Текст книги "Вилья на час (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Глава XXVI
Прошел по меньшей мере час, как мы покинули аббатство, а я так и не разогнула спины, так и осталась носом в рубашке Альберта – Пабло меня и спускал по лестнице таким вот колесом и такую же скрюченную вел к машине. И даже не попросил пристегнуться, когда перегонял ее от рынка обратно к реке.
– Вики…
Я осталась неподвижна, и Пабло перегнулся назад за бутылкой вина и умудрился ключом протолкнуть пробку внутрь.
– Пей.
И я пила, то и дело встряхивая бутылку, чтобы пробка не перекрывала горлышко. Букета я не почувствовала, но бабочки в животе запорхали очень быстро. Я откинулась на разобранное сиденье и позволила Пабло забрать из моих рук все, что осталось от Альберта, хотя в последний момент все же схватилась за темный рукав пиджака, заметив на ткани белый пух волос.
– Вики, кет!
Пабло жестоко оттолкнул мою руку, она упала мне на колени, туда же упала голова, чудом не встретившись с торпедой, и я громко зарыдала.
– Плачь, Вики, плачь…
Он вышел из машины, хлопнул дверью, и мне будто кто-то надавал пощечин. Я встрепенулась и выскочила следом.
– Что ты делаешь?!
Пабло сложил одежду кучкой на асфальте пустой дороги и вытащил из кармана зажигалку.
– Так надо, – повернулся он ко мне с каменным лицом. – Одежду умершего всегда сжигали. Да и мне надо просохнуть.
Пабло глядел на меня исподлобья, зверем, и я в страхе попятилась, поверив в его колдовские умения. Одежда запылала не сразу – тоже была мокрая. Потребовалось насобирать сухих веток, но меня о помощи не просили, и я стояла на обочине дороги прямая и безучастная, ощущая в коленях предательскую дрожь. Теперь я осталась с Пабло один на один, а кто он и на что способен, не знала.
– Иди поближе. Тебе ведь тоже холодно.
Если он увидел в сумерках мою дрожь, то, без сомнения знал, что ее причина вовсе не в ночной прохладе, которой не было и в помине, и даже не в опьянении, которое у меня, кажется, как рукой сняло при виде тлеющей одежды Альберта, а в страхе перед ним. Но я подошла. Покорно. Рука Пабло опустилась мне на плечо, и я почувствовала даже через кофту холод его влажной футболки, но не отстранилась.
– Ты уронила…
Пабло раскрыл ладонь: на ней лежало брошенное Альбертом кольцо. А я до сих пор сжимала кулак, уверенная, что держу подарок у сердца. Даже не заметила, когда Пабло успел разжать мои пальцы, чтобы забрать кольцо.
– Бриллианты потускнели от времени, но оно даст фору в красоте любому современному, верно? Не в блеске ведь красота камня, да?
Я ничего не ответила, и Пабло сильнее прижал меня к себе.
– Ты можешь отказаться от него, наплевав на последние слова Альберта. А можешь дать мне шанс. Выбор за тобой.
– Это кольцо не с черным камнем, – проговорила я, глядя на мерцающий огонь: на ресницах снова дрожали слезы.
– Глупая, – Пабло ткнулся губами в мою склоненную макушку. – Неужели поверила? Я – трус, я не полезу к демонам. Вольтер считал главным признаком века Просвещения отказ от веры в нечисть, ведьм и колдунов. Так вот, век Просвещения еще не наступил. Хотя бы для нас с тобой. Мы-то не просто верим, мы знаем, что в этом мире мы не одни…
Он тяжело вздохнул и еще сильнее прижался губами к моим волосам.
– Теперь, увы, одни, без всякой защиты. И я лично не хочу больше иметь никаких контактов с нечистью, какой бы доброй в своих делах она ни была. Ну что? – он чуть отстранил меня и покрутил в воздухе кольцом: – Будешь моей женой или нет?
Я выскользнула из-под его руки и отошла на пару шагов, с опаской косясь на его неподвижную фигуру.
– Хочешь подумать? Я пойму… Только недолго, до завтрашнего вечера. У меня из– за тебя скопилось много неотложных дел и полно других забот.
Даже надвигающаяся темнота не скрыла от меня наглой усмешки Пабло. Я молча развернулась и ушла в машину, оставив его просыхать у погребального костра одного. Лучше бы мы поехали на мотоцикле – видеть на этом тонком руле большие пальцы испанца вместо тонких длинных пальцев румына было невыносимо больно, и я снова заплакала. Возможно, даже в голос, потому что Пабло распахнул мою дверцу и навис надо мной.
– Вики, прекрати реветь! Нам нужны сильные люди в команду.
Я провела ладонью по мокрым глазам и когда убрала ее, Пабло уже присел подле двери, вжавшись в железо голыми коленками.
– Давай я расскажу тебе, кто такие мы. Давай?
Я кивнула.
– Мы – это благотворительный фонд, созданный на деньги Альберта. Мы творим чудеса, которые можно купить за деньги: оплатить операцию, помочь сиротам, дать нуждающимся стипендию, пенсию, найти работу… Дарим то, что можно подарить
– себя: среди нас известные адвокаты и первоклассные врачи, которые дарят свои услуги нуждающимся. Мы часто устраиваем аукционы предметов искусства, чтобы собрать дополнительные деньги, привлекаем спонсоров, устраиваем музыкальные благотворительные вечера и делаем много чего еще полезного. Сейчас стало работать сложнее – мы почувствовали в этот год, что в одном случае из десяти денег и человеческого желания помочь мало, но Альберта больше нет с нами, и, значит, мы продолжим помогать в оставшихся девяти случаях всем, чем сможем. В нашей команде всегда не хватает людей. Много офисной работы, переписки, встреч, договоров… Но тебе я предлагаю все же делать свою работу – занимайся дизайном нашей электронной и бумажной продукции. Высоких зарплат у нас нет, но зато мы делаем благое дело.
Я искала его глаза, но не находила: Пабло смотрел на свой кулак, в котором было зажато кольцо.
– И… Мне бы очень хотелось получить от тебя шанс, – теперь он смотрел мне в глаза, пусть и слишком часто моргал. – Альберто не стал бы играть для нас свадебный марш, если бы не считал, что мы подходим друг другу.
– Как он добрался сюда?
– Твоя кровь видимо дала ему сил подняться и даже пройтись под солнцем через весь город к Марисе, которая и привезла его сюда.
– Она уехала?
– Да. Но я уже позвонил ей… И еще паре важных людей. Они соберутся в офисе завтра ближе к вечеру. Я хочу представить тебя им.
– В качестве кого?
– Ну, – Пабло накрыл мои пальцы своей массивной ладонью. – Сначала в качестве нового дизайнера в команду, а потом, как сама решишь. Моя личная жизнь этих людей не волнует.
– А если я соглашусь… – Пабло вскинул голову, и я поспешила закончить фразу: —… работать на вас, могу я делать это удаленно?
Он сжал губы, а потом облизал их.
– Конечно, можешь. Но мы сделаем тебе все документы, если ты захочешь остаться в Барселоне. У нас много людей по всему миру, но в России пока нет ни одного. Но если ты хочешь попытаться подключить к нам и Россию…
– Пабло, я ничего не смыслю в этом…
– Тогда просто выходи за меня замуж и рожай мне детей.
Он сказал это таким серьезным тоном, что я не сумела удержаться от улыбки.
– Ну, и заодно разрабатывай дизайн и ходи со мной по очень важным встречам. Одному мне бывает там довольно скучно…
– А как же продажа телефонов? – Я не пыталась подловить его на лжи, мне хотелось эту ложь закончить.
– Ну, это не совсем неправда. Я продаю телефоны людей, которым нужна помощь, людям, которые хотят этим людям помочь…
– Продаешь?
– Ну, скажем так, я веду все финансовые дела фонда. Я его президент. Не похож, да? Ты просто увидела меня настоящим, а там я рисуюсь – в костюме с галстуком и даже с запонками. У меня мотоцикл, кажется, дешевле костюмов, которые приходится носить для того, чтобы мне давали деньги. Но я ведь делаю это не для себя. Для себя я вообще ничего не могу сделать. Не могу даже убедить женщину дать мне шанс в качестве мужа.
Он снова крутил перед моим носом кольцом.
– Вики, оно твое в любом случае. Так что не думай особо, но его цена тысяч пятнадцать, не больше. Так что…
– Ты мне не дашь даже до вечера подумать…
Опять у меня не получилось задать вопрос интонацией. Голос подвел. Сел.
– К вечеру ты протрезвеешь, и мне снова придется тебя напоить, чтобы… Вики, о чем ты вообще думаешь? Последняя воля умирающего – закон для его друзей. И ты обязана работать в нашем фонде, чтобы загладить перед человечеством свою вину…
Я стиснула губы. Нет, я их закусила. И моя голова тут же упала на грудь Пабло.
– Вики, ну прости меня…
Он так прижал меня к себе, что, я думала, придушит совсем. Рыдания он точно во мне задушил.
– Ты ни в чем не виновата, я знаю… Но я тоже не черствый сухарь. Альберто был единственной моей семьей. Сейчас у меня нет никого, кроме… Кроме тебя, и я всеми правдами и неправдами хочу удержать тебя рядом. Ну, Вики, хватит!
Он встряхнул меня за плечи и поднялся на ноги вместе со мной, вытянув из машины.
– Он пришел к нам проститься и связать нас друг с другом неразрывными узами, и мы оба знаем, каких сил ему это стоило. Так разве имеем мы право поворачиваться друг к другу спиной?
Я молчала, а он продолжал меня трясти, вытрясая душу.
– Нет, Вики, слышишь, нет! Это наш долг перед ним – наш долг дать друг другу счастье и поделиться им с миром. Мы будем продолжать дело Альберто, пусть по– человечески неумело, но изо всех своих человеческих сил. У нас нет выбора, Вики! Если не мы, то кто? Столько людей ждут чуда, Вики! Ты не можешь быть эгоисткой, слышишь?
– Слышу! – прохрипела я. – Вот!
Я протянула руку, но Пабло лишь с третьего раза сумел нацепить мне на палец кольцо. Я выпрямилась, точно каблуки надела. Он тоже расправил плечи и наклонился, чтобы поцеловать мне руку. Вместо поцелуя в губы. И как же я была благодарна Пабло за его тактичность в эту ночь прощания с Альбертом и всем моим прошлым.
Мы оба посмотрели в сторону дороги – костер почти догорел. Пабло сунулся в машину за банкой из-под сока и спустился к реке за водой, чтобы залить пепел. Все было кончено. И все только начиналось.
– Вики, ложись сзади. Хоть с поджатыми ногами, все равно удобнее. А я чуть откину пассажирское кресло и тоже вздремну. Здесь тихо. Если только гальские петухи вдруг вздумают петь… Он усмехнулся и осторожно коснулся большим пальцем моей щеки. – Обещаю тебе горячий хрустящий круассан на завтрак до того, как мы уедем из Франции.
Пабло убрал руку, и я тут же залезла в машину, поджала ноги, и он укрыл меня пончо. Потом сам забрался вперед и совсем чуть-чуть откинул кресло.
– Вики, я послал фотографию твоего паспорта своим юристам. Я думаю, что с документами проблем не возникнет. И еще, я не хочу отпускать тебя в Россию. У тебя же есть, кого попросить переслать другие бумаги, если они понадобятся?
Я улыбнулась – в чем он еще мне наврал? Но в одном Пабло прав – Альберт не стал бы играть нам свадебный марш просто так и заодно держать в кармане кольцо. Пабло никогда не признается, что сделал все по просьбе Альберта, а я не узнаю, была ли эта просьба или Пабло действовал самостоятельно. Я слышала лишь последние слова вампира: идти вперед. С Пабло.
– Мамина подруга сделает все, что надо. Но ты можешь поехать со мной в Россию по делам фонда, разве нет?
– Пока у фонда много дел здесь. Ты даже представить не можешь себе объемы нашей работы. Я сомневаюсь, что у меня в ближайшее время появится возможность вставить в пустые рамы хоть какой-то холст. Придется вставить в нее нашу свадебную фотографию, согласна?
– Если фотография будет черно-белой.
– А какой она должна быть, если ты будешь в белом платье, а я – в черном костюме?
– А что делать с красным?
– В красном мы пойдем с тобой на какой-нибудь прием… Нет, в нем я прокачу тебя на мотоцикле, чтобы ты выучила парочку испанских и каталонских ругательств. Договорились?
– В бутылке что-нибудь осталось?
Это я наконец заметила ее в руках у будущего мужа.
– Нет, я только что допил последнее. Прости. Попытайся просто закрыть глаза. Иногда это помогает.
– Я боюсь, мне приснится Альберт.
– Он тебе обязательно приснится. И не один раз.
– А если он не умер?
– Тогда он жив. Но вряд ли мы это узнаем, пока не родим сына и не посадим его за рояль.
– А где мы возьмем Баха и Моцарта ему в учителя? – почти усмехнулась я, чувствуя на стиснутых ресницах соленую влагу.
– Я думаю, они ему не понадобятся…
– Ты так думаешь?
– Хочу верить… Больше нам Альберто ничего не оставил. Кроме веры. И работы, конечно. И завтра я покажу тебе твою новую жизнь, а сегодня еще спи спокойно, каринья.
– Что такое «каринья»?
– Любимая…
Конец
