радоваться и смеяться.
Моё игривое настроение разделяли все. И первым делом мы пошли не в музей, а в парк. Качели, карусели и валяние на травке. Рихард как обычно был весь во встречах, переговорах, выгодных контрактах. Нас опять ждали приемы в честь его приезда и обязательные деловые ужины.
И на всех этих встречах я теперь обязана была присутствовать. Это раньше, пока мы просто жили вместе в Лютеции, я то и дело не ходила на такие мероприятия. Теперь тихий вечер дома без Рихарда был из области фантастики. Я обязана была быть с ним. Более того, это подчёркивалось в каждом приглашении. Все как с цепи сорвались, ужасно хотели видеть мою скромную персону.
В музей мы все-таки попали, но вот что странно. Мы проходили по множеству залов и нигде и ничего нас не заинтересовало. Не поверив в то, что магистр ордена герцог фон Мёнерих мог так ошибиться, мы пошли и на следующий день. Правда Акке наотрез отказался, заявив, что с него и одного раза хватит. Поэтому я взяла с собой Себа, в надежде, что он свежим глазом что-то увидит. Но нас снова постигло разочарование.
Я пыталась накормить Мишеля кашей, которую он выплевывал и отворачивал головку. С появлением отца Мишель решительно разбаловался. Рихард смеялся и не обращал на мое ворчание ни малейшего внимания. Вот вырастит из сына Габби или Себа, сам будет расхлебывать. Теперь вот мы кашу разлюбили.
Рихард удивлялся моим желанием кормить, переодевать и укладывать спать сына. В семье аристократов это было не принято. Я решительно прогнала парочку одобренных нянь, заявив, что справляюсь сама. А когда отсутствую, у меня есть три брата. Вот приедем в Лютецию, и я подумаю над вопросом няни.
В столовую вошел секретарь Рихарда и вручил мне магического вестника. Все мои вестники вскрывались, во избежание не понятно чего. Я не возражала. У меня не было секретов от мужа, во всяком случае, таких секретов, которые я бы скрывала в переписке. Да и в самом деле мало ли что из этого вестника выпадет?
– Себ? Ты свободен в ближайшее время? – прочитав письмо, спросила я у развалившегося тут же на диване брата.
– Я иду готовить знаменитые Брюссельские вафли, договорился с шеф-поваром, он обещал пригласить, когда будет их печь, – лениво сообщил Себ.
– Это нельзя перенести? Меня приглашают в реставрационную мастерскую. Хотела, чтобы ты пошел со мной. Помнишь, я рассказывала, про страшного зануду Мэтр Басюдорома в реставрационных мастерских Лютеции? Вот он, узнав, что я сейчас в Брюсселе, написал своему другу и тот меня пригласил. Там у них одна картина на реставрации. Просили посмотреть. Я бы сходила.
– Шутишь? Разумеется я с тобой. Реставрационная мастерская с её химическими реагентами и неповторимым запахом это почти мечта. Когда идем? – Себ вскочил с дивана, всем своим видом демонстрируя готовность бежать прямо сейчас.
– Мишеля нужно спать уложить, и кашей накормить. Он опять наелся баранок и сладких груш с Рихардом за завтраком и теперь кашу не ест. С супом за обедом будет та же проблема, – пожаловалась я.
– Так. Мишель веселый и здоровый малыш. Вообще не вижу проблем с баранками и грушами. Они тоже вкусные и полезные. Давай, собирайся, наш ждут, – выхватив письмо и пробежав его глазами, заявил Себ.
– Ждут?
– Тут написано приходить в любое время. Время самое что ни на есть подходящее. Мишелем займется до обеда Акке и Габби. А обедом его и отец покормит. Вот и с супом заодно решит. Отец он или кто? Вставай давай. И переоденься. Ты вся в каше, – и отобрав у меня ложку, он решительно вытащил меня из-за стола и отправил переодеваться.
Вот я не понимаю, что хорошего в этих запахах. В прошлое свое посещение реставрационной мастерской я была беременна и все списала на это. Но сейчас мало что изменилось. Все эти реагенты, и масла, и краски отчаянно воняли.
– Неужели нельзя применить какое заклинание, чтобы убрать эту вонь? – наклонившись, я тихонько, чтобы никого не обидеть, спросила у Себа.
– В мастерских лишняя магия не приветствуется, – также тихо ответил мне он.
– Ну, а что-то механическое? Воздухозаборник, вентиляция или вытяжка? – не унималась я.
– Клари, не привередничай. У работников в носах фильтры, а ты тут ненадолго. Но вытяжка – это хорошая мысль. Я об этом подумаю, – хмыкнул братец.
Нас встретили и даже ни слова не сказали, когда вся моя охрана отправилась вместе с нами. Разумеется Рихард нас без нее не отпустил.
Мы шли по кабинетам реставрационной мастерской за нашим провожатым. На самом деле это был по ощущениям огромный коридор, широкий и длинный, в котором встречались перегородки без дверей. Мы шли, я разглядывала картины, пока одна не привлекла мое внимание. Я остановилась и подошла поближе.
Это был морской пейзаж. Море бушевало, но не сильно и на берегу стояли люди. Несколько групп людей и было непонятно, что так привлекло их внимание. Реставратор, что стоял возле картины, аккуратно ватной палочкой счищал с картины старый лак вместе с грязью и пылью.
– Это морской пейзаж Хендрика ван Антониссен «Сцена на берегу». Вас что-то смущает? – обратился ко мне реставратор.
– Да. Смотрите, люди будто увлечены чем то? Они что-то разглядывают, но при этом на картине нет ничего примечательного. Вы не находите? – спросила я.
– Да нет. Самый обычный морской пейзаж.
– Вот. Тут возле лодки темное пятно. Если его расчистить, что получится? – и я, не прикасаясь к картине, показала на смутившую меня деталь.
Когда я шла, я совершенно точно увидела кита, выброшенного на берег. А когда подошла ближе, то на картине был только море и берег. И никакого темного пятна там не было. Я тыкнула туда, где мне виделся кит.
Реставратор с сомнением посмотрел на меня. Но сопровождавший нас Мэтр вдруг вмешался.
– Юзеус, снимите небольшой участок красочного слоя в этом месте. Лак вы уже удалили. Давайте рискнем.
Реставратор взял другую палочку и, макнув в баночку, аккуратно поднес к картине. Несколько круговых движений рукой и вот уже снят верхний слой красочного слоя. А под ним виднелось что-то темное. Еще один слой краски.
– Вы правы. Там действительно что-то есть, – удивленно сказал реставратор.
– Это кит. Или кашалот. Я в этом не разбираюсь. Его выбросило на берег и люди пришли на это посмотреть. А потом его замазали. И это сделал не профессионал. Я думаю совсем юный художник или художница. Просто стало жалко кита, такой большой и красивый обитатель моря. И малыш его закрасил, – сказала я с легкой улыбкой. Мне виделось это именно так.
