Текст книги "Вилья на час (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава XIV
Услышать от единственного родного человека, что ты дура, не очень приятно. Еще горче осознавать, что тетя Зина недалека от истины. Я купила билет в Барселону – один. После того, как уволилась с работы. На вопрос, как так получилось, у меня не было не то, что прямого, а просто никакого ответа, кроме – я так хочу!
День не задался с самого утра. Я облилась кофе, напрочь испортив новый белый топ. Потом была давка в метро, в которой я оборвала ремешок у новой сумки. Больше на мне ничего нового не было, поэтому пришлось избавляться от старого
– работы. Еще пару дней назад я бы спокойно вынесла такой тон начальницы, но в тот день «милочка» в ее устах прозвучала как «дура», а дурой я могла быть только для самой себя, но не для посторонней тетки, даже той, от которой зависело мое благосостояние. Дура! Она.
И я тоже дура, конечно. И дело даже не в том, что на моей карточке в момент увольнения только и оставалось денег, чтобы купить авиабилет. А в том, что летела я к Альберту.
После увольнения я собралась в бар, чтобы напиться и, возможно даже подцепить кого-то на одну ночь. Целый год у меня никого не было. На всех мужчин, даже тех, что при параде, после Альберта я могла глядеть только с одной лишь жалостью. Как и на себя саму. Но в тот день я решила начать жизнь с белого листа. И для начала сорвала со стены портрет Альберта, скомкала бумагу и швырнула в мусор, решив тут же его вынести. Заодно выкинуть из почтового ящика всю рекламу. За неделю той накопилось столько, что уголок одной листовки торчал из щели.
И вот, не донеся всю эту кипу бумажек до коробки, которую кто-то из соседей целенаправленно поставил под почтовыми ящиками для сбора рекламной макулатуры, я просыпала все на пол. И, чертыхаясь, начала собирать листок за листком, пока не наткнулась на нечто очень красивое – открытку, фон которой походил на раскрытый аквамариновый веер. Оранжево-красно-белые трехмерные буквы складывались поверх него в слово BARCELONA. Дизайнер явно увлекался поп-артом.
Я машинально перевернула открытку и ахнула. Она не была рекламкой, на ней красовался почтовый штамп и значился обратный адрес. Испанский! И мое имя, хотя его я увидела последним. Наверное, потому что боялась читать и верить написанному великолепным почерком с завитушками: «Моя дорогая Виктория, если не боишься дождей, заглядывай на часок в солнечную Барселону», а подпись можно было и не ставить. Кто еще мог написать мне по-английски подобное, кроме Альберта? Да и кто вообще мог послать мне настоящую открытку?
Я даже приложила ее к лицу – не к губам. К носу… Она пахла старой краской, чужими руками и моим будущим счастьем. Я тут же купила билет. Если б могла, то только в один конец, а не туда-обратно.
Вылет через две недели. Мое ответное письмо за это время должно успеть дойти до Барселоны. Да оно и не нужно – Альберт и без него знает, что я прилечу к нему на собственных крыльях, если меня вдруг откажется нести стальная птица.
Забыв про выпивку, я побежала в книжный за открыткой и проторчала перед стендом с полчаса, не в силах выбрать ничего достойного глаз Альберта. В итоге купила крылатого ангела. Да, я снова хотела в подарок крылья. Пусть и на час. Пусть даже на одну минуту! Хотя чего хотеть?! У меня уже чесалось между лопаток
– крылья пробивались на прежнем месте, и мыслями я вновь была на небесах. Только на этот раз с ним, а не с мамой. Мамочка… Ты ведь понимаешь меня и не осуждаешь. Ведь правда, да?
– Викуся, взрослые умные женщины так не поступают, – распалялась тетя Зина под воздействием Бейлиса, который я купила сразу после отправки открытки.
Теперь заливать виски рабочее горе не было никакой надобности. Теперь я хотела отпраздновать будущий праздник души и тела. И сделать это я могла лишь с тетей Зиной. Других подруг у меня не было.
– Если год назад я тебя поддержала, то сейчас громогласно заявляю, что баба яга против.
И она действительно орала, но мне было плевать на соседей. Мне было плевать на весь мир. Какое мне дело до людей, когда в моей жизни вновь возник не человек, но ангел. Темный и такой добрый. Надо же, не забыл меня за год! И даже сам позвал… Да я ему не только стопку крови готова с радостью нацедить, я отдам ему сердце целиком – пусть выжмет себе целую кружку. Горячей с примесью корицы и кардамона, которые я нещадно сыпала каждое утро себе в кофе, чтобы очнуться от ночных грез, в которых властвовал он, и окунуться в реальность, в которой были одни…
Не буду, не буду… Кому-то повезло со вторыми половинками, а у меня половинки не было. Я сама по себе была целой. И склеил меня именно Альберт. По его милости я расправила плечи, гордо подняла голову – и ни один мужик даже макушкой теперь не дотягивался до моего задранного носа.
Альберт… Мои губы расплывались в сладострастной улыбке предвкушения…
– Хватит уже улыбаться, как дура! Поманил пальцем, она и побежала, как последняя… Нуты меня поняла.
Я ее понимала, а вот она меня нет, и я не могла сказать тете Зине всей правды об Альберте. А так хотелось поговорить о нем. О нем настоящем, а не австрияке, решившим на халяву потрахаться с русской дурой, а именно такой портрет нарисовала для себя тетя Зина. Об Альберте настоящем я могла говорить только с мамой, держа в руках ее фотографию. Она улыбалась с нее на любую мою фразу. Ведь я все правильно делаю, да, мама?
– Тетя Зина, это нужно мне. Мне, понимаешь? Чтобы вновь почувствовать себя женщиной.
– Чтобы почувствовать себя женщиной, а не доступной сучкой, надо найти мужика, который захочет провести с тобой больше, чем одну ночь.
Я промолчала, и тетя Зина почувствовала свободу слова.
– Викусь, сколько, думаешь, ты еще будешь конфеткой? Тебе нужно искать мужа, а то так и останешься на бобах с кучей приятных воспоминаний. У твоего австрияка могут быть серьезные намерения?
Я покачала головой и сжала губы. Не знаю, для чего больше: чтобы не заплакать или чтобы не улыбнуться.
– А ты к нему летишь! Точно девочка по вызову! – всплеснула руками тетя Зина.
– Вика, так нельзя! Неужели ты не понимаешь, что счастья на час не бывает? Потом оно становится несчастьем на всю жизнь. Вика! Прекрати так на меня смотреть!
А как я смотрела? Я, кажется, не смотрела, а ржала. Уже в голос. Благо бутылку ликера мы опустошили уже наполовину. Можно списать гогот на то, что я уже пьяная. От счастья. Будущего!
– Теть Зин, не драматизируй. Я никогда не была в Испании. А это повод съездить и хорошо провести время с интересным человеком. В конце концов, у меня по графику в августе все равно должен был быть отпуск.
Она больше не улыбалась, и я обновила ей бокальчик.
– Взять бы тебя да ремнем по филейной части! – выдала тетя Зина уже даже, скажем, зло. – На которую ты ищешь себе приключений!
– Я ищу их немного на другое место, – попыталась сострить я, но тетя Зина оказалась крепким орешком. Даже не улыбнулась!
– Вика, на какие шиши ты собираешься жить?
Настроение сразу испортилось. Обратным билетом рано или поздно, но придется воспользоваться.
– Я найду работу. Уволилась я не из-за Альберта. У меня просто кончилось терпение. Это серпентарий. Если не сказать просто – гадюшник. Я потом на лечение нервов потрачу больше, чем заработаю. Ну порадуйся ты за меня. Ну пожалуйста!
Тетя Зина через силу улыбнулась и подняла бокал. Я – свой.
– За твое женское счастье! – произнесла она сухо.
И все-таки тетя Зина душка! Все она прекрасно понимает!
Альберт, жди меня… Потому что я тебя уже не могу дождаться!
Глава XV
К двум неделям ожидания поездки в пустой квартире добавились еще и два часа ожидания в шумном аэропорту. Мне бы смотреть той ночью не только в зеркало, но и в экран телефона – авиакомпания Вуэлинг загодя прислала сообщение об отложенном рейсе. Да и без этих эсэмэсок ежу должно быть понятно, что испанские самолеты не летают по расписанию. Но моя голова после барселонской открытки работала в совершенно неправильном режиме.
Если целый год я только засыпала с мыслью об Альберте, то теперь я и вставала с этой мыслью, и кофе пила, и одевалась, и в магазин ходила, и в салон… В салон-то еще понятно почему меня понесло с мыслью об Альберте, но в остальное время я должна была вести себя как взрослая, хотя бы немного умная, женщина, но я сделалась вдруг дура дурой. Пусть и влюбленной, но легче от этого не становилось.
– Ты там еще не передумала ехать? – с этого вопроса начинались ежедневные звонки тети Зины.
Потом, в связи с предупреждениями об аномальной жаре в Европе, к увещеваниям относительно безопасности моей пятой точки добавились и нормальные опасения:
– Да ты там сдохнешь!
Сдохнуть я там могла, но не от жары. Вот именно ее я меньше всего опасалась – зная наперед, что Каталонию вскоре ожидают незапланированные дожди.
Подложив руку под голову, я растянулась на трех креслах. Засыпать в пять утра я не собиралась – вообще я лишилась сна вместе с умом – просто так меньше болела спина, о которой к этому лету я успела позабыть. Возможно, физически в моем теле ничего и не поменялось. Это захлестнувшие меня воспоминания о прошлом сентябре вызывали не только душевную боль.
На самом деле, я боялась встречи с Альбертом. Пусть совсем немного, но боялась. После десяти дней абсолютной эйфории, оставаясь внешне целой, я раскололась надвое: влюбленная дурочка мечтала поскорее упасть в объятия Альберта, а прагматичная женщина понимала две вещи: первое, что в кармане у него продолжает лежать обсидиановый ножичек, и второе, что я не такая уж супер-пупер королева, чтобы вызывать меня для культурно-развлекательной программы.
Прагматичка сейчас возымела верх, и потому я приложила ладонь к груди, чтобы удержать взбесившееся сердце на месте, заодно давая себе клятву быть осторожной и сделать все возможное и невозможное, чтобы Альберт ограничился одной стопочкой горячей русской крови. Если ему плохо, то я не отступлюсь от данного обещания и стану благодарным донором, но если ему скучно, то новых пугалок мое сердце может и не выдержать. Как и ожидания самолета.
Мимо слонялись девушки с горящими глазами. Их распирало от предвкушения каникул на Средиземном море. И я им немного завидовала, потому что разумная часть меня, возможно, и предпочла бы в спутники человека, но выбора мне не давали. Я летела к монстру, всецело полагаясь на его благородство.
Сменив кресло зала ожидания на кресло самолета, я переключилась мысленно на Димку, который и стал причиной нашего с Альбертом знакомства. Думать о нем не хотелось, но отформатировать жесткий диск памяти все не получалось. Димка не встретил меня в аэропорту, но спустя две недели притащился ко мне на работу. Боялся, что дома я просто-напросто не открою дверь, а тут на глазах у изумленной публики пришлось принять букет. И даже с улыбкой.
На улице швырнуть розы в урну тоже не получилось: во-первых, не нашлось пустых, а во-вторых, сработал внутренний цензор – с цветами так не поступают. И я сделала то, на что до встречи с Альбертом не решилась бы ни при каких обстоятельствах: подошла к уставшей женщине и отдала ей букет. Как в мультике – просто так. А совсем не для того, чтобы увидеть поджатые губы Димки. Недоуменная улыбка незнакомки была куда приятнее.
А с Димкой следовало поговорить и жирным маркером обвести все точки над буквой «ё» – ё-моё, ну нельзя же быть настолько тупым! Когда Димка сквозь зубы процедил приглашение на чашечку кофе, я согласилась, не раздумывая и минуты.
Разговор был нужен нам обоим. Мне – короткий. Как раз на пару глотков эспрессо. Однако товарищ заготовил длиннющую вступительную речь, вместо того, чтобы коротко спросить: ты согласна вернуться ко мне? И я бы четко ответила – нет. Его в моей жизни не будет, как и сахара в моем кофе.
К чему весь этот пафос: типа, он должен был поступить, как мужчина, а не отказываться от ребенка. Как мужчина? Настоящие мужчины не спят с лучшими подругами невест. Неужели прописные истины в современном мире следует озвучивать в лицо?
– Это был просто секс, ничего больше, – огрызнулся Димка, хотя я высказалась всего лишь взглядом. – Нам, мужикам, иногда нужно разнообразие в постели. Но на голову это никак не влияет…
Он даже постучал по своей башке. А мне хотелось схватить сейчас кувалду и размозжить ему черепушку, чтобы удостовериться, что в ней действительно нет мозгов.
– Да тебе просто секс никогда не был нужен, – подытожил Димка свою оправдательную речь, и я хлопнула по столу пустой чашкой.
– С тобой он мне и сейчас не нужен!
И ушла. Оставив за собой право тыкать тете Зине в нос этим вонючим представителем якобы сильной половины человечества – что ты для меня хочешь, второй такой экземпляр? Да я лучше соглашусь на секс с вампиром, чем пущу в свою жизнь очередное чмо! Верность сейчас не в моде… Быть с одной бабой стыдно… Да мы, мужики, полигамны по природе… К счастью, Димка хотя бы не начал свою речь с признания в любви.
Самолет приземлился. Я произнесла заготовленное «jHOLA!», получила в ответ «jBIENVENIDO!» и принялась ловить вай-фай, чтобы написать какому-то Пабло, что я наконец-то в Барселоне. После открытки в мой Вконтакт пришло письмо от некоего испанца с подтверждением адреса и номером телефона, по которому следует загодя позвонить, чтобы он смог открыть мне квартиру.
Профиль пустой. Только фото какого-то мачо на мотоцикле. Слишком мелкое, чтобы разобрать черты лица. Может, даже фейковое. День регистрации тот же, что и отправка сообщения. Никакой другой активности. Кто он такой и не важно. Какое мне дело…
Я взяла такси. Тетка, ни слова не говорящая по-английски, пять раз переспросила адрес даже после того, как я сунула телефон ей под самый нос. Ехать оказалось минут пять по автостраде, а потом еще пять, пока мы кружили по узеньким улочкам в поиске дороги с верным направлением одностороннего движения. Дома в три– четыре этажа, аляповатые, требующие ремонта и замены всех железных дверей с ужасными граффити. Однако тот дом, подле которого затормозило желто-черное такси, казался только что построенным или только что отремонтированным. Единственный такой на улице.
Я расплатилась кредиткой, округлив сумму до тридцати евро, потому что жалела на чай скудную наличность, и, бросив «jGRACIAS!», подхватила из рук тетки чемодан и осталась на улице одна. Вернее не совсем одна – окно на втором этаже оказалось распахнутым настежь, и у витой решетки псевдобалкончика стояла девочка лет четырех с куклой в руках. Я помахала ей рукой, она – мне, и я вдруг перестала злиться на самолеты и мужиков, которые не могут приходить вовремя даже не на свидание.
Тишину улицы прорезал звук мотора. Я машинально шагнула ближе к розовой стене, хотя мотоциклист ехал, конечно же, не по тротуару. Он завернул на стоянку и втиснулся между двумя другими железными конями, снял шлем и, обернувшись, помахал мне рукой.
Пабло? Взъерошенные черные кудри явно скинули парню пару лет. Хотя до тридцати ему и так далеко. Скорее всего, мы с ним одного года рождения. И почти одного роста. Нет, он просто не сразу разогнул ноги в коленях – полголовы разницы имелось. Джинсы рваные, на ногах кеды, футболка в дырочку, на руке тату, на второй – тоже. Небольшие, только на предплечьях, но яркие, пусть и однотонные. Терпеть не могу татуированных мужиков!
Пабло поднял на лоб темные очки, мне пришлось снять свои и пожать протянутую руку. Говорил он по-английски с легким акцентом, но очень бегло. Я замялась, потом ляпнула испанское приветствие. Он улыбнулся, ответил что-то по-испански, но я не поняла, а он не пояснил. Представляться по второму разу не стал. Ко мне он сразу обратился по имени, так что мы встретились почти что, как старые друзья.
– Этот длинный ключ открывает парадную дверь, – Пабло вытащил из кармана связку. – Второй от квартиры.
Он легко подхватил мой чемодан и отпер дверь. Не отошел – пришлось подныривать под его руку, и я зачем-то отметила про себя, что под мышками у него не пахнет. Дура…
– Здесь два этажа. Лифтом жильцы не пользуются в целях экономии электричества и чтобы он не износился, так что…
– У нас в пятиэтажках вообще лифта нет, – улыбнулась я, вновь получив ответную улыбку.
Он шел впереди, и я сумела оценить его мускулатуру даже сквозь дырочки в футболке. Альберт на его фоне выглядел бы тщедушно, зато на этого мачо костюмчик бы точно не сел.
Пабло отпер дверь и позволил мне войти первой. Действительно в крохотной прихожей вдвоем было бы не развернуться. Коридор тоже узкий – на шпагат не сядешь. Сразу упираешься носом в дверь, затем вход в кухню, еще дверь, зал и еще комната – я сумела окинуть взором всю квартиру, сделав по коридору всего два шага.
Пабло тем временем затворил окрашенную в зеленый цвет дверь – за ней оказались чуть приоткрытые дверцы стенного шкафа.
– Проходи. Чувствуй себя как дома.
Чисто. Даже слишком. А кроссовки успели запылиться. Я присела, чтобы развязать шнурки и, когда вскинула голову, поймала оценивающий взгляд темных глаз. Пабло отвернулся первым. Я разулась и прошла вперед. Он следом с чемоданом направился в комнату подле зала, большую часть которого занимал деревянный обеденный стол. Еще там был кожаный диван и одно массивное кресло напротив телевизора.
Заглядывать в спальню, пока мачо там, я не стала. Встала с руками в карманах джинсов посреди зала, то есть между столом и тумбочкой под телевизор. В другой позе мне оставалось бы только сложить локти на спинку стула.
– Кондиционер работает, – Мне пришлось вобрать в себя все, что было в моей одежде, чтобы пропустить Пабло к окну, где стояла белая бандура. – Нажать кнопку и порядок. Чуть поменьше в остальных комнатах. Везде есть вентиляторы. Их можно переносить, если одного покажется мало. Будешь уходить, закрой все окна, даже в ванной комнате. Что еще? Пойдем в кухню.
Хорошо, что предупредил заранее – я успела раньше него выскочить в коридор и юркнуть в квадрат кухоньки. Хрущевка и то, кажется, больше. Шкафчики, деревянные, желтенькие, как лимоны, шли буквой «г», на другой стене только наверху были прибиты беленькие полочки с красивыми баночками, а последнюю стену занимал холодильник, дверцу которого Пабло и распахнул, пока я демонстративно пялилась на окошко с красными в горошек занавесочками.
– Здесь виноград, апельсиновый сок, салат-цезарь и другой – иберия, если вдруг рискнешь попробовать местное. Пакет гаспачо. Три бутылки воды…
Он закрыл холодильник и уставился на меня. Должно быть, в ожидании «спасибо», и я произнесла благодарность по-испански. Пабло мотнул головой и сунул руку в карман.
– Это местная симка. Дай свой телефон.
Какая забота! Хотя чему я удивляюсь? Все в духе Альберта.
– Вот!
Я принесла телефон из рюкзака, который бросила в кресло подле книжного стеллажа. Через минуту Пабло вернул мне пакетик с моей симкой и телефон.
– Там и интернет, и звонки. Что еще? – он облизал губы, и я отвела глаза, проклиная недозволенную реакцию тела на абсолютно постороннего мужика. – У нас достаточно спокойный райончик, а в городе берегись карманников. Включишь гугл-мапс, тут пять минут до рамблы. Там все магазины, рестораны, метро и поезд. В центр лучше на поезде, десять минут, и ты там. Купи карту на десять поездок, так выйдет одна поездка евро. Что еще? Может, ты чего-то спросить хочешь?
Я выдержала взгляд. Когда Пабло смотрел мне в лицо, его взгляд не раздевал, в остальное время от него по спине бежали мурашки. Спрашивать про Альберта не хотелось. Да и собственно что он мог мне сказать из того, чего я не знала? Альберт придет ближе к вечеру, когда скроется это беспощадное солнце.
– Нет, мне все понятно. Спасибо, – выдала я твердо в надежде, что он наконец скажет мне «jADIÖS!», но он сказал то, что я никак не ожидала:
– Мне нужен твой паспорт.
В руках у Пабло оказался телефон. Я не успела даже спросить, зачем? Он сам объяснил:
– Только сфотографировать. Мне надо будет заплатить за тебя городской туристический сбор. Пару евро, мелочь, не беспокойся. Просто это надо сделать.
Я сходила за паспортом. Пабло сделал фотографию и с улыбкой протянул мне его обратно. Я натужно улыбнулась. Валил бы он уже отсюда. Его слишком много, а места слишком мало. Эта кухня рассчитана на двух влюбленных, но никак не на посторонних людей.
– Будут вопросы, звони, – бросил он на прощание, и я с превеликой радостью задвинула на входной двери засов.
Было жарко. Безумно. И без этого мачо тоже. Я включила кондиционер и решила после душа отправиться проверить местную рамблу. Прождать Альберта до вечера в четырех стенах по такой жаре казалось выше человеческих сил.
