Текст книги "Аватары тьмы (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

  Призрак Маньки совсем истончился и таял на глазах, но дедушка, оказывается, ещё не ушёл! Просто больше не управлял её телом, но оставался здесь, и сейчас, вернувшись в свою физическую оболочку, внучка чувствовала его родное присутствие.

  Раздался резкий звук автомобильных тормозов и шин. Вера обернулась: возле шлагбаума на въезде во двор остановился внедорожник. Бросив светак как можно дальше вперёд, она со всех ног бросилась к радужной двери.

  Из машины выскочил человек без светотени и кинулся в погоню за Верой. Сбежав из двора, агенты с «медузами», видно, сразу вызвали подкрепление. И сами уже спешили следом за новым устранителем. Призрак Мани исчез, и крысы прыснули врассыпную.

  Сзади раздались знакомые кошмарные щелчки языка по асфальту. Верин светак метнулся к двери, а сама она резко прибавила ходу. С правой стороны радужного полотна – о, слава богу! – чётко виднелась тонкая чёрная линия. Мгновенно подстроившись под дверные переливы, светак коснулся полотна. Сзади раздался новый удар языка. Тонкая линия превратилась в быстро расширявшуюся полосу черноты, и Вера одним длинным прыжком влетела в открывшуюся дверь.

* * *

  Андрей успел вывалиться на утоптанную за много месяцев площадку возле прохода и, распластавшись, закрыть руками голову, прежде чем из щели вырвался раскалённый радужный вихрь такой силы, что, казалось, по спине, дробя кости в труху, на скорости сто километров в час промчался объятый огнём грузовик.

  К счастью, настоящих костей у теловика не было, поэтому, спустя несколько секунд после того, как вихрь пронёсся, он отнял руки от головы и осторожно повернулся. Прямо перед его носом оказались женские ноги в джинсах и кедах, причём и одежда и обувь выглядели, как настоящие, а не наспех слепленные из «киселя». Андрей подтянул под себя ноги и сел, таращась на худенькую молодую девушку, которая, тяжело дыша, уставилась туда, откуда появилась, и была явно готова, чуть что, унестись со всех ног подальше отсюда.

  Громовой удар заставил его вскочить и, развернувшись в сторону щели, увидеть, как оттуда выдулся тёмный пузырь. Он уже стал спадать, когда из середины выметнулась быстрая чёрная тень и, процарапав чем-то острым утоптанный кисель прямо возле ног Андрея, убралась обратно.

  – Что это за хрень?! – теловик отскочил к девчонке.

  Снова раздался грохот, и темнота провала опять выгнулась пузырём.

  – Есть чем подпереть? – крикнула гостья, беспомощно озираясь кругом. – Скорее!

  Андрей суетливо слепил из «киселя» нечто наподобие длинной рогатины и упёрся ею в пузырь, стараясь затолкать его обратно в провал. Повторив его манипуляции, девчонка мгновенно слепила гораздо более толстую, крепкую и ровную палку, на конце которой была не рогатина, а плоская пластина. Из частично спавшего пузыря, над рогатиной, снова выметнулась чёрная тень, но гостья прижала её пластиной, и налегла на палку всем телом. Андрей бросил рогатину и стал ей помогать – вдвоём они затолкали пузырь обратно в щель. Но следующий удар чуть не отбросил их назад.

  – Держи! – приказала девчонка, отпустив палку и вытянув руки вверх.

  Теловик быком упёрся в пузырь, пытаясь не дать ему выдуться, пока гостья сосредоточенно лепила что-то из «киселя». Но долго сдерживать натиск не получилось: ноги Андрея поехали по земле, и пластину стало выдавливать наружу.

  – Отпускай! – крикнула девчонка.

  Он выпустил палку, и та отлетела в сторону. Пузырь рванулся наружу, выпуская из середины чёрную тень, но тут откуда-то сверху обрушилась плита. Даже не обрушилась, скорее, молниеносно скользнула вниз, словно нож гильотины, оставив на земле яростно извиваться, будто перерубленный лопатой дождевой червь, чёрное щупальце. Не обращая на него внимания, девчонка принялась бешено махать руками, бросаясь киселём в плиту, утолщая, меняя, переделывая. Удары с той стороны становились всё тише, пока спустя минуту не смолкли совсем. Упавшая сверху плита тем временем превратилась в массивную металлическую гермодверь с колесом.

  – Охренеть! – прокомментировал работу гостьи Андрей.

  Чёрное щупальце, меж тем, продолжало извиваться и, втыкаясь в кисель острым твёрдым кончиком, перепрыгивало с места на место. Заметив, как далеко оно уже ускакало, теловик слепил из киселя кособокую банку с крышкой и дунул внутрь, закрепляя стенки. Увидев это, девчонка щёлкнула по сосуду пальцем, и он мгновенно выправился, стал прозрачным и затвердел, превратившись в стеклянную банку. Андрей накрыл ею щупальце и, подсунув снизу крышку, поднял и перевернул банку. Кончик принялся бешено стучать по стенкам, явно стараясь вырваться.

  – Что это за чертовщина?

  – Кусок языка... или, может, клюва?.. в общем, это такое проявление лысоря в чужом ему мире.

  – Лысоря? – плотно закрутив крышку, Андрей уставился на гостью: ключевое слово затмило всё остальное туманное объяснение. – Ты – «лампочка»?!

  – Ага! – она улыбнулась. – А ты, значит, тоже? раз спрашиваешь?

  Он хмуро кивнул, уязвлённый тем, насколько лучше она управляется с «киселём». Теловик сидит здесь уже полгода, а она явилась пятнадцать минут назад и уже всё освоила! Радость от встречи с такой же, как он, посвящённой быстро сходила на нет.

  – Меня Вера зовут, – она протянула ему руку.

  – Андрей, – буркнул он и, нахмурившись, стал укладывать идеально ровную и прочную банку в свою далеко не идеальную сумку.

  – Очень приятно, – так и не дождавшись рукопожатия, сказала она. – А что это за место? Где мы?

  – На изнанке, – закончив возню с сумкой, ответил Андрей и наконец поднял на неё взгляд.

  Своей решимостью, желанием командовать и непрошеной помощью девчонка живо напомнила ему Вичку, только та была гораздо выше и красивее.

  – На изнанке чего? Нашего мира?

  Теловик лишь пожал плечами.

  – Ладно... – Вера кивнула и, оглянувшись, заметила спешившие к ним странные фигуры. – Ой! А это ещё кто?

  – Жители. – «Хорошо, они не видели, как она банку мою переделала».

  Девчонка была явно года на три младше Андрея, но банку поправила так мгновенно и небрежно, словно это он, наоборот, был малышом, а она – взрослым художником, который взял карандаш и тремя точными штрихами превратил детские каракули в профессиональный рисунок.

* * *

  Когда Андрей кратко объяснил прибежавшим обитателям изнанки, что произошло, и их поднявшийся до небес гвалт улёгся, а Мишка-ворон, уразумел наконец, что Вера – вовсе не Святая дева, призрак которой ему недавно являлся, а такая же, как и теловик, гостья из Земного мира, все потихоньку потянулись обратно в деревню. Изнанка развлечениями не баловала, поэтому к месту событий селяне стеклись в полном составе, предвкушая новые интересные времена.

  Жители во все глаза таращились на гостью, то отставая, то забегая вперёд, чтобы глянуть в лицо. Одежда тоже вызвала большой интерес, ведь она казалась такой настоящей! Драный Юрик – на вид огромная бродячая дворняга с ногами разной длины – даже подковылял сзади и отхватил зубами кусочек джинсов. От неожиданного рывка гостья вскрикнула и, отпрыгнув в сторону, вытаращилась на наглого пса, жевавшего выдранный клок.

  – Извини, – Юрик оскалился в собачьей улыбке, от которой тоже вполне можно было взвизгнуть от ужаса. – Проверить просто хотел.

  – И что?

  – Кисель, – он плюнул остатки и потрусил вперёд на своих неровных ногах, качаясь, подпрыгивая и проседая, словно танцевал какой-то сложный ритуальный танец.

  – Ясно... – Вера нагнулась и провела рукой по джинсам: под её ладонью оторванный клок тут же вырос заново, да так ловко, что все восхищённо ахнули и загалдели, обсуждая увиденное и вспоминая сотворённую пришелицей гермодверь.

  Едва увидев идеально гладкую «металлическую» поверхность этой двери и пощупав ровное запорное колесо, «архитектор» Славик буквально засыпал Веру каверзными вопросами, но девушка сказала, что очень сильно устала, и расскажет всё, что знает, потом, когда хоть немного отдохнёт.

  Теперь Славик и Андрей угрюмо плелись рядом, слушая, как всем вокруг любопытно, какой же дом сумеет слепить себе гостья.

  – Ну, меня просить – ей смысла нет, – грустно пробормотал Славик.

  – Это точно, – согласился Андрей, поправляя притороченные к поясу сосуды с формакодами крыс, на которые уже никто не обращал ни малейшего внимания.

  Убежавший далеко вперёд Юрик вдруг, чуть ли не галопом – от чего мог в любой миг завалиться! – вернулся, явно осенённый какой-то чудо-идеей. Расталкивая остальных, он подскочил к Вере и, поднявшись на задние лапы, перегородил дорогу, вынуждая остановиться. Сунув гостье в нос передние ноги, Пёс снова осклабился:

  – А ноги? Ноги ты мне выровнять сможешь?

  «Началось...» – подумал Андрей, многозначительно переглянувшись со Славиком.

  к оглавлению

Глава 14. Кисельный берег

  Темноты, как и солнечного света, на изнанке не было, однако ночь тут всё равно существовала. По всеобщей договорённости, её наступление обозначал сделанный Андреем толстый месяц, который он прилеплял над головой, когда чувствовал, что наступила тому пора. Месяц был точной копией того, что светил с тёмного неба, когда Андрей, двенадцатилетним мальчишкой, заблудился в лесу и залез на кряжистое дерево – в ночь первой встречи с учителем. И ровно такая же убывающая луна провожала Василия Семёновича в ночь, когда, на сороковой день после смерти учителя, уже взрослый Андрей снова пришёл в тот же лес и на то же место.

  Картина того ночного неба никогда не стиралась из памяти, оставаясь яркой, будто тату, набитая прямо на мозге светящимися чернилами. Даже напрягаться не надо. Просто выйти на середину единственной в деревне дороги и, подбрасывая вверх утрамбованный кусок киселя, увидеть на чёрном небе тот самый месяц. Он возникал сам собой прямо здесь, над дорогой. Небольшой фрагмент ночного неба с убывающей, но ещё толстой луной и звёздами. Центр находился над головой Андрея, а по краям ночь постепенно растворялось в светлом мареве киселя.

  Это был знак для всех обитателей деревни, что пора отправляться на боковую. Не имевшие настоящих тел селяне потребности во сне, разумеется, не испытывали, однако все, как один, ложились, умудряясь каким-то образом отключаться до самого «утра». И сам Андрей тоже.

  «Я внёс в их существование порядок и смысл, – думал он, таращась в потолок. – Дал им тела! Пусть не идеальные, но вполне себе функциональные: и ходить могут, и говорить, и лепить из киселя всё, что вздумается. Целые дни по щелям потел, чтоб добыть формакоды, но кому теперь до этого дело?» Андрей покосился на лежавший на полу пояс с прицепленными к нему сосудами – из-за того, что в каждый было набито не по одному, а сразу по несколько формакодов, выглядели они обалденно, как настоящие крысы. Грызуны, казалось, замерли, поводя носами, но уже через секунду задвигаются, зашуршат, побегут по своим крысиным делам. Да вот хоть бы и правда убежали! Всё равно никому уже не нужны. Как и он сам. Андрей отвернулся и закрыл глаза, вспоминая жителей, в полном составе топтавшихся возле входа в наспех слепленный Верой дом. Наспех – только потому, что маленький и без изысков, а так – стены и крыша идеально ровные, окна тоже. На сделанный из бытовки летний дачный домик похоже. Сварганила девчонка его очень быстро, полчаса помахала руками – и всё, готово дело! Рожу Славика надо было при этом видеть – совершенно незабываемое зрелище! Андрей прыснул, вспомнив, как перекосило их местного архитектора и он, развернувшись, побрёл прочь, не желая смотреть, что будет дальше. А дальше было ещё полчаса внутри – и вот тебе уже стол, кровать, шкаф и прочая фигня – можно просителей принимать.

  Ну, они и потянулись: одному ноги выровнять, другому жопу подрихтовать – всё-то Вера эта, чёрт возьми, может!.. Сначала понемногу за раз, но она, похоже, быстро учится. Началось всё с драного Юрика, ну, и потом уже пошло-поехало... Три дня только минуло, а все самые ужасные уродства уже остались в прошлом. Юрик-то вообще пёс-красавец стал: ни дать ни взять хаска-вожак благородных кровей – дважды в очередь на доработку становился. Остальные – пока обычные, но ведь продолжают ходить, придумывают что-то, просят!..

  Андрей повернулся на бок.

  Столько заказов было на формакоды, в том числе и на крыс! Четыре крысы, если быть точным, хотели свой внешний вид улучшить. Причём приобрели бы не по одному, а сразу по несколько крысиных формакодов, чтобы идеально выглядеть... Но что теперь вспоминать, если вот они – на полу, бесхозные, валяются, а жители про Андрея забыли: ну, правильно, на хрена нынче теловик? Никому на фиг не упёрся, если девчонка может сразу всё: и хвост укоротить, и глаза на место поставить, и даже масть поменять!..

  Черт! Андрей снова перевернулся на спину и, открыв глаза, уставился в потолок. Ну, и что вот ему теперь делать, чем заниматься? По щелям завтра, что ли, снова пройтись? Но для чего? – он повернулся и посмотрел на свой пояс – сосуды и так от никому не нужных формакодов ломятся... Значит, надо наделать новых! Он сел на кровати и зачерпнул киселя. Наделать новых сосудов и снова пойти по щелям. Крыс он, разумеется, караулить больше не станет, но вот что-то другое... получше... – человек, например! Это, конечно, редкость, что и говорить, – Андрей скривил кислую мину, в то время как руки его продолжали работать, вылепляя новые вместилища для формокодов, – но всё же...

  Чем чёрт не шутит?

  Изготовив три сосуда, теловик прицепил их на пояс. Старые, набитые формакодами грызунов ёмкости он снял и сначала бросил на тумбочку, отчего чуть не свалилось Светкино зеркало, едва поймать успел. Андрей аккуратно водрузил его на место, а сосуды с крысами переложил на кровать. Потом, чуть подумав, вылепил прямо из стены полку и расставил на ней. Полюбовавшись ровной цепочкой бегущих друг за другом толстых и красивых крыс, Андрей снова лёг и, успокоенный работой и принятым планом действий, уснул.

  А утром его разбудил громкий шум и крики.

  Спотыкаясь спросонья, Андрей выкатился на дорогу и чуть не наступил на месяц. Окружённый куском темноты, он всё ещё светился, валяясь при этом прямо на земле. Теловик оторопело отодвинул его ногой, поражённый неслыханной наглостью кого-то, кто, не дождавшись заспавшегося хозяина, просто сдёрнул месяц с небес и бросил ему под дверь.

  С дороги раздавались вопли и гвалт, и едва взглянув туда, Андрей мгновенно позабыл про свой месяц. Селяне, снова в полном составе, тыкали пальцами вверх, крича, свистя и улюлюкая, а над ними, то поднимаясь высоко в небо, а то проваливаясь чуть ли не до голов зрителей, остервенело махал крыльями Мишка-ворон.

  Подёргавшись так с полминуты, он выровнялся и стрелой понёсся вдоль дороги.

  – Ле-е-е-чу! – орал он, перемежая слова с диким хохотом. – Я лечу! Лечу-у-у!! Лечу!!!

  Вера стояла чуть в стороне и, улыбаясь, следила за полётом Ворона-переростка.

  – Твоя работа? – неспешно подойдя к ней, спросил Андрей.

  – О, привет! – она перестала таращиться в небо и посмотрела на теловика.

  – Доброе утро. Так твоя?

  – Ты про Ворона?

  Андрей не ответил, молча глядя ей прямо в лицо.

  – Моя работа, – кивнула Вера и снова посмотрела вверх, где Мишка, уже вполне освоившись, нарезал в небе круги. – Он об этом мечтал.

  – Серьёзно? – притворно удивился Андрей.

  Теперь уже она не ответила, только улыбнулась, оторвавшись от наблюдения за Вороном и лукаво взглянув на собеседника.

  – Вера! – отделившись от остальных, к ним прыгнула огромная кошка, бросив мимоходом: – Привет, Андрей!

  – Здорово, Дина!

  Но она уже не слушала:

  – Вер, а Вер, а ты можешь... – сверкнув на Андрея зелёными глазищами, она вдруг умолкла.

  Он ухмыльнулся, не тронувшись с места, и стал нагло разглядывать, как похорошело с позавчерашнего дня Динино тело. Из серо-бурого, с проплешинами на спине, котёнка с чересчур большой, ушастой, как у зайца, головой, она превратилась в стройную, гибкую кошечку. Невыразительные голубовато-серые глазки увеличились и приобрели изумрудный цвет, ровная, блестящая шерсть стала гуще, короче и отливала глубоким шоколадным оттенком.

  Дина вытянула морду и зашептала что-то Вере на ухо.

  – Ладно, пойду я, – не в силах больше ухмыляться, проговорил Андрей и, глянув на что-то горячо обсуждавших селян – даже крысы и те стали безупречно красивыми, – двинулся прочь.

  – Эй, Андрюш, подожди!

  Он остановился и обернулся. Оставив кошку, Вера поспешила к нему.

  – Ты это... – подбежав, сказала она, – за месяц извини, пожалуйста, что без спросу сняли. Боялись, Мишка его собьёт, ну и...

  – А разбудить? – поднял брови Андрей.

  – Вера! – к ней уже спешили ещё несколько жителей, в том числе и приземлившийся, наконец, Ворон.

  – Ну, прости! – развела она руками и, повернувшись, пошла назад к Дине-кошке и другим страждущим.

  И на хрена им сдались все эти суперулучшения? – глядя ей вслед, подумал Андрей. Руки-ноги-лапы исправили, чтоб уродства пользоваться не мешали, да и ладно... Так ведь нет, нечто особенное всем подавай! Зачем, спрашивается, если на деле – это ведь всё равно только кисель? Теловик вспомнил, как драный Юрик отхватил у Веры кусок джинсов – с таким же успехом он мог и кусок ноги оттяпать, результат был бы таким же... Всё здесь из одного и того же материала сделано: дома, одежда. Тела Андрея и Веры тоже. От других жителей их отличает только память. Потому что они «лампочки» и сумели после смерти сохранить сознание – так считает Андрей, но девчонка с ним не согласна. Не с тем, что «лампочки», а с тем, что умерли. Она говорит, что до сих пор жива. Как и Андрей. Поэтому они и выглядят тут такими же, как и на Земле, людьми.

  «И что же тогда делают наши настоящие тела?» – в ответ на это её высказывание пару дней назад насмешливо спросил теловик.

  «Спят, возможно, не знаю, – пожала она плечами. – Но связь с ними сохранилась, иначе, попав сюда, мы, как и все остальные, оказались бы клочками сознаниями. Скорее всего, с сохранившейся памятью, потому что „лампочки“, но при этом всё равно бесформенными».

  Какой-то резон в этом её рассуждении, конечно, был, но... Андрей никому не сказал, куда пошёл, а Вике только грубо буркнул, что видеть не хочет и нажал отбой. Вряд ли после такого она стала сразу его искать. Если и забеспокоилась, то через несколько дней, когда его брошенный в лесу смартфон уже разрядился. Говорят вроде, что и выключенный телефон можно отследить, но даже если так – это дело полиции, а будет ли Вика писать заявление? Вряд ли, скорее подумает, что Андрей специально от неё скрывается. Родных у него нет, живёт один. Так что, даже если он возле кряжистого дерева и уснул, то никто его там, в глухом лесу, не нашёл, и за полгода – а по ощущениям столько времени и прошло – тело не только умерло, но и разложилось уже, если звери раньше не съели...

  Вера тоже уверена, что щели образовались полгода назад, так ей тот друг сказал, который помог сбежать от устранителей.

  Сама же она включилась совсем недавно, всего недели две назад. Зато «горела» ярче всех на свете «лампочек» и постоянно бегала мимо щели, и Андрей это чувствовал, думая, что там бродит такой вот странный обречённый... Ну, а потом, когда её нечаянно повреждённая светотень попыталась в радужную дверь проскочить, на изнанку вырвался тот самый странный «пар», что никак не остывал и выходить из груди не хотел! Кулаками пришлось выбивать, прежде чем горячий ком улетел обратно в щель – вот каким оказалось самое первое знакомство с девчонкой-"суперлампочкой", хотя тогда Андрей об этом даже не догадывался.

  А уже вскоре, как она рассказала, «лампочек» вновь стали убивать, причём уже не обычные устранители, а аватары лысорей. И они не просто убивают, а жрут. Вот этим языком, кусок которого лежит сейчас дома, в банке. Жрут сознание напрямую, и спастись от них, по словам Веры, шансов практически нет. Погибли многие и, не исключено, что такая участь ждёт вообще всех «лампочек».

  Такое известие должно было ввергнуть Андрея в настоящий шок, но этого не случилось. Слишком давно он, видно, сидел тут, на изнанке, и ни с кем из «лампочек» не общался. Смирился уже с тем, где он теперь был, поэтому земное прошлое казалось далёким и ненастоящим.

  Он подумал: хорошо, что учитель ещё полгода назад умер, и никакой лысорский аватар ему не страшен.

  А Вика?..

  «Вичку, наверное, уже сожрали...»

  Вокруг Веры, тем временем, уже собралась толпа. Все размахивали конечностями и галдели, перебивая друг друга. Мишка, заметив стоявшего поодаль Андрея, помахал ему крылом. Теловик поднял руку в ответ, сжав кулак, – мол, молодец, так держать! Ворон от счастья подпрыгнул. Андрей кивнул и потопал обратно домой, чтобы нормально одеться, взять пояс и сумку. Выскочив на крики, он только и успел, что штаны нацепить.

  Подняв месяц, он зашёл в дом и, аккуратно положив его в шкаф, услышал цоканье, будто кто-то ногтем стучит по стеклу. Звук шёл из тумбочки. Андрей подошёл к ней и распахнул дверцу: щупальце яростно билось в «стекло», явно пытаясь выскочить наружу. Он достал банку, и исходящая от неё вибрация сразу же пронизала руку, а затем побежала дальше и вдруг ударила в голову, окутав приятным хмельком, будто он залпом выпил бокал шампанского. Захотелось ещё – и чтобы сильнее, больше! Вторая рука сама потянулась к крышке, чтобы открыть её и взять щупальце, почувствовать его без помех, чтобы насладиться сполна, когда блаженство растечётся по телу... по телу?.. Андрей быстро поставил банку в тумбочку и, тяжело дыша, отдёрнул руки. Нет тут, на изнанке, никаких тел, один только кисель – кому, как не теловику, это знать! Щупальце снова бешено заколотилось внутри обезумевшим червяком: возьми меня в руки, возьми, возьми! Но Андрей только покачал головой, инстинктивно чувствуя подвох. Словно поняв, что ничего не выйдет, щупальце стало биться всё тише, пока не успокоилось совсем.

  – Что это ещё за чёртовы лысорские штучки? – нахмурился теловик, задвигая банку поглубже в тумбочку.

  Он постоял несколько минут, раздумывая, как поступить, и решил посоветоваться с девчонкой. Неохота конечно, но надо. Чуть позже. Или даже завтра. В общем, когда жители хоть немного угомонятся.

* * *

  Вера готова была помогать жителям деревни хоть круглые сутки – это отвлекало от мерзкого чувства безысходности, которое просыпалось, стоило только остаться одной и без дела. Антон оказался прав, здесь, в этом странном мирке, лысори её не достали, но что делать дальше?! Улучшать «тела» и быт местных? До какого предела? Да, благодаря лампочным суперспособностям лепить из киселя у неё получается несравнимо лучше, чем у других, но это всё равно лишь иллюзии. «Молочные реки, кисельные берега» – прямо как в старой сказке, куда Вера сбежала, пока тех, кто остался там, за радужными дверьми, продолжают пожирать лысори, и скоро всех «лампочек» истребят, ни одной не останется! Кроме Веры и Андрея. Он, судя по всему, провалился сюда случайно, когда двери только возникли, а больше ни одной «лампочке» это не удалось. Возможно, у них просто не хватило способностей, как и предполагал Антон? А сам Антон?!.. Господи! Его же, скорее всего, убили! Наверняка прикрывал её отход к двери, сколько мог, пока не погиб... Вера закусила губу, сдерживая слёзы.

  Вспомнилась бабушка, кулём лежавшая на шоссе в своём чёрном платье. Чёртов аватар высосал её, как моллюска, а тело выплюнул, словно пустую раковину. Бедная бабуля, неужели её сознание теперь в лысорском пузе переваривается? – как же это невыносимо! Потерять всех: родителей, бабушку, Антона, дедулю! Они все столько сделали для неё! Дедуля вообще сам нож себе в горло воткнул, чтобы к лысорям проникнуть и не дать им новое оружие против «лампочек» сотворить: о Вере беспокоился, хотя тогда она ещё даже не включилась! Но он в ней не сомневался, он был уверен, что способности у внучки непременно пробудятся, и собственной жизнью ради неё пожертвовал. Стал лысорским «пером», а полгода назад, когда вскрылась подпольная деятельность Виктора Индукина, встал с ним плечом к плечу, вливая собственную энергию, чтобы помочь взорвать одну из лысорских голов.

  Тогда же образовались и радужные двери, сквозь одну из которых обескровленную дедулину душу и выбросило в земной мир, где он стал призраком. Антон, похоже, так до конца и не поверил, что деда Паша больше полугода тенью болтался вокруг внучки, ожидая, когда ей понадобится помощь. Антон вообще не знал, что произошло, когда связь с Виктором прервалась, не видел, как лысори вырывали «перо»-Виктора и какой проект этот Индукин затеял, когда попался, но Вера! Вера теперь всё это знала, будто видела собственными глазами, – последний подарок от дедушки, когда его душа отдала последние силы, чтобы помочь ей избежать чёрного языка лысорского аватара.

  Деда Паша помогал ей и раньше – особенно много вначале, когда она только включилась и не могла понять, что с ней вообще происходит, и потом, время от времени, когда возникала острая необходимость. Но помогая, он всё больше расходовался, терял себя и способность удерживаться от окончательного распада. Призраки – крайне тонкие образования, они тают, вступая с живыми в контакт, вот почему дедуля не мог являться по каждому её зову – тогда бы он слишком быстро распался и уже не помог бы ей тогда, возле радужной двери.

   Там, в этой жуткой схватке с аватарами он отдал Вере всё! Даже крысу Маньку привлёк! Знал, что это его последний бой, и был с внучкой до конца, не ушёл из её тела и, когда она прошла через радужную дверь, окончательно растворился, передав самые важные, по его разумению, знания.

  «Я должна! Я просто обязана придумать, как всё это использовать!» – думала Вера, сидя на кровати в слепленном собственными руками доме. Наступило очередное утро, а она так пока и не поняла, что делать дальше. Может, сегодня что-нибудь прояснится, придёт в голову, как-нибудь вскроется?.. Хотелось бы верить!..

  Дверь в дом приоткрылась и в образовавшуюся щель пролезла собачья голова.

  – Можно?

  – Заходи!

  – Светка говорит, у меня глаза человеческие, – едва переступив порог, заявил драный Юрик. Вернее, теперь уже вовсе не драный, а весьма, на взгляд Веры, импозантный, серебристо-чёрный Пёс.

  – У всех хасок такие глаза, – улыбнулась она. – Особенно если голубые.

  – Это понятно, – кивнул он, – но я не о том...

  Он вдруг умолк и, уставившись на собеседницу, стал облизываться, словно съесть её собирался. Большие размеры, длинный собачий язык и острые белые клыки усугубляли иллюзию, так что Вера отвела взгляд и посмотрела в окно: там, как всегда, бродили, в ожидании своей очереди, остальные, желающие с ней пообщаться, селяне. Две крысы – Светка с Катькой и Боря-воробей – о, этот, наверняка, захочет летать, как Мишка-Ворон. А крысы?.. – ну, те, скорее всего, масть сменить – женщины ведь... А может, в доме чего подправить – с таким к ней тоже приходили частенько, а то и ловили на улице, стоит только решить прогуляться... Господи, сколько можно? Прошла уже целая неделя, наверное, а она только и делает, что исправляет, исправляет, исправляет – не продохнуть! Тела, дома, один даже с забором привязался! Вот на фига, спрашивается, ему тут забор?! – их всего тут, включая саму Веру, одиннадцать человек, от кого и зачем ему отгораживаться, Вите этому? Тоже крысе, кстати, – их тут, стараниями Андрея, больше всего! Вспомнив о теловике, Вера почувствовала себя неуютно, потому что была ему поперёк горла, как, впрочем, и Славке-архитектору...

  – Даже не знаю, как попросить, это ведь уйма работы, – меж тем вновь заговорил Юрик. – А ты и так уже – выжатый лимон.

  – Ну, спасибо!

  – Да я это... – смутился Пёс, – не то хотел... просто ты... местами уже того... просвечиваешь, по-моему.

  – Ты чего, серьёзно? – она принялась рассматривать собственное тело.

  – Почти, – осклабился, вновь пугая рядом острых зубов с клыками, Юрик.

  Вера уставилась на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

  – Короче, если у меня глаза человеческие, то, может, и ещё что-нибудь можно попробовать человеческим сделать?

  – Нет, – совершенно не удивившись, покачала головой Вера. – Это не получится.

  – Слишком затратно? – предположил Юрик. – Так ты не волнуйся, я за это сделаю всё, что скажешь! Отработаю!

  – Дело не в затратности... и не в работе, – вздохнула Вера.

  – А в чём?

  – В том, что любой формакод имеет свои пределы, понимаешь?

  – Что-то не особо...

  – Ну, формакод! Который Андрей тебе добыл, чтобы тело слепилось. Он же не зря его так назвал. Код формы. Определённой, въезжаешь? В твоём случае это – собака, поэтому никого, кроме собаки, я сделать из тебя не могу.

  – А ты попробуй! – настаивал Юрик.

  – Да пробовала уже! Думаешь, ты первый, что ли, с таким предложением пришёл?

  – Другие тоже?! – искренне удивился Пёс.

  – А то! Мишка только не просил, по-моему... да! Мишка не просил, ему и вороном отлично. Так летать нравится – ни за что от крыльев не откажется. Если только Ангела из себя сделать попросит, – Вера рассмеялась. – Хотя, думаю, вряд ли. Наглости ему на такое не хватит.

  – А мне никто ничего не сказал! Я думал...

  – Ты думал – ты один такой умный.

  Пёс не ответил, мрачно изучая пол под ногами.

  – Да ты не расстраивайся, – Вера дружески похлопала его по мохнатому плечу. – Каждый из них тоже так про себя думал.

  – Знаешь, – Юрик поднял на неё свои небесно-голубые, красиво обведённые чёрным ободком, глаза. – С тех пор, как ты здесь появилась, мне всё время кажется, что я могу что-то про себя вспомнить. Даже сны вроде стал видеть... хоть и понятно, что мы здесь не спим по-настоящему, но я видел... что-то... я это точно знаю, когда открываю утром глаза, но вот что именно – припомнить не выходит... Помоги, а?

  – Я подумаю. Нет, правда! – добавила Вера, заметив в его взгляде разочарование. – Я не отказываюсь, мне просто действительно надо подумать.

  – Ну, ладно... – потоптавшись немного на месте носом в пол, словно настоящий пёс, Юрик развернулся и потопал к двери. На пороге он обернулся: – Тогда я пошёл?

  – Да, давай, увидимся... ой, погоди!

  – Чего?

  – А где Андрей тебя, и вообще всех вас, обнаружил?

  – В смысле?

  – Ну, до того как тела вам формакодом вылепил, вы все где тут находились-то? Конкретно?

  – Конкретно?.. – Юрик почесал лапой нос. – Так это... тут же вот и находились! Ну да! Там, где дорога сейчас идёт, мы все цепочкой и висели. Потому и дома тут же, рядом, слепили. Так здесь деревня и получилась.