Текст книги "Дурман (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 24
Паспорт ей Казак поменял за день. По своим каналам. И для Виталия не имели значения ее аргументы, об огромном количестве дипломов и сертификатов, имеющихся у Тани на девичью фамилию.
– Носи с собой свидетельство о браке, я только «за», – отмахнулся он, забирая оба ее паспорта. – А у моей жены, будет моя фамилия. И это не повод для дискуссии, Таня. Или она тебе чем-то не нравится? – он вздернул бровь, вроде предлагая ей высказаться.
Но у Тани не было никаких аргументов или конкретных возражений, собственно. Просто привычка и лень перед канителью. А с другой стороны, она согласилась, что не так уж часто от нее все эти дипломы и сертификаты требуют, так что можно и свидетельство для таких случаев прихватить. И вопрос сняли с повестки. А она стала Филатовой быстро и без той самой «канители».
И корпоратив ее клиники в августе они не пропустили, пошли вместе. Посмеялись, вспоминая все «трудности» с дровами; вспомнили, как он ей переехать к нему на следующий день предложил. Хорошо так было: спокойно, тепло. Не из-за погоды, даже, а потому, что у Тани на душе «солнце» светило все время в последние дни. Она деже курить полностью перестала, последнюю сигарету выкурила в тот день, когда Виталя ей предложение сделал. И не тянуло же, что удивительно. Вернее, она как-то легко справлялась, даже если желание и появлялось, и не мешало ей, если Казак курил рядом, не искушало. На взлете каком-то жила, на таком душевном подъеме, что все печали позабылись. И работа не выматывала, и отдых радовал. Да и Виталий, казалось, гораздо реже куда-то уезжал, ничего не объясняя. А выглядел таким спокойным и довольным, что Таня насмотреться на любимого не могла.
На своего мужа! Господи!
Ей не верилось. Все еще не верилось. Хоть и жила с ним столько, и паспорт уже поменяла, а иногда начинала смеяться просто от того, что нереальным такое счастье казалось. И приходилось напоминать себе, что не спит.
Родителям только не говорила. Но это не сильно омрачало жизнь, так уж сложилось. Только скребло немного внутри, что от Миши утаивает, с которым у нее за последние годы были куда более доверительные отношения, нежели с родной матерью. Но Таня понимала, что иначе – вряд ли что-то хорошее выйдет. Так что, выхода пока иного не видела.
Они думали снова куда-нибудь поехать, возможно, в начале сентября. Вроде бы, как в свадебное путешествие. Хотя бы дней на десять. Потом должен был выйти Калиненко, и Таня понимала, что Виталий будет загружен так или иначе, даже, если полностью отстраниться от всего, связанного с нелегальной стороной их бизнеса. Но и понимала, вроде бы, она то, что Виталий не мог, да и не хотел друга бросить. После всего, что этот Дима сделал для него.
Они ни разу не обсуждали, что именно Виталий предпринимает для того, чтобы выполнить свое обещание. Но Таня верила, что любимый действительно решает данный вопрос. И так быстро, как это только возможно.
– Казак, ты знаешь, мы отошли от дел. Да и область не наша. Какой толк?
Федот пересыпал семечки в ладонь из пакета, и принялся их щелкать, не обращая внимания на «сопровождающих». И он, и сам Казак, не рискнули приехать на встречу в одиночестве. Не потому, что не доверяли друг другу. Доверяли настолько, насколько в их кругу, в принципе, верить можно. Но их вполне могли поджидать и накрыть другие, воспользовавшись случаем. Те, кто сейчас и пытался власть в его городе урвать, пока Димка досиживал последнии дни.
Федот протянул пригоршню ему, предлагая семечки, но Виталий отказался. Подумал про Таню и про то, как она с этими семечками вечно по дому шатается. На душе стало теплей, несмотря на охр****ельно гребанную ситуацию в последнюю неделю. Блин. Он хотел домой. К ней. Но и с Федотом поговорить было очень важно. Вообще удача, что Боров вышел с ним на связь и прислал своего самого доверенного человека. Казак сомневался, что выгорит что-то, когда Димка распорядился с Боруцким связаться. А оно, вон как… Видно, Димка уже что-то пробил по своим каналам и утряс это.
– От дел вы, может, и отошли. Но с влиянием Борова и у вас в регионе, да и у нас – вряд ли кто спорить будет. – Казак достал сигареты и с вопросом глянул на собеседника. Вроде как, из уважения, разрешения спрашивая. Знал, что Федот завязал с куревом. – Авторитет у вас такой, что никто не посмеет оспорить. Да и играем на одной стороне, за одни интересы, как ни крути. Хоть вы и ушли на задний план. Но расклад это же не меняет.
Прикурил от зажигалки, когда Федот махнул, позволяя.
– Бросал бы ты это дело, Виталь, – Федот хмыкнул, наблюдая за тем, как он выдохнул дым. – Молодой же, еще детей делать надо будет, а ты здоровье гробишь.
Виталий напрягся так, что затылок заломило и по хребту мороз прошел. Он никому, даже Бате, еще не говорил про женитьбу. И тем более про то, что у Тани был выкидыш. Что это? Намек на осведомленность и угроза каким-то боком? Или фраза, брошенная мимоходом.
Медленно поднял взгляд от зажигалки, вроде как, невозмутимо, глянув на Федота. Но тот смотрел в сторону реки и щелкал семечки.
– Да рано еще, о детях думать, как припечет, завяжу, – поддержал Виталий тон собеседника.
Федот пожал плечами.
– Как знаешь, дело твое. – Он отложил семечки на стол и взял чашку, отпив своего кофе.
Виталий сделал еще затяжку. Его кофе стыл на столе.
Они сидели на берегу залива. Стол им накрыли прямо на деревянном причале, хотя, голодным никто, вроде бы, не был. Но и на ногах такие вопросы не принято решать. Вот и встретились в элитном клубе, на нейтральной, вроде бы, территории. Хотя, по факту, в этот клуб и они с Димкой деньги вкладывали, и Боров долю имел, а с ним и Федот, наверняка. Был и еще один вкладчик, имя которого не афишировали. Имя серьезное. Человек сейчас в Парламенте сидел. И именно он был основным «локомотивом» в решении дела Калиненко. Нуждался в старых и проверенных людях на местах в регионах, которые считал своими. И их всех связывали давние дела и события, охватывающие не только то, что принято декларировать. Как этот клуб, к примеру. И много чего из «совсем другой оперы». Наверное, этот человек и с Боруцким сейчас все решал.
Сам участок всегда был интересный. Перспективный. И между двумя их областями. Не хотелось разборки устраивать и портить хорошие отношения ради бабок. Всех, все равно, не загрести. Вот Димка с Боруцким, тогда уже депутатом горсовета в соседней области, и третьим, Мелешко, и утрясли это все. Много уже лет прошло. И клуб оправдал все инвестиции, принося деньги всем своим вкладчикам.
«Сопровождающие», которых никто не называл охраной, стояли в паре шагов сзади, не перекрывая вид на реку, но и внимательно следя за окрестностями. По фигу, что территория закрытая. Ошибки никто допускать не хотел.
Виталя молча курил, Федот пил свой кофе. Никто не нарушал тишину первым. Да и не с руки Казаку было говорить. Он свою просьбу озвучил, теперь слово за Федотом, как ни крути.
И Федот заговорил. Минут через пять, когда полностью допил кофе и отставил чашку:
– «Был я ноне – чуть заря
На приеме у царя,
Ну и дал мне царь заданье
В смысле, значит, глухаря…»
Блин! Вот честно! Казака всегда бесило, когда Федот начинал свои перлы выдавать! Он не читал этой долбанной сказки, не сложилось как-то, лешего за ногу! Не до того по жизни было. И каждый раз хотелось хорошенько выругаться, напоминая Федоту, что «время – деньги». И по его мнению, куда уместнее философией их жизни и общения было бы сделать фразу: «поскольку времени немного, я вкратце матом объясню», а не юмором блистать. Уже сказал бы прямо «да, поможем», или послал бы на хр*н.
А Батя, наоборот, от этих цитат всегда веселей становился.
Однако, приходилось напоминать себе, что сейчас он – в роли просителя. Вот потому и натянул на лицо почти убедительную ухмылку. Что, впрочем, Федота с толку не сбило, и заставило ухмыльнутся куда как искренней, хоть и с сарказмом:
– Короче, такой расклад, Казак. Побазарил я сегодня с Боровом с утра, обмозговали мы эту тему. Сам он, ясное дело, сейчас никуда в открытую лезть не будет. Не до того ему.
– Да, мы понимаем, – Виталий кивнул. – Поздравляли…
– Но Боров помнит о старых и надежных друзьях, – Федот тоже кивнул и вернулся к своим семечкам. – И за подарок к рождению дочери, просил еще раз, лично, «спасибо» передать. – Глянул на него со смыслом.
И Казак расслабился. Понял, что добился своего. И Боруцкий свое влияние использует, чтобы помочь ему удержать в городе нейтралитет до выхода Димы. Он, конечно, от дел давно отошел, официально. Но по факту, все еще крепко держал в своих руках множество нитей. Это было весомо. Тем более, с поддержкой Мелешко.
Вновь кивнул, теперь уже с благодарностью. Принимая эту поддержку.
– Надеюсь, Боруцкому понравился наш подарок? – поинтересовался Казак, наконец-то взяв свою чашку.
Вот тут Федот улыбнулся совсем иначе, и так широко, что шрам, пересекающий его лицо, совсем гротескно натянул черты, как маску.
– Не знаю, как Боров, а крестница моя, от вашего розового детского «мерса», уже в восторге – облизала и обжевала весь руль и сиденья, – хохотнул он, пересыпая семечки из одной пригоршни в другую. – Зубы лезут. – Пояснил, заметив, наверное, что Казак удивился. – Так что, заценили ваш презент, и благодарны очень.
Он вернулся домой гораздо раньше, чем изначально планировал, не загадывая, что может принести встреча с Федотом. Отпустил парней, когда добрались до поселка. Велел, чтобы проверили дом Димки. Он часто отправлял там дежурить кого-то, не собираясь позволять дому бесхозным стоять. Нечего искушать людей, умельцы найдутся. К тому же, дом так не ветшает.
Да и самому удобно, под рукой всегда кто-то из парней есть, и при этом, они не у него на голове «топчутся».
Так что сейчас, заходя в кабинет, планировал быстро спрятать пистолет и набрать Таню, чтобы узнать, когда ее забрать. На этой недели, из-за его запары, она все время с водителем ездила домой. Растер затылок, пытаясь избавиться от ломоты в плечах и шее. Все-таки, хоть и с «партнером» встречался, а напряг был ого-го. И это сказывалось. Подумал о том, что голодный. Блин. А там, и не ощущалось. Надо будет Таню забрать и заехать куда-то. Или, наоборот, домой быстрее, чтоб расслабиться нормально и поесть.
Последнее время стремался. Учитывая ситуацию в городе, стал осторожнее, о чем ранее и не задумывался. Опасался ее лишний раз где-то «засветить» или подставить. Конечно, надеялся, что за его жизнью не так пристально наблюдали, чтоб все нюансы отлавливать. Но все-таки, не хотелось лишний раз рисковать.
Вытащил пушку и…
Ничего не успел. Как придурок, застыл с пистолетом в руках посреди кабинета, действительно растерявшись, когда Таня появилась в дверях нежданно-негаданно:
– Привет! Ты раньше, чем думал? И у меня сегодня отгул неожиданный, – еще из коридора, кажется, начала она, весело делиться с ним новостями. – Около клиники, в микрорайоне, какая-то авария на распределительной подстанции, электричества нет и не будет до завтра. Мы все операции перенесли. И я решила – что мне сидеть без толку? Дежурные есть, а экстренные случаи все равно не взять, пусть в другие районы отправляют. – Таня зашла в кабинет, держа в руке стакан с соком, и направилась к нему.
Такая домашняя уже, переоделась в хлопковую майку, достающую ей до бедер. Из-за жары, видимо, поленилась еще что-то одевать. И щеголяла сейчас перед ним своими обалденными бедрами, соблазняла контурами груди без бюста под тканью.
А Виталий все еще стоял, как последний дебил, держа пистолет в руках.
– Я тебя уже не дергала, помнила про важную встречу, сама водителя набрала…
И вот тут она, наконец, увидела оружие.
Замерла, не дойдя до него два шага. Лицом побелела, уставившись на пистолет, как на бомбу, ей-Богу, которая, к тому же, вот-вот взорваться уже должна. И так и не договорила, что собиралась.
Казак тоже молчал, пока не уверенный в том, как она отреагирует и что стоит сказать. И напряжение от того, что так все сложилось, и, в тоже время, такое тепло внутри от того, что дома уже, рядом с ним!
И все же, ситуация, как он понимал, не располагала сейчас к сантиментам. Видит Бог, несмотря на все свои чувства к ней, и потребность в Тане, он до сих пор не смог бы прогнозировать, что именно она способна отчебучить, и к каким выводам может прийти. Однако, решил не пускать ситуацию на самотек.
– Хорошо, что ты дома уже, Танюша, – выдвинул ящик стола и спрятал пистолет. – А я – как раз собирался за тобой ехать. Соскучился – просто жуть, как.
Говорил спокойно и легко, словно бы не видел, что она все еще в ступоре и пялится на стол. И руки у нее дрожать начали. Да так, что сок расплескался на пальцы, на пол.
Виталий быстро подошел и забрал стакан. А она и не заметила даже, кажется. Только перевела на него взгляд. А глаза такие испуганные и… Будто побитые.
Так глянула, словно Виталя ударил ее. И ему от этого самому, словно в солнечное сплетение кулаком засадили.
– Пошли, что ли, пообедаем, Танюш. А то, так и не сложилось у меня с этим сегодня, – привлек к себе.
Сжал в руках до хруста в костях. А ее трясет. Да и его выворачивает от этого взгляда. От ее страха. И от дрожи этой, которая на его мышцы передается. А еще от того, что молчит. Так ни слова и не говорит. И в руках его, словно ледышка.
Потянул к выходу, но Таня не поддалась. Так и осталась на месте.
– Это пистолет, Виталя, – почему-то зашептала. – Пистолет…
И все еще на стол смотрит.
– Я в курсе, что не автомат, Таня, – он сильнее обхватил ее плечи, и снова потянул Таню прочь из кабинета.
В этот раз она поддалась, позволила себя вывести в коридор. Даже до кухни дошли, видимо потому, что она все еще была ошарашена. Смотрела только перед собой. Он усадил ее на стул, впихнул в руки полотенце, чтобы она от сока пальцы вытерла. А сам пытался создать видимость обыденности и стандартности ситуации. Открыл холодильник, осматривая выбор:
– Ты ела уже? Или со мной будешь? Что хочешь: тут балык есть и отбивные. Или, просто, овощной салат с сыром из-за жары? – начал перечислять, только, чтобы паузу заполнить, чтобы не оставалось тишины для глупых мыслей.
А Таня сидит и полотенце в руках мнет. Так и не вытирая пальцы. Смотрит на пол, не поднимая головы, не интересуясь содержимым холодильника. И ему уже есть не хочется. Аж мутить начало, потому что в воздухе вновь гнильцой потянуло, вонью ее мыслей, о которых Казак, вроде бы, только догадывался.
– Таня, – захлопнул холодильник и посмотрел прямо на нее.
Она не отреагировала. Только слабо вздрогнула.
Казак подошел ней впритык и присел на корточки, заглядывая в глаза Тани. Неудобно. Сам уперся коленями пол. Вытер ее руку и полотенце отложил. Обхватил бедра Тани руками, обнял ее за пояс. Осторожно, стараясь часами не царапнуть. Уткнулся лицом в живот, задрав футболку, прижав к себе, ощущая, как ее волосы ему затылок щекочут. Прошелся губами по коже.
И хорошо так. И почти физически больно от ее молчания. А внутри что-то кислотой жжет нутро. Сам же знает, что лукавил, пользовался недомолвками, вот оно и всплыло. А теперь за это расплачиваться надо.
– Свет мой ясный, ну что такое? – запрокинул голову и вновь глянул Тане в лицо.
А она все такая же потерянная сидит и губу кусает.
– Зачем тебе пистолет, Виталь? – совсем тихо. И с таким вдохом в конце, что понял, слезы давит.
Блин! Ему за нее больно стало. Знал потому что, видел, что Таню из-за этих гормонов реально на «американских горках» настроения качает. Там, где раньше могла и нормально отреагировать, услышать его, сейчас в слезы ударялась. Иногда, вообще, без повода, от какой-то фиговой рекламы по «ящику». Вот и сейчас уже губы поджимает, потому что дрожат.
– Таня, давай, мы не будем об этом говорить, ок? Это тебя не должно волновать…
– Виталь, ты шутишь? – она как-то хмыкнула и шмыгнула одновременно. – Мой муж ходит с пистолетом, а меня это волновать не должно? Он хоть зарегистрированный? На него есть разрешение? – она обхватила ладонями его лицо.
Казак повернул немного голову и поцеловал ее ладонь в самом центре. Вновь исподлобья на Таню глянул.
– Танечка, у нас нельзя зарегистрировать короткоствольное огнестрельное оружие, думаю, ты и без меня это знаешь. Давай, закроем тему. Тебя это не должно волновать, и все. Давай считать, что ты не видела ничего, – он привстал и прижался ртом к ее губам.
Обхватил плечи, растирая их руками. Жара же, а ощущение такое, будто она вся заледенела, просто инстинктивно хочется ее растереть.
Таня на поцелуй не ответила. Отодвинула голову назад, не отводя взгляда.
– Ты дал мне обещание, Виталь. Я очень хорошо помню. И после этого, после того, как ты пообещал полностью покончить с криминалом… Вижу тебя с пистолетом? – она ссутулилась. – Зачем? Что ты делал с оружием? Ведь, до этого, не использовал? Или, просто, я – глупая, и не замечала? А тут – зашла не вовремя? Все тебе испортила?
Он полностью встал и глянул на нее сверху вниз. Сжал зубы, понимая, что разговор не в ту степь заходит, вообще. Отвернулся.
– Таня, если я тебе скажу: уволься из клиники, ты в тот же день уйдешь? Сумеешь? Вот просто развернешься, оставив всех своих пациентов и коллег? Подставив друзей? – Виталий подошел к шкафам и вытащил сигареты, прикурил, затянулся.
Меньше всего, сидя сегодня с Федотом и скучая по Тане, он мог представить, что ситуация вот так вывернет, чтоб его!
– У вас есть контракт, в котором указано, что ты обязан отработать две недели, после подачи заявления об увольнении? – теперь в ее голосе, наряду со слезами, отчетливо звучал и сарказм.
Казак развернулся. Задело. Даже по столу захотелось садануть ладонью. Вместо этого, медленно выдохнул дым.
И напомнил себе, что, в принципе, Тане есть, с чего выставлять претензии. Он не посвящал ее в детали. Предложил на его решение положиться без всяких пояснений.
– Таня, ты не маленькая, и не можешь не понимать, что просто так, взять и уйти за день, когда все сейчас на мне завязано, я не могу. Тем более, пока Дима сидит. Да и потом, мне надо будет ему помочь на первых порах…
– Значит, ты меня обманывал? – она подняла ноги на стул и вся сжалась, устроила подбородок на коленях. – Знал, что не сможешь выполнить обещание, и все равно – соврал?
Виталий таки уперся кулаками в стол, на секунду полностью перенося вес на руки, вдавливая костяшки в дерево. Чтоб до боли, переключая акценты. Сжал фильтр, затягиваясь сквозь зубы. Выдернул сигарету, резким движением стряхнул пепел.
– Я не врал тебе, Таня. Я дал слово, и я его сдержу. И решу этот вопрос. Просто это невозможно сделать за день или неделю, – он цедил сквозь зубы. – Ну, е-мое, ты же взрослый человек, Таня! Неужели, не понимаешь?!
Виталий психанул. Выдернул сигарету. Зло затушил ее в пепельнице.
– А за сколько можно? – тихо и отстраненно спросила она, отвернувшись к окну.
– Не знаю! – огрызнулся в ответ. – Месяцев за шесть, может, до года.
Таня хмыкнула. Тряхнула волосами. Вздохнула. Но не глянула в его сторону.
– А если тебя убьют… завтра? Или за день до того, как ты себе граничную черту поставишь? Что тогда?! Кому тогда твое слово будет нужно, Виталя?! – она начала говорить тихо, а под конец уже орала.
Повернулась к нему, все-таки. Поджимая губы. Не из-за злости. Он видел, как ее трясет и Таня плач давит.
– Что тогда, Виталь, а?! Мне что делать? Как жить с этим?! А если я нашего ребенка ждать буду?! – тут ее голос снова упал. – Как это вынести? Саму мысль, Виталь?! Как?!
Он снова сжал зубы так, что челюсть заломило. Самому от ее слов внутри паскудно до воя стало. И все же он выдержал взгляд Тани. Да, и бесу ясно, что такого расклада ему хотелось бы меньше всего. Однако, он не мог не понимать, что подобный вариант вероятен.
– Ты не будешь ни в чем нуждаться в таком случае, Танюша. Все, что у меня есть, все деньги, недвижимость – тебе останется, я это уладил еще до свадьбы…
– А не пошел бы ты, Казак, на фиг, со своим «уладил»?! – вдруг заорала Таня. Соскочила со стула, сжав руки в кулаки. Ее телепало капитально. А он немного опешил от этого ора.
– И деньги свои, с недвижимостью, туда прихвати! – не успокаивалась она. – Мне ты нужен! Ты! Живой и здоровый! А не деньги или дома! Ясно?! Ясно тебе это?!
Вскинула руки, вцепившись в свои собственные волосы. Сгребла пряди в пригоршни.
– О какой безопасности может идти речь, если ты с пистолетом ходишь?! На тебя напасть могут? Ранить? Ты кого-то убить можешь? В тюрьму сесть?! О каких планах на полгода или год мы говорим, Виталь?! Ты же одним днем живешь, разве не так? И ни в чем уверен быть не можешь?
Он вновь перенес вес на костяшки кулаков, вдавливая их в стол.
– А кто может уверенным быть в «завтра», Таня? Где выдают такие гарантии?! – обиженно огрызнулся в ответ, достав новую сигарету из пачки.
Она не ответила, молча глядя в глаза Виталию. Распрямилась, отпустила свои волосы, вместо этого обхватив себя руками за пояс. И тяжело дышала, видимо, переживая все это.
Он прикурил, не отрывая глаз. Будто склеили их взгляды, смотрели друг в дружку. Затянулся, выпустил дым. И оба молчат. И трясет, тоже, обоих.
Наконец, Таня выдохнула. Подошла к нему и протянула руку, без слов попросив пачку сигарет, которую он в свой карман автоматом засунул. Вместо этого Виталий протянул ей свою, не докуренную. Она не отказалась. Медленно затянулась, выдохнула и отдала ему сигарету, снова уставилась в окно:
– Я не голодная, – тихо бросила в сторону, и вышла из кухни.
Он не останавливал, решив, что ей стоит успокоиться. Ему уже тоже не хотелось гребанного обеда. Но Казак из чистого упрямства полез в холодильник, затягиваясь так, что кончик сигареты опасно вспыхнул, обжигая губы.
