Текст книги "Когда тают льды. Песнь о Сибранде (СИ)"
Автор книги: Ольга Погожева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
– Мне Мартин сказал, – отозвалась собеседница, и я узнал этот ровный, размеренный и холодный голос тоже. – Он на самом деле очень проницателен, этот северянин, кто бы мог подумать… и не такой неловкий, как казалось поначалу…
– Да поняла я, поняла, угодил он тебе с ожерельем! – нетерпеливо прервали её. – Ты про Сибранда рассказывала! С чего Мартин взял, будто он за госпожой Иннарой волочится?
Я спешно спрятал букет за спину, выглядывая из-за шеи коня. Дина с Зораной стояли у лавки с шёлковыми тканями, любуясь яркими расцветками, а ещё чуть дальше в толпе, явно выделяясь на общем фоне крупными даже для стонгардцев габаритами, стоял Мартин, приглядываясь к прилавку со сладостями. Логическая цепочка привела мой взгляд к худосочному Бруно, который на фоне товарища поначалу терялся, – полуальд, стыдливо повернувшись спиной к девушкам, которые на него вовсе и не глядели, быстро считал монеты в своём кошельке.
– Ох, Зорана, – с лёгким недовольством отозвалась Дина. – Ведь это видно. Когда вы с Бруно убегаете любоваться звёздами, неужели ты думаешь, что никто не понимает истинных причин внезапного увлечения ночным небом? Особенно если оно затянуто тучами, и ни единой звезды даже самый зоркий наблюдатель не разглядит…
Юная сикирийка только фыркнула в ответ: мол, крыть нечем, да и делать этого не собираюсь.
– Мартин сказал, что наш воин глаз от мастера Деметры на занятиях не отводит, да и каждый раз, как в коридоре встречается, подолгу вслед смотрит…
– Может, дело у них какое? – с сомнением произнесла Зорана.
– Может, – согласилась Дина. – Но я тоже видела его взгляд. И это взгляд мужчины, сестрёнка.
Кровь прилила к лицу; ладонь, обхватившая основание букета, вспотела. Вот и понимай этих женщин, как знаешь! Я о собственных чувствах только сегодня догадался, а они загодя сделали выводы! И Мартин хорош! Завтра же придушу толстяка…
– И что он в ней нашёл? – вслух удивилась Зорана. – Ведь старая же и некрасивая.
– Вовсе не старая, Сибранду в самый раз, – задумчиво сказала Дина. – И я бы не сказала, что мастер Деметра так уж дурна собой. Просто слишком отдаётся работе, на себя не глядит…
– Кожа болезненная, волосы бесцветные, фигура ни то ни сё, – возмущённо перебила подругу Зорана. – В платье её ни разу не видела, одна и та же мантия на все случаи жизни! Где его глаза?! Он же красивый, мог бы выбрать себе под стать…
– Разве выбирают за внешность? – негромко возразила Дина, выискивая взглядом тучную фигуру Мартина. – Мне кажется, Сибранд с госпожой Иннарой вполне подходят друг другу.
На этом беседа оборвалась; я сумел наконец вывести Ветра из толпы, прячась за его крупом, и сразу же за базарной площадью взлетел в седло. Город сопротивлялся моему уходу и затягивал с ещё большим, почти агрессивным напором: пьяные компании, гуляющие парочки, украшенные дома, нарядные жители, звуки песен и музыки…
К тому времени, как я выбрался за ворота Унтерхолда, я уже сам опьянел от количества витающих в воздухе винных паров и назойливого шума многолюдных улиц. В ушах всё ещё звучал звонкий голосок Зораны: «кожа болезненная, волосы бесцветные, фигура…». Понять не мог: это она про Деметру? Точно про неё? Про благородную бледность бруттской кожи, про гладкий шёлк светло-каштановых, почти рыжеватых от отблесков огня волос? Про мягкую, высокую грудь, которую не могла скрыть мешковатая мантия, небольшой рост – так и тянет прижать к себе, обнять за узкие плечи – про маленькие изящные руки, с такой лёгкостью выписывавшие магические формулы тонкими, крепкими пальцами?..
…Крепость магов встретила меня настороженной тишиной. По-прежнему не попадались на пути ни загулявшие в городе адепты, ни притаившиеся одиночки, ни вечно занятые мастера, но что-то изменилось незримо и разительно.
Тревога усилилась, когда я обнаружил в конюшнях трёх чужих лошадей; поспешно привязав Ветра, я направился в главную башню. Тут тоже не встретил никого: даже Оук, очевидно, спрятался в своей комнатке за библиотекой. Моей целью был кабинет госпожи Иннары, но её я не достиг.
Люди обнаружились в одном из просторных залов главной башни. Я сбавил шаг вовремя, чтобы заметить их первыми, и тотчас отпрянул за одну из колонн у входа. Спиной ко мне стояли двое незнакомых альдов, ещё один обнаружился в глубине зала, у памятного дубового кресла, в которое меня швырнул по прибытии в гильдию уставший от непомерной тяжести Люсьен. Здесь Сильнейший освободил меня от сердца стихии, и здесь я увидел его в первый раз. Второй мало чем отличался от первого – та же обстановка, та же чёрная мантия на худосочном старческом теле. Подслеповатые глаза щурились, разглядывая гостей, по сухим губам змеилась тонкая усмешка.
– Аркуэнон Дейруин, – тепло поприветствовал высокого альда Сильнейший. – Безумно рад видеть тебя, мальчик.
«Мальчик» склонился в уважительном поклоне. Звякнули звенья дорогой кольчуги, колыхнулся волной плотный походный плащ, приоткрывая на миг длинные ножны у пояса. Белоснежные, как у Эллаэнис, длинные волосы были собраны в пучок на затылке, светло-серая кожа разрумянилась, оттеняя выразительные черты холёного лица.
– Радость взаимна, мастер Дамиан, – откликнулся альд на бруттском. – Я приехал согласно нашему договору и готов к выполнению обязательств. Но прежде чем мы приступим к делам, могу я повидать свою возлюбленную невесту, прекрасную Деметру Иннару?
Высокое и парящее во мне задохнулось и рухнуло свинцовым камнем на дно давно высохшего колодца. Мертвенный холод разливался в груди, с которым не сравнилась бы ледяная свежесть сердца воздуха – морозная, каменная стужа, которую не вырвать так же просто, как артефакт, магическим обрядом. В абсолютной тишине – звенящей тишине внезапно тяжёлой головы – к приезжим нелюдям приближалась, спускаясь по боковой лестнице, неофициальная глава гильдии магов.
Струилось вдоль тела длинное, с разрезами, платье, лежал на плечах гладкий шёлк светло-каштановых волос. И лихорадочный румянец на щеках выдавал бушевавшие в груди низкорослой бруттки чувства; вот только взгляд ореховых глаз отчего-то не был ни радостным, ни тёплым.
– Приветствую тебя, Арк, – ровно отозвалась Деметра, приближаясь к креслу отца, и Аркуэнон Дейруин тотчас склонился над протянутой рукой. – Хорошо ли доехал?
Альд улыбнулся – вполне искренне, как показалось мне – и качнул головой.
– Ничто не могло помешать нашему воссоединению, дорогая Деметра.
– Оставь эти церемонии, Дейруин, – коротко улыбнулась бруттка. – Кажется, мы уже давно знакомы. Фавиан и Брейгорн с тобой, как погляжу.
Оба альда отвесили почтительные поклоны, в то время как Аркуэнон вновь завладел маленькой ладонью госпожи Иннары.
– Голодны с дороги? – почти по-домашнему поинтересовалась Деметра. – Отец, ты не возражаешь, если мы отложим дела ненадолго? Гости, верно, устали.
– Безусловно, душа моя, – откликнулся Сильнейший, поднимаясь с кресла. – Проводи их в трапезную.
– Не хочу доставлять тебе неудобства, Деметра, – начал беловолосый альд, но бруттка только дёрнула плечом, высвобождая ладонь из капкана чужих пальцев – но только затем, чтобы положить её на любезно подставленное предплечье.
– Праздник же, Арк. Стол давно накрыт и ждёт вас.
Я медленно отлепился от колонны и неслышно шагнул на лестницу, отступая в тень. Предосторожность оказалась излишней: делегация вышла вслед за хозяевами через боковую дверь, и всё стихло.
«А ведь госпожа Иннара – женщина несвободная, жених её по весне в гильдию приедет…»
Тяжело ступая, прошёл знакомыми коридорами в библиотеку, чтобы забрать с собой недочитанные фолианты. Пышный букет теперь казался бесполезной метлой; нелепым казался здесь, в мрачных стенах крепости магов. У дверей столкнулся с мастером Сандрой – пожилая женщина охнула от неожиданности – и неосознанно протянул цветы ей.
– Спасибо, – выдавил в ответ на изумлённый взгляд, – за всё, чему обучили.
– Ты что? Уходишь? – в своей обычной рублёной манере удивилась та, бережно принимая букет. – Сибранд! Юноша! Да что с тобой? Ну-ка, возьми себя в руки! Завтра же жду на занятии! Договорились? Не бросай обучение! Юноша, у тебя прекрасно выходит! Встречала и худших учеников… Не унывай. Слышишь? Достигнешь ещё неслыханных высот! Магия воздуха – это твоё. Верь мне. Всё получится. Вот увидишь!
От искренних слов запершило в горле, я с трудом сглотнул и кивнул доброй женщине:
– Спасибо. До завтра, мастер Сандра.
Пожилая бруттка улыбнулась на прощание, а я шагнул в тишину библиотеки, как делает безысходный шаг в темницу обречённый на пожизненную муку пленник.
Ночью не спалось. Прошло несколько дней после приезда дорогих гостей Сильнейшего, и за это время я видел госпожу Иннару лишь мельком, а холёных альдов не видел вовсе. Я беспокоился. Мне не нравились серокожие, мне не нравилось то, как они с хозяйским интересом рассматривали отделку внутренних залов главной башни, и мне совершенно точно не нравилось то, что Деметра теперь находилась рядом с Дейруином. Не имел я на бруттскую колдунью никаких прав, но душа покрывалась едкой ржавчиной горечи каждый раз, когда я вспоминал светловолосого и приторного до ломоты в зубах альда. Наверняка воин из знатного сословия; вероятно, что и маг не из последних – высокорождённые нелюди хвалились своими тёмными искусствами, в которых, мол, и бруттам их не превзойти. Вздор; видал я, как на поле боя не то что брутт – обыкновенный сикирийский воин, подобравшись к серокожему магу в богатом доспехе, одним ударом смахнул тому голову с плеч…
В тесной келье становилось душно; я поднялся с узкого неудобного ложа без всякого сожаления. Одевался в темноте, не зажигая лучины и не вызывая жалкого колдовского светлячка – проклятая стихия огня, которая никак мне не давалась – и быстро вышел в коридор. Ночь выдалась тёплой, даже здесь, внутри неприветливых крепостных стен, становилось с каждым днём всё уютнее. Близилось быстрое и бурное стонгардское лето; порывистые ветра уже дышали тёплыми ароматами с юга. Всё чаще пробивалось солнце сквозь мрачную серость северного неба, всё веселее становилась молодёжь, подолгу задерживавшаяся в расцветавшем саду внутреннего двора.
Я эти перемены благополучно проглядел, увлёкшись учёбой и собственными спутанными переживаниями, так что эта ночь застала меня врасплох теплотой и полнейшим безветрием. Блаженный покой царил всюду, только в душе метались, как листья на ветру, беспорядочные мысли.
В библиотеку в такой час я бы не попал – попросту не достучался бы до Оука, даже если бы и осмелился нарушить покой старого оглума. Зато обсерватория главной башни всегда бывала открыта в ночной час – по крайней мере, любознательный Бруно твердил мне об этом не раз. За всё время я лишь раз или два побывал внутри, и то в присутствии младших адептов и мастера Йоакима. Сейчас я мог спокойно понаблюдать за звёздным небом и заодно выполнить задание по теории магии – отчего нет? Мой сон украла госпожа Иннара; надежда оставалась лишь на усталость. Вымотаю себя до предела и забудусь на рассвете липкой дремотой.
Я поднимался по боковой лестнице осторожно, ступая мягким шагом разведчика, – не нашуметь бы в полумраке. Мне чудилось, что я не один такой полуночник в главной башне: не раз и не два я замирал, вслушиваясь в шорохи гулкой винтовой лестницы, – но шум поднимался снизу, из подвалов, и я легко мог спутать его с воем сквозняка, какими полнилась вся крепость. Подземелья обыкновенно запирались на ключ, и в них, по горячим утверждениям моих товарищей по магической кузне, проводились мастером Греем таинственные эксперименты. Никто, впрочем, слухов подтвердить не мог, как и опровергнуть, да я и не слишком ими интересовался. Каждый шаг приближал меня к самой верхней площадке главной башни, и я уже чувствовал свежий поток внешнего воздуха – будто дверь обширного зала открытой обсерватории была распахнута настежь.
Так и оказалось: поднявшись на очередной пролёт, увидел перед собой зияющий зеленоватыми отблесками проём и замер. Тот, кто находился внутри, затаился тоже; свет погас.
– Кем бы ни был, я тебя вижу лучше, – рявкнули из темноты. – И бежать тебе некуда, разве что прыгать с лестницы в бездну! За мной пришёл? Самонадеянно, мой мальчик!
«Мальчик» отрезвило. Я предостерегающе вскинул руки кверху, показывая, что пришёл безоружным.
– Меня зовут Сибранд, я адепт первого круга! Я не знал, что вы тут, мастер Дамиан! Пришёл за картой звёздного неба. Нам мастер Йоаким задал…
Мгновение внутри обсерватории царила тишина, затем темноту разорвал яркий свет колдовского светлячка.
– Прости, юноша, – совершенно другим тоном повинился Сильнейший. – Я ждал другого. Поднимайся, раз пришёл.
Стараясь не совершать резких движений, я выполнил приказ. В голове совсем некстати вспыли мысли о проклятии Сильнейшего, приступах безумия и странных выходках – но я тут же одёрнул себя. Мне ли бояться дикого поведения полоумных! Правда, годовалый младенец всё же отличался от опытного мага седьмого круга…
– Да ведь я тебя убить мог, – поприветствовал меня старый колдун, добродушно щурясь на свет. – Как, говоришь, тебя зовут?
– Сибранд.
– Как же, помню… Тот самый юноша, который доставил нам в гильдию сердце воздуха, и за которого очень просила моя дочь. Деметра всегда была неравнодушна к стонгардцам. Глупая девчонка…
Удивиться я не успел: Сильнейший запустил руку в обширную мантию, которая висела на нём, как саван на скелете, и извлёк оттуда перевязанный бечёвкой пакет.
– Это тебе, юноша. Если я ничего не перепутал, ты мечтаешь снять проклятие со своего сына. Здесь кое-какие наброски, схемы набора заклинаний духа и разума, которые почти не изучают в гильдии… Впрочем, кого тут учить? Одни лишь стонгардцы и сикирийцы, да несколько полукровок… жалкое зрелище!.. О чём я? Ах, проклятие. То, что я написал, должно сработать. Попроси Деметру, она расшифрует. Сам ты, мой мальчик, ещё не дорос, и вряд ли, с учётом твоей родословной, когда-либо… И вот ещё что: твоему сыну наверняка потребуется поддержка после ритуала. Слишком долго он пробыл под влиянием тёмной энергии, потребуется время на восстановление. Твоя задача – наполнить сына силой иного рода. Я об этом не писал – это, юноша, уже не к нам. Спроси у последователей Великого Духа, может, они… помогут.
Я схватил пакет с жадностью, но бечёвку размотать не успел – Сильнейший вдруг ухватил меня за предплечье и одним махом отбросил к себе за спину. Перекатившись по стене к самой бойнице пустынной обсерватории, я ошалело глянул в сторону пожилого мага, не поднимаясь с пола. Тот, впрочем, не двигался: прислушивался к чему-то, вглядываясь в темноту лестничного проёма, и по маленькой, высохшей ладони бегали голубовато-зелёные искры. Спустя несколько бесконечно долгих мгновений Сильнейший тряхнул головой, и призрачные разряды потухли.
– Недооценил я их, – пожаловался бруттский колдун вслух. – Мелкими такими казались, ничтожными… да и он мне всё ещё виделся прибившимся щенком… Вот ведь, вырос, заматерел. Казалось, только вчера под ногами путался, всё по простейшим вопросам к мастеру Сандре бегал, в глаза, как матери, заглядывал…
– О ком вы, мастер? – решился я.
Я всё ещё не мог поверить, что мелкий старик сумел так просто, как котёнка, швырнуть меня, здорового стонгардца, через всю смотровую площадку. Когда мастер Дамиан обернулся, я поверил в это сразу и безоговорочно.
Глаза Сильнейшего пылали адским пламенем: ни зрачков не различить, ни радужки. Покраснели даже морщинистые веки, так что я дышать от оторопи позабыл – прилип к стене, по-прежнему не поднимаясь во весь рост, и смотрел на старого мастера, как заворожённый. Страшным был маг седьмого круга; теперь я нисколько не сомневался в его силе.
– Тебя он не тронет, – помедлив, выговорил мертвенно-синими губами мастер Дамиан. – Ступай. Похоже, Грей всё-таки проиграл. Я предупреждал Деметру: волк хорош, только если не встретит оборотня. Но и на оборотня есть свой капкан. И почему мне кажется, что я вижу его перед собой? Ведь не тронул же он тебя, хотя и заметил, как ты на него смотришь. Ступай, ступай, мальчик, да не переживай: я ещё в силе. Теперь я понял, где сердце воды – не беспокойся, уже завтра оно будет в нас в руках, а значит, останется лишь стихия огня, и мы вернём былую власть над народами. Ни один маг не сумеет с нами совладать…
Ступай…
Последнее слово эхом отдалось в голове – и я не стал больше испытывать судьбу. Сорвался с места, прочь из обсерватории, страшась не старого колдуна и не его призрачного противника – я боялся чужого проклятия. Хоть и сильным был мастер Дамиан, а всё же не давало ему мыслить трезво злое колдовство – Дух знает, на что способен полоумный маг седьмого круга. Я же, в свою очередь, не позволил бы себе тронуть отца Деметры, а потому предпочёл благоразумие выяснению причин.
Не раз потом жалел я о своём постыдном бегстве.
Перемотанный бечёвкой пакет по-прежнему находился у меня в руках; я сжимал его так крепко, что к концу длинной винтовой лестницы костяшки пальцев занемели от усилия. Ключ к безоблачному будущему моего сына! Чего ещё желать?!
И всё-таки уйти в тишину своей кельи я не смог. У развилки я остановился в нерешительности, вглядываясь в темноту узкого перешейка, спускавшегося от основания лестницы к подвальным лабиринтам. Рядом находился дышащий жизнью и теплом коридор главной башни, который манил меня уже привычным светом колдовских светлячков; и всё же, поколебавшись, я спустился вниз. Почудилось, будто за спиной хлопнула волна стылого воздуха, застучали мягкие шаги по лестнице. Вскинув голову кверху, никого не заметил, а потому решил всё же проверить то, за чем шёл.
Как я и подозревал, дверь подвала оказалась распахнута настежь; выл сквозной ветер, пахнуло смрадом заплесневелых помещений. Примешивался сюда и ещё один запах – сладковато-гнилостный, тошнотворный, знакомый до ломоты в зубах.
Делая шаг за шагом по затянутой мелкой паутиной лестнице, я всё больше жалел о том, что нет при мне ни верного двуручника, ни добрых доспехов. Это магам вроде Сильнейшего не страшен противник, каким бы ни был, а мне, адепту первого круга…
Я шёл на тусклый свет наугад, ступая осторожно, почти бесшумно – вот ведь пригодилась наука капитана Витольда – но кроме шмыгнувшей мимо меня крысы живности больше не попадалось.
Не нашлось её и в обширном зале, откуда лился серый свет опрокинутого на каменный пол и ещё тлеющего факела. Я нагнулся и подобрал его. С высоты моего роста вспыхнувший с новой силой живой огонь осветил каменную могилу, и грязное словцо сорвалось с моих губ, пока я поспешно ретировался назад, в узкий, затянутый паутиной коридор.
Оттуда я осмотрелся внимательней. Кажется, мертвецов насчитывалось человек шесть, но лишь один из них истекал кровью, уставившись неподвижным взглядом в низкий свод. Помочь мастеру Грею я уже ничем не мог; способ, которым с ним покончили убийцы, не оставлял шансов на жизнь. Внутренности несчастного были разбросаны по пыльному подвальному полу, и в кровавом озере лежали пятеро остальных – вот только выглядели они так, будто их только что выкопали из земли, насильно пробудив от долгого посмертного сна.
Оцепенение продлилось недолго. Бросив факел, я бросился обратно, перепрыгивая через несколько ступеней; больно ударился лбом о низкий свод подвальной двери, ругнулся сквозь зубы и помчался по винтовой лестнице наверх, в обсерваторию.
Я не помню, сколько в этот раз длился порывистый, торопливый подъём. Когда я взлетел на верхнюю площадку, задыхаясь не от усилий, но от дурного предчувствия, меня встретила лишь тишина пустынной обсерватории, вонь горелой плоти, липкий чёрный пепел на каменном полу, – и обугленные останки мастера Дамиана, Сильнейшего мага стонгардских земель.
Проклятый альд снова находился при ней. Я наблюдал за ними с другого конца внутреннего сада, мечтая, чтобы жениху госпожи Иннары прямо сейчас упала на светловолосую макушку какая-нибудь глыба. Ну, пусть хоть тот же теоретик Бруно вновь не совладает с магией земли, и созданный им каменный град накроет высокого альда с ног до головы.
Поговорить с Деметрой не получалось уже третью неделю. Облачённая в тёмные одежды, госпожа Иннара не замечала адептов и не говорила с мастерами, лишь время от времени отдавая короткие приказы Оуку или мастеру Йоакиму, – единственные, с кем она общалась. Ну и, конечно, сложно игнорировать присутствие заботливого жениха, который буквально не отступал от своей невесты ни на шаг.
– Сибранд! – задыхаясь, позвал меня Айлин. Воспользовавшись тем, что товарищ зазевался, его тут же треснул по голове соперник, смуглый сикириец Войко. Спас шлем, но Айлин всё же не удержался, отмахнулся от товарища ледяной иглой, разбившейся, в свою очередь, о вовремя наброшенный колдовской щит. – Можно против тебя?
Я молча взялся за одноручный меч, приготовившись к обороне. Как ни странно, вооружение и доспехи отыскались на складах крепости, которыми заведовал тот же старый оглум. Оука я уважал с каждым днём всё больше: зеленокожий, кажется, вовсе не спал, трудясь на благо гильдии едва ли не круглосуточно. Вторую половину дня и до поздней ночи он сидел в библиотеке, поскольку обыкновенно именно в это время туда стекались адепты. Вставал же он раньше всех и обретался либо на складах, где занимался наследием прежних владельцев крепости – то же вооружение, которым здесь никто не пользовался, досталось магам от старых хозяев – либо на конюшнях, где ухаживал за лошадьми. Встречал я его и у подвалов крепости: оказывается, и от них у Оука хранились ключи. Впрочем, не у него одного – иначе мастер Грей не отбивался бы от толпы оживших мертвецов и остался бы жив в ту ночь.
Я рассказал Деметре всё, что знал, став первым нежеланным вестником дурных новостей. Помню, как побелело и без того бледное лицо бруттской колдуньи; как, прямо в ночной рубашке, она выбежала из покоев и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней сразу. У нижней площадки госпожа Иннара всё же споткнулась, и я не успел её поддержать; но тотчас вскочила вновь и бросилась через широкие залы к боковому коридору, откуда лестница уводила наверх, в обсерваторию.
Я был рядом, когда Деметра признала в сгоревшем дотла теле своего отца, и я поймал её, когда, отпрянув назад и споткнувшись в этот раз уже о подол длинной рубашки, она упала мне на грудь. Рванулась прочь, но я удержал: не служили дрожащие ноги своей хозяйке. Я не отпускал её даже тогда, когда, путая слова на четырёх языках, она велела мне убираться, обзывала глупым варваром и дикарём, когда била кулаками в грудь, оставляя дымящиеся следы на новой рубашке. А потом бруттская колдунья разрыдалась, обмякнув в моих руках, и я больше ничем не мог помочь её горю.
– Это я, я виновата, Сибранд… – стонала, уткнувшись носом мне в грудь, маленькая женщина. – Это из-за меня… Грей… и он тоже… это я попросила… прости, прости, прости…
Деметра вымаливала бы у мертвецов прощение ещё дольше, если бы я не увёл её тотчас подальше от жуткого места.
– Госпожа, ты неодета, – проронил я, когда бруттка неистово затрясла головой в ответ на моё предложение. – Здесь скоро будут люди…
Лишь тут Деметра обратила внимание на то, в каком виде стоит передо мной. Резко отвернувшись, она вскинула ладонь над телом отца, накрывая его плотным колдовским щитом. Затем повернулась ко мне.
– Им не нужно знать, что ты пришёл сюда первым, – белыми губами выговорила она. – Прошу тебя, больше никому. Я знаю, что ты… не способен на подлость, но они… Если ещё и ты пострадаешь из-за меня, я… Сибранд, я не смогу так жить. Ступай… ступай!
Ступай.
Я ушёл, и с тех пор мы ни разу не заговорили друг с другом. Это выматывало больше всего. Как она там? Без отца, одна, в окружении заезжих альдов? Кто убил Сильнейшего? Как сумел так скоро скрыться? Чем помешал Грей? Неужели мастер тьмы и света вычислил убийцу, и тот попросту заметал следы? Теперь, с гибелью высокомерного учителя, как капитан Витольд будет получать свои сведения? Заставит ли меня теперь шпионить за Деметрой и делами гильдии?
Адептам объявили, что Сильнейший и мастер Грей погибли той ночью, не уточняя деталей, что породило целую волну нелепых слухов и предположений. Среди них оказалась и версия о Братстве Ночи, что, по моему мнению, находилось недалеко от истины. Кто ещё стал бы поднимать толпу мертвецов? Или убивать противников таким жутким способом? Я подобное только на войне видал. Но ведь мы сейчас не воюем, разве нет?
– Эй, Сибранд! – окликнул меня Айлин, отфыркиваясь от заливавшего глаза пота. – Да что с тобой сегодня? Или я молодец, или ты уже третий удар пропускаешь!
Я усмехнулся, сконцентрировавшись на тренировке. Смерть Сильнейшего встревожила адептов, но в целом прошла почти незаметной, что поразило меня, но нисколько не тронуло ни одного из моих товарищей по магическим искусствам. На обряд захоронения, если таковой и состоялся – бруттский обычай предполагал предание тела огню, а не земле – Деметра меня не позвала, да я и не напрашивался: каждый переживает горе по-своему.
Неудивительно, что занятия по магии тела, духа и разума вновь отменили; кто желал, уединялся группками в зале, где обыкновенно учила нас госпожа Иннара, и старался, как мог, постигать магические искусства самостоятельно. Гильдия оказалась обезглавлена, но никто не сомневался, что вот-вот Совет пришлёт нового руководителя стонгардским отделением – а до тех пор госпожа Иннара справится с ворохом обязанностей так же легко, как и прежде. Мастеров же по магии света и тьмы больше не было; печальной складывалась традиция для учителей в стенах стонгардского отделения гильдии. Вначале мастер Этьен, теперь Грей и мастер Дамиан…
Освободившееся от занятий время я использовал, чтобы натаскивать компанию Айлина для ближнего боя. Парни втягивались с удовольствием; вскоре у меня образовался целый отряд разношёрстной публики магов второго круга. Присматривались к нашим тренировкам и гордые колдуны третьего круга, коих насчитывался едва ли с десяток в крепости. Пробегавший как-то мимо Люсьен, заглядевшись на моих учеников, расхохотался в голос, заявив, что более жалкого зрелища не видал.
– Никакой маг обучает искусству сражения ещё более никаких воинов! – смеялся молодой колдун, пользуясь совершенной безнаказанностью: адепты второго круга тягаться силой с сильным магом не могли, а я не хотел.
В этот раз нам никто не мешал, только отвлекала взор невысокая фигура на другом конце сада, которую время от времени заслонял ненавистный альдский плащ.
– Добрым делом занимаетесь, – одобрительно проворчал Оук, подобравшись к нам со стороны конюшен. – Прервать вас хочу. Провиант в крепости заканчивается – закупить бы, а то госпоже Иннаре не до того сейчас. Я отлучаться надолго не могу: работы много. Да и одному тяжело… Выручайте, ребятки.
Гордые колдуны второго круга нерешительно замерли, поглядывая друг на друга. Нечасто, видимо, их просил об услуге зеленокожий оглум.
– Чего купить нужно? – глухо поинтересовался я, снимая шлем.
Оук благодарно улыбнулся, отчего выдающиеся над нижней челюстью клыки явились во всей красе, и протянул список.
– И деньги, – добавил зеленокожий, передавая мне плотный кошель. – Тебе поручаю, стонгардец, как самому ответственному.
Айлин поморщился, но всё же первым отставил меч.
– А чего? Поехали! – с вызовом бросил он своим. – Развеемся немного. Погодка-то!..
Я усмехнулся.
В Унтерхолд выехали втроем – большего количества человек и не требовалось. Айлин и Войко поотстали на горной тропе, предоставив меня собственным мыслям, но ненадолго – вскоре за спиной раздалось дружное пение, перемежаемое задорным фырканьем и едва сдерживаемым гоготом. Погода выдалась и в самом деле чудная, лето уже вступило в свои права. Неудивительно, что молодая кровь бурлила и требовала радостей жизни, – я и сам устал от затяжной зимы.
– Суровый стонгардский муж
Силён, туповат, неуклюж, -
Вдруг выбрал магический путь,
Видать, сильно приняв на грудь.
Как облик его грозен теперь!
Боится его всяческий зверь,
И воин боится, и маг, –
Вдруг выкинет фокус чудак?
Я полуобернулся, отчего гогот за спиной лишь усилился, и покачал головой: ну, что с них взять? Маги второго круга, ага. Мальчишки! Даже у Никанора моего серьёзности, поди, побольше будет.
– Напрасно злословят враги!
Никто не стоит на пути
Из тех, кому жизнь дорога, –
Не дрогнет Сибранда рука!
Укрывшись воздушным щитом,
Врагов польёт слабым огнём,
А если не дрогнет противник,
Добьёт своей верной дубиной!
– Идиоты, – не выдержал я.
Поймал себя на том, что усмехаюсь в такт разухабистым словам нескладной песни. Ребята старались, пели слаженно – не в первый раз исполняют, что ли?
– Велик наш Сибранд и могуч!
Макушкой касается туч,
Под поступью камень трещит,
От взгляда кровь в жилах кипит!
Восславим великого мужа!
Стонгарду герой очень нужен!
Внимайте мне, люди, я говорю!
Я песнь о Сибранде для вас пою!
Финальный гогот оборвал хриплое пение; отхохотавшись, Айлин и Войко подъехали ближе, убедившись, что я в самом деле не сержусь. Великий Дух, разве можно на этих детей злиться? Ведь не по возрасту наделены талантами и силой – как-то ими воспользуются? Хорошо, если добрая компания на пути попадётся; а если нет? Попадут в сети того же Братства Ночи, и пропадут ни за грош…
– Заткнулись уже? – беззлобно поинтересовался я.
– А ведь неплохо получилось? – поинтересовался Айлин, заглядывая мне в глаза. – Сочиняли все маги второго круга, и ещё кое-кто из третьего присоединился…
Я только головой покачал: обрадовал меня юный сикириец, ничего не скажешь. Вся крепость магов распевает за моей спиной дурацкую песенку, и я стал последним, кто её наконец услышал. А ведь Бруно с Диной наверняка знали – а вместе с ними и Зорана с Мартином. И молчали! Товарищи по перу, тьфу…
Впереди показались каменные стены Унтерхолда, и теперь мы ехали вдоль них, постепенно спускаясь в низину. Время уже перевалило за полдень, так что у городских ворот толчеи не оказалось. Бегло оглядев стражников, знакомых лиц среди них не увидел, а потому проехал молча, сосредоточившись на том, за чем приехал. На рынке разделились: Айлин и Войко отправились в овощные ряды, я – по лавкам, набирать вещи по списку. Погрузив увесистые тюки на всхрапнувшего Ветра, я огляделся. На тёмной рыночной площади было уже почти безлюдно – солнце клонилось к закату – и мои товарищи, вероятно, уже ожидали меня у городских ворот: на обратном пути Оук просил нас заехать на мельницу. Пожилой мельник, как истинный стонгардец, дел с колдунами не вёл, отказавшись помогать поборникам Тёмного, поэтому муку приходилось закупать через третьи руки, сильно теряя в цене.
