Текст книги "Маска безумия (Лепестки и зеркало) (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

    Брагоньера раздражал плач свидетельницы, свидетельствовавший, по его мнению, о слабохарактерности и душевной слабости. К сожалению, женщины постоянно рыдали на допросах, тратя драгоценное время на то, чтобы успокоиться. Будто слёзы – это алиби или доказательства.

    – Да-да, конечно, – смущённо пробормотала Амалия Дьюк и несколько раз глубоко вздохнула. – Просто это произошло у меня на глазах...

    – В каких отношениях вы состояли с убитым?

    – Мы...мы... друзья.

    – Любовники? – уточнил соэр, не открываясь от записей. Видя, что свидетельница медлит, всё же поднял голову и одарил её пристальным взглядом.

    Госпожа Дьюк кивнула.

    – Как давно длилась ваша связь?

    – Два месяца.

    – Откуда вы родом?

    Свидетельница назвала одно из местечек под Сатией, покорно рассказала, как оказалась в городе и познакомилась с сэром Штайлеком. Затем описала день, который провела с любовником, сообщила обо всех известных ей друзьях и недругах Штайлека и перешла непосредственно к театру.

    Под руководством Брагоньера госпожа Дьюк по минутам восстановила все действия, беседы, которые велись в буфете, фойе и ложе, перечислила все закуски и напитки.

    – Когда и кем было заказано шампанское, найденное в ложе?

    – Сэром Сомерсетом до начала пьесы.

    – Он сам забрал его?

    – Нет, господин соэр. Его принёс слуга вместе с другой бутылкой, открыл и поставил на стол.

    – Дверь ложи была закрыта?

    – Прикрыта, господин соэр.

    – То есть кто-то мог незаметно войти во время представления? – заинтересовался Брагоньер.

    Свидетельница не исключала такой возможности, но никого не слышала и не видела.

    – Как наступила смерть? – перешёл к самому главному соэр.

    – Он... он налили себе бокал. Я отказалась, а Сомерсет выпил. Всего пару глотков, а потом...

    Не выдержав, свидетельница разрыдалась. Брагоньер не спешил её успокаивать, занимаясь систематизацией записей. Затем налил стакан воды и протянул его госпоже Дьюк. Под его молчаливым напором та сдалась и продолжила отвечать на вопросы.

    – Почему вы не пили шампанского?

    – Потому что выпила уже достаточно, – смутилась свидетельница.

    – Господин Штайлек умер сразу? Опишите его агонию.

    Госпожа Дьюк глянула на него, как на сумасшедшего, и замотала головой. На глазах вновь выступили слёзы.

    Брагоньер холодно пояснил:

    – Чтобы понять, какой яд применили, я должен знать признаки отравления.

    – Он покраснел и захрипел. Руки, ноги задёргались...

    Больше свидетельница ничего не могла рассказать, поэтому соэр велел увести её и усадить в наёмный экипаж.

    – За домом следить, – бросил он солдатам.

    К утру голова болела, требуя отдыха.

    Брагоньер стоял у барьера ложи погибшего и устало взирал на погружённый во мрак театр. Он уже всё осмотрел, тщательно проверил каждый уголок, отправил фужеры, бутылку, поднос судебным магам.

    Господин Братс подтвердил, магией в ложе не пользовались, долго возился с тепловой картой нематериального мира и, наконец, сообщил, что неясный силуэт посетителя имеется. Значит, предположение соэра о замене бутылки во время представления подтвердилось.

    В этот раз преступник не столь тщательно затирал следы, и распылённый специальный порошок уничтожил не всё. Господин Братс, судебный маг, сумел вычленить частицы ауры и провести поиск.

    – Он за пределами Сатии, господин соэр, сейчас в движении. Едет на запад по дороге в Астен. Расстояние – шесть миль. Провести вторичный поиск будет проблематично, – предупредил судебный маг. – Аура разрушается, частицы гаснут. К слову, это всё тот же шатен. Волшебников в роду нет – цвет обычный. Не метаморф и не гоэт.

    – Отправьте солдат и прочешите всю округу, – скомандовал Брагоньер. Он надеялся, в этот раз удавка затянется на нужной шее.

    Один из помощников тут же тенью скользнул в фойе.

    Господин Братс ушёл, оставив после себя запах горелых свеч, а соэр остался, раздумывая, следует ли вернуться домой и поспать хоть час, либо ехать в Следственное управление.

    Работа вновь овладела разумом Брагоньера, заставив осмысленно оглядеть ложи и вычленить те, из которых могли видеть убийцу. Их надлежало допросить первыми, равно как обладателей соседних лож и смотрителя фойе. Человек не дух, он не способен бесследно раствориться.

    Брагоньер достал блокнот и в тусклом свете канделябров – остальные свечи погасили после окончания осмотра – пробежал глазами по записям.

    Связь между жертвами очевидна – все вели аморальный, по мнению преступника, образ жизни: продавали своё тело, соблазняли, жили с любовниками и любовницами, не испытывая мук совести. Двое принадлежали к дворянскому сословию, ещё одна была любовницей дворянина. Из ряда выпадали только проститутки, но этому тоже должно найтись объяснение. Либо важно расположение борделя, либо его посетители. Из последних – жрец Дагора. К слову, нужно снять с него домашний арест и полностью оправдать.

    Подумав, соэр понял, почему выбрали именно "Сладкую кошечку": там мораль попиралась священнослужителем. Если так, то преступник часто молился в храме Дагора. Конкретном храме. Бедняки там не бывали.

    Брагоньеру требовались списки пациентов мэтра Варрона: возможно, они прольют след на эту тёмную историю. Если там найдётся хоть одно знакомое имя, кто-то из круга жертв, то дело наверняка раскрыто.

    Актёр... Положим, он посещал бордель, знал сэра Штайлека и госпожу Интеру, но господин Весб не водил знакомства с богемным кругом Сатии и не мог похвастаться благосостоянием. И поэтому, несмотря на побег, соэр подозревал его с каждой минутой всё меньше. А вот врача – больше. Один отвод магии чего стоил!

    Общих знакомых у жертв не нашлось. Соэр проверял: если госпожа Интера и сэр Штайлек знали друг друга, то господин Весб никогда не видел обоих. И их друзей тоже.

    Так по какому принципу же убийца выбирал жертв? Почему именно их? Если Брагоньер поймёт это – поймёт всё.

    Места преступления... Три в Сатии, одно – за её пределами. Но очевидно, преступник жил в городе, может, даже неоднократно здоровался с соэром при встрече. И зачем-то в последних числах июня оказался возле имения Весба. Ехал куда-то, услышал историю брошенной девушки и убил. Услышал где? В трактире. Но где он купил порошок, зеркала, розы?

    Брагоньер отчитал себя за недопустимый промах: увлёкшись личностью убийцы, не провёл элементарных следственных действий. Что ж, сегодня же он всё исправит.

    Хладнокровный умный преступник, не простолюдин, досконально изучивший места будущих злодеяний и повадки жертв. Самостоятельно или расспросив слуг. Если так, то он следил за домом госпожи Интеры и хоть раз заходил внутрь. С этого конца подступиться проще: горничная вспомнит мужчин, наносивших визиты хозяйке. Один из них убийца.

    Зевнув, соэр решил вздремнуть. К себе не поехал, устроился в кресле госпожи Дьюк, ничуть не заботясь о том, что всего в футе недавно скончался человек. Сон смежил веки, погрузив в тёмное небытие.

    Светало.

    Когда солнце лизало крыши домов, Брагоньер уже сидел в своём кабинете, чашками вливая в себя кофе.

    Соэр, нахмурившись, изучал список пациентов мэтра Варрона, сличая его с перечнем друзей и знакомых жертв. Отчеркнул ногтем совпадения и откинулся на спинку стула, стараясь понять, смеются ли над ним боги, или он действительно нащупал ниточку.

    Две фамилии, целых две фамилии из окружения Алии Интеры. Мужчины, симпатизировавшие ей. Они могли рассказать врачу об образе жизни госпожи Интеры.

    Брагоньер подозревал, с одним из них покойная состояла в близких отношениях. Кратковременных, возможно, всего на одну ночь, но протоколы допросов подтверждали это. Нет, свидетели называли себя друзьями погибшей, но за скупыми строчками соэр увидел то, что пропустил господин Шорш.

    Разрабатывать этих двоих Брагоньер не стал: у них имелось алиби, но косвенными виновниками убийства они быть могли. Особенно один, лечившийся от "интересной" болезни.

    Вызвав госпожу Ллойду, соэр поинтересовался, как обстоят дела с арестом подозреваемых.

    – Одного скоро доставят, господин соэр, – отрапортовала секретарь. – На след второго вышли.

    – Передайте, маги меня разочаровывали, – постукивая карандашом по столу, проговорил Брагоньер. – Даю ещё один день. В противном случае – выговор в личное дело и понижение зарплаты.

    Госпожа Ллойда понимающе кивнула: знала, начальника распекал градоправитель. Это даже не Первый префект, а ставленник короля, высшая административная, судебная и законодательная власть всей Сатийской области.

    Префекты же руководили городским хозяйством, издавали законы и надзирали над их исполнением.

    – Не желаете знать, кого поймали, господин соэр?

    Брагоньер кивнул, отчеркнув прежние записи в блокноте.

    Актёра. Что ж, соэр не откажется побеседовать с ним.

    На стол легли доклады сотрудников о поиске поставщиков атрибутов убийства – зеркал и роз. Оказалось, никто крупную партию ни того, ни другого не продавал. Многие брали в подарок девушке розы или зеркальце; лиц покупателей продавцы, разумеется, не помнили.

    Тупик? Казалось бы, но оставался ещё антимагический порошок. Он продавался в ограниченном количестве мест, не пользовался такой популярностью. Но сведения по нему поступят только вечером, а пока необходимо заняться насущными делами – допросами свидетелей последнего убийства.

    Зацепки имелись. Служащий из фойе видел, как в ложу сэра Штайлека в конце первого акта входил какой-то человек. Он загримировался под персонажа пьесы, но по показаниям актёрской трупы исполнитель роли в это время находился за кулисами. Это подтвердили шесть человек – крепкое алиби. И рост не совпадал.

    Зато, интересная деталь, в тот вечер видели беглого актёра. Будто бы он зашёл через "чёрный ход" за минуту до начала спектакля. В суматохе на него не обратили внимания, а служители беспрепятственно пустили. При этом они говорили лишь о внешнем сходстве, добавляя, что актёр кутался в плащ. Но это соответствовало его привычкам...

    Почему служитель не остановил человека в фойе? Не придал значения: аристократы частенько приглашали к себе актёров или актрис, чтобы поговорить, выпить бокал шампанского.

    Куда потом подевался незнакомец, служащие театра понятия не имели. Ушёл до того, как здание оцепили? Смыл грим, затерялся в толпе? Или же спокойно покинул театр до того, как обнаружили труп. Но не через парадный вход: лакей бы запомнил. Значит, опять через кулисы и подсобные помещения.

    Брагоньер довольно улыбнулся: он нашёл ключ к загадке и полагал, что показания актёра подтвердят его выводы. Лицедея подкупили или запугали. Может, предложили помощь взамен на прогулку по закулисью.

    Преступник подготовился: нарисовал план театра, инкогнито побывал на репетиции, чтобы знать, кто и как выглядит, выяснил кратчайшие пути к отступлению, просчитал всё по минутам.

    Бутылку с отравленным шампанским принёс с собой, открыл и подменил ту, которая стояла в ложе. Осколки последней нашли неподалёку от театра. Разбили так, что никакой магией не соберёшь, бросили в людном месте, где тепловая карта не поможет.

    Разумеется, существовала вероятность ошибки, но Брагоньер чувствовал, актёр – подставное лицо. А сбежал, потому что испугался. Либо потому, что заставили бежать. Неведомый преступник предоставил ему средство передвижения, помог затаиться... Но тогда почему актёр всё ещё жив? Опасных свидетелей убирают, а это ещё жив. Либо лицедей оказался умелым интриганом, придумавшим многоходовую комбинацию, либо его смерть отсрочили, чтобы он успел сыграть свою роль.

    Брагоньер вызвал заместителя и велел подвергнуть арестованного актёра врачебному осмотру:

    – Немедленно, там, где он сейчас.

    Заместитель кивнул и напомнил: в коридоре ожидают свидетели.

    – Зовите, – Брагоньер убрал материалы дела и протоколы допросов, оставив на столе лишь блокнот и стопку чистой гербовой бумаги.

    В кабинет ввели господина Датеи.

    Соэр мельком скользнул по нему взглядом, предупредил о даче ложных показаний и преступил к стандартной процедуре дознания – сорок второй за два дня. Попутно Брагоньер прокручивал в голове версии: показания свидетеля не давали ничего нового, превратившись в чистую формальность. Из ложи не выходил, господина Штайлека не видел, не знал, весь вечер был занят дамой.

    – Как зовут даму?

    – Какое это имеет значение? Допустим, Эллина Тэр.

    Соэр замер, оторвавшись от бумаг. Нет, имя гоэты в списках он видел, но полагал, её пригласила подруга.

    Госпожу Меда уже допросили. Она подтвердила, что следила за спектаклем вместе с Эллинной и Себастьяном Датеи. Значит, он ухаживал вовсе не за Анабель Меда.

    Ещё раз, теперь пристальнее, Брагоньер осмотрел господина Датеи. Мужчина средних лет, невысокий, коренастый, но не полный. Гладко выбритый тёмный блондин. Лицо... Породы нет, такое присуще торговцам. Судя по одежде, состояние небольшое. Манеры выдают выходца из второго сословия.

    Вернувшись к первому листу протокола допроса, Брагоньер перечитал социальный статус допрашиваемого – личный дворянин, и сделал пометку: узнать, где и за что получен титул.

    – Она была с вами весь вечер?

    – Да, весь вечер.

    – А после?

    – Это моё личное дело, – резко ответил господин Датеи.

    – Когда речь идёт об убийстве, личных дел не бывает, – жёстко возразил Брагоньер. – Ваше алиби шатко, в ваших же интересах подтвердить его.

    Раздражение и неприязнь к свидетелю нарастала с каждой минутой, но внешне соэр казался воплощением спокойствия. Только глаза сверлили собеседника, будто опасного преступника.

    – Вы подозреваете меня? – удивился господин Датеи.

    – Я подозреваю всех. Итак?

    – Да.

    – Что "да"? – Брагоньер уперся руками в столешницу. Традиционная маска следователя скрыла, как чуть дёрнулся уголок рта соэра. Иногда безликость формы, предписанная старинной инструкцией, могла сослужить добрую службу.

    – Да, после я проводил госпожу Тэр до дома, – неохотно пояснил свидетель, недовольный бесцеремонностью следователя.

    – В каких отношениях вы состоите? Как давно?

    – Господин соэр, это переходит все границы! – возмутился господин Датеи и встал, намереваясь уйти.

    – Я вас не отпускал, – остановил его Брагоньер. В голосе читалась неприкрытая угроза. – Извольте сесть на место и отвечать на мои вопросы. Независимо оттого, нравятся они вам или нет.

    Помолчав, соэр добавил, вернувшись к равнодушному официальному тону:

    – Ваше поведение может рассматриваться как косвенное признание вины. В вашем случае – сокрытия фактов. По закону вы можете быть задержаны...

    – Я не отказываюсь, – тут же пошёл на попятную свидетель.

    Пыл его остыл, во взгляде промелькнул испуг, не укрывшийся от Брагоньера.

    Маска скрыла усмешку: соэр нащупал слабое место человека, получил средство воздействия и закончил составление первичной характеристики личности допрашиваемого. Нелестной для последнего.

    – Мы встречаемся неделю.

    – То есть, означенная госпожа – ваша любовница?

    Господин Датеи неопределённо повёл плечами: он не знал, как обозначить отношения с Эллиной. Они уже целовались, но ещё не спали вместе. Впрочем, господин Датеи надеялся сделать это сегодня, когда их обоих отпустят с бесполезного утомительного допроса. Цветы, ужин в ресторане и ночь в уютном гнёздышке госпожи Тэр должны скрасить неприятное послевкусие от посещения Следственного управления.

    Брагоньер не стал переспрашивать и вернулся к убийству. Прояснил ещё пару моментов и отпустил свидетеля, привычно попросив не покидать Сатию без предупреждения.

    Стоило двери захлопнуться за господином Датеи, как соэр сорвал с себя маску и сжал карандаш так, что тот переломился пополам. Выбросив его в мусорное ведро, Брагоньер подшил протокол допроса в папку, убрал её и очинил новый карандаш. Задумался и, поднявшись, вышел в проходную комнату, где, как выяснилось, его дожидался судебный маг.

    – После, – сухо бросил соэр и выглянул в коридор.

    Так и есть, госпожа Тэр тоже была здесь, о чём-то говорила с кавалером. Брагоньер с минуту изучал её мимику, а затем пригласил в кабинет. Молча указал на стул и занял своё место.

    Первый лист протокола соэр заполнил сам, в связи с чем в кабинете на несколько минут воцарилась тишина, прерываемая лишь поскрипыванием пера. Наконец Брагоньер оторвался от бумаг и, пристально глядя в глаза Эллине, начал по очереди задавать вопросы. Гоэта отвечала на них как можно подробнее, заверив, что никого и ничего подозрительного не видела.

    – Вы могли не заметить, – холодно возразил соэр. – Ваше внимание отвлекал другой предмет. Но после вы взглянули на тепловую карту?

    Эллина ответила утвердительно. Она недоумевала, что он имел в виду под "другим предметом". Потом решилась спросить, пойман ли врач.

    – Госпожа Тэр, это тайна следствия.

    – И всё же я имею право знать, – не сдавалась гоэта. – Если я внештатный сотрудник Следственного управления...

    – Благодарю, что напомнили, – оборвал её Брагоньер. – Я ещё не рассчитался за проделанную вами работу. Представьте мне отчёт, и я выпишу счёт в казначейство Управления. Полагаю, премиальные в сложившейся ситуации тоже не помешают.

    – Какой такой ситуации?

    В последней реплике соэра Эллине почудились недомолвки. Не первая странность за время допроса. Войдя, она почувствовала раздражение Брагоньера, мелькнувшее в выражении глаз, но списала его на усталость. Во всяком случае, через минуту всё исчезло, вернулись привычные отстранённость и равнодушие.

    – Изменения в личной жизни. Итак, скольких вы обошли?

    Гоэта назвала цифру и получила на руки приказ о выдаче средств по договору оказания частных услуг от такого-то числа. Глянув на сумму, присвистнула: на пять лозенов больше.

    – Значит, я нашла убийцу? – осторожно поинтересовалась она, по-своему интерпретировав увеличение гонорара.

    Брагоньер не ответил и продолжил допрос. Теперь его интересовали спутники Эллины: госпожа Меда и господин Датеи. Особенно последний: как вёл себя, что делал и прочее.

    – Хотите совет, госпожа Тэр? – в заключении спросил соэр. – На вашем месте, я был бы осмотрительнее со знакомыми. Не стоит приглашать в дом и оставаться наедине с человеком, которого толком не знаете. Он может оказаться преступником.

    Гоэта нахмурилась. Он намекал на Себастьяна Датеи? Вздор!

    – Благодарю, но я разберусь сама, – резко ответила она.

    – С вашим умением видеть суть людей? – усмехнулся Брагоньер. Его лицо тут же вновь стало каменным. – Очевидно, вы неверно поняли меня. Я всего лишь напомнил, что убийца всё ещё на свободе, и у него могли быть сообщники. Кто знает, каким образом они входят в доверие к жертвам...

    Эллина медленно кивнула, понимая, куда он клонит. Недовольство улеглось, а память услужливо напомнила: ей есть, что рассказать следователю.

    – На меня напали. Вскоре после того, как я сообщила вам о мэтре Варроне.

    – Когда? Где? – сразу напрягся Брагоньер, скинув маску безразличия. – Госпожа Тэр, вы обязаны были сообщить. Сразу, а не сейчас.

    – Так вышло, – оправдывалась гоэта. – Хотела, но Себастьян... Словом, это может статься просто попыткой ограбления.

    – Давайте судить об этом буду я.

    Эллина восстановила события злосчастного вечера, постаравшись ничего не упустить. Соэр всё тщательно записал на отдельный лист и продублировал в блокноте. Попросил вспомнить приметы нападавшего: рост, возраст, голос, но, увы, гоэта могла сказать немного.

    Упомянула Эллина, разумеется, и о том, что в тот день познакомилась с господином Датеи.

    – Ну вот, видите! А вы ещё сомневались в легкомысленности скоропалительного доверия. Случайно ли совпадение?

    – Он не душил меня, не бил по голове! – возмутилась гоэта.

    Нет, конечно, встречаются двуличные люди, но Себастьян Датеи не такой. Если б хотел, он сто раз мог её убить любым способом, однако она всё ещё жива. И более того, их отношения перешли на новую стадию: они считались парой.

    – Я этого не говорил, госпожа Тэр, – Брагоньер жестом призвал гоэту успокоиться и потянулся к графину, налив ей воды. Она отказалась. – Воздержитесь от бурного всплеска эмоций: я никого не обвиняю.

    Эллина несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.

    – У вас ко мне всё, господин соэр? – поинтересовалась она.

    – Да, вы свободны. Полагаю, отчёт о происшествии на Тенистой улице сохранился, свидетели нападения тоже найдутся. И, к сожалению, вынужден огорчить: вас намеревались именно убить. Не ходите одна по улице в тёмное время суток. На всякий случай.

    Гоэта кивнула и, получив подписанный пропуск, с облегчением переступила порог кабинета. В коридоре её поджидал господин Датеи, и они вместе поехали ужинать.

   Глава 8. Оскал судьбы.

    Эллина сладко потянулась и, ойкнула, вспомнив о кофе. Едва не упустила – а так пришлось бы отмывать кофейник и, заодно, заново разводить огонь.

    Стоять босиком на полу было прохладно, но иначе бы не вышло сюрприза.

    Урсула ещё не пришла, поэтому некому было подтвердить сплетни о личной жизни хозяйки. Только опыт подсказывал, что эта личная жизнь может оказаться иллюзией.

    Разлив кофе по чашкам, гоэта поставила их на поднос и осторожно поднялась вверх по лестнице.

    В зашторенной спальне царил лёгкий беспорядок, а его виновник спал в постели.

    Эллина поставила поднос на стол и задумчиво уставилась на Себастьяна Датеи. Женское воображение тут же прокрутило перед глазами картинки известной схемы: "свадьба – семья – дети", примеряя на любовника. Не исключено, во всяком случае, он не сбежал после первой же ночи, и в кровати вёл себя аккуратно. Привычно, собственно, как многие другие.

    Не желая будить, Эллина на цыпочках подошла к комоду, достала оттуда прессованную пластинку и засунула в рот, запив кофе. Чем хорошо быть гоэтой – так это тем, что не приходится бегать в аптеку за подобными вещами.

    Господин Датеи заворочался и открыл глаза.

    – Доброе утро, – протянул он.

    – Доброе, – подхватила гоэта и зачем-то плотнее запахнула халат. Хихикнула и указала на стол: – Я вам...тебе кофе сварила.

    – Спасибо. Ты такая заботливая.

    Эллина с готовностью протянула ему чашку и завизжала, когда любовник принялся её щекотать:

    – Прекрати, прекрати же, а то мы простыни зальём...

    Но господин Датеи не угомонился, пока не разлил весь кофе и затащил в свои объятия гоэту. Она особо не сопротивлялась, без возражений позволил лишить себя халата.

    Давненько утро госпожи Тэр не начиналось подобным образом, неприличным, но таким приятным. Она даже зажмурилась от удовольствия, мельком вспомнила о наверняка разбитой чашке, но тут же решила, это сущие мелочи.

    Ей снова казалось, будто она молода, желанна, любима и так будет всегда. В который раз за эти годы.

    Чуда, впрочем, не произошло: репутацию "ледышки" Эллина сохранила. Но любовник не произнёс и слова упрёка, будто не замечал. И гоэта расслабилась, поплыла по течению. Ну, обделила богиня – что теперь, одной всю жизнь жить и вообще никакого удовольствия не получать? Так точно ничего не дождёшься.

    Потом, когда господин Датеи угомонился, гоэта откинулась на подушку и с преувеличенным интересом принялась разглядывать потолок. Она чувствовала на себе взгляд любовника, понимала, он чего-то хочет, но не понимала, чего. Всё, что могла, – это глупо улыбаться.

    Внизу хлопнула дверь. Эллина тут же подскочила и потянулась к халату.

    – Что случилось, Лина? – перехватил её руку любовник и пощекотал дыханием запястье. – А как же полежать в обнимку?

    – Урсула нас застукает! – в волнении пробормотала гоэта, натянув на себя одеяло, раз уж халат недоступен. А всего-то стоило написать записку с намёком, что у неё гости. Сглупила, нечего сказать!

    Так и есть, кухарка уже поднималась по лестнице с традиционным вопросом: "Эллина, вы уже встали?". Должна была бы, уже час, как должна, если бы не валялась в кровати с симпатичным блондином.

    – Я не одна, – наконец догадалась крикнуть гоэта.

    И вовремя: шаги Урсулы замерли перед дверью в спальню, которую Эллина благоразумно догадалась прикрыть, а не оставить нараспашку, как вчера.

    Кухарка крякнула: давненько хозяйка не встречала день с мужчиной, а не с мыслями о работе, – и предложила приготовить завтрак.

    – Да, спасибо. Мы скоро спустимся.

    Когда шаги стихли, гоэта рассмеялась, жестами показывая, не стоит её успокаивать. Право, нелепая ситуация! Урсула их чуть за пикантным делом не застала. Нет, Эллина не переживала за свою репутацию, – вдвойне смешно, в её-то годы! – просто существуют занятия только для двоих. Нечего кухарке на чужих голых мужчин любоваться.

    – Ты как девочка! – улыбнулся господин Датеи, поднял завалившуюся набок грязную чашку, чудом умудрившуюся не разбиться в ходе недавних утех, и поставил на стол. – Надеюсь, кофе не обжёг?

    – Ты промахнулся, – хмыкнула Эллина. – А за комплимент спасибо. Одевайся и спускайся к главной разносчице местных сплетен. Она накормит нас чем-то вкусненьким.

    Одетые и причёсанные, они чинно позавтракали под любопытным взглядом Урсулы и разошлись по своим делам.

    Гоэта светилась от гордости: он поцеловал её на глазах всей Тенистой улицы! Пусть все знают, что она не неудачница. Поцелуй – это не россказни о грязных простынях, это доказательство наличия отношений, а не постельной связи. Немногие её так целовали. Да что говорить – пальцев одной руки хватит. Обычно мазнут по губам в спальне – и всё, на людях будто просто знакомые.

    Пребывая в прекрасном настроении, Эллина отправилась в библиотеку: не хватало собственных знаний для выполнения с трудом выцарапанной у другого гоэта работы. И даже заплаченные два медяка за вход её не расстроили: на предстоящем деле она заработает гораздо больше. Заодно поднимет квалификацию, почувствует себя магом третьей степени. А что – подобные заклинания иллюзий по их части. Простенькие Эллина творить умела, а вот чтобы целый дом с садом преобразить... Зато целых семь лозенов! Работа не грязная, хоть и сложная, – просто подарок. Сотворить иллюзию, подождать, пока заказчик навешает лопухов на уши покупателю, и благополучно развеять. Или не развеять – тут уж воля клиента.

    Пара часов на природе – и по магазинам. По случаю конца одиночества в жизни можно что-то прикупить. Недорогое, но симпатичное.

    Господин Датеи поехал домой. Переоделся и направился на свою суконную мануфактуру. Там его поджидал взволнованный управляющий. Отведя хозяина в сторону, он прошептал:

    – У нас следователь.

    – Какой следователь? – нахмурился господин Датеи.

    – Сатийский. Интересуется вами.

    Господин Датеи решительно направился в контору, где действительно застал следователя, производившего обыск.

    – На каком основании? – задыхаясь от гнева, пробормотал Себастьян Датеи. – Я буду жаловаться префектам!

    – Поступило анонимное письмо, мы его проверяем, – невозмутимо ответил следователь. – Успокойтесь, тут всё быстро проверят, передадут амбарные книги в Казначейство и, если нет никаких нарушений... Если вы невиновны, стоит ли так переживать?

    Господин Датеи кивнул и попросил ознакомить его с санкцией на обыск. Она была подписана Главным следователем Следственного управления и заверена в Судебном ведомстве – всё по закону.

    Закончив работу, следователь забрал пару ящиков бумаг, все амбарные книги и, извинившись за беспокойство, удалился, пожелав господину Датеи доброго дня.

    Брагоньер пребывал в отвратительном расположении духа. С его лёгкой руки пара сотрудников была уволены без выходного пособия, маги, участвовавшие в поимке мэтра Варрона, получили взыскание, а заместитель соэра – разнос. Он пробовал оправдываться, утверждал, будто подчинённые сделали всё возможное, но Брагоньер не желал слушать.

    – Это вы называете хорошей работой? – соэр приподнял двумя пальцами сложенный пополам лист бумаги. Он не кричал, но присутствовавшие в кабинете не сомневались, внутри начальника клокотало бешенство.

    Заместитель Брагоньера, господин Ульман, нервно вытер лоб платком. На миг показалось, будто патрон кинет ему протокол допроса в лицо. Но соэр ограничился лишь испепеляющим взглядом, от которого в кабинете ощутимо запахло понижением в должности.

    В воздухе повисло молчание.

    Брагоньер опустился на стул и вторично пробежал глазами скупые строки. Потом поднял глаза на замершего в ожидании Ульмана и поинтересовался:

    – Некроманта найти ума хватило?

    – Но там замешаны тёмные...

    – Тем более, – отрезал соэр. – В ваших же интересах прочесать окрестности и поймать преступника. А о некроманте подумайте – мне нужны показания этого человека. Не эти, а полные, подробные.

    – Боюсь, это невозможно. Некромант поднимет лишь тело, а душа... Разум быстро умирает.

    – В таком случае поздравляю с первым строгим выговором в личное дело, – пожал плечами Брагоньер. – И пусть наши судебные маги хоть в чём-то поторопятся, раз не сумели спасти жизнь свидетеля. После моих чётких указаний, между прочим. Все свободны!

    Когда дверь за заместителем и магами закрылась, соэр достал блокнот и углубился в записи. Руки чесались открыть верхний ящик стола и прочитать ответ на запрос в Геральдическое ведомство. Однако расследование смерти несчастного актёра было первостепенно.

    Утро выдалось на редкость паршивым, подходящим для бокала коньяка. Однако Брагоньер никогда не пил до обеда, хотя фляжка или бутылка с любимым напитком всегда имелась под рукой.

    Как и предполагал соэр, несчастный актёр обрёк себя на смерть. Врач не смог ничем помочь: беднягу чем-то планомерно опаивали, а потом с помощью магии заставили корчиться в судорогах на глазах следователя, солдат и мага.

    Агония длилась полчаса. Повезло, что актёра сумели хоть как-то допросить. До неё, а не во время, разумеется.

    Брагоньер потёр переносицу, остановив остриё карандаша напротив фамилии мэтра Варрона. Врач пропал, и соэр сомневался, что увидит его в Следственном управлении. Если он преступник, то, связавшись с чёрными магами, сбежит в тот же Аверин, который принимает всех врагов Тордехеша с распростёртыми объятиями. Тёмные – мастера по части игры в прятки, да и существования артефактов перемещения никто не отменял.

    Неужели опять придётся возложить на себя обязанности инквизитора? Нет, всё должно быть проще, всё должно иметь объяснение...