Текст книги "Влюблен без памяти (СИ)"
Автор книги: Ольга Лисенкова
Жанр:
Городское фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Глава 25
Лорд позвонил – явился его камердинер, уже знакомый сестрам Юбер. Он так и пожирал гостий глазами, но им было не до него.
– Позовите Дрейка, – распорядился Эдвард.
Марианна не могла усидеть на месте – она встала, подошла к окну, впилась взглядом в буйную летнюю зелень. События последних дней так закрутили ее в своем водовороте, так захлестнули изысканными речами милорда и его проникновенными взглядами, что она едва не забыла, зачем вообще стянула артефакт! Хорошо, что Эдвард сообразил: если воспоминание видно только тем двоим, кто прикасается к шару, причем одним из этих двоих должна непременно быть сама Марианна, ее мечта о том, чтобы призвать к ответу оклеветавших отца, обращается в прах. Это необходимо проверить, и как можно скорее!
Вошел Дрейк, с почтением склонил голову, представ перед хозяином. Юбер маячил у двери. На его присутствие Марианна не рассчитывала! Она неуверенно посмотрела на Эдварда.
– Отошлите, – шепнула она.
Тот понял, кивнул.
– Идите, Юбер… Дрейк, вам не нужно представлять этих юных леди, вы знакомы с ними давно и, я полагаю, знаете их даже лучше, чем я. С какого возраста вы знаете леди Марианну, к примеру?
– С момента ее рождения, – сдержанно произнес Дрейк.
– Замечательно. Не откажите нам в нашей общей просьбе. Леди Марианна держит в руке артефакт памяти, он также вам известен. Пожалуйста, поместите свою ладонь на этот хрустальный шар. Если нам будет сопутствовать удача, всплывет какое-то из ваших общих воспоминаний. Мы с леди Вивьен останемся зрителями.
Марианна вскинула на Эдварда обеспокоенный взгляд. Лорд улыбнулся ей.
– Если воспоминание действительно проявится и будет не самым приятным, вы можете оттолкнуть руку Дрейка, но не раньше, чем мы удостоверимся, что способны – или не способны – его засвидетельствовать.
Марианна и Дрейк встали между сидящей на диване Вивьен и расположившимся в кресле Ореном. Хрустальный артефакт Марианна подняла на ладони. Сейчас он казался еще более розовым и менее дымчатым, чем при утреннем робком свете, и еще больше походил на спелое яблоко.
– Начинать? – откашлявшись, спросил Дрейк, и стало понятно, что он взволнован.
– Да, – велел Эдвард, – кладите ладонь поверх шара и молчите.
Марианна затаила дыхание. Лицо старого доброго Дрейка оказалось совсем близко, и она с внезапной нежностью отметила, что у него прибавилось морщин. Интересно, сколько ему лет? Он сказал, что знает ее с самого рождения!
Шар под рукой потеплел, потом стал приятно горячим. Воздух вокруг поплыл. Комната сдвинулась.
Они продолжали стоять в светлой, уютной гостиной и вместе с тем переместились в просторный холл.
Малышка Марианна дергала Дрейка за ливрею.
– Ты покатаешь меня?
– Я не могу, – растерянно отвечал молодой Дрейк. – У меня тут свои обязанности, леди Марианна, я никак не могу пока!
– Посади меня на плечи и ходи делай свои обязанности!
– Граф меня не поймет, – засмеялся Дрейк. – А уж его гости – тем более. Кроме того, леди Марианна, меня в прошлый раз изругали, что я вас так высоко поднимаю.
– Ты же меня не уронишь.
– Ни в коем случае! А графиня боится, когда такая крошка – и так высоко. У вас есть няня, леди Марианна, идите к ней и играйте, я занят, простите!
– Я на тебя обижусь, – надула губы трехлетняя капризулька.
Или сколько ей здесь лет?
Марианна смущенно засмеялась, подняла взгляд – Дрейк смотрел на шар с умилением, и в глазах стояли слезы. Шар потух. Видение рассеялось.
– Сколько же вам тут лет, леди Марианна? – сказал Дрейк вслух.
– Я тоже об этом задумалась. Года три, наверное. Да, Вив? Как ты считаешь?
Марианна повернулась к сестре, но та только покачала головой. Тогда Марианна перевела взгляд на Эдварда.
– Вы не видели? Ничего не видели? И не слышали наш разговор? – уточнила она с упавшим сердцем.
Эдвард тоже медленно покачал головой.
– Мы слышали только ваши слова о возрасте. Вам, должно быть, что-то показали, если судить по вашей реакции. Что это было?
Дрейк отступил от артефакта и осел на диван.
– Волшебство, – пораженно выдавил он и промокнул лоб носовым платком. – Это путешествие во времени. Леди Марианна – такая малявка! Простите. Я ее помню такой! А себя – я увидел себя со стороны и даже не сразу узнал!
Марианна зажала рот рукой. Крах всех надежд! Вопреки всем усилиям, из груди вырвалось рыдание, и она спрятала лицо, прикрывшись ладонью.
Эдвард тут же вскочил и не раздумывая прижал ее к себе.
– Что? Вас что-то напугало? Марианна, сейчас вы в безопасности.
Она качнулась и приникла к опоре – к широкой, теплой и твердой мужской груди. Рука с артефактом бессильно упала. Подавить рыдания не удалось. Лорд теснее сомкнул объятия.
«Вивьен снесет мне голову», – подумала Марианна, но это казалось неважным. План по восстановлению отцовской репутации, план, дыр в котором было больше, чем в решете, до сих пор казался ей замечательным, и она была готова на все ради этой цели, но промахнулась в главном: не выяснила, как работает артефакт. Даже если ей удалось бы выяснить имена клеветников, добраться до них и вынудить их во всех подробностях вспомнить, как они поступили с графом Рендином, в присутствии самого короля – это ничем не помогло бы, ведь их воспоминания останутся картинкой в воображении самих виновников и Марианны.
Впрочем, наверное, лорд прав, и на самом деле шар способен вытаскивать из прошлого только воспоминания самой Марианны, пусть и совместные с другими людьми, а поскольку она, разумеется, не присутствовала при обсуждении или воплощении коварных планов отцовских врагов, артефакт не в силах ей ничем помочь.
– Ш-ш, – сказал ей Эдвард, как ребенку. – Дрейк, что вы видели? Почему леди Марианна плачет?
– Она ведь сначала засмеялась, милорд, – с недоумением отозвался дворецкий. – Мы видели пару минут из прошлого, когда я был молод, а миледи было, по ее словам, года три. Она просила меня покатать ее на плечах, как давеча, а я отказывался, потому что графиня, матушка леди Марианны, меня строго отчитала за такие игры. Я не понимаю…
– Ладно, – прервал его Орен. – Идите. Спасибо, Дрейк. Оставьте нас.
Глава 26
Прорыдавшись у лорда на груди, Марианна пристыженно доползла до дивана. Вивьен смотрела на нее со смешанным выражением ужаса и сочувствия. Так распуститься перед чужим мужчиной, перед аристократом!
– Говорила я тебе, твой артефакт не доведет до добра, – тихо проворчала она.
Орен на этот раз тоже занял место на диване, рядом с Марианной, которая, хоть и взяла себя в руки, все еще время от времени икала и судорожно всхлипывала. Он даже подал ей чистый батистовый платок.
Дрейк додумался прислать горничную со стаканом воды. Дрожащими пальцами Марианна спрятала артефакт в сумочку.
– Медленно, – скомандовал Орен и поддержал стакан за донце. – Глотайте медленно и восстанавливайте дыхание. Ну!
Марианна подчинилась. Часть воды пролилась на подол.
– Что на тебя нашло? – прошептала Вивьен, хотя никакой нужды шептать не было: все они сидели достаточно близко друг к другу. Она просто не доверяла собственному голосу и боялась сорваться.
– Что вы увидели? – поинтересовался Орен.
Марианна сокрушенно покачала головой.
– Дрейк правильно поведал обо всем, что показал шар. Я не из-за этого. – Она снова отпила воды. – Когда я… рискнула пробраться к вам в дом, милорд, я говорила себе, что артефакт поможет мне, поможет нам снять все обвинения с отца. Я не очень представляла себе, как это можно воплотить, но я решила, что артефакт памяти – то, что нужно, чтобы заставить их заговорить.
– Кого «их»? – уточнил Орен.
– Тех, кто оклеветал отца. Вы можете сказать, что я была маленькой девочкой и ничего не смыслила, но я точно знаю, что отец ни в чем не виноват, он не был способен на государственную измену. Он был верен своей стране, своему королю.
У Вивьен невыносимо защипало в глазах. Эдвард взял Марианну за руку.
– Дорогая Марианна, – сказал он ласково. – Все это с самого начала было обречено на неудачу. Простите.
Она нервно хихикнула.
– Видишь, Вив, Эдвард сказал: «Простите». После того, как я его обокрала. Эдвард, таких благородных героев, как вы, больше не осталось на свете. Артефакт – всего лишь игрушка, следует это признать. Это как портрет, на котором запечатлен любимый человек, в него можно вглядываться, стараясь вернуть давно утраченное, но не больше. Не больше.
Услышав, как сестра величает лорда по имени, Вив подскочила на месте, но Марианна не стала обращать на это внимание; что до Орена, он, кажется, вовсе не заметил никаких перемен. Он вновь мягко обнял Марианну за плечи.
– Ваши надежды рухнули, – сказал он с усмешкой, – рухнули и мои. Мы не сможем докопаться до того, что скрыто под обвалами моей памяти, ведь вы не были тому свидетельницей, Марианна. Вы способны дотянуться до ваших воспоминаний и, может быть, подарить мимолетное возвращение в прошлое тем, с кем вы разделили эти минуты. Не более. Так что да… Ваш артефакт – лишь игрушка. Оставьте его себе и оживляйте на краткий миг дорогие образы ваших покойных родителей, если это не будет бередить раны. Как вы и утверждали с самого начала, для меня артефакт – пустышка.
Марианна еще раз утерла слезы платком и вручила сестре стакан.
– Что вы надеялись вспомнить, Эдвард? – спросила она.
– Это не имеет значения.
– Наверняка имеет. Я вижу это по вашим глазам.
– Марианна!!! – возопила вконец скандализованная Вив, однако ее протест проигнорировали.
Лорд Орен и Марианна смотрели только друг на друга и слышали только друг друга. Было так странно сидеть с ними на одном диване и ощущать себя невидимкой! Вивьен хотелось вскочить, швырнуть стакан на пол и закричать, схватить Марианну за плечи и потрясти, призвать лорда к порядочности – зачем он морочит глупышке голову?! Вместо этого Вивьен сжала в руках стакан, а потом встала и поставила его на низкий столик со стеклянной столешницей. Орен и Марианна продолжали молчаливый диалог. Тогда Вивьен опустилась в кресло, которое прежде занимал хозяин, и стиснула зубы. Безрассудство Марианны ее не удивляло, она давно с ним смирилась, и, если надо сыграть для этих двоих роль дуэньи, что ж, ей не привыкать. Она не позволит богатому лорду использовать ее сестренку ради пустого и жестокого развлечения.
– Вы должны мне сказать, – увещевала лорда упрямая Марианна. – Вы забыли что-то очень важное?
Орен улыбнулся ей как будто бы с нежностью.
– Если бы я помнил, чтó я забыл, я бы это не забыл. Верно?
– Казалось бы, верно. Если бы вы не пытались добраться до этого затерянного сокровища, – парировала Марианна.
Лорд вздохнул и потер лицо руками.
– Я не помню первые годы своей жизни, – признался он.
– Самые ранние годы никто не помнит. Или… сколько лет выпали из вашей памяти?
– Десять лет. Десять, Марианна. Большинство детей достаточно хорошо помнят себя, начиная лет с пяти, у них могут встречаться отдельные воспоминания, относящиеся и к двух-трехлетнему возрасту. К шести-семи годам отпрыски дворянских семей обычно уже умеют читать и писать, зачастую говорят на двух-трех языках. Память не подводит их, позволяет сохранить начала разных наук.
Марианна сочувственно положила ладонь ему на плечо.
– У вас есть предположения, почему так вышло, – сказала она утвердительным тоном.
– Есть, да. Незадолго до этого, по словам отца, я серьезно болел, был на грани жизни и смерти. Я выкарабкался, но у меня отшибло память. Мама умерла вскоре после того, как опасность для меня миновала, видно, заразилась от меня.
– Соболезную! – проговорила Вивьен.
– Получается, у вас почти не сохранилось воспоминаний о матушке? – воскликнула Марианна.
Лорд только покачал головой.
Глава 27
Эдвард встал и прошелся по гостиной, стараясь рассеять повисшую в воздухе печаль. Он казался таким милым, когда балансировал между откровенностью и светскими приличиями!
– У меня остались ее портреты, разумеется, – сказал он бодро. – И, знаете, леди, я чувствую себя неловко, когда вы сострадаете мне. Как бы то ни было, я вырос в достатке, и мне не пришлось пережить ничего подобного тому, что выпало на вашу долю. Я восхищен вашим мужеством и самоотверженностью.
Кроткая Вивьен склонила голову, принимая добрые слова, но Марианну было не так легко сбить. Отодвинув в сторону переживания по поводу краха своих воздушных замков, она уже успела воодушевиться, сообразив, что в ее распоряжении все же есть еще один козырь, который позволит ей не покидать фамильный особняк, а главное – самого лорда Орена прямо сейчас.
– Вы хотели бы вспомнить матушку, – заключила она. – Увидеть ее хотя бы на несколько мгновений. Это так нам понятно и близко! Правда, Вивьен? Знаете, Эдвард, я ведь не все вам поведала. Я тоже думала поначалу, что единственный способ заставить шарик работать – это класть на него руку и позволять ему копаться у себя в памяти, чтобы воспроизвести то или иное воспоминание.
– Нет? – переспросил Орен. – Не единственный?
Марианна застенчиво хихикнула.
– Я провела немало экспериментов с девочками в ателье, и мне не удалось помочь ни одной из них! Зато с этим злосчастным кошельком… Полицейские постоянно спрашивали меня, почему я пришла с ним именно к этой даме и именно в эту лавку. Я говорила, что видела ее в лавке прежде, но они не верили, что я могла запомнить и даму, которая, кстати, не признала, что когда-либо со мной встречалась, и ее кошелек – красиво расшитый, но не слишком приметный, в общем, такой же, как у всех. Единственный ответ, который предложили в полиции вслед за обвинением самой хозяйки, сводился к тому, что я сама украла деньги и решила получить выкуп за кошель.
– А на самом деле? – быстро спросил Орен, пристально следивший за лицом Марианны.
– А на самом деле я подняла кошель с мостовой, и у меня в голове всплыл портрет его хозяйки. Мало того – еще и образ лавки. Кошелек как будто помнил и ее, и то, куда она ходила, понимаете?
Марианна снова тихо засмеялась. Орен порывисто кинулся к ней и присел рядом.
– Это значит… – раздумчиво произнес он.
– Ничего особенного это не значит, – вмешалась Вивьен. – Если Марианна видела хозяйку кошеля и даже лавку, это видела Марианна! Картинка не витала вокруг ее головы на улице! Она не в силах вам ее показать!
Воодушевившийся было лорд заметно сник.
– Да. Оттого, что Марианна заглянет в мое детство, для меня, пожалуй, ничего не изменится, – признал он.
Его лицо сразу стало строгим и чужим. Однако Марианна и тут не собиралась отступать. Нет, от нее он так просто не отделается!
– Я понимаю, что отправиться в ваше детство ради вас и потом пересказать вам то, что я увидела, – вовсе не то, что вам нужно. Но, Эдвард, когда мы третьего дня сидели с вами в карете, вы предложили заключить договор. И вы тогда сказали так: я должна помочь вам докопаться до какого-то воспоминания из вашего детства. Вы не говорили, что забыли все на свете! Вы упомянули об одном воспоминании, о каком-то ключевом моменте!
Эдвард обратил взгляд на Вивьен, как бы спрашивая, правда ли это, и та кивнула:
– Точно так, милорд.
– Если вы поделитесь с нами, может быть, мы сумеем вам помочь, – настаивала Марианна. – Но, если я не буду знать, что искать, я никогда это не найду!
Эдвард тяжело вздохнул, будто у него в душе поднималась настоящая буря. Какое-то время он молчал, видно, взвешивая все за и против. Сестры терпеливо ждали.
– Видите ли, леди, – сказал он наконец. – По словам отца, я перенес в детстве экзотическую пирианскую лихорадку. От нее скончалась и матушка. У этой болезни описан целый ряд симптомов: тут и жар, и всевозможные боли, и рвота, и… Не буду утомлять вас пренеприятными описаниями. При этом ни один из целителей, с которыми мне довелось встречаться впоследствии, не отмечал у переболевших – у тех, кто выжил, – потери памяти. И еще одно. Я обращался к целителям. Обращался к магам, оперирующим различными артефактами и сыворотками. Пытался составить собственное средство для пробуждения памяти…
– Ах вот для чего ваша страсть к алхимии! – догадалась Марианна.
– Все безуспешно. Когда я говорил, что мне хотелось бы добраться до одного-единственного воспоминания, я… не очень представлял себе, как работает ваш шар. Наверное, я просто надеялся ответить себе на этот вопрос. Почему в моем случае выпали такие карты. Простите меня.
Вивьен покачала головой.
– Позвольте, – сказала она. – Бывают же индивидуальные реакции. В вашем случае, очевидно, произошло именно так. Вы были очень слабы, цеплялись за жизнь. Взрослый человек, ваша матушка, проиграл эту битву, а вы выкарабкались, но ради этой победы пришлось что-то потерять, чем-то пожертвовать.
Взъерошив в волнении волосы, Эдвард закивал.
– И это верно, леди Вивьен, – согласился он. – Скорее всего, я смирился бы с такой волей Творца, не пытался бы найти ответ там, где все объясняется Провидением, если бы не оговорки моего отца. Бывало, он упоминал что-то из моего детства, а потом спохватывался: ах да, ты же не помнишь! Переспрашивал: точно ли так. При этом выражение его лица становилось таким, будто он разжевал жгучий перец… Я был ребенком, леди, и однажды я решил, что сделаю отцу приятное, если солгу, будто я припоминаю то, о чем он говорит.
– И? – Марианна только что не подпрыгивала на краешке дивана.
– Он рассмеялся, будто с издевкой, и погладил меня по голове. «Конечно же нет: ты не можешь этого помнить, Эдвард». Кроме того… Отец отказывался обсуждать мою болезнь, и я повторял себе, что это из-за горьких воспоминаний, ведь он тогда потерял жену. Но когда эта тема всплывала, он…
Эдвард вновь вскочил на ноги и принялся расхаживать по гостиной, размахивая руками.
– Он не раз высказывался в том смысле, что в смерти матери виноват я.
Марианна ахнула.
– Какая жестокость, – сокрушенно проговорила Вивьен.
– Да, леди Вивьен. Нет. Я привык считать, что так оно и есть, ведь это я заразил матушку.
– Вы были больны! Вы были ребенком и никак не могли отвечать за то, что подхватили опасную болезнь! Ради всего святого, вы и сами едва выжили! – запротестовала Марианна.
– Да, да, да. Вы спрашиваете, до какого воспоминания я надеялся докопаться, леди. Сейчас я был с вами предельно откровенен. Я хотел бы знать, что я сделал – при каких обстоятельствах я мог подхватить эту экзотическую лихорадку, в чем именно заключается моя вина. Я хочу знать, насколько велик мой грех, в чем мне каяться.
В глазах у Марианны стояли слезы.
– О Эдвард, – выдохнула она. – Вы были ребенком! Даже если там была ваша ошибка, непослушание, если вы где-то нарушили какой-то запрет – дети не несут ответственности за то, что творят, ни один суд…
– Кроме высшего суда. И суда моего отца. Он настолько не переносил моего вида, что довольно рано позволил мне жить отдельно, или настоял на этом, если вам угодно. Отселил меня сюда. – Эдвард скрестил руки на груди. – Все, леди. Как на духу. Теперь я открыл вам все, к добру или к худу. Вся моя жизнь, простая и незамысловатая, перед вами как на ладони. Десять лет пустоты. Тяжелая болезнь. И все это. – Он обвел широким жестом гостиную. – Дом, который признает вас и впускает без звука, без ключа, и до сих пор не признает меня, хотя я живу здесь уже много лет и теперь я единственный наследник всего имущества Оренов, в которое входит и этот особняк. Дом, даже дом помнит свое прошлое, а я этого лишен.
Глава 28
Несколько минут в гостиной царило молчание. Эдвард отошел к окну и вперил взор в кусты сирени. Вивьен опустила голову. Марианна колебалась: ей очень хотелось подбежать к милорду, заставить его посмотреть ей в глаза, объяснить, что не может быть вины десятилетнего ребенка в том, что он заболел. Вместе с тем она понимала, что после такого выплеска эмоций Эдварду, наверное, нужно прежде всего успокоиться. Если он был лишен матери, а отец был с ним настолько бесчеловечен, вряд ли она сможет сейчас найти слова, чтобы до него достучаться. Кроме того, Эдвард уже сказал, что принимать сочувствие от сестер Рендин ему не так уж просто. С другой стороны… почему-то же он им открылся? Значит, считает их достойными доверия?
Или просто счел, что так Марианна сделает все, чтобы ему помочь. И она сделает. Она смотрела в его обтянутую сюртуком спину и сама недоумевала, как за каких-то два дня человек, который был ей незнаком и чужд, вдруг стал… не близок, конечно, но…
Поймав строгий взгляд Вивьен, Марианна пресекла собственные мысли. Лорд Орен – привлекательный мужчина, спору нет, а еще он богат, влиятелен и знатен, а еще ему, по совпадению, досталось имение Рендинов. На этом все. Вивьен права.
Наконец Эдвард обернулся к ним.
– Простите, леди, – сказал он обычным любезным тоном. – Я не привык об этом говорить. Ни с кем это не обсуждал, если честно.
Непослушное сердце Марианны вновь встало в горле комом. Он считает их особенными! Он доверился им!
– Надеюсь, сейчас вам станет легче, – будничным тоном отозвалась Вивьен.
Как это у нее получается – быть настолько непрошибаемой, безупречной и правильной? Это решительно не укладывалось у Марианны в голове. После того, как лорд утешал ее, сжимая в своих объятиях, ей было еще сложнее видеть в нем того, кем он на самом деле является, – постороннего человека, да к тому же аристократа и богача.
– Эдвард, – выдала она сбивчиво, – ну давайте попробуем – отправимся в ту усадьбу, где вы жили до болезни? Может быть, там сохранилась хоть одна ваша игрушка. Кстати, и слуги… вы пытались поговорить с тамошними слугами? Возможно, кто-то из них даст вам ответ?
Эдвард качнул головой.
– Пытался, да. Но отец избавился от всех слуг, которые работали там до смерти матушки. Он их уволил, чтобы не напоминали ему о тяжелых временах, и где мне теперь их искать? Прошли годы.
– А игрушки?
– Многие вещи тогда же бросили в костер по указанию целителя: болезнь была слишком опасной, боялись распространения заразы. Но не исключено, что что-то где-то осталось.
Он возвратился к дивану, на котором сидела Марианна, и встал перед ней, забыв о присутствии Вивьен.
– Вы согласитесь поехать со мной и попробовать?
Не успела Марианна радостно согласиться, как Вив громко закашлялась. Эдвард спохватился и повернулся к ней.
– И вы, леди Вивьен, разумеется. Приглашаю вас обеих, вместе.
– Но мадам Фонтен…
Эдвард ухватился двумя пальцами за переносицу.
– Мы с вами уже обсуждали, что вы берете отпуск, – я посылал Юбера предупредить ее, что вы не явитесь на работу. Не волнуйтесь, она не захочет ссориться со мной.
Эти слова упали между ними, словно тяжелая рама старинного окна. Ненамеренно, не пытаясь ни на что намекнуть, Эдвард напомнил сестрам Рендин, какое он занимает положение в обществе. Вивьен поджала губы. Марианна упрямо тряхнула головой.
– Нужно хотя бы дождаться, пока нам вернут наши платья, – ответствовала Вивьен. – Мы не можем ехать в этом. И нам надо собрать вещи.
– Какие вещи? – Он улыбнулся. – Давайте лучше купим новые.
Марианна раскрыла было рот, но Вивьен вновь ее опередила.
– Об этом не может быть и речи, милорд, – отрезала она.
– Давайте устроим дело так: я временно беру вас на работу. У меня есть для вас важное поручение, и вы оказываете мне услугу, соглашаясь на небольшое путешествие. Вы потратите на это мое поручение силы и время, выделенное вам мадам Фонтен для отдыха от праведных трудов. Раз я предоставляю униформу горничным, дворецкому и другим своим людям, я могу купить и то, что понадобится вам. Не понимаю, что в этом такого.
Вивьен выразительно посмотрела на Марианну: мол, гляди! Та закатила глаза: ну и что?
– Мы не ваши люди, милорд, – напомнила Вив.
Эдвард переводил взгляд с одной сестры на другую.
– Я оскорбил вас? – уточнил он. – В таком случае прошу меня простить. Я предложил вам дружеский жест, жест благодарности за ваше участие и стремление помочь. Вне зависимости от того, насколько удачным будет наше предприятие. Меня это нисколько не затруднит, но…
– Но об этом не может быть и речи, – повторила Вив.
– Да. Ладно. Прошу, простите меня. Вы привыкли сами зарабатывать, и вам оскорбительно воображать, что кто-то может предложить вам что-то в дар. Я же не заработал ни одной монеты из тех богатств, что на меня свалились, и за всю жизнь их не потрачу, если не пущусь вдруг во все тяжкие. – Он усмехнулся. – И еще нечистый дернул меня за язык, когда я упомянул слуг. Нижайше прошу прощения. Я забылся.
– Вы хотели как лучше! – бодро заверила его Марианна.
Вив вздохнула.
– Возьмите по крайней мере мою карету, чтобы заехать домой и собраться. Кучер подождет вас столько, сколько нужно.
– Мы пойдем пешком.
Эдвард поднял забытый Марианной стакан и покрутил его в пальцах.
– На самом деле я очень благодарен вам, – сказал он тихо. – Я хотел бы, чтобы вы это знали. Чем бы ни закончилась наша поездка, я бесконечно благодарен вам.
