Текст книги "Четвертый дракон Амели (СИ)"

Автор книги: Ольга Иконникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Четвертый дракон Амели – Ольга Иконникова

1. Письмо

Он был одет в красивый бархатный камзол, расшитый золотыми нитями. Запылившаяся и местами порванная одежда всё равно выглядела дорогой.

Он лежал в полуметре от блестящего нового мотоцикла, и казалось, будто две эпохи сошлись на узкой горной дороге.

– Это не я! – мотал головой симпатичный молодой человек со шлемом в руках. – Я успел затормозить! Он вышел из-за поворота, но я заметил его! Я остановился, а он вдруг упал.

Валери склонилась над мужчиной в камзоле, попробовала прощупать пульс на руке (совсем слабый, но есть!), осторожно перевернула его на спину. И поняла – мотоциклист, действительно, не при чем – из груди лежавшего на дороге мужчины торчала стрела!

– Вызовите скорую помощь, – она метнула быстрый взгляд на мотоциклиста и снова повернулась к раненому, – у меня нет с собой телефона. И полицию!

Мотоциклист послушно защелкал по кнопкам, отошел в сторону, пытаясь поймать неустойчивый в горах сигнал.

Веки раненого разомкнулись, и Валери вздрогнула, поймав на мгновение его тускнеющий взгляд. Мужчина пытался что-то сказать, и она склонилась почти к самым его губам, стараясь расслышать тихий голос.

– Сударыня, я должен передать письмо. Оно в правом кармане.

Ему было трудно говорить, и он замолк, собираясь с последними силами.

– Дело государственной важности, сударыня.

Она торопливо закивала:

– Да, да, я понимаю. Скажите кому, и я передам.

Он снова замолчал. Но уже не только потому, что язык не слушался. Он изучал ее, насколько это было возможно в его состоянии. Пытался понять, можно ли ей доверять.

Впрочем, у него всё равно не было выбора. Он умирал и знал это.

Он кивнул самому себе и выдохнул в лицо Валери:

– Письмо для ее высочества Амели Лангедокской.

Валери вздрогнула, а мужчина затих – вместе с последним слогом он испустил и дух.

Валери расстегнула верхнюю пуговку на высоком вороте блузки – стало трудно дышать. Она украдкой посмотрела на мотоциклиста – не слышал ли он, о чём они говорили. Но он был поглощен совсем другой беседой – громко пытался объяснить диспетчеру, где они находятся.

Ругая себя за бесчувственность, она полезла в карман бархатного камзола. Письмо, завернутое в тонкую шелковую ткань, отыскалось сразу. Вернее, отыскалась какая-то бумага, завернутая в ткань, а вот письмо ли это было, она выяснять не стала – страшно было представить, что незнакомый парень может обвинить ее в том, что она ограбила мертвого.

Она сунула сверток во внутренний карман ветровки. И вовремя.

Парень со шлемом уже шел в ее сторону.

– Они скоро приедут. Если, конечно, не свернут на другую дорогу.

Он взглянул на мужчину, сразу всё понял и перекрестился.

А спустя полтора часа – именно столько времени потребовалось полиции, чтобы до них добраться – Валери подробно рассказывала стражам порядка, что произошло. Точнее, она рассказывала то, что было известно ей самой.

Имя – Валери Легран. Да, жительница Эстена. Владелица небольшого кафе.

Что делала в горах? Просто гуляла. Разве они не находят, что в такую погоду очень приятно гулять по цветущим склонам? Она почти каждый выходной ходила в горы по этой дороге. Она выросла в этих местах, ей здесь известна каждая тропинка.

Нет, погибший мужчина ей не знаком. Она впервые увидела его сегодня. Понятия не имеет, что он делал в горах. И почему он так странно одет, тоже не знает. Может быть, какая-то ролевая игра? У них в Эстене такое бывает. Люди готовятся к карнавалу. Или он участвовал в съемках фильма? В их городок часто приезжают съемочные группы – тут даже исторических декораций ставить не нужно. Эстен такой аутентичный.

С парнем-мотоциклистом она тоже не знакома. Понятия не имеет, как его зовут. Она шла по тропинке метрах в двухстах от этой дороги. Услышала визг тормозов. Сразу поняла, что что-то случилось, и бросилась сюда.

Нет, погибший ничего не сказал. Да, она перевернула его – думала оказать первую помощь. Но ему уже ничего не требовалось. Конечно, они сразу позвонили в полицию.

Должно быть, мотоциклист сказал им примерно то же самое, потому что полиция отпустила их, правда, предупредив, чтобы они в течение нескольких ближайших дней не уезжали из Эстена. Она в ответ на это кивнула. А вот парень разозлился – он был не местным, и вынужденная остановка в маленьком скучном городке его не радовала.

Она не сказала им о письме. Это была не ее тайна.

Она немного успокоилась только когда добралась до дома. Задернула шторы на окнах, закрыла дверь, достала сверток из кармана.

Осторожно развернула ткань. Так и есть – письмо с красивой сургучной печатью.

Дрожащими руками взяла с комода телефон и, подслеповато щурясь, принялась отыскивать в контактах номер Амели.

2. Помолвка

Вилла была огромной и роскошной – как раз такая и требовалась для столь громкого события. Повсюду сновали журналисты, фотографы. Вышколенные официанты предлагали гостям дорогое шампанское. Играла негромкая музыка.

На мужчинах были строгие фраки, на женщинах – восхитительные платья и россыпи драгоценностей. Министры, консулы, титулованные особы и простые миллионеры. Трудно было не затеряться в этой блестящей толпе.

Амели проскользнула в пустую комнату на первом этаже и с облегченным вздохом опустилась в кресло. Нет, она решительно не могла привыкнуть к таким приемам. Она чувствовала себя здесь чужой.

Неужели, для объявления помолвки непременно нужна такая помпезность? Зачем созывать на семейный в общем-то праздник сотни малознакомых людей, большинство из которых пришли на торжество вовсе не потому, что хотят пожелать жениху и невесте счастья. Нет, они притащились сюда, чтобы попасть на страницы глянцевых журналов и в телевизионные выпуски светских новостей. Чтобы потом небрежно сказать знакомым: «Да, в выходные присутствовал на помолвке графа Анри Денисова. Скукотища, конечно, но отказаться было неудобно».

Да, Анри снова граф – только теперь не французский, а русский. Обзавестись бумагами на дворянский титул оказалось не сложно. После революции, которая случилась в России много лет назад, тысячи представителей знатных родов хлынули в Европу – поди разберись, кто есть кто. Правда, документы оказались весьма дорогими. Но они того стоили – Анри хотел по-прежнему оставаться дворянином. Для укрепления легенды он даже в России побывал и вступил в тамошнее дворянское собрание. Приняли его там с распростертыми объятиями. Как же – такой известный человек!

Он на удивление быстро освоился в их мире. Признал удобство самолетов и автомобилей, легко научился пользоваться современной техникой. Он вообще оказался потрясающе практичным.

Она думала, ему будет трудно расстаться с Эстеном, но он лишь однажды посетил родовой замок и с тех пор не изъявлял желания туда вернуться.

Как она и мечтала, он стал писателем. Только решил пробовать себя в жанре не научной, а художественной литературы. «Эм, скучные научные труды никому не интересны», – заявил он ей. И бросился в омут беллетристики. Он стал писать любовно-исторические романы в стиле Дюма и быстро добился популярности.

Миллионные тиражи по всему миру, продажа прав на экранизации нескольким кинокомпаниям (в том числе одной голливудской!), участие в многочисленных ток-шоу на телевидении. Он стал медийной персоной за пару лет.

Правда, первый его роман заклевали критики – за плохое знание истории времен Людовика Четырнадцатого! Это его-то, который знал королевский двор изнутри! Ему пришлось немало времени провести в архивах, прежде чем он сумел доказать свою правоту. Зато скандал сделал его суперзвездой.

Он стал писать серьезные научные статьи и начал считаться едва ли не главным знатоком истории Франции семнадцатого века. Он выступал консультантом на съемках исторических фильмов, его часто приглашали на телевидение. Его гонорары были баснословными.

Чего нельзя сказать о ней самой. Ее успехи в живописи были куда скромнее. Несколько выставок в небольших галереях, несколько доброжелательных отзывов критиков в прессе и несколько десятков поклонников, покупавших ее картины по весьма умеренной цене.

Впрочем, она не жаловалась. Она когда-то мечтала иметь домик на Лазурном берегу с видом на море. И вот она здесь, в Ницце. Разве могла дочь непутевой Жаклин Бушар рассчитывать на что-то большее?

Нужно бы съездить в Эстен, повидаться с мамой. Она не была там уже несколько лет. У Доминики уже второй ребенок родился, а тетушка Амели не была знакома даже с первым.

Об Анагории она старалась не вспоминать. Шкатулку подарила матери. Рубины продала, чтобы купить документы Анри. Бриллианты – чтобы помочь старшим братьям и сестрам. И только изумруды оставила себе.

Дверь в комнату приоткрылась, и Амели увидела Сьюзен Данкли – американскую журналистку, с которой познакомилась прошлым летом.

– Эм, ты тоже устала от толпы? Не понимаю, как людям могут нравиться такие приемы? Снобизм зашкаливает, – мисс Данкли присела в соседнее кресло, достала из кармана светлых брюк пачку сигарет, но закурить не решилась.

Амели не стала говорить ни «да», ни «нет». Да Сьюзен это и не требовалось.

– Ты сменила цвет волос? – полюбопытствовала та и одобрила: – Правильно! Быть блондинкой сейчас не модно. Слушай, Эм, не замолвишь по дружбе словечко перед графом? Никак не могу договориться с ним об интервью. Конечно, я понимаю, – сегодня ему не до этого. Но, может быть, завтра? Всего несколько вопросов об экранизации его произведения на диснеевской студии.

Амели кивнула и поднялась. Ей не хотелось думать о делах. Увидела свое отражение в огромном зеркале. Нежно-зеленое платье хорошо сочеталось со все еще непривычными рыжими волосами.

А вот мисс Данкли смотрела не на платье.

– Восхитительные изумруды. Самый роскошный гарнитур, какой я когда-либо видела. Даже на «Оскаре» не встречала ничего подобного.

За сегодняшний вечер уже несколько женщин и даже двое мужчин интересовались ее ожерельем и серьгами. Она дежурно поблагодарила за комплимент и отправилась в парадный зал, где хозяин дома вот-вот должен был произнести речь, ради которой и затеяно было это мероприятие.

На небольшой сцене, украшенной цветами и воздушными шарами, стоял министр иностранных дел Франции Этьен Ришар. Он взмахнул рукой, и музыканты перестали играть, а гости затихли, приготовившись слушать.

– Уважаемые дамы и господа! – голос месье Ришара срывался от волнения. – Позвольте поблагодарить вас за то, что вы откликнулись на наше приглашение и пришли разделить с нами эту радость. Сегодня знаменательный день для нашей семьи. День, о котором может только мечтать каждый любящий отец. Дамы и господа, я счастлив объявить о помолвке моей дочери Дениз Ришар и его сиятельства графа Анри Денисова.

Под бурные аплодисменты на сцену поднялись Анри и невысокая темноволосая девушка в светло-розовом платье. Еще один взмах руки месье Ришара, и музыканты снова взялись за инструменты.

Анри опустился на колено и надел кольцо на палец невесты. Со всех сторон защелкали фотоаппараты. Утренние газеты преподнесут это как главную светскую новость весны.

Амели терпеливо дождалась окончания речи месье Ришара, заключившего дочь и будущего зятя в объятия, и вышла из зала.

3. Дворняжка

– Эм, я рад, что ты пришла, – Анри коснулся губами ее руки.

Праздник переместился на улицу, и Амели дрожала – от вечерней свежести или от волнения – она и сама не могла разобрать.

– Поздравляю, – она попыталась улыбнуться. – Дениз очень красива. Желаю вам счастья.

– Да, красива, – согласился Анри. – Но я надеюсь, моя женитьба не помешает нам с тобой остаться друзьями. Если бы не ты…

– Конечно, – заверила она. – Нас слишком многое объединяет.

Она подумала об Анагории, а он, судя по всему, о фальшивых документах на графский титул.

– Эм, да ты вся дрожишь! – спохватился он. – Давай я принесу тебе что-нибудь теплое. У Дениз полно меховых накидок.

Она покачала головой.

– Спасибо, не нужно. Я уже собираюсь уезжать. Передавай мои поздравления невесте.

Только забравшись в такси, она расплакалась.

– Праздник не удался? – понимающе спросил водитель. – Бывает. Выпейте хорошего вина.

Она шмыгнула носом, и хотя пить в одиночку было не самой хорошей идеей, сказала:

– Спасибо. Именно так и поступлю.

Они заехали в супермаркет, и она купила и шампанского, и красного вина, и немного сыра.

Как ни странно, но в окнах ее дома горел свет. И не успела она переступить порог, как услышала голос матери:

– Только не говори, что ты была на его помолвке!

Жаклин сидела на диване с бокалом в руках. Надо же, значит, мать не забыла. Значит, приехала из Эстена ее поддержать. Еще и вино привезла (и судя по этикетке, не дешевое).

Амели была тронута, но всё же огрызнулась:

– А почему бы и нет?

Мать залпом допила содержимое бокала и налила еще.

– Надеюсь, ты устроила там скандал? Нет? Ха-ха! Расскажи еще, что веришь в дружбу между мужчиной и женщиной. Эм, извини, но иногда мне кажется, что ты вовсе не моя дочь.

Амели сбросила туфли на шпильках, принесла с кухни второй бокал.

– А чего ты от меня ждала? По-твоему, я должна была перед телекамерами оттаскать Дениз за волосы? Или залепить пощечину Анри?

Она по-настоящему разозлилась только сейчас. Вспомнила поцелуй жениха и невесты – такой трогательный, почти невинный – и разозлилась. Неосторожно взмахнула рукой, и висевший на противоположной стене пейзаж рухнул на пол, сорванный потоком ее энергии.

– Детка, ты поосторожней со своими ведьминскими штучками, – мать покачала головой, но тут же хихикнула. – Хотя если бы ты уронила люстру на приеме, я бы тебя не осудила.

Нет, на люстру ее энергии бы не хватило. Вдали от Эстена она теряла значительную часть своих сил.

– А когда мы с Анри вернулись в Эстен из Анагории, разве не ты говорила мне, что у нас с ним ничего не получится? Что я всегда буду для него беспородной дворняжкой.

Жаклин хмыкнула:

– Ты и сама это знала. Разве не так?

Да, она знала. Увидела это в его глазах в тот день, когда он впервые оказался в их доме в Эстене. В старом скромном домишке, в котором его сиятельство, наверно, постеснялся бы поселить и своего лакея.

Да, она оказалась не принцессой и не графиней. И хотя он заверил ее, что это не имеет никакого значения, она понимала, что имеет. Не случайно сейчас он женился на девушке, в чьих жилах текла дворянская кровь.

Но препятствием к их браку с Анри стало вовсе не ее неблагородное происхождение.

4. Трудно быть ведьмой

Первый раз они не осознали, что это – проблема. Тогда, вернувшись из Анагории, они провели в Эстене несколько дней. И за все эти дни у них не было и получаса, когда они смогли бы остаться наедине. Жаклин, Доминик, старшие братья всё время сновали где-то поблизости. Они и спали в разных комнатах: Анри – в отдельной, Амели – с сестрой.

Они сбежали в горы, чтобы насладиться друг другом. Чтобы перейти от поцелуев к чему-то более важному. Они шли по тропинке и признавались друг другу в любви. Она честно рассказала, что первый опыт у нее уже был. Он отнесся к этому философски и в ответ признался, что у него женщин было много – от горничных до принцесс. Впрочем, она об этом догадывалась и раньше.

Они расположились на горной поляне, повсюду были цветы, и так громко и красиво пели птицы. Избавились от одежды за несколько секунд, слились в долгом сладком поцелуе.

А потом Анри почувствовал себя плохо. Вдруг закружилась голова, стало трудно дышать. Амели помогла ему одеться, оделась сама. Они связали этот приступ с тем, что, стремясь уединиться, забрались слишком высоко в горы, где воздух был совсем другим, чем в низине.

Но история повторилась – уже в Париже, куда они приехали, чтобы продать драгоценности. Они сняли уютный номер в гостинице, приняли душ и забрались в кровать. И снова – приступ удушья у Анри. Они опять нашли этому объяснение. Он просто переволновался, впервые оказавшись в огромном современном городе. Тем более, что этот город он когда-то знал совсем другим.

Когда это случилось в третий раз – и опять при схожих обстоятельствах – Анри признал очевидное: «Похоже, Амели, ведьма не может быть женой обычного человека».

Она заплакала, но не оставила попыток сближения. И едва не ухайдакала любимого человека. Решение остановиться они приняли после того, как из-за очередного приступа им пришлось вызвать «скорую помощь». Анри даже одеться не сумел до прихода врача – так и лежал на кровати, до подбородка прикрытый одеялом, – бледный, весь в поту.

После этого они еще два года снимали одну квартиру на двоих. Вместе завтракали и ужинали, но личная жизнь у каждого уже была своя. Вернее, у Анри она была – и довольно бурная. А у Амели была живопись.

Амели еще помогала ему разобраться с их техническими достижениями, учила его современному языку, но с каждым днем он нуждался в этом всё меньше и меньше. Он не отказался, когда она предложила ему купить фальшивый паспорт и липовые документы на титул графа. Вот ведь как бывает – документы липовые, а титул настоящий. Они потратили тогда на это почти все, что выручили за рубиновый гарнитур.

Впрочем, деньги Анри ей вернул – как только его гонорары стали исчисляться суммами с шестью нулями. И подарил роскошный «порше» – просто так, по-дружески.

Так что в их расставании не были виноваты ни она, ни он. Просто так получилось, что она оказалась ведьмой. Вернее, стала ведьмой в Анагории.

Она пробовала завести отношения и с другими мужчинами – сначала с художником, с которым они вместе учились на курсе в академии искусств, потом – с известным спортсменом. Всё происходило по тому же сценарию, что и с Анри. За исключением того, что, в отличие от Анри, они во всем винили себя. Они не знали о том, что она – ведьма.

Жалела ли она о том, что всё-таки согласилась тогда отправиться в Анагорию? Иногда – да. Ведь она могла жить обычной жизнью, не запустив в действие свои магические способности. Вышла бы замуж, нарожала детишек. Но всякий раз, когда она начинала заниматься самоедством, она вспоминала, что ее путешествие вовсе не было бесполезным, и надеялась, что хотя бы Жюли и Вирджиния нашли свое семейное счастье.

5. Звонок Валери

– Эм, ты можешь сейчас разговаривать? – звонок Валери застал ее уже в кровати. – Я целый день пыталась до тебя дозвониться. Только потом вспомнила, что сегодня – помолвка его сиятельства.

После нескольких бокалов вина Амели хотелось спать и совсем не хотелось говорить об Анри.

– Ты разбудила меня, чтобы спросить о помолвке?

Судя по голосу, мадемуазель Легран сразу почувствовала себя виноватой:

– Нет, Эм, конечно, нет. Извини. Я не стала бы беспокоить тебя ночью, но…

Амели зевнула.

– Нет-нет, Вэл, всё в порядке. Это ты меня извини. Что случилось?

– Если ты сегодня не смотрела новости, то зайди в интернет и найди сюжет об убийстве в Эстене – его показывали даже по центральным каналам.

– Убийство? – сна как не бывало. – Кого убили, Вэл?

Но мадемуазель Легран не стала ничего объяснять.

– Посмотри новости, Эм! Я перезвоню через полчаса.

Она включила компьютер, вышла в интернет. Поисковик на запрос сразу же выдал ссылки на видео с нескольких каналов. Она успела посмотреть пять сюжетов, когда телефон снова зазвонил.

– Я ничего не поняла, Вэл! Кто этот мужчина? У вас там снимается кино?

– В том-то и дело, что нет! У журналистов две основные версии – съемки фильма или ролевая игра. Но ни та, ни другая не правильные. Это не маскарад, Эм! Это человек из Анагории!

Амели поднесла телефон поближе к уху.

– Из Анагории? С чего ты взяла? Документов при нем не обнаружено. А в новостях говорилось, что он не успел сказать ни слова ни тебе, ни мотоциклисту, который его обнаружил.

Валери перешла на шепот:

– В том-то и дело, Эм, – он успел кое-что сказать. И не только сказать. Он передал мне письмо для тебя.

– Письмо? – Амели, наоборот, голос повысила. – Для меня?

– Он сказал, что должен был доставить письмо ее высочеству герцогине Лангедокской. Ты знаешь здесь других таких герцогинь?

Амели затрясла головой. Ей показалось, мадемуазель Легран сошла с ума. За пять прошедших лет ее путешествие в Анагорию стало забываться. Всё случившееся с ними теперь было больше похоже на сон.

– И что в письме?

Валери пришла в ужас от ее вопроса:

– Ты что, думаешь, я могла прочитать чужое письмо???

Моральная сторона дела Амели не сильно волновала, но успокоить подругу требовалось.

– Нет, Вэл, конечно, нет. Я просто подумала, что тот мужчина мог сказать тебе об этом сам.

Мадемуазель Легран всхлипнула:

– Ах, Эм, он успел произнести всего несколько фраз. Но, наверно, речь идет о деле государственной важности, если они решились отправить курьера с письмом. И если кто-то сильно хотел, чтобы курьер не добрался до адресата.

Амели набросила на плечи кружевной пеньюар, тихонько, стараясь не разбудить мать, прошмыгнула на кухню. Эта история требовала дополнительной порции спиртного.

– Прочитай мне письмо! – потребовала она, вылив в бокал остатки вина из бутылки.

– Прочитать? – изумилась мадемуазель Легран. – Но он просил передать тебе письмо лично в руки. Возможно, там информация, которую нельзя разглашать. И тем более, зачитывать по телефону.

Нет, кажется, придется открыть еще одну бутылку.

– Читай! – повторила она. – Ты и так знаешь об Анагории слишком много. Впрочем, если хочешь, можешь привезти письмо сюда – устроишь себе маленький отпуск. Погода восхитительная. Туристы уже вовсю загорают на пляже. Правда, в море еще не ползут.

Похоже, Валери растерялась, потому что ответила не сразу:

– Приехать в Ниццу? Но я думала, что ты сама приедешь в Эстен.

– С какой стати? Даже если в Анагории обнаружился еще какой-нибудь неженатый дракон, то я знать об этом не хочу.

– Но я не могу приехать в Ниццу, – пролепетала мадемуазель Легран. – Я не могу уезжать из Эстена, пока не состоится предварительное слушание.

Амели вздохнула:

– Хорошо. Мы с мамой приедем завтра – после обеда. Не забудь испечь свои сырные пирожные – ты же знаешь, как я их люблю.

Мадемуазель Легран тоже вздохнула – с облегчением.