355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Островская » Ты жена мне, помнишь? » Текст книги (страница 1)
Ты жена мне, помнишь?
  • Текст добавлен: 1 марта 2022, 16:31

Текст книги "Ты жена мне, помнишь?"


Автор книги: Ольга Островская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Annotation

Любимая работа, пустая квартира, одиночество, отдающее горечью прошлых обид, и заветная, но несбыточная мечта стать мамой. Вот и всё, что составляло собой жизнь талантливого детского хирурга Светланы. Жизнь, которую оборвал один короткий трагичный случай, не оставив ни малейшего шанса что-либо изменить, или исправить. Так она думала, делая свой последний вздох в разбитой чужой машине.

Но высшие силы чужого мира решили иначе. Ей дали новый шанс. А в придачу юное тело молоденькой принцессы, убитой неизвестно кем и неизвестно за что, замкнутого циничного мужа, ворох проблем, козней, интриг и опасностей. И двух ангелоподобных чертят-близняшек, которые совсем не рады новой папиной жене.

Цикл: Меняя судьбы Совванира (самостоятельные истории)

В тексте есть: властный герой, адекватная героиня, противостояние характеров

18+

Ольга Островская

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Эпилог

Ольга Островская

Ты жена мне, помнишь?

Глава 1

– Лана, езжай домой. Твоя смена закончилась три часа назад, так что нечего мне тут глаза мозолить своим серым видом, – врывается в мои мысли грозный голос нашего зав-отделения.

И когда он успел появиться в моём кабинете? Я даже не заметила. Заснула сидя, что ли?

– Сейчас Виктор Георгиевич, – устало улыбаюсь, подняв голову от расплывающейся перед глазами истории болезни одного из своих маленьких пациентов. – Мне с минуту на минуту должны прийти результаты обследования. Получу, тогда и поеду.

– Что за результаты ещё? На Ефименко?

– Нет. Мои, – дёргаю плечами. Не то чтобы я горела желанием делиться своими бедами, но он ведь всё равно, скорее всего, узнает. Можно было, конечно, пойти в другую клинику на обследование, но я Маринке доверяю. Она, как никто, знает мой анамнез.

Мужчина, ставший мне не только учителем, наставником и в последствии начальником, но ещё и близким другом и почти отцом, плотно закрывает за собой дверь и проходит к моему столу. Отодвигает стул и садится напротив, буравя меня внимательным взглядом.

– Рассказывай, – велит своим привычным командирским тоном.

– А что рассказывать? Проверялась, сдавала анализы, – выдавливаю из себя кривую улыбку, и, словно меня кто за язык тянет, выдаю то, что совсем не собиралась: – Хочу ЭКО попробовать.

– А отцом кто будет? – вскидывает Виктор Георгиевич кустистые брови. – Вы помирились с Артёмом?

– Нет, конечно. У него уже другая есть. Молодая. Не работающая сутки напролёт. Заглядывающая ему в рот. И способная родить ребёнка, как только он пожелает, – совсем уж криво и даже зло усмехаюсь я. – Да и мне он сто лет не нужен. Кто один раз предал, тому веры уже быть не может.

– Тоже мне старуха обозвалась, – фыркает язвительно наставник. – Но, что не нужен, тут ты права. Нормального мужика тебе надо.

– Ой, Виктор Георгиевич, где ж их взять нормальных и свободных? Вы вот женаты. И Тамара Ивановна мне вас точно не уступит, – усмехаюсь я лукаво, подмигивая пожилому хирургу. – А остальные на вашем фоне сильно проигрывают.

– Ты мне зубы не заговаривай. От кого беременеть собралась? – не ведётся на мою уловку мой слишком многоопытный собеседник.

– От безымянного донора, – признаюсь тихо, откидываясь на спинку стула. С некоторым даже вызовом вскидывая подбородок.

– О как? – крякает от неожиданности Виктор Георгиевич. Потирает растерянно переносицу.

– Да. Так, – киваю твёрдо.

– Я вижу, ты всё уже решила, – задумчиво выдаёт тот, кто выдал мне путёвку в жизнь и помог стать тем, кем я есть. – Всё взвесила? Наверное, уже и распланировала, как сама воспитывать будешь.

– Взвесить взвесила. А остальное… Боюсь я планировать. Сами понимаете, – убрать горечь из голоса даже не пытаюсь.

На пару минут между нами повисает напряжённая тишина. Мне невольно вспоминаются события двухгодичной давности, обернувшиеся для меня разводом и затяжной депрессией. А Виктор Георгиевич слишком хорошо помнит, из какой беспросветной безнадёги я себя тогда вытащила, чтобы не понимать причины моих страхов и сомнений.

Вздыхает тяжело, явно не находясь с ответом. Хлопает по коленям, то ли вставать собираясь, то ли ещё что-то…

И тут, разрушая затянувшуюся паузу, в мой кабинет без стука врывается та, кого я всё утро жду.

– Привет, Лана, – здоровается Марина, один из лучших гинекологов нашей клиники. Замечает моего начальника и немного притормаживает. – Здравствуйте, Виктор Георгиевич.

– Привет, – поднимаюсь я ей навстречу, чувствуя, как сжимается всё внутри от тревоги. А мои глаза так и прикипают к лицу подруги, пытаясь прочитать там ответ.

– Здравствуй, Архипова, здравствуй, – кивает Виктор Георгиевич невозмутимо, тоже поднимаясь. – Не буду мешать вашему разговору, девушки. Лана, чтоб завтра, в твой выходной, я тебя здесь не видел.

Зав-отделения уходит, бросив на меня напоследок внимательный взгляд. А Маринка, как только за ним закрывается дверь, занимает тот же стул, на котором до этого сидел Виктор Георгиевич, и с тяжёлым вдохом хлопает передо мной папкой. Судя по всему, с теми самими результатами, которые я жду.

– Что там? – спрашиваю тихо, чувствуя внезапную слабость. Не внушает мне оптимизма выражение её лица. И то, что позвонила и сама мне всё принесла, а не дождалась пока я с результатами приду к ней, как мы изначально договаривались.

– Много чего интересного. Но если вкратце, эндометрит у тебя хронический. Нельзя тебе ЭКО делать… пока что, по крайней мере.

– Эндометрит… но я же прошла курс лечения после… выкидыша, – хмурюсь, чувствуя, как умирает во мне ещё один хрупкий росток надежды. И руки внезапно начинают мелко дрожать. Это у меня-то.

Прав Виктор Георгиевич. Пора отдохнуть и в выходной день быть именно, что выходной. А не идти на работу, потому что тут я хотя бы своим пациентам нужна. Осталось только решить, что делать дома, где никто не ждёт, и где я в последние два года скорее только ночую, и то далеко не всегда.

И ведь ничего не поменяется… теперь. Так и буду я жить дальше одной работой… спасать чужих детей, лишь мечтая о своём.

– Видимо, не долечилась, – твёрдо заявляет в ответ на мои слова Маринка. – Либо по ещё каким-то причинам воспалительный процесс возобновился. Ты меня прости, конечно, подруга, но бережёшь ты себя мало. Точнее, совсем не бережёшь. И ко мне давно не приходила почему? Думаешь, если половой жизни больше нет, то и забить на себя можно? Уж от других пациенток можно такого попустительского отношения к себе ожидать. Но ты же медик. Должна понимать, что нельзя так.

Устало вздыхаю, опуская голову на руки. Права она, конечно, но на душе и так тошно.

– Марин, не бузи, пожалуйста. Говори, что делать.

– Что делать, что делать, – сбавляет тон подруга, и уже гораздо спокойнее добавляет: – Лечиться, конечно. Там разберешься, я назначения в папку сунула. И придёшь на пайпель-биопсию, как начало цикла будет. Посмотрю на состояние твоего эндометрия ещё так. Не дрейфь, Лана, вылечим тебя. А там, глядишь, встретишь нормального мужика, и ЭКО тебе не понадобится.

Вот заладили все с этим «нормальным мужиком». Где его взять? Особенно с моим-то образом жизни. И с характером, если уж быть честной перед самой собой. Неудобная я в качестве жены. Совершенно не удобная. Этот урок мною тоже усвоен.

А, ну и чёрт с ним! Не нужен мне никакой мужик. Они только и способны, что требовать, требовать, требовать. Подстраивайся под них. Ломай себя. В рот заглядывай. Разрывайся между работой и домашним бытом. Поддерживай, понимай. А когда тебе плохо, когда… душа наизнанку и сдохнуть от боли хочется, тот, кто должен был стать твоей опорой и надёжным плечом, исчезает. Уходит к другой. Беспроблемной. И винит во всём тебя.

Пошёл он!

– Ладно. Спасибо, Мариш. И что занесла, и что морального пенделя дала. Буду исправляться, – улыбаюсь бледно, притягивая папку к себе.

– Ага. И первым делом отоспись. Завтра позвоню, проверю, – грозно прищуривается подруга.

– Если не отвечу, так и знай – сплю, – насмешливо подмигиваю ей, поднимаясь со своего кресла.

И понимаю, что, скорее всего, так оно и будет. Отоспаться мне реально надо.

Глава 2

Не люблю зиму. Особенно в последние годы, когда погода настолько непредсказуема, что в один день может идти дождь при плюсовой температуре, а в следующий – ударить двадцатиградусный мороз, покрыв всё коркой льда.

Вот прямо как сегодня. После вчерашнего дождя.

Страшно представить сколько народу уже к вечеру попадёт в травмопункты. И детей в том числе.

Может, ну его? Посплю несколько часов и всё-таки на работу вернусь? Ну что мне дома делать? А тут мои руки явно не будут лишними.

Но сначала я обязана выспаться, иначе толку из меня не будет никакого.

И ещё желательно самой по дороге домой не убиться. Ехать мне через весь город.

Наша клиника расположена в пригороде. Там, где лесопарковая зона больше напоминает самый настоящий лес. Тут очень красиво весной, когда распускаются почки, лезут из-под земли первоцветы, и густые кроны звенят птичьим щебетом, когда достаточно просто открыть окно в кабинете, чтобы опьянеть от свежего воздуха, пронизанного лесными ароматами. Сказочно хорошо летом, когда от зноя спасает лёгкий бриз и прохлада, принесённые ветерком со стороны протекающей совсем неподалёку речки. Волшебно осенью, когда душа замирает от буйства красок…

Сейчас красиво тоже. Вот только при такой погоде очень опасно на дороге. Снегоочистители до нас далеко не сразу добираются.

А тут ещё и снег утром начал идти. Настоящий снегопад, если уж быть точной. Нужно успеть выехать, пока всё не замело.

– Лана, подожди, – слышу в тот момент, когда уже достаю из кармана ключи от своей машины на стоянке для персонала.

Поморщившись от ударившего в лицо ветра со снегом, оглядываюсь на приближающегося ко мне Игоря Еромина, одного из наших неврологов.

– Привет, Игорь. Что-то случилось? – вскидываю вопросительно брови.

– Привет. Нет, всё хорошо. Просто спешил тебя догнать, пока ты не уехала, – широко улыбается коллега, оказываясь рядом. И закрывая меня собой от ветра.

А он довольно высокий. И широкоплечий. Никогда раньше не обращала на это внимания.

– И зачем? – поднимаю на него взгляд.

– Чтобы домой тебя отвезти. Я тут с Виктором Георгиевичем столкнулся в коридоре. Он за тебя беспокоится, на улице вот что творится. А ты после тяжёлой смены. Вот он и намекнул мне, что неплохо бы тебя перехватить и отвезти, чтобы ты сама за руль в таком состоянии не садилась.

Вот уж чего точно не ожидала. Ни от Виктора Георгиевича, ни от самого Игоря. Странно как-то.

– А ты?.. – пытаюсь сформулировать вопрос, но мозг уже действительно не варит.

– А мне как раз удобно, – мужчина, пользуясь моим замешательством, подхватывает меня под локоток и ведёт к своей машине. – Ты же на Соборной живёшь. У меня через полчаса приём в районной начнётся, я тебя по дороге заброшу. А если хочешь, можешь дать мне ключи от своей машинки, я тебе её вечером к дому пригоню. Ну если доверяешь, конечно. Ты же наверняка сейчас отсыпаться ляжешь.

Эм. Сложные вопросы он задаёт. Да и сама ситуация несколько выбивает из колеи. С одной стороны мне не очень хочется садиться сейчас в чужую машину. И тем более доверять свою, по сути, чужому человеку.

Но погода всё быстрее портится. Меня невыносимо клонит в сон. И ехать в таком состоянии действительно опасно.

– Ладно. Буду очень благодарна, – делаю над собой усилие.

Впрочем, Игорь уже даже дверь с пассажирской стороны для меня открыл.

Хочется спросить, почему не заднюю, но какая разница, на самом деле? Раз уж согласилась.

– Так что, ключи дашь? – напоминает, когда сам занимает водительское кресло.

Подумав несколько секунд, всё-таки отрицательно качаю головой. Мало ли когда мне машина понадобится. Если что, просто такси возьму до поликлиники и заберу. А так ещё Игоря ищи вместе с моими ключами.

– Спасибо, не надо. Как проснусь, сама заберу. С чего это ты такой добрый сегодня? – интересуюсь иронично. Пристёгиваюсь и, умостив на коленях свою сумочку, откидываюсь на спинку, вытягивая вперёд уставшие ноги.

– Я всегда добрый. Это ты просто не замечала, – бросает на меня странный взгляд Игорь.

Те несколько минут, что он прогревает двигатель, мы оба молчим. Он, хмурясь и усердно раздумывая над чем-то.

А я невольно начинаю задаваться вопросом, почему так смотрел и что хотел этим всем сказать. И хотел ли? А если хотел, то какая мне разница?

Наверное, никакой. Но странно. Будто происходит что-то за моей спиной. А я так отупела от усталости, что даже сообразить не могу.

Снегопад становится всё сильнее. А в машине тепло и уютно несмотря на чужие непривычные мне запахи и немного раздражающее присутствие поблизости чужого человека. Тело, получив разрешение расслабиться, становится сонно-вялым. И глаза невольно начинают слипаться.

– Так ты завтра выходная? – вырывает меня из полудрёмы голос Игоря.

Моргнув, оглядываюсь вокруг. Ого. Мы уже едем, оказывается. Вот это я придремала, раз не заметила.

– Что ты спрашивал? – сонно тру лицо, пытаясь прийти в себя.

– Извини. Я не заметил, что ты уснула. Спрашивал, выходной ли у тебя завтра? – коротко глянув на меня, Игорь снова сосредотачивает взгляд на дороге. Барабанит нервно пальцами.

– Да. Но я, наверное, на работу всё равно выйду. Ты же видишь, что творится.

– Вижу, – с досадой роняет мой спутник, сжимая руль до побелевших костяшек.

И снова молчание. Напряжённое и будто бы наполненное недосказанностью. Но о какой недосказанности может идти речь? Мы едва знакомы.

Чтобы отгородиться от ненужных мыслей и предположений, я отворачиваюсь к окну, рассеянно наблюдая, как заснеженными призраками проплывают мимо деревья и редкие здания. И постепенно обратно проваливаюсь в ватную темень сна.

Толчок... скрежет, резкий визг шин... матерная мужская ругань рядом... и ощущение, будто меня раскручивает в чудовищной центрифуге…

Всё это прямо из прекрасного сказочного сна, в котором я держала за руки двух красивых дочек-близняшек, выбрасывает меня прямо в ад неожиданно взбесившейся реальности.

Резко распахнув глаза, я ещё успеваю увидеть, как несётся на машину с моей стороны огромная тёмная махина, кажется, фура… стекло взрывается мне в лицо роем осколков. А дальше приходит удар и адская боль во всём теле. А после неё сразу холод… и пустота.

Это… всё… Не будет дочек… Ничего не будет…

Глава 3

Так странно. Мне всегда казалось, что по ту сторону ничего нет. Ну или свет какой-то должен быть. Не в конце туннеля, а вообще. Свет, кажется, даже был. И в этом свете кто-то тоже был. Я слышала голос. Женский. Он спрашивал. И что-то предлагал. А я… соглашалась.

Но теперь света больше нет.

Есть только тьма.

И боль.

Вполне настоящая боль. Реальная. Во всём теле.

У меня есть тело?

Стоит об этом подумать, и спектр ощущений становится ещё богаче. Теперь я чувствую по отдельности каждую часть этого самого тела. И каждая болит по-своему. Но больше всего почему-то голова, сердце, и верхняя область брюшной полости… Солнечное сплетение. А это очень много чего может значить на самом деле.

И ещё руки горят так, будто обожжены. Пульсируют и пекут. Больно.

Странно. Не только то, что я это чувствую. Но и то, что осознаю и даже способна анализировать. Отстранённо, будто не обо мне речь. Заторможенно. И как-то слишком безэмоционально, если уж начистоту, но всё же…

Может… я жива?

Может… даже не инвалид?

Где-то рядом внезапно раздаётся какой-то скрип. Потом шаркающие шаги.

И к моему лбу неожиданно прижимается чья-то ладонь. А сквозь опущенные веки начинает проникать обжигающий свет.

– Поверить не могу, – бормочет кто-то дребезжащим старческим голосом. – Ваше высочество, вы в сознании?

 Что? Какое высочество? О чём он? О ком…

– Я чувствую, что да. Не волнуйтесь, вы в безопасности. Я нашёл вас и спрятал в своём доме. Никто не причинит вам вреда.

Боже, что за бред? Я в аварию попала! И мне наверняка требуется срочная медицинская помощь. А не валяться тут, чёрт знает где, в компании какого-то ненормального, принимающего меня… за принцессу.

Замычав от адской боли, нечеловеческим усилием воли заставляю себя разлепить запухшие веки. Пальцы конвульсивно дёргаются, комкая жёсткую ткань простыни подо мной.

И я ещё сильнее убеждаюсь, что мои ладони обожжены. Странно... Машина загорелась? Как я вообще выжила тогда? И где сейчас нахожусь?

Первые несколько секунд ничего не вижу от ослепительного до рези в глазах света. Но постепенно начинаю понимать, что свет этот далеко не такой яркий, как мне сначала показалось. И вообще его закрывает собой тёмная фигура склонившегося надо мной мужчины.

– Это потрясающе. Более стремительной регенерации я ещё в жизни не наблюдал. Если бы сам не видел, в каком вы были состоянии, просто не поверил бы, – блаженно улыбаясь, бормочет странного вида старичок. – Можете что-нибудь сказать?

Он вообще нормальный? Выглядит так, будто сбежал со сцены театра прямо во время пьесы. Или со сьёмок исторического фильма.

Ну-у-у… или с дурки. Уж больно взгляд неадекватный. И этот костюм, будто из прошлого века. И всклокоченная шевелюра, как у Эйнштейна… но больше всего меня напрягает то, что ладони у этого старика светятся.

– Кто вы? – сипло выдыхаю я. Совершенно чужим голосом.

– Ах да, простите, – хлопает себя по лбу этот странный персонаж. Светящейся ладонью, да. – Моя покойная Летти всегда меня ругала за мою рассеянность. Забыл представиться. Мэтр Селестино. Можно, просто дядюшка Тино.

Не прекращая говорить, старик смущённо чешет седую макушку, а затем снова поднимает руки надо мной.

И они начинают светиться ещё сильнее. Слепящим белым.

Я, наверное, с ума сошла. Или лежу поломанная в коме и ловлю галлюцинации.

– А в нижнем квартале меня и вовсе все знают, как чудака Тино, – продолжает он. – Я аптекарь. Сейчас. А вообще было время, служил придворным лекарем во дворце, но потерпел полное поражение в войне с надутым индюком Эмилаем. Он лучше умеет целовать задн… простите, лучше ладит с вашим свёкром.

Какой дворец?! Какой свёкр?! О чём этот чудак говорит?

Он… Он вот сейчас серьёзно? Все эти объяснения… его поведение… эти руки!!!... слова... вся ситуация, всё это настолько дико, странно и неожиданно, что я даже о своём плачевном состоянии на некоторое время забываю.

Только и могу, что во все глаза таращиться на этого «дядюшку Тино», пытаясь хоть как-то переварить услышанное. И понять, что происходит.

Поводив надо мной ладонями-фонариками, старик убирает их, суетливо идёт к массивному, грубо-сколоченному столу, и принимается там рыться, выдвигая ящики и бормоча себе что-то под нос.

А я теперь могу лучше рассмотреть окружающую меня обстановку. И она вызывает ещё более ощутимый когнитивный диссонанс. Я даже не сразу улавливаю чем именно.

И лишь спустя несколько секунд до меня доходит, что в поле моего зрения попросту нет привычных любому современному человеку вещей. Никакой техники, электрических приборов, гаджетов. Ни намёка на пластик, полиэтилен и прочую синтетику. Всё здесь выглядит старинным, сделанным вручную. И с использованием только природных материалов. Мебель, ткани, посуда…  Я будто в музей попала.

После аварии?

Ну бред же!

Мелькает глупая мысль, что я сейчас сплю и всё это мне снится. Но даже если моё сознание способно выдать такую дичь, то собственные ощущения так ярко и отчётливо во сне сниться не могут. Насколько мне известно.

Тогда где я?

Что со мной?

– Ваше высочество, раз уж вы пришли в себя… – снова появляется рядом со мной мой чудаковатый глюк. Садится рядом с моей кроватью, или на чём я там лежу. – Может, расскажете мне, как вы оказались в нижнем квартале? И от кого убегали?

– Почему… вы называете… меня так? – выдавливаю из себя встречный вопрос.

– Ох, дитя. Неужели вы думаете, что я мог не узнать жену наследного принца? – добродушно ухмыляется дядюшка Тино, истолковав мой вопрос по-своему. – Тем более, что с вашей свадьбы ещё и двух месяцев не прошло. Ох, какой был праздник. Какая церемония красивая. Ваш с принцем свадебный кортеж ещё долго будут обсуждать все столичные кумушки.

Глава 4

Наверное, будь я в нормальном состоянии, мне бы такое и в голову не пришло. Но сейчас, всем своим существом ощущая чуждость всего, что меня окружает, я вдруг ловлю себя на абсурдной мысли, что, возможно, меня выбросило куда-то за пределы родного мира и времени.

Старый… лекарь рассказывает мне о том, как я выходила замуж за какого-то принца месяц с лишним назад… А я понимаю, что он не врёт. Чувствую это. Он верит в то, что говорит.

Он действительно считает меня этой самой принцессой.

Настолько искренне, что мороз по коже берёт.

Того, что со мной происходит, просто не может быть. Я помню аварию. Помню, как неслась на меня фура, помню осколки в лицо и боль ломаемого тела… Даже если бы я выжила, что маловероятно, то наверняка, очнулась бы в совсем другом состоянии. В другом месте!!!

Разум снова твердит: «Бре-е-е-ед!!!»

А интуиция толкает попросить:

– Пожалуйста… дайте мне зеркало!

Мне хочется увидеть себя. Хочется увидеть, что стало с моим лицом. Оно не болит так, как должно. И тело не болит… как должно. По-другому болит!

Пусть это безумно, но… Я хочу убедиться… что я это я.

– Зеркало? – удивлённо вскидывает кустистые брови старик. Морщится задумчиво. – Зеркало… Где же я возьму тебе зеркало, деточка? Это мне наверх нужно подниматься. В лавку. Свет зажигать. А сейчас ночь. Увидит ещё кто. Там тебя эти в балахонах наверняка продолжают искать. Незачем им подсказки давать.

Я даже не берусь предполагать, о каких балахонах он сейчас говорит. Лишь вздыхаю судорожно, пытаясь унять внутреннюю истерику. Вот всегда гордилась своей выдержкой, а тут накрыло.

И, видимо, выражением лица я себя полностью выдаю – уж больно сочувствующим становится взгляд «дядюшки Тино».

– О, я знаю! – внезапно вскрикивает он, снова хлопнув себя по лбу. Вот вредная это привычка у него.

И поспешно устремляется к одному из двух больших сундуков у стены. Повернув голову на подушке, я наблюдаю, как он сметает какие-то вещи с крышки, поднимает её и принимается что-то искать.

– Нашёл, – спустя пару минут торжествующе извещает меня из глубин сундука. И уже через секунду выпрямляется с изящным женским зеркальцем в руке. – Это моей Летти. Она у меня такая красавица была, вы бы видели, ваше высочество.

Не обращая внимания на его перескакивания с «ты» на «вы» и обратно, я с вожделением смотрю на маленькую вещицу. И сама не замечаю, как протягиваю к нему руки. И даже приподнимаюсь на одном локте.

Грудная клетка отзывается обжигающей болью, да и живот тоже. Перед глазами   плывут тёмные пятна. Но я могу шевелиться. Реально могу.

Ещё миг и зеркальце у меня.

Вот мои пальцы смыкаются на прохладном металле округлой, инкрустированной какими-то камушками ручки. На жжение я уже даже не обращаю внимания.

Чувствуя, как заходится сердце в тревожном волнении, подношу зеркальце к лицу.

Всматриваюсь.

И вижу незнакомку в отражении.

Этого. Не может. Быть.

Это… не я.

Вместо ничем не примечательной тридцатитрёхлетней бледной шатенки на меня смотрит жгучая брюнетка с золотисто-смуглой кожей и спутанной копной длинных чёрных волос. Молоденькая. Совсем ещё девчонка. И глаза… у меня они тоже были карими, но гораздо светлее. А тут огромные блюдца цвета горького шоколада.

Из груди вырывается испуганный выдох, воспалённые пальцы, покрытые волдырями ожогов, начинают дрожать, чуть не роняя зеркальце. И я устало опускаюсь обратно на подушку, неверяще таращась в потолок. Беленный и неровный.

Как такое возможно?

Я ведь осознаю себя. Помню всё до мельчайших деталей. Это я! Но... В чужом теле.

Что это? Переселение душ?

И где я теперь? В прошлом? В параллельном мире? Где?

И самое главное… Что мне теперь делать?

Теперь вся та информация, которую на меня вывалил мэтр Селестино, выглядит совершенно по-другому.

Если верить ему, то получается, что я какая-то местная принцесса, и у меня имеется муж. Принц. Наследный. А ещё свёкр, который, судя по всему, местный правитель, раз уж он отец принца. И меня, то есть принцессу, ищут какие-то типы в балахонах. В квартале, в котором принцессам быть не положено.

И тут мой разум накрывает ещё более оглушающим осознанием.

А принцессу-то… судя по всему пытались убить. А может, даже убили.

Не знаю, с чего я это взяла.

Не тянет состояние этого тела на предсмертное.

Но старик что-то там говорил, про поразительную регенерацию. Я и сама чувствую, как с каждой минутой моё самочувствие улучшается.

Поднимаю руки, рассматривая покрасневшие ладони. Мне кажется, или воспаление немного спало?

– Мэтр Селестино, а в каком состоянии вы меня нашли? – поднимаю взгляд на старика, примостившегося на табурете у кровати.

– В очень плачевном, дитя, – скорбно поджимает он губы. – Руки были обожжены дочерна. Жизнь едва теплилась в вашем теле. Я уже думал, что всё, не спасу. Даже сердце остановилось на пару минут. Ваша душа отошла. А потом сердце внезапно снова затрепыхалось и забилось. Вы вернулись. И ваше тело начало стремительно излечиваться. Даже магические потоки начали восстанавливаться. Буквально на глазах. Не иначе, как Богиня свою руку приложила. Может потому, что её Храм близко.

То, что он описывает, напоминает клиническую смерть. Если не считать момента со сверхъестественной регенерацией. Но что значит, «магические потоки»?

Это какое-то иносказание, или он действительно имеет в виду магию?

– Я, к сожалению, так и не смог определить, каким заклинанием вас ранили, – продолжает просвещать меня пожилой лекарь. – Никаких остатков чужеродных магических плетений на вашем теле не обнаружилось. А то, что чувствовалось… тёмное это.

Капец. Он реально говорит о магии.

И раз тут есть магия, значит, я не на Земле. Я попала в другой мир.

– Вы знаете, кто пытался вас убить? – вырывает меня из размышлений вопрос дядюшки Тино.

– Нет. Я… ничего не помню, – признаюсь тихо. – Была… дома, а очнулась… здесь.

Пару минут мы молчим, каждый думая о своём.

– Думаю, до утра вам лучше здесь и оставаться, – первым нарушает тишину лекарь. – Подумайте, кого можно позвать вам на помощь. И я схожу, куда нужно. Даже в королевский дворец. У меня остались там кое-какие знакомства.

– Спасибо вам! За всё! – искренне благодарю его, смотря в блекло-голубые глаза. – Я подумаю.

Понятия не имею, что я могу надумать с тем мизером информации, что у меня имеется. Но как говорится, утро вечера мудренее. Может, за ночь и определюсь с планом действий.

Глава 5

Странный это сон. Уже тем, что я отчётливо понимаю, что сплю. Помню, как ушёл старик Тино, оставив меня в маленькой комнатушке на твёрдой кровати, где я очнулась несколько часов назад… другая. Помню, как долго лежала, и так и эдак крутя в голове всё, что успела узнать, и пытаясь сообразить, как мне теперь быть. Помню даже, как начали слипаться глаза и путаться мысли, когда меня одолела дрёма.

Я знаю, что сплю. И знаю, что вижу сон. Но он поразительно реален.

Никогда ранее мне не доводилось бывать в этом месте. Я иду длинной и широкой галереей. Каблуки моих туфель звонко стучат по белому мраморному полу, вызывая лёгкую досаду. Тут не хочется шуметь. Тут хочется наслаждаться светом, тишиной и ощущением какой-то высшей благодати. Словно… я в Храме.

Остановившись на секунду, оглядываюсь вокруг.

Высокие колонны, уходящие ввысь, сводчатый потолок, изящество и воздушность в каждой линии, в каждом элементе лепнины и декора. Белые и светло-песочные тона.

И свет, льющийся из витражных окон.

Красиво так, что дух захватывает.

Но мне нужно идти дальше. Откуда-то я знаю, что меня ждут.

В конце галереи вижу огромные распахнутые двери. Мне туда.

Сбросив туфли, уже бесшумно и босиком устремляюсь вперёд. И так легко мне на душе, что, кажется, вот-вот взлечу. Словно нет за плечами всей той тяжести, которую я привыкла носить, нет привычных тоски и одиночества, обид и горечи. Зато есть море надежды. И странная вера, что в этой новой жизни я получу что-то очень важное и нужное мне.

Оставив позади галерею, вхожу в огромный зал.

Взгляд сразу натыкается на белую статую в глубине. Женская фигура, выполненная так искусно, что кажется почти живой. Она будто светится изнутри.

Ноги сами несут меня к ней. Откуда-то я знаю, что это Богиня этого мира. Его хранительница.

И в какой-то неуловимый миг от статуи будто отделяется светлая фигура, шагая мне навстречу. Это не вызывает даже удивления. Как часто бывает во снах, я просто принимаю происходящее.

– Здравствуй, Лана, – улыбается она мне.

– Здравствуйте, – застываю в нескольких шагах, рассматривая стоящую напротив женщину. Странным образом воплощающую в себе юность, и зрелость, детскую непосредственность и непостижимую вселенскую мудрость.

Наверное, потом я не смогу вспомнить ни единой чёрточки из её облика, но сейчас готова смотреть в эти бездонные сизые глаза вечно.

– Я рада, что ты не отвергла мой дар, – склоняет она голову набок, смотря на меня с материнским одобрением.

– Дар? Вы имеете в виду… это вы меня переместили? – настигает меня осознание.

– Да, я.

– Но зачем? Почему я?

– Так получилось. Её душу сожги тёмной магией. А твоя, покидая умирающее тело на заснеженной дороге в твоём мире, горела слишком ярко. Ты многого не успела в своей жизни. Многого не открыла в себе. И твоя мечта… она была прекрасной. Я решила дать тебе второй шанс. И то, о чём ты так мечтала. В этом мире твоя сила обретёт свободу и не будет больше выжигать тебя изнутри, убивая в утробе твоих нерождённых детей.

– О какой силе вы говорите? Что убивало моих детей? – оглушённо сиплю я, невольно хватаясь за сердце, и чувствуя, как пол уходит из-под ног.

– Твой дар. Твой огонь, запертый в тебе с рождения. Тебе суждено было стать ведьмой, Лана. Но никто не помог и не научил. А ты сама закрылась, заперла в себе все эмоции, отвергая свою силу. Только в работе ты была собой, слушаясь внутреннего голоса. Только спасая чужие жизни, ты отпускала свой дар, творя чудеса.

Каждое её слово словно отрывает от меня что-то. Сдирает с мясом корку, которой были затянуты мои старые раны. Обнажая окровавленную душу. Лишая защиты. И рамок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю