Текст книги "Восстание инеевых волков (СИ)"

Автор книги: Ольга Пашнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

   Я бессвязно бормотала что-то, то погружаясь в тяжелую дрему, то выныривая в реальность. В какой-то момент я перестала понимать, что происходит, где я и почему вокруг все так оживленно переговариваются. Пространство вокруг плясало яркими цветами и казалось, будто каждый звук, доносившийся до меня, имеет свой цвет, свой всполох на фоне резного потолка.

   Я заснула, едва погасили свечи. Тяжелый сон навалился на меня, будто теплое одеяло и принес такое желанное успокоение. Я с удовольствием и какой-то невероятной радостью нырнула в него, погрузившись с головой, расправив плечи и откинув голову.

   А спустя несколько часов меня не смогли разбудить.

   Я все понимала. Слышала голоса, чувствовала, как меня трясет Сольвейг и Астрид командирским тоном велит подниматься. Слышала, как раздвигаются шторы, как одеваются девчонки, как ноет Галия, которую уже несколько дней заставляли работать. Но плотная тьма окружала меня со всех сторон и не давала откликнуться. Ноги и руки словно вконец ослабели. Я даже шептать не могла, хотя и старалась.

   – Зови лекаря, – наконец смилостивилась Астрид.

   Я уже минут сорок пыталась закричать от ужаса.

   Что со мной случилось?

   Боль пришла неожиданно. Я выгнулась, чувствуя, как вдоль позвоночника разгорается пламя, охватывает все тело, сковывает разум и чувства. Кричать я не могла.

   На лоб легла прохладная ладонь, кто-то прижал меня к постели.

   – Анна, успокойся, – ласково сказала Сольвейг. – Тебя посмотрит лекарь, все будет хорошо!

   Если бы я могла... боль усиливалась, звуки слились в один. Я вырывалась из чьих-то рук, не в силах ни закричать, ни объяснить, что происходит. Впрочем, что происходит, я и сама не знала.

   – Девушка, успокойтесь, – лекарь пытался мне что-то втолковать. – Прекратите панику, пожалуйста. Я не смогу понять, что с вами, если вы будете вырываться.

   Легко было сказать, но я почти не владела собственным телом. Кое-как я заставила себя абстрагироваться, думать о доме и не чувствовать всепоглощающую боль.

   Меня раздели и осмотрели. Каждое прикосновение лекаря рождало всплеск боли. Я услышала сдавленный шепот Сольвейг:

   – У нее синяки остаются после каждого прикосновения...

   И слезы покатились из глаз против моей воли. Кажется, очередной враг достал меня. Или я просто заболела какой-то местной болезнью? Нет, это вряд ли: лекарь не может понять, что со мной.

   В конце концов, мне просто дали вдохнуть эфир, но боль не отступила. Тело сделалось покорным и безвольным, в голове помутилось, но, ни ошеломляющая боль, ни тошнота не прошли. Я просто перестала вырываться, а внутри все так же кричала.

   Лекарь сдался примерно через час. Он понимал, что отказ от моего лечения практически лишит его работы, если не жизни. Но он не знал, что со мной. В этот момент я уже не могла испытывать страха. Пришло простое осознание: рассвет я уже не встречу. Не увижу своей семьи. Не увижу Вилдэра. А ему наверняка даже не сообщили. Вот так глупо расстаемся.

   Интересно, есть ли хоть малюсенький шанс, что после смерти в этом мире я вернусь в свой? Нет, конечно, нет. Глупости это.

   Боль стала привычной подругой. Я уже почти не обращала на нее внимания, только слегка содрогалась от особенно сильных приступов.

   Сольвейг сидела рядом и гладила меня по руке, не зная, что это простое движение причиняет мне невыносимые страдания.

   Тяжелые шаги слились с калейдоскопом звуков моей голове, но Сольвейг тихо удалилась. Кровать прогнулась под весом посетителя, и теплая рука осторожно погладила меня по волосам. Так гладил только Вилдэр. Ему почему-то нравилось пропускать пряди волос через пальцы.

   И вновь ни сказать, ни поднять руку у меня не получилось. Я лишь слабо дернулась в его сторону, ища защиты и ласки. Он осторожно поднял меня на руки, не обращая внимания на отсутствие одежды, и принялся укачивать, как маленькую.

   – Тихо, не плачь, – он поцеловал меня в лоб, и я даже почти не почувствовала боли. – Все будет хорошо, счастье мое.

   И голос сорвался.

   Я едва не взвыла. Если уж мой Вилдэр не может совладать с голосом, то дела мои плохи. Я хотела бы сказать ему, что люблю его, но не могла. Надо было раньше, и почему я так боюсь этих слов? Дитя двадцать первого века, в котором любовь возведена в степень материальных благ.

   – Анна, – прошептал он, целуя меня в макушку, – родная. Потерпи, скоро все кончится.

   Кончится? Как же не хотелось умирать вот так, в его объятиях, чувствовать, как он тяжело дышит.

   – Я буду рядом, любимая.

   Любимая...можно ли полюбить за такой короткий срок или эти слова пришли как последняя отчаянная попытка вернуть мне желание жить? Если бы дело было лишь в нем. Если бы я могла вынырнуть из этого кошмара...

   Ушел бы он, что ли. Всяко легче.

   Объятия Вилдэра несмотря на боль, которую приносили, успокаивали. Я пыталась запомнить каждый миг, каждое прикосновение, каждый поцелуй.

   – Милая, хорошая, – шептал он мне на ухо, когда я дрожала от спазмов. – Потерпи чуть-чуть.

   Моя голова безвольно лежала на его плече, тьма, маячившая перед глазами, начинала надоедать. Слезы сами катились по щекам, я будто доживала последние мгновения рядом с ним.

   – Анна, – выдохнул он, – не плачь. Пожалуйста.

   И в этом "пожалуйста" прозвучало такое страдание, что я едва не потеряла сознание от жалости к нему.

   Мы оба знали, чем кончится эта ночь. Оба знали, что проводим друг с другом последние часы и молчали. Я – потому что была не в силах говорить, а он не хотел, чтобы я слышала его надломленный голос.

   – Знаешь, как я жалею, что отказался от тебя тем утром, – вдруг проговорил Вилдэр. – Может, мне было бы легче терять тебя вот так, медленно, а? Почему ты? Почему не какая-нибудь покорная и спокойная девочка? Почему после стольких лет я снова теряю часть своей души, Анна?

   Я почувствовала усталость. Почти смертельную, надо же, какая ирония.

   – Хорошая моя. Ну, не плачь, я рядом. Прости меня, девочка, прости. Не сберег я тебя.

   Почти прощание. Почти последний вздох. А он до конца будет или сейчас уйдет, не выдержит?

   – Я люблю тебя.

   "Какой драматический момент, – голос Гуннульв раздался в моей голове так ясно, что я вздрогнула, а Вилдэр крепче прижал меня к себе. – Анна, дело серьезное. Ты больна".

   "Я уже догадалась".

   "Ты умрешь".

   "И пусть. Только...может, ты Вилдэра уйти заставишь? Я точно не выдержу, если он будет...до конца".

   "Заставлю, – согласился Гуннульв".

   Вилдэр не хотел. Категорически не хотел меня отпускать, я слышала уверенный голос Гуннульв и отрывистые реплики Вилдэра.

   – Она так хочет, – монстр говорил спокойно и печально. – Пожалуйста, ей и так тяжело. Попрощайся сейчас.

   Вилдэр положил меня на постель и крепко поцеловал в губы, которые отозвались болезненным ощущением.

   – Счастье мое, – прошептал он. – Прости, прости...

   И ушел, быстрым шагов, резко распахнул дверь, так, что она с грохотом за ним захлопнулась.

   "Спасибо, – сказала я Гуннульв".

   "Ну что, будем прощаться? – спросил монстр".

   "Будем. Ты классный!"

   "Я так понимаю, на вашем языке это означает что-то вроде "хороший"? Ты тоже удивительная, Аня, я так рад, что познакомился с тобой".

   Я почувствовала шаги и чье-то дыхание на своей щеке. Запах девичьих духов ударил в нос.

   – Бедная Анна, – я узнала голос Галии. – Умирает, всеми покинутая! Как жаль. Возможно, сегодня ночью я буду жалеть Повелителя...

   В следующий момент Галия вскрикнула.

   "Ты что?".

   "Уронил эту дрянь, – буркнул Гуннульв. – Бесит она меня, сил нет!"

   Я ничего не ответила. Что ж, значит, Галия добилась своего. Наверняка не без помощи Рандвалфа.

   "Мамочки! – закричал Гуннульв. – Леофвайн пришел! Звать Вилдэра?"

   "Погоди. Хуже он мне все равно не сделает, дай порадоваться мужику".

   И как Леофвайн умудряется так бесшумно появляться? Я ведь даже не слышала его шагов...

   – Анна, – голос, как всегда, полон ненависти, – ты умираешь. Я знаю этот яд, он очень медленно и болезненно убивает жертву. Ты не дотянешь до утра, но еще час-два и начнутся такие боли, что ты сойдешь с ума. Я... ненавижу тебя. Почему...не знаю, просто ненавижу и ничего с этим поделать не могу. Это я велел Галие пролить яд на украшения. Но я люблю Повелителя. И действительно служу ему. Он очень страдает, ты...привлекла его. Он не сможет выносить твоих криков, а совсем скоро ты сможешь закричать. Он уже терял любимую, слышал, как она умирает. Второй он не вынесет, возраст скажется, сердце подведет. Анна, – Леофвайн приблизился ко мне и почти шептал, – позволь мне закончить с этим. Позволь дать тебе умереть без мучений, ты ничего не почувствуешь, я обещаю! Подумай, ты ведь любишь его, я видел. Можешь ли ты причинить ему такие страдания?

   Слова будто резали сердце ножом. Я – невероятно – нашла в себе силы, чтобы поднять руку. Повинуясь волне гнева, я показала Леофвайну все, что думаю о нем и его предложении. А потом – еще более невероятно – я разлепила губы и прошептала тихо, но в звенящей тишине были отчетливо слышны мои слова:

   – Пошел к черту!

   Леофвайн чертыхнулся и зажал мне рот и нос. Я заскребла руками по простыням, но сделать ничего не могла, Гуннульв ревел от бессилия, сдерживаемый каким-то заклинанием.

   И вновь – страшное усилие, сопровождающееся болью – и мой кулак врезался в челюсть Леофвайна. Удар был слабым, но мужчина этого не ожидал. А потом мой крик разрезал тишину утра, разбудив наложниц, Астрид, всполошив всех, кто рядом находился.

   И Вилдэра, который не ушел, а дежурил за дверьми.

   "Ой, мать моя – монстриха! – простонал Гуннульв. – У него взгляд такой...".

   – Стража! – рык Вилдэра испугал даже меня, хотя по логике мне должно было быть все равно. – Как ты посмел, Леофвайн?! Ты предал меня! Галия!

   "Лефовайн стоит, бледный, Галия рыдать вот-вот кинется, – сообщил мне Гуннульв. – Ну и разборки здесь сейчас будут..."

   Звук распахнувшихся дверей возвестил о прибытии...кого-то.

   "Стража, – тут же отозвался монстр. – Двое вооруженных ребят".

   – Повелитель, – в голосе стражников чувствовалось почтение.

   – Советника Леофвайна схватить, – Вилдэр сдерживал ярость. – Галию тоже. Казнить. На рассвете. Обоих.

   "Ой! – возвестил Гуннульв".

   А я, перестав бороться за жизнь и сознание, провалилась во тьму.

   ***

   Как ни странно, мое пробуждение состоялось. Я даже удивилась, увидев вокруг себя очертания спальни и почувствовав запах свежей сдобы. Кашлянула, облизала пересохшие губы и слабо шевельнула рукой, ожидая взрыва боли. Но ее не последовало, хотя рука предательски дрожала. Я была слаба, как котенок, но жива.

   – Анна! – ко мне кинулась Сольвейг. – Как ты? Жива? Что болит?

   Я покачала головой, боясь говорить. Вдруг эта способность еще ко мне не вернулась?

   – Мы так боялись, – под глазами Сольвейг залегли темные круги, а глаза покраснели от слез.

   – Где, – шепот у меня вышел слабым, – Вилдэр?

   – Он ушел поспать, – ответила подруга, – всю ночь около тебя просидел, а как ты уснула, мы общими усилиями его уговорили. Ну и Гуннульв твой постарался.

   – Ты молодец, Анька, – хмыкнул монстр, который совершенно не стеснялся Сольвейг и прыгал на ее кровати, взлетая чуть ли не под потолок.

   – Ты уже не скрываешься?

   – Пришлось, – хмыкнул монстр. – Зато теперь к тебе никто не подойдет: я достаточно напугал этих склочниц!

   – О да, – Сольвейг закатила глаза. – Он тут такой ураган поднял, что все перепугались! А Тордис, наверное, до сих пор прическу распутывает.

   Гуннульв с гордостью глянул на меня.

   – А почему я...жива? – я с трудом выговорила вопрос, вспомнив вчерашние сцены. – Мне не приснилось?

   – Нет, – ответил Гуннульв, – тебе не приснилось. Кстати, Осмонд заходил, но мы его отправили восвояси: у него ученица гриппом заболела, чтоб тебя не заразил. Так что тебе большой привет и вон, – монстр кивнул на столик и глаза его блеснули, – винограда принес.

   – Съешь, – разрешила я монстру, – я не хочу.

   Гуннульв уговаривать было не нужно. Монстр радостно зачавкал.

   – Ты не умерла, – продолжил он после того, как лакомство было съедено, – потому что ты не из этого мира. Понимаешь, хоть ты и человек, как все, кто живет в замке, не считая меня, у тебя другой метаболизм. Ты сильнее сопротивляешься нашим болячкам, потому что они к твоему организму не приспособились. Вот и с этим отравлением вышло так. Повезло.

   – Да уж, – содрогнулась я. – Очень повезло, воистину.

   – Не ной. Мы были уверены, что ты умрешь. Но, судя по всему, разговор с Леофвайном пробудил в тебе здоровую злость. Или спортивный интерес, не знаю. В общем, ты выкарабкаешься. Пару дней, правда, придется полежать.

   Я обдумывала поступившую информацию.

   – А Леофвайн что? Галия?

   – Их казнили сегодня утром, Вилдэр слышал весь разговор. Как я потом узнал, он сначала и впрямь ушел к себе, но потом решил, что плевать он хотел на твое мнение и за ручку тебя подержать обязан. Вернулся, подслушал разговор. Даже подглядел, как ты Леофвайну двинула. Их с Галией в тюрьме заперли, а утром казнили. Галия все орала, что ни в чем не виновата, что ее заставили, пригрозили, но ты же знаешь Вилдэра.

   – Значит, теперь Галия и Леофвайн мне не угрожают? – растерянно пробормотала я, пытаясь осознать эту новость.

   – Нет. Но у нас остается проблема Рандвалфа, не забывай, – напомнил Гуннульв. – Я бы посоветовал тебе быть осторожнее. Конечно, Вилдэр теперь с тебя глаз не спустит, но у Рандвалфа в распоряжении волки, так что защиты Вилдэра может и не хватить.

   – Поняла, – я устало откинулась на подушки: слабость была жуткая.

   – Может, ей поспать лучше? – с сомнением спросила Сольвейг.

   – Поспит, только я сейчас к Вилдэру сбегаю, он просил разбудить его, если Аня проснется.

   Я даже не нашла в себе сил перепугаться или взволноваться. Просто обрадовалась, что вновь его увижу. Мы почти попрощались этой ночью, и повторять такой опыт мне не хотелось.

   Тактичная Сольвейг пробормотала, что ей надо по делам, а то Астрид уже извелась вся, и покинула общую спальню. Я смутно подозревала, что на деле-то Сольвейг приказали за мной ухаживать, но она просто не захотела присутствовать при нашей встрече.

   Он вошел в спальню и я отметила, каким уставшим он выглядел. Но, тем не менее, он тепло улыбнулся мне. На эту улыбку нельзя было не ответить.

   – Привет, – он протянул руки, и я с трудом поднялась, чтобы мужчина мог меня обнять.

   Я с удовольствием прижалась к нему и вздохнула.

   – Как ты?

   – Лучше. Но земля определенно слишком быстро вертится! Меня шатает, как будто я напилась!

   – Слабость – самое легкое последствие отравления, – сказал Вилдэр. – Тебе повезло.

   Я задумалась. А не сказал ли Гуннульв Вилдэру, почему я выжила?

   – Почему я не умерла? – спросила я и замерла, опасаясь услышать ответ.

   – Не знаю, – Вилдэр крепче меня обнял, – Гуннульв сказал, что, возможно, доза была рассчитана неверно. Ты ведь лишь порезала палец, а они надеялись, что ты поранишься серьезнее.

   – Да я могла вообще не пораниться еще лет десять! Или кто-то другой мог схватиться неудачно. О чем только думают они?!

   – Думали, – поправил Вилдэр, – больше не будут.

   – Все равно – это бред! Идиотская идея.

   – Но она сработала.

   – По чистой случайности! Кто так организовывает покушение?

   Вилдэр тихо рассмеялся.

   – Ты, я смотрю, знаток в этом? Часто покушалась на кого-нибудь?

   Я не могла не улыбнуться: Вилдэр меня откровенно дразнил.

   – Я рад, что ты поправляешься, – он отстранился и взял меня за руку. – Мне надо будет уехать, Анна.

   – Почему? Куда?

   – Мне нужна поддержка правителя Подземного Города, придется поехать на переговоры, сам он в холод ни за что не полезет. Так что я уеду, всего на неделю, не бойся. Но все-таки ты удивительно талантливая девушка: найти себе столько врагов! А потому мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

   – Что?

   Как же мне надоело притворяться всезнающей девицей, кто бы знал! Вот что это за Подземный Город? Придется потом спросить у Гуннульв. Или... рассказать Вилдэру о том, кто я?

   – Мне нужно, чтобы ты приняла участие в одном обряде. Он поможет тебе и даст необходимую защиту. Это будет надежнее, чем если Осмонд обрызгает тебя отварами и помашет у тебя перед носом каким-нибудь священным булыжником.

   Я рассмеялась, представив картину.

   – Хорошо. Если вы считаете, что так нужно, я не буду возражать.

   Вилдэр внимательно на меня посмотрел.

   – А ты справишься? Придется немного постоять и послушать Осмонда. Не упадешь в обморок?

   – К вечеру я поправлюсь, – пообещала я. – Вот увидите.

   – Хорошо, – Вилдэр снова притянул меня к себе, – а потом, если будешь хорошо себя чувствовать, проведем вечер вместе. Когда-нибудь гравюры делала?

   – Нет.

   – Ну вот, попробуешь. И поужинаем. Что ты хочешь на ужин?

   Я задумалась. Действительно хотелось чего-то... вкусного, сочного и непременно мясного! Как у них тут стейк называется, интересно?

   – Мяса хочу, жареного, сочного. Желательно с кровью.

   Если Вилдэр и был удивлен, то виду не подал. А нам мясо давали крайне редко, а уж жареное – никогда. Только вареное и небольшими порциями. Вообще, хотя наложницы и не голодали, пища здесь была...диетической. Даже слишком диетической.

   Вилдэр наконец не выдержал и поцеловал меня. Я счастливо обняла его и почувствовала, как под тяжестью мужчины падаю на кровать, а руки Вилдэра тем временем скользят по моему животу, забираясь под рубашку. Я задыхалась, чувствуя, как он целует меня в шею, тяжело дышит и крепко сжимает мои руки, чтобы те не цеплялись отчаянно за его плечи.

   – Ух, ты! Как тут интересно! – Гуннульв, как всегда не вовремя, вылез откуда-то и уселся на прикроватную тумбочку.

   Вилдэр и не подумал оторваться от меня, только удобнее устроился и выровнял дыхание.

   – Стесняюсь мешать, конечно, – влез опять Гуннульв, – но общая спальня – не то место, где стоит делать то, что вы собрались. Я-то, конечно, не против, я тут и не такое видел, но Астрид хватит удар от злости. А остальных – от зависти.

   Вилдэр нехотя отстранился, а я посмотрела на монстра и разочарованно буркнула:

   – Извращенец! Насмотрелся он!

   – У тебя хорошие друзья, – задумчиво проговорил Вилдэр. – Ты подружилась с Сольвейг...если бы мне об этом не сказали я, наверное, не обратил бы на тебя внимания.

   – Вот как, – усмехнулась я. – Тогда скажите, с кем мне нужно дружить, чтобы вы продолжали обращать на меня внимание! Только чур не предлагать Астрид, Ингу или Рандвалфа. У всех троих сводит челюсть от одного моего имени.

   – Значит так, – из глаз Вилдэра исчезла страсть, но он снова обнял меня, когда сел на кровати, – сейчас ты высыпаешься, отдыхаешь и радуешься тому, что все хорошо. А вечером проводим ритуал. Утром я уеду, но ты будешь защищена. Договорились?

   – Договорились! – я отсалютовала, хотя мужчина этого жеста и не понял.

   Меня уложили, укрыли одеялом и поцеловали в лоб, совсем как маленькую девочку. Я нахмурилась, и тогда Вилдэр легко поцеловал меня у губы и лишь скользнул по ним языком. Я сделала попытку подняться, но сильные руки мне не позволили.

   – Отдыхай, я сказал, – а вот это звучало, как приказ, и уже обращаясь к Гуннуль, Вилдэр добавил, – Проследи.

   Когда Вилдэр ушел, я спросила у Гуннульв:

   – А что за обряд он задумал?

   – Не знаю, – отмахнулся монстр, – их вообще много существует, охранительных-то. Чего выбрал наш повелитель – без понятия. Ты лежи, лежи. Тебе яблочко принести?

   – Отстань ты со своими яблоками, – я фыркнула.

   – Зря. Меня теперь кухарка любит, кормит, – монстр счастливо зажмурился. – Отпад.

   – Я смотрю, ты у меня словечек почерпнул? Ты хоть знаешь, что оно означает?

   – Приблизительно. Анька, тебе полегчало что ли?

   – Полегчало, – ответила я. – Но, надеюсь, мне не придется скакать на этом обряде, потому что на что-то кроме спокойного стояния я не способна!

   Как показала практика, во время обряда мне скакать не нужно было. Скакала я после обряда. И не только я.

   ***

   Мерцание свечей придавало комнате зловещее освещение. Осмонд с какой-то старинной книгой полностью соответствовал образу жреца, родившемуся у меня в голове. Вилдэр, поддерживающий меня, был спокоен, и его спокойствие окутывало меня с ног до головы, отметая ненужные вопросы и сомнения.

   Осмонд что-то читал, монотонно и скучно, Вилдэр периодически смотрел на меня: не стало ли мне плохо. Но я чувствовала себя хорошо. Почти до самого вечера я спала под чутким наблюдением Гуннульв и слабость почти прошла. Сольвейг удивлялась, что я так быстро иду на поправку, Гуннульв шутил, что меня надо сдать на опыты в качестве образца для исследований сильнодействующих ядов, а я отходила от событий ночи и молча радовалась тому, что имею возможность пожить еще.

   Вилдэр поддерживал меня за талию, но я и без него могла стоять. Правда, я совершенно ничего не понимала из сказанного Осмондом, но это меня не беспокоило: я всецело доверяла Вилдэру и уже устала подозревать всех.

   Осмонд что-то сказал мне и вопросительно посмотрел.

   – Дай мне руку, – сказал Вилдэр.

   Я послушно протянула руку, и мужчина крепко сжал ее в своей. Поднялся легкий ветерок, а посреди комнаты начало расти слабое сияние. Оно разгоралось все сильнее и сильнее, пока не осветило полностью комнату. Я зачарованно смотрела на эту картину, чувствуя, как набираюсь сил, как прибавляется во мне энергии. Неожиданное чувство счастья накрыло меня так внезапно, что я ошеломленно взглянула на Вилдэра и увидела его улыбку. Он легко поцеловал меня и прошептал:

   – Ты умница. Скоро все закончится, потерпи еще немного.

   Осмонд еще читал что-то несколько минут, а потом брызнул на наши соединенные руки чем-то вкусно пахнущим.

   – Ты закончил? – осведомился Вилдэр, когда сияние погасло и комнату осветили факелы, моментально вспыхнувшие только от одного движения повелителя.

   – Да, Повелитель, – Осмонд поклонился, – но...вы же знаете, что ритуал должен быть завершен и...

   – Знаю, – отрезал Вилдэр, – предоставь это мне. Анна, идем.

   Он крепко взял меня за руку, и мы направились к его покоям. Я чувствовала в Вилдэре какую-то напряженность и разволновалась.

   – Все в порядке? – спросила я, когда мы оказались в его покоях, где нас уже ожидал сервированный стол.

   – Конечно, – на этот раз улыбка у него получилась скованной.

   – Заметно, – буркнула я, не заботясь о том, соблюдаю ли этикет. – Повелитель, а как этот обряд будет меня защищать?

   – Теперь ты не должна звать меня Повелителем, Анна.

   Я замерла.

   – Почему это?

   – Из-за обряда, – Вилдэр вздохнул, – он защищает тебя, потому что ты моя жена.

   Хорошо, что рядом оказалась кровать: я так и села на нее. Вилдэр, что же он наделал... Как же я вернусь домой, будучи его женой? Как мне теперь искать способ выбраться отсюда?

   – Зачем?

   Вилдэр отошел к окну.

   – Я не могу рисковать тобой.

   – Это что, был единственный способ?

   – Для меня – да. Ты никогда не смиришься с положением наложницы, а я не собираюсь делать вид, что ты мне не нужна. Единственный выход, который я видел – свадьба. Причем если бы я рассказал тебе все заранее, ты бы нашла тысячу причин, чтобы отговорить меня!

   – Нет, – глухо сказала я. – Не тысячу. Всего одну.

   – И какую же? – Вилдэр повернулся ко мне.

   Что ж, я понимала, что настал момент, когда придется рассказать Вилдэру все.

   – Я из другого мира.

   Признание вырвалось легко, несмотря на то, что я так долго скрывала. Слова повисли в воздухе, а удивление, завладевшее Вилдэром, казалось, можно даже пощупать: настолько хорошо я улавливала эмоции. Интересно, это следствие обряда или просто природная чуткость?

   – То есть?

   – Я жила в другом мире. Здесь я всего...чуть больше полугода. У меня был...как это на вашем языке... возлюбленный, но мы расстались и он задумал отомстить. Отправил меня сюда, высадил посреди равнины почти без одежды и все. Меня подобрали сначала какие-то разбойники, потом патруль. Кстати, патруль у тебя продажный, за взятку в виде меня отпустили явных браконьеров. Ну вот, а глава патруля меня Идгарду подарил.

   И мы замолчали. Вилдэр обдумывал сказанное, а я решала, как мне теперь жить.

   – Ты хотела вернуться домой.

   Не вопрос, утверждение. Я закрыла глаза.

   – Конечно. Там же моя семья.

   – Семья?

   – Родители, сестра.

   – А тут я со своей свадьбой. Старый дурак. Но и ты должна была сказать, я бы что-то придумал, Анна!

   – Я боялась! Это же бред...подумай сам: я из другого мира! Ты бы поверил? Незнакомой наложнице? Я едва появилась здесь, все сразу же решили против меня дружить. А ты...ты заступался. Я думала, что если расскажу тебе все, то ты либо не поверишь, либо накажешь.

   – Да почему я наказать-то тебя должен был, Анна? – простонал Вилдэр, опустив голову.

   – Не знаю. Это тяжело, на самом деле тяжело. Я когда язык учила, думала, не выдержу! Сначала казалось, что я сошла с ума, потом...

   – Но ты никогда не забывала, что хочешь домой.

   – Я не могу не хотеть. Я боюсь представить, как волнуются родители. Что бы ты делал, если бы Идгард пропал бесследно?

   Отвечать мужчина не стал, да и не стоило: мы оба знали, что Вилдэр перевернул бы все миры в поисках сына.

   – Я найду способ вернуть тебя домой, – твердо сказал Вилдэр спустя несколько минут.

   Я вздрогнула и поежилась. От этих слов веяло...холодом.

   – Ты должен был мне сказать.

   – Иди к себе, Анна, – Вилдэр вновь отвернулся от меня.

   – Но...

   – Иди к себе!

   Раньше он на меня не кричал. Я, сдерживая слезы, бросилась прочь из спальни, и только оказавшись в темном коридоре, позволила себе разрыдаться, надеясь, что меня никто не видит. Чувство безысходности затопило меня полностью.

   "Чего ревем? – Гуннульв, как всегда, вылез неожиданно. – Что стряслось? Священным булыжником в лоб получила?"

   Я не ответила, потому что реветь, как оказалось – дело успокаивающее. По крайней мере, я не скрывала эмоций и честно всхлипывала, вытирала глаза руками, как маленькая девочка и едва ли не сидела на полу. Захотелось обратно в комнату, в теплые и сильные объятия Вилдэра. Но я понимала, что сейчас он меня не примет. Разумеется, я знала, что и ему сейчас плохо, может, гораздо хуже, чем мне, но почему-то я чувствовала небольшую злость на него. Будь проклят мир, в котором женщиной распоряжаются, как вещью! Захотел – в подарок отдал, захотел – замуж продал, а захотел – и себе оставил.

   "Анька, едрена вошь, – Гуннульв козырнул еще одним словечком, почерпнутым у меня. – Хватит рыдать, что там у вас произошло?"

   – Он на мне женился, – прорыдала я.

   "Это я уже понял, все в курсе теперь. Астрид сидит и скрипит зубами. Но чего ты ревешь? По моим расчетам счастливые новобрачные должны сейчас завершать обряд свадьбы в...какой-нибудь неприличной плоскости. И уж никак мне не думалось, что невеста будет рыдать в коридоре. Что такое?"

   Я хотела было ответить. Хотела поделиться с Гуннульв всем, что наболело, но не успела.

   Насмешливый и почти забытый голос эхом пронесся по коридору. Я подняла голову.

   Это был Игорь.

   – Так-так-так, – издевательски протянул он. – Кто это у нас тут плачет.

   Он был одет в джинсы и свитер: так непривычно было видеть одежду из моего мира. Бронзовая кожа парня прямо светилась здоровьем, наверное, отдыхал где-то на юге. Он счастливо улыбался, оглядывая мое заплаканное лицо, трясущиеся руки и платье наложницы, в которое меня обрядили несмотря на то, что я стала женой Вилдэра.

   – И как нашей Анюте живется в столь холодном крае? – усмехнулся Игорь.

   Я молчала, будучи в совершенном шоке.

   – Ну, милая, ты же не злишься на меня, так?

   – Да как тебе сказать. Чего тебе нужно?

   – Пришел поговорить.

   – Поговорить? Странный у тебя способ разговаривать. На что ты надеялся, Игорь? Отправляя меня сюда, чего ты хотел?

   – Знаешь, твоя семья так напугана, – с притворным сочувствием проговорил парень. – Места себе не находят.

   Парень подошел ближе, но я отступила на пару шагов и он остановился.

   – Не бойся, Аня, я не причиню тебе вреда. Ты же поняла, как опасно со мной ссориться? Я верну тебя в твой мир, обещаю. Ты же будешь хорошей девочкой?

   Я открыла рот от удивления. Парень хмыкнул.

   – Иди ко мне, – он притянул меня к себе и недвусмысленно нажал на плечи, приказывая опуститься...

   – Гуннульв! – рявкнула я, сбрасывая с себя руки Игоря.

   – Ась? – откликнулся монстр.

   – А я теперь госпожа?

   – Самая настоящая, – Гуннульв радостно хихикнул.

   Я улыбнулась Игорю и вытерла слезы.

   – Стража! – мой крик, уверенный и громкий разнесся по замку.

   Внешняя пустота коридоров была лишь иллюзией, результатом труда хорошо обученных воинов. Поэтому на мой крик тут же выскочили два вооруженных парня и почтительно склонились.

   – Да, госпожа, – сказал один.

   – Этого молодого человека, – я кивнула на Игоря, – схватить и посадить в какую-нибудь клетку. С голоду сдохнуть только не дайте, колдовать запретите. До моего особого распоряжения.

   Я с удовольствием наблюдала за изменившимся лицом Игоря, когда стражники схватили его под руки и потащили по лестнице.

   – Тварь! – проорал он мне.

   Я, радостно улыбаясь, помахала ему ручкой.

   – Приятного отдыха, Игорь. Пришли мне открытку!

   Вопли парня еще долго раздавались в тишине. Небось, переполошил весь замок.

   В то, что Игорь меня мог вернуть, я не верила. Судя по всему, ему помогал Леофвайн, а тот мертв и я не могла сказать, что огорчена этим обстоятельством.

   "Круто мы его, – удовлетворенно мурлыкнул Гуннульв. – Скотина, этот Игорь. А когда ты его выпустишь?".

   – Не знаю, – я пожала плечами. – Когда захочу.

   "Тоже правильно. Зато ты больше не плачешь, что радует. Полегчало?"

   – Намного, – с чувством призналась я. – Как гора с плеч. Хоть этого гада можно не опасаться.

   "Ну, стоит заметить, ты в последнее время ставишь рекорды по устранению врагов".

   – Ага, еще бы Рандвалф самоустранился, упав с лестницы или отравившись морковкой, – хмыкнула я.

   Мы направились в общую спальню. Настроение заметно поднялось, хотя я все еще не знала, что делать с Вилдэром. Первый приступ шока уже прошел, и я хотела помириться с мужем (как непривычно это звучало-то). Мне не нравилось это состояние. И не нравилось, что ему было плохо. В конце концов, я могу и вовсе не вернуться домой, а отношения так легко разрушить.

   За раздумьями я и не заметила, как дошла до спальни и только когда настойчивое покашливание уже никак нельзя было счесть за почудившееся мне эхо, я подняла голову.