Текст книги "Маска безумия (Лепестки и зеркало) (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

    Почему преступник обратился к магу, потратил немалые деньги, рисковал быть узнанным, а не убил сам? К примеру, застрелил. Мэтр Варрон в бегах, вполне мог выследить и осуществить план. Трудно, но можно. Либо заплатил наёмному убийце...

    Так, если бы он связался с наёмным убийцей, появился бы новый свидетель. И его не уберёшь. Чем же тёмный маг лучше наёмника? Ответ на этот вопрос – ключ к разгадке.

    Брагоньер разлиновал лист на два столбца и надписал один: "Наёмник", другой: "Маг". Задумался и начал производить сравнительный анализ.

    Первое: метод убийства.

    Убийца: контактный, непосредственное физическое устранение холодным оружием, ядом, арбалетным болтом. Необходимо находиться рядом с жертвой, пить вместе с ней. Вероятность: яд – да, иной способ – нет. Не успел бы скрыться. За исключением выстрела из арбалета. Если знал местность – мог. Примет нет, найти сложно.

    Актёра отравили, но странный вариант. Почему? Не стал бы пить с незнакомцем? В таверне легко подсыпать в эль. Но наёмники крайне редко пользуются ядом: это дорого и противоречит кодексу профессии. Удар кинжалом много дешевле. Пьяная драка – и всё. Но этого не сделали? Почему?

    Яд замедленного действия, травили долго – значит, не наёмник. Кто?

    Маг: волшебство, демоны, сложные яды, ритуалы. Убийство на расстоянии, поймать практически невозможно. Тепловая карта не поможет, поисковые заклинания тоже. Действенно. Возможна отсрочка по времени. Нет следов. Но использован яд. Зачем?

    Второе: стоимость.

    Убийца: кинжал дешевле яда. Доступен второму и даже третьему сословию.

    Маг: дорого. Требует определённого уровня благосостояния.

    Третье: доступность.

    Убийца: можно сговориться со случайным человеком, либо выйти на преступный мир города. Существуют рекомендации, места, где принимаются заказы, – таверны и кабачки.

    Маг: крайне тяжело найти. Долгие расспросы, самостоятельные поиски, трудные переговоры.

    Четвёртое: выгода.

    Убийца: дёшево, доступно, можно замаскировать под пьяную драку.

    Маг: в нужное время в нужном месте без риска поимки исполнителя. Убийство по любому сценарию. Магу не нужно видеть жертву, следовать за ней.

    Пятое: выводы.

    Выбран дорогой способ убийства. Оно совершено на глазах у стражей правопорядка. Жертву заранее готовили к смерти, она должна была в любом случае умереть. Время выбирал убийца-заказчик. Установить его личность невозможно, потому что крайне трудно выйти на мага.

    Убийца: договариваться желательно самому. Ещё один свидетель. Можно "засветиться". Жертва, умирая, понимает, кто её убил, указывает на убийцу. Цепочка ведёт к заказчику.

    Маг: жертва не знает убийцу, ничего показать перед смертью не может. Риск выйти за заказчика минимален, однако требует длительного отсутствия заказчика дома. Или...

    Соэр понял, зачем понадобился маг. Он упустил из виду ещё одно достоинство колдовства. Магический способ устранения актёра убивал сразу двух зайцев. Даже трёх.

    Демонстративное убийство. Актёр не просто так скончался именно в тот час. Это тоже послание: "Я и есть правосудие, я сильнее и умнее вас". И показания, нужно было внимательнее читать между строк, ремарки следователя, чтобы сразу догадаться.

    Хитро, ничего не скажешь! Ты едва познакомился с человеком – а смерть уже живёт в тебе. А потом кукловоду судеб не нужно весточки: он контролирует твои передвижения и вовремя обрывает нить жизни.

    Брагоньер мысленно усмехнулся. Могло статься, бедный актёр сам ходил за своей смертью. Иногда такое случается. Если не знаешь "мёртвых языков", известным врачам, юристам, чиновникам некоторых ведомств, гоэтам и магам, то и не поймёшь, за чем тебя послали. Это не разговор с наёмным убийцей: просто скажешь: "Мне нужно..." и протянешь бумажку. И колдун вручит тебе яд под видом лекарства, а потом выполнит заказ до конца. А ты будешь верить, что это снадобье от камней в почках...

    Деньги? Жертва может передать аванс, остальное оставят в условленном месте. Либо, если реальная болезнь серьёзная, полностью оплатит свою смерть под видом выздоровления. Расценки магов высоки, подозрений не вызовут. Многие ходят к тёмным за запрещённым лечением...

    Алиби... Что ж, убийца получает любое, какое только пожелает.

    Брагоньер расправил показания актёра и вновь углубился в чтение. Разумеется, допрос уместился не на одном листе, который демонстрировал соэр господину Ульману, своему заместителю, а на двух, но всё равно не соответствовал стандартному, со всеми вытекающими из этого последствиями. Краткие сведения, вопросы вразнобой, отсутствие системы... Так, просто набросок перед настоящим дознанием.

    Скупые строки чередования реплик следователя и актёра. Брагоньера интересовали не все, только ключевые.

    Следователь: Ваше имя?

    Актёр (замявшись, положив руку на виски): Шелок.

    Следователь: Ваше настоящее имя.

    Актёр: Меня знаю как Шелока. Урождённый Банс. Пий Банс.

    Соэр попустил формальные вопросы и перешёл к концу листа.

    Следователь: Господин Банс, зачем вы сбежали из города?

    Актёр (после молчания, будто силясь вспомнить): Я испугался. На балу присутствовал Главный следователь... Он меня подозревал. Мне сказали, я должен бежать, иначе меня арестуют.

    Следователь: Почему казнят? Вы совершили что-то противозаконное?

    Актёр: Да.

    Что именно, сказать он отказывался, но был сильно напуган.

    Следователь: Кто предупредил вас на вечере?

    Актёр: Друг. Тот самый, который мечтал стать актёром. Я даже за кулисы его водил... Славный малый: спас меня от долговой тюрьмы.

    Следователь: Как его зовут?

    Нет ответа. Допрашиваемый будто испытывал сильную головную боль. Жаловался на дурноту.

    Ответ получен после повторного вопроса.

    Актёр: Цинглин.

    Следователь: Просто Цинглин?

    Актёр: Нет. Я забыл фамилию. Что-то короткое, певучее.

    Следователь: Вы уверены, что имя подлинное?

    Актёр (уверенно): Да. Я видел документы, сам просил показать.

    Следователь: Может, они поддельные?

    Актёр: Ростовщик говорил, что нет.

    Следователь: Ростовщик? Что вы делали у ростовщика?

    Актёр (смутившись): Цинглин кое-что выкупил... Моё. Он спас меня.

    Следователь: Как и где вы познакомились?

    Актёр: В трактире. Он искал человека, который помог бы проследить за его неверной женой.

    Следователь: Подробнее.

    Актёр: Я давал ему реквизит из театра. За две чекушки за день. И один раз караулил его жену.

    Следователь: Где живёт, имя?

    Актёр назвал адрес Алии Интеры и подтвердил передачу некому Цинглину сценического костюма массовки. Даты совпадали с двумя убийствами: госпожи Интеры и господина Весба. Шелок также признался, что неделю следил за домом «неверной супруги».

    Следователь: Бывали ли вы внутри дома?

    Актёр: Нет.

    Далее следовал неинтересный кусок, в пометках к которому и репликах Шелока читалось всё усиливавшее недомогание и забывчивость свидетеля.

    Наконец, вновь вернулись к Цинглину.

    Следователь: Как выглядел ваш знакомый?

    Актёр: С меня ростом, полнее. Глаза... Глаза карие.

    Следователь: Вы уверены?

    Актёр (кивая, вновь прикладывая пальцы к вискам): Да... От него пахло травами. Всегда пахло травами. Он разбирался в медицине: вылечил одну актрису от головной боли. Надавил куда-то пальцами – и всё... Любил театр.... Я показывал ему театр...

    После показания стали путанными, будто свидетель давал их под действием наркотического вещества. Через десять минут Шелока не стало. Случайность? Вряд ли.

    Карие глаза... Бред или правда?

    Морок. За этим и нужен тёмный маг. Как и затем, чтобы зелье не только убило, но и поработало с памятью. Только не стёрло имени преступника, пару интересных деталей... Увы, нельзя идеально совместить два противоборствующих по строению и полярности энергии заклинания: они нарушат плетение друг друга. Так что воспоминания стёрли лишь частично, зато всякое обращение к ним вбивало гвозди в гроб Шелока.

    Подлинные документы? Необходимо установить имя ростовщика, которому задолжал актёр, и допросить. В его книгах должны остаться записи. И он вспомнит спутника погибшего актёра.

    Полнота... Тоже морок? Или реальное телосложение.

    Но факт: чтобы вылечить головную боль, нужно обладать специфическими познаниями. Это не первая медицинская помощь. Мэтр Варрон? Короткая фамилия? Относительно. Певучая? Несомненно. Врач полнее Шелока? Да. Пахнет травами? Да. Таинственно исчез? Да.

    На приёме актёра предупредили сразу после того, как тот наткнулся взглядом на Брагоньера, как раз тогда, когда соэр беседовал с Матео Хаатером и леди Сантейн. Брагоньер досадовал: знал бы, не тратил время на пустые разговоры! А так упустил преступника.

    Мэтр Варрон присутствовал на том вечере: подчинённые соэра обнаружили это, проверяя передвижения врача за последний месяц. К слову, доктор отлучался из города...

    Брагоньер не любил судебного морга. Нет, не потому, что боялся трупов или крови, а из-за специфического запаха. Входить туда без носового платка не рекомендовалось, то и дело приходилось выравнивать дыхание, сдерживая рвоту. Одно дело – свежие трупы или один слегка подпортившийся труп – откроешь окно, перетерпишь, – другое – начавшие разлагаться. А здесь вскрывали именно такие, покрытые характерными пятнами. Впрочем, с годами стало легче: привычка. Рвотные позывы прошли, но ощущение мерзости не покидало.

    Внутри было холодно: требование хранения "постояльцев", и Брагоньер порадовался, что захватил сюртук. Август – августом, но в покойницкой всегда царил декабрь. Накинув верхнюю одежду, соэр окликнул судебного медика, поинтересовавшись, проводил ли тот вскрытие актёра.

    – Да, господин соэр, можете взглянуть, – живо откликнулся медик и вышел встречать начальника. – Если угодно, я труп простынёй прикрою.

    – Если вы не освежевали его, не стоит.

    Медик пожал плечами и провёл Брагоньера вглубь помещения.

    Взгляд соэра скользил по морозильным ящикам, в которых хранились покойники. Каждый снабжён специальной биркой.

    – Что, господин Спенах так и не соизволил явиться? – Брагоньер укал на одну из них, где значилась дата вскрытия и имя следователя, ведущего дело.

    – Слабонервный, – вздохнул медик. – Я ему вторую записку посылаю...

    – Завтра сам прибежит. Боишься крови – занимайся крючкотворством.

    Медик одобрительно кивнул и с уважением глянул на соэра: тот мог рассматривать чьи-то внутренности, если того требовала работа. Без удовольствия, разумеется, и не без платка, если труп не первой свежести. Зато желудок крепкий и нервы не как у барышни. А то сколько извели нашатыря на молоденьких следователей! Сползут по стенке – и сами как покойники.

    На обляпанном кровью смотровом столе лежал Пий Банс, известный как Шелок. В самом неприглядном виде, лишённый одежды. Посиневшее тело в красный "горох" вызывало брезгливость. Вывалившийся язык и распоротый живот с развороченными внутренностями красоты не добавляли. Пах покойник соответствующе.

    Брагоньер кашлянул, достал платок и отвёл глаза. Потом попросил открыть окно. Всё-таки маги могли привезти тело и раньше. Или оно так смердит от яда?

    Судебный медик, насвистывая, выполнил просьбу и начал рассказ. Соэр внимательно слушал и записывал. Платок убрал: мешал.

    – Гляньте-ка на его печень, почки. Череп я не трогал, но, полагаю, мозг также подвергся изменениями.

    Брагоньер с сомнением покосился на труп:

    – Это действительно стоит того, чтобы посмотреть, или вы на словах опишите?

    – Он длительное время принимал гашиш. Возможно, были ещё какие-то наркотики.

    – Значит, показания – бред, – прошептал соэр и громко спросил: – А что с ядом?

    – Растительного происхождения. Из зелёного чая.

    Брагоньер удивлённо уставился на медика: не сошёл ли тот с ума? И выслушал краткую лекцию о том, как листья безобидного напитка приносят смерть.

    Яд замедленного действия добывали из зеленого чая высшего сорта с поэтическим названием "Яшмовая роса". Он обладал уникальными свойствами, но практически не использовался в Тордехеше по причине труднодоступности сырья: нужный сорт произрастал только в Шугайде, за сотни миль отсюда, и был по карману только высшим слоям общества.

    Чай из "Яшмовой росы" заваривали очень крепко, выливали в деревянный сосуд, наглухо закрывали в нём и для быстрого гниения закапывали на тридцать – сорок дней. Получавшуюся жидкую черную кашицу следовало подмешивать в пищу жертвы на протяжении нескольких суток по две-три капли в день. В результате абсолютно здоровый человек тяжело заболевал через месяц, а через два отправлялся в мир иной. Ослабленный болезнью отправлялся на тот свет гораздо раньше.

    Определить, что смерть пациента вызвана отравлением, было крайне сложно. Без помощи волшебников, анализировавших кровь жертвы с помощью артефактов, – невозможно. Но Следственное управление обладало необходимыми сотрудниками, и союз судебного медика и судебных магов принёс результаты.

    – Что ещё? – Брагоньер хмурился. Он не привык ошибаться, а тут опять допустил промах.

    Яд актёру давал убийца с самой первой встречи, к тёмному магу он обратился позднее, чтобы ускорить действие отравы.

    Единственный ли это просчёт? Ошибок соэр не терпел, был строг к другим, но в первую очередь к себе.

    – Да так, магия... Действие яда ускорили и, по словам господина Крауста, покопались в голове. Это по части волшебников, нечем помочь не могу. Скажу лишь, сердечко слабое у пациента было, нервишки не те... Ну, и пил.

    Поблагодарив медика за проделанную работу, Брагоньер покинул морг и пару минут дышал свежим воздухом во дворе, заодно, обдумывая новые факты. В свете них карие глаза и полнота вполне могли превратиться в фантазии одурманенного разума, как и певучесть фамилии. Но вот имя "Цинглин" явно подлинное: наставника господина Диюна звали так же. Только вся проблема в том, что никто из подозреваемых не носил этого имени.

    На время выкинув из головы дело о лепестках и розах, соэр забрал из кабинета папку с материалами другого, уже раскрытого преступления, и отправился в суд поддерживать обвинение. По дороге освежил в памяти доводы против правонарушителя – чиновника, пойманного на финансовых махинациях. Брагоньер не сомневался, тому не избежать тюрьмы, даже с нанятым лучшим адвокатом Сатии. Последний, к слову, рисковал лишиться лицензии, если попробует вести нечистую игру: соэр не намерен был участвовать в балагане.

    Заседание затянулось, и Брагоньер освободился только к шести часам вечера. Утомлённый духотой и бессонницей, он с облегчением снял сюртук и, вспомнив, что с раннего утра ничего не ел, решил перекусить в городе. Заодно дать себе небольшой отдых. Опыт подсказывал, разум сейчас временно не работоспособен. В идеале нужно вздремнуть, но в Управлении остались дела, которые не следует откладывать до завтра.

    Отпустив служебный экипаж, соэр немного прогулялся. Выбрав первое попавшееся приличное заведение, он толкнул дверь и направился к отгороженному кабинету, когда услышал женский смех. Обернувшись, Брагоньер понял, что не ошибся, и задумался, так ли он голоден, не обойдётся ли булочками госпожи Ллойды. В том, что секретарь оставила нечто съестное, соэр не сомневался: попытки накормить его предпринимались с начала рабочего дня. Из бескорыстных побуждений состраданию ближнего: в своё время Брагоньер проверил, не питает ли госпожа Ллойда каких-то надежд. Та, к счастью для себя, ни о чём таком не думала, поэтому благополучно сохранила место: никаких намёков на неформальные отношения соэр не терпел, а за служебные романы увольнял без объяснений. Зато Управление получило новую пищу для слухов: под боком начальника пятый год работает хорошенькая блондинка, а между ними абсолютно ничего нет.

    За столом в уголке сидела Эллина в компании Себастьяна Датеи. На коленях у неё лежал букет роз. Гоэта весело смеялась, слушая рассказ спутника. Оба, поглощённые друг другом, не заметили пристального взгляда Брагоньера, мазнувшего по лицам.

    – Чего изволите, господин? – к соэру подскочила улыбчивая подавальщица. Он не удостоил её даже поворотом головы и буднично сделал традиционный заказ.

    – Господин Брагоньер, если не ошибаюсь? – сидевший к нему лицом Датеи наконец заметил следователя и встал, намереваясь задать пару вопросов насчёт неожиданной проверки.

    Гоэта тоже живо обернулась, удивившись застать здесь Брагоньера, тем более в такой час.

    – Чем могу быть полезен? – сухо осведомился соэр, подойдя к столу. Взгляд скользил мимо собеседников, будто не замечая.

    – На мою мануфактуру приезжал следователь...

    Брагоньер недовольно махнул рукой, обрывая Датеи:

    – Я не решаю подобных вопросов частным порядком, вы ошиблись, господин. Напоминаю, попытка дачи взятки должностному лицу карается по закону, так же как и вмешательство в дела правосудия.

    – Но я имею право знать, в чём меня обвиняют, – возразил Датеи. – Только и всего. Я прекрасно знаю о вашей неподкупности.

    – Мы встречались ранее? – слегка вздёрнул бровь соэр. – Или вы через кого-то пытались решить схожее дело? Приятно, что вы приобрели надлежащий опыт. А теперь прошу извинить, мне некогда.

    – Господин Брагоньер, – в разговор вступила Эллина, – вы в чём-то обвиняете Себастьяна? То есть господина Датеи. Помнится, вы говорили, будто...

    – Госпожа Тэр! – От этого окрика её будто облило ведром ледяной воды. Брагоньер тем временем продолжал бесцветным тоном: – Жаль, не взял с вас клятвы о неразглашении. Полагал, как опытная гоэта сами поймёте недопустимость разглашения тайн следствия третьим лицам. Впрочем, моя вина: я позволил вам узнать слишком много. Ещё раз благодарю за оказанную государству помощь, и приятного ужина.

    Развернувшись, соэр быстрым шагом направился в кабинет. Сделав любовнику знак подождать, Эллина встала и направилась вслед за ним. Её тоже терзали подозрения по поводу обыска у Датеи, и она надеялась узнать хоть какие-то подробности.

    В голове всплыл неприятный разговор в кабинете соэра, когда тот после допроса голословно обвинил Датеи в пособничестве преступнику. Потом Брагоньер взял свои слова обратно, но неприятный осадок остался.

    Гоэта на собственной шкуре изведала тяжесть подозрений соэра и заранее желала прояснить ситуацию. До того, как невиновного посадят в тюрьму.

    – Что-то ещё, госпожа Тэр? – Брагоньер почувствовал движение за спиной и обернулся.

    – Да, – смело глядя ему в глаза, ответила Эллина. – Странные совпадения. Я имею право знать, я пострадавшая.

    – Преступник пока не найден, но будет пойман в ближайшее время, – отчеканил дежурную фразу соэр. – Когда придёт время, вас вызовут повесткой на опознание.

    – Я не по этому вопросу. Вы заявляли, будто Себастьян напал на меня, теперь этот обыск...

    – У вас бурная фантазия, госпожа Тэр, – покачал головой Брагоньер. – Извините, но я ограничен во времени.

    – А я нет, – недовольно повысила голос гоэта. – Это вы подписали тот ордер, вы должны знать!

    – Прекратите истерику и ведите себя пристойно, – резанули слова соэра. Ноздри его слегка раздулись, словно от еле сдерживаемого гнева. – Все претензии и жалобы – в письменном виде. Их рассмотрит третейский судья.

    – И, – он выдержал паузу, смерив собеседницу недовольным взглядом, – то, что мы знакомы, не даёт вам доступа к тайнам следствия. Не говоря уже о фривольности вашего поведения. Вас заждались, госпожа Тэр, не испытывайте терпения вашего спутника. И моего тоже. Ещё раз приятного аппетита.

    Эллина и сама понимала, что перешла границы дозволенного, забыв, с кем разговаривает, просто её неприятно удивил рассказ Датеи об обыске. Попытки узнать что-либо в Следственном управлении натолкнулись на глухую бюрократическую стену, а тут такая удача – сам Главный следователь...

    Извинившись, она вернулась к Датеи, а Брагоньер, не различая вкуса, быстро прожевал обед, сдобрив его пинтой эля, расплатился и вышел.

    Эллина и её любовник же продолжали ужинать. Когда уходил соэр, Датеи как раз провозгласил тост на прекрасную спутницу.

    "Ну да, конечно, помои, которые здесь подают под видом вина, несказанно подходят для такого случая, – чуть слышно хмыкнул Брагоньер. – Типично для людей его круга: начать с театра и закончить кабаком".

    Господин Диюн вздрогнул, когда отворилась дверь в его камеру. И тут же поспешил забиться в дальний угол, закрыв голову руками. Исхудалый, испуганный, он уже не напоминал того уверенного проповедника заветов богини, что прежде. Давно не бритый, в арестантской робе, он походил на неупокоенного духа.

    – На допрос, – не утруждаясь вежливостью, буркнул солдат. – Следователь ждать не станет.

    – Я не хочу, – заканючил заключённый. – Я ни в чём не виноват, я короля лю-ю-юблю.

    Солдат ругнулся, вставил факел в держатель и шагнул в камеру, поигрывая ручными кандалами. Грубо ухватил поскуливающего Диюна за плечо и вздёрнул на ноги. Тот, будто маленький ребёнок, принялся упираться и хныкать, повиснув на руках конвоира.

    – Да что б тебя, слизняк! – солдат встряхнул узника и защёлкнул на запястьях кандалы. Толкнул к двери: – Топай давай! Будешь знать, как с преступниками якшаться.

    Диюн боялся, что его снова будут пытать, и ещё в тюремных коридорах начал тараторить, припоминая грешки тех, кого знал: друзей, знакомых, родных, соседей и просто покупателей. Болезненный тычок в бок и недовольное: "Следователю душу изольёшь, а у меня от вас всех уши вянут" прервали поток откровений.

    Арестованного конвоировали двое. Тот, который отворил камеру, шёл впереди, другой, поджидавший в коридоре, – позади.

    Наконец остановились.

    Велев Диюну стать лицом к стене, солдат отворил дверь в допросную. Напарник ввёл узника внутрь.

    Диюн несколько минут стоял, разглядывая полупустое помещение, освещённое зарешёченным окном. Солдат, оставшийся стоять у двери, не мешал: в его задачу входило доставить узника и проследить за безопасностью следователя. Последний ещё не подошёл – стол под окном пустовал.

    Тяжело вздохнув, Диюн обречённо опустился на стул перед столом, уронив голову на руки. Когда вошёл следователь в форменном одеянии, он подскочил с криком:

    – Я одобряю политику государства и предаю позору людей, нарушающих закон. Буду рад помочь в их поимке.

    Следователь никак не отреагировал на бурное проявление верноподданных чувств и прошёл к столу, велев принести свечу: не хватало света.

    Солдат, дёрнувшийся придержать Диюна, вернулся на место, убедившись, что следователю ничего не грозит, и крикнул в коридор, чтобы дали подсвечник.

    Арестованный, не дожидаясь вопросов, подобострастно заглядывая следователю в глаза, излил поток разнообразных сведений: слухов, доносов и собственных домыслов. Однако следователя интересовали не они, а Цинглин и поручения, который тот давал Диюну. Увы, проку от болтовни узника было немного: всё это он уже показал после пытки водой и бессонницей, добавив лишь пару новых эпизодов.

    Следователь задумался, просматривая протокол допроса:

    – Странно, что вы не запомнили его внешности...

    – Я же всё рассказал, господин соэр. Он сероглазый, господин соэр, руки у него ухоженные...

    – Кольца есть? – Следователь осёкся, поймав Диюна на разночтениях в показаниях. – Позвольте, на предыдущих допросах вы показали, что Цинглин не снимал перчаток. У него.... – он зашелестел страницами и нашёл искомое: – У неизвестного Цинглина была экзема.

    – Да-да, – закивал Диюн. – Он не снимал перчаток, но один раз я видел его ладони. Соратой клянусь!

    – Ваши показания проверят магическим путём...

    – Я честен, я абсолютно честен с вами, господин соэр, – затараторил арестованный, встав на колени и порываясь расцеловать руки следователя. Тот махнул солдату – и Диюна насильно усадили на стул.

    – Что-нибудь ещё? Время встреч?

    – Вечером, когда темнело.

    – По каким дням?

    – По выходным. Но иногда он не приходил: уезжал куда-то. Однажды заезжал ко мне перед такой поездкой.

    – Куда?

    – Не знаю. Цинглин торопился, завёз правку статьи... Он её из сумки достал, такой кожаной, через плечо.

    – В какую сторону он направился? К каким воротам?

    – К тем, что в столицу ведут. Но я не уверен.

    – Зато, – следователь захлопнул материалы дела, – вы должны знать, что проходите соучастником серийного убийцы. Наказание за это, с учётом сотрудничества со следствием...

    Он выдержал эффектную паузу и не закончил. Дело вёл Брагоньер, а он лишь помогал, выполняя поручения начальника. Но припугнуть Диюна не мешало – это неизменно приносило плоды. Вот и сейчас арестованный чуть ли не из кожи вон лез, чтобы избежать заточения.

    На самом деле, ничего серьёзного Диюну не грозило: всего пара месяцев тюремного заключения за проповеди антиобщественного толка. Но только в том случае, если они не повлекли за собой преступления. И штраф в пользу храма Сораты, покой которого Диюн тревожил целых полгода. Размер его зависел от суммы в прошении жреца.

    Однако если бы выяснилось, что Диюн хоть чем-то помог убийце причинить физический вред, способствовал сокрытию фактов, обеспечивал алиби преступнику или предоставлял сведения о жертвах и свидетелях, то всё обернётся иначе. Соучастие сурово карается законом независимо от осознанности действий.

    Брагоньер полагал, что Диюна использовали. Он не отпускал его только для того, чтобы не спугнуть убийцу и иметь под рукой "козла отпущения" для градоправителя: в конце недели предстояло отчитываться.

    Допрос Диюна лёг на стол соэру через полчаса после того, как арестованного водворили обратно в камеру. Несмотря на скептицизм подчинённого, Брагоньер почерпнул из ответов Диюна пару новых фактов и поводов для размышления. К примеру, ухоженные руки не мелочь, а важная деталь, свидетельствующая о роде занятий и происхождении преступника.

    График встреч с Диюном тоже не случаен. Во-первых, свидетельствовал о наличии постоянной работы. Во-вторых, убийца опасался быть узнанным. Только ли потому, что заранее планировал серию злодеяний? Или потому, что его действительно могли знать горожане?

    Виделись они редко – значит, преступник занятой человек. И он куда-то уезжал... Не в первый раз, если озаботился особым средством хранения личных вещей, а не ограничился дорожным мешком или седельными сумками. Уезжал явно по надобности работы: упомянутая статья Диюна родилась до убийства господина Весба, за три месяца до него. Жаль, прошло слишком много времени, чтобы допросить стражу.

    В любом случае, надлежало искать врача. Но мэтр Варрон как в воду канул. Отголоски его ауры нашли в одном селении, но материалом поиска они уже служить не могли.

    Брагоньер гадал, жив ли мэтр Варрон – это бы объяснило трудности, с которыми столкнулись маги. Объяснило бы их и путешествие в компании колдуна. Либо, что вероятнее, – врач покинул пределы Тордехеша. За границей королевства поисковые заклинания не действовали.

    Журнал записей пациентов мэтра Варрона оказался занятен. Внимание соэра привлекли однотипные визиты дам с жалобами на простуду. Их начитывалось около дюжины, и все, абсолютно все, повторялись через две недели.

    Возраст женщин колебался от шестнадцати до тридцати семи лет. Они принадлежали к первому и верхней прослойке второго сословия. Жалобы поразительно совпадали, а выписанное лечение казалось смехотворным. Брагоньер проконсультировался с медиками: простуда, даже с осложнениями, не требовала приёма лёгкого успокоительного, общеукрепляющего и кровоостанавливающего. Последнее и навело соэра на мысль об истинной цели визитов.

    Напуганная госпожа Бран, помощница мэтра Варрона, вспомнила, что со всеми женщинами врач беседовал наедине и сам заполнял журнал.

    – Пациентки волновались?

    Госпожа Бран кивнула.

    – Уходили быстро, будто чего-то боясь?

    – Когда как. Иногда да, иногда сердечно благодарили мэтра Варрона.

    – Как вели себя при повторном визите?

    – Обычно. Немного бледны, задумчивы – и всё. А что?

    Брагоньер не ответил, хищно сжав пальцы.

    Даже если врач невиновен, лицензии он лишится и отсидит положенный срок в тюрьме. Но как выйти на тёмного мага, с которым сотрудничал мэтр Варрон?

    – Ваш работодатель часто отлучался из города?

    – Случалось. У него какие-то родственники под Сатией.

    – Не приходились ли его отлучки на дни визитов женщин, больных простудой?

    Госпожа Бран подтвердила пару совпадений, но ручаться за точность не могла. По требованию Брагоньера она постаралась припомнить всех посетителей за последний месяц. Имён двоих госпожа Бран не знала:

    – Молодой мужчина сопровождал даму, перекинулся парой слов с мэтром. И ещё приходила одна, повертелась и сразу ушла. Всё в журнал ко мне заглянуть норовила.

    Соэр описал Эллину Тэр и поинтересовался поведением врача после её ухода. Выяснилось, что мэтр Варрон занервничал, отменил вечерний приём и ушёл домой. Больше его госпожа Бран не видела.

    К сожалению, врач не откровенничал с помощницей, не завёл с ней неформальных отношений.

    После допроса госпожи Бран соэр раздал предписания: допросить подозрительных женщин и выяснить, к кому их направлял врач.

    – Добейтесь указания места проживания тёмной ведьмы или колдуна. Станут отпираться, напомните о правилах прерывания беременности. Несомненно, согласие отца ребёнка они не получали, поэтому аборт незаконен.

    – Заводить на них дела? – живо отозвался молодой неопытный следователь, ещё не растерявший рабочего пыла.

    – А вы как думаете? – Брагоньер смерил его взглядом сверху вниз. – Я полагал, основы права вами изучены. Если налицо состав преступления, какие могут быть вопросы?

    Следователь стушевался и пробормотал что-то неразборчивое в своё оправдание. Коллеги сочувственно взглянули на него, но промолчали.

    Господин Ульман принёс начальнику добрые вести: удалось установить продавца антимагического порошка и вычислить поставщика гашиша. Заместитель выловил Брагоньера на пороге суда. Соэр выиграл дело против чиновника и выслушал господина Ульмана с лёгкой рассеянностью, которая иногда посещала его после окончания активной, напряжённой деятельности.

    – И что? Уже дают показания?

    – Да, господин соэр. Обоих доставили в Управление, но я думал, вы пожелаете присутствовать на дознании...

    – Полагаю, вы справитесь. С меня на сегодня довольно, – Брагоньер поправил шейный платок, ослабив узел. Он понимал, ещё одна бессонная ночь обернётся плачевными последствиями, вроде снижения остроты зрения и нарушения координации движений. Поэтому необходимо было заставить себя не возвращаться в Управление, а лечь спать. – Протоколы допросов утром на стол. Желательно оставьте с вечера, чтобы мне не пришлось ждать.