Текст книги "Не умирай раньше меня (СИ)"

Автор книги: Ольга Домосканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Я улыбнулась своему отражению в зеркале. Всё как всегда. Каждые полгода отец приезжает на две недели, чтобы снова уехать, оставив меня одну. Так мы и живем, но мне грех жаловаться. Он зарабатывает мне на обучение, на скромные радости студента и на приличное питание. Не каждый отец способен на это, работая в одиночку. Я бы могла подрабатывать, чтобы заработать себе на свои нужды, но отец считает, что я должна все свое время уделять учебе.

– Как дела в колледже? – деловито поинтересовался отец, делая вид, что его личный шпион уже не донес ему всю возможную и невозможную информацию вплоть до демонстрации ведомости об успеваемости.

– Все хорошо, – зеркально улыбнулась я, погружая ложку в салат. – Ты ведь уже слышал все из уст местного эксперта по делам обучающихся, так зачем мне повторять?

Отец усмехнулся, показав привычный жест, в нашем кругу обозначающий "принято".

– Уделала меня моя девочка, – осклабился он, бросая ироничный взгляд на Лагерру.

Я не услышала в его словах упрека, хотя вполне его ожидала. Отец хоть и любит, когда я общаюсь с ним на равных, но пересекать границы дозволенного все же не стоит.

– А как у тебя дела? – я перевела тему, опасаясь лекций о моем взрослении.

– Превосходно, – расцвел отец. – Я был в Лауроне, там сейчас куда более дружная весна, чем у нас, нет дождей и грязи, и цветут замечательные персиковые сады. Тебе бы там понравилось. Мне даже уезжать не хотелось, но не мог же я оставить свою девочку без подарков.

Он ласково погладил меня по голове. Я подумала, что самое время использовать момент и поговорить с ним о том, что меня давно и настойчиво мучает.

– Кстати, об этом. В этом году летом у нас начинается практика, я хочу попросить сопровождать тебя в экспедиции. Крестный организует мне все бумаги на сдачу отчета, и я смогу защититься…

– Нет! – излишне резко оборвал меня отец, отчего мы с Лагеррой вздрогнули. И более мягко пояснил: – Маленьким девочкам нечего делать в опасных экспедициях в компании взрослых мужчин.

К слову сказать, у моего отца достаточно либеральные взгляды на отношения между мужчинами и женщинами. Когда у нас с ним зашел откровенный разговор "об этом", он мне сказал просто:

– Я опущу разглагольствования на тему пестиков и тычинок, благо, природа позаботилась о том, чтобы мы сами разобрались, что к чему. Поэтому я скажу просто – предохраняйся.

У меня закрались подозрения – дело ведь не в мужском коллективе.

– Ты мне сам говорил, что Славин уже давно берет с собой дочку, а она гораздо младше меня, – вспомнила я, обличая отца. – Почему мне нельзя?

– Лианетта, – отец начал терять терпение, судя по использованному обращению, – я уже объяснил, почему.

Он называет меня полным именем только тогда, когда страшно мной недоволен. Его всегда нервировала семейная традиция из поколения в поколение называть девочек именами, заканчивающихся на "етта". Мою бабушку звали Розетта, мать – Иветта, а мне досталось имя Лианетта, и то на нем настоял отец, чтобы была хоть какая-нибудь альтернатива в поименовании ребёнка. Так, с его руки я стала Лианой. Другие мои родственницы мне знакомы не были, но мне известно, что я "етта" в седьмом поколении.

Как же мне решить эту проблему? Первый раз на моей памяти отец так упирается. Раньше он мне уже отказывал, но повод всегда находил более веский, чем сомнительная компания. Выходит, есть куда более серьезная причина, и мне хотелось бы узнать, в чем она состоит. Нужно придумать способ, как уговорить отца, убедить, что я могу ему пригодиться…

И тут меня осенило.

– Условие! – вспомнила я детскую игру, а отец досадливо поморщился. Такой вариант он явно не учел.

Эту игру мы придумали очень давно. Если мне чего-то не хотелось, но отцу нужно было как-то заставить меня это сделать, мы придумывали условие. Чтобы было понятно – в шесть лет за две тарелки овсянки, которую я ненавижу до сих пор, я заработала куклу с подвижными руками и ногами. С овсянкой мне, кстати, пришлось в скором времени расстаться, именно поэтому у меня к ней до сих пор такая "горячая любовь".

Вся суть этой игры заключается в том, что отец придумывает и выдвигает мне условие, выполнив которое я получаю загаданное, и при этом он не может мне отказать. Глядя на нахмуренные брови Георга, я злорадно потерла руки – теперь не отвертишься, папочка.

– Усло-овие, – медленно повторил он, переглядываясь с Лагеррой. Хищно улыбнулся, и улыбка эта вряд ли предвещала что-то хорошее для меня. – Хорошо. Будет тебе условие. Ты записываешься и сдаешь факультатив по выживанию в экстремальных условиях, а я беру тебя с собой.

Досадливо брякнула вилка, сначала об тарелку, а затем об пол. Я бросила последний, полный надежды взгляд, но отец покачал головой:

– И сдавать ты его будешь только Агеллару. Никому другому.

Насупленный взгляд достался крестному, но тот малодушно отвернулся. Ах ты предатель, а я его еще и благодарить хотела. Не будет больше тебе, дорогой мой, ни пирожных, ни твоего любимого пирога.

– Принимается. Только ты помнишь правило – если я выполняю условие, ты не сможешь мне отказать.

Отец самодовольно откинулся на стуле и повертел в руках пузатый бокал.

– Ты сначала выполни, потом поговорим, – подмигнул он, вызывая во мне привычное чувство азарта.

– Время покажет, – парировала я, вставая из-за стола. – Спасибо за ужин, я вас оставлю, мне нужно готовиться к зачету. Посуду помою.

– Иди, дорогая, – отозвался отец, – я сам все сделаю. Мы с твоим крестным еще посидим немного.

Я ушла в свою комнату, а мужчины продолжили свое общение за бутылкой виски.

– Наур, ты должен сделать все возможное, чтобы Лиана не сдала это факультатив.

Лагерра подавился напитком, удивленно воззрившись на Георга.

– Я правильно тебя понял – ты предлагаешь мне собственноручно завалить ее успеваемость? Я куратор ее группы!

– Не кричи, – Георг поморщился. – В первую очередь ты должен помнить о нашем прошлом соглашении – никто не должен знать, что ты ее крестный отец. Просто поговори с этим Агелларом, в идеале будет, если он ее даже не возьмет в группу занимающихся. Так и себе показатели не подпортишь.

Лагерра стушевался.

– Георг, ты не понимаешь, о чем меня просишь. Ты просто не представляешь, что это за человек. Я не пойду к нему.

– Хорошо, – Ранхил не привык сдаваться, но упрямство Лагерры его озадачило. – Я просто убедительно тебя попрошу – Лиана ни в коем случае не должна выполнить условие.

– Ты не хочешь, чтобы она поехала? – в полном непониманию происходящего переспросил куратор, чувствуя, как потеют в нехорошем предчувствии ладони.

– Да, – твердо ответил Георг. – И на это есть объективные причины. Мы друг друга поняли?

Лагерра сокрушенно кивнул.

– Тогда за встречу?

– И чтобы не последняя.

[1] Рейна – обращение к замужней женщине. (Здесь и далее примечание автора.)

[2] Рейн – обращение к мужчине. В отличие от женщин, не отличается в зависимости от семейного положения.

[3] Ханаи – напиток, предназначенный для лечебных целей, если принимается часто в небольших количествах, то вызывает дурман сродни наркотическому, в больших количествах вызывает привыкание. Зависимых от ханаи людей называют ханаитами.

Глава 2. Логово главного злодея

Любое препятствие преодолевается

настойчивостью.

Леонардо да Винчи

Группа предвкушала будущую попойку, а меня грызла совесть. Как ребятам сказать о том, что ханаи, скорее всего, с нас? В виду этого начинал тревожить другой вопрос – где я возьму столько денег, если группа откажется скинуться? Можно было бы все спихнуть на Ривару, но с него, как всегда, взятки гладки.

Поделиться своими терзаниями я могла лишь с одним человеком – с Гидрой. Подруга внимательно меня выслушала (если считать за внимательность неестественно округлившиеся глаза), тяжело вздохнула, ибо знала – я от своего не отступлюсь, и покрутила пальцем у виска.

– Ты сошла с ума, – резюмировала она. – Добровольно в пасть к тигру лезешь.

– Тигр – это одно, а что скажет группа? Ты посмотри, какие они счастливые ходят.

Гидра намотала на палец прядь темных волос. Она всегда так делает в минуты крайней задумчивости.

– Допустим, об этом можно никому не говорить. Главное только, чтобы никто об этом не узнал. А как ты собираешься напроситься назад к Агеллару, если у нас сняли его часы?

Я опустила голову на сложенные на столе руки.

– Это уже третья проблема.

С какими глазами идти в тренерскую, я не знала. Был у меня один лазутчик, которого следовало отправить на разведку.

– Нет, нет и еще раз нет!

Крестный едва не перешел на ультразвук и во избежание жалостливых обнимашек ретировался за стол. Я сдаваться не собиралась. У нас это семейное.

– Ну крестный! – взмолилась я. – Меня он и слушать не станет, а тебя если и выгонит, то хотя бы не сразу.

Ответом мне был хмурый взгляд.

– Меня из-за тебя скоро или уволят, или побьют коллеги, – пробурчал он, и я почувствовала, что его настрой уже дал слабину, осталось только мягко добить. Вызвать чувство вины – самое то.

– Между прочим, это ты виноват, что отец поставил мне именно такое условие, – укорила я, по выражению лица куратора понимая, что слова достигли цели. – Не нужно было ему все рассказывать.

– У вас, Ранхил, это в крови – манипулировать людьми, – отозвался Лагерра. – И вообще, ты забываешься! Сама посуди, я ходил к нему, просил об изменении расписания, которое у него уже было готово и сдано, а сейчас я пойду и скажу, что одна студентка передумала и просит вернуть ее в список?

– Примерно так, – губы сами собой растянулись в наивной улыбке под офигевающий взгляд крестного.

Некоторое время он походил на карася, открывая и закрывая рот. Не найдя, что мне ответить, Лагерра просто махнул рукой и пробурчал:

– Ладно, я схожу к нему. Только я ничего не обещаю!

– И-и-и! – я повисла у крестного на шее, визжа от радости и сбрасывая со стоящего между нами стола письменные принадлежности. – Ты самый лучший крестный на свете! Самый настоящий фей!

– Иди на занятия, – включился куратор. – Ты меня слышала, я ничего не обещал.

– Конечно-конечно, – ответила я, выскакивал за дверь, пока Лагерра не передумал.

Встречающиеся по дороге студенты и преподаватели смотрели очень подозрительно на то, как я выбегаю из учебной части, и вприпрыжку направляюсь на следующую пару.

Куратор решил, что у него дежавю. Снова спортзал, снова тренерские выкрики, от которых горят уши, и снова это постыдное желание сбежать куда подальше. Лианетта вьет из него веревки, но что поделать, если она – единственный ребенок его покойной сестры, Иветта наверняка обиделась бы на него за нежелание помочь девочке. Не мог он собственными руками уничтожить возможность Лиа осуществить ее давнюю мечту – отправиться вместе с отцом в путешествие. Да, Георг хорошо придумал, пусть она пройдет вместе с Агелларом курсы по выживанию, ведь путешествия на самом деле бывают опасными. А там уже Ранхил сам поймет, насколько выросла его вечно юная для него дочурка. И пусть ей будет нелегко с тренером, Лагерра сделает все от него зависящее, а результат всё равно зависит от нее самой и от ее желания выполнить условие.

Куратор даже почувствовал себя уверенным в себе и своей победе над Агелларом, приосанился и поднял голову повыше, но ровно до того момента, пока в дверях не показался тренер. Лагерра сдулся как проколотый воздушный шарик.

– Если вы заставите меня снова переписывать расписание, я заставлю вас отжаться полсотни раз, – вместо приветствия начал тренер.

– Простите? – растерялся куратор, мысленно прикидывая, когда это он последний раз принимал упор лежа и какой результат у него тогда получился. Припомнить не удалось.

– Зачем вы пришли? – задал вопрос Агеллар, но стоять и слушать он явно не собирался. Он спокойно прошел мимо куратора в каморку, заставив его семенить следом.

– Рейн Агеллар, совсем недавно я приходил к вам с просьбой отменить факультатив у группы экономистов.

Агеллар усмехнулся.

– Что вы, куратор, вы буквально заставили меня перекроить уже готовое расписание.

Лагерра хотел возразить, что такого человека, как Алестер Агеллар очень трудно заставить что-либо сделать, но по иронично прищуренным глазам понял – тренер просто над ним издевается.

– Есть одна студентка, – спокойно начал куратор, подбирая слова. – Она была против этой отмены и хочет у вас заниматься.

Одна бровь тренера удивленно изогнулась.

– Вот как? – он улыбнулся, нехорошо так, зловеще. – Припоминаю, что вы лично принесли мне список группы с подписями, ровно девятнадцать человек. Следовательно, эта студентка была в их числе. Или в группе все-таки двадцать человек?

– Она передумала, – быстро поправился Лагерра.

– А то, что у меня убрали их часы из программы – это в расчет не идет?

– Вы могли бы поставить ей занятия с какой-нибудь другой группой, составить, так сказать, индивидуальное расписание.

– Вы будете за меня решать, что мне делать? – тихо осведомился Агеллар, но у куратора от его тона волосы встали дыбом.

– Я бы вам помог, – растерянно предложил он.

Тренер прищурился, куратор стал его раздражать.

– Слушайте, Лагерра, кто она вам?

– Студентка моего отделения, – проблеял куратор, краснея и бледнея. Он абсолютно не умеет врать.

Снова усмешка, изогнувшая губы валандийца.

– Не похоже, чтобы вся суета была лишь из-за какой-то студентки. Фамилия?

– Ранхил.

Агеллар изменился в лице, отчетливо скрипнул зубами и тихо переспросил:

– Кто?

– Лианетта Ранхил, – терпеливо повторил Лагерра.

На тренера было страшно смотреть. Черные глаза его полыхали гневом, и весь вид его выражал совершенно не лучшее расположение духа, если таковое вообще было возможно в этом теле.

– Я буду разговаривать только напрямую с этой студенткой, – сказал, как отрезал Агеллар.

– Спасибо, – облегченно выдыхая, поблагодарил куратор. – Я передам, чтобы она к вам зашла, – он поспешил прочь из обители зла, а само "зло" проговорило, глядя в спину убегающему куратору:

– Посмотрим, чем она сможет меня убедить.

День обещал быть интересным.

– Ты так и не оставила этой затеи? – разбуженной змеей шипела Гидра.

Я уже успела пожалеть, что поделилась с подругой информацией, но я знала – она не со зла, волнуется за меня.

– Ты не пойдешь со мной? – закинула я последнюю удочку, но подруга неумолимо скрестила руки на груди. – Ну и ладно, одна схожу. Сомневаюсь, что он питается студентками.

– Мгм. Студентками вряд ли, а вот молоденькими девушками – скорее всего.

– Перестань. Может, он и в самом деле добряк, – я ободряюще улыбнулась сама себе, но улыбка вышла кислой.

Гидра, естественно, мне тоже не поверила.

– Имей в виду, если ты через час не выйдешь на связь, я позвоню в полицию.

Лагерра выловил меня между парами и ошарашил известием – Агеллар хочет поговорить со мной лично. После занятий нужно пойти в тренерскую.

Как я ни старалась оттянуть неприятный момент личного знакомства с тренером, я прекрасно понимала – это мой последний шанс, другого не будет.

– Я понимаю твое желание выбраться из этой дыры, уехать с отцом, но такой ценой… – мягко проговорила Гидра. – Одумайся, Лиа.

Лиа, может, и одумалась бы, но девочка с множеством имен[1] – нет. Я всегда считала, что из-за моего поименования во мне уживаются разные характеры, к сожалению, не всегда к добру. Отсюда и никому не нужный дух авантюризма. И никто не виноват в этом – ни родители, давшие мне такое многозначное имя, ни я, позволяющая эмоциям руководить собой. Во всяком случае, мне так хотелось думать.

– Гидра, ты меня не переубедишь. Когда на горизонте замаячил призрак моей свободы, а не тесная клетка этого города, я не могу останавливаться. Я должна попробовать.

Она тряхнула волосами в смятении.

– Вбила себе в голову, вот и лезешь в пекло, – столько неодобрения у вечно рассудительной подруги. Что, если она на самом деле права, а ее недовольство – лишь плохое предчувствие?

– Ранхил и Вазентрап, может, вы знаете материал лучше меня? – мы упустили момент, когда нас в разговоре стало больше, чем двое. Преподаватель по экономической теории нависла над нами, словно степной орел, готовая вцепиться в каждую из нас рукой с острыми, как бритва, когтями. – Так расскажите за меня, а я с удовольствием отдохну, и мы вместе с группой вас внимательно послушаем.

– Простите нас, рейна Пальпени, – поднялась я, придавая голосу нужную степень раскаяния. – Мы с рией[2] Вазентрап увлеклись дискуссией на тему внешнеэкономической политики нашего государства.

Брови преподавательницы поползли вверх, выбравшись из-под оправы очков.

– Так-так, девочки, и какой же вопрос вызвал у вас столь жаркий спор, что вы не услышали три моих предупреждения? – заинтересовалась она.

Стараясь не ударить в грязь лицом, я приняла важный вид и продолжила спасительную ложь:

– Как вы считаете, рациональна ли отмена ввозной пошлины на подакцизные товары из сопредельных государств?

Пальпени расцвела, что майская роза. Я знала, чем можно зацепить конкретно этого преподавателя, чтобы избежать наказания за нарушение дисциплины на ее занятии.

– Это, конечно, не по теме, но вот что я думаю по этому поводу…

И ее было не остановить. Пара давно закончилась, рейна продолжала разглагольствовать, а нетерпеливые студенты уже ерзали на своих стульях, надеясь поскорее отправиться домой. Пальпени, заметив оживление в рядах обучаемых, бросила быстрый взгляд на часы и удивленно воскликнула – она потеряла счет времени. Занятие закончилось на положительной ноте – расчувствовавшаяся актриса нашла своего зрителя, поэтому ничего не задала на дом.

Направляясь к спортзалу, я усмехалась про себя. Вот кому бы в революционеры да на бронетранспортер. Уж Пальпени навела бы шороху в рядах лароссийской политической элиты своими выступлениями.

Перед заветными дверями мой запал куда-то пропал. В узкий коридор я вошла с громко колотящимся сердцем. Чего я его боюсь, в самом деле? Мы ведь даже никогда не пересекались с ним, плохого он ничего мне не сделал, но какой-то иррациональный страх все же присутствовал.

Мы и от факультатива его отказались только по навету других групп. Дошли до нас слухи, что на своих занятиях Агеллар со студентов едва ли не шкуры спускает, а известие о предстоящем в конце года тестировании по статистике только подстегнуло нас к решительным действиям. Не исключаю, что мы были не правы, но кто теперь будет разбираться. Кто не был студентом, тому, как говорится, не понять…

В зале уже не проходили занятия, лишь несколько парней остались, чтобы побросать мяч. Убедившись, что Агеллара среди них нет, я собралась уходить, дабы поискать его в тренерской.

Баскетбольный мяч ударился в стену передо мной, и только потому, что я каким-то чудом успела увернуться и подставила руки, он не отрикошетил мне в голову.

Я медленно повернулась, всем своим видом показывая, что именно я думаю о подобного рода шутниках.

Их было трое, явно старше меня, но вряд ли это хоть как-то говорило о присутствии в их черепных коробках мозгов. Они стояли в стороне и издевательски ржали.

– Кто? – громко спросила я.

– В пальто! – хором проблеяли мне и зашлись очередным взрывом смеха.

– Очень по-мужски, – пристыдила я. – Смелости не хватает признаться?

Зацепила, не иначе.

– Допустим, я, – выступил вперед один из них.

Модная стрижка, морда породистая, глаза обведены пушистой бахромой ресниц, словно у девочки, красиво изогнуты в улыбке губы. Думает, сейчас упаду перед ним и буду до конца своих дней возносить небесам молитвы за то, что этот прекрасный представитель мужской половины человечества обратил на меня свое внимание. Черта с два, дорогой, я уже любила тебе подобных, знаю, какие вы все экскременты южных обезьян.

Если честно, я думала, он увернется или хотя бы поймает мяч. Но то ли парень не ожидал такой подлости от маленькой худенькой студенточки, то ли просто не успел – когда я подошла ближе и резким движением послала мяч в пол, прикладывая всю свою силу (зря я, что ли, в баскетболку хожу?), он спружинил и прилетел моему обидчику точнехонько в лоб. От неожиданности он попятился и, не удержав равновесия, шлепнулся на задницу. Его друзья согнулись пополам от хохота.

Меня охватила паника – в глазах красавчика-старшекурсника было явно написано, каким образом и как долго он будет меня убивать. Он подхватился и кинулся ко мне вершить правосудие, но его приморозил к месту грозный окрик:

– Что здесь происходит?

Я зажмурилась и выдохнула. Кем бы ни был обладатель этого страшного голоса, я была готова броситься ему на шею и возблагодарить за спасение.

[1] Речь идет о том, что у Лианетты несколько вариантов имени. Лиа, Лиана, Ли, Ани.

[2] Рия – обращение к незамужней девушке.