Текст книги "Не умирай раньше меня (СИ)"

Автор книги: Ольга Домосканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3. В руках Дьявола

Мужчина понимает женщину только тогда,

когда женщина показывает свою слабость.

Когда она проявляет силу и настойчивость мужчина конфликтует с ней, как с мужчиной.

***

Напряженную тишину можно было резать ножом.

– Я задал вопрос, что здесь происходит?

Старшекурсник как-то сразу остыл, успокоился и сник, и обратив свой взор на вошедшего, я поняла – почему.

Ассоциативно тренер напомнил мне громадную грозовую тучу, извергающую молнии. Черные глаза впились в меня, словно сканируя. Захотелось спрятаться под гимнастический снаряд, чтобы избавиться от груза свирепого взгляда.

Агеллар обращался не ко мне, но я не спешила отвечать не по этой причине – язык словно примеру к небу и совершенно мне не повиновался.

– Тренер, я поскользнулся, – угрюмо произнес старшекурсник, избегая смотреть своему наставнику в глаза. Я его понимала.

– Сорок отжиманий, – безапелляционно произнес Агеллар, переключаясь на меня. – Студентка, что вы здесь забыли? Спортзал – не место для свиданий. Вся любовь-морковь за пределами колледжа.

Да это последнее дело – любовь-морковь в спортзале.

– Вы сами хотели меня видеть, – пробормотала я.

Его губы расплылись в издевательской улыбке. Предыдущего Агеллара я боялась существенно меньше, чем улыбающегося.

– А-а, Ранхил, – обрадовался он мне, как родной. Но улыбка приняла форму оскала, и он процедил: – За мной. Группа 42-ПРО может быть свободна.

Я мысленно выругалась. Угораздило же меня перейти дорогу программистам. Они – элита нашего колледжа, в их духе устроить мне кучу проблем. И, судя по взгляду отжимающегося ПРОшника – они мне уже гарантированы.

Тренерская впечатлила меня не меньше знакомства с ее обитателем. Мрачное маленькое помещение, в котором высокий и широкоплечий Агеллар занял все свободное пространство.

– Присаживайтесь, – любезно предложил тренер, но я быстро смекнула, что к чему. Второго стула поблизости не наблюдалось, что навело меня на подозрения, если я сяду, тренер будет слишком сильно возвышаться надо мной. А мне итак не по себе в его компании.

Хмыкнув на мое нежелание садиться, Агеллар присел на краешек стола и сложил руки на груди. Вся его поза говорила: "Говорите-говорите, я буду делать вид, что я вас слушаю."

И как будто прочитав мои мысли, он произнес:

– Я вас слушаю, Ранхил.

И тут я поняла, что не знаю, что ему сказать.

– Что молчите, рия. Куратор Лагерра так за вас просил.

Я даже прищурилась, надеясь увидеть, как с его языка капает яд. Было видно, что он испытывает какое-то извращенное удовольствие от моего замешательства.

– Я хотела бы…

– Кого, Ранхил?

– Вас…

– Меня? – неподдельно изумился Агеллар.

– У вас… – исправилась я.

– У меня?

– С вами, – я разозлилась на него за эту игру слов.

– Со мной? Ранхил, вы можете изъясняться вразумительно? Что именно вы хотите со мной сделать?

А у самого глаза блестят от внутреннего смеха.

– Хочу у вас заниматься, – выпалила я, и повисла гнетущая тишина.

– Наконец-то, – припечатал Агеллар. – А вы в курсе, что мне некогда с вами заниматься? По просьбе вашей группы у меня забрали часы.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Мне обязательно нужно получить зачет по вашей дисциплине и именно у вас.

Агеллар подошел настолько близко, что мне стало невыносимо дышать от его парфюма.

– Что, победа оказалась не по вкусу? Или очередной спор?

Я готова была расплакаться. Он обо всем знает и не согласится мне помочь. Я всхлипнула, отчаянно понимая, что тренер словно вышиб мне из легких кислород и я не могу вздохнуть. Покачнулась, хватаясь за край из чувства самосохранения, на пол шлепнулись какие-то папки.

В себя пришла уже сидя на стуле с нашатырем под носом. Резко отпрянула от руки, державшей вату, но другая рука удержала меня на месте.

– Ранхил, ты смерти моей хочешь? – мрачно спросил Агеллар, присаживаясь передо мной на корточки.

– Простите, я переволновалась, наверное, – подавляя ненужные слезы, проговорила я.

Тренер тяжело вздохнул.

– В общем так, кроме как в субботу я не могу с тобой заниматься. Группы все укомплектованы, к ним я не могу тебя дописать. Будешь заниматься индивидуально в шесть часов вечера. Имей в виду, я даю тебе один шанс. Если я пойму, что ты его не используешь или тебе не так уж нужен этот факультатив – мы тут же попрощаемся.

– Я постараюсь вас не огорчить, – наши взгляды встретились. В черных глазах я не смогла прочесть, о чем он сейчас думает.

– Хорошо, что не обещаешь и не клянешься, – Агеллар поднялся. – Не люблю пустых слов.

Я опустила глаза. Ощущения были такие, словно он успел заглянуть в самые потаенные уголки моей души, увидел запретное, то, что я совершенно не собиралась ему показывать.

– Я пойду?

– Иди, Ранхил. Помни о том, что я тебе сказал.

– Спасибо.

Он отвернулся.

– Не благодари. Сама потом поймешь, почему.

Я поплелась из тренерской домой с одной единственной мыслью – как я сама себя наказала.

– Тренер, можно мы еще немного останемся?

Алестер бросил короткий взгляд на наручные часы.

– Двадцать минут. Если не успеете уйти – закрою здесь до утра.

Если девчонка не струсила, то этого времени ей хватит, чтобы появиться и объясниться. Нет – он итак был слишком к ней великодушен.

Студенты – слишком бесшабашный народ, чтобы оставлять из без присмотра. На этот случай у Алестера имелась маленькая хитрость. Разбирая старый хлам в хранилище спортзала, он наткнулся на заколоченную дверь. План, выданный ему проректором, отображал ее как "Хоз. помещения". Алестеру стало интересно, и вне занятий он занялся этим вплотную. В итоге обнаружилось старое и пыльное помещение, которое, по его соображениям, могло быть только трибуной независимого судейства. Он слышал о таких, во времена, когда строился колледж, за спортивными событиями во всех учебных заведениях наблюдали, а независимым судейством пользовались, когда проходили соревнования междугороднего и иных уровней. За ненадобностью, со временем помещение заколотили, не удосужившись использовать его даже под склад инвентаря. Алестер не собирался этому потакать, он занялся наведением порядка, и вскоре пользовался трибуной в своих интересах.

Появление в спортзале уже знакомой ему фигуры приковало взгляд тренера к тонированному стеклу. Он догадался, что программисты сейчас что-нибудь выкинут, но отчего-то остался на месте, ожидая развития событий. Они не заставили себя долго ждать. Удар мячом об пол в исполнении Ранхил Алестер назвал бы полупрофессиональным, и заинтересовался. Девчонка явно занимается баскетболом, хотя не интересующийся чужими занятиями Агеллар никогда не видел ее в спортзале. Не присматривался, оправдал он сам себя и усмехнулся, глядя на то, как Ранхил уложила на пол более взрослого парня выше нее на две головы.

Заметив, как программист подобрался и вскочил с намерением отомстить, Алестер решил вмешаться. Расстояние, отделяющее его от участников конфликта, он преодолел за считанные секунды.

Что его удивило, Ранхил не стала жаловаться на старшекурсника, хотя инициатором стычки был именно он. Также он был готов поставить на то, что программист станет ей мстить. Проработав с ними некоторое время, Алестер понял, что из себя представляют учащиеся этой специальности. Однако, вмешиваться в ее проблемы он не собирался, просто хотел предотвратить назревающую драку.

К чести программиста, при тренере он утихомирился и молча принял свое наказание. Он знал, чем для него обернется неповиновение.

С самого начала Агеллар приготовился к тому, что его будут упрашивать с применением некоторой доли женского обаяния. Она же девчонка, тем более эта странная протекция со стороны куратора, наверняка его она просила подобным образом. Но он никак не ожидал полной растерянности с ее стороны и незнания, что сказать. Алестер готов был голову отдать на отсечение, что, если бы он еще немного поднажал, Ранхил расплакалась бы.

Девчонка, вопреки ожиданиям тренера, поступила совершенно неожиданно. Она просто рухнула в обморок, заставив умудренного опытом оказания первой помощи несколько растеряться. Именно этот факт, так оправдывал себя он потом, сыграл решающую роль в принятии им решения. Ибо зачем ему нужна эта обуза – обучение хилой студентки в индивидуальном порядке, да еще и бесплатно?

Только, глядя на дверь, за которой скрылась Ранхил, Алестер долго не мог отделаться от воспоминаний, когда едва успел поймать ее, побелевшую как полотно, и усадил на стул. Какие тут деньги…Что-то ему это напомнило, старое и едва затянувшееся, словно рваная рана, и вызвало в очерствевшей душе живые, но такие непривычные эмоции.

– Он будет надо мной издеваться всеми возможными способами, – простонала я, роняя голову на сложенные на столе руки. Гидра меланхолично протягивала сок из коробочки. В столовой было шумно, но мы заняли наше привычное место в углу, где было немного спокойнее.

– Мне кажется, или ты жалуешься? – спокойно спросила она.

Я наградила ее мрачным взглядом. Подруга всегда меня хорошо понимает, но никогда не станет открыто меня жалеть.

– Видела бы ты его глаза, это черная бездна, ни больше, ни меньше.

– Говоришь, он знал, что был спор?

Я кивнула.

– Когда он припомнил мне его, я уже подумала, что все, приехали. Можно выходить.

Гидра задумчиво побарабанила пальцами по столу.

– Интересно, откуда?

По ее глазам я поняла – ей действительно интересно.

– Ты предлагаешь мне у него спросить? – ехидно уточнила я, на что подруга хмыкнула:

– А сможешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Первое занятие в субботу, в шесть, – невпопад произнесла я, и у подруги полупустая пачка выпала из рук. Красивые светлые брючки мгновенно стали мультифруктовыми.

Гидра порылась в сумке и стала яростно тереть пятно влажной салфеткой.

– Как – в субботу? И сколько будет длиться твоя экзекуция?

– Задай этот вопрос старшему инквизитору, – посоветовала я.

Подруга совсем сникла. Виной тому были и испорченные брюки, и один заносчивый валандиец.

– Мы же в клуб собирались, – простонала она, на что я ей ответила:

– Не спеши хоронить меня раньше времени. Занятие наверняка длится пару академических часов, так что я еще успею собраться.

– Ага, если будет что собирать, – оптимизм Гидры смыло еще в детстве, когда тот был еще в зародыше.

– Это уже от Агеллара будет зависеть, как долго и как цинично он будет надо мной издеваться.

– Вот так всегда, опять страдаю я, – подруга обиженно надула губы. – Может, и правда, ну ее – эту поездку?

– Нет, я твердо решила. Ты же знаешь, я даже чисто из спортивного интереса не могу проиграть отцу.

– Ты упрямая ослица, – указательный палец Гидры обличительно уперся мне в грудь.

– Ах так! Тогда я не покажу тебе то, что мне привез отец.

У подруги глаза заблестели так, что засияли даже ресницы.

– Только не говори… – начала она, но увидев мою улыбку, воскликнула: – Арлионский шелк! Нет, я не переживу этого!

– Дыши глубже, – издевательски усмехнулась я. – Отец привез мне три платья из этой ткани.

Гидра издала какой-то невнятный сип, открыла и закрыла рот, но ничего вразумительного сказать не смогла. – И целую кучу украшений из арлионского же янтаря.

О, чудо! Речь вернулась к моей подруге, да еще и с лихвой восполнила ее временное отсутствие.

– Я готова простить тебе все лишь за одну возможность прикоснуться к этому чуду. Я надеюсь, ты наденешь на студенческую весну одно из платьев?

Я пожала плечами.

– Не исключено. Еще не решила.

– Везет же тебе, – мечтательно протянула Гидра. – Все старшекурсники твои будут.

Я вспомнила недавний инцидент и помрачнела.

– Тоже мне, великое счастье, – пробурчала я, озираясь по сторонам.

Студенты вокруг активно поглощали не слишком полезную еду, поэтому не обращали на нас никакого внимания. – У меня теперь есть недоброжелатели в старшей группе программистов.

– Да ну! Расскажи, – подруга подалась вперед. Пришлось вкратце пересказать о столкновении со старшекурсником.

– Ничего не скажешь, весело, – усмехнулась она, когда я завершила свое повествование тяжелым вздохом. – У тебя талант влипать в истории.

– О, да, – подтвердила я. – Так что, если бы не Агеллар, остались бы от меня одни косички.

Подруга наградила меня странным взглядом, и тихо спросила:

– Может, он на самом деле не так плох, как кажется?

Я не ответила. Что понапрасну сотрясать воздух словами, если ответ найдется сам после первого же занятия?..

Стоит сказать пару слов о моей подруге. Наверняка у всех, кто первый раз слышит ее имя, возникает куча вопросов, вроде – "как так можно было назвать ребенка?" и тому подобное. Если же задать этот вопрос самой Гидре, она скрипит зубами и цедит:

– Хорошо хоть не Инфузория.

Дело в том, что семья Вазентрап – потомственные биологи. Оба преподают в университете на факультете биологии и органической химии, и просто помешаны на своей работе. Беременность рейны Вазентрап стала своеобразным сюрпризом для нее самой, настолько она была погружена в очередную диссертацию о роде пресноводных сидячих кишечнополостных из класса гидроидных. Посчитав это особым знамением, родители решили назвать девочку Гидрой. Естественно, в сознательном возрасте она возненавидела свое имя, у девочки начались подростковые комплексы, она даже подумывала о смене имени, лишь бы ничто ее не связывало с кишечнополостными. Совершенно случайно узнав об этом, отец сильно расстроился, потому что, как выяснилось, они и женой очень удачно защитили ту диссертацию, и с тех пор имя их единственной дочери в семье считается талисманом. Рейн Вазентрап рассказал также дочери, что ее мать долго не могла иметь детей из-за полученной в детстве травмы, а занявшись сбором и подготовкой материала (хотя, что-то мне подсказывает, что это не все, чем она тогда занялась), она наконец-то смогла забеременеть и малышка родилась на свет как раз после памятной защиты.

Осознав, какую боль причинит родителям, сменив имя, Гидра успокоилась, хотя и не до конца. Она до сих пор терпеть не может вопросов о происхождении своего имени. Пожалуй, это единственный момент, когда спокойная и рассудительная Вазентрап может кому-либо серьезно нагрубить.

Однажды, когда я спросила ее, почему же мы все-таки стали подругами, Гидра мне ответила:

– Ты – единственная девочка, которая не спросила у меня, почему родители так надо мной поиздевались.

На самом деле так и было. Отсутствие вопроса с моей стороны не говорит о том, что я так не подумала, просто мне хватило такта не произносить его вслух. Я из тех людей, которые узнают интересующую их информацию со временем, когда люди рано или поздно не выдерживают и рассказывают все сами. Я просто умею ждать, когда все тайное становится явным.

– Как дела с Варланом?

Подруга даже взгляд не подняла, лишь пожала плечами.

– Неоднозначно.

Я подалась вперед.

– Хочешь мое мнение? Даже если не хочешь, – поспешила заметить я, поймав косой взгляд подруги. – Вы просто мучаете друг друга. Вы несчастливы вместе и несчастны отдельно друг от друга. Может, вам стоит пока отдохнуть от этих отношений? Разбежаться ненадолго и попробовать заново?

Гидра снова пожала плечами. Дурной знак. Послушать не послушает, но загналась по полной. Я знаю, что она не любит его, он же готов носить ее на руках, лишь бы только она была рядом. Просто как-то так получилось, что эти двое сошлись, и теперь старательно душат друг друга странными отношениями.

– Ли, ты ведь тоже еще не остыла, хотя в душе и вовсе ненавидишь его, – я думала, подруга не замечает моих мимолетно бросаемых взглядов на столик у противоположной стены. Пойманная с поличным, я стушевалась. – И он смотрит на тебя так же. Кто еще кого из нас мучает…

Я не любила эту тему, а выслушивать обидную правду от подруги вдвойне больнее. Я встала, отправляя сумку на плечо, тем самым сворачивая разговор.

– Идем, мне еще информационные технологии повторить надо.

Суббота подкралась как хищный зверь на задних лапах, щелкая от нетерпения острыми когтями. Именно так в моем воображении представлялись занятия с Агелларом. И как бы я ни старалась не думать об этом, субботние события были неизбежны.

Передо мной встала проблема, в чем пойти па занятия к тренеру – в спортивном костюме или в шортах и майке. Здраво рассудив, что гонять меня будут как пресловутую козу, остановилась на последнем, желто-голубом комплекте. Обычно я играю в нем в баскетбол. Волосы собрала в компактную косичку, закрепив ее на затылке в торчащую "дулю".

Переоделась я в гордом одиночестве в маленькой комнатке, отведенной под женскую раздевалку. Еще пару часов назад здесь было столпотворение, но в это время уходят даже самые яростные любители спорта. В полной тишине я собрала свои вещи в сумку (привычка, чтобы ничего не украли) и вышла из раздевалки.

С тренером мы столкнулись в коридоре, когда я закрывала дверь на ключ. Агеллар уронил свисток, медленно осмотрел меня с ног до головы, останавливаясь взглядом на каждой детали и моей одежды, и моего тела, и металлическим голосом произнес:

– Ранхил, что это?

Я обернулась, может, тренер увидел что-то за моей спиной, что ему так не понравилось?

– Что? – тупо переспросила я.

– Что на тебе надето? – рявкнул он. – Ты на занятия пришла или задницей вертеть?

Я ошеломленно вылупилась на тренера, осознавая, что сейчас меня сравнили с девушкой легкого поведения только лишь за то, что я предпочла легкую одежду неудобному спортивному костюму.

– Ты что, язык проглотила? – окончательно вызверился Агеллар, но я молчать не собиралась.

– Что на мне надето не так? – разделяя каждое слово, спросила я, задирая голову, чтобы смотреть тренеру прямо в глаза.

Ответом мне была беспросветная мгла.

– Все, – рука Агеллара обвела пространство вокруг моего тела. – На мои занятия, Ранхил, ходить в спортивном костюме, состоящем из трико длиной по щиколотку, и куртки с рукавами, – взгляд тренера опустился вниз, на мою обувь. – Из того, что на тебе сейчас надето, меня устраивают только кроссовки.

Меня, наверно, перекосило от избытка переполняющих меня эмоций, ибо как еще объяснить реакцию Агеллара, когда я стала снимать с себя майку. Сомневаюсь, что мужчину в его возрасте может впечатлить угловато-костлявое, пусть и женское тело. Его брови удивленно поползли вверх и скрылись в темных волосах. Мои руки он остановил где-то в районе бюстгальтера и тихо, очень проникновенно, произнес:

– Только попробуй продолжить, – на мой вызывающий вопросительный взгляд он ответил коротким вздохом. – Сегодня, так и быть, занимайся так, но в другой раз выгоню.

– Я поняла.

Агеллар заглянул в журнал, сверяясь с записями.

– Раз поняла – бегом на разминку, я скоро подойду. Посмотрим, что ты умеешь.

Я начала разминку со стандартных пяти кругов пробежки. Рейна Дори именно так проводит свои занятия. После бега я перешла на шаг, восстанавливая дыхание при помощи специальных упражнений. Дальше пошли наклоны, повороты, вращения головой, плечевыми суставами, прыжки, приседания.

– Упор лежа принять! – раздалась команда от двери. Я убедилась, что это Агеллар (хотя кому еще мог принадлежать этот властный голос) и выполнила команду. – Тридцать отжиманий.

Ладно хоть не пятьдесят, – недовольно подумала про себя я, но проблем с этим заданием у меня не возникло. Агеллар подошел вплотную, так что опускающимся подбородком я едва не касалась его белых кроссовок. И пускай неприятный запах был всего лишь плодом моего воображения, удовольствия такое соседство мне не доставляло.

– Ты отжимаешься как девчонка, – прокомментировал тренер, когда я выпрямилась перед ним, закончив упражнение.

– Я и есть девчонка, – раздраженно произнесла я и зло сдула налипшие на разгоряченное лицо волосы.

Ответом мне был не менее раздраженное:

– Вбей в свою пустую голову, Ранхил, я не делю студентов на мальчиков и девочек. На моих занятиях все бойцы. И ты в том числе. Никаких поблажек для тебя не будет – либо ты делаешь всё так, как хочу я, либо уходишь с моих занятий и не тратишь мое драгоценное время.

Бог мой, знал бы он, как сильно меня бесит, но при этом мне позарез нужен зачет по его предмету.

– Я вас услышала, тренер.

Адский оскал и напряженные мышцы лица.

– Упор лежа принять, – процедил Агеллар. – Ладони ближе. Ранхил, я сказал ближе. Опускаемся вниз, почти касаемся подбородком пола. Почти – это не значит биться зубами об пол. В исходную.

Через полчаса занятий с Агелларом я поняла, как сильно я его ненавижу. Еще через час – что он самый мерзкий тип, которого я когда-либо встречала.

Пока я добралась до дома, ни о каком клубе, естественно, и речи быть не могло. Я даже представить себе не могла, как бы я смогла танцевать после экзекуций у Агеллара. У меня едва хватило сил доползти до постели и рухнуть на нее пластом. Сквозь сон я слышала, как заходил отец, но меня он тревожить не стал. В районе одиннадцати позвонила Гидра, но я сбросила звонок и написала короткое сообщение: "Я труп". Звонков больше не было, видимо, объяснила я крайне доходчиво.

Утро облегчения не принесло. У меня ныл весь плечевой пояс, и даже чтобы кружку держать в руке приходилось прикладывать определенные усилия. Каждое движение причиняло боль и дискомфорт. Отец, увидев меня в таком состоянии, сначала разволновался не на шутку, но узнав его причину, развеселился и стал подначивать. Я глубоко на него за это обиделась и закрылась в комнате.

К обеду меня пришла навестить Гидра, но ничего в поддержку раненым сказать не смогла. Весь ее вид выражал только одно – я тебя предупреждала.

– Как сходили? – спросила я, привставая. Тут же напомнили о себе мышцы живота.

Подруга пожала плечами.

– Неплохо. Но с тобой было бы лучше.

Мне было стыдно перед Гидрой, но собственный организм грозил самоуничтожиться, если бы мы с ним вчера отправились гулять.

– Детка, ну ты же знаешь, как я хотела пойти.

Она знала. И тем не менее заметила:

– Ты понимаешь, что он лишил тебя нормальной студенческой жизни на полгода? Это ведь будет продолжаться до конца учебного года, Ли!

Еще как я понимала, но надежда умирает последней.

– Я ставлю на то, что за несколько занятий я привыкну и вернусь в гулящий строй, – я ободряюще улыбнулась.

– Охотно в это верю, – проворчала Гидра. – Кстати, твое отсутствие не осталось незамеченным.

Я закатила глаза и усмехнулась.

– Неужто Леон соскучился по моей персоне?

– Нет, – серьезно произнесла подруга. – Про тебя спрашивал Ривара.

– Да ну? – с сомнением уточнила я. – И что его святейшеству было нужно от нас, смертных?

– Не сказал. Он как бы невзначай поинтересовался, почему это я одна, хотя со мной из девчонок была еще Алиса. А перед этим Варлан мне сказал, что он долго кого-то высматривал в толпе. Мы как всегда заняли восьмой столик, и только тогда он подошел и спросил.

Я задумалась. В принципе, для чего мог меня разыскивать Даниэль? Узнал о соглашении с Агелларом и хочет наговорить мне за это гадостей? Друзья ПРОшники пожаловались? Вряд ли все это он мог узнать так быстро. Но что тогда? Интрига разбередили старые раны, и настойчиво заныло в груди. Эта боль никак не была связана с физическими упражнениями, наоборот, я даже на какой-то момент пожалела, что не пошла.

– Ли, я сейчас почти подумала о том, что ради этого смазливого подонка ты бы пошла, – с грозными нотками в голосе произнесла Гидра. – Забыла, как плакала из-за него?

Забудешь тут, особенно когда всё так настойчиво напоминают.

Я промолчала, игнорируя выпад подруги, но она уже сделала свои выводы.

– И зачем я тебе только рассказала.

– Все нормально, – поспешила успокоить я, но сама прекрасно понимала – нет, меня по-прежнему цепляет и сам Ривара, и его выходки.

– Расскажи хоть, чем тебя мучил рейн Зло? – переключилась на другую тему Гидра, а я помрачнела.

– Заставил отжиматься несколько сотен раз, но не как девочка, – передразнила я, – а как боец невидимого агелларовского фронта.

– Это как? – изумилась подруга.

– Приходи, покажу, – съязвила я в ответ. – Два часа с небольшими перерывами он дрессировал во мне правильную постановку рук, плавное опускание тела и размеренной дыхание.

– И как это связано с его дисциплиной? – брови Гидры поползли вверх.

– Чтоб я знала, – раздраженно ответила я. – Агеллар большой, ему видней. На мой взгляд, ему просто всё равно как надо мной издеваться.

– Может, он больше не будет? – наивно предположила Гидра и сама посмеялась над абсурдностью предположения.

– Он точно не будет меньше.

Мы помолчали. Подруга словно что-то перебирала в голове, после чего поменялась в лице и воскликнула:

– Кстати! Ты поешь на студвесне или с нами ставишь сценку?

У меня от такого заявления глаза на лоб полезли.

– Кто это так решил?

Гидра хитро улыбнулась.

– Мы с Варланом.

Я смерила ее гневным взглядом.

– Кое-что меня в этой ситуации напрягает, – протянула я, прищуренными глазами намекая Гидре, что именно.

– Что, например? – спокойно поинтересовалась она.

– То, что вы меня спросить забыли!

Подруга махнула рукой.

– Мы тебе даже выбор предоставили. Хотя, я заранее знала, что именно ты выберешь.

Да, и вряд ли это будет сомнительное участие в юмористической зарисовке. Уж лучше я выйду одна и спою.

Мыслительный процесс отразился на моем лице, что заставило Гидру довольно запищать. И по тому, как быстро она после этого засобиралась домой, я поняла, что выбить из меня согласие – основная цель ее визита ко мне.

– Ты бессовестная интриганка, – обвинила я ее, но она лишь сдавила меня в объятиях, вызывая мучительный стон.

– От хорошей тренировки еще никто не умирал, – заявила она мне и сбежала, пока я не придумала акт возмездия. Я только закрепилась в мысли, что с такими друзьями и врагов не надо.

После ее ухода ко мне пришел мириться отец. Запахи, которые он принес с кухни, заставили мой желудок недовольно заурчать, но сдаваться без боя я не собиралась.

– Лиана, ты все еще злишься?

Я отвернулась и сложила руки на груди.

– Ну перестань, дочь. Я же как лучше хочу.

– Не заметно.

Отец вздохнул и опустился рядом со мной на кровать.

– Ты просто не понимаешь, от чего я хочу тебя уберечь. Тебе не нужна эта поездка.

Хотела промолчать, но не смогла.

– Пап, я совершеннолетняя. В моей ответственности и самостоятельности ты убедился. Что еще я должна доказать, чтобы ты смирился, понял, что я выросла, и просто позволил мне провести это лето с тобой?

Отец едва сдерживался, чтобы не наговорить резкостей мне в ответ.

– Мы поговорим об этом после моего следующего приезда. Он как раз придется на конец твоего учебного года, я посмотрю на твои результаты, и мы все решим, – звенящим от раздражения голосом произнес отец.

– Почему не сейчас?

– Я завтра уезжаю.

Эти слова прозвучали для меня как гром среди ясного неба.

– Как это? – совершенно растерялась я. – А еще неделя? А поездка к маме?

Ему было больно это говорить, поэтому он опустил глаза и глухо произнес:

– Лиана, мне правда нужно уехать. Я договорюсь, тебя в любое время отвезет Наур.

Еще никогда за много лет отец не пропускал поездки к жене.

– Ты предаешь ее память, – тихо проговорила я, чувствуя, сколько в моем голосе невыплаканных слез.

– Малышка, не говори так, – удивленный моим обвинением, отец вздрогнул.

Уже сказала. Я не могла оправдать отца в своих глазах. Работа работой, но память покойной жены – это святое.

– Уходи. Оставь меня одну.

Отец сопротивляться не стал, ушел, тихо прикрыв за собой дверь. А я еще долго лежала в темноте, вспоминая ее глаза. И не могла вспомнить.

Жаль, что человеческая память настолько несовершенна.