Текст книги "Четвертый дракон Амели (СИ)"
Автор книги: Ольга Иконникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
27. Спящая красавица
На следующий день традиционный обед невест всё-таки состоялся. Баронесса Дюамель, чуть покраснев, сказала:
– Милые девушки, поводов для беспокойства нет. Ее высочество принцесса Лабраденская в саду просто упала в обморок. Должно быть, сказалось волнение, которое вы все, я уверена, ощущаете. Она до сих пор плохо себя чувствует, поэтому будет вынуждена покинуть отбор.
– Ах, – воскликнула Элинор, – как жаль!
А вот графиня де Карильен не сочла нужным следовать правилам хорошего тона.
– Глупости! – фыркнула она. – К чему это притворство? Мы все вчера боялись, что не пройдем испытание, а теперь необходимость в этом экзамене отпала, не так ли?
– Да, это так, – признала баронесса. – Поскольку вас осталось трое, вы все можете быть допущены к финальному испытанию.
– А значит, – продолжила свою мысль Моник, – каждая из нас должна быть довольна, что это не коснулось нас, как бы печально для бедняжки Констанс это ни звучало.
– Надеюсь, ей уже лучше? – пискнула Элинор. – И мы сможем увидеть ее до отъезда?
Баронесса почему-то снова смутилась.
– Вряд ли это возможно. Состояние здоровья ее высочества пока не позволяет ей ни с кем встречаться.
Им снова разрешили гулять в саду и в парке. И Амели, надев плащ, решилась выйти из дворца – постоянное нахождение в апартаментах могло показаться подозрительным. Предполагалось, что она всё еще ищет принцессу.
Именно в парке она и встретилась с герцогом де Тюренном.
– Рад видеть ваше высочество в добром здравии, – поприветствовал ее старый маг. – Когда ночью ко мне прискакал гонец с известием, что одной из невест стало плохо, я не на шутку испугался за вас и за Элинор.
Они не спеша брели по длинной аллее.
– Ваша светлость, вы должны объяснить мне, что происходит! Нам с девушками ничего не рассказывают. Баронесса сообщила только, что принцессе Лабраденской стало плохо, и она возвращается домой. Но я чувствую, что ей стало плохо не просто так! Это как-то связано с нашей прогулкой в саду. Может быть, вы сочтете меня сумасшедшей, но я почти уверена, ее плохое самочувствие – не случайность.
– Дитя мое, – герцог де Тюренн остановился и пристально посмотрел на Амели, – вы должны пообещать мне, что наш разговор останется в тайне.
– Разумеется, – она ощутила неприятный холодок внутри себя.
– Понимаете, ваше высочество, вчерашнее происшествие слишком серьезно и может стать причиной международного скандала. Впрочем, вы всё поймете сами. Но сначала расскажите мне, что случилось в саду перед тем, как принцессе стало плохо.
Об этом Амели могла рассказать, не задумываясь – она уже столько раз излагала эту историю и Фернану, и придворным магам.
– Мы разговаривали с Констанс, сидя на скамейке. Она угостила меня яблоком. Я посчитала невежливым отказаться. Я откусила небольшой кусочек. Вкус мне показался странным, и сразу же закружилась голова. Но это продолжалось всего несколько секунд. А потом плохо стало уже Констанс. Она упала. Думаю, остальное вы уже знаете.
– И как вы сами объясняете это происшествие? – старик по-прежнему не сводил с нее взгляда.
Она поёжилась.
– Наверно, я не имею права так говорить, но всё-таки скажу – мне показалось, что принцесса хотела меня отравить.
Де Тюренн вздохнул:
– К сожалению, ваше высочество, вам не показалось. Принцесса Лабраденская, действительно, пыталась вам навредить.
– Вот как? – она поплотнее укуталась в плащ, но всё равно дрожала. – Но почему же плохо стало ей самой?
– Понимаете, дитя мое, когда я просил вас принять участие в отборе, я понимал, что это сопряжено с немалой опасностью. Мог ли я отправить вас во дворец без всякой защиты? Хотя, признаться, я не думал, что опасность может исходить именно от ваших соперниц. Словом, я наложил на вас заклятие магического отката. Любой, кто осмелился бы воздействовать на вас с помощью магии, сам получил бы тот урон, который пытался нанести вам. Бедняжка Констанс этого не знала.
Ей стало еще холоднее.
– Но если всё обстоит именно так, то значит, баронесса за обедом сказала нам неправду? Зачем?
– Поймите, дитя мое, – покачал головой герцог, – мы не можем обвинить дочь короля соседнего государства в попытке убийства. Тем более, когда она находится в таком состоянии и не может нам возразить. Быть может, она не хотела причинить вам серьезный вред, а всего лишь пыталась вывести вас из игры.
– Где она сейчас? И что с ней?
Вместо ответа старик взял ее за руку и повел ко крыльцу дворца. Они миновали несколько коридоров и подошли к апартаментам принцессы Лабраденской. Стража безропотно их впустила – до коронации принца Армэля именно де Тюренн правил Анагорией.
Они прошли в спальню – Констанс лежала на кровати – вытянутая в струнку, бледная, будто застывшая.
– Она умерла? – испугалась Амели.
Ненависти к сопернице уже не было.
– Нет, – успокоил ее герцог. – Она спит. Но это – мертвый сон. Она может пробыть в нём и несколько дней, и много лет. Мы уже сообщили обо всём ее отцу. Ее увезут в Лабрадению.
Амели стало жутко.
– Но разве никто из магов не может вывести ее из этого состояния?
– К сожалению, нет. Она сама вложила в яблоко заклятие сна. Она понимала, что это сильное заклинание. Никто не знает, как его снять.
Амели почему-то вспомнилась сказка Шарля Перро.
– А в нашем мире в одной чудесной книжке принцессу от такого же сна спас принц – своим поцелуем.
Она не стала уточнять, что это книжка – для самых маленьких читателей. Но и без этого старый маг не воспринял ее слова всерьез. Он просто покачал головой:
– Дитя мое, если бы все проблемы решались так просто…
Они вышли в коридор, и герцог еще раз напомнил ей, что то, что она видела сейчас, должно остаться тайной.
– Конечно, мы расскажем обо всём его величеству королю Лабрадении – иначе он может обвинить нас, что мы в Анагории не обеспечили безопасность принцессы. Думаю, ему нелегко будет принять правду. Констанс – его единственная дочь. Не понимаю, как она могла решиться на такое. Я знаю ее уже пять лет – она казалась мне милой и доброй девушкой.
Старик был расстроен и обеспокоен, и Амели не решилась взвалить на его плечи еще и информацию о Вероник. Герцог должен был задержаться здесь, во дворце, до конца отбора, и она решила поговорить с ним чуть позже.
А вот от Фернана ничего скрывать не стала.
– Наверно, это то, что у нас называется летаргическим сном, – предположил он.
– Нет, это что-то другое. Понимаешь – она будто в лёд закована.
– Да уж, – мрачно усмехнулся он, – приятного мало. Но она сама виновата. Я рад, что старикан смог это предугадать. Как ты говоришь, это называется? Магический откат? Интересная штука. Хотя кое-что кажется мне странным. Герцог сказал, что всегда считал принцессу доброй девочкой? Как-то это не вяжется с тем, что она совершила.
Амели и самой казалось это странным. Да, на простушку Констанс похожа не была. Но и на злодейку тоже. Принцесса даже немножко нравилась ей.
– Думаю, ее высочество без памяти влюбилась в принца Армэля, – предположила она. – А любовь порой толкает человека на всякие безумства.
Фернан задумался.
– Ты говорила, что на балу принц оказывал ей явное предпочтение. Она – красавица, каких поискать. Дочь короля. Такой союз был выгоден Анагории. У нее были все основания полагать, что принц из всех невест выберет именно ее. Зачем же так рисковать, нападая на соперницу?
– На испытании в пруду выбор принца ничего не значил, – возразила Амели. – Констанс не умеет плавать – она сама сказала об этом. Возможно, она испугалась, что не пройдет через тот экзамен, и решила рискнуть.
– Но почему она предложила яблоко именно тебе?
Амели пожала плечами.
– Не знаю. Может быть, это случайность? Ей было всё равно, кто из нас заснёт. Ей было важно, чтобы на отборе остались только трое. Я не знаю, в чём заключается финальное испытание, но, наверно, на нём желание принца уже будет что-то значить.
– А не мог ей кто-то внушить эту мысль? – Фернан по-прежнему пребывал в задумчивости.
– Внушить? – сначала Амели хотела посмеяться над таким предположением. Но после нескольких минут размышлений стало уже не до смеха. – А знаешь, пожалуй, ты прав. Идем!
И устремилась к дверям.
– Эм, подожди! – Фернан последовал за ней. – Что ты хочешь сделать? Давай сначала обсудим! Ты можешь совершить ошибку!
Но ее было уже не удержать. Через десять минут они остановились перед входом в апартаменты другой участницы отбора.
– Доложите вашей хозяйке, что я хочу с ней поговорить! – велела Амели горничной.
Та почтительно поклонилась и отправилась выполнять указание.
28. Холодный ум, горячее сердце
Спустя пару минут их проводили в гостиную, где уже ждала их графиня де Карильен.
– Ваше высочество, – черные брови хозяйки удивленно взметнулись, – чем обязана такой чести?
Амели отказалась от предложенного кресла и осталась стоять. Фернан безмолвной тенью застыл у дверей.
– Ваш слуга сейчас сопровождает вас повсюду? – усмехнулась Моник.
– Это вполне объяснимо, учитывая то, что случилось в саду.
– В саду? – переспросила графиня. – А что случилось в саду? Принцессе стало плохо, и она упала в обморок. Бедняжка переволновалась. Что тут особенного? Только давайте не будем уверять друг друга, что нам жаль, что она покидает отбор. Мы все здесь сражаемся за принца, но победит-то только одна!
Моник улыбалась, но руки ее, лежавшие на подлокотниках кресла, едва заметно дрожали.
– А мне кажется, – негромко, но твердо сказала Амели, – что в саду случилось нечто совсем другое. И именно вы, ваше сиятельство, знаете об этом лучше, чем кто-то другой.
– Я? – подалась вперед Моник. – Право же, я вас не понимаю.
Уверенности в собственной правоте у Амели не было – одни предположения. И она немного поколебалась, прежде чем заговорить о том, что герцог просил держать в тайне.
– Ну, что же, я объясню. Вы были вчера в саду и сами видели, что мы разговаривали с принцессой в тот момент, когда ей стало плохо. А если еще точнее – ей стало плохо после того, как я откусила кусочек от яблока, которым она меня угостила. Странно, вы не находите?
Графиня усмехнулась:
– Если бы после того, как вы полакомились яблоком, стало плохо вам, ваше высочество, я согласилась бы, что это странно. Но плохо стало принцессе. Или между вами есть какая-то связь?
– Да, – подтвердила Амели, – есть. Видите ли, ваше сиятельство, перед тем, как я отправилась на отбор, маги наложили на меня заклятие магического отката. Надеюсь, вы слышали про такое? Мало ли на какие пакости могли решиться охочие до победы соперницы?
Она решила не впутывать в это дело де Тюренна и не назвала его имя. Как решила не говорить и о том, в каком состоянии находится сейчас Констанс.
Моник немного подумала.
– Вы хотите сказать, ваше высочество, что принцесса пострадала из-за того, что пыталась вам навредить? Сработало заклинание, и она оказалась повержена той стрелой, которую пыталась пустить в вас?
Амели похлопала в ладоши.
– Точнее и не скажешь, ваше сиятельство!
– Ну, что же, – не стала спорить графиня, – у меня нет причин вам не доверять. Вполне возможно, всё было именно так, как вы говорите. Но я по-прежнему не понимаю, при чём здесь я?
Амели всё-таки присела в соседнее кресло.
– Я думаю, ваше сиятельство, что именно вы подсказали принцессе эту идею.
– Идею навредить вам? – глаза Моник гневно сверкнули. – Да вы с ума сошли! Ничего более неправдоподобного я никогда не слышала! Если вы не перестанете распускать эти слухи, я пожалуюсь герцогу Ламанскому.
Амели и сама понимала, насколько шатки ее обвинения. Но была не намерена отступать.
– А вас не интересует, ваше сиятельство, как я пришла к таким выводам? Позвольте, я всё-таки расскажу. Первое, что мне показалось странным – ваш разговор с Элинор вчера в саду. Всё то время, что мы находимся во дворце, вы либо игнорировали виконтессу, либо высмеивали ее. С чего бы вдруг вы решили поддержать ее перед очередным испытанием? Возможно, вы просто хотели увести ее подальше – чтобы дать возможность Констанс пообщаться со мной наедине?
Графиня хмыкнула:
– Вы замечательно рассказываете, ваше высочество. Прошу вас, продолжайте!
– Второе, что меня насторожило – это безумство принцессы. Никак иначе то, что сделала она, и не назовешь. Она была явной фавориткой этого отбора. Думаю, если бы она дошла до финального испытания, принц Армэль выбрал бы ее.
– Вот именно, – подчеркнула Моник, – если бы дошла.
– Да, – согласилась Амели, – она могла испугаться испытания в пруду и пойти на этот поступок именно из страха. Но те, кто знает принцессу достаточно хорошо, говорят, что она не лишена доброты и благородства, что совсем не вяжется с тем, что она совершила. И я подумала – а может быть, нашелся кто-то, достаточно умный и расчетливый, кто подговорил ее применить магию против соперницы?
– И вы решили, что это я? – расхохоталась графиня. – Право же, вы мне льстите. Вы сами сказали – это слишком большой риск. Если бы кто-нибудь узнал об этом, меня бы тоже выгнали с отбора. И если бы я хотела избавиться от вас, зачем я стала бы впутывать в это Констанс?
Держалась она довольно уверенно.
– Вы хотели избавиться от нас обеих. Я, отведав яблока, погрузилась бы в сон, а маги по магическому следу обнаружили бы, что этому поспособствовала принцесса. А значит, ее бы тоже отстранили от отбора.
Теперь в ладоши похлопала графиня.
– Браво, ваше высочество! Давно не слышала таких интересных историй. Но есть ли у вас что-то, кроме ваших предположений?
– Нет, – признала Амели. – Но в Анагории есть кристалл правды, который позволяет вывести обманщиков на чистую воду. Уверена, герцог Ламанский не откажется использовать его для вашей проверки.
Если графиня и напряглась, то внешне это было не заметно.
– Глупости, ваше высочество! Я знаю про этот кристалл. Но его использование отнимает слишком много магической энергии, что ослабляет защиту не только королевского дворца, но и целой страны. Герцог не согласится использовать его только из-за ваших бредовых идей. Хотя если всё-таки согласится, то, пожалуйста, я готова на это пойти – мне нечего скрывать.
Амели судорожно пыталась сообразить – следует ли признать поражение и, извинившись, ретироваться, или всё-таки сделать еще одну попытку? Проголосовала за второй вариант.
– Да, возможно, герцог Ламанский не послушает меня. Но уверена, отец Констанс, король Лабрадении, отнесется к моим словам с куда большим вниманием. Я расскажу ему то же самое, что рассказала вам, а уж он найдет способ настоять на использовании кристалла правды.
А вот теперь Моник побледнела.
– Ну, так что же, ваше сиятельство, поговорим откровенно здесь и сейчас или привлечем к этому других слушателей?
– Что вы хотите? – со злостью спросила графиня.
– Всего лишь правды. Обещаю, наш разговор останется между нами – если, разумеется, вы дадите мне слово, что больше не станете мне вредить.
– Слово? – рявкнула Моник. – Неужели вы готовы верить моему слову? Впрочем, какая разница? Вы хотите правду – извольте! Да, это я подговорила Констанс подсунуть вам заколдованное яблоко. Глупенькая, она даже не подумала про возможный магический откат. А я подумала! Вы правы – я не готова была рисковать. Знали бы вы, каких трудов стоило мне убедить ее применить магию. Она согласилась только после того, как я показала ей, что вы выходили из своих апартаментов ночью – несомненно, бегали на свидание к принцу. С кем еще вы рискнули бы встречаться во дворце? Она так расстроилась, бедняжка. Вот уж действительно, любовь лишает человека разума. Я убедила ее, что вы играете не по правилам, а значит, и она может тоже нарушить их.
– И вам было совсем не жаль ее?
– Жаль? – изумилась графиня. – А с чего бы мне ее жалеть? Она понравилась принцу с первого взгляда. Это трудно было не заметить. С того самого бала отбор стал простой формальностью. Но я не привыкла отступать! У Констанс с самого рождения было всё самое лучшее – наряды, кареты, поклонники. Она – законная дочь короля. А что было у меня, приблуды? Мой отец отослал мою мать из дворца в провинцию, как только узнал, что она ждет ребенка. Я выросла в нищете, всеми презираемая. Мой отец не собирался признавать меня.
– Но как же так? – растерялась Амели. – Вы же участвуете сейчас в отборе как дочь короля Каринии? Значит, он всё-таки вас признал?
Моник горько рассмеялась.
– Я благодарна его величеству только за то, что получила от него магические способности. Со мной не занимались придворные маги, я училась всему сама. И я развила их до такой степени, что обо мне заговорили по всей Каринии. Вот тогда-то мой папочка и вспомнил обо мне – я оказалась самой способной из его детей, и он решил, что ему будет выгодно держать меня под присмотром. А к тому времени, как объявили отбор невест для принца Армэля, мои старшие сестры были уже замужем и не могли принять в нём участие. А папочке захотелось породниться с будущим королем Анагории. Тогда-то он и пожаловал мне титул графини. Сначала я хотела отказаться – взыграла гордость. А потом подумала, что это – единственный шанс стать не то, что принцессой, а королевой. Тогда уже те, кто презирал меня во дворце моего отца, не смогли бы смотреть на меня свысока. Впрочем, вам этого не понять!
На глазах графини появились слёзы, но она тут же встряхнула головой, отгоняя невеселые воспоминания.
– Да это и не важно! Важно лишь то, что я не намерена уступать вам победу. Ни вам, ни Констанс, ни этой жалкой виконтессе!
– Элинор вы тоже собирались устроить какую-нибудь гадость? – Амели задала этот вопрос, чтобы развеять уже проснувшуюся в ней жалость к сопернице.
И та ее не разочаровала:
– Элинор? Ха-ха! Да эта глупышка не стоит ни малейшего внимания! Ее пригласили на отбор лишь из уважения к ее дядюшке. Да, род де Тюреннов достаточно знатен и знаменит своей магией. Но ее отец был провинциальным дворянином без выдающихся способностей. У нее нет ни ума, ни красоты. Разве такой должна быть королева Анагории? Уверена, на балу принц Армэль танцевал с ней только из вежливости.
Хорошо, что виконтесса не слышала этих жестоких слов. Сама же Амели сосредоточилась на самых первых фразах графини.
– Надеюсь, что вы говорите правду. Я не советую вам причинять Элинор зло. Я обещала вам, что этот разговор останется между нами, но в ответ надеюсь, что с этого времени наше соперничество станет честным, и вы перестанете играть не по правилам.
– Ну, что же, – Моник уже вполне пришла в себя, – так даже интереснее.
29. Затишье перед бурей
– Да уж, – восхитился Фернан, когда они вернулись в свои апартаменты, – графиня – та еще штучка! С ней нужно держать ухо востро.
– А может, как раз она и должна стать королевой Анагории? – невесело улыбнулась Амели. – Умная, хитрая, решительная – идеальный вариант.
– Ну, ты скажешь! – Маршан едва не расплескал вино, которое как раз наливал себе в бокал. – Надеюсь, ты не собираешься ни дружить, ни враждовать с ней? И еще – не вздумай одна появляться в ее апартаментах! Ты слышишь меня?
Амели хихикнула:
– А по какому праву ты раздаешь мне указания? Ты мне кто? Брат? Муж? Если ты хочешь, чтобы я тебя слушалась, ты должен, как минимум, на мне жениться!
Она пошутила, но почему-то оба они разом смутились после этих слов. Она прикусила язык, а Фернан залпом допил вино и, бросив: «Да где уж мне тягаться с принцем?», удалился.
Амели расплакалась. Нет, ну как она могла такое ляпнуть? А если он подумал, что она издевается? Ему и так нелегко во дворце. Он вынужден играть чужую роль. А каково это, когда окружающие считают тебя человеком второго сорта? Для здешней аристократии и магов он – всего лишь секретарь, на которого можно не обращать внимания. Вряд ли они даже знают его имя. Им это ни к чему.
Так, в расстроенных чувствах, она и пошла на ужин. Впрочем, у остальных претенденток на руку и сердце принца поводов для радости тоже было мало. Так что за столом они едва ли перебросились хоть десятком слов.
А вот после ужина Элинор, которая, как обычно, возвращалась в апартаменты вместе с Амели, разговорилась.
– Вы слышали, ваше высочество, что принцессу Констанс погрузили в мертвый сон? Говорят, любую, кто приблизится к принцу Армэлю, ждет то же самое.
Тоненький голосок виконтессы дрожал и срывался.
– Откуда вы это взяли, Элинор? – Амели резко остановилась и внимательно посмотрела на подругу. Ей мог рассказать об этом дядя, но тогда эта новость была бы подана совсем в другой интерпретации.
– Моя горничная услышала это на кухне от повара, которому рассказала обо всём камеристка самой принцессы. И я думаю, что так оно и есть. Констанс целый день не выходила из своих апартаментов.
Вот уж действительно – шила в мешке не утаишь! Наивно было предполагать, что никто из слуг, видевших сонную принцессу, не проболтается об этом.
– Но баронесса же сказала, что ее высочество больна, – напомнила Амели. – Так что вполне естественно, что она находится в постели.
– Ах, ваше высочество, косвенно эти слухи подтверждает и мой дядюшка. Я спросила его, что случилось с Констанс, а он так побледнел. Он сказал примерно то же, что и баронесса, но я поняла, что он врёт. Я знаю его столько лет и всегда чувствую, когда он говорит неправду.
Амели обняла испуганную девушку, и они пошли по коридору, тесно прижавшись друг к другу.
– Не поддавайтесь панике, Элинор! Если бы с Констанс случилось что-то серьезное, его светлость непременно рассказал бы вам.
Она надеялась, что ее слова прозвучали достаточно убедительно.
– Ах, ваше высочество, – вздохнула Элинор, – королевский дворец пугает меня. Лучше бы принц Армэль выбрал тот дворец, что в пещерах. Там я знаю каждый уголок. И с тем дворцом связано столько приятных воспоминаний! Я впервые попала на бал, когда была еще совсем маленькой – тайком. Я пробралась на балкон бальной залы и оттуда смотрела на танцующих. Ах, как это было прекрасно!
Ее обычно бледные щечки порозовели, а на губах появилась столь редкая для нее улыбка. И Амели тоже улыбнулась. Она в детстве и не помышляла ни о каких балах. Она была уверена, что балы бывают только в сказках.
– Дамы были в роскошных платьях, а кавалеры – в мундирах. Играла красивая музыка. В самом центре зала кружился с какой-то девушкой принц Антуан. Тогда он еще не был королем. Не смейтесь, ваше высочество, но именно в тот день мне захотелось стать принцессой.
– Вполне понятное желание, – кивнула Амели. – Какая девочка не мечтает об этом? Кстати, Элинор, а где сейчас Антуан?
Ей стало немного стыдно, что она не спросила у герцога, что стало с бывшим королем Анагории.
– Кажется, он на рудниках в Дальних пещерах, – прошептала виконтесса.
– На рудниках? – удивилась она. – Неужели, он работает?
– Работает? – от этой мысли Элинор почти пришла в ужас. – Нет, конечно. Он отбывает там ссылку. В его распоряжении есть небольшой дом и несколько слуг. Ах, ваше высочество, мне кажется, это очень жестоко – сделать его затворником в пещерах.
Слезинка скатилась по щеке девушки. А Амели подумала, что если это и жестоко, то сам Антуан на протяжении многих лет поступал точно так же, удерживая в пещерах законного короля – только вот у того не было ни домика, ни слуг. Но вслух этого не сказала – ни к чему было еще больше расстраивать жалостливую Элинор.
Откуда-то из-за поворота донесся шум – крики, топот. Это было так непривычно для обычно будто погруженного в сон дворца, что девушки испуганно переглянулись.
– Думаю, нам стоит выяснить, в чём дело, – сказала более решительная Амели.
И они направились по коридору в ту сторону. Первой, кого они увидели за поворотом, была Моник.
– Ваше сиятельство, что случилось?
Графиня была похожа на охотничью собаку – она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, вставала на носочки, стараясь рассмотреть что-то из-за спин столпившихся в проходе людей.
– Ах, вы еще не слышали? – воскликнула она. – Полчаса назад в сырной кладовой нашли самописную книгу! Кажется, она называется «Подлинная история Анагории». Думаю, вы знаете, какую ценность она представляет. Баронесса говорит, что в этой книге скрыты страшные тайны!
