Текст книги "Стань моей свободой (СИ)"
Автор книги: Ольга Славина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Глава 32
Как же я его хочу!
Ситуация тупее не придумаешь, но бастионы рухнули, а крепость почти разрушена. Сегодня стоило отключить телефон, запереться на все замки и рыдать в подушку, лелея разрушенные мечты, а не накидываться в компании подруги. Может, тогда бы и прошла эта ночь без приключений. Хотя, зная себя…
Связная мысль обрывается, когда его ладонь спускается, удерживая меня уже за бедро, но не это переворачивает всё внутри. Жадный вдох. То, как он ведёт носом от чувствительного места за ухом до изгиба шеи.
Темнота накрывает резко, словно можно по щелчку выключить Луну, и я не знаю, как сдерживаюсь, чтобы не откинуть голову ему на плечо, открывая шею, и не выгнуться от удовольствия.
Вместо этого я отталкиваюсь от Яна и, практически вслепую, плыву обратно. Что показательно, ни разу не остановившись. Правда, и плеска воды за собой я не слышу, не зная радоваться этому или нет.
Только плыть под водой оказывается быстрее, чем над ней.
Кончики пальцев только-только начинают нащупывать берег, а его руки уже вытягивают меня на относительное мелководье, где есть устойчивое дно и глубина мне по грудь.
– Нет…
Да какое «нет», если всё, от кончиков зудящих пальцев до искрящихся глаз говорит ему «да»!
– Я так и думал, – понимающе улыбается Ян. Одна его ладонь на талии, вторая удерживает за бедро, заставив закинуть ногу на его талию.
Кажется, что вода вокруг не просто нагрелась – она кипит от химической реакции, которая происходит, когда мы оказываемся вдвоём.
– Ничего не изменится, – упрямо заявляю я, впившись ногтями ему в грудь, пока его рука поглаживающими движениями скользит по самому краю боди. – Я могу с тобой спать, но не больше.
– Зря ты так, девочка моя, – с притворным сожалением Ян подхватывает меня под ягодицы, заставив схватиться за его шею. Практически насаживая меня на себя, если забыть, что мы оба одеты. – Думаешь, сможешь установить для меня рамки?
Попытки найти остроумный ответ летят ко всем чертям, когда рука Яна проникает под край белья. В глазах темнеет, и это несмотря на регулярный секс! Все моральные терзания и вопросы без ответа катятся в бездну, и я лечу вслед за ними.
Невозможно, но каждый наш раз как будто первый, и я не замечаю, как оказываюсь сидящей на капоте.
– То есть признаваться ты не собираешься и замуж не пойдёшь.
Мокрая я, сидя на железе должна бы мёрзнуть, но не тогда, когда Ян стоит между моих разведённых ног. И не просто стоит. Издевается, с откровенным удовольствием скользя пальцем по краю, прикрывающей грудь, ткани. То проникая почти на полпальца, то дразнящими поглаживаниями поднимаясь до ключиц.
– Пойду. – Твёрдо заявляю я, притягивая его к себе за шею. Плевать на всё! И выдыхаю в губы: – Только не за тебя.
– Поговорим о твоём…
– Заткнись. – И яростный глубокий поцелуй становится подходящим аргументом.
Без нежностей и прелюдий. Чувствуя, как на каждое движение его языка отзывается жар внутри меня. И сплетаются дыхания, и пропадает реальность, и наш мир слетает с катушек.
Когда он рывком стягивает лямки и слышно как трещит ткань. Словно дорвался, словно это всё, чего он хотел. Когда где-то там остаются понятия верности, сознательности и честности. Сегодня им в моей жизни нет места.
Здесь и сейчас есть только он.
И я не сдерживаю стон, чувствуя жадные поцелуи на шее и ключицах. Прогибаюсь в пояснице, ощущая, как его язык спускается ниже. Неторопливо очерчивая и лаская каждую грудь, в то время как мне хочется одного – почувствовать в себе все грани его желания.
И мне бы перехватить инициативу, но стоит приподняться с локтей, и широкая ладонь ложится на солнечное сплетение.
– Замёрзла? – со смешком, хрипло интересуется Ян, скользя ладонями по внутренней стороне бёдер.
– Да-а, – протяжно откликаюсь я, чувствуя пальцы, прошедшие по краю белья.
Характерный щелчок становится точкой невозврата и, резко подавшись вперёд, я обхватываю его ногами.
И все игры летят к чертям.
Отстранившись буквально на мгновение, одним слитным движением он входит в меня до основания. С безумным взглядом и прерывающимся дыханием, Ян снимает меня с капота, чтобы зажать между своим телом и машиной. Всё, что мне остаётся – яростные поцелуи и громкие стоны. И короткое беспамятство, когда наше, общее на двоих, удовольствие достигает пика.
– Это ничего… – начинаю я, выровняв дыхание.
– Ошибаешься, девочка моя, – всё ещё хрипло отзывается Ян и откидывает мне за спину влажные волосы. – Это значит даже больше, чем ты можешь себе представить.
– Секс не повод даже для знакомства. – Страшная дурость, но в его компании я всегда ощущаю себя маленькой и несмышлёной. И то, что он всё ещё во мне, никак на это не влияет.
– Тогда я порадуюсь, что мы давно знакомы. – Ян осторожно выходит и ставит меня на траву.
– Я приняла решение и не собираюсь его менять. – Лямки возвращаются на место, кнопки застегиваются, как положено. – Трахаться с тобой – одно удовольствие, но сближаться?.. Как-нибудь обойдусь.
Странное ощущение. Когда ты пытаешься нагрубить, задеть посильнее, а в ответ получаешь безграничное терпение и что-то такое, чему мне никак не удаётся найти определение.
– Ты мне веришь, – с улыбкой качает головой Ян, уже в белье. – Разве это не признак сближения? Стой на месте, – зажав меня в кольце рук, он берёт брелок, прицепленный на дворник, и мотор откликается довольным урчанием. Ян открывает переднюю пассажирскую дверь и усаживает меня на сидение. – Сейчас принесу одежду.
– С чего ты решил, что я тебе верю? – иронизирую я, когда Ян возвращается и протягивает мне штаны и ботинки.
– А разве нет? – Пока я вожусь со скинни, он уже полностью одет, разве что расстёгнутая рубашка демонстрирует спортивное тело, от которого я поспешно отвожу глаза. – Скажи-ка, любимая, ты хоть на секунду усомнилась, что я сказал тебе правду? Тогда, в «Белом кролике».
– Вот не надо! – кривлюсь я. – Можно подумать, ты это сделал по доброте душевной! Тебе хотелось, чтобы я бросила Анд… чтобы мы разошлись и ты сделал для этого всё. Даже сошёлся с Гараншиной!
– С Алиной мы учились в одной школе и с годами всего лишь не потеряли связь.
– Связь, – многозначительно хмыкаю я. – С Гараншиной…
– Не ревнуй, – с улыбкой Ян за ноги разворачивает меня к себе лицом, – я твой со всеми потрохами.
И очень хочется ответить колкость, но искренность в обнимающих меня руках, в смеющихся глазах и во всём Яне внезапно и неожиданно заталкивает весь сарказм подальше. А на губах появляется ответная улыбка. Сожалеющая.
– Знаешь, мне даже жаль, – подавшись вперёд, склонив голову на плечо, я ерошу короткие волосы на его затылке, – что ты не был таким семь лет назад.
– А сейчас?
– А сейчас поздно, – мило улыбнувшись, я разворачиваюсь и дозастёгиваю ботинки.
Его взгляд препарирует меня секунд пять, после чего дверь негромко хлопает, закрываясь. Ещё через две минуты Ян садится за руль, уже полностью застёгнутый и с подарком.
– Оденься, – мне на колени ложится белая, без надписей футболка и я решаю, что в этот раз можно и не спорить.
Тем более, что влажные волосы всё ещё неприятно холодят спину, и будут продолжать в том же духе, пока я не доберусь до фена.
– Подожди, – увидев золотой отблеск в зеркале заднего вида, я хватаю Яна за запястье.
– Что ты?..
Но я не слушаю. Снова выскользнув на улицу, я широко раскрытыми глазами смотрю на небо.
Много ли нужно, чтобы ощутить мелочность своих проблем? Всего ничего – увидеть невероятное. Когда на востоке бескрайнее небо окрашивается в по-летнему золотистый рассвет, а на западе Луна и не думает сдавать свои позиции.
Несколько шагов отделяют меня от чуда, и я делаю их с радостью. Задрав голову вверх, до ломоты в шее смотрю, как соприкасаются два мира – отчаявшейся ночи и наполненного надеждой утра. И сама наполняюсь. Миром, восторгом… верой? Наверное, да.
Верой в себя. В то, что нет ничего невозможного. В крылья за спиной, которые дарят мне самые родные.
Олеся.
Папа.
Кирилл.
И я буду не я, если рискну их разочаровать.
– Прошу.
– Было приятно с вами работать, – сверкая акульей улыбкой, я ставлю размашистую подпись на всех бумажках, что мне подсовывает шаблонный. – Приходите ещё.
– Обязательно, – кривится Иванов Иван Петрович, у которого вместо минимальных трёх миллионов недоимки в акте всего сто пятьдесят тысяч. – Всего доброго.
– И вам, – мстительно отзывается из-за моего плеча Алёна, потратившая немало нервных клеток. Недели две назад я даже предложила выдавать ей молоко за вредность, после чего едва не была послана подальше.
А всё потому, что эти… граждане всё-таки нашли что искали.
Перископов Альберт Владимирович действительно провозил редкие книги мимо таможни, причём не только нашей, продавая их ценителям. А остатки скидывал за хорошие деньги таким магазинам, как мой. Пусть уже не одиночным, но и не расползшимся сетью по всей стране. И быть мне битой материально, а то и отбрыкиваться в суде, но…
Во-первых, книги, которые я покупала у Перископова, были не такими редкими, как, например, оказавшийся у него при аресте один из старейших экземпляров Библии. Во-вторых, «Цербер». Эти дамочки в процессе выездной проверки вытрепали налоговикам нервы так, что мы с Алёной могли справедливо считать себя отомщёнными. И, в-третьих, моя вторая за всю жизнь полузаконная афера.
Я ведь знала, что ищут налоговики и тоже искала. Сработав на опережение, я нашла ещё одного Перескопова Альберта Владимировича, библиотекаря. Разница в одну «е» не перекрывала такое везение и мы с Алёной, воспользовавшись предупреждением дамочек из «Цербера», быстро провели с ним несколько сделок купли-продажи. Часть задним числом, объяснив это Альберту Владимировичу сложностями с расчётами.
Незаконно, зато сработало.
Копии документов Перескопова заменили копии Перископова, а ошибку в актах мы признали, торжественно повинившись перед шаблонным. И, может, ему бы удалось докопаться и, скорее всего, надолго прикрыть «Саркани», если бы не Андрей. Раскаявшийся, он предлагал, но я запретила отзывать выездную проверку. И Андрей не стал, правда, это не помешало ему попросить главного налоговика области не приставать к честной мне.
Аня из налоговой видела, как они выходили из кабинета весьма довольные друг другом.
Так что, стоило шаблонному по истечение срока доложить о мелких ошибках и попросить продления, им с напарником вежливо приказали сворачиваться и возвращаться в альма-матер. Поэтому он и уходил с кислой миной, зная, что его провели, но, не имея возможности это доказать.
– Незабываемый опыт, – фыркает Алёна, выходя из-за моей спины.
– Может быть, но повторять бы не хотелось, – в тон отзываюсь я.
– Сейчас бы в отпуск, – мечтательно вздыхает она, облокотившись о спинку кресла, – чтобы отключить телефон и забыть про цифры.
– Так иди, – улыбнувшись, я вижу новое сообщение от Насти Кабировой. – Квартальный отчёт ты сдала, бухгалтерию проверила от и до, самое время отдохнуть.
– А и правда, – озаряет Алёну. – Отпустишь?
Вместо ответа я выразительно указываю рукой на дверь.
– Тогда увидимся через месяц? – всё ещё сомневается она.
– Хорошего отдыха, – фыркнув, ставлю я точку и перевожу взгляд на экран.
В письме риелтора ещё три офиса. Кажется, это уже третья или четвёртая партия, но всё не то. Точнее, не так. Всё не Гоголя. И как бы да, в условиях соглашения с Яном я прописывала покупку того здания по средней рыночной цене и в щадящую рассрочку. Вот только в жизни всё оказалось несколько сложнее.
– Кать, позови ко мне Аллу, – прошу я, набрав номер, и кладу трубку.
– Звали, Алиса Константиновна? – она не то чтобы мне рада, но откровенно злорадства не видно.
– Проходите, садитесь, – указываю я на кресло перед собой.
– Что-то случилось? – гораздо вежливее, чем пару месяцев назад интересуется Алла. Хотя красные шпильки всё ещё при ней.
– Случилось, – сложив ладони перед собой домиком, я улыбаюсь, – вы уволены.
Секунда, вторая, третья. Приподняв бровь, она смотрит на меня, я с улыбкой отвечаю тем же.
– Могу я узнать причину? – кажется, искренне интересуется она. Хотя, Алла и искренность…
– У меня много недостатков, – я продолжаю улыбаться. Неудивительно, учитывая, что пришлось терпеть её целых два месяца. – Но главный из них – я не работаю с теми, кто мне не нравится. А вы мне не нравитесь.
– Вы мне тоже, – не впечатляется Алла, – но вряд ли взаимная неприязнь считается достаточной причиной для увольнения.
– Вам нужны более веские? Как хотите, – хмыкнув, я откидываюсь на спинку кресла. – Вы грубо высказываетесь на моей территории обо мне же. Вы устанавливаете свои порядки и наказываете моих сотрудников. И в недостаточной мере исполняете свои обязанности. Хотите ещё? – Положив локти на подлокотники кресла, я подаюсь вперёд. – Извольте. Я не буду работать с лицемеркой, захотевшей утопить собственную лодку.
– Не понимаю, о чём вы говорите.
Актриса. Да такая, что только аплодировать и закидывать цветами.
– Я говорю, что можете строчить на меня доносы хоть ежедневно. Не поможет. – Выражение её глаз меняется всего на миг, но мне достаточно и этого. – Гораздо больше мне интересно на что вы надеялись, подставляя компанию, в которой сами и работаете.
– Заявление подписано сегодняшним числом? – вместо ответа нехорошо прищуривается Алла.
– Не хватает только вашей подписи, – выпрямившись, я указываю на лежащую с её стороны стола распечатку. И она раздражённо подписывает, едва не прорвав бумагу насквозь. – А теперь поговорим.
– Не о чём, – высокомерно задрав подбородок, Алла поднимается и идёт к двери.
– Я у тебя что, мужика увела? – вопрос заставляет её застыть на половине пути.
– Мужика? – презрительно кривится она, разворачиваясь.
– А что, есть другая сфера, где наши интересы могли пересечься?
– В отличие от тебя, мне мужики без надобности! – Алла резким шагом подходит и, наклонясь, опирается ладонями о мой стол. Вот это я понимаю ненависть! – Я не выхожу за одного, сплю с другим, а болтаю с третьим. Всё, чего я добилась, пришло исключительно адским трудом. Адским! Папочка не давал мне денег на капризы. Любовничек не помогал с открытием бизнеса. Мужики не вились около моих ног, готовые на всё, что угодно!
Вот оно что! То есть из нас двоих это я лицемерная дрянь. Хотя, может и так, вот только про какого любовничка речь, учитывая, что Кир мне не помогал, а Андрея я тогда ещё не знала? Или это так, её фантазии на тему?
– Что мешало тебе завести парочку таких же любовников? – иронизирую я, чувствуя, что ещё чуть-чуть и она на меня кинется.
– Мне?! – нервный смешок и Алла отталкивается руками от моего стола. – Папаша-алкоголик, бюджет, общага и мытьё полов по ночам. Вот что мне мешало, пока ты разгуливала по клубам, просыпаясь в постели незнакомых мужиков! – А вот даже интересно, это все мои так думают, или только с Аллой не повезло? – Пока выбрасывала деньги на шмотки и машины. Пока со скуки не решила поиграть в бизнесменшу!
– Класс, – усмехаюсь я в ответ. – Ты бедная и несчастная, а я золотая молодёжь. Это понятно, классовое неравенство и все дела, но сколько таких как я было вокруг. К ним же ты не шла работать. Или?..
– Я устраивалась к успешной, с нуля раскрутившей бизнес, девушке. – Ещё один презрительный взгляд. Я должна впечатлиться? – А потом оказалось, что от того успеха здесь только постельные игрища и папины деньги. И бесконечное, ничем не оправданное высокомерие мажорки, которая даже архитектурный смогла закончить со второго раза!
А, ну конечно, у неё-то красный экономический. Вот только работает она далеко не топ-менеджером «Газпрома».
– Встретив достойного мужчину, я впервые в жизни решила воспользоваться удачей, – кривится она. – Повелась на его серьёзный взгляд, на спокойную уверенность, а оказалось, что и этот принадлежит тебе! Чем я хуже?
Разве что психозом, но кого волнуют такие мелочи!
– Андрей с тобой спал? – Очередная мелочь, добавленная в копилку нашего «счастья». С другой стороны, с момента его предательства я многое переосмыслила и теперь не психану, даже если он с половиной города перетрахался. Исключительно из лучших побуждений.
– Если бы! Сказал, что вашему счастью мешает лишь твоя работа, – криво улыбается Алла. – Надеялся, что найдётся такой человек, которому можно будет доверить «Саркани», и тогда ты целиком посвятишь себя семье. А спустя несколько встреч предложил мне стать таким человеком. Тем более, я уже работала управляющей, и ничего не стоило перехватить инициативу…
Как бы хваталка не треснула!
– С возможностью выкупа бизнеса, – добавляет она.
Вот чего он хотел? Отстранить меня от дел, а потом уговорить на продажу? И я бы может, удивилась, если бы не перегорело.
– И как, получилось? – откровенно злорадно издеваюсь я, не имея никакого желания жалеть мерзавку.
– Да я!.. – Алла бросается вперёд, наверное, с намерением вцепиться мне в лицо. Забыв про разделяющий нас стол и мою далеко не безобидность.
– Да ты ничего, – усмехаюсь я, глядя как Женя, которого я пригласила на разговор, стискивает её объятиях, прижимая руки к туловищу.
– Всё нормально? – тревожно интересуется он, не отрывая от меня взгляда.
О, да! Всё, как всегда. Просто изумительно!
– В зале много народа? – Мрачнее меня только тёмная туча, затянувшая половину города. Он коротко мотает головой.
– Тогда, Жень, сделай доброе дело, – поднявшись, я обхожу стол и подхожу к окну, – выведи эту дамочку и повесь на дверь технологический перерыв. И собери всех у меня.
– Что-то случилось?
– Я случилась.
Глава 33
– Я не буду начинать долгую и нудную речь. – Присев перед ними на край собственного стола, я обвожу по очереди всех пятерых, работающих сегодня, сотрудников. – Все мы знаем, что зарплата сама себя не заработает.
Слышатся понимающие смешки, Катя с Аней весело переглядываются, Женя, как обычно, смотрит только на меня.
– Женя? – жестом я прошу его занять место рядом со мной. – Итак, дорогие мои коллеги, с сегодняшнего дня место управляющего этим магазином займёт Карежин Евгений Алексеевич. Любить и жаловать не прошу, с этим вы прекрасно справляетесь и без меня. – Кивнув не сильно довольному Жене, я отпускаю его обратно. – Алла больше не работает в «Саркани» и я обращаю на это ваше особое внимание! – с нажимом заявляю я притихшим сотрудникам. – Если я узнаю, что кто-то по доброте душевной пропустил её дальше торгового зала… – Мой тяжёлый мрачный взгляд обводит всех, от кладовщика Ильи Петровича до, собственно, Жени. – Я буду наказывать. Это понятно?
– Понятно, – вразнобой откликаются они.
– Отлично. Теперь перейдём к более важному вопросу. – Женя хмурится, Катя вскидывается, а Илья Петрович, как всегда, непробиваем. – Недавно мне стало известно, что те, кому я доверяю важнейшую часть своей жизни, – недвусмысленно указав на пол, я не отвожу от них взгляд, – позволяют себе безнаказанно склонять моё имя в моём же магазине. – Поднявшись, я отряхиваю несуществующую пылинку с юбки.
– Да мы…
– Мы бы никогда…
Подняв руку, я останавливаю поднявшийся ропот.
– Любить меня необязательно. – Практика показала, что и невозможно. – Но! Я требую к себе уважения, как минимум как ваш работодатель… и зарплатоплатитель, – с усмешкой добавляю я. – Среди вас нет новичков, вы знаете меня и знаете, что именно я от вас требую. Никаких сюрпризов, мне нужна ответственность, исполнительность и честность, и да, я не буду работать с человеком, который мне не нравится, даже если его зовут Илон Маск.
– А если Владимир Владимирович? – хмыкает Илья Петрович, 1964 года рождения.
– К этой работе меня обяжет Конституция, – в том же духе отзываюсь я, и царящее в кабинете напряжение снижается. – В связи со всем вышеперечисленным я, также относясь к вам честно, прошу тех, кто не может со мной работать, сказать об этом прямо.
Тишина и переглядывания, все, как и предполагалось.
– Срок – до завтра. Я здравомыслящий человек, – местами, – и понимаю, что никто ни под кого не обязан подстраиваться. Тех же, кто решит уйти, я не заставлю увольняться прямо завтра. Для начала переведу в другой филиал, на месяц, чтобы хватило времени найти новую работу.
Молчание после моих слов становится гробовым.
– Алиса Константиновна, вы серьёзно? – неверяще спрашивает Аня.
– Как никогда. – Найти бы рецепт того успокоительного, которое мне когда-то выписывал психолог. – «Саркани» – моя душа, моё детище и мой дом. И я не позволю топтаться в нём и по нему.
– Вы же наша Мат… – запнувшись, Лера оглядывается на коллег. – В смысле, всегда за нас горой! – Она всегда была из них самой сентиментальной.
Но да. Когда у Ильи Петровича случились проблемы с Пенсионным фондом, я попросила отца дать ему бесплатную подробнейшую консультацию. Когда Олиных родителей сократили с одного и того же завода, и она рыдала в дальнем углу склада, приятельнице в кредитовавшем их банке звонила тоже я. Всякое было и мне никогда не было сложно позвонить, узнать или притормозить. Как тогда, когда на, уволившуюся в прошлом году, Ирину едва не повесили долг отчима.
– Я не мать Тереза и далека от благотворительности. – Многозначительно хмыкает Женя, всегда работающий в детские дни, знающий гораздо больше того, о чём я говорю. Уже потому, что сам когда-то был воспитанником Марии Николаевны. Она сама мне рассказала. – А ещё у меня отвратный характер, но своих людей я ценю уже за то, что их мало. Настолько, что почти все они здесь, – без тени смеха я обвожу рукой стоящих передо мной людей.
– А Алла? – вступает Катя.
– С ней у нас возник ряд разногласий, которые не удалось решить. – Она хотела моего мужчину, мой бизнес и мою жизнь. Непреодолимые разногласия. – Поэтому мы решили расстаться. В общем, так, – хлопнув в ладони, я заставляю их вынырнуть в реальность, – Женя, пожалуйста, доведи всё, что мы тут обсудили, до завтрашней смены и на этом закончим. Прошу всех разойтись по своим рабочим местам.
Медленно и словно нехотя, Катя, Оля и Илья Петрович выходят из кабинета, оставляя мне двоих своих, не стремящихся к работе, коллег.
– Жень, я догадываюсь что ты хочешь мне сказать, – не испытываю я восторга, – откройся, пожалуйста, а потом поговорим.
– Как скажете, Алиса Константиновна, – тоже не особо счастливый, он, наконец, идёт работать.
– Лера. – Жестом пригласив её занять кресло, я возвращаюсь за свой стол. – У тебя остались вопросы?
– Могу я узнать, что не так с Аллой? Нет, вы не подумайте, – быстро перебивает она, открывшую было рот меня, – просто это она меня устроила к вам работать. Мы родственницы. Дальние, конечно, но всё же…
– Я не буду распространяться, – качаю я головой. – Если интересно, поинтересуйся у Аллы.
– Хорошо, – вздыхает она, но продолжает сидеть.
– Лер, если я тебе не нравлюсь, скажи прямо, – тоже вздыхаю я. – Мы не в детском саду, чтобы говорить об обидах.
– Нет. Что вы, конечно, нет! – Видно, что что-то не даёт ей покоя, но мне никогда не нравилось разгадывать чужие тайны. – Просто… Я не знаю как об этом сказать.
– Говори как есть.
– Алла, она… – ещё один тяжёлый вздох. – Она встречалась с вашим женихом, я увидела его, когда он приходил, и вспомнила. – Видимо, боясь не договорить, она ускоряется. – Около года назад. Они сидели в кофейне тут недалеко и разговаривали. Улыбались. Я ехала из института и мне нужно было пособие по экономике, вот я и решила, что лучше всего купить его у себя, тем более, что у сотрудников скидки… ну вы знаете. Шла от остановки и увидела их через стекло, а когда вы сказали про её увольнение… – Лера поднимает извиняющийся взгляд. – Алиса Константиновна, простите, что я не сказала сразу! Не подумала, что это может что-то значить, да и плохо помнила вашего жениха. А сейчас словно картинка сложилась…
– Андрей не имеет отношения к Аллиному увольнению, – криво улыбнувшись, снимаю я её муки совести. – Оно касается только её и меня, так что не переживай, твоё признание ни на что бы не повлияло.
– Вы уверены? – выдохнув, выпрямляется она. – Потому что я пойму, если вы не захотите больше со мной работать. Да и с Аллой мы родственницы…
– Лер, иди работай, – фыркаю я.
Господи ты боже мой! Ребёнок ведь, форменный ребёнок! И разницы-то у нас всего лет шесть, но даже в семнадцать я не была такой добродушной. Хотя, как показало время, может и стоило бы попробовать.
– Точно? – Широко раскрытые зелёные глаза заставляют меня рассмеяться.
– Кыш! Там на кассе нет никого, а ты тут покаяния устраиваешь! – пока я насмешливо качаю головой, Лера успевает несмело улыбнуться и, оглядываясь, покинуть кабинет.
Андрей… Да какая теперь уже разница!
– Алиса Константиновна, вы освободились? – Женя появляется в дверях почти сразу после того, как уходит Лера.
– Проходи, – отодвинув мышь, вздыхаю я. С другой стороны, я сама решила разобраться со всем и сразу именно сегодня. – Сядешь?
– Сегодня вы уволили Аллу, – присев туда, где только что винилась Лера, начинает он, – и сразу назначили меня.
– Это первый мой офис и он не должен оставаться без присмотра, – пожимаю я плечами. – А про назначение ты знал задолго до сегодняшнего дня.
– Вы собираетесь уехать? – ненавязчиво, словно между прочим, интересуется Карежин.
И я бы уехала, но взяла на себя слишком много обязательств.
– Не собираюсь, – не сдерживаю я очередной вздох, – но следующие год-полтора я не смогу проводить в «Саркани» столько времени. У меня возникли… дела.
– Вы беременны? – прямо спрашивает охреневший в край Карежин.
– Женя, – опасно прищуриваюсь я, – ты не охамел?
– Вы сами назначили меня управляющим, – не смущается он. – Я должен знать, к чему готовиться.
– Вот и управляй «Саркани», а не мной! – прорывается раздражение, и я беру в руки карандаш. – Не заставляй меня жалеть о принятом решении.
Их неудачных итак было слишком много.
– Извините, если перешёл черту. – И перешёл бы ещё сотни таких, по взгляду видно, если бы не мой неизменно жёсткий и недвусмысленный отказ.
Хватит с меня. Не надо больше ни любви, ни страсти, ни чувств. Нахлебалась по горло.
– Извиняю.
Взглянув на время, я поднимаюсь. Пора на примерку.
– Ты… уверена? – скептически настроенная, Олеся допивает свой бокал шампанского.
– А почему бы и нет, – насмешничаю я, повернувшись боком. – В конце концов, это не самая идиотская моя выходка.
– Серьёзно? – издевается она. – Значит, я что-то пропустила.
– Как тебе? – вместо ответа интересуюсь я, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.
– В твоём стиле, – хмыкает Олеся, – дерзко и сверх меры сексуально. Только дальше-то что?
– А ничего. Стану мужнею женой, – усмехнувшись, спускаюсь я с подиума, придерживая платье. – Он же так этого хотел…
– Лиссет, – со стуком поставив бокал на стол, Олеся подходит ко мне, – я никогда тебя ни о чём не просила, но сейчас прошу. Пожалуйста, не надо! Даже понимая все твои причины, я просто не хочу, чтобы тебе снова было больно. Месть этого не стоит!
– Разве я мщу? – вздёрнув бровь, я достаю телефон, чтобы посмотреть время. – Я, моя дорогая Олеся, делаю одного из шестидесяти восьми миллионов российских мужчин счастливее. Самым счастливым в мире, по его же словам.
– Лиссет… – А вот и укор.
– Он сам этого хотел и сам настаивал, забыв, что своих желаний стоит бояться. Особенно, если это – желание взять меня замуж.
– А ты? – подаётся вперёд Олеся.
– А я в любой момент могу подать на развод.
