Текст книги "Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ)"
Автор книги: Ольга Погожева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Я пробирался к главной башне через обломки колонн, ворот, вывороченных камней и части мёртвых тел – некоторые ещё дёргались, подчиняясь мысленному приказу тех, кто не давал им умереть. По пути заморозил и разрубил ещё двух мертвецов: те не защищались, бездумно направляясь к выжженному входу. Сверху я различил глухие хлопки пушек: неужели всё-таки остались? Глупцы! Как, Великий Дух, воевать с воинством, которое не подчиняется приказам?! Велел же – убираться со стены! Из гильдии! Подальше отсюда!..
Изнутри пахнуло гарью, жаром и смрадом умирающих тел. Я отпихнул с дороги мешавших мне воинов и тотчас смешался с общим потоком: убитые знали, куда шли. Отталкивая их с дороги, обгоняя одного за другим, сбрасывая с лестницы всех, кто подворачивался, перепрыгивая через три ступеньки, я помчался к обсерватории.
– Почти успел, – усмехнулась мастер Сандра, как только я замер на пороге. Меня отталкивали с дороги мертвецы; длинная вереница воинов всё уплотнялась на лестнице, но внутрь залы уже никто не заходил. – А вы пошли вон! Убейте всех! Чтобы ни капли живой крови! Вон!
Не слушая, я смотрел на жуткую картину: бездыханное женское тело, заваленное сожжёнными трупами, приподнял за отвороты плаща Люсьен. Молодой колдун сидел на корточках, двумя руками удерживая на весу серую, как трёхдневный покойник, госпожу Иннару. Веки её были синими, светло-каштановые волосы украсились сединой, а к избитым губам прижимался жадный брутт, выпивая глоток за глотком вылетавшие из открытого рта клубы чёрного, склизкого, смрадного дыма. Ошарашенный взгляд выхватил и осколки кристалла, в который был заточён созданный амулет: в руке Деметры остались лишь удерживавшие его цепи.
– Бесстрашная, – заметила мастер Сандра. – Выпить Тёмный амулет! Такое пятому кругу не под силу! Что себе думала? Знаю: без оболочки артефакт умирает с носителем! Хотела себя убить! Не решилась. Или не успела…
Люсьен разжал пальцы, и тело госпожи Иннары безвольно упало поверх сожжённых мертвецов. Её отвлекали целым отрядом воинов, нападая, в свою очередь, со всех сторон: у дальней стены заметил тела двух альдских магов, одного даже узнал: тот самый колдун с синей перевязью на плече. Деметра расправилась с обоими, но Сандра с Люсьеном действовали слаженно, вступив в бой лишь тогда, когда внимание дочери Сильнейшего рассеялось на множество врагов.
– Хотя… пятый ли? – задумчиво уточнила Сандра, будто не замечая меня. – Дамиан – старый пень! Продержался меньше. А эта…
Коротко, без замаха, я метнул топор в ведьму. Сандра очнулась в последний миг, так что острие замерло у самого её лица, остановленное колдовским заклятьем. Я бросился к ней, чтобы задушить голыми руками, но тщетно: упустил момент. Короткое заклятие – и я застыл точно так же, как там, в долине.
– Животное! – скривилась Сандра. – Велела же: убить! Оставил. Зачем оставил? Ну что ж? Не смог он – сделаю я.
Занесённая для заклятия пухлая рука замерла у моей груди. Страха не было, лишь бесконечная ярость и отчаяние: не успел! Не сумел! Не защитил…
– Довольно.
Ни я, ни Сандра не заметили, когда брутт оторвался наконец от своей жертвы. Тот, кто шёл к нам, Люсьена напоминал лишь отдалённо. Почернело лицо, пошло сетью мелких трещин, посерело так же, как у Деметры. Заострились и без того рублёные черты. Чёрными провалами стали некогда живые и весёлые глаза.
– Ты хорошо послужила.
Сандра невнятно вскрикнула, когда цепкие пальцы брутта впились в её запястье, не давая ни вырваться, ни увернуться.
– Но ты ничто по сравнению с этим телом.
Я видел, как перетекают к колдуну её силы – вначале голубовато-белый поток магической энергии, потом красные, как кровь, искры жизни; всё до последней капли – и каким ужасом исказилось обманчиво-приветливое, полное, довольное лицо Сандры. Бруттская колдунья даже сказать ничего не успела – только безграничный страх, животный ужас, дикая боль – и уже пустая оболочка, кулем повалившаяся на каменный пол.
– Он всегда был сильнее, – сказал кто-то голосом Люсьена. – Ты лишь берегла его до этого дня. Управляла. Сдерживала. Пустоголовая раба. Из-за тебя он не взял седьмой круг. Теперь ему сложнее удерживать амулет в себе. А мне – обладать им.
По мертвенно-серому лицу Люсьена пробежала мучительная гримаса; на какое-то время пустые глаза плеснули болью и узнаванием.
– Помни, что она сказала! – выкрикнул в пустоту, не глядя на меня. Выкрикнул отчаянно…
А затем потолок обсерватории взорвался, осыпав меня каменными обломками, и тело молодого брутта взмыло вверх.
Заклятие недвижимости спало в тот же миг, как Сандра рухнула на пол. Но я по-прежнему не двигался: перед глазами всё ещё стояло жуткое, неузнаваемое, нечеловеческое лицо молодого брутта, а в ушах звучали его последние слова. Лихорадочно мелькали мысли. Что она сказала?..
И ярким пламенем вспыхнула в голове мысль: без оболочки артефакт умирает с носителем!..
А потом взгляд упал на госпожу Иннару, и все мысли исчезли вовсе. Отпихивая ногами мёртвые тела, разгребая руками завалы рухнувшего потолка – хвала Духу, в обсерватории часть была стеклянной – я добрался к ней и рухнул на колени, застыв в нерешительности. Открытых ран я не видел, но и жизни в безвольном, посеревшем теле не чувствовал тоже. Осторожно коснувшись хрупких плеч, не ощутил тепла через толстые латные перчатки; в нетерпеливости стянул левую, порвав кожаные ремни, коснулся пальцами тонкой шеи.
Под ними бился слабый, едва ощутимый, неровный пульс.
Сдерживая себя, приподнял её на руках бережно, чтобы не навредить, тотчас остановился в нерешительности. Снизу доносились звуки борьбы и ревущего пламени: мертвецы повстречались с кем-то из адептов. Отнести госпожу Иннару в безопасное место представлялось делом гиблым, но оставить её здесь я тоже не мог.
Спустившись по крутой лестнице, я отшатнулся, прижимаясь к стене: перед глазами пронеслось видение из прошлого, подаренного сердцем воздуха. Под ноги мне рухнул адепт в горящей мантии, над ним занёс клинок кто-то из мертвецов. Прижав к себе Деметру одной рукой, свободной кистью махнул в ту сторону, не целясь: воздушным потоком воина снесло в сторону. Вторым движением опустил ладонь вниз, и на горящего колдуна обрушилась вода. Воздух тотчас стал сухим: для этого нехитрого действа я выцедил из него всё, что мог.
– С-спасибо, – дрожащим голосом поблагодарил адепт, поднимаясь на ноги. Бросившегося к нему мертвеца пронзил насквозь наколдованным каменным копьём: оно пригвоздило воина к стене, так что вырваться из ловушки тот уже не мог. Колдовской уровень не ниже третьего; мы такой фокус не учили. – Я… за Ниланой… а она… она уже… на их стороне… подожгла меня… скрылась…
Я узнал полукровку, учившегося с Айлином и Войко: кажется, звали Грегом.
– Я оставлю с тобой госпожу Иннару, – обратился я к нему, игнорируя искажённое мукой и страданиями молодое лицо, – побереги её. Не пускай никого. Я наружу. Прекратить это… безумие.
– Ты знаешь, как?! – поразился Грег, одёргивая мокрую, прожжённую мантию. За мной потрусил, впрочем, уверенно, не отставая.
Мы свернули в первый же коридор: сюда мертвецы не добрались. Незачем было: живых они бы здесь не нашли. Вошли в пустую залу для занятий, где госпожа Иннара учила магии тела, духа и разума. На удивление, тут всё оставалось по-прежнему: даже пыль на корешках книг лежала нетронутой. Я бережно уложил хрупкое тело на плоский стол: лучшего места найти не смог.
– Сибранд! – вновь окликнул меня Грег, когда я, не оборачиваясь, пошёл к выходу. – Ты… вернёшься?
Я не ответил. Закрывая дверь, не знал, увижу ли снова госпожу Иннару; надеялся только, что не останется перед внутренним взором ни серое, неживое лицо, ни поседевшие волосы, ни синие губы. Та, что лежала в учебной зале, уже почти не напоминала мою Деметру. Так же, как не походил теперь на самого себя Люсьен.
Снаружи меня ждал неожиданный сюрприз: во внутренний двор прибывали разбитые остатки войск – наших и альдских. Повстречавшись с мертвецами, вступали в бой без промедлений, сражаясь бок о бок с теми, кого раньше считали врагом; вскоре возникла путаница, так что порой нападали и на своих. Резкие окрики командиров наводили порядок; среди мельтешивших военных плащей заметил знакомую красную перевязь.
Добраться до Витольда оказалось не так просто: пришлось с боем прорываться через сражавшихся, бросавшихся под ноги, падавших или бежавших прочь воинов. Крик и стон стоял во внутреннем колодце крепости, когда я, вгрызаясь топором в очередного противника – мертвец ли, или всё-таки живой? – пробрался наконец к поваленным воротам.
– Сибранд! – узнал легат, морщась: левая рука висела безвольно, как плеть. – Какого… тут произошло?!
Я обвёл взглядом полыхавшее огнём небо, наливающееся кроваво-красным светом.
– Мёртвые встают, – ответил, с трудом переводя рваное дыхание.
– Сам вижу! – совсем не по уставу огрызнулся Витольд. – Вон тот… летающий… это кто?
– Люсьен.
Легат наморщил лоб, явно вспоминая досье всех адептов гильдии, а я в очередной раз осмотрел каменный колодец крепости. Наши и альдские командиры уже выстроили свои отряды – точнее, то, что от них осталось – так что вместе наши разбитые силы вполне достойно давали отпор ходячим мертвецам. Среди живых воинов я заметил голубые мантии учеников гильдии: затерялась за щитами тучная фигура Мартина, рядом с ним кто-то мелкий: или Бруно, или Зорана. Сумасшедшие. Им бы запереться за тремя замками где-нибудь в подвалах…
– Там, в долине, – так и не вспомнив ничего толкового, быстро заговорил Витольд, – он открыл портал. Не спрашивай… но оттуда такое полезло!.. У нас другого выбора не оставалось. Все бросились сюда, в гильдию. Тут уже чужих нет: выжить бы. Ради этого… и с альдами бок о бок станем. А у вас, оказывается, ворота снесло напрочь. Хотя… толку от них… Где Деметра?
Я кивнул на главную башню, легат помрачнел:
– Убили? Тёмный, у нас… и магов-то не осталось. Жаль старика… Йоакима. Не знаю, сколько твоих адептов ещё дышат, но из тех, кто посильнее – погибли все. У альдов тоже.
Я бросил взгляд на разорённую крепость. За спиной Витольда стояли несколько крепких воинов, зорко поглядывая по сторонам: берегли последний оплот власти. Среди альдов такого почёта я не заметил и ухватился за обрывок безумной идеи:
– Где Дейруин?
– Снаружи, – кивнул Витольд, внимательно изучая моё лицо. Истинный знаток душ человеческих, он мгновенно уловил перемены. – Со своими телохранителями. Что задумал? А? Эй? Иммун! Сибранд! Отвечай! Что собираешься делать?!
Я наклонился, подбирая свой двуручник. Каким образом он оказался здесь, у меня под ногами, я вопросом не задавался: в тот момент не удивлялся и не радовался уже ничему.
– Убить Тёмного.
Ветер погиб. Я нашёл верного коня под обломками конюшни: мертвецы, чуя живую кровь, добрались и к животным тоже. Я провёл левой рукой по крутому боку, практически не чувствуя тепла: видимо, это случилось давно.
Наконец выбрался наружу, разглядывая беспокойные ряды живых: залечивали раны, берегли силы. Звякали бутылки с зельями мастера Турраллиса: пригодились всё-таки. Сновали среди раненых несколько фигур в голубых мантиях: адепты врачевали, как могли. Где-то в коридорах гильдии ещё бродили мертвецы в поисках новых жертв. Время от времени они появлялись во внутреннем дворе – люди и нелюди действовали слаженно, разрубая неживых на куски. Боль и ярость переплетались в этих коротких сражениях: кто-то узнавал в погибших своих соратников, кто-то уже раз поверженного врага.
Кругом царила смерть: в кусках подгнивающей плоти, щедро усыпавшей внутренний двор крепости магов, в умирающих воинах, которые из последних сил цеплялись за жизнь – только бы не умереть, только бы не стать ходячим мертвецом, рабом Братства Ночи – в мрачной решимости выживших, зорко смотревших по сторонам и ещё пристальнее – на тяжело раненных товарищей. Кто знает, когда дух оставит искалеченное тело, и оно встанет уже как не-человек, ходячая нечисть, жаждущая крови? Даже небо, против ожиданий, не светлело от бледных лучей пробудившегося солнца: новый рассвет раскрасил его в жуткие кровавые тона.
Витольд отдал своего коня и отправил со мной, невзирая на возражения, отряд воинов. Я знал, что он отдаёт людей на верную смерть: тот, кто владел сейчас телом Люсьена, не подпустит к себе никого. Впрочем, без магической защиты я тоже не подошёл бы к брутту даже на полёт стрелы.
Дейруин выслушал меня молча. И согласился без раздумий.
В другой раз я бы восхитился готовностью и самоотверженностью наследника альдского престола. Теперь я как никогда понимал правоту Витольда: такого нельзя оставлять в живых. Слишком много выдающихся черт и благородных поступков, слишком изворотливый ум и крепкие нервы. Слишком хорошим правителем станет. Хорошим для альдов – плохим для нас.
Но сейчас выбирать не приходилось. Мы перебрались на ту сторону пропасти: я с бойцами и Дейруин с телохранителями. Брейгорн, на удивление, выжил; второго альда я не знал.
– Повтори ещё раз, – мы с Дейруином ехали бок о бок, так что альд говорил, практически не понижая голоса.
– Они создали не амулет стихий, – равнодушно повторил я. – Это амулет Тёмного. Люсьен открыл портал. Нужно закрыть. Амулет вытащить и уничтожить.
– И ты предлагаешь это сделать мне? – слегка удивился Аркуэнон.
Я внимательно посмотрел на наследника альдского престола. Высокий хвост давно растрепался, белые волосы обагрились свежей кровью – какая-то из ран не зарубцевалась – и чёрной, уже спёкшейся; точёные черты лица смазались из-за подбитого глаза и заплывшей скулы. Дейруин, впрочем, в седле держался ровно, только левая рука лежала на колене, словно альд не решался ею воспользоваться. Вывих? Перелом?
– А ты сможешь?
Дейруин придержал коня, глянул мимо меня.
– Портал закрыть – не смогу, – спокойно проговорил он, будто сверяясь с собой. – Но, возможно, он закроется сам, если уничтожить амулет. Вытащить я его, положим, сумею. Дальше что? Без оболочки удержать его не будет никакой возможности. Стонгардец, взрыв после обряда нам покажется детским чихом по сравнению с тем, что будет, если отпустить на свободу Тёмный амулет.
– А если выпить?
Аркуэнон удивился и впервые посмотрел мне в глаза.
– Мне?
– Никто другой не сумеет, – подтвердил я. – Здесь нет мага сильнее, чем ты. Позже мы найдём кристалл и заключим амулет в него. Потом уничтожим.
– Как у тебя всё просто, стонгардец, – невесело усмехнулся альд.
Я пожал плечами: мол, есть предложения получше?
– Это опасно, асса Дейруин, – хмурясь, встрял в наш разговор Брейгорн. Телохранитель впервые подал голос, и сказать по правде, меня это не радовало. – Стонгардец заманивает нас в ловушку. Кто знает, что ждёт впереди? Или что произойдёт, если всё пойдёт так, как он предлагает? Уж не затем ли он просит вас выпить амулет, чтобы убить вместе с ним? Две цели одним ударом…
Я выдержал взгляд Дейруина, стараясь ни мускулом не выдать напряжения. Проклятый телохранитель видел меня насквозь – что ж, свою работу он выполнял честно.
– Зачем нам Тёмный амулет? – продолжал Брейгорн. – Сила в нём велика, это верно, но вы уверены, асса, что нам следует и в самом деле везти его в Доминион? Хорошо было бы услышать мнение старших магов, но их нет…
– Тихо.
Я вслушался. Вниз по горной тропе чавкало и хрипело, рычало, поскуливало, шипело…
– На прорыв, – тут же сориентировался я, оборачиваясь к своим воинам. – Наша цель – в долине. Вперёд!..
Дейруин отдал короткие указания своим телохранителям, и мы сорвались с места в галоп. Вовремя – потому что уже на следующем повороте мы натолкнулись на тех, кто шёл нам навстречу.
Чужой конь заржал, отказываясь подчиняться дрогнувшей руке, я подстегнул, слыша за спиной, что у моих спутников возникли те же проблемы. Люди могли безрассудно лезть в самое пекло, животные оказались умнее и хотели ещё пожить.
Я ворвался в строй исчадий первым, и продвижение неизбежно замедлилось: среди извивавшихся, когтистых, мощных и ни на что не похожих уродливых тел то тут, то там скалились на меня не то человеческие, не то звериные морды – я не вглядывался, зато ощутил, как несколько крепких лап вцепились в мои ноги, в круп коня, осаждая нас на полном ходу. Ждать, пока повалят да сожрут, не стал – выкрикнул одно из лучших своих заклинаний, разбрасывая мерзкие туши в стороны, к отвесным скалам, и хлестнул поводьями. Мои бойцы, отмахиваясь на ходу от жуткой нечисти, мчались за мной; за нашими спинами продвигался Дейруин с телохранителями.
Мелькнула и пропала мысль о том, что даром мы не разрушили каменные мосты в гильдию. Если эти полчища войдут внутрь, то вместе с мертвецами они расправятся с остатками живых в считанные минуты.
На смену панике пришла горячечная решимость: скорее, скорее! Если я доберусь… как только доберусь… некогда разыгрывать спектакли, некогда обманом убивать Аркуэнона! Тот, кто открыл врата в бездну, только разогревается – что будет, когда его полчища войдут в наши города и сёла? Кто, Великий Дух, способен им противостоять?!
Я не имел права на поражение. Не было во мне ни магических, ни обыкновенных сил – всё растратил там, в крепости. Почти до дна исчерпал поток колдовской энергии, да и у пояса, под рёбрами, влажно хлюпало – всё-таки крепко задели меня мертвецы… Зато в глубине души жила ничем непоколебимая, жёсткая уверенность в том, что я непременно дойду до цели. И сам Тёмный меня не остановит.
В долине и в самом деле собралась армия исчадий из бездны: зиял в земле чёрный, как пропасть, портал, в который, как в водопад, ссыпался с холмистых склонов свежий снег; оттуда вылетали и выпрыгивали по одному чудовища, каким место только в самых жутких кошмарах.
Люсьена я заметил не сразу. Отвлекли – набросились уродливой, извивающейся массой, вгрызлись в круп коня, вцепились в поножи, стаскивая с седла. За спиной я уже слышал лязг оружия: вверенный мне отряд воинов сражался не на жизнь – на смерть. Они знали, что умрут, и каждый стремился с собой забрать как можно больше. Хороших ребят дал мне Витольд!..
Стряхнув вцепившегося в меня монстра, отпрыгнул от падающего коня подальше: на несчастное животное набросились тотчас всей сворой – много вылезло из портала исчадий, снега не видно за копошащимися чёрными тушами! Двуручник в моих руках заработал с удвоенной силой: показалось, что у самого края портала мелькнул знакомый щегольский плащ с низким капюшоном.
Раскрыв клыкастую пасть, бросилось ко мне жуткое, непонятное; я отмахнулся наколдованным каменным вихрем, отправляя монстра обратно в портал. Оттуда тотчас вылетел новый, но я уже не глядел. Ещё несколько рывков – и окажусь возле брутта! Где же Дейруин? Обещал, альдское отродье, помочь! Или думает, что один только Стонгард пострадает от полчищ из бездны? Граница Доминиона не так уж далеко – Аркуэнон, ублюдок, где же ты?!
Словно в ответ на мои мысли полыхнуло над головой ярко-оранжевым, и жидкое пламя пролилось на несчётные полчища, собравшиеся в долине. Всю силу, вероятно, вложил Дейруин в это внушительное действо: половина исчадий вспыхнула колдовским огнём, и в ущелье волной пронёсся утробный звериный вой.
– Какой молодец, – зазвучал как будто знакомый голос. – Ты меня всегда радовал, мальчик. Что же никак не берёшь шестой круг? Боишься?
Я разрубил прыгнувшего сверху монстра и мельком обернулся: кажется, кто-то из моих ещё держался на ногах, а вот Дейруин с телохранителями обнаружились у самой горной тропы: вглубь долины даже не сунулись. Поверхностным оказалось твоё благородство, наследник альдского престола!
– Ты пригодишься мне, – задумчиво решил кто-то устами Люсьена. – Живи. Только отойди в сторону, будущий эйохан. Мешаешь.
Брутт вскинул руку, и за спиной, на грани слуха, среди рычащей армии Тёмного я услышал крики. Отмахнувшись от нескольких исчадий слабым воздушным потоком, глянул назад и фигур альдов уже не заметил. Убил?.. Тотчас жуткое бросилось мне на спину; заскрипели острые клыки по шлему. Я наклонился, стряхнув с себя монстра, пригвоздил клинком к залитой кровью земле, тронул искорёженный металл, впившийся в висок, и с трудом стянул с себя уже бесполезную защиту. Вдохнул холодный воздух, не чувствуя ни облегчения, ни свежести, и отшвырнул колдовским ветром подступивших слишком близко тварей.
Пользуясь тем, что враг отвлёкся на нелюдей, мои воины тем временем прорубили себя дорогу поближе к жуткому порталу, а я, собравшись с силами, рывком преодолел последнее расстояние, отделявшее меня от брутта.
Даже меч занёс.
– Какой дивный материал, – как будто удивился Враг, не отрывая жутких глаз от моего лица. – Зачем пришёл? Убить всё равно не сможешь. Ты же всё понял, человек. Изгнать меня можно, лишь уничтожив амулет. Уничтожить амулет – лишь убив друга. О, как мне нравится эта ваша свобода, подаренная Духом! Я бы сказал, вы прокляты ею. Тяжесть выбора, когда так легко ошибиться…
Я дёрнулся всем телом, но опустить рук с занесённым мечом так и не смог. Чёрная магия, ненавистные тёмные искусства, лишающие человека воли, свободы, жизни… Люсьен, брат, что же ты натворил?!
– Бедный мальчик так самозабвенно боролся с контролем Сандры, что не заметил, как впустил в душу меня, – сказал Враг. Лицо брутта посерело, покрылось трещинами, рот запёкся, как рваная чёрная рана. Жутким огнём полыхали ввалившиеся, нечеловеческие глаза, и сердце моё обливалось кровью, когда я видел изувеченное тело молодого колдуна. – Надо отдать ему должное, он это понял. Даже пить поначалу перестал. Снова этот упоительный выбор! Или Сандра – или я… Так или иначе, он достался бы мне. Жалкие потуги освободиться…
Я рванулся снова, и снова без толку: Люсьен, помнится, держал меня крепко, но безболезненно, но этот… этот выжимал из меня всю жизнь. По капле, выворачивая наружу жилы, сосуды, нутро…
В какой-то момент я закричал, тотчас захлёбываясь собственным криком. Из горла вырывался лишь хриплый, рваный стон, а из головы исчезла всякая мысль, кроме одной: кончилось бы поскорее! Затем исчезла и она тоже.
– Вот так мы и развлекалась с ним – по очереди, – глухо продолжил Тёмный, вперяясь в меня немигающим взглядом мёртвых глаз. – Но мальчик держался. Он оказался умнее, чем я думал. Знал, что приду. Ждал меня. Что-то соображал. Просчитал, что получится при искажении всего одного элемента – сердца воды. Догадался, для чего мне Тёмный амулет. Без него я мог лишь время от времени контролировать его мысли, поступки… и не только его – всех, кто мне верен здесь, в Мире. С амулетом я обретаю плоть, а с нею – долгую жизнь и безграничную власть над вами… Глупый мальчик! Он сопротивлялся. Какой в этом смысл, человек? Ведь всё равно проиграл.
Я лихорадочно соображал. Если бы сейчас, хоть на миг, у меня появились силы! Да, Люсьен всё понял – но так и не поделился мыслями ни со мной, ни с Деметрой. Почему? Почему?!
«Знал, что приду».
Так или иначе… и если Тёмный овладеет не им, а тем, кто не имеет никакой воли к сопротивлению… или же, напротив, магом седьмого круга, посильнее самого Люсьена…
Без оболочки артефакт умирает с носителем!..
Словно плеснули на меня ледяной водой. Ты знал, брат! Ничего не мог с собой поделать – но знал, готовился, готовил… не себя – меня! Меня!..
«Между ними есть внутренняя связь. Скорее всего, эмоциональная – они сильнее всего»…
Взревев, я обрушил меч на Врага, чувствуя, как рвутся жилы из-за дикого усилия, как выбивается из-за зубов кровь, как шумит в тяжёлой голове…
Люсьен отбил удар, не глядя. Судя по всему, забавлялся, не прибегая к магии, – два кинжала вылетели из ножен, заплясали в умелых руках. Двуручник давал бы мне преимущество в обычном поединке – но не сейчас. Ослабевший от потери крови и мучительной пытки, я двигался куда медленнее, чем раньше – и тот, кто пользовался опытом и умениями Люсьена, поворачивал бой так, как ему было удобно. Поднырнуть под мой замах, впиться изогнутым клинком в бок, тут же перекатиться в сторону. Я чувствовал себя медведем, отбивавшимся от разъярённого улья.
Казалось, вся долина примолкла, наблюдая за нашим внезапным поединком. В стороне я всё ещё слышал лязг оружия – мои бойцы по-прежнему сражались, из последних сил держась на ногах. Пожалуй, это осознание придавало сил: уж если они стеной стоят против исчадий из бездны, то и мне стыдно падать.
Но такая полезная в этот миг гордость не спасла от поражения: Врагу надоела игра. Короткое движение кистью бросило плотную волну мне в грудь, я невольно раскрылся для удара, и Люсьен не замедлил его нанести.
Оба кинжала ушли между пластинами доспеха по рукоять; я коротко выдохнул и упал на колени.
– Знаешь, почему не убиваю? – шипяще поинтересовался Враг. – Из тебя тоже получится хороший раб.
Худшей судьбы я и вообразить не мог. Но ни о чём другом подумать тоже не успел: кроваво-красное небо полыхнуло зелёной вспышкой, и земля под ногами дрогнула. В спину ударила колдовская волна, едва не повалив меня вперёд, и даже Тёмный пошатнулся, на какой-то миг потеряв равновесие. Из приоткрытого рта, выбитые зелёной волной, вырвались струйки чёрного дыма.
За моей спиной тем временем творилось нечто невообразимое – рёв, шипение, влажные хлюпающие звуки – но я не оглядывался. Руки всё ещё крепко сжимали двуручник, и я уже не медлил. Оттолкнувшись от земли, я с коротким хрипом вонзил клинок в открывшегося Врага.
Рёв, пронёсшийся над долиной, казалось, достиг небес. Я закричал вместе с Тёмным: боль Люсьена передалась мне. И ещё глубже, пронзая брутта насквозь, я загнал клинок.
«Произведение искусства, а не оружие! От такого и умереть не стыдно…» – зазвучал в голове восхищённый голос. Ещё живой, ещё весёлый…
Вырвались из распахнутого рта клубы чёрного дыма, устремились в самое сердце ещё открытого портала. Смрадное и удушающее всё не заканчивалось, исторгаясь из сломанного тела болезненными толчками, и даже в нём мне чудился чудовищный рёв – в тот миг, когда устремились остатки Тёмного амулета во вспыхнувшую воронку, а вместе с ней закружились мёртвые тела исчадий – ни одного живого, кто же их так?! – и взметнувшийся в воздух кровавый снег.
Словно в бушующую воронку, затягивались в закрывающийся портал камни, лёд, обломки оружия… Горела долина ярко-зелёным огнём, вновь и вновь содрогаясь от колдовских ударов. Кем бы ни был таинственный маг, своим искусством он владел в совершенстве: не раз и не два зло разгорались красные уголья умирающего портала, и вновь и вновь накрывала его плотная зелёная пелена. Чёрный дым втянулся внутрь почти весь, подгоняемый беспощадными магическими толчками, и портал закрывался с яростным стоном, как гигантский раненый зверь.
Я не смотрел по сторонам. В тот самый миг, как я пронзил брутта насквозь, серая, нечеловеческая кожа словно осыпалась с молодого лица, вновь являя до боли знакомые рублёные черты, а в жутких глазах погас мертвенный огонь, возвращая им живой, хотя и стремительно угасающий свет.
А затем я почувствовал, как нас с молодым колдуном затягивает в чёрную воронку. Я понимал: стоит мне разжать пальцы, и Люсьен окажется в самом центре портала. И тогда тот закроется, навсегда заключив в жадные злые объятия душу и тело моего брата…
Отпустив застрявший в теле брутта двуручник, я обхватил Люсьена за плечи, оттаскивая его подальше от зияющей в земле дыры. Далеко я уползти не мог: к тому моменту ослабшие ноги почти не держали. Да и затягивало внутрь уже нас обоих…
– Держись! Держись, стонгардец!
Меня ухватили за локоть; я почувствовал, как крепкие руки с трудом оттаскивают нас с Люсьеном – всё дальше, дальше от чёрного портала…
А затем небо полыхнуло зелёным ещё раз, и портал захлопнулся с яростным стоном, полным ненависти и нечеловеческой, чудовищной злобы.
И стало очень тихо.
Тащивший меня за локти оказался Дейруином – альд, пожалуй, едва не надорвался, когда совершал свой подвиг. Он тотчас откатился на безопасное расстояние, оставив нас с Люсьеном одних, и больше я ничего не видел. Только бесконечно уставшее лицо молодого брутта, на котором приоткрылись наконец чёрные, как ночь, глаза. Блуждающий взгляд безошибочно остановился на мне, и губы сложились в слабую усмешку.
– Прости, – торопливо выдохнул я, давясь обжигающим воздухом. – Я…
Люсьен слабо улыбнулся. Выдавил хрипло, через силу, глотая пошедшую горлом кровь:
– Я… горжусь тобой… варвар.
И не сказал ничего больше.
Я жадно вглядывался в непривычно счастливое лицо. Благодарный и спокойный взгляд застыл, устремившись в стремительно светлеющее небо. Видел ли меня ещё Люсьен? Понимал ли, что именно я… тот, кому он по-своему верил… убил его?
Стрелой вонзилась внезапная догадка. Великий Дух! Люсьен, брат, ведь ты готовил меня к этому! Готовил нас обоих. Ты бы никогда не убил меня – даже под властью Тёмного. И если и подпустил бы к себе кого, так только меня. Чтобы я – именно я… чтобы от моей руки…
Ты облегчал мне задачу как мог – выговорился у вечернего костра, врал про то, что мог исцелить Олана… Про девушку из таверны, выходит, тоже врал? Недостаточно, видит Дух, недостаточно ты оболгал себя в моих глазах! Потому что я так и не сумел тебя возненавидеть. Что там – я никогда не отпускал мысли, что мы по-прежнему останемся друзьями, что бы ни случилось…
Бесконечно уставшим было молодое лицо. Я его уже не видел – прижал к плечу, баюкая, как сына. Хотелось выть и проклинать, ругаться и ненавидеть. Люсьен, подлая твоя бруттская душа, неужели ты не придумал ничего лучше? Почему не рассказал Деметре? Не предупредил меня? Тщеславие ли тебя ослепило – обладать Тёмным амулетом – или уже тогда ты не владел собой? Когда же ты понял, что уже слишком поздно? Гордый глупец! Как, как предлагаешь дальше жить, зная, что на моих руках твоя кровь?!
Что ж, я не отдал им тебя, брат! Так, как ты хотел. Прости, но и не уберёг тоже…
…Я не знаю, сколько времени прошло – мгновение или час – но чужие голоса впились в мысли осколками битого стекла, полоснули бритвой по свежей ране. Я не хотел их слушать, но слышал против воли, и сознание возвращалось в беспощадный мир живых нехотя, толчками.
– …значит, седьмой круг. Я сразу понял, когда увидел… Ты уничтожила всех в долине? В крепости… и в крепости тоже? Колоссальный расход энергии… Я… не спрашиваю, отчего ты никогда не говорила. Понимаю.
Ответом Дейруину служило молчание. По-прежнему прижимая к себе потяжелевшего брутта, я чуть провернул голову. Альд стоял недалеко: я видел сапоги, утопающие в чёрном пепле выжженной долины, и только сейчас понял, что и сам сижу, покрытый липкой сажей.
Я чуть приподнял Люсьена за плечи, не позволяя ему коснуться изуродованной земли. Помню, брат. Ты ненавидел грязь.
