Текст книги "Под маской улыбки (ЛП)"
Автор книги: Оливия Лак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 20
Наши дни
Каролина
– В тебе не осталось ни грамма человечности? – Слова звучат резко, медленно, каждое из них обращается кинжалом, направленным в Дэвида. – Ты убил свою мать. Отца. Брата. Нашего сына.
– Это ты убила его!
– Нет, Дэвид, ты сделал это. Я не сама упала. Наш сын умер из-за твоей жестокости. Я не упала бы на тот стол, не толкни ты меня.
Ноздри Дэвида расширяются от ярости.
– Всё это неважно. Через пару минут ты сдохнешь, а я и не вспомню о тебе. Понимаешь, довольно просто вырезать кого-то из жизни. После похорон никто не станет говорить о них или, чёрт, даже вспоминать о счастливом времени, проведённом вместе. В твоём случае даже не будет тела, чтобы положить в гроб. – Его губы кривятся в подобии улыбки. – Готова?
Я закрываю глаза, не желая видеть, что произойдёт дальше.
По крайней мере, умерев, я встречусь со своим малышом. Смерть – это покой. Больше никаких сломанных рёбер и запястий, выкидышей. Не будет боли. Смерть станет глубоким сном. Дэвид больше не сможет навредить мне. В смерти я найду утешение.
– Всё на месте, – бормочет Виктор.
Зажмурив глаза ещё сильнее, я задерживаю дыхание. Паника утихает, и остаётся лишь одна мысль: «Пожалуйста, сделай это быстро».
– Босс, подождите! – От возгласа Виктора я удивленно распахиваю глаза. Комната наполняется замешательством. Виктор и Кокс уставились на Дэвида. На его груди светится красная точка. Прицел снайпера. Может кто-то пришёл на помощь? Я стараюсь не поддаваться накатившей надежде.
– Это ещё что? – Дэвид наклоняется влево. Точка двигается за ним без колебания. Его превосходство и нескрываемое ликование тает и остаётся лишь замешательство. Спадает маска с его добрых сине-зелёных глаз, обнажая эмоции. Дэвиду страшно. Нет, это мягко сказано. Дэвид в ужасе.
В сдержанном страхе Дэвида я нахожу немного утешения.
Ба-бах! Бах! Бах!
Громоподобные выстрелы и звук ломающегося дерева заставляют меня вскрикнуть. Сердце уходит в пятки. Звуки тяжёлых шагов наполняет дом. Проходит всего пара секунд и четверо вооружённых мужчин врываются в кабинет.
– Руки вверх! – кричит один из них. Кокс и Виктор, видимо привыкшие к такому, подчиняются, немедленно бросая оружие и поднимая руки над головой.
– Коварная дрянь! Ты вызвала копов? Какого хрена! – кричит Дэвид, прыгая и налетая на меня. Во второй раз я вместе со стулом падаю назад, с грохотом приземляюсь на ковёр и кричу от боли, проходящий по шее и всему позвоночнику.
– Тебе конец. Слышишь, Каролина? Конец! – Дэвид бешено свирепствует, что-то бессвязно выкрикивает, когда один из полицейских оттаскивает его от моего дрожащего тела. Два спецназовца в форме встают возле меня. Возвращают мне сидячее положение быстрыми, синхронными движениями. Мужчина сзади освобождает мои руки. Я потираю запястья, к которым начинает возвращаться чувствительность. На них остались красные следы от наручников.
Тем временем офицер вытаскивает бредящего Дэвида из комнаты. Я стоически молчу, наблюдая, как группа полицейских обыскивает кабинет, видимо, в поисках улик. Человек в джинсах, футболке и бронежилете наклоняется ко мне.
– Я не знала. Не знаю. Что происходит? Что сделал Дэвид? Как вы узнали, что он собирался убить меня? – бессвязно бормочу я. – Прошу… пожалуйста, вы должны поверить мне. Я понятия не имела. Он хотел убить меня! Нанял тех мужчин, чтобы убить меня и сбежать.
Мужчина выглядит как полицейский смешанной расы с серьёзными небесно-голубыми глазами.
– Каролина, успокойтесь.
Дыхание сбивается.
– Прошу. Вы верите мне?
Его взгляд добреет.
– Нам известно, что вы никак не связаны с нелегальной деятельностью вашего мужа. Можете сделать глубокий вдох?
Я прерывисто вздыхаю. Становится немного легче.
– Что происходит?
Офицер протягивает мне руку. Я осторожно принимаю помощь и поднимаюсь на ноги.
– Мы ведём расследование и я пока не могу поделиться с вами деталями. Советую нанять адвоката. Позже мы расскажем вам, что сможем.
От слова «адвокат» сводит желудок. Адвокат. Я смогу развестись с Дэвидом. Больше никогда его не увижу. Наконец-то. Свобода. Меня переполняют эмоции. Всё, всё, что произошло, обрушивается на меня неудержимой волной. Смерть моего нерождённого сына. Убийство Вильяма, Джорджии и Чэндлера. Постоянные психологические и физические издевательства. Голова кружится, я спотыкаюсь. Кто-то ловит меня, не давая упасть на пол.
Позже я просыпаюсь от толчка в локоть. Женщина в синем врачебном костюме склоняется надо мной. Она фонариком проверяет реакцию на свет.
– Ай, – бормочу я и морщусь от резкого света в глаза.
Она быстро представляется. Я тут же забываю. Женщина спрашивает моё имя, возраст и кто президент США. Слава богу, она быстро заканчивает осмотр, и я снова проваливаюсь в сон. Проходит словно всего две минут прежде, чем ещё один человек в синем костюме будит меня и задаёт те же вопросы. Это повторяется снова и снова, пока солнечные лучи не проникают в окно. Наконец, спать становится невозможно.
– Доброе утро. – Я удивляюсь, услышав знакомый голос. Доктор Льюис, давний друг семьи Морганов, стоит в шаге от койки с картой в руках. Я чуть не плачу от нежности в его голосе. – Как себя чувствуете?
Положив руку на лоб, я прислушиваюсь к ощущениям. Морщусь, когда пальцы касаются шишки на виске.
– Голова болит, а всё остальное вроде в порядке.
Доктор Льюис одобрительно кивает.
– Отлично. Несмотря на весь этот ужас, есть хорошая новость – серьёзных повреждений нет. Ушибы на лице, спине и рёбрах, синяки на запястьях, но нет сотрясения. С радостью выпишу вас сегодня же.
Я не слушаю дальше фразы «весь этот ужас».
– Вы знаете, что случилось? – Терпеть не могу, когда голос дрожит.
Доктор Льюис кладёт карту в пластиковый карман у кровати.
– Достаточно, – хмуро отвечает он. – Физические увечья невозможно скрыть. Есть признаки плохо заживших сломанных рёбер. Синяки, скрытые под одеждой. Ваш ребёнок, – голос доктора срывается на последнем слове. Моё сердце в ответ больно сжимается в груди. Он угрюмо качает головой. – Я виноват перед вами, Каролина. Когда вы пришли со сломанным запястьем, я недостаточно надавил. Вы и представить не можете, как мне жаль, что я не уберёг вас от этого злодея.
На глаза наворачиваются слёзы.
– Доктор Льюис, вы очень добры, но вы не виноваты. Я должна была уйти от него, но осталась.
– Я считаю заботу об обществе частью своей работы.
– Не будем спорить, – произношу я, неудачно попытавшись улыбнуться. Доктор Льюис считает, что мог заступиться и уберечь меня от насилия Дэвида, но винить стоит лишь самого Дэвида. Всё это – каждый синяк и обидное слово – произошло из-за меня. Я слишком легко доверилась Дэвиду. Отказалась от всего, к чему стремилась, чтобы стать красивым манекеном, которого использовали для прославления моего мужа. Я не боролась за себя. Я позволила издеваться над собой снова и снова, пока он не получил достаточно власти, чтобы решить убить меня.
Сглотнув накатившие эмоции, я отстранённо смотрю на свои руки. Больше всего сейчас я хочу побыть одна.
Доктор Льюис проводит быстрый осмотр и предупреждает, что скоро придёт медсестра с рецептами на лекарства. Физическая боль беспокоит меня меньше всего. Как только я решаю, что осталась наедине с собой, дверь в палату вновь открывается. Я готовлюсь встретить следующего посетителя.
Входит Адриана Мартинес, на ней искусно сшитый белый сарафан, на плече огромная сумка от «Гоярд». В таком виде стоит входить на благотворительный обед, а не в стерильную больничную палату.
– Что вы здесь делаете? – Слова вырываются прежде, чем я понимаю, как грубо они звучат. Больше никаких выдуманных правил. Требования Дэвида ничего не значат для тебя. Несмотря на внутреннее напоминание, я не могу избавиться от мысли…
– Ох, Каролина. – Адриана не может сдержать слёз. Она ставит сумку на свободный стул и садится рядом со мной. Кладёт руку на мою ногу, прикрытую тонкой простынкой, на её лице отражается сожаление, смешанное с ужасом. – Если позволишь, я хочу, чтобы мы стали подругами. Настоящими подругами, не такими, как те дамочки, которые притворяются ради выгоды.
– Адриана, я не понимаю, что делать.
– Поэтому сейчас тебе нужна настоящая подруга, как никогда прежде. Мы с Гектором хотим помочь тебе любым возможным способом. Начиная с того, что мы заберём тебя из больницы к себе домой. – Я смотрю на неё, не скрывая удивления. Я даже не думала о том, куда пойду, когда меня выпишут. Я точно знаю, что в тот дом больше ни за что не вернусь. Что насчёт Миранды и Карло? Им, конечно, интересно, что происходит. Нужно будет позвонить… Боже, что же я буду делать?
Адриана осторожно берёт меня за руку. Прикосновение по-матерински нежное и невероятно успокаивающее. Поток мыслей мгновенно утихает.
– Многое предстоит сделать. Ты не обязана справляться в одиночку.
Я впервые понимаю, что кто-то по-настоящему правда хочет поддержать меня.
Я разрываюсь.
Горючие слёзы стекают по щекам, дрожь сотрясает плечи. Одинокая, одинокая, одинокая. Даже будучи с Дэвидом, я чувствовала одиночество. Адриана хочет стать мне подругой. Я едва могу поверить в это.
Когда другая женщина заключает меня в объятия, прижимая ближе, я киваю.
– Прошу, пожалуйста, помогите.
Глава 21
Наши дни
Алек
Адриана выходит из палаты Каролины, прижимая к груди платок. Она сурово смотрит туда, где я жду рядом с Гектором.
– Не смей давить на неё, – жёстко произносит она. – С Каролиной нужно обращаться осторожно.
Я не обращаю внимания на намёк, будто я могу причинить вред Каролине. Ни за что.
– Она знает, что я хочу увидеться с ней? – Адриана и Гектор присоединились ко мне в зале ожидание около часа назад. Прошлой ночью, только получив сообщение от друга из ФБР, Гектор сразу сообщил мне, что Каролину увезли в больницу. Я пробыл в зале ожидания всю ночь и не отлучался ни принять душ, ни выпить кофе. Нервы на пределе. Если я не увижу Каролину в ближайшие несколько минут, я сойду с ума.
Семь дней никогда не казались мне такими долгими, как те, которые я провёл в ожидании, пока ФБР начнёт действовать. Меня не покидало чувство, что я прикован к кабинету: я почти не выходил из него, потому что работа – единственное, что удерживало меня от похищения Каролины от боли и страданий. Так было, пока не объявилась Адриана. Сначала она потащила меня в барбершоп, чтобы привести в порядок волосы, а потом пригласила на ужин к ним с мужем. Напряжение, которое я испытывал, немного спало, когда узнал, что Адриана хотела поддержать Каролину почти так же сильно, как я.
Муж обнимает Адриану. Она целует его в щёку, бормоча что-то. Гектор крепче прижимает Адриану к себе, стараясь утешить жену. Оставаясь в объятиях мужа, Адриана оборачивается лицом ко мне.
– Прежде чем ты войдёшь, хочу предупредить – она сама не своя. Хвала Господу всемогущему, Каролина согласилась принять нашу помощь. Не представляю, как она справилась бы в одиночку.
Я не имею права брать на себя ответственность за благополучие Каролины, но к чёрту правила. Для меня огромное облегчение, что Каролина не позволяет своей гордости помешать подруге протянуть ей руку помощи в трудное время.
Коротко кивнув Адриане и Гектору, я открываю дверь и вхожу в палату. Резкий запах лекарств просачивается из коридора в комнату. Бледно-белые стены придают ей скучный безжизненный вид. Полная противоположность тому, что может способствовать выздоровлению, на мой взгляд.
В центре палаты стоит узкая койка. Хорошо, что палата отдельная, и никто не станет допытываться о трагедии Каролины. Я останавливаю взгляд на Каролине и сдерживаю резкий вдох. С тех пор как мы познакомились, она всегда была полна жизни. Начиная с локонов её длинных блестящих тёмных волос и до игривых искр в тёмно-карих глазах, её окружала аура интеллигентности и доброты.
Но эта Каролина вяло лежит на полуподнятой койке. На щеках синяки, на горле тёмные отпечатки пальцев, левый глаз настолько опух, что едва открывается. Несмотря на то, что её кожа такая же мягкая и загорелая, ей не хватает жизненной энергии. Бледная, она вдавливается в кровать.
– Будут ещё неожиданные гости? – Она задаёт вопрос не грубо, но с таким чувством подавленности, какого я прежде не слышал. Оно поражает меня и приводит в бешенство. Если бы Дэвида Моргана не упекли за решётку, я бы с удовольствием пытал его, пока он не начал молить о пощаде. И тогда убил бы.
Не ожидая приглашения, сажусь возле её бедра и беру за руку.
– Не знаю, что и сказать, – признаюсь я. Потому что Каролина ещё не готова услышать то, что я действительно хочу сказать.
– Нечего говорить, – вяло отвечает она. – Прости, если прозвучит невежливо, но я не понимаю. Учитывая наш последний разговор, почему ты сидишь на моей койке? Я же получила по заслугам? – Я тревожно смотрю на неё. Слова должны были выйти язвительными, она не должна была воспринять их так серьёзно.
– Нет, Каролина. Ты всего этого не заслуживаешь. Ни моих оскорблений, ни тех ужасов, что творил Дэвид. Нет. Ты исцелила мою самую страшную боль, и я молю о прощении. – Я переплетаю наши пальцы и наклоняюсь поцеловать каждую костяшку.
– Тебе не за что извиняться. – Вялые слова Каролины звучат безжизненно.
– Может, ты веришь в это. Но ты лишь усиливаешь моё стремление показать тебе, что я обязан заслужить прощение. Самонадеянно было думать, что стоило мне признаться тебе в любви, мы начнём встречаться. Сейчас понимаю, как глупо было требовать такое от женщины твоего калибра. – Я сжимаю её руку. Впервые с тех пор, как вошёл, Каролина переводит на меня глаза. И хотя те красные от слёз, они не выражают эмоций. – Такая верная, щедрая, умная, забавная, невероятная женщина, как ты, заслуживает лучшего, чем бешеное заявление о любви и торопливый поцелуй. Я хочу подарить тебе весь мир.
Каролина моргает. Моё сердце сжимается в ответ. Потерять её – не вариант. Не важно, что она говорит, её место рядом со мной.
– Разве ты не понимаешь, что именно из-за этого я оказалась в такой ситуации? – Каролина отворачивается, взгляд её устремлён в окно, из которого открывается вид на пальмы, растущие вдоль парковки. – Я без раздумий отдалась Дэвиду. Он внушил мне свою версию мира. Ценой стал отказ от моей. От друзей, учёбы, работы. Я отдала ему всё своё существование. Ты и сам видел.
Двумя пальцами свободной руки я беру её за подбородок и поворачиваю лицом к себе. То, что я собираюсь сказать, слишком важно и необходим зрительный контакт. Она должна слушать всеми чувствами. Выслушать мои слова и правильно понять.
– Я никогда не причиню тебе вреда. Никогда не лишу увлечения, не загоню в угол. Ты всегда будешь чувствовать себя самым важным человеком в моей жизни. Женщина, которую я люблю, не должна меняться. Я никогда не встречал таких смелых людей. Она совершенна. Бескорыстна и щедра. Жизнь слишком коротка для заурядности. Любая женщина по сравнению с тобой настоящей посредственная. Я не брошу любимую женщину.
Каролина вздыхает, шоколадные глаза расширяются.
В глубине души я улыбаюсь. Та самая женщина слышит меня. Она не верит, что я вижу её именно такой. Пока что. Я исправлю недопонимание.
– Я не… не… ты не можешь…
Я нежно целую её, вкладывая в поцелуй восхищение, нежность и влечение к ней.
– Когда будешь готова. – Её напряжённые плечи немного расслабляются. Но она не отвечает. Взгляд вновь становится безжизненным и она устало обмякает на жёстких подушках. Я бы отдал всё, лишь бы забрать её из больницы прямо к себе домой, чтобы баловать и любить. Как бы то ни было, если я отберу у Каролины возможность самой выбирать, я стану не лучше Дэвида Моргана.
Уходя от Каролины в этот момент, я испытываю сожаление. Правильные поступки не всегда вызывают лучшие чувства. Морщусь, выйдя в коридор. Адриана подбегает ко мне, хватает за плечи, держа на расстоянии вытянутой руки.
– Что случилось?
Я отвечаю с железной решимостью:
– Я собираюсь её вернуть.
Глава 22
Наши дни
Каролина
Когда дверь вновь открывается, я так сильно сжимаю кулаки, что ногти впиваются в ладони. Ну что ещё? Слава богу, больше никаких неожиданных посетителей. На этот раз пришла медсестра с указаниями к выписке. За ней врывается Адриана и берёт всё в свои руки. Я благодарна ей, потому что так мне не нужно думать о лекарствах и другом… например, о признании Алека. Я едва могу дышать из-за этого. Все те прекрасные слова, которые он сказал обо мне… Ужасно, ведь однажды он осознает, какая это ложь. Я слабая. Жалкая. Трусиха. Мать, виновная в самом непростительном грехе.
Адриана протягивает мне легинсы, большую серо-лиловую футболку, чёрный кардиган и большие солнечные очки, чтобы спрятать за ними уродливые синяки, покрывающие лицо и шею. Перед уходом я выбрасываю нижнее бельё и халатик, которые были на мне прошлой ночью, в мусорное ведро. Я больше никогда не притронусь к одежде из чёрного шелка.
В коридоре нас ждёт Гектор. Я иду рядом с Адрианой, а когда мы подходим к нему, он встаёт по другую сторону от меня. Пожилой мужчина обнимает меня рукой за плечи и прижимает к себе.
– Спасибо, что согласилась пойти с нами, – произносит он.
Я упираюсь взглядом в плитку на полу. Он благодарит меня? Это я должна рассыпаться в благодарностях. Я иду, зажатая между Гектором и Адрианой, словно между телохранителями. Меня переполняет признательность. Они ведут меня к знакомому месту: на парковке ждёт роскошный седан. Мужчина в тёмном костюме улыбается мне доброй улыбкой и помогает забраться на заднее сидение машины.
– Спасибо, Стэн, – искренне благодарит его Адриана, сев рядом со мной.
Гул мотора убаюкивает меня. Какое-то время спустя я просыпаюсь и замечаю, что машина припаркована на кирпичной подъездной дорожке, обсаженной деревьями. Я поднимаю очки на макушку и осматриваюсь. Огромная вилла белого цвета гордо возвышается над пышными зелёными растениями.
– Куда мы приехали? – сонно спрашиваю я у Адрианы.
– На остров Стар, к нам домой. Место достаточно уединённое, чтобы ты могла подумать и решить, как поступать дальше. – Адриана открывает дверь и выходит. Потом протягивает руку мне. – Пойдём.
Я неуверенно беру её за руку. Адриана вытягивает меня из машины. Не отпуская руку, она ведёт меня по крытой дорожке к входной двери.
– Давай я покажу тебе всё, а потом нужно будет кое-что обсудить, – произносит Адриана. Мы проходим по безупречно чистому дому. В отличие от того места, где я жила с Дэвидом, этот дом наполнен уютом. На стенах висят семейные фотографии. Краски тёплые и манящие. Дом роскошный, но не отталкивающий, видимо потому, что от владелицы не несёт высокомерием и чувством собственного превосходства. В основном в доме тихо, доносятся только случайные звуки мягких шагов, закрывающейся дверцы или бегущей воды. Нет никаких признаков присутствия детей Гектора и Адрианы.
– А где Валенсия и Мануэль?
– Навещают кузенов. В доме будет спокойно. Сегодня. – Глаза Адрианы загораются от упоминания о детях. Как я ей завидую.
– А. Хорошо. Семья – это хорошо, – тихо говорю я скорее себе, чем ей. – А который час? – Я оборачиваюсь в поисках часов и обнаруживаю, что сейчас чуть за полдень. Вчера ночью я покидала дом в машине скорой помощи. У меня нет телефона или часов. Словно душераздирающие события прошлой ночи недостаточно сбили меня с толку, я едва помню, какой сегодня день. Суббота. Вчерашнее мероприятие проходило в пятницу.
Адриана ведёт меня в спальню, из которой открывается вид на задний двор. Комната оформлена в нежных оттенках тёмно-коричневого и розовато-лилового цвета. Я вижу себя спокойно отдыхающей на большой кровати. По обе стороны от неё расположены большие окна, впускающие в комнату свет.
Меня накрывает новой волной благодарности.
– Здесь уютно, – бормочу я, горло сжимается. – Спасибо.
– Не стоит, – настаивает Адриана. – Оставить тебя ненадолго? Можем посидеть снаружи, когда будешь готова.
Всё, чего я хотела в больнице, – побыть наедине со своими мыслями. От появившейся возможности обдумать ту катастрофу, которой стала моя жизнь, наедине с собой, я начинаю сильно паниковать.
– Посидеть снаружи будет здорово.
Профессионально спроектированный, как и весь дом, задний двор наполнен густыми растениями и обставлен превосходной мебелью. Я сажусь на мягкую белую софу, Адриана же садится на белый диванчик, стоящий рядом. В центре кофейного столика со стеклянной крышкой стоит сиреневая цветочная композиция. Здесь всё на своих местах… кроме меня.
– Чувствуй себя как дома. – Появляется экономка с чаем и маленькими сэндвичами на подносе. Адриана щедро благодарит её, женщина вежливо кивает и сдержанно улыбается. – Раз ты какое-то время побудешь у нас, я хочу отправить кого-нибудь за твоими вещами в Корал Гейблс. Если позволишь, я с радостью съезжу туда и всё соберу.
– Почему ты так добра ко мне? – Я больше не могу сдерживать невежливый вопрос. Мне тут же становится неловко. – Грубо прозвучало. Прости. Не подумай, что я неблагодарная. Просто мы не настолько близко знакомы. Я безумно рада быть здесь, в вашем доме, но никак не могу понять, зачем ты это делаешь.
Адриана внимательно слушает, а когда я заканчиваю тараторить, губы её приподнимаются.
– Хотя мы и не такие близкие подруги, признаюсь честно, я всегда хотела узнать тебя поближе. Я не хотела навязываться и иногда мне казалось, что я сравниваю тебя со своим прошлым. Каждый раз, когда мы виделись, я ловила себя на мысли, что мы пережили много общего.
Я заворожено слушаю её.
– Не хотела навязываться и делиться с тобой грузом моей истории, пока не поняла, что дело не только в нашей схожести. Я захотела подружиться с тобой, потому что меня притягивает твоя доброта. Поэтому вчера я попросила тебя сшить платье. – Адриана делает чай, наливая кипяток в фарфоровые чашки. Пока блюдца стучат о чашечки, я обдумываю сказанное.
– Вчера я начала делать наброски.
Взгляд Адрианы встречается с моим. Она скромно улыбается.
– Хотелось бы посмотреть, что ты придумала.
– Это лишь один вариант. Я сразу подумала о ярко-красном. Будет патриотично и подойдёт под цветотип, – почти сконфуженно отвечаю я. Я хочу получить одобрение Адрианы.
– Прекрасно. Красный мне идёт, – произносит она.
Я ощущаю крошечную вспышку гордости. Впервые за долго время я по-настоящему улыбаюсь. Адриана отвечает тем же, глаза светятся теплом. Она поднимает чашку и делает глоток.
Я заставляю себя быть смелее и выпрямляюсь.
– Если история не слишком личная, я бы очень хотела узнать, что же между нами общего.
На её лицо падает тень.
– Ты очаровательная девушка, Каролина. Ты знаешь, как одеваться, чтобы подчеркнуть фигуру, и тебе не нужны тонны косметики или украшений для самоутверждения. Но как бы хорошо ты ни держалась, я видела, какой груз лежит на твоих плечах. Под улыбкой скрывается неизлечимая грусть. Я не знала, в чём была причина, и до сих пор до конца не понимаю. Надеюсь, что однажды ты сможешь довериться мне и всё рассказать. Другие люди нашего окружения не заметили ничего, потому что все они погрязли в собственном лицемерии. Я понимаю тебя, Каролина, потому что меня постигло то же несчастье.
Я в удивлении отшатываюсь.
– В каком смысле?
– Я ведь не из Майами. Родилась в Колумбии, где и жила, пока не сбежала в восемнадцать. – Она уныло качает головой. – Такие истории часто случаются в стране, где правят наркобароны. И всё же, такова и моя история, я никогда не смогу и не забуду. Папа был мелким наркоторговцем, пешкой. Мама по возможности работала уборщицей, но было почти невозможно иметь стабильную работу и растить пятерых детей. Мама работала всё реже и реже, но нужды семьи не уменьшались. От жадности ли или в альтруистическом жесте заботы о семье, я никогда не узнаю наверняка, но отец решил красть деньги у картеля. Поначалу всё шло хорошо, но потом его поймали. Картель был безжалостен и решил сделать из него пример. – Адриана морщится. – Они пришли к нам с оружием и… Я до сих пор не понимаю, как мне удалось выжить. Моя сестра Валенсия, в честь которой я назвала дочь, спряталась со мной в шкафу. Она защитила меня от пули собственным телом. Я единственная, кто выжил.
Перед глазами всё размывается от душераздирающей истории.
– Ох, Адриана. Какой кошмар. Я и близко не могу представить, каково такое пережить… и жить с этим всю жизнь.
Адриана улыбается грустной улыбкой сожаления.
– Такой крест несут в одиночку. Возможно, я ошиблась, когда решила, что ты пережила собственную трагедию.
Я сильно сглатываю.
– Ни в какое сравнение. – Острая боль пронзает живот. Мой сын. Бесконечные издевательства. Золотая клетка. Все те пытки от руки любимого. – Да, я живу с глубокой скорбью, – шепчу я. – Ты права.
Воцаряется лёгкая тишина. Я обдумываю историю Адрианы. Произошедшее с ней случилось не по её вине. Она была всего лишь ребёнком. Её отец принял ужасное решение, которое повлекло катастрофические последствия. Не могу сказать того же о себе. Я давно знала, как ужасен Дэвид, и осталась. За это я себя никогда не прощу, потому что, оставшись, потеряла самую важную часть себя – сына.
– У нас с Гектором есть постоянный адвокат. – Я сосредотачиваюсь на Адриане. – Мы платим ему вне зависимости от того, нужны нам юридические услуги или нет. Не хочу давить, но я подумала, ты захочешь посоветоваться с юристом, чтобы разобраться с тем, что натворил Дэвид.
– Ты слишком добра, Адриана. Я не могу принять такое одолжение. Одно дело остаться у вас, пока не встану на ноги, но я уверена, что вы щедро платите адвокату, и не хочу доставлять подобные неудобства.
Адриана решительно качает головой.
– Никаких неудобств ты нам не доставишь. Джаред в любом случае получит от нас деньги. А в этом месяце возникало не так много юридических вопросов. – Она криво улыбается. – Если не дашь мне согласие – ладно, но Гектор не примет отказ. Он устроит вам с Джаредом встречу, даже если придётся самому отвезти тебя к нему.
– Моя жена права. – Мы обе оборачиваемся и видим выходящего из дома Гектора с охлаждённым напитком в одной руке и зажжённой сигарой в другой. – Когда будешь разводиться с ублюдком, тебе понадобится лучший представитель, а мы других не нанимаем.
– Вы и так слишком много для меня сделали, – скромно протестую я.
– Насколько мне известно, мы сделали недостаточно, – грубо отвечает Гектор. Он садится рядом с женой и закуривает. – Есть кое-что известное мне о Дэвиде, чем я хочу с тобой поделиться. – Гектор не спрашивает, хочу ли я рассказать ему о случившемся. Вообще-то, с опозданием я понимаю, что ни Адриана, ни её муж не настаивали на том, чтобы я поделилась неприятными деталями брака. От этого я ещё больше хочу рассказать им всё. Разделить небольшую часть обузы с теми, кто искренне заботится о моём благополучии.
– Что тебе известно о жизни «Морган Файненшл»?
– Судя по тому, что рассказывал Дэвид, всё шло хорошо. Он иногда приходил с работы в плохом настроении, но никогда не упоминал о каких-либо проблемах. Но, – я кривлюсь, – очевидно, я очень мало знала о Дэвиде, так что нет причин считать, что он скрывал конец семейного бизнеса. Теперь, когда я мыслю чётче, я смутно вспомнила слова Чэндлера за ужином о том, что у Дэвида проблемы на работе. А вчера Дэвид так углубился в рассказ, что признался, мол, отец хотел передать семейный бизнес не ему, а Чэндлеру, – «поэтому Дэвид убил их», про себя добавляю я. Я не могу произнести слова вслух. Так они станут слишком настоящими, а я не уверена, что готова осознать, что вышла за убийцу. – Дэвид хотел, чтобы я подружилась с тобой, Адриана, для заключения сделки.
Гектор ухмыляется.
– Дэвид Морган от нас ни копейки не получил. С первых дней в деле, он прославился как инвестор-неудачник. Поэтому его младший брат должен был унаследовать фирму. Чэндлер был невероятно умён, все его любили. Дэвид же всегда притворялся вежливым и интеллигентным. Никто не был искренен с ним.
– Все видели его насквозь, кроме меня, – бормочу я. – Боже, как я могла быть такой доверчивой?
– Дела сердечные не поддаются логике. Когда кто-то желает исполнить наши мечты, разве мы можем отказать? – мудро произносит Адриана. – Милая моя, Дэвид предложил тебе любовь и заботу. Конечно же, ты поверила ему.
– Вчера он чуть не убил меня! – вскрикиваю я, вдруг снова разозлившись на себя.
– В этом ты ошибаешься. Уверен, угроза ощущалась реальной, но это не совсем так.
У меня от удивления отваливается челюсть.
– В каком смысле? – спрашиваю я Гектора, который произнёс странное утверждение. – Меня привязали к стулу, наставили пистолет, да посмотрите на меня! Я едва могу открыть правый глаз.
– Дэвид привлёк внимание федерального правительства несколько месяцев назад чем-то, что походило на незаконную торговую деятельность. За ним следили, даже установили камеру в его кабинете. Внутренний источник, который ведёт дела с Виктором Эспансия и Джорданом Коксом, настучал на Дэвида. Они узнали, что он планировал… – Даже смелый Гектор, который был не причём, не мог сказать это вслух.
– Моё убийство?
Адриана, вздрогнув, кладёт руку на сердце и шепчет молитву.
– Поэтому тебе нужен адвокат, Каролина. Я не знаю точно, зачем это было нужно Дэвиду, но связи Джареда помогут всё выяснить. Я могу сказать, что многие мои коллеги и товарищи вытягивали деньги из «Морган Файненшл». Возвраты и близко не были такими, как когда компанией управляли отец и брат Дэвида.
– Хорошо, я встречусь с Джаредом, – тихо соглашаюсь я. – Не представляю, как смогу отплатить вам за вашу доброту.
– Будь нашим другом, Каролина. О большем не просим, – отзывается Адриана.
Это немного приободряет меня.
– Запросто. И не забывай про платье. Оно идёт в комплекте с моей дружбой.
Адриана улыбается.
– Идёт. Но за материалы плачу я.
Я не помню, когда в последний раз от радости шутила.
– Придётся, я ведь, очевидно, на мели. – Нахмурившись, я закусываю нижнюю губу. – Мне надо забрать вещи. И Карло с Мирандой, наверное, гадают, что случилось. – Меж бровей пульсирует кровь. – Поедешь со мной? – неуверенно спрашиваю Адриану. Я не привыкла просить о помощи. Справляться самостоятельно стало второй натурой.
– С радостью.
Час спустя Адриана паркует внедорожник у дома, где я раньше жила. Снаружи двухэтажный дом не изменился, но меня не обманешь. Это место так и не стало мне настоящим домом, а теперь оно останется лишь мрачным воспоминанием.
Адриана не может сдержать вздох, когда я открываю входную дверь. Диваны перевёрнуты. Картины валяются на полу. Полицейские, должно быть, обыскали каждый сантиметр, получив ордер на обыск.
– Они искали больше улик против Дэвида, – объясняю я.
– Ясно. Здесь словно ураган прошёлся, – бормочет она.
– Миссис Морган? Каролина? – Миранда спешит к нам через весь дом. Она обычно собирает волосы в аккуратный пучок, но сейчас они распущены. Брови нахмурены, отчего лоб покрывают морщины. На лице отражается беспокойство. На меня совсем не похоже, но я не сдерживаюсь и кидаюсь обнять Миранду. Несмотря на незнакомые объятия, мы прижимаемся друг к другу. – Что происходит? Столько мужчин и женщин всю ночь обыскивали дом. Они и к нам зашли, допрашивали нас с Карло целый час! Диос мио. Я звонила вам, но включался автоответчик. Что же с вами, вас словно избили.
