Текст книги "Дурман (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 12
– Так что насчет твоего брата?
Он спросил это, едва Таня проснулась. Глаза толком открыть не дал.
Сразу настроение упало до «нуля». Вот тебе и утро воскресенья.
– Танюш, я знаю, что ты проснулась, не филонь. Обещала же, – Виталий поцеловал ее в плечо.
После чего поднялся и пошел в сторону низкого подоконника, открыл створку окна. Щелкнул зажигалкой, прикуривая. Он, судя по всему, встал некоторое время назад, на тумбочке около кровати стояла ее чашка с горячи чаем. Свой кофе Виталия прихватил вместе с сигаретами. Видимо, спускался уже на кухню. Что ее порадовало, что он жевал кусок ее пирога, оставшегося со вчера, поочередно с затяжками. Мелочь, а приятно. Понравилось ему.
Таня вздохнула, укрылась сильнее, ощутив, как холодный ноябрьский воздух потянул по плечам. Но все-таки повернулась в сторону Виталия, села повыше, упираясь к подушку.
– А что ты знать хочешь? – без особого энтузиазма спросила она.
– Ты шутишь? – Виталий вздернул бровь. Выдохнул дым и сделал глоток кофе. – Бросаешься такими словами, а потом спрашиваешь, что я знать хочу? Все, Зажигалочка. Можно с самого рождения. И до его смерти.
Таня снова глубоко и протяжно выдохнула. Взяла чашку с облепиховым чаем. Сейчас, когда похолодало, он казался ей особенно вкусным из-за добавления меда и специй.
– Не думаю, что все началось с рождения. Скорее, в подростковом возрасте. Да я и не знаю точно, Виталь, сама тогда еще была не особо взрослая и не все понимала, когда Женька впервые в плохую компанию попал. Вроде бы с наркотиками связался. Он старше меня на шесть лет был, и мы не то, чтобы много общались или имели общие темы для разговора в том возрасте. – Она сделала глоток невероятно «весело-желтого» чая, надеясь, что это поможет продержаться. – Тогда его Михаил сумел, вроде бы, вытащить. Я рассказывала. Тоже не знаю, как именно. Со мной этого не обсуждали, как ты понимаешь, – она пожала плечами.
Виталий молчал, не комментируя. Только глядя все с тем же настоятельным требованием продолжать рассказ. И курил. Пирог уже доел, так что кофе запивал сигарету.
– А потом у мамы с Михаилом завертелось, тянулось непонятное пару лет. И… Женька снова в отрыв пошел. Только, как я понимала, уже дело было не просто в плохой компании. Он с реальным криминалом связался. И снова наркотики. Однако теперь торговал ими. И в кражах участвовал. Мы сначала не понимали: матери не до того было, а я не могла сопоставить «два плюс два», не особо задумывалась, откуда в его комнате: то какой-то непонятный музыкальный центр появлялся, а потом исчезал, то какие-то дубленки, шубы. Но Женя говорил нам, что вроде где-то работает, а я же подросток, не особо знала, что и сколько стоит, и какие деньги на СТО можно заработать, про которое он нам рассказывал. И с подарками я так… Ты не злись, Виталь – не ты виноват, что я вечно отказываюсь. – Она вздохнула и бросила в его сторону виноватый взгляд. – Просто мне украшения – только брат и дарил. То цепочку принесет, то сережки. Маму больше интересовало, чтоб накормлены и одеты были, чтоб учились хорошо. А мне это так круто казалось, и приятно, что брат балует. Не знала, что неоткуда ему денег на такое взять.
Таня протянула руку и начала вертеть цепочку. Нелегко ей было в ней заснуть, с непривычки. Будто душили ее звенья. Но чтоб не обидеть любимого – не снимала на ночь.
– А однажды – украшения золотые нашла у Жени в комнате, горстями прям. Искала кассету послушать… Тогда пошла к маме. Мне уже около пятнадцати было, и подозрения появились.
Таня откинула голову назад, опустив затылок на подушку. Пристроила чашку с чаем на животе. Зябко стало и гадко. И вспоминать не особо хотелось. Но ведь было такое в ее прошлом, и ничего от ее желания не исчезнет. А Таня обещала любимому рассказать.
– Мама… Она не сразу поверила. Не то, чтобы обозвала меня лгуньей, нет. Просто ей не хотелось верить, как мне сейчас кажется. Она, вроде как, и так себя все время перед нами виноватой чувствовала, что с Михаилом эти отношения начались, и на нас времени меньше, и урывками, а мы – и до этого без отца. Особенно Женька. К тому же, брат вообще был против Миши, по вполне понятным причинам. На дух его не выносил. Но боялся. При нем – смирно себя вел или вообще в доме не появлялся. А так… Раньше я любила брата. В детстве. – Таня грустно хмыкнула, продолжая рассматривать свой чай. – А тогда – уже боялась, и даже рада была, когда он пропадал на несколько дней или недель.
Таня сдела еще глоток. Виталий прикурил новую сигарету от дотлевающей.
– Так пару лет продолжалось. Они с ним говорить пытались, контролировали, как могли. Он клялся, что завязал. А потом их арестовали. И Женю, и еще несколько человек, с которыми он… работал. Суд был. Михаил пытался помочь, хотя и не одобрял попытки матери вытащить Женьку любой ценой. Но сумел ради нее, как-то уломал своих знакомых и бывших сослуживцев – Женьке дали меньше всего. Три года, да и то, с возможностью досрочного. Он, вроде как, шел просто водителем по обвинению или типа этого. Не помню. Сел, в общем. Знаешь, нам как-то даже проще стало, всем, – Таня до сих пор вину испытывала. И сейчас внутри резануло.
Глянула на Виталия исподлобья, отставила чай. Не хотелось уже.
И Казак, как это часто случалось, уловил напряженность и боль, которые она испытывала в этот момент. Отложил недокуренную сигарету, встал с подоконника и вернулся в кровать. Лег рядом с Таней. Обхватил двумя руками. Словно силу свою ей отдавал. Это было так кстати, даже если он не понимал. Таня к самому болезненному для нее приближалась.
– И как, вышел досрочно? – поинтересовался Виталий.
– Нет, – Таня покачала головой. – Отсидел весь срок. Вышел. Какое-то время нам всем даже казалось, что изменился. Мать с Михаилом уже расписалась к тому времени, я в институт поступила. Второй курс заканчивала. Женька устроился на работу. Миша помог. Брат ему, даже, вроде как благодарен был за то, что помог тогда, на суде. Поспокойней казался. Вменяемым. Но я его все равно боялась уже. Не знаю. Другим он вернулся. Это как-то ощущалось. Словно просто научился прятать это все лучше, что думал, что в голове и душе крутилось. Недолго с нами пожил. Потом снял квартиру. Но в гости приходил часто. Не знаю я…
Таня уткнулась в плечо Виталию. И он обнял ее еще крепче. Прижался лицом к ее волосам.
– А однажды, может месяцев через восемь, или около того, пришла домой после пар, а Женька у нас. И больше никого нет. Ну, ключи у него никто и не забирал. И он весь какой-то такой…. Словно пьяный, только и не пьяный. И не под наркотиками, вроде. Просто взъерошенный, взбудораженный. “На”, говорит, “я тебе, сестричка, подарок принес”. И протягивает мне цепочку с кулоном…
Таню колотить начало. Она пыталась сдержаться, пыталась дышать и напомнить себе, что все давно прошло. Однако выходило плохо. Виталий это ощущал. Натянул одеяло, закутал ее словно в кокон. Сам еще и руками, и ногами поверх обнял.
– А я знала этот кулон, Виталь, представляешь?! Я с этой девочкой всю школу отучилась. Она в соседнем доме жила. Не знаю, как в глазах потемнело. И я рванула к Вике. Женька понял, наверное, что я что-то угадала, но не догнал меня. Там соседи были, в подъезде, помешали ему, что ли…
Она и сама уже слышала слезы в своем голосе. И что этот голос дрожит. Но договорились же, что расскажет.
– Он ее изнасиловал, Виталь. Представляешь? Они их квартиру выбрали, чтоб обокрасть, а Вика домой случайно раньше вернулась. И мой брат еще и на нее… НЕ знаю зачем! Не знаю! – почти закричала она, хоть Казак ни о чем и не спрашивал. Просто обнимал слишком сильно. Но одеяло смягчало. – Говорил потом, на допросах и в суде, что помешательство, что не понимал, что делает… Только не верю я, все он понимал… Решил, что может, что запугает и безнаказанным останется. Я тогда прямо от Вики милицию вызывала, сама. И Мише позвонила. Сразу ему. Не матери. И отчим быстро приехал, наверное, побоялся, что Женька что-то и со мной сделает. У меня у самой истерика была, когда подругу в таком состоянии увидела, и поняла, кто сделал. Я Миши сказала, что сама буду показания давать, не заслуживает он больше поблажек и понимания. Честно, меня тогда просто колотило… Я орала на весь подъезд. Скорую вызвала. Сама с ней на освидетельствование ездила. Вика в шоке, в прострации была. Говорить ничего не могла связно. Я говорила то, что знала и что она мне хоть как-то пыталась описать.
Виталий закрыл ей рот. Прижал ладонью:
– Тань, хватит. Я понял. Хватит, свет мой ясный, тебя и сейчас колотит, – впервые прервал ее Виталий, притиснул голову Тани к своей груди. Намотал ее волосы на свою ладонь. – Пошло оно на хрен! Мне твое спокойствие – дороже. Все. Закрыли тему.
– Нет, – она покачала головой. – Я обещала, и закончу. Да тут и немного осталось. А тебе все равно, рано или поздно, надо знать. Мы же вместе.
Судорожный вздох не особо облегчил состояние. Но все же, лучше, чем ничего.
Таня подтянула колени к животу и легла щекой над сердцем любимого.
– Женька пытался затаиться. Но Миша тут уже все свои связи для другого подключил, хоть мама и меня, и его умоляла не делать этого. Говорила, может, он, и правда, не понимал, что делал… Порывалась с Викой поговорить и ее родителями, чтобы заявление забрали, готова была квартиру продать, чтобы им заплатить… Плакала, что это ее сын, мой брат. Как я могу… Обвиняла меня. Требовала, чтобы я оставалась верной семье… Я не пустила ее к Вике. Мы с матерью тогда рассорились в пух и прах. Два года не разговаривали вообще, я только с Мишей созванивалась. И на суде я показания против Женьки давала. Он мне этого не простил, ясное дело. Его посадили. На пятнадцать лет уже. А Вика… Она так и не оправилась. Депрессия… С собой покончила через полгода. Наглоталась таблеток. Странно, на меня тогда весь двор, как на прокаженную смотрел, хоть и признавали, что я не такая, как брат. Но его поступок на меня переносили. А мне все равно было. Я не замечала ничего, особенно после смерти подруги. Как оглушенная была. С головой в учебу. По приютам помогала всем, на любую практику соглашалась. Родители еще полгода промаялись, сначала в другой район переехали, а потом Миша настоял на переезде в Киев. У него там клиенты были, и возможности тоже. Меня уговаривал переехать. Но я не захотела. Смысл? Не место – главное. Глупо надеяться, что в новом месте станет по-другому, если ты перевозишь с собой себя и свое прошлое. Хотя, маме там легче стало, это правда. А я себя в клинике нашла. Мне же, и правда, очень нравится моя работа. А чуть больше шести лет назад, брат умер в колонии. Вроде бы, от туберкулеза. Тяжелая форма, не поддавалась лечению. Вот и вся история, собственно.
Таня потянулась за своим чаем, который уже остыл.
– Прости, Танюш!
Виталя рывком подтянул ее на себя, так, чтоб глаза в глаза и нос к носу. Не достала до чая. Но Виталий смотрел серьезно и, действительно, виновато.
– Прости, что заставил тебя это все наружу вытянуть. И рассказать. Не думал, что такие раны… Извини, – прижался к ее губам. Но без обычной алчности. А будто бы и так пытался извиниться.
Нежно и мягко, просил прощения.
– Виталь, ну что ты! – Таня всхлипнула, хоть и пыталась с собой совладать. Чуть отодвинулась. – Ты давно про себя такое рассказал, что до сих пор у меня внутри все болит, а я и так, все откладывала. Имеешь право знать. И прощения тут просить не за что. Это правильно и честно. Какие между нами могут быть секреты?
Он как-то так странно посмотрел на нее. Совсем непонятно. Но Тане в тот момент не до анализа была.
– А пирог еще остался? – опять судорожно всхлипнув на вздохе, хоть и успокоилась, вроде, поинтересовалась она, решив, что сладкое – именно то, что сейчас нужно.
И свежий чай. Все равно, стараниями Витали, у нее полно заготовок, можно не экономить, разогревая в микроволновке.
– Пошли, проверим. И я свежего кофе выпью, – полностью поддержав смену темы разговора, кивнул Виталий.
Помог ей подняться, подав руку. И вот так, крепко обнимая, словно бы не был уверен, что Таня достаточно в себе, чтобы дойти до кухни, повел ее из спальни.
Пламя трещало, согревая даже одним этим звуком. Он любил огонь. Всегда.
Огонь – это тепло и горячая еда. А для Танюши его, как оказалось, еще и лучший антидепрессант.
Они сидели в беседке уже четвертый час. Иногда кто-то из них ходил на кухню за свежим чаем и кофе, а все остальное время – оба молчали, глядя на пламя. И каждый думал о своем.
Беседка неплохо укрывала от ноябрьского ветра. Да и Виталий не обратил никакого внимания на заверения Тани, утверждающей, что “все нормально”, сразу укутал ее поверх куртки пледом. Может она и “Зажигалочка” его, но сегодня ее пламя, однозначно, нуждалось в подпитке. Буквально физически ощущалось, насколько она измотана морально. И это, с одной стороны, злило Виталия, поскольку он, вроде как, настоял на разговоре и был причиной такого самочувствия Тани. А с другой стороны… много пищи для размышления. Очень много.
И хорошо, вроде бы, что расколол до конца. И как успокоить, не придумает, что ли? Да, на раз-два! Вот вина сейчас горячего со специями и лимоном забахает, угостит ее, для “согрева”. И все, потом уже не просто успокоит, а и развеселить сумеет. Главное, в вино побольше коньяка плеснуть. И все, прощай хандра и депрессия!
Но, б****! Как же ему не нравилось, что Танюша в таком настроении! Прямо бесился внутри, хоть и старался не давить, не пытался рассмешить наскоком. Потому как, даже он не мог не признать, есть ей с чего грустить.
Ни фига себе, семейная история у его Зажигалочки! Никогда бы не подумал, глядя на нее в том поезде. Хоть и пробило его, и понял, что не проста, и не плоская эта женщина. Но чтоб так. Чтобы столько…
Не то, чтобы Виталий узнал или открыл из ее истории что-то новое о людях. Он в этом мире с самого детства “плавал”, все выгрести пытался. И таких историй мог Тане жменями по десять “продавать”. Но для нее – это личное. И трагедия. Тут вопросов нет. По ней то, что брат сделал, и на что сама Таня оказалась вынуждена пойти – катком прокатилось. Теперь это Виталию очень четко и ясно было видно. И многие вопросы снялись, которые удивляли порой в ее повадках.
Вот уж, точно, у каждого в душе такие тайны и скелеты, что стоит только копнуть – засыплет костями с головой. И гнилью.
И страхи свои у каждого есть, как ни крути.
Он думал, что отвернет ее от себя, когда про свое детство рассказывал. А Таня ему говорить о собственном прошлом стеснялась, хотя в ней гнили нет, ни на грамм.
Однако сделал Виталий и еще один вывод. Как бы, и так не горел желанием посвящать Танюшу в некоторые нюансы своих дел. Так безопаснее для нее самой было, хоть с тех пор, как Диму посадили, они больше “на паузе” стояли, растеряв многое, отбросило их назад, конечно. Он все эти годы, прикрываясь законными сферами, фильтровал парней, искал, находил новых, надежных, набирая былую силу. Заново возрождая структуру, да еще и так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Из нелегального, да и то, условно, под прикрытием, все же, у них только конвертационный центр остался из активно работающих. Связи поддерживал, чтобы, когда получится Батю вытащить, все было готово. Не просто не сомневался, точно знал, у Калиненко уже есть четкий план и стратегия, как вернуть себе власть и влияние. И поддержка росла. Они над этим уже работали, собственно. Каждый по своим каналам, используя все варианты.
“Какие между нами могут быт секреты?”, уверенно заявила Таня. И ведь правда так считала.
Эх, Танюша. Зажигалочка его.
Он мог бы ответить, “какие”. Но Казак был достаточно умным, чтобы понимать, когда лучше промолчать. Танюша его отличалась едва ли не болезненной честностью. С одной стороны – просто шикарно, нравилось ему такое. Его перло от этого в их отношениях, в ее признаниях, в их сексе, в том, что она никогда не юлила, не придумывала и не скрывала своих к нему чувств. Однако, в его прошлом и настоящем, определенно, имелся нюанс, и не один, о котором Танюше лучше не знать. Казак никогда на методы не оглядывался и делал то, что было необходимо, лишь бы вылезти из той ямы, в которой детство провел. Всегда. Так что обоим проще и легче будет, если промолчать.
Не секрет, даже. Банальная и оправданная предосторожность. Для них обоих.
Тем более, учитывая ее, далеко не радужный опыт и настрой в отношении этой стороны жизни, из-за истории с братом.
Ну да ничего, не особая проблема, в принципе. Виталий ни на секунду не усомнился, что сумеет ее оградить от этих нюансов.
– А что, Танюш, – протянул он, чуть крепче сжав плечо Тани, чтобы привлечь ее внимание. – Давай, что ли, глинтвейн забацаем? И согреемся, и мой день рожденья продолжим? – подмигнул Виталий, когда Таня рассеянно посмотрела в его сторону.
Пару секунд Таня не реагировала, будто бы находилась разумом совсем не здесь. И в глазах не понять мыслей, только отсвет пламени костра, который он для нее и развел.
Казак немного напрягся. Не, такое настроение ему, вообще, не нравилось.
– И картошку запечем в углях, а? С салом. Ты давно такие “деликатесы” ела? – он начал тихо растирать ее плечо, забрался под ворот куртки, поглаживая шею. – А то я тебя все икрой да трюфелями балую, никакой нормальной еды…
Она моргнула пару раз и прыснула, рассмеялась, как-то обмякнув, откинувшись на его руку. Вот и хорошо. Прям отпустило что-то за грудиной, что до этого и не осознавал, даже.
– А ты умеешь? – все еще со смехом уточнила она, глядя снизу вверх, не освобождая его руку.
Казак усмехнулся и потянул ее на себя, обняв крепко двумя руками, вместе с пледом этим.
– Я с картошкой тебе такое сотворить могу, что не каждый шеф-повар умеет. Любой каприз, Зажигалочка.
Поцеловав ее в ледяной нос, он поднялся.
– Сейчас запасы принесу. Думаю, начнем с глинтвейна, а то ты уже околеваешь, по ходу.
– Виталь, мы так сопьемся, – с сомнением покачала Таня головой. – Лучше чая еще.
– Не бойся, я за тобой прослежу, чтоб не буянила, Танюш, – не согласился он.
Может Таня чай и любит, но настроение он ей точно не спасет, тут Казак мог с кем угодно спорить. А оно ему надо – ее депрессия и хандра? И подавно нет. Ему надо ее отвлечь от грустных мыслей, до которых сам и довел. И чтоб на эту тему, вообще, ничего больше в голову не лезло. От греха подальше.
ГЛАВА 13
О реальной стоимости колье, которое Виталий ей подарил, Таня узнала недели через две. Когда Маша, администратор клиники, видно, что стесняясь, тихо спросила, поймав ее в коридоре:
– А это, правда – Картье? Настоящее?
Девушка показала на колье, которое Таня так и носила, не снимая, потому что Виталий то и дело смотрел, касался этого украшения на ее шее. Не то, чтобы проверял, наверное, но будто бы испытывал необходимость быть уверенным – она его носит.
– Что настоящее? – переспросила Таня, размышляя о состоянии кошки, которую они уже третий день пытались вылечить от пневмонии.
Оторвалась от карточки, что просматривала на ходу. Уставилась на Машу с непониманием. Девушка смутилась еще больше и даже немного стушевалась.
– Извините, Татьяна Николаевна, – Маша отступила. – Глупо. Ясно, что настоящее, – еще тише пробормотала она и протиснулась мимо Тани, торопясь, наверное, на свое рабочее место.
Таня ничего не поняла из этого “разговора”, и даже не сразу сопоставила, о чем Маша спрашивала. Она плохо разбиралась в брендах, если речь шла не о кормах для животных или лекарственных препаратах. Но все же, в этом названии Тане было что-то знакомое. Слышала, но никак не могла поймать ассоциацию. Закончила заполнять карточку, уточнила схему лечения; проверила прооперированных вчера животных и тех, кого они оставили на ночь в клинике из-за тяжелого состояния, чтобы наблюдать. Да и с Вадимом… Ситуация складывалась как-то неприятно. Вроде до открытого конфликта не доходило, но после их пикника, отношения становились все хуже, переходя на рабочую сферу, и напряжение нарастало. Это уже замечали и чувствовали другие сотрудники. Однако Таня пока старалась как-то лавировать и сглаживать. Хотя, порою, ее это раздражало неимоверно. Как сегодня, например, когда он пытался спорить с ней о плане лечения осмотренной шиншиллы. Причем, из чистого упрямства, это даже ощущалось. И в ущерб животному же, что больше всего бесило Таню!
Так что, только потом, вернувшись в кабинет, решила все-таки найти информацию про это “Картье”, которое крутилось в голове после вопроса Маши.
А уже через десять минут она раздраженно набирала номер Виталия, пялясь на картинку точно такого колье, как то, что висело на ее шее.
– Да, Танюш? – отозвался Виталий практически после второго гудка. – Ты ж говорила, что сегодня выше головы загружена, что-то случилось?
– Ты в своем уме, Виталь? – она его почти не услышала. – Ты зачем мне такое колье подарил? Машину же за эти деньги купить можно?!
Казак сначала, наверное, не совсем понял причину ее возмущения, а потом хмыкнул:
– Какую машину, Зажигалочка? Китайскую “консерву”? – рассмеялся. – Блин, знал бы, что ты машину хочешь, купил бы авто. Надо ж было хоть намекнуть, Зажигалочка… Давай, сегодня тебе выберем…
– Виталя! – прервала она его, ощущая искреннюю растерянность. – Ты меня слышишь? Какая машина?! Я думала, это серебро! А тут – такие деньги! Зачем?
– Серебро?! Ни фига себе! – тут уже удивился Виталий. Даже возмутился, кажется. – Ты меня за кого считаешь, Таня? За чмо какое-то? Дарить своей женщине серебро? Ты меня не ровняй с лузерами, ок? Не обижай так. Если бы я на “ланосе” ездил, может… Да, нет, блин! – действительно обиженно возмутился он. – Я бы и тогда продал этот гребанный “ланос” и купил бы тебе нормальное украшение. Че за наезд, Тань? Это мой подарок, в конце концов, расслабься! – в итоге, отрезал он.
Стало как-то не по себе от тона.
– Да не наезд, Виталь, – она расстроено вздохнула, сама не в силах описать собственные эмоции. – Просто…
Ее пугали дорогие украшения. После брата, внушали какое-то ужасное чувство безысходности и страха. Таня не могла сказать, что суеверна. И все же.
Все же… По спине мороз прошел.
А после его слов, еще и чувство вины внутри появилось. Ведь знала, насколько это важно для Витали, как существенно!
– Хорошо, извини, любимый, – решила Таня отступить, задвинув свои страхи поглубже. Туда, откуда, вероятно, уже и не стоит их извлекать. – Я просто растерялась, когда увидела цену…
– Танюш, ну глупости перестань думать, – было слышно, что Виталий улыбнулся в трубку. – Для тебя я могу подарить только самое лучшее, ясно? Без вариантов. И не выдумывай больше, ладно?
Сказал, как отрезал. Пусть, казалось, и пытался смягчить. Но тон категоричный. Она и сама таким умела говорить, когда пресекала возражения ординаторов. Однако Таня постаралась разумно воспринять ситуацию. С чего раздражаться? Оттого, что ей любимый подарил потрясающий подарок? Даже она понимала, насколько идиотски выглядит такая причина.
– Ладно, – согласилась она, хотя…
– Хорошо, у меня тут сейчас небольшой напряг, я позже наберу. И заеду за тобой сам сегодня. – Виталий отключил телефон.
А Таня отложила свой мобильный и еще раз посмотрела на картинку. Провела пальцами по колье у себя на шее. До сих пор не привыкла к нему. А теперь, так вообще, словно тяжесть какую-то ощущала. Пугала ее такая стоимость. Чтобы там Виталий не говорил. Хотя и его понять можно. И да, сама глупая, подумала с этим серебром. Да на его дом посмотреть, на машину, на что угодно, что Виталий покупает – ничего дешевого или хотя бы “среднего”. Все с размахом, с шиком, даже.
Конечно, она уже знала о его жизни и прошлом достаточно, чтобы понимать предпосылки. Но…
Такое какое-то послевкусие разговора осталось… Неприятное.
Вздохнув, она закрыла вкладку на ноутбуке. И задумалась над тем, что все же это как-то неправильно. И, вообще, надо ему что-то подарить самостоятельно, однозначно. И если не на день рождения, от чего Виталий все эти дни отказывался, то хоть на Новый год. Выбрать подарок, не обсуждая, а то снова отнекиваться станет. И поставить перед фактом. Как он ее.
Только еще вопрос – что ему подарить-то?
Виталий, действительно, приехал сам. И, вопреки тому, что в последнее время ждал Таню в машине, если не на ее ночное дежурство приезжал (она попросила из-за этой ситуации с Вадимом), зашел сегодня в клинику. Видимо, решил продемонстрировать и самой Тане, и всем вокруг, что имеет на нее все права, в том числе и одаривать любыми подарками. Вошел в холл как-то так, что все на него внимание обратили. Даже она, уже собравшись, вроде бы, ожидая его, раздающая последние указания дежурившим сегодня врачам, замерла, оглянувшись. И вспомнилось, как впервые его в поезде увидела и оторопела. Та же мощь и энергия, какая-то, прущая из него. И напряжение, которое она вдруг ощутила, хотя вот это, кажется, Виталий не хотел демонстрировать. Но Таня уже замечала, как темнеют его потрясающие глаза с крапинками, и как тени залегают вокруг них, когда Виталий чем-то недоволен или напряжен.
Прошел по помещению так, словно он здесь хозяин, обнял ее, не обращая ни на кого внимания. И властно, крепко поцеловал. Коротко.
– Готова? – поинтересовался Виталий, оторвавшись от ее губ.
Руки же, все еще крепко держали ее за пояс. И на всех вокруг – плевать, похоже.
– Готова, – согласилась она, пытаясь вернуть дыхание.
Даже не оглядываясь, знала, что и так, все сотрудники смотрят, кто прямо, а кто выглядывая из коридора. Вроде бы и в курсе уже, после пикника, что Таня “ в отношениях”, и с Виталием здоровались, перекидывались приветствиями. А все равно – любопытствовали. А девушки, так просто, откровенно глазели.
– Пошли, – потянула его из клиники. Подальше от всего этого внимания.
Виталий не спорил. Кивнул как-то всем сразу. И пошел к выходу, продолжая ее обнимать.
– Я тебя сейчас домой отвезу, а потом еще по делам мотнусь, – сообщил Виталий, пропуская ее в дверях клиники. – Позвонили, когда я уже почти подъезжал.
– Так надо было позвонить, я бы добралась сама… – начала было Таня.
И не поняла, как моментом оказалась притиснута к боку авто Виталия. Он навис над ней всей своей мощью и напором, почти гневно глядя в ее глаза:
– Так, Танюш, мы сейчас, раз и навсегда закрываем эту тему, ясно? И про подарки, и про езду твою на маршрутках, или чем ты там еще собиралась добираться? – сердито отрезал Виталий. – Я могу и буду дарить тебе то, что хочу. Имею право, ты же – моя женщина? О ком еще мне заботиться? Кому подарки дарить?
Нахмурился, будто ждал, что Таня будет возмущаться.
Она улыбнулась:
– Я ж не спорю, Виталь. – Обняла его, пытаясь как-то унять бушующие внутри любимого эмоции, которые хорошо ощущала. – Просто, как-то страшно, даже, такую кучу денег “носить” вокруг шеи. Того и гляди, голову отвертят, – попыталась объяснить свои ощущения.
Улыбнулся. Отпустило немного, вроде бы. И уже не нависал, а просто обнял, так и прижимая к авто.
– Так ты же сама нигде не ходишь, вот и не рвись в свою маршрутку, а так – всегда под присмотром, никто тебя и пальцем не тронет. Гарантирую. Или тут кто-то полезть может? – Казак с подозрением прищурился в сторону клиники. – Так я быстро это решу, пусть только кто-то попробует…
Протянул руку и погладил ее щеку. Наклонился, начав целовать губы Тани.
Сначала нежно, а потом все сильнее, все яростней. Так, что дыхание сперло и мысли спутались. Она отвечала.
И хорошо так стало, после целого дня полного забот. Все тревоги ушли. За ним, как за каменной спиной. Вот правда. Знала, что Виталий от всего укроет, как сейчас от ветра закрывал. Решит любую проблему, о которой и не заикалась даже. Он просто так внушал ей уверенность в этом, ни одного сомнения не возникало даже. А Таня, вроде бы и не искавшая подобного никогда, не стремившаяся к такому, привыкшая самостоятельно за все отвечать, почувствовала, что это неожиданно приятно. Когда есть на кого рассчитывать в любую минуту и в любой ситуации.
– Я теперь не знаю, что тебе дарить, Виталь, – когда, дав отдышаться, он помогал ей сесть в машину. – Честное слово. Думала, какой-то набор, типа “мультитула” на Новый год подарить, а теперь – смешно как-то, даже, – с улыбкой поделилась с ним своими мыслями.
Казак тоже улыбнулся, щелкнул зажигалкой, прикуривая. Затянулся.
– Вот, что думала, то и покупай. Мне от тебя, Танюш, все в радость: даже если просто пирог, или хотя бы, рядом проснешься первого января, – подмигнул он.
Чем заставил Таню расхохотаться.
– Могу и не проснуться, до второго проспать, – пошутила она, вызвав и у Виталия улыбку.
В этот момент запиликал телефон Виталия, извещая о каком-то сообщении. Он вытащил его из кармана, прочитал, нахмурился, но только на минуту. На нее глянул снова с улыбкой.
Небрежно бросил аппарат на полочку.
– Можно и так, – согласился он, выезжая с парковки и поглядывая на дорогу. – Если подумать, то такой вариант – даже больше нравится.
Телефон вновь запиликал. Но Виталий лишь покосился на него, выдохнув дым и снова затянулся.
– Что-то случилось, Виталь? – не поняла ситуации Таня, вспомнив, что ему сейчас уезжать надо. Может в салоне какие-то проблемы? Или опять с перевозчиками…
Он покачал головой, затушив сигарету в пепельнице.
– Все хорошо, Зажигалочка, так, мелочи надо утрясти, – Виталий протянул руку и погладил ее под волосами, щекоча затылок. Знал, что ее это всегда будоражит.
Вроде бы нормально, спокойно глянул, вновь посмотрел на дорогу.
И Таня успокоилась.
Казак высадил ее и уехал, даже не заходя в дом, а она поужинала и, от нечего делать, решила почитать. Да так и уснула. За день вымоталась, и погода за окном дождливая, убаюкивала. Смутно, через сон, почувствовала, как Виталя вернулся, забрал у нее читалку, устроился рядом, обхватив крепко двумя руками. Уткнулась носом в шею: тут кожа горячая, а на щеке – холодная. Но интересно, что все приятно, и уютно с ним невероятно. Вздохнула.
– Спи, свет мой ясный, – видимо, поняв, что она пытается проснуться, прошептал Виталий. – Отсыпайся.
Поцеловал ее в висок. И на этом Таня отключилась.
А вот утром ее ждал сюрприз.
Хороший или не очень, она не могла определиться. Не успели они сесть завтракать, как Виталий, будто только вспомнив, поднялся из-за стола, отложил сигарету, и взял что-то с одного из комодов, стоящих у дверей, из тарелки, куда они складывали ключи и всякие мелочи.
– На, Танюш. Это твоя карточка, – он положил перед ней на стол кредитную карту. – Счет – общий с моим, можешь использовать спокойно. Сколько тебе необходимо.
Сел на свое место, около нее, и снова принялся курить, запивая никотин кофе. Ну, точно, как с ключами.
