Текст книги "Дурман (СИ)"

Автор книги: Ольга Горовая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Таня вздохнула и уже открыла рот, чтобы спросить “зачем?”, как Виталий хмыкнул:

– Даже не пытайся, – отрезал он. Отодвинул пепельницу и взялся за свой завтрак. – Вчера все решили. Еще раз повторить? – Виталий заломил бровь, посмотрев прямо на нее.

Таня выдохнула. И молча посмотрела на него. Сидит с таким видом, будто все по боку. А смотрит напряженно, в глазах что-то мутное вертится. И красивый такой, вот не может она смотреть на него без внутренней дрожи. Ворот рубашки еще не застегнут. Не очень Виталя любит галстук, всегда в последнюю очередь надевает, а то и вовсе без него обходится, даже под классический пиджак. У Тани же дрожь по спине идет, когда на него такого смотрит. Когда первый раз “при параде” увидела, вообще оторопела. Как с картинки. Хоть на разворот журнала бери. Просто таки ощущалось в нем что-то “чисто мужское”, настоящее. Не могла этого сформулировать или объяснить. Но смотрела и чувствовала это что-то в Виталии. Мужчина. Не внешне, а внутренне именно. Такой, каким и должен мужчина быть.

Она так много мелочей о нем узнала за эти месяцы: что ему нравится в одежде, а что из еды любит; как хмурится, когда злится, а пытается этого не показать; и как, наоборот, старается улыбку спрятать за хмурым видом. Изучила, как кривляется перед зеркалом, когда бреется, причем, специально гримасничает, когда видит, что она им любуется, и смешит ее больше. И еще десятки, сотни мелочей и нюансов, западающих в душу, проходящих сквозь Таню насквозь, словно пропитывающих ее этим мужчиной. До макушки наполняющих им, одурманивая без надежды на хоть какую-то ясность разума. И видела, вроде, в своей жизни примеры, как можно помешаться на другом человеке, чего только любовь Михаила к ее матери стоит, да и ответное чувство ее к Мише. Но даже вообразить не могла, как это, самой переживать.

Вот и сейчас, смотрела на Виталю, и слова забыла. Да, что там, мысли растеряла! Не помнила уже, о чем они говорили. Просто любовалась любимым мужчиной. И ведь уже который месяц разглядывала его до мелочей, а все больше проникалась им, все глубже “падала в него”, и любила все сильней. Присмотреться бы уже и немного остыть, успокоиться, оклематься, что ли. А не выходило ничего.

Сегодня, может, судя по рубашке, Виталя и свободней стиль выберет в одежде. Серо-стальная ткань так здорово к его глазам подходит, оттеняя крапинки, про которые когда Таня упоминает, Виталя смеется. Хочется наклониться и прижаться губами в расстегнутом вороте к маленькой ямке в основании его шеи, где ключицы сходятся. И подбородок поцеловать, чтобы расслабился. Потому что видно, как из-за его напряжения в ожидании ее ответа, мышцы выступили под кожей, и желваки “заиграли” на щеках. И что ему сказать? Ведь, правда, имеет же право о ней заботиться и подарки делать. И не сказать, что содержит, она же и сама работает…

Нет, вот точно, просек он ее слабость по отношению к нему. И, ведь, использует же на полную! И упрямый. Упертый, даже. Решил что-то – все, не свернуть его в сторону. До конца давить будет.

– Давай, может, все-таки вскладчину? – неуверенно предложила она.

Казак посмотрел на нее еще секунды три с тем же напряженным выражением, а потом так улыбнулся, что у Тани вообще, все внутри сжалось, а потом задрожало. Будто те самые “бабочки в животе”.

– Если тебе так проще будет, свет мой ясный, можем и так, – наклонился и поцеловал ее в губы. – Только карточку возьми, я тебя прошу, и пользуйся. Сделай мне приятное, пожалуйста. На кого мне еще их тратить, как не на тебя? Для чего?

Вот же ж! Ну как ему хоть слово сказать, когда Виталий так на нее смотрит? У Тани все аргументы пропадали. Ведь правда же, не плохо, что он больше зарабатывает. И понятно, что ее зарплата, хорошая для среднестатистического наемного рабочего, кажется ему “каплей в море”, наверное. И живут же вместе. А Таня никогда не понимала ситуаций, когда в отношениях какие-то разграничения начинаются: тут мое, а там твое, а смешивать нечего. Было у нее такое, только, ведь, не отношения это. Теперь она хорошо знала, да и тогда – неправильность чувствовала. Ненормально такое. А вот, поди ж ты, сама из-за непонятного и ничем не обоснованного страха в какие-то глупые претензии скатывается. Вместе, так вместе. Пусть это, все-таки, и еще один шаг “на глубину” отношений. Тоже, иная степень доверия и с его, и с ее стороны. Еще плотнее и ближе. Так ведь сама же решилась, начав еще с переезда.

– Хорошо, Виталь, но только и мою зарплату тогда, на двоих.

Он еще раз улыбнулся, причем, как бы еще не пытался смех подавить, но кивнул, вроде бы, серьезно. И Таня вернулась к своей тарелке, все-таки с подозрением косясь на карточку, лежащую перед ней. Но забрала ее потом и положила в кошелек. Проверять остаток счета было даже страшно.

– Я тебя заберу, – предупредил Виталий, высадив ее у клиники.

Она не спорила, только улыбнулась и поцеловала его

Таня обернулась и помахала ему перед тем, как закрыть за собой дверь клиники. Казак понял, что улыбается. Эх, точно Зажигалочка: сама горит и ему светит. И чтобы там у него не происходило, а с Таней поговорит, обнимет, просто улыбку увидит – и уже не понимает, когда начинает улыбаться и насвистывать. Хотя, вроде, и сам никогда ипохондриком не был. Батя, тот его, вообще, все время балагуром да шутником называл. Но в последние годы Виталий как-то слишком загрузился серьезностью ситуации, а как начал все один тянуть, вообще не до веселья стало. А Таня… Не мог сказать, в чем ее секрет. Только рядом с ней все становилось проще и легче, и весь этот груз ответственности не так давил. Будто бы смысл появился во всем, что делает, которого последние годы уже и не видел, и не ощущал. Да, для Бати старался, чтоб не подвести. Да и вину, вроде, чувствовал, что Димка на зоне, а он здесь, жизнью наслаждается. А Таня словно встряхнула его, вернула вкус к этой самой жизни. Новый смысл дала.

А то зажрался Казак, было дело. Все, что хотел – добился, получил, не было для него запретов. И “перебрал”, все приелось: и девки, и еда, и алкоголь, и развлечения. Не знал, чему удивляться уже. Разве что дурь не пробовал, да и то, потому, что видел, до чего людей доводит наркота, а у него и без такого было где адреналин получать, на подхвате у Бати. И без наркоты могли в мясо смолоть. Да и Димка держал поначалу Виталю хорошо, не давал глупостями заниматься, пока молодой, и ветер в голове. Потом уже и самому мозгов хватало. А в последнее время – делал все, что должен был, ни от чего не вилял, а кайфа того – не было, все в обязанность и потому, что должен. Теперь же, последние месяцы, блин, он даже от холода и дождя кайф ловил, чего никогда не помнил, потому что рядом с Таней. Как впервые ливень и жару на вкус попробовал, и холод оценил, когда можно с ней под одеялом весь день валяться или выпить чего-то горячего. Обнять и не отпускать от себя часами. Дышать ее запахом и своим дыханием ее пальцы греть, которые все время мерзли. И не надо объяснять ничего, почему так крепко держит. Просто, холодно. А ему рядом с ней – до лихорадки жарко. Ему картошка – вкуснее той самой икры была, когда для Тани ее готовил. А ведь чуть не клялся себе, что больше никогда картошку из костра в рот не возьмет. И на те. Что в Тане такого было? Он не смог бы сказать, но потерять теперь этого не хотел ни за какие бабки или выгоды. Тонул в ней, дурел, если не рядом. От себя едва отпускал, хотелось, чтоб все время рядом… А когда она сказала, что любит… У него совсем крышу сорвало. Без всякой надежды. Понял, что не оклемается. Реально зависимым от нее стал: от запаха, от смеха, от голоса. От признаний этих. От света того, каким зажигались глаза Тани, когда смотрела на него… Никто на него так не смотрел. Никто и никогда. Знал, что и убить готов ради этого. За такое – на все на свете пошел бы.

Думал поначалу, попустит со временем, хоть как-то полегчает. А ни фига! Только больше под кожу влезала. Въедалась, словно щелочь, вытравливая из него все иное, оставляя только эту потребность в ней самой.

Три минуты, как из машины вышла, а он уже “голодный” по ней. Вернуть бы ее, и домой! Хотя… он бы просто поговорить был бы согласен. Только дел же – выше крыше. И никто кроме него это брать на себя не будет. Да и не потянет просто. И нельзя никого в эти дела пускать.

Закурил, пытаясь сигаретным дымом себя привести в адекват.

Завел машину и вывернул на дорогу. Ему сегодня к Диме надо было, адвокаты вчера весь вечер на телефонах эту встречу выбивали, потому что внезапно и незапланированно. А поговорить надо было. Закрутилась ситуация в городе, завертелось все. К нему вчера Сидоренко, один из самых крупных бизнесменов региона, на встречу набивался, вечером. И Казак поехал, следил за событиями, знал, что Сидоренко на ножах с Мартыном, нынешним смотрящим, как и они с Димой. А чего дружить с тем, кто их и подставил по всем фронтам?

Сидоренко зашел сначала с одного бока, начал предлагать Казаку на его стороне играть, выгоду расписывать. Но Виталя сразу все допущения пресек. Он на одной стороне был, есть и будет. На стороне Калиненко. И ничего другого его не интересует. Против Мартына – готовы объединиться. Но потом – у каждого свои интересы. И Сидоренко не вспылил. Сам понимал, что против Мартына один не выдюжит, как бы тот сейчас не зарывался и сколько бы поддержки верхов не потерял за последние годы. Вот Сидоренко нынче везде партнеров и соратников искал. Казак же сомневался, что этот вообще такое потянуть может. Не того склада он. Но информацию выслушал, и Диме сейчас передать собирался. Заодно и дальнейший план действий обсудить. Потому что силы накапливались, и люди, которые их интерес могли отстоять, снова к власти возвращались. Дело сдвинулось с мертвой точки, и качнулось в нужную им сторону. Даже если Сидоренко сейчас с Мартыном сцепятся, им это только на руку. Любое ослабление Мартына – им в плюс, это Казак очень хорошо понимал. Глядишь, и Дима на свободу скоро выйдет.

ГЛАВА 14

Он хотел бы отвезти ее на новогодние праздники куда-нибудь. Возможно, Испания. Виталию приглянулась эта страна, когда он ездил туда как-то, чтобы отвлечься от всего. Или горы, какие захочет, если Таня любитель зимних видов отдыха. Однако ситуация в городе складывалась так, что не мог Казак себе позволить уехать. Имейся на подхвате еще хоть кто-то, кому можно было бы доверить мониторить конфликт Сидоренко и Мартыненко, прощупать ситуацию среди остальных заинтересованных лиц – тогда, возможно. Но Дима дал ему четкие ориентиры, и нуждался в информации, а Казак не мог подвести друга. Да и Таня, вроде бы, и не рвалась никуда. Даже отмахнулась, когда он заговорил об этом.

– Знаешь, у нас на эти праздники, зачастую, не легче, чем в обычной больнице. Бывает такая нагрузка, что не хватает рук. То додумаются напоить своих любимцев шампанским, в честь праздника, то накормят шоколадом собак, а для них это яд, – Таня выглядела искренне возмущенной такой безалаберностью своих клиентов.

Это заставило его улыбнуться.

Но пришлось сделать серьезный вид, потому что она посмотрела на него с тем же неодобрением. Не хотел он ее огорчать. Просто потому, что Таня. Хотя, мог понять и ее возмущение безалаберностью. Сам этого в людях не переносил с тех пор, как подчиненные появились. Прибил бы. Буквально. И его парни это знали.

– То, знаешь, питомцы сами, оставшись без присмотра, пока все гуляют и фейерверки пускают, мишуры нажуются… Приходится оперировать. В общем, работы хватает. Я последние три года и не дежурила, вроде, а все равно, приходилось выходить все время, подменять ребят, чтоб хоть выдохнули. Так что, хорошо бы мне быть где-то недалеко от клинки.

Он учел это пожелание.

Вот так, взвесив все “за” и “против”, решили остаться дома. Суеты и толпы не хотелось никому. Если уж выпадет шанс спокойно провести праздники, то хотелось бы нормально расслабиться. “Лучше на второй-третий день куда-то выбраться, погулять”, предложила Таня. Не особо его Зажигалочка любила толпу и скопление народа, это Виталя уже тоже просек и запомнил.

А вот на елке настояла Таня. Казак как-то, в принципе, не особо понимал, для чего это дерево в доме. В конце концов, у него на участке три ели росло. Ландшафтный дизайн, чтоб его. Бешеных денег обошелся ему вместе с той березовой рощицей. Но ведь хотел по высшему разряду, вот и не скупился. А Таня взяла и настояла на декорациях. Сама накупила этого всего, и его напрягла помогать ей развешивать.

Казак сначала не просек тему. С этими венками, шарами и еловыми шишками. Но потом ему даже понравилось, если честно. Как-то так, действительно, дом другим стал. Не то, чтобы Казак верил в сказку. Вообще не его тема, по ходу. Он Новый год ни разу в жизни не ждал и не праздновал, если честно, как сам праздник. Разве что, как конец отчетного периода, или просто повод гульнуть хорошо, потому что все в разнос идут в эти дни. Будто алкоголь или наркотики в воздухе “висят” туманом и все их вдыхают. Вот и он не был исключением.

Но чтоб париться так, как вот Таня сейчас… Нет, таким не заморачивался. А тут даже по душе пришлось. Больше потому, конечно, что Зажигалочка реально горела все эти дни. Лучилась удовольствием и счастьем. Ну, точно, сама этой “наркоты” праздничной надышалась и светилась вся. И он от нее это все впитывал. Как отогревался от света Тани. А потому готов был на любые глупости в его понимании ей “добро” давать, лишь бы Таня и дальше так этому празднику радовалась. И меньше парилась о том, о чем ей знать не стоило.

А Казаку сейчас часто приходилось мотаться и к Диме, и с пацанами план действий разрабатывать в нагнетающейся в городе ситуации. И курировать парней, среди которых совсем мало осталось из “старой гвардии”, только основной костяк. До десятка. Остальных Виталя уже после, в последние годы, находил и отбирал по-новой. А значит, хоть и проверенные, и надежные, но не “пристрелянные” еще. И это не давало просто расслабиться. Кто бы там что ни говорил про иное время. Возможно, оно и другое сейчас, а вот люди-то – те же самые. И Казак предпочитал быть уверенным в том, что у него все под контролем, каким бы боком ситуация не повернулась. Гонял, стращал, изводил и придирался, добиваясь адекватных и слаженных действий команды в любой гипотетической ситуации.

Да и с бизнесом немного завяз, запара, как и всегда в конце года. И пусть не он все эти отчеты и сметы готовил, не лично уже с налоговиками решал, давно оговорив основные пункты “законного взаимодействия”, все равно приходилось Цербером стоять над экономистами и главными менеджерами, дергать и стимулировать премиями, а кое-кого и припугнуть, чтобы люди не расслаблялись раньше времени и работали так, как ему это было нужно.

А уж после корпоративов: и у Тани, и у него самого, на которые, хочешь-не хочешь, а пришлось идти, вообще уже ничего не хотелось. С головой хватило этих ресторанных гулянок. Вот, честное слово, его все так измотало и достало за последние две недели, что тридцать первого просто не пустил Таню никуда. Дежурства у нее не было, и Казак на все плюнул. Считай, с самого утра и начали “праздновать” тем, что ничего не делали: лениво валялись, “щелкая” каналами на телевизоре, ели то, что домработница наготовила, а то, и просто, сидели в тишине, отдыхая от суматохи и гама последних дней. И словно прислушивались, подпитывались друг от друга силами. Ничего больше не хотелось. И не было потребности куда-то выбираться. Общества друг друга больше всего не хватало. Еще и с елкой этой, и всем тем антуражем, каким Таня дом разукрасила. С мандаринами, шоколадом, шампанским и шишками этими ее, декоративными.

Ну, дурь же, вроде. И шелуха. А все вместе – так сложилось, что его проняло до спинного мозга. Особенно потому, что саму Таню в эти дни никуда не отпускал от себя дальше, чем на два шага. Все время рядом, как приклеенный. Или, просто, “на клею”. Дышал ею, как те придурки парами клея дышат, засунув головы в пакеты. И уже даже не задумывался, насколько нормально это. Имел силу и возможность позволить себе такую придурь и слабость – иметь Таню. И все тут.

Он подарил ей мобильник. Такой, как у самого был. Самой последней модели. Понятно, что “не бюджетный”, и даже слушать не пожелал о том, что у нее и старый хорошо работает. Казак хотел, и все. Честно говоря, и авто купил бы Танюше, так она ж сама водить не умела, а он и так не на “Жигулях” ее возил, да и водителя, если что, на достойных ее машинах всегда отправлял. Благо, автопарка хватало для любого каприза. Его, по ходу, больше. Таня к машинам, все так же, особо не присматривалась и не привередничала. Хотя, никогда не отказывалась посидеть с ним в гараже, если Казак срывался и пытался привести мозги в порядок тем, что начинал перебирать детали или помогать парням чинить что-то. И он ценил это.

Блин, да он все в ней ценил! Даже ту упертую стеснительностью и неуверенность, с которой она принимала подарки. Хотел было кольцо подарить, или еще какое-то украшение, чтоб нормальное, серьезное, с брильянтами, само-собой. Но вспомнив, что она все еще из-за колье смущалась и жалась, решил пока не давить. Вот и выбрал телефон.

А она ему-таки, “мультитул” презентовала. Не простой, навороченный и напичканный всем, что и в голову не придет, если честно. Швейцарский. И, что вот странно, Виталий не ожидал. Вот, правда. Пусть она и упоминала, и дергала его то и дело, выпытывая, чего бы ему хотелось, он все равно как-то не связывал этого и не осознавал, что получит подарок от Тани. Он, в принципе, в таком плане, подарков ни от кого не получал. Взятки и попытки подмазаться к нему ради выгоды, не в счет. Не с тем расчетом то все делалось. А тут… Растерялся. И в какой-то момент Зажигалочку свою понял. Не знал: ни что сказать, ни как отреагировать на подарок. Не привык. Хоть и пытался этого не показать. Но так кайфанул от этого! Целый день крутил этот мультитул в руках, выпустить не мог. Так и подмывало чего-то сделать, да все не находил, куда приложить инструмент и энергию. Хоть бери, и стены ковыряй, ей-Богу! А Таня с таким восторгом и удовольствием наблюдала за этим, так радовалась, что он доволен подарком, что Виталия еще больше трясло от своей потребности в ней.

Но вечером первого января Тане все же позвонили из клиники, попросили помочь, осмотреть двух спорных и непонятных “пациентов”. Он отвез ее, и ждал пока Таня работала. Сам прозвонил своих, проконтролировал, что и как на местах, как обстановка, в принципе? Успокоился, получив от всех отчеты, что все тихо и под контролем.

А потом вернул Таню домой и, как ненормальный какой-то, дорвался до нее. Полночи отцепиться не мог: заставлял кричать от страсти, от удовольствия. Снова целовал все тело до отметин и засосов, будто сам на ней “штампы и печати” расставлял. Каждый миллиметр кожи поцеловать, облизать хотел. Трясло его от нужды и потребности в этом. И понял, что не притихнет эта жажда в нем, видимо, не усядется уже такая жадная потребность в этой женщине. “Ну и хрен с ним”, решил сам для себя.

Таня с ним, а значит, и париться по этому поводу нечего.

Зима была какая-то “не зимняя” в этом году. Снег выпадал пару раз, да и то, таял через несколько дней. А так, все дождь и дождь. Вот уж, точно, тут сложно не поверить в глобальное потепление.

Таня отвернулась от своего окна и слабо улыбнулась Виталию, который оторвался от наблюдения за дорогой. Глянул на нее с вопросом. Махнула головой, как бы говоря, что все нормально, просто очень устала за сегодня. Он крепче сжал ее пальцы, которые держал левой рукой все то время, что они ехали.

– Измочалили тебя сегодня? – верно поняв ее посыл, нахмурился Виталий.

– Есть немного, – тихо хмыкнула она.

Говорить не хватало сил. Все на работе выговорила. Выоралась, даже. Давно так не ругалась с подчиненными. С Вадимом тем более. Не понимала до конца, чего он добивался? То ли просто мелко пакостил из-за обиды, что так и не ответила на его ухаживания, выбрав другого мужчину, то ли ее авторитет пытался в глазах остального персонала пошатнуть?

Но ведь обоим хуже делал. Спорил там, где себя и подставлял. И не первый раз за последние месяцы. У нее уже даже был разговор с владельцами клиники. И ей намекнули, что видят эту “нездоровую” обстановку. И хотели бы уладить конфликт. Причем, вплоть до устранения одной из сторон напряжения. А так как Таня их полностью устраивает, они готовы уволить Вадима, который явно пренебрегает профессиональной ответственностью из-за личных обид.

Таня не хотела становится причиной потери работы хорошего, в общем-то, ветеринара. Она искренне не понимала, почему Вадим так себя вел, ей казалось такое поведение глупым и мелочным. И она уверила владельцев, что уладит конфликт. Однако сегодня, когда он в очередной раз попытался оспорить диагноз и даже пытался отказать хозяевам в помощи собаке, которую она разрешила взять на лечение, аргументируя возрастом и бесперспективностью всех манипуляций – не сдержалась. Наорала на него в ординаторской. И прямо сказала, что если он не умеет отделять личное от рабочего – не будет больше отговаривать владельцев клиники. Если Вадиму плевать на состояние животных, то здесь ему работать не стоит.

Но Виталию об этом говорить не хотела. Не стоило. Виталий вспылит, воспримет ситуацию, как личный конфликт и “наезд” на нее, а не рабочую проблему. И решит сам разбираться, вмешается, она его уже достаточно хорошо знала, чтобы это предугадать. А это ведь не его парафия.

– Много работы, – ограничилась таким, видя, что любимый все еще ждет от нее развернутого пояснения.

Вроде бы, хватило. Виталя кивнул и снова сосредоточился на дороге. Но руку ее держал с той же силой. А Тане от этого становилось легче.

– Надо будет нам отпуск с тобой устроить, как немного с работой разгребемся, – заметил Виталий, не отрываясь уже от дороги.

Дождь усилился.

Она кивнула. Он тоже выглядел уставшим. Да и знала Таня, что у любимого, тоже, график – сумасшедший. Он, конечно, не все ей рассказывал, да и она не особо в этом разбиралась, вроде. Бизнес, юристы, переоформление, имущественные споры и тяжбы – не ее стезя, хоть Таня и старалась разобраться. И какие-то встречи постоянные, сделки. Вот только на этой неделе – какой-то аврал у партнера случился. Так Виталий мотался между офисом и нотариусами сутками, переоформлял что-то, решал какие-то вопросы за себя и еще за одного друга, который, как Таня поняла, и был его основным партнером, но сейчас, из-за политической ситуации, оказался вынужденным выехать за рубеж. Не новость, в общем-то, пруд пруди таких историй вокруг. Но Таня даже злилась на этого друга, Дмитрия, пусть и не видела его никогда, из-за которого Виталий так загружен, за двоих пашет.

Однако и понимала любимого, тем более, что волей-неволей, а Виталя рассказывал, пусть и неохотно, сколько этот Дима в свое время ему помогал и как вытягивал с дна. И все равно, когда Виталий приезжал домой измотанный настолько, что и есть уже желания нет, ей самой ему хоть как-то помочь хотелось. Только, что Таня могла сделать? У него ж партнеры – не собаки и не тритоны, даже не крысы, с которыми она хоть как-то могла совладать. Вот и оставалось лишь морально поддерживать. Как и он ее поддерживал.

А сегодня Виталий позвонил ей в обед и сказал, что решил все вопросы, которыми последнюю неделю занимался, и свободен. Сам приедет за ней, а не водителя пришлет. И они наконец-то в адекватное время окажутся дома оба. И поужинают вдвоем. Имеют право расслабиться и отдохнуть. Заслужили.

Таня обрадовалась так. И если бы не этот эпизод с Вадимом, испоганивший настроение, вообще, счастлива была бы. Но решила, что нечего тянуть домой рабочие проблемы. Если у Витали есть повод расслабиться, значит и ей не надо сейчас думать о том, что в эту минуту не поменять все равно.

Документы Таня видела. Вернее, видела, как Виталий забрал папку с ними с заднего сиденья авто и занес в дом. Краем глаза заметила и то, как он бросил эту папку на столик в гостиной. Устало, а потому небрежно, так, что часть бумаг высунулась из папки. Но Виталий только вздохнул и тяжело растер лицо. И Таня не поинтересовалась, что это за бумаги? Ей стало так тревожно за любимого человека! Эта его усталость так ее зацепила, так затронула, что она обо всем другом думать перестала. Бросила куртку, как снимала, прямо на пол, сумку рядом же опустила. Подошла и обняла Виталия, в немного наивной попытке поддержать и дать ему хоть немножечко своей энергии и силы, хоть и саму сегодня измотали основательно.

– Пошли, поедим? – предложила, заглянув в глаза Виталию снизу вверх.

– Мгм…

Похоже, ему уже и говорить не хотелось. Кивнул, обхватив ее руками, так, будто краб клешнями в добычу вцепился. Но Таня уже привыкла к этой силе и жадности Витали, наслаждалась ею. Потянула его за собой в сторону кухни.

Они поели, тоже, как-то, медленно и устало. Виталий выпил виски, чтобы расслабиться, она от вина отказалась. И только потом, вспомнив, что забыла телефон в сумке, Таня вернулась в гостиную, где все бросила. И пока доставала телефон, решила уже и бумаги Витали сложить, чтобы не потерялось ничего из-за такой небрежности, а то мало ли. Собрала их в стопку, и уже почти засунула назад, когда взгляд зацепился за знакомый логотип…

У Тани даже в глазах потемнело. И противная какая-то горячая слабость прошла по рукам и ногам, заставив сесть на край журнального столика.

– Танюш, может набрать номер, не можешь найти свой телефон? – Виталий, видно удивившись, что ее так долго нет, появился в дверях. – Таня? – он напряженно нахмурился, видимо, четко уловив ее состояние.

Даже осмотрелся, не поняв, наверное, в чем причина. А ее аж трясти начало.

– Виталь, что у тебя с этой конторой адвокатской? – каким-то истеричным тоном, с которым не сумела справиться, спросила она.

Голос дрожал. И эта интонация дурная, словно у подростка. Или у истерички.

– С какой? – нахмурился он еще больше и подошел ближе.

– С этой, с конторой Сергея Костенко? – она протянула папку в его сторону.

Оказывается, у нее и руки дрожат, а не только голос.

– Да ничего, в принципе. Подвернулось предложение хорошее, купили ее с партнерами. Костенко этот заграницу перебрался, вот и бизнес здесь распродавал. А что такое, Танюш?

Виталий взял эту папку из ее рук. Отложил на другой край стола. А сам сел рядом с ней и крепко обнял.

– Тебя почему трясет? – настороженно спросил он.

Таня растерла щеки руками. Зарылась пальцами в волосы.

– Виталь, любимый, это очень плохая контора, – попыталась выдохнуть она. – Правда! Не знаю, как твои юристы пропустили и не рассказали тебе?! Они же, адвокаты этого Костенко… Они же только за бандитов в судах выступали всегда! Криминал прикрывали. Неужели, ты не узнал?!

Виталий хмыкнул и вздернул бровь.

– Да, ладно, Танюш. Что ты выдумываешь? Нормальная контора. Наверное, и за такие дела брались, для адвокатов деньги не пахнут, сама знаешь. Но прямо так заявлять… Они самыми разными делами занимались. Вот и решили мы, что вложение хорошее. Надежное, к тому же, конторе-то уже больше восемнадцати лет. И на плаву, одна из крупнейших в регионе…

– Я не выдумываю!

Она высвободилась из его рук и вскочила на ноги. Первая оторопь от вида этого логотипа схлынула, и Таня почувствовала резкую потребность в движении.

– Я точно знаю! Мне отчим тогда столько про эту контору рассказал! Они собирались в защиту моего брата выступать, когда все случилось. Он же не сам по себе квартиры обчищал. За ним кто-то крупнее стоял. Там целая схема была налажена, не хотели, чтобы он их сдал, наверное. Наняли адвокатов. Я потому и выступила в суде. Чтобы точно, и не смогли откупиться, или, еще и Вику виноватой сделать, вместо Женьки. Мне Миша сказал, что против моего свидетельства, даже они могут не найти ничего. И, действительно, контора тогда отказалась от дела. Да и те, кто Женьку покрывал, самоустранились, решили, что его сдать – всем дешевле! – она почти кричала, почему-то.

Ее это так зацепило. И страх такой душу захватил непонятно отчего. Просто ужас, самый настоящий. До дрожи, до глупости, до безрассудства!

Но Виталий спокойно поднялся и подошел. Поймал ее за пояс одной рукой. Опустил вторую ей на плечо.

– Танюша, спокойно, – коротко велел он.

Тон такой, что заставил прислушаться. Обратил ее внимание на него.

Виталий смотрел ей в глаза, будто понял все, что происходит, и пытался взглядом взять сознание и этот страх Тани под свой контроль. И глаза почему-то такие темные и напряженные… За нее испугался?

– Таня, послушай меня.

Притянул к себе, прижал крепко-крепко.

Она замерла. Достучался до нее Виталий.

– Возможно, твой отчим и прав. И тогда эта контора таким занималась, в основном, – Виталий отпустил ее талию и обхватил ладонью затылок. Намотал волосы на пальцы. – Но сейчас – они работали легально. Последние пять лет, так точно. Не без того, что брались за сомнительные дела, ну так, а какая адвокатская контора у нас избежала этого? – пренебрежительно хмыкнул он, заломив бровь. – Мои люди ее проверяли. И я не сам принимал решение. Все нормально с этим. Хорошее вложение денег. Выгодное.

Она молчала и смотрела на него. Слышала слова. Но внутри все еще колотило.

И он это понял. Крепче сжал руку, на которую ее волосы намотал. Он, вообще, тащился от ее волос, почему-то, Таня это замечал не раз. Когда-то пошутила, что обрежет их, потому что по жаре уж очень мешали. Так Виталий даже рассердился. И думать о таком запретил. И при каждом удобном случае касался прядей, наматывал себе на руку. Вот и сейчас так. А заодно, кажется, и ее вниманием завладел надежней.

– Т-а-ня, – протяжно позвал ее.

Вкрадчиво так. Таким тоном, от которого у нее дрожь по спине всегда шла. И жар по позвоночнику. Но уже другой. Не страха…

– Ты меня услышала? Я понял, что у тебя с этой конторой личный конфликт и претензии. Но это все – дело прошлое. И сам Костенко уже уехал, и адвокаты, наверняка, другие работают, а не те, кто за дело твоего брата брался. Понимаешь?

Снова глаза в глаза. И давит этим взглядом, словно в мозг врезается. Убеждает. Прет просто. Даже голова заболела от страха, от напряжения, от истерики этой.

Но говорит спокойно и убедительно.

Да и, разумно ведь, в общем-то. Действительно, прошло столько лет… Адвокаты все точно поменялись. И владелец уехал. А может, и понял давно, что не стоит бандитов защищать. Миша же тогда информацию собирал по той конторе. А после суда над братом Таня и не слышала ничего о ней. Не интересовалась…

Прав Виталий, наверное. А она зря такое устроила.