Текст книги "Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ)"
Автор книги: Ольга Погожева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
– Пей, пей, – кивнул на кружку Витольд, сам делая первый глоток. – Ты здесь надолго. Лавки-то до рассвета закрыты, всё равно не найдёшь до утра того, что ищешь. Ты ведь за этим здесь?
Я вздохнул, пожал плечами, доставая из кошеля пару самоцветов. Показал на раскрытой ладони, спрятал обратно.
– Симпатичные камни, – сдержанно отозвался бывший соратник, прихлёбывая из кружки. – Хорошо, что мне показал. Разменяю по честной цене.
– Зачем ты меня сюда притащил? – спросил я без особой надежды.
По губам капитана скользнула блеклая усмешка; он покачал головой.
– Скажу сразу – есть не сможешь. Я тебя знаю: переживаниями себе дыру в душе прожжёшь, а я виноватым останусь. Ну, чего хмуришься? Я, может, по тебе просто соскучился!
Я усмехнулся: Витольд оставался верным себе. О делах ни слова, пока человек голоден и зол с дороги. Соскучился и я по бывшему сослуживцу, да только терзало сердце нехорошее предчувствие: ни с кем и никогда не вёл Витольд пустых бесед…
– Благодарствую, – кивнул капитан хозяйскому помощнику, поставившему дымящиеся блюда на стол. Весёлая девица тоже подлетела, хлопнула на столешницу кувшин вина и миску с грубыми кусками подсохшего хлеба.
Перед тем, как убежать, стрельнула глазами в мою сторону, скользнула взглядом по обнажённым плечам, облизнула полные губы. Витольд рассмеялся и махнул рукой; мы тотчас остались вдвоём. Знали, ох, знали местные людишки капитана особых дел…
– А ты помолодел, – пододвигая мне тарелку, снова подметил сослуживец. – Бороду-то зачем сбрил? Чтобы госпоже Иннаре понравиться?
Зачерпнутые из тарелки овощи полетели обратно вместе с ложкой. Будто колодезной водой после солнцепёка облили. Шум таверны, весёлые голоса, посторонние звуки – всё исчезло, остался только знакомый человек напротив с холодными, как лёд, глазами.
– Ты ешь, ешь, – уже без всякой улыбки продолжил он. – Я говорить буду. Ты слушай.
Я вцепился в кружку с брагой, хлебнул, не сводя глаз с собеседника. Великий Дух, чем заслужил я такое внимание от отдела особых дел?! В какие списки попало моё имя? И за какие заслуги?!
– В стонгардском отделении гильдии магов уже давно работает наш человек, – невыразительно и едва слышно вытолкнул капитан. – О новых людях в рядах колдунов мы узнаём первыми. И получаем на них полное досье. Листик к листику, Белый Орёл… Складывается в стол, ждёт своего часа. Ты не знал? Я теперь начальник имперского легиона здесь, в Унтерхолде. И моя обязанность – следить, чтобы никакие маги не помешали нам жить. Понял ли?
– Нет, – честно ответил я. – Я-то тут причём?
– Одного нашего человека в рядах гильдии мало, – послушно объяснил Витольд. – Он доброволец, мы не можем ему доверять так, как могли бы, например, тебе.
Я обречённо выдохнул, складывая руки на столе. Я уже всё понял.
– Один человек легиона, готовый служить Империи – слишком мало в случае нужды. Имя его я тебе раскрывать не стану: опасно. Он готов оказывать нам содействие, помогать Объединённой Империи в целом и провинции Стонгард в частности – но боюсь, что ни альдам, ни бруттам, формальным владельцам гильдии, это не придётся по нраву. Я переживаю за его жизнь, а потому пока достаточно того, что ты знаешь: в гильдии есть человек легиона. Как только запахнет жареным, я открою вас друг другу, а до той поры действуйте самостоятельно. Твоя задача, – продолжил Витольд по-военному сухо и едва слышно, – следить за происходящим внутри стен гильдии и докладывать обо всём, что знаешь, мне лично. Будь готов в любой момент, если потребуется твоя помощь.
Я поднял глаза на бывшего сослуживца.
– К чему?
– Ко всему, – без улыбки ответил Витольд. – Вплоть до полного уничтожения колдовского гнезда.
Я открыл рот и вновь его закрыл. Больше всего я сам себе напоминал выброшенную на берег рыбину, у которой разом забрали то, чем она дышит. Хватал воздух ртом, не в силах вытолкнуть ни слова, ловил в пустой голове убегающие мысли.
– О твоём участии в добыче сердца воздуха нам уже известно, – усмехнулся тем временем начальник имперского легиона, берясь за ложку. – Стало быть, ещё в силе, капитан. Не всё ещё высосали из тебя твои спиногрызы!
Я молча плеснул себе вина и выпил залпом, не чувствуя вкуса. Затем налил ещё. Витольд наблюдал за мной с интересом, не забывая с удовольствием поглощать сочное рагу.
– Ты с ума сошёл, – сипло выдохнул я, цепляясь за стакан, как за спасительную верёвку, брошенную с берега. – На что ты меня толкаешь? Ты… ты знаешь… да что там, наверняка, знаешь!.. ради чего я здесь?
Бывший товарищ молча кивнул.
– И ты… просишь меня…
– Именем Императора, – подтвердил Витольд. – Постановление уже подписано.
– А Императору не отказывают, – вымучено усмехнулся я. – Проклятый подлец!
– Вовсе нет, – миролюбиво откликнулся начальник легиона. – Всего лишь верный слуга своего народа.
Я зачерпнул несколько овощей помельче, проглотил, запил вином и вновь наполнил стакан.
– Прости, Сибранд, – вдруг серьёзно попросил бывший сослуживец. – То, что ты оказался внутри, да вне всяких подозрений… наша особая удача. Грех упускать. Есть сведения, – начальник особых дел склонился чуть ближе, я, повинуясь инстинкту, тоже, – альды и брутты заключили тайный договор о переделе стонгардских и сикирийских земель. Стонгардская гильдия – точка разлома. То, что на востоке, хотят альды; западные округи уже мысленно прибрали к себе брутты. Наша задача – не допустить. Думается, что внутри гильдии не один только наш агент. Уверен, что и альды ждут там своего часа, и брутты-основатели своего не упустят. А ещё есть шайка умалишённых, называют себя Братством Ночи – тоже претендуют на кусок утерянной власти своего вшивого ордена. Тебе не говорили? В Унтерхолде недавно прокатилась волна смертей, а убийцу так и не нашли. За это сняли моего предшественника, так что если подобное допущу я – снимут и меня тоже.
– С чего решили, будто убийца один? – поинтересовался мимоходом.
Витольд помолчал, затем невыразительно пояснил:
– Кишки наружу, кровь по стенам. Несчастные много страдали перед тем, как отдать Творцу душу. Никто, кроме фанатиков Тёмного, на такое не способен. Не знаю, какова их реальная сила, но шутить с ними не собираюсь. Найду – уничтожу. Тебя ни о чём пока не прошу – просто будь внимателен, докладывай обо всём. Уговор?
– Не уговор, а приказ, – кисло заметил я, вливая в себя очередную порцию обжигающего пойла. – Будь ты про…
Оборвал себя вовремя, мигом протрезвев от сказанного. Что же это я? Мастер Йоаким недаром говорил нам следить за своими мыслями и словами. И проклятия, сорвавшиеся из уст колдуна, даже такого слабосильного, как я, непременно сбудутся…
Неужели хочу кому-то такой же судьбы, как моя? Обезумел, видит Дух, совсем обезумел!..
Витольд ничего не заметил – плеснул мне ещё вина, хлебнул своего, и начал весело поминать минувшие дни. Было нам, о чём поговорить: вскоре смеялся над шутками бывшего сослуживца, с аппетитом уминая всё, что подносили на стол хозяйские помощники, а под конец встречи даже согласился переночевать в казармах и продолжить разговор там.
Утром я обходил торговые лавки с карманами, полными денег от щедрого обмена с Витольдом, и назад в гильдию ехал в новой тёмной рубашке, вышитой у ворота – страшную цену за такую красоту заплатил – с сумками, набитыми письменными принадлежностями и снедью; с особой осторожностью упаковав скромные подарки своим товарищам в гильдии: новые пояса для Бруно и Мартина, и дорогие булавки для плащей юным сикирийкам. Раны от ожогов обработал казарменный лекарь; настроение, рухнувшее на дно после разговора с Витольдом, вновь подняло одурманенную надеждой голову: где наша не пропадала?! К тяжкой поклаже собственного горя, обязанностей и долгов добавился ещё мешок воинской службы, от которой меня даже смерть, похоже, не освободит. И всё же спокойно было на душе, когда я въезжал в безлюдный внутренний двор крепости магов.
Привязав Ветра и освободив его от поклажи, я направился в общий зал, уповая на то, что там пусто: все адепты, верно, на занятиях, если не отменили своих учений мастера Грей и Деметра. Когда я поднялся по лестнице, гружёный сумками и лихорадочно-радостными мыслями – ещё поборемся с минутными слабостями, видит Дух, поживём! – навстречу из сумрачного коридора показались знакомые лица: трое из пяти магов второго круга, которых я из гордости отделал вчера без особой на то причины. Накинул бы на себя колдовской щит да переждал бы всплеск юношеского задора – ушли бы, поленились моего ответа ждать. Но нет – набросился на мелких, как зверь; покалечил… Хотя, безусловно, впятером они бы мою защиту быстро прожгли – проиграл бы, как пить дать, на потеху молодняку. Тяжесть выбора: спустить раз, или наказать ради их же блага?..
– Эй, варвар, – несмело заговорил один из них, и я слегка напрягся: а ну как достойный отпор мне теперь приготовили? – Ты это… прости нас, что ли.
Я удивился.
– Ты хорошо дерёшься, – продолжил мысль смельчак. – Раскидал нас, как… сосунков. Мы вот… и подумали. Магическая энергия в бою заканчивается довольно быстро, особенно поначалу, и чего? Любой дикарь… то есть… в общем… сражаться тоже надо уметь. Скажи, Сибранд, ты ведь долго воевал? Нас научишь?
Старый оглум искоса глянул в мою сторону, когда, гружённый тяжёлыми фолиантами, я добрался до своего стола и аккуратно сложил на него книги корешок к корешку. Я был осторожен: для меня письменность до сих пор оставалась чем-то священным, в то время как остальные адепты запросто читали, одновременно поглощая свои обеды, почёсывая в затылке, подпиливая ногти и перелистывая страницы. Собственным моральным обликом при этом никто не тяготился.
Впрочем, и моя кузня давала сбой: за месяц напряжённой учёбы в гильдии я спал с книгой в обнимку, по два-три часа в сутки, в остальное время поглощая страницу за страницей бруттские и сикирийские талмуды и с трудом разбирая смысл витиеватых альдских рун. С последними приходилось особенно туго: все самые сложные магические формулы были расписаны на альдском, и я испытывал острую нехватку простейших языковых навыков. Бруно вызвался помочь, и хотя теорию он рассказывал складно, я от его пояснений засыпал спустя несколько минут. Мартин, отношения с которым перешли с отстранённого нейтралитета на спокойную доброжелательность, оказался никаким учителем, а потому посодействовать в учебном процессе тоже не мог. Оставалась Зорана, но сикирийка и так частенько объясняла мне сложные формулы магии стихий – её любимой области тёмных искусств – а потому тратить на меня больше времени вряд ли стала бы, да я и не просил: и без того был ей должен.
Сегодня я и вовсе превысил все мыслимые пределы, твёрдо вознамерившись заниматься в библиотеке всю ночь. Я даже договорился с Оуком, чтобы не запирал двери на ночь: всё равно дождусь его утреннего возвращения. Да и наплыва адептов ждать не приходилось: назавтра ожидался праздник в Унтерхолде, и госпожа Иннара щедрой рукой отпустила молодых магов в город на гуляния, отменив занятия. Я пользоваться передышкой не стал: в юности на танцы не ходил, поздно и начинать. Вот молодым и беззаботным это, конечно, интересно. Бруно с Зораной сбежали из крепости магов сразу после вечерних занятий, а красавицу Дину сопровождал Мартин, который приложил над собой недюжинные усилия, чтобы заговорить с прекрасной, но холодной, как лёд, сикирийкой.
Словом, к завтрашнему обеду все башни опустеют, а редкие одиночки попрячутся по своим норам, что мне играло только на руку: в это время я буду всеми силами догонять своих товарищей. Я уже овладел несколькими элементарными заклинаниями магии стихий – мастер Сандра толковала сложные формулы на редкость доходчиво, даже я не переспрашивал – накладывал призрачные щиты не только на себя, но и на других, преуспевал в алхимии благодаря Мартину и собственному таланту к этой нехитрой науке, но всё остальное, особенно то, что касалось познаний о магии тьмы и света, оставалось для меня тайной за семью печатями.
Положение усугублялось тем, что мастер Грей не тратил драгоценное время на адептов моего уровня и не слишком-то заботился их успеваемостью. После памятного первого занятия учитель вообще не обращал на меня внимания, мельком отмечая взглядом мои успехи или поражения, и я, может, проникся бы к нему ответной неприязнью, если бы не останавливала меня одна мысль. То и дело наблюдая, как Грей с поистине воинской выправкой проходит по зале, я внутренне восхищался его прямой спиной и ровным шагом, и не раз говорил себе, что, похоже, нашёл того самого «человека легиона», о котором говорил Витольд. Если это так – а поговорить откровенно с колдуном не удавалось – то я заранее смирялся с высокомерной манерой учителя. Работать шпионом на стонгардский легион – участь не из приятных. Должно быть, толкнула его на то крайняя нужда – или засветился в чём-то перед милейшим Витольдом, и таким образом отдавал ему долг.
Надежды на то, что у Деметры Иннары появится свободное время, у меня уже почти не оставалось. Я вгрызался в знания, как отчаявшийся путник в тёмный лес, больше набивая шишек, чем продвигаясь вперёд. Что мне оставалось? Рассчитывать только на себя, как и прежде, и в самом себе искать спасения…
Прости, Великий Дух, за тёмные мысли! Мутится сознание от неизбежной усталости, пляшут перед глазами чужие буквы, сливаются альдские руны, и вновь ускользает от меня смысл новой магической формулы…
Очередное усилие удержаться на грани сна и яви не увенчалось успехом: веки смежились, и я, не выпуская из рук пера с подсохшими чернилами, рухнул головой в трактат о проклятиях.
Сон оказался на удивление приятным, даже затекшие конечности и неудобная поза его не прервали. В библиотеке, несмотря на потухший камин, оказалось почему-то довольно тепло, а потому и просыпаться не хотелось совершенно. Пожалуй, что я впервые по-настоящему выспался за последние несколько дней, так что открывал глаза я с большим удовольствием: наконец-то вновь чувствовал себя в прежней силе.
Впрочем, сонное блаженство быстро сменилось удивлением: я, конечно, совсем не помнил, как и где уснул, но чего я не помнил ещё больше – так это откуда на моих плечах оказался толстый шерстяной плед, и кто убрал на соседний стол все письменные принадлежности, включая чернильницу. Со вздохом распрямившись – позвоночник отозвался болезненным вскриком – я встал из-за стола и огляделся внимательнее. Из высоких окон пробивался яркий свет, так что солнце, должно быть, близилось к зениту. Оука поблизости я не увидел, да и вряд ли старый оглум стал бы проявлять такую заботу об уставшем адепте, как укрывание оного пледом. Впрочем, долго размышлять о таинственной опеке мне не пришлось.
– Я подумала, ты проголодаешься, когда проснёшься, – прозвучал от скрипнувшей двери знакомый голос. – Отлучилась ненадолго, чтобы подогреть завтрак. Составишь мне компанию, Сибранд?
Наверное, мои глаза сказали больше, чем смогло бы выдавить непослушное горло, потому что госпожа Иннара вдруг смутилась, неловко пожала плечами:
– Я знаю, что стонгардцы малочувствительны к холоду, но… надеюсь, ты не возражаешь, – кивнула колдунья на сброшенный на спинку стула плед.
Я молча помотал головой, разглядывая Деметру. Неофициальная глава гильдии выглядела хорошо: исчезли круги под глазами, блестели светло-каштановые волосы, играла на губах слабая улыбка, преображающая невыразительное лицо.
– Спасибо, – наконец нашёлся я, враз растеряв привычный гонор.
Потому что сейчас передо мной стояла не хозяйка крепости магов и не колдунья. Я видел женщину, а потому мигом позабыл, как себя вести в таких случаях.
– Почти все ушли в город, – продолжила Деметра, подходя ближе и подбирая свой плед. Обдало пряным запахом сушёных трав, хлестнула лицо бодрящая волна свежести. – Крепость будто вымерла.
– Отчего ты не пошла, госпожа?
Бруттка ответила не сразу. Дождавшись, пока я выйду из библиотеки, закрыла за мной дверь на ключ – видимо, встретила по пути старого Оука – и первой направилась по кручёной лестнице наверх. Я отправился следом, впитывая в себя тянущийся за ней шлейф тонкого аромата.
– Лучше я позавтракаю с тобой, – обернувшись, отозвалась наконец Деметра с лёгкой улыбкой. – А затем приступлю к своим обязанностям. Праздник или нет, их ничто не отменяет. Да и что такое эти гулянки? Никогда в них не участвовала…
Я смотрел в спину бруттской колдунье, думая о том, почему молодая женщина заперла себя в крепости, растворив собственные силы в мышиной возне, когда сама мечтает совсем о другой жизни – иначе не отправлялась бы лично за сердцем воздуха – и не находил ответа. Интересно, решусь ли когда-то задать ей этот вопрос?
Главная башня оказалась действительно пустынной. Если и блуждали где-то неприкаянные адепты или мастера – нам они на пути не попадались. До самых дверей личных покоев госпожи Иннары мы не повстречали никого, кроме мастера Сандры: пожилая колдунья остановилась в нерешительности на лестнице, словно позабыв, куда направлялась.
– Я вам нужна? – поинтересовалась Деметра на ходу.
– Нет, что ты, ступай, – отмахнулась от хозяйки гильдии мастер Сандра. – Я искала Оука. Запропастился где-то, зеленокожий. А обещал мне древний свиток.
– Он вроде к конюшням направился, – откликнулась Деметра уже сверху. – За конём своим присмотреть.
Я прошёл мимо старой колдуньи с учтивым поклоном – единственный мастер, принявший меня в гильдии, и в чьих искусствах разбирался я нынче лучше всего – и поднялся вслед за Деметрой к уже знакомым дверям. Неофициальная глава гильдии плотно закрыла за мной створку, прежде чем предложить:
– Проходи.
Огонь в камине горел ярко – несмотря на весенние дни, внутри крепости, в её сумрачных башнях, по-прежнему царили стылые холода. На разложенных на полу шкурах стоял низкий столик, уставленный снедью, и именно туда прошла Деметра, первой расположившись у горячей каминной стены. Я присел следом, не отводя от хозяйки взгляда: не будь между нами пропасти положений и совместно пережитого пути к сердцу воздуха, подумал бы неуместное. А так… бывшие боевые товарищи, волею судьбы ставшие на разные ступени длинной лестницы.
– Впервые завтракаю с удовольствием, – призналась бруттка, разливая по кружкам горячую настойку из сухофруктов. – Я привыкла к одиночеству, но иногда так приятно поесть в хорошей компании… Ты согласен?
Я кивнул, беря поднесённую мне свежую булку. И когда только успела госпожа Иннара наготовить такую роскошь?
– Хотя тебе-то об одиночестве приходится только мечтать, – вдруг усмехнулась бруттская колдунья, без всякого смущения принимаясь за еду. – Для себя ни минуты свободной нет…
Я помотал головой, быстро прожёвывая ароматный хлеб.
– Никогда не мечтал об этом, и никогда не буду, – сказал негромко. – Я хотел большую семью, и я её получил. Просто не всё оказалось так, как… хотелось.
– Ты говорил, что рос в Арретиум Артаксарте, – припомнила Деметра. – Почему не остался в Сикирии? И как тебя занесло на север Стонгарда?
– Я рос в основном в столице, – подтвердил я. – Но часто переезжал с места на место с приемным отцом – капитаном, а позже примипилом имперского легиона Луцием. Он воспитал меня и умер, предоставив мне право выбирать свой дом. Первым назначением стала северо-восточная крепость на границе с альдами, недалеко от Ло-Хельма. Я служил там два года. Влюбился в эти места, повстречал Орлу и… остался.
– А легион?
– Дослужился до капитана, – уклончиво ответил я. – И ушёл.
Деметру обмануть, однако, не удалось.
– Участвовал в кампаниях против альдов?
– И против бруттов, – с тяжёлым сердцем подтвердил я, не сразу поднимая глаза на госпожу Иннару.
Бруттская колдунья, впрочем, не рассердилась. Кивнула не то задумчиво, не то грустно, помолчала какое-то время, глядя в огонь. Оранжевые блики разукрасили живыми красками спокойное лицо, отразились в золотисто-карих глазах.
– А я редко бывала на родине своих родителей. Приходилось много путешествовать с отцом, так что на землях Бруттской Империи мы долго не жили… а родилась я в Сикирии, – невесело улыбнулась Деметра. – Так что не унаследовала ни должных манер, присущих бруттским подданным, ни умения вести себя в высшем обществе. До сих пор чувствую себя неуютно на приемах… Слишком мало зналась с людьми, совершенно не привыкла к обществу. Мама умерла сразу после родов, так что воспитывал меня отец. Он очень дорожил мной, даже не позволил учиться в лучшей гильдии Бруттской Империи, занявшись моим образованием лично. Сильнейшим он стал задолго до моего рождения, и без ложной скромности – его так прозвали не зря.
– Что же с ним случилось? – вырвалось у меня прежде, чем я спохватился: не моё дело, в конце концов.
Лицо Деметры исказила болезненная гримаса, словно воспоминания по-прежнему ранили уставшее сердце. Колдунья допила свою настойку – медленно, до капли – и отставила стакан, передёрнув плечами.
– Его прокляли.
Вначале я не нашёлся, что сказать. Затем попросту не смог сдержать удивлённого возгласа:
– Сильнейшего?!
– Да, – спокойно подтвердила Деметра, поправляя прутом дрова в камине. – От опасности никто не защищён. Тем более легко причинить человеку вред в тот момент, когда он этого меньше всего ожидает. Как бы тебе объяснить? Вот ты – сильный мужчина, Сибранд. Искусный воин. Я видела тебя в бою. Но и ты не всесилен, верно? Например, тебя можно заколоть во сне в собственном доме, стоит тебе только повернуться спиной к тем, кто, казалось, предать не может…
Я согласно кивнул: такие сравнения я понимал. Усмехнулся невесело:
– Хорошо, что в моём доме только дети. Они-то точно не предадут.
Деметра вздрогнула, как от удара, отвернулась. Я замер: что теперь-то не так ляпнул?! Госпожа Иннара, впрочем, быстро взяла себя в руки.
– Я зачем тебя позвала, – вспомнила она вдруг, оборачиваясь уже с улыбкой – немного натянутой, но уже почти искренней, – отец говорит, что понял, как твоему сыну помочь. Придётся немного помудрить с магией духа и разума, но в целом – осуществимо. Как только будет готов ответ, я дам тебе знать.
Великий Дух, вот это новость! Губы сами расплылись в широкой улыбке, сердце радостно и бестолково прыгнуло в груди. Глядя на моё озарённое безумной надеждой лицо, заулыбалась и Деметра; пробежали в светло-карих, почти золотистых глазах искорки веселья – как россыпь алмазов по гладкому зеркалу души. Впервые я подумал, что госпожа Иннара, похоже, очень привлекательная женщина. Как же это я раньше проглядел? Ведь прекрасна, по-настоящему прекрасна была она в этот миг. Отросли короткие пряди рыжеватых волос за пару месяцев, лежали свободно на узких плечах. Так бы и пригладить ладонью, зацепив большим пальцем бледную щеку и упрямые, тонко очерченные губы…
Я прислушался к себе ещё раз и отбросил последние сомнения. Глядя, как Деметра нарезает знаменитый унтерхолдский сыр, я с лёгким удивлением отмечал, что до сих пор ни с кем не чувствовал себя так спокойно и свободно, – совсем как дома, где не нужно притворяться и незачем корчить из себя Дух знает что. И неважно, что находились мы вовсе не в моём доме, и что женщина эта своим могуществом превосходила мою слабую искру во много раз, – здесь и сейчас мой дом был рядом с ней.
Я не собирался более обманывать себя: мне нравилась Деметра Иннара. Совсем не так, как в своё время Орла. Тогда я горел, как сухая трава в ревущем пламени, не мог и не хотел сдерживать бурлящую молодую кровь; сейчас я впитывал спокойное, как огонь камина, тёплое и ни с чем несравнимое чувство, – наверное, то самое, которое испытывает добравшийся до родной гавани боевой корабль…
Я ещё не знал, что собираюсь делать, и, по правде, не лелеял никаких надежд. Кто я, и кто она? Нужна ли ей моя уже прожитая жизнь? Да и что мог я предложить? Старый и небогатый даже по ло-хельмским меркам дом, в котором от детей шагу не сделать – непременно на кого-то наступишь – и сомнительное для бруттской колдуньи пятого круга деревенское счастье? На что надеешься, Сибранд, – что бросит госпожа Иннара ради тебя крепость магов, в котором является почти единоправной хозяйкой, и помчится за тобой в холодные и малопригодные для жизни северные пределы?
Я даже фыркнул от собственных мыслей, настолько нелепыми они мне показались. Деметра заметила, улыбнулась.
– Что? – поинтересовалась она, запивая сыр с хлебом горячей настойкой.
Я помотал головой, спешно придумывая отговорку. Я ещё не знал, что делать с неожиданным чувством, знал только, что мне её не хватало – с той самой минуты, как мы переступили порог гильдии, и занялись каждый своими делами. Так не должно быть! Если возникнет у неё нужда, разве не приду я на помощь? Не ради ответной услуги, и уж точно не за плату! И она – разве отказала в моей беде? Разве не откликнулась? Так отчего мы так далеки сейчас друг от друга, хотя сидим совсем рядом: руку подними – наткнутся пальцы на тёплое плечо, скользнут по нему вверх, к нежной шее…
Хорошо, что госпожа Иннара не читала мысли. А ещё хорошо, что ни о чём не спрашивала и ничего не просила: видит Дух, я бы всё равно не смог ей отказать.
– Вспомнил, как опозорился на уроке у мастера Грея, госпожа, – ответил наконец я. – Худший адепт в истории гильдии…
– Глупости, – внезапно резко прервала меня Деметра. – Ты не видел худших, Сибранд. Да, у тебя нет и сотой доли их таланта, но и у них нет даже тысячной доли твоего старания! Они ещё не знают, что у них на самом деле очень мало времени, а ты прекрасно понимаешь, какова его цена. Ты знаешь, ради чего здесь, и идёшь к своей цели. А они лишь упиваются иллюзией превосходства – которое скоро лопнет, как мыльный пузырь, при первой же встрече с достойным соперником. Нет непобедимых, Сибранд! Кому, как не тебе, знать? А магия… всего лишь способ достичь желаемого. И если вы, северяне, хотите ей хоть как-то противостоять… изучайте основы. То, чего нельзя постичь, можно вырубить под корень. Те, кто достигнут больших высот, смогут обрубать ветки. А забравшиеся очень высоко поймут, как обуздать питающий ствол древесный сок. Ты на верном пути, Сибранд. Не сворачивай: исход близок.
Я слушал с нарастающим чувством беспокойства: будто мысли читала бруттская колдунья, опутывая отголосками моих же идей. Отчего так? Встретил ли я по-настоящему родственную душу или просто… изменился за время обучения?
Затем пришёл стыд. Познавая тёмные искусства, я всё больше погружался в их среду, и мысли о грядущем – как там сказал капитан Витольд, быть готовым ко всему? – терзали дремавшую до того совесть. К чему лукавить? Ведь учусь не только ради сына – я учусь затем, чтобы знать, как лучше и легче их всех уничтожить. Кажется, именно эту задачу ставил передо мной Витольд, постепенно готовя к решающему моменту. Посмею ли не подчиниться приказу?
– У меня ещё много дел, – проговорила Деметра невыразительно, и я поспешно поднялся. – Спасибо, что разделил со мной трапезу. Тебя ведь тоже… знания заждались, – улыбнулась госпожа Иннара, и я с трудом подавил внезапный порыв – сгрести низкорослую бруттку в объятия, стиснуть в руках до сдавленного писка, вдохнуть медовый запах русых волос…
– Спасибо тебе, госпожа, – отозвался я.
– Увидимся, Сибранд, – улыбнулась на прощание глава гильдии, ненавязчиво выпроваживая меня из кабинета. – Надеюсь, что скоро. Отец обещал не медлить с решением, а раз обещал, так и будет – верь мне.
Я верил без всяких уговоров. Что ещё сказать, я не знал; как продлить чудесный миг – пересечение взглядов, обмен тёплыми улыбками – тоже. Неуклюже поклонившись, вышел, медленно ступил на лестницу. Дверь за мной затворилась с негромким стуком, и я остался один.
Вынести бы к Тёмному толстую древесину, ворваться бы вновь в обволакивающую теплоту уютного кабинета, вдохнуть уже забытый мною женский запах!..
Ноги сами вынесли меня к подножию лестницы, мимо знакомых залов и галерей; прочь из главной башни. Свежий воздух остудил горячую голову, я вдохнул глубже и направился к конюшням.
– Думал, ты в библиотеке, ученик, – пробурчал Оук, вышедший мне навстречу.
– Я туда вернусь, – подтвердил я. – Скоро.
Мысль, родившаяся в бестолковой голове, украла хрупкий душевный покой: учиться сейчас я бы не смог. Да и думать трезво, рассудительно – в тот момент не мог тоже.
Рацаенна. Самый ранний цветок стонгардских лесов. Они ещё не прорвались на свободу на севере, в округе Ло-Хельма или Кристара, но уже встречались здесь, в долине Унтерхолда. Обыскивать просыпавшиеся луга я, впрочем, не собирался: в городе наверняка приготовились к празднику торговцы всяческим товаром, а уж рацаенна, с её широкими зелёными лепестками и нежно-жёлтой сердцевиной, украсила бы праздничный вечер любой девушки. А госпожа Иннара всё же была женщиной, разве нет?
Оук мрачно ухмыльнулся клыкастой улыбкой, провожая меня взглядом, а я нетерпеливо дёрнул поводья, срываясь с места в галоп. Снега уже растаяли, и всё же горные тропы, начинавшиеся сразу за мостом к крепости магов, были скользкими от влаги. Темп пришлось сбавить, хотя сердце почти выпрыгивало из груди, требуя быстрой езды – чтобы ветер в ушах, чтобы колкая пыль в лицо!
Скалистая дорога показалась долгой и утомительной, хотя заняла столько же времени, сколько обычно, крутым спуском уводя к раскинувшемуся у подножия горному городу. Многие дома в Унтерхолде выбивали прямо в скалах; дивное место, хотя и малопригодное для воспитания детей. Им же простор нужен, солнце, свежий воздух…
Даже мелькнувшая в голове мысль о детях не отрезвила – наоборот, порадовала. Дурманная лёгкость от внезапного прозрения бальзамом пролилась на израненное сердце, смыла черноту вязких мыслей: теперь-то точно поборемся! И поживём, видит Дух… в болезни или здравии, в горе или радости…
Ворота города оказались распахнуты настежь, и к ним стекались толпы народу – фермеры близлежащих усадеб, деревенские, пришедшие посмотреть на праздник, приезжие, которым не посчастливилось попасть в Унтерхолд в день празднования давней победы в полузабытой войне.
Я направил Ветра в сторону базарной площади; вскорости нашёл, что искал – мелькнувшие за углом очередного прилавка ярко-зелёные, с жёлтой сердцевиной бутоны рацаенны привлекли мой взор, и я тотчас спрыгнул с коня.
– Бери, добрый человек, порадуй невесту, – беззубо улыбнулся морщинистый старик, протягивая мне пышный букет. – Праздник же…
Я спешно расплатился, думая о том, как вернусь в крепость. Ну, положим, цветы я Деметре протяну. А сказать-то что? Со своей обыкновенной неуклюжестью в женском вопросе вся затея может обернуться прахом…
– …а ты откуда знаешь? – раздался неподалёку звонкий и очень знакомый голосок.
