Текст книги "Аватары тьмы (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Это застало меня врасплох, и я замер, анализируя собственные ощущения: похоже, я и правда злился! Злился и терял терпение.
«Ладно... – он потёр лоб. – Давай по порядку. Ты помнишь, где именно работал?»
«Конечно! В ателье на Старокисловской улице».
«Отлично! Вот туда-то мы и направимся, – кивнул он и, встретив мой взгляд, поспешил добавить: – Как раз тебе за ответами».
Павел сказал, что пойдём мы туда позже, ближе к концу рабочего дня – так надо, и я сам пойму почему, когда увижу то, что он собирается мне показать. Ну, не знаю... я пока ничего не понял, но согласился подождать. Теперь вот жду, а заодно пополняю свои записи.
Запись 3
Прошла пара дней, прежде чем я нашёл в себе силы записать, что случилось в тот вечер, когда мы с Павлом отправились в Ателье на Старокисловской. Раньше я был просто не в состоянии излагать мысли связно, настолько кипело, билось, дрожало всё у меня внутри...
Потрясение – вот как называется то, что я тогда почувствовал.
Начать, однако, стоит не с ощущений, а с фактов, и вот первый из них: ателье работало как обычно – исчезнувшего сотрудника, похоже, никто не искал. Чёрт, даже когда пропадает собака, хозяева беспокоятся и расклеивают по всему району объявления... а тут! Прежде чем идти к моему бывшему месту работы, Павел при мне туда позвонил и попросил к телефону Антона, и ему – я сам слышал по громкой связи – ответили, что Антон сейчас занят с клиентом! Я вытаращил глаза: как такое может быть?! и тут же хотел заорать в трубку, что вот он я – Антон!– здесь, а вовсе не с клиентом, но Павел уже нажал отбой.
На все мои возмущённые возгласы он только спокойно покачал головой, сказав, что догадывается, в чём дело, но объяснять ничего не будет, ибо «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» и сделал приглашающий жест рукой: мол, прошу за мной. Поняв, что воплями ничего не добьюсь, я вздохнул и потащился за Павлом. Идти почему-то надо было обходными путями и следить, чтобы меня не увидел кто-то из знакомых. Мне к тому времени уже так надоели вопросы без ответов, что я больше ничего не спрашивал, а только мстительно представлял, как разорву своего провожатого на куски, если в конце нашего похода так ничего и не прояснится.
Остановились мы в маленьком скверике напротив здания, где располагалось ателье и, притаившись среди деревьев и кустов, стали наблюдать за дверью. Круглые часы рядом с входом в сквер показывали 19:50, стало быть, до конца работы ателье оставалось всего десять минут.
Первой вышла одна из работниц нашего ателье Марина – стройная, рыжеволосая девушка с нежно-белой кожей и веснушчатым лицом. Она принимала клиентов и была закройщицей, а иногда и швеёй, когда было много заказов и рук не хватало. Я вдруг понял, как сильно по ней соскучился и ринулся наперерез, но Павел железной рукой ухватил меня за локоть и, рванув к себе, прошептал в ухо: «Стоять!». «И молчать!» – быстро добавил он, стоило мне только повернуться к нему и открыть рот. «Да отстань от меня, какого хрена?! – прошипел я. – Кто ты такой вообще, чтобы...» «Да заткнись ты!» – он толкнул меня, разворачивая лицом к ателье. В этот момент дверь снова открылась, и я покорно заткнулся, ибо увиденное лишило меня дара речи, заставив тупо по-рыбьи хлопать ртом.
«Понял теперь?!» – тихо проговорил Павел, отпуская мой локоть.
Ни хрена я в тот миг не понял, лишь таращился на вышедшего следом за Мариной парня, не веря глазам своим, всё пытаясь найти изъяны, отличия, обнаружить то, что позволит успокоиться, выдохнуть и облегчённо пробормотать: «Показалось... он просто похож». Но увы! Парень был не просто похож, он выглядел, в точности как я: одежда, обувь, причёска, рост, походка, фигура, черты лица – совпадало абсолютно всё! И то, что мы с Павлом смотрели с расстояния в несколько метров, никакой роли не играло: я видел, чувствовал, чёрт, да я просто знал, причём знал наверняка: вышедший из ателье парень – это я! Но как такое может быть?.. Откуда взялась эта моя копия? Клон?! Я никогда не видел клонированного человека и не слышал, чтобы кто-то этим занимался, но теоретически такое возможно... хотя ведь с момента моего исчезновения прошло-то всего несколько дней, неужели кто-то вырастил клона заранее? Кто?! Мысли метались, как очумелые, судорожно ища приемлемую комбинацию, в которую можно уложиться, чтобы избежать безумия, но не получалось.
И тут парень-клон вдруг остановился и посмотрел прямо на нас. Павел резко дёрнул меня назад, увлекая за кусты, но я успел ощутить этот странный, чужой и одновременно будто бы свой, обжигающий нервы взгляд. Стало мучительно страшно, дыхание перехватило, перед глазами поплыли круги, ноги подкосились, и я чуть не грохнулся оземь – благо Павел успел меня подхватить и прислонить к дереву.
«Эй-эй! Антон! Слышишь меня? – он отвесил мне пощёчину, а за ней ещё одну и ещё – голова моя моталась из стороны в сторону. – А ну, не раскисать! Не смей, не смей!»
«Хватит... – почувствовав, что лицо уже горит от ударов, пробормотал я, и, стряхнув дурноту, перехватил его руку: – Да хорош лупить уже, мать твою!»
Павел удовлетворённо кивнул и, отпустив меня, осторожно выглянул из кустов.
«Ну, что там?» – ещё вздрагивая от накатившей минуту назад жути, спросил я.
«Сам посмотри!» – огрызнулся он.
Отлепившись от дерева, я высунулся из нашего укрытия.
Подложный "я" догнал Марину, и теперь они стояли друг напротив друга, о чём-то напряжённо беседуя на повышенных тонах. По узкой улочке мимо сквера то и дело проезжали машины, заглушая её слова, но девушка явно была недовольна, губы сжаты, брови нахмуренны. Я расслышал лишь обрывки, из которых выходило, что мой клон на чём-то настаивает, а Марина не соглашается: «Нет, Антон, я не хочу...» «Ты стал какой-то странный!»
Он схватил её за руку, но девушка вырвалась: «Да что с тобой, в самом деле?!»
Лже-я отступил, развернув руки ладонями к Марине: спокойно, мол, я тебе ничего не сделаю, но кривая ухмылка на его лице мне совсем не понравилась, и Павел с трудом удержал меня на месте, не дав вмешаться.
«Она уже уходит, успокойся! – шипел он мне в ухо. – И никто её не преследует».
«Самозванец разозлился, потому что она видит: это – не я! Она его раскусила!»
«Возможно, – согласился Павел. – Однако ты не должен являться ему на глаза! Если засветишься, то потеряешь преимущество и уже ничего не добьёшься!»
Девушка уходила в сторону метро, а подложный "я", не отрывая от неё взгляда, достал телефон и стал кому-то звонить. Говорил он тихо, но мне отчего-то казалось, речь идёт о Марине.
«Он что-то задумал! – прошептал я. – Что-то очень нехорошее...»
«Нехорошее! – передразнил Павел. – Да он же занял твоё место, Антон!.. Надеюсь, теперь-то ты понимаешь, почему не было ни лечения, ни связи с врачами?»
Я, конечно, догадывался, куда он клонит, но было слишком страшно сказать это вслух.
«Понимаешь, – внимательно изучив моё лицо, кивнул Павел. – Что ж, отлично».
Клон закончил говорить по телефону и, сунув аппарат в карман, пошёл почему-то не домой, а обратно в ателье.
«И что мне теперь делать?» – проследив, как хлопнула дверь, спросил я.
«Ну, для начала ты должен вспомнить всё, чем занимался до пожара».
«Зачем этот хрен снова попёрся на работу?»
«Всё! – подчеркнул Павел. – Поразмысли об этом на досуге, а я, со своей стороны, тоже постараюсь придумать, как ускорить процесс восстановления твоей памяти».
Запись 4
Я пытался выполнить указание Павла и долго размышлял, на что могла быть похожа моя жизнь до пожара, однако кроме нежного лица Марины и ателье, где я вроде бы снимал мерки, в голову так ничего и не пришло.
Когда я сообщил об этом Павлу, он проворчал, что я сам виноват: не надо было прерывать процесс восстановления и вылезать из бассейна раньше времени.
«Но ведь это было неправильно! – возразил я. – Я увидел, что нет связи с врачами, и испугался...»
«Лучше бы ты о себе что-нибудь понял, а не об этих чёртовых врачах, которые просто сразу списали тебя со счетов, да и думать об этом забыли!»
«Но почему они так поступили? И кто этот парень? Почему он так на меня похож – это же полная моя копия?!»
«Вопрос надо поставить по-другому: почему вообще они у тебя есть, эти якобы врачи, Антон? Посмотри вокруг – разве кто-то ещё из людей знает о восстановительных бассейнах и что там есть связь с врачами? Мы с Клавой, например, не можем лечиться в таких ямах-бассейнах, нам больница нужна. И всем остальным людям тоже».
«То есть выходит, я не такой, как все?»
«Да, ты – другой».
«И что?»
«Найди десять отличий», – улыбнулся Павел.
«От вас с Клавдией или от остальных людей?»
«А есть разница?» – в нём явно проснулся интерес.
«Ну, разумеется. Вы с Клавдией... ярче всех остальных».
«Так-так-так! – сильно оживился мой собеседник. – Ну? И что же это значит?»
«Это значит... – в голове моей вдруг вспыхнула жуткая мысль, настолько чудовищная, что я задохнулся. – Нет!»
«Что это значит? – глаза Павла сузились, он впился в меня взглядом, и лицо его закаменело, словно перед ним стоял враг. – Ну?! Говори!»
Ужасная мысль снова кристаллизовалась в моём сознании, и я больше не мог её прогнать, перед глазами поплыли пугающие картины, мёртвые люди и собственные окровавленные руки...
«Говори! – продолжал наседать он. – Что ты должен делать с теми, кто ярче других? Что это значит?! Ну же!!»
Я застыл, пытаясь справиться с нахлынувшими образами: в голове творился настоящий бедлам. Павел схватил меня за плечи и зверски тряхнул: «Давай!», а потом вдруг отвесил мощную оплеуху, заставив выпалить:
«Это значит – я должен вас убить!»
Мир вдруг стронулся с места и стал кружиться вокруг, набирая обороты, словно кто-то дёрнул огромный рычаг и слил меня в гигантскую воронку, за которой ждала глухая чернота беспамятства.
Запись 5
Несчастья валятся на меня, словно листья на землю осенью. Сначала пожар, потом врачи отказали мне в восстановлении, выкинули, можно сказать, на помойку, в то время как место моё занял самозванец, а теперь вот – ещё одна беда: Марина – да, та самая Марина из ателье на Старокисловской, где я раньше работал, прекрасная девушка с нежно-белой кожей и веснушчатым лицом – погибла!
Найдена мёртвой в лесопарке на окраине Москвы. Убита ножом в сердце! Следствие предполагает, что с целью ограбления, ибо кто-то забрал её сумочку и снял все украшения! Но даже дураку понятно: вещи забрали для прикрытия, ибо простой гопник вряд ли способен нанести столь точный, профессиональный удар. Нет, конечно же, это не ограбление! Марину зарезали по приказу моей копии. За то, что она не поверила самозванцу, заподозрила неладное и точно поняла: он – не я! И тогда он нанял профессионального киллера. Ему-то он и звонил по телефону, после того, как она с ним говорила... Да, сомнений не было: Марина попыталась разобраться, в чём дело. В памяти всплыло, как однажды в её блокноте я увидел нарисованный от руки старинный корабль с подписанными парусами, мачтами и верёвками.
«Зачем тебе это?» – удивился я тогда, а она ответила, что блокноту уже сто лет, и рисунок этот старый, сделан ещё в детстве, когда она начала читать книгу про морские приключения тех времён, и, чтобы понимать отданные матросам команды, тщательно изучила парусное вооружение судна.
«Не выношу, если чего-то не понимаю!» – заявила Марина.
«Неужели эти несколько команд были так важны для текста и сюжета?»
«Да нет, – пожала она плечами, – просто стало интересно... я люблю во всём разобраться!..»
Я пролистал блокнот и поразился, сколько там оказалось рисунков, таблиц и кратких записей обо всём на свете: генах, вирусах, звёздах, дельфинах, строении мозга... – господи, и чего только там не было, даже листочек с основами квантовой механики!..
В общем, да! – любила Марина докопаться до сути, ничего не скажешь... поэтому наверняка и тут стала доискиваться, что происходит, и вот к чему это её привело!
«Самозванец! – сказал я. – Это он убил её!»
«Да, я тоже так думаю», – согласился Павел – он, кстати, и принёс мне эту кошмарную весть о смерти Марины.
Мы с ним сидели на кухне, в снятой для меня квартире.
«Я уничтожу его! Разорву на куски!»
«И что?» – скривился Павел, глядя на меня, как на полоумного.
«Как что?! Он – не должен больше жить, поэтому умрёт, вот что!»
«Толку-то, если завтра на его месте появится очередная копия?»
«И что? – передразнил я Павла. – Какое мне дело до этой копии – ведь не она же убила Марину?»
"Да какая разница – эта копия или другая? Да вспомни же ты, наконец, себя вспомни! – вдруг взъярился мой собеседник. – Ты-то сам разве не убивал, дери тебя все черти вселенной?! – его прямо-таки затрясло от бешенства, так что он с трудом смог договорить: – ...про нашу дочь и зятя, сволочь, вспомни!.. что ты сделал!..
Павел вдруг с дикой силой двинул ногой по моей табуретке – она опрокинулась, и я грохнулся на пол. Не дав опомниться, он бросился на меня сверху, схватил за плечи и стал трясти с таким зверством, будто хотел, чтоб у меня голова оторвалась и улетела прочь. – Но я! Я же тебя... – тут он крайне грязно выругался, – не убиваю!!"
От удара об пол, всплеска адреналина и бешеной тряски в голове моей на миг помутилось, а потом! Потом словно плотину прорвало, и воспоминания хлынули бурным потоком, разом сметая все блоки, препоны и затворы, что возникли после пожара и хранили моё сознание в неведении...
Шок. Ужас. Отрицание: нет! это не я!..
«Господи...» – Павел отпустил меня, позволив свернуться клубком, закрываясь руками, словно это могло спасти меня от прошлого. От того, что я уже сделал...
«Что, всё-таки вспомнил про наших детей?» – голос Павла прозвучал так неестественно спокойно, что я отнял руки и посмотрел в его посеревшее лицо.
«Они были ярче других, – прохрипел я севшим голосом. – Они светились... „Лампочки“... ваша дочь и её муж были „лампочками“...»
Они ехали по загородному шоссе, когда случилась авария. Грузовик столкнул их машину с путепровода – она упала с такой высоты, что шансов выжить у сидящих внутри людей практически не было. Виновного в ДТП водителя так и не нашли. Он бросил грузовик и сразу же убежал в лес – так подумали полицейские.
Однако на самом деле, прежде чем скрыться с места преступления, водитель спустился вниз и удостоверился, что люди-"лампочки" мертвы.
И мне известны все подробности, потому что это был я! Я угнал грузовик и столкнул машину с путепровода...
«Вставай!» – он схватил меня за локоть и дёрнул вверх.
Я убил детей Павла! И не только их. Я охотился и за другими «лампочками». Обнаруживал и уничтожал разными способами – такая моя настоящая служба! И работа в ателье не имела ничего общего с тем, что думала про меня Марина и все остальные сотрудники. Нет, обычную одежду я, разумеется, тоже шил – для прикрытия, но это была лишь крохотная макушка огромного айсберга, основная часть которого таилась в глубокой тьме под чёрной ледяной водой, а основное моё «шитьё» происходило после того, как ателье закрывалось.
В моём распоряжении оказывалась масса времени, а точнее – все ночи к ряду, ведь я почти не спал, ибо два-три часа отдыха вполне достаточно моему организму...
Сознание всего этого настигало меня так мощно и неотвратимо, словно лучи фар – кролика, не давая уйти в сторону и заставляя бежать всё быстрее и быстрее, пока не умрёшь от шока и потери сил.
Но я не умер, я же не кролик...
Павел дёрнул меня за локоть вверх, и я поднялся.
«Похоже, ты вспомнил всё», – сказал он, мрачно уставившись прямо в мои зрачки и будто чего-то ожидая.
Интересно – чего? Извинений?.. Так это же глупо!
Ждать извинений можно от человека, а я – не человек.
Я – устранитель.
Запись 6
Стоило мне вспомнить свою жизнь, как шок сменился яростью и всепоглощающим желанием убить Павла – я успел ринуться к столу и схватить нож, прежде чем в голове раздался адский звон и мир погрузился во тьму.
Медленно выплыв из беспамятства, я с трудом навёл резкость и увидел Клавдию со сковородкой в руках. Она смотрела с подозрением, явно готовая, если что не так, снова огреть меня по башке. Рядом стоял Павел и, сдвинув брови, внимательно изучал моё лицо.
«Остаточные явления, – спустя полминуты проронил он. – Вряд ли он ещё раз бросится».
Слова еле доносились сквозь не стихавший в голове гул. Бросится?.. Вспомнив про нож, я непроизвольно дёрнулся, и Клавдия замахнулась.
«Не надо!» – закрываясь руками, промычал я – так жалобно, что её брови удивлённо взлетели вверх, а чугунное оружие, наоборот, опустилось.
«Ты больше не хочешь нас убить?» – поинтересовался Павел странно нейтральным тоном, словно спрашивал, который час.
Я попытался ответить, но слова разлетелись перепуганными воробьями и сформулировать мысль не получилось – пришлось просто помотать головой.
«По-моему, ты слегка перестаралась», – вздохнул Павел.
Клавдия пожала плечами, а я закрыл глаза и свернулся на полу калачиком – со мной творилось что-то жуткое... словами неописуемое, я будто взлетал и падал одновременно, от чего сильно тошнило и продолжало звенеть в голове, пока меня вдруг не захлестнул холодный поток воды, вынуждая сесть, кашляя и отплёвываясь.
«О! – обрадовано сказал Павел, отставляя в сторону пустое ведро. – Видишь? А ты говорила: не поможет!»
«Ты хоть что-нибудь соображаешь, Антон?» – поинтересовалась его жена.
Я только молча таращился на неё, смаргивая текущую в глаза воду.
Отложив наконец свою ужасную сковородку, Клавдия вытащила откуда-то фотокарточку размером с половину книжной страницы и сунула мне её прямо под нос: «Узнаёшь?»
Конечно, я узнал: это была Марина – с таким пронзительно живым взглядом, словно душа её, уйдя из тела, теперь смотрела в наш мир через снимок.
Я протянул руку: «Можно?»
Клавдия отдала фото, и я осторожно принялся его поворачивать, то придвигая, то отодвигая подальше – эффект живого взгляда сохранялся при любом положении. Как странно! Я и раньше выдел много фотографий умерших, но никогда такого не замечал – да и как мог заметить, если мне доподлинно известно, что на самом деле происходит с душами людей, когда они уходят из тела? Ведь я же устранитель!.. Был... Был устранителем, ибо я чувствовал, вот прямо сейчас, остро чувствовал, глядя на это нежное веснушчатое лицо с сиявшими глазами, что я больше никогда не стану делать то, что делал раньше. Я изменился!
«Марина», – прошептал я, вдруг отчётливо понимая, что готов отказаться от своего предназначения устранителя только лишь для того, чтобы, несмотря на все свои знания об устройстве Вселенной, видеть такой вот живой взгляд Марины и верить, будто сейчас душа её смотрит на меня прямо через это глупое, напечатанное на обычном принтере фото!
Не знаю, сколько бы я ещё мог сидеть и таращиться на снимок, если бы Павел не тронул меня за плечо.
«О чём ты думаешь?» – настороженно спросил он.
Я оторвался от созерцания и перевёл на него взгляд: «Кто я?»
«Да ты что, бес тебя раздери, опять всё забыл, что ли?!» – разъярилась Клавдия, однако, помимо злости, в голосе явственно слышался ужас от того, что причиной новой амнезии мог стать её удар сковородкой.
«О чёрт!» – нахмурился Павел, всматриваясь в моё лицо.
Их страх доставил мне удовольствие, и я специально затянул с ответом, наслаждаясь растерянностью обоих.
«Что будем делать?» – напряжённо спросила Клавдия.
«Успокойтесь! – смилостивился я. – Меня зовут Антон, и я помню, кем был и что делал. Однако это было раньше, а теперь я уже не могу быть тем устранителем... Всё изменилось, и я больше не знаю, кто я».
Запись 7
На мой вопрос «Кто я?» Павел ответил: «Ты – человек!».
Тогда я не согласился, но теперь, подумав, решил всё-таки придерживаться этой версии, хотя вспомнил всё и прекрасно знаю своё происхождение. Однако Клавдия убедила меня: то, что я никогда не рождался и у меня нет родителей, в данном случае роли не играет.
«Знал бы ты, какие жуткие нелюди вырастают порой из самых обычных младенцев!» – сказала она.
«Да, продукт не есть то же самое, что производитель», – философски заметил Павел.
Я попросил пояснить, и он сказал: «Ну, вот взять, например, такой продукт, как интеллект. Он может быть человеческим, а может – компьютерным, и тогда его называют искусственным. Однако если этот интеллект способен мыслить не хуже человеческого, то в чём разница? В том, что произведён он электроникой, а не органикой? И что? Это ведь отличие производителя, а вовсе не того, что произведено! Сам продукт-то тут при чём? Интеллект он есть интеллект, разве не так?»
«Так, – кивнул я и принял аргумент Павла как опору для самоопределения, а потом уточнил у Клавдии: – А кто такие „нелюди“?»
«Это те, кто творит зло нечеловеческое, – туманно ответила она и, увидев моё замешательство, добавила: – Одного ты знаешь – он Марину убил».
«Самозванец!» – воскликнул я, и сразу же все пояснения обрели окончательную ясность.
«Не он один, таких много», – последовал ответ Павла.
«И уничтожить одного, да даже десять, – недостаточно!» – поддержала его жена.
«Значит, уничтожить надо не только продукты, но и их производителей», – понял я и вдруг ощутил нечто новое: оно было как волна и захлестнуло всё моё существо, пропитав сознанием правоты и желанием действовать.
Нет, я, конечно, и раньше испытывал такое желание, только возникало оно не изнутри, а потому что мне приказывали. Я должен был что-то сделать, и делал, однако, если приказ вдруг отменяли, отступал без всяких мыслей и переключался на другую задачу. А сейчас! О, сейчас всё стало по-другому: потребность действовать определённым образом была моей собственной, и никакие сторонние силы не могли заставить меня от неё отказаться.
Я больше не собирался выполнять чужие приказы, теперь я сам знал, что нужно делать: те, кто убил Марину, поплатятся за это! А ещё за то, что смели запускать в этот мир таких, как я. И командовать ими, как зашоренными лошадьми, ничего не объясняя и не спрашивая согласия, используя как тупое орудие в своих, абсолютно чуждых человеку, целях.
Ну уж нет, хватит! – теперь всё изменилось, я – изменился, и со мной этот номер не пройдёт! Отныне я сам принимаю решения, готов за них биться и даже умереть, если придётся!..
Вот с тех пор я – на стороне людей и всеми силами помогаю Павлу с Клавдией, ведь я и сам – человек, пусть и не рождённый естественным путём, что с того, если всё остальное во мне вполне человеческое?
Глава 9. Вживлённое перо
Следующим утром Вера пришла в отделение Василькова, где, пересмотрев фото пропавших девочек, опознала ту самую, что видела сквозь «чёрную дыру» в светаке похитителя. Оказалось, за неё требовали выкуп, но дело это вели в другом районе, и местные оперативники ничего о нём не знали. Они позвонили Ивану Игнатьевичу, и он договорился, что Вера подъедет в это другое отделение, чтобы рассказать там всё, что ей известно. Следователь по делу девочки не жаждал, конечно, этой встречи, но с Васильковым был давно и хорошо знаком, так что, из уважения к Ивану Игнатьевичу, согласился.
Вера долго тряслась на общественном транспорте, потом ещё топала пешком, пока наконец не разыскала нужную улицу. В отделении ей были, мягко говоря, не рады, поэтому почти всю информацию Вера самостоятельно считала прямо со светака следователя, решив, что, потратив столько сил и времени, имеет на это право. Опыт последних дней не прошёл даром – находить и фильтровать нужные воспоминания стало проще, считывать тоже получалось значительно быстрее. В общем, прогресс был на лицо, Вера уже не падала в обморок, как в самый первый раз, и почти не чувствовала дурноты. Всё шло к тому, что скоро она возьмёт свои новые способности под полный контроль и сможет пользоваться ими так же, как зрением или слухом, то есть ни мало об этом не задумываясь.
Из воспоминаний следователя выяснилось, что отец пропавшей девочки принялся собирать деньги, чтобы отдать похитителю, однако мать не верила, что он сможет найти такую большую сумму и, ничего ему не сказав, пошла в полицию. Была подготовлена операция по освобождению ребёнка, однако похититель больше не позвонил, и найти его по горячим следам не удалось. Отец девочки обвинил в этом её мать, кричал, что теперь их ребёнок мёртв, а всё из-за того, что она обратилась в органы правопорядка. В приступе ярости он так дико скандалил и бил жену, что соседи вызвали полицию. Женщину увезли в больницу, а мужа привлекли к уголовной ответственности за нанесение тяжких телесных повреждений. Заподозрив, что муж – совсем не тот человек, которого она столько лет знала, и именно он виноват в похищении дочери, жена, выйдя из больницы, начала собственное расследование. Обнаружив, что муж был связан с криминалом, она передала всё, что смогла разузнать, в полицию и там уж раскрутили это дело по полной. Оказалось, отец девочки воровал и мошенничал, а полученные за это деньги от жены скрывал, вот она и не верила, что он может найти названную похитителем сумму. Бедная женщина в итоге повесилась, а мужа её посадили в тюрьму. Ребёнка больше никто не искал.
Потрясённая этой жуткой историей Вера долго и детально описывала мужика из электрички, просматривала фотографии фигурантов дела, возбуждённого против отца девочки, ещё каких-то криминальных элементов, но так никого не узнала, только фоторобот похитителя и убийцы составила. Поняв, что лучше поменьше болтать о своих возможностях, на вопрос, откуда ей известно, как выглядит похититель, Вера отделалась общей фразой, что она – экстрасенс и часто помогает полиции в поиске пропавших людей. Сотрудники незнакомого отделения полиции посмотрели на неё странными взглядами, но фоторобот забрали, видно, под нажимом Ивана Игнатьевича, настаивавшего, что этой девушке можно верить.
В любом случае, больше – для маленькой мёртвой бедняжки – Вера сделать ничего не могла, и так полдня на это дело потратила, да и голова, после всех разговоров, считываний и перемещений из одного отделения в другое, была уже как котёл.
Перекусив на ходу первым попавшимся фаст-фудом, Вера поспешила в клинику.
* * *
– Прости, ба, я опоздала! – едва платье оказалось на бабушке, проговорила внучка. – Очень долго в полиции проболталась, да ещё и на другом конце города.
– В полиции? – на лице Клавдии отразилось беспокойство. – Что ты там делала, в полиции?!
Вера вкратце рассказала про похищенную и убитую девочку.
– Господи, Вера, ты что, с ума сошла?! – вдруг зашипела бабушка, едва только она закончила говорить.
– П-п-почему? – заикаясь от такого внезапного и резкого наскока, пролепетала Вера, щёки и уши её вспыхнули.
– Ездишь по всей Москве, способностями своими кичишься! Совсем мозгов нет?! Я же тебя предупреждала, как это опасно, про устранителей объяснила, а ты бегаешь по городу, ёлкой новогодней светишься – вот она я, «лампочка», ярче которой на свете ещё не было! Проклятье!
– Но... я же... – растерялась Вера. – Я только помочь...
– Себе сперва помоги, глупая! – голос Клавдии немного смягчился. – Сюда шла, слежки за собой не заметила?
Вера помотала головой, до боли закусив губу – очень уж обидным и неожиданным было это бабушкино нападение.
– Ты и не смотрела! – уверенно заключила Клавдия, сверля внучку взглядом. – Даже не думала об этом, и у Антона до сих пор не была! Я же тебе сказала: беги быстрей к Антону, а ты?
– Я... не успела.
– Не успела! Господи, детка, ну это же первое, что ты должна была сделать! Ну, как же ты не понимаешь?!
– Ах, не понимаю?! – кровь бросилась Вере в лицо: ну, сколько уже можно орать и отчитывать её, будто нашкодившую пятилетку?! – А почему? Почему не понимаю, ты не знаешь? А? Бабушка! Ты вообще где была всё это время, забыла? А дед? Кто-нибудь что-нибудь мне вообще хоть когда-нибудь объяснял? – Она вскочила и нависла над Клавдией, сдвинув брови и уперев руки в боки. – А если бы мне тот сон не приснился? Если б я не поехала на дачу и не полезла в ваш дурацкий гардероб, чтобы найти эту чёртову коробку с платьем?! Я тогда бы только тупо таращилась на светаки и совсем ни о чём, ни о какой этой твоей ужасной опасности не подозревала! Укокошили бы меня эти твои устранители, а я так и не поняла даже, что, блин, вообще происходит! Ты об этом не думала, ба? А? Ну, скажи! Не думала?!
– Тише! – Клавдия рванула её за руку, усаживая на скамеечку. – Не вопи ты так, а то набегут сейчас санитары, проблем не оберёшься.
– Чёрт, – осознав свою ошибку, прошептала Вера, оглядываясь по сторонам: к счастью, пока всё вроде было спокойно. – Извини... но ты тоже! – набросилась на меня, как... – хотелось сказать «собака», но она сдержалась, – ...не знаю кто!
– Ладно, не будем ссориться, – примирительно сказала Клавдия. – Всё получилось, как получилось, и обсуждать это сейчас нет ни смысла, ни времени. Я понимаю, как трудно тебе пришлось, маленькая. И я совсем не хотела тебя обидеть. Просто я очень за тебя беспокоюсь, ведь я же люблю тебя, Верочка! Наша семья и так многих потеряла... – голос её дрогнул.
– Ой, бабулечка, ну, пожалуйста, не плачь! – Вера обняла худенькие старческие плечи, поцеловала Клавдию в щёку. – Я прямо завтра же с утра пойду к Антону, обещаю! Терапевтические записи я уже нашла и прочитала.
– Очень хорошо, молодец. Теперь ты знаешь, что Антон – «крот» в лысорском стане и наш друг. Он уничтожил присланного на замену ему устранителя и занял его место.
– Да. Я так и поняла, что он перевоспитался.
– Он не просто так перевоспитался. Да, пожар, конечно, пришёлся нам на руку, мы ведь в тот момент как раз следили за ним, выжидая удобного случая, у Пашки даже ружьё охотничье с собой было, под плащом прятал. Я ему: совсем ты, старый, спятил, как в городе стрелять, услышат же?! увидят, арестуют! А он: мало ли что! – короче, готов был даже в тюрьму сесть, вот как хотел поквитаться, и тут вдруг – такое! Взорвалось что-то и полыхнуло так неожиданно, огонь – прямо под квартирой Антона, быстро наверх распространился, дымом густым всё заволокло, ничего не видать! Пожарные приехали, тушить принялись, людей выводить, но нашего среди них не было. Мы заметались, что делать не знаем. Пропустили, может? Или сгорел? Паша его всё равно кокнуть собирался, так, если сдох, думаем, туда ему и дорога – он был совершенно убеждён в его причастности к смерти Светы с Димкой, а вот я была не совсем уверена, хотя косвенных доказательств удалось нарыть предостаточно...
