Текст книги "Без чувств (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 51

***

Мир трёт ладонью правый бок и загадочно улыбается, глядя в зеркало лифта. Какие мысли крутятся в его голове, – можно догадываться, но от одного только пронзительного взгляда внутри всё переворачивается вверх дном.

Время позднее – четвёртый час ночи. Мы возвращаемся домой отлично отдохнувшими и чуточку безумными от эмоций, потому что внезапно появился один важный повод.

– Не понимаю, как я на это подписался, – произносит Ратмир, опять задевая рукой участок кожи на животе. – Вроде бы пьяненькая из нас только ты...

Я притворно фыркаю и свожу брови к переносице. На озвученные слова ничуть не обижаюсь, потому что так и есть: щёки горят, тело окутано жаром, а адреналин до сих пор поступает в кровь крупными дозами.

– Сказали же: чесать нельзя. И не такой уж ты трезвый, Авдеев.

Лифт доезжает до седьмого этажа. Мы отрываемся от стены и, взявшись за руки, направляемся к нашему уютному островку спокойствия номер два.

Открыв дверь, вваливаемся в квартиру, сгибаясь пополам от смеха.

Миру весело, потому что я не сразу попала ключом в замочную скважину, а мне смешно, потому что ему смешно.

В коридоре загорается свет. Ратмир снимает футболку-поло, а затем подходит ко мне и расстегивает молнию на платье.

Я беззаботно переступаю валяющуюся ткань под ногами и, прикрывая ладонями грудь, встаю перед большим зеркалом в пол, чтобы поближе рассмотреть то, что мы сделали, а именно – парные дополняющие татуировки.

Наши глаза лихорадочно блестят, потому что смотрится безумно эффектно.

Вообще-то это давно было моей мечтой. Я хотела что-то минималистичное и цепляющее, а когда увидела рядом с ночным клубом круглосуточный тату-салон, сильно загорелась исполнить.

После изучения эскизов, Мир тоже не на шутку увлекся. Стал перебирать варианты, думать.

Мастер вдруг подал идею сделать парную татуировку. Какую-нибудь символичную и понятную для нас двоих.

Между пазлами, водой и пламенем, солнцем и луной – мы выбрали компас.

Одна половина у меня, вторая у Ратмира. Как только мы прижимаемся друг к другу боком – компас складывается в единое целое, а без этого – он не функционирует и не показывает нужную дорогу.

Улыбаемся в отражении, любуемся. Рассматриваем внимательно, потому что это – навсегда. Надежнее, чем штамп в паспорте и клятвы у алтаря.

Наш маленький компас – самый точный ориентир на большое будущее.

Развернувшись к Миру лицом, обнимаю его за шею и касаюсь губами везде, куда дотягиваюсь.

Глотаю эмоции, желания, запахи. Дрожу от впечатлений, потому что сегодня было особенно хорошо, будто мы шагнули на новую ступень и чётко обозначили, что наши отношения не просто серьёзные, они – самое важное, что у нас есть.

– Почему ты не всем со мной делишься? – шепчу, уводя голову влево от поцелуя.

Вопросов накопилось бесчисленное количество, поэтому хотелось бы сразу получить разговор, а потом уже и остальное.

– Что говорить?

– Всё, – прошу, ероша колючий ёжик волос на затылке. – Всё как есть.

В ответ звучит шумный и недовольный выдох, но протест я гашу ласками: нежными касаниями губ в мочку, шею и подбородок.

– Оно тебе не нужно – впитывать это дерьмо, Дашка…

Отвечает тепло, но безапелляционно. Спорить, скорее всего, бесполезно, но проблема в том, что мне не всё равно.

В этом дерьме плавает Янка – мой близкий и родной человек. Я слышала, что ей плохо. Настолько, что случаются срывы, к которым нельзя относиться спокойно. Это противозаконно по отношению к нашей дружбе, пусть уже и бывшей.

– Я бы хотела чем-нибудь помочь…

Не удерживаюсь и вжимаюсь в жесткие губы Ратмира. Закрыв глаза от удовольствия, отвечаю на поцелуй и льну ближе, чтобы почувствовать его всего.

Между нами искры и любовь.

А ещё между нами так тонко и нестабильно, что утешает только нарисованный мастером компас, который подсказывает – дорога у нас одна и в одинаковом направлении. Иначе и быть не может.

– Ты уже помогаешь, когда рядом, – произносит Мир, выдыхая мне в губы и игриво кусая нижнюю. – Просто будь и дальше, ладно?

Согласно и быстро киваю, потому что в горле ком, а глаза щиплют слёзы.

Буду, буду, буду.

Столько, сколько нужно.

Позволяю оторвать себя от пола и подхватить на руки. Идти далеко не хочется, поэтому вскоре под ягодицами ощущается твёрдость коридорной тумбы.

Я упираюсь ладонями в дерево, приподнимаю бёдра и свожу вместе колени, помогая Миру стащить нижнее белье.

Стринги скользят по коже и летят в неизвестном направлении. Я развожу ноги шире, показывая себя.

Ратмир стреляет взглядом чуть ниже пупка. Его глаза темнеют, губы приоткрываются. Нравится?

Проверяю.

Сегодня во мне слишком много алкоголя, чтобы смущаться. И достаточно, чтобы продолжать творить глупости.

Я снимаю босоножки, ставлю одну ступню на тумбу. Раскрываю пальцами набухшие половые губы и, утопая во влаге, вожу вверх и вниз, пока Мир справляется с застежкой ремня.

Представление удается на славу – зритель в восторге. Его дыхание учащается, движения становятся немного рассеянными и сумбурными.

Ратмир надевает презерватив и подходит вплотную. Член красиво покачивается, реагируя. Настойчиво упирается между складок.

Мне до сих пор каплю больно при каждом проникновении, но на смену этим ощущениям почти сразу же приходят другие – приятные и сладкие.

Идеальные от и до.

Я обвиваю ногами мужские бёдра, когда Мир плавно в меня входит. Тянусь к губам, веду языком по ряду зубов и углубляю поцелуй.

Новый толчок зарождает огненный шар внизу живота. В промежности пульсирует. Кожа покрывается мурашками.

Стоны становятся громче – мои и его.

Тумба с грохотом бьётся о стену. Соседи, должно быть, в шоке, но нам настолько плевать, что не пытаемся быть уравновешеннее и спокойнее. Трахаемся бурно, несдержанно, жадно...

Грохот прерывает только звонок мобильного телефона, но вовсе ненадолго. Мир отмахивается и ускоряется, глядя мне прямо в глаза.

– Потом…

До пика доводит ловко и умело, растягивая изнутри и проникая часто, как поршень. Касаясь эрогенных зон, сжимая грудь и поочередно оттягивая соски.

Мы вздрагиваем почти одновременно от нахлынувшего оргазма, цепляясь друг в друга и выдерживая пристальный зрительный контакт. С горящими глазами, сорванным дыханием и взаимными признаниями в чувствах.

Я так – уже никогда не полюблю, потому что больше – просто невозможно.

Когда встаю на пол, то с трудом держу равновесие. Во рту сухо. Между ног слегка саднит, а тело непослушное и расплавленное, будто воск.

Звонок повторяется. Мир снимает трубку и прижимает телефон к уху, подтягивая белье и штаны.

– Говори.

В квартире становится настолько тихо, что я сразу же улавливаю – это Янка. Голос её.

Поднимаю с пола платье, закрываю грудь. В голове пусто, но за рёбрами плющом разрастается тревога.

– Я не знаю, где я… С Тимом и Арсеном… Похоже, на даче… Они накачали меня чем-то и закрыли… Мир, забери меня отсюда, пожалуйста…

Эмоции на расслабленном лице сменяются со скоростью света. Ратмир ставит звонок на громкую связь. Справляется с ремнем, поднимает футболку. Встряхнув, одевается.

– Отправь мне геолокацию. Скорее.

– Здесь нет интернета – я уже пробовала… Связь едва пробивается... Рывками.

Мир хватает ключи, оборачивается. Смотрит строго и предупредительно, а потом останавливает меня жестом руки, когда я хаотично пытаюсь всунуть ступни в туфли.

– Окна в комнате есть? Ян, подойди. Умница. Опиши то, что видишь.

Я получаю короткий чмок в лоб и цепенею. Пытаюсь ухватиться за кисть или одежду, но тщетно перебираю пальцами воздух.

– Жди меня здесь, – просит Ратмир. – Дашка, пожалуйста… Оставайся дома и ложись отдыхать.

– Мир…

– Я скоро.

Дверь хлопает прямо перед моим носом. На лестничной площадке раздаются быстрые шаги и скрип лифта.

Я вздыхаю и плетусь в спальню, борясь с тревогой.

Сон не идет, как ни пытаюсь. Сердце сжимается в тиски, пульс стучит нарастающе.

Я жалею о том, что была послушной примерно спустя два часа после отъезда Ратмира, когда во время очередного звонка ему – получаю автоматический ответ оператора.

Под утро даже лежать не получается. Нервы звенят в каждой клетке. Горло сжимается невидимыми щупальцами.

Я расхаживаю из угла в угол, и кручу в голове варианты развития событий.

Начнем с того, что Янка не дала точных координат, а значит найти её местонахождение будет непросто и займет уйму времени.

Правильно? Да.

Кусаю губы, ударяясь лбом о стену.

Сокрушаюсь на глупость подруги. Как её вообще угораздило связаться с теми придурками?

Надеюсь, всё не настолько плохо, как упрямо подкидывает сознание. Наверняка, Яна хоть и сорвалась, но вовремя опомнилась, а остальное – решаемо.

Стрелки часов показывают восемь утра. Миру пора собираться на работу, а он до сих пор не приехал.

Период «скоро вернусь» уже прошел или пока можно потерпеть?

Я одеваюсь, покидаю квартиру. Куда ехать – понятия не имею, но и сидеть, сложа руки, просто физически не могу.

Душа не на месте. Внутри плещется адская паника, из-за которой невозможно сделать ни вдох, ни выдох.

Дважды обойдя автомобиль, выглядываю на горизонте тачку Ратмира. Понятно, что безрезультатно, но вдруг?

Когда дёргаю дверную ручку, то слышу долгожданный звонок телефона. Едва не роняя его на пол, резво снимаю трубку.

– Ну что?! – громко выпаливаю.

На другом конце провода не торопятся отвечать.

Я думаю о том, что возникла проблема с соединением, но отрываю телефон от уха и едва не плачу от бессилия, потому что входящий вызов не тот, что мне нужен – он от Авдеева-старшего, а Мир строго-настрого запретил с ним общаться.

– Дуй-ка домой, девочка, – произносит Олег Вячеславович. – Живо. Надо поговорить.

Глава 52

***

Я доезжаю до дома матери, едва не попав в аварию – причем не один раз.

Мысли путаются, концентрация на нуле. Чертовщина какая-то. Олег Вячеславович сказал, что у него есть важная информация о местонахождении Ратмира, поэтому от переживаний я не могу найти себе места.

Паркуюсь криво и прямо у входа в подъезд, что в целом запрещено.

Не дожидаясь лифта, взлетаю на нужный этаж, всё это время не выпуская телефон из рук в надежде на один-единственный звонок.

– Здравствуй, Даш…

Мама встречает меня на пороге и окидывает взволнованным взглядом. Отходит в сторону, приглашая. Сухо спрашивает, что я буду пить: чай или кофе?

– Дай, пожалуйста, воды, – сипло прошу.

В квартире мы находимся вдвоем – даже и спрашивать не нужно. Атмосфера ровная и легкая. Когда здесь Авдеев-старший, то густая и тяжелая.

Я прохожу на кухню, плюхаюсь на стул и бьюсь затылком о стену. Нервы звенят. Смотрю на часы, захожу в переписку, проверяю сеть… Ловит хорошо, а значит Мир сможет в любой момент дозвониться, если захочет.

Или сможет.

– Что нужно Олегу?

Мама ставит передо мной стакан воды и пожимает плечами. Думаю, если и в курсе, то ей пока велено молчать.

– Он скоро подъедет и обязательно обо всем расскажет. Как у тебя дела, Даш? Как сессия?

Быть дружелюбной у меня не получается, даже несмотря на то, что мама прикрывала меня перед Олегом Вячеславовичем до последнего.

– Нормально…

Время летит стремительно и по кирпичику разрушает внутреннее спокойствие. Его и так почти не осталось, но хотелось бы сберечь хотя бы крупицы.

Разговор не клеится. Я отвечаю односложно. Сама и близко не интересуюсь проблемами родительницы, чувствуя себя при этом эгоистичной дрянью.

– Ма, ладно. Мне пора, – мотаю головой, когда заканчиваются вода и общие темы. – Там Ратмир… Он, наверное, ждет меня. Извини.

Со скрипом двигаю стул и благодарю за прием. Пытаюсь обойти длинный прямоугольный стол, но мама преграждает дорогу.

– Он не вернётся, Даш…

Я кривовато усмехаюсь, не веря. Что за чушь? Ей-то откуда знать? Ей-то, блин, откуда доступна эта информация?!

Входная дверь громко хлопает, пресекая любые попытки добиться ответов. Раздаются твёрдые шаги. На кухне появляется взвинченный и злой Олег Вячеславович собственной персоной.

Не могу сказать, что мне приятно его видеть…

Лицо покрыто красными пятнами, ноздри расширены. Я удосуживаюсь небрежного и мимолётного взгляда, после чего снова падаю на стул.

Ладно.

Комнату наполняет сигаретный дым. Мама бросается открывать окно и искать пепельницу.

– Между нами ничего нет и не будет, да? – усмехается Авдеев, потирая щетину и напоминая об обещаниях.

Удивительно, но я не испытываю стыда за вранье. Вообще ни капли. Между нами всё было, есть и будет. Всегда. Просто взрослым не обязательно лезть в чужую личную жизнь и пытаться навязывать свое мировоззрение. Пусть лучше со своими косяками разберутся.

– Я-то думал, что ты умненькая девочка, Дарья. До последнего верил. Ошибся, признаю.

У меня сводит зубы от оценок дяди Олега. Разве разговор предполагался на эту тему? Нет?

Я пас.

– Где Ратмир? – резко выпаливаю.

Интуиция настойчиво подкидывает варианты развития событий, но ни один мне не подходит. Тело цепенеет почти от каждого.

Да что же такое?

– Мой сын находится в СИЗО, ему грозит до восьми лет, – произносит Олег Вячеславович, опираясь на кухонную тумбу. – Он обвиняется в нанесении легких и тяжелых телесных повреждений. Один из пострадавших в коме.

Если бы я сейчас стояла, то, клянусь, рухнула бы на пол, потому что услышанное выбивает почву из-под ног.

– Вы врёте…

Сердце бьётся через раз. Кровь в жилах стынет. Я хочу стереть это из памяти.

– Не вру и не шучу, Дарья, – отвечает на слабые нападки Авдеев. – Янка в последнее время ушла в отрыв и таскалась где ни попадя. Когда осознала, что парни закидываются не только алкоголем, но и серьезной наркотой, и у них от неё напрочь сносит крышу, попыталась бежать…

Я слушаю, слушаю, слушаю.

Пытаюсь вникнуть в происходящее, но мозг упорно отрицает любые слова.

Этого не может быть.

Этого не должно случиться.

Это какая-то ошибка, подстава и развод!

– … мелкие гондоны закрыли её на даче. И она не придумала ничего лучше, чем позвонить старшему брату и попросить о помощи, что логично, наверное, но довольно опрометчиво, потому что Ратмир приехал, увидел нелицеприятную картину и не рассчитал сил. Опомнился уже когда Янка сорвала голос и набрала меня.

Тело потряхивает с каждой секундой сильнее. Я догадываюсь, что было дальше, но отказываюсь это принимать. Просто-напросто отказываюсь!

– Я могу его увидеть?

Звучу отрешенно, будто я не я. Грудная клетка давит и болит. Хочется ударить себя по щекам, чтобы наконец собраться и задать нужные вопросы, но ничего умного в голову не приходит.

– Нет, не можешь, – строго чеканит дядя Олег. – Ты ему кто, напомни? Жена? Родственница?

Татуировка жжёт кожу. Я жадно хватаю ртом воздух и мечтаю проснуться из этого кошмара.

– С Ратмиром работает адвокат. Я постараюсь сделать максимально возможное, но будь пострадавшие менее влиятельными людьми – проблема рассосалась бы почти без последствий. Беда в том, что Тимофей Золотарёв – сын начальника главного управления полиции области. Здесь задача не просто со звёздочкой, а с двумя.

Сжав пальцы в кулаки, поднимаю взгляд. На лице мужчины отражается много негативных эмоций, но мелькает и нечто уязвимо-непривычное. Скорее всего, горечь и сожаление о том, что так вышло.

Чтобы не быть голословным, Олег Вячеславович достает телефон, что-то листает в нем, после чего швыряет мобильный на стол.

От увиденной фотографии, залитой кровью, сильно мутит.

Я отворачиваюсь. Мама вздыхает, включая чайник. Плечи сгорбленные, голова опущена. Понятия не имею, как выгляжу я, если она – настолько плохо.

– Но вы же вытащите Мира?

Пожалуйста…

Не прошу, а умоляю. Интонацией, взглядом, мыслями. Готова и на колени встать, если нужно.

У Ратмира вся жизнь впереди – долгая и счастливая. Проблемы с контролем гнева были вызваны напряженной обстановкой в семье. И раз дядя Олег причастен к этому, то он и должен разгребать последствия.

Жена в больнице.

Дочь сломалась и капается в реабилитационном центре. Сын в СИЗО.

Все вокруг несчастны по причине того, что Авдеев-старший возомнил себя всесильным, но кое-где всё же просчитался.

– Я почему приехал… – тушит окурок в пепельнице, игнорируя мой последний вопрос. – Вам с матерью нужно улететь. Сегодня – максимум завтра.

Просьба-приказ бьёт почти что наотмашь. Я резко трезвею и выхожу из ступора.

– Нет, я не могу, – вскидываю руки в воздух. – Я буду ждать, пока Мир выйдет на свободу!

Олег Вячеславович отрывается от тумбы и медленно подходит к столу, сдавливая пальцами мои скулы и распиная взглядом.

– У тебя есть деньги? Власть? Возможности? Что у тебя есть, девочка, чтобы не просто мешаться под ногами?

– Олег…

Мама окликает любовника, чтобы сбавил напор, но её просьбы остаются без должных реакций.

– Как ебаться по углам – так мы взрослые… – качает головой Авдеев. – С сессией я решу. Всем, блядь, решу. Тебе, дочери и сыну. Дети, дети…

Выразить похвалу и признание – отчего-то не получается. В горле застревает ком, который я с трудом могу проглотить.

– Улетите с матерью на время. Ненадолго – пока всё утихнет. Поплаваете в море, позагораете на солнце. Я разве желал тебе чего-то плохого, Даш?

Хочу поинтересоваться и съязвить: чем мы будем мешать в городе? Не тем ли, что во время решения насущных проблем захочется поебаться? Но я не рискую. Сдерживаю претензии и протесты, потому что в какой-то мере снова впадаю в зависимость.

– Времена сейчас смутные. Я подумаю, что можно сделать. Подключу друзей и знакомых, отвалю любые деньги за то, чтобы Ратмира отпустили. Ваша задача – нигде не отсвечивать. – Авдеев оборачивается к матери, отпуская наконец мои скулы: – Ксюш, найди паспорта и начинай собирать вещи. В условленное время за вами заедет водитель.

Глава 53

***

– Даш, давай прогуляемся на пляж? – предлагает мама, заглядывая в комнату без стука.

За окном ласково греет солнце, но я плотно закрыла жалюзи, потому что в нынешней ситуации не хочу даже на мгновение выбираться из мрака. В нем почему-то комфортнее.

– А давай без меня?

Отвернувшись к стене, рисую кончиками пальцев невидимые узоры. Зигзаг, сердечко, компас…

– Так не годится, милая. Ты совсем себя изводишь. Стала ужасно худой – одна кожа да кости.

Я недовольно закатываю глаза, когда пружинит пустующая половина кровати. Чёрт. Ну зачем это? Разве так сложно оставить меня в покое?

Прошло три с половиной недели, как мы находимся на самом теплом побережье Испании в доме друга Олега Вячеславовича. К пляжу рукой подать, но интереса к новым местам – ноль. Мама через день бронирует экскурсии и составляет маршрут прогулок, а я каждый раз категорически отказываюсь и почти не выхожу из своей комнаты, в надежде, что рано или поздно ей надоест меня дёргать.

Я вообще не хотела сюда лететь.

Помню, как вернулась в арендованную квартиру, упала на кровать, выплакала все слёзы и приняла важное решение. К назначенному времени не собрала ни вещи, ни документы. По моей вине рейс мы пропустили.

Ох, в каком бешенстве был дядя Олег! Наверное, если бы мама допустила его ко мне и дала адрес – размазал бы по стенке. Но она приехала одна. Долго просила и уговаривала. Потом шепотом сказала, что выбора у нас нет. Мы должны исчезнуть из города, иначе нас исчезнут отсюда силой.

– Всё будет хорошо, Даш… Вот увидишь…

На плечах и спине ощущаются легкие поглаживания. Я деревенею на долю секунды, а потом зажмуриваюсь, чтобы не расплакаться. Как бы ни кичилась – я требую поддержки и добрых слов. Успокаивать себя уже не получается.

– Ма, а ты скучаешь по Олегу? Хотя бы немного?

Мне действительно интересно, ведь от него ни слуху, ни духу. Были ли у дяди Олега сильные чувства к маме – уже сомневаюсь, но продержаться четыре года на одной только похоти тоже нереально.

Наверное. Это не точно. У меня мало опыта в подобных делах.

– Скучаю, Даш. Сильно. Но пытаюсь принять новую реальность, в которой нас больше не будет.

По позвоночнику стекает холод. Я медленно разворачиваюсь. Мама лежит на подушке, сложив руки под щекой. Безумно красивая и смуглая. Волосы на жгучем солнце выгорели и стали будто бы ещё светлее.

– Думаешь, это всё? Конец?

Вопреки презрению к Авдееву-старшему – мне страшно. Я мало помню, когда мама была счастливой. Первые десять лет моей жизни она постоянно пропадала на заработках, а потом, когда умерла бабушка, впахивала в два раза больше. Почти не улыбалась, много плакала и не позволяла себе лишнего.

– Да. Всё зашло слишком далеко. Олегу будет проще вычеркнуть меня из жизни, чем продолжать рисковать и встречаться, когда на кону здоровье супруги и дочери, а ещё будущее сына.

Я вздыхаю, кусая щёку изнутри. В то, что всё будет хорошо – уже не верю, потому что не маленькая.

– Ты его любишь?

Мама ненадолго задумывается, отведя взгляд в потолок. В уголках глаз блестят слёзы, на губах грустная улыбка. Мы давно не делились настолько личным, но почему-то сейчас кажется, что лучше, чем друг друга – нас никто не поймет.

– Что такое любовь, Даш? Наверное, в восемнадцать я бы сказала, что это эмоции на разрыв, гулко колотящееся сердце, каждый раз, когда видишь мужчину, праздник, фейерверк, агония и сумасшествие. В тридцать шесть любовь я воспринимаю иначе: это спокойствие, умиротворение, стабильность, уважение и понимание. С Олегом было близко, но я с самого начала знала и понимала, что это не навсегда. Ольга, Ратмир и Яна – его семья, сила и жизнь. Я была лишь прихотью, которую он мог себе позволить. Не обидишься, если я расскажу правду о том, как мы познакомились? С самого начала?

Я только за, потому что, оказывается, нуждалась в подобных разговорах.

– С Авдеевым мы познакомились не в ресторане.

– А где?!

От неожиданности меня едва не подкидывает на месте.

– Помнишь, как зимой в четырнадцать лет ты заболела двусторонней пневмонией?

– Ага.

– А перед этим болела я. Мы переезжали на новую квартиру, аренда была дорогой. Я не вывозила. До такой степени, что обратилась за помощью к Элине.

Элина – это давняя мамина подруга.

– Она всегда твердила, что с моей внешностью нужно найти богатого покровителя и не париться. Мне тогда исполнилось тридцать два. Я действительно была ничего так…

Мама улыбается, и я тоже. Она и сейчас обалденная.

– Но еще я до последнего надеялась, что рано или поздно встречу достойного мужчину и отца для тебя, с которым создам крепкую семью. Дура, наверное... В тот сложный период, когда мне в очередной раз пришлось брать взаймы у подруги, чтобы оплатить лечение в стационаре – я отчаялась.

После смерти бабушки всё наследство отошло маминому старшему брату, а нам не досталось ничего – даже крошечной доли в провинциальной квартире. Не на кого было больше положиться.

И двухстороннюю пневмонию я помню. Особенно, как лежала в пульмонологическом отделении и ждала маму, а её не всегда ко мне пропускали, потому что та много и часто работала, и до закрытия приема посещений банально не успевала.

– В общем, Эля сказала, что есть некое агентство, где мужчины выбирают себе женщин. На неделю, месяц, год, два. Как пойдет. Я дико устала от нищеты. Подумала, что если есть хоть один шанс – им надо воспользоваться. Я сделала фото, подала заявку. Олег был первым, кто откликнулся. Одной встречей, как ты понимаешь, дело не ограничилось.

– Мам…

Мне безумно жаль, что так вышло. Потому что мама решилась на столь отчаянный шаг даже не после романтического знакомства и симпатии к Олегу, а от тупой несправедливой безысходности. Но все слова застревают в горле.

– Не беспокойся, Даш. Я ни о чем не жалею.

После близкого общения я нахожу в себе силы, чтобы подняться с кровати и выйти на прогулку, но не на пляж, а в местный супермаркет. Хотя бы так. Для начала так.

На фоне загорелых испанцев и других отдыхающих – я кажусь бледной поганкой.

Солнце чересчур ярко слепит глаза. Везде играет музыка. С пляжа долетает мелкий солёный бриз.

Моментами мне хочется развернуться, убежать назад и пролежать в кровати ровно столько времени, сколько понадобится для того, чтобы Ратмир вышел из СИЗО, но я себя одёргиваю.

Я не знаю, как он. Я понятия не имею, что происходит. Телефон выключен, никаких контактов, кроме Олега Вячеславовича, у меня нет.

Приходится раз в неделю писать Авдееву-старшему, чтобы узнавать о продвижении дела. Обычно наш диалог длится ровно три сообщения. Я задаю вопрос, он сухо и коротко отвечает, я благодарю и закрываю переписку.

Сдвиги есть, но пока рано что-либо заявлять всерьез.

Всё, что я могу, это мечтать, молиться и ждать. И держать телефон при себе, чтобы в случае чего – сразу же снять трубку.

Мама отказывается от задумки идти на пляж в одиночестве, поэтому мы, затарившись местными продуктами, возвращаемся домой и принимаемся за готовку морепродуктов и пасты.

За грудной клеткой теплится непривычно-щемящее чувство. Настроение повышается чуть выше, чем уровень плинтуса.

Стол сервирую я: салфетки, свечи, приборы и красивые голубые тарелки с золотистым ободком. Этот дом обжитый и милый. В нем есть всё необходимое для жизни.

Когда мама достает сок из холодильника, за окном раздается шум мотора.

Первая догадка – стремительная и наивная, поэтому быстро разбивается о реальность.

Из чёрного кабриолета выходит дядя Олег и взмахивает рукой в знак приветствия. Я киваю и прячусь. Его приезд может означать как плохие, так и хорошие новости.

– Здравствуйте! Как отдыхается? – интересуется Авдеев, проходя в дом.

Реакция мамы двусмысленная. Она вздёргивает уголками губ, но плечи заметно напрягаются. Отвечает приветливо и отзывчиво. Одному богу известно, что творится у неё внутри.

– Даш, у тебя отличный СПФ-крем, – подшучивает надо мной Олег Вячеславович, вымыв руки и садясь за стол. – Почти не загорела.

– На то и был расчёт.

Мы обедаем в накаленной обстановке. Причина прилета по-прежнему неясна. Дядя Олег сказал, что жутко проголодался, поэтому все насущные вопросы будем решать уже после.

Я первой ставлю грязные тарелки в посудомоечную машину и выхожу на задний двор, плюхаясь на садовую качелю.

Раскачиваюсь.

За рёбрами всё закипает. Пальцы сжимаются в кулаки. Я понимаю, что с дороги всем хочется отдохнуть, но складывается ощущение, что Олег Вячеславович нарочно держит интригу.

Он выходит ко мне спустя полчаса, переодевшись в более свободную и летнюю одежду вместо делового костюма. Походка, прищур и усмешка – всё это настолько напоминает Мира, что я вдруг на секунду забываю о негативе, который испытываю к Авдееву-старшему.

– Как ты тут, Дарья? Насколько я помню, ты впервые в Испании?

Да, впервые. Но можно, чёрт возьми, перестать томить?

– Всё хорошо. Мне нравится. Как дела у Ратмира?

Дядя Олег откидывается на спинку качелей и случайно задевает рукой мое плечо.

– К счастью, завтра его отпустят, сняв все обвинения, – довольно произносит. – Это стоило мне больших затрат, но одно я знаю наверняка – детям надо помогать. Тем более, на месте Ратмира я поступил бы ровно так же.

От услышанного резко встаю на ноги, ликуя и дрожа от предвкушения. Что же он молчит? Что же он без конца терзает мою душу?!

– Куда ты, Дарьюшка? – притворно-ласково интересуется, когда я делаю шаги к дому.

– Собираюсь вернуться. Понимаете, мне очень сильно нужно его увидеть…

Олег Вячеславович похлопывает себя по карманам и достает мятую пачку сигарет. Снисходительно улыбается, слушая мою сумбурную речь.

– Сядь.

Единственное желание на его просьбу – делать ровно противоположное, поэтому я отхожу до тех пор, пока не упираюсь лопатками о стену.

– Сядь, я же сказал, – произносит уже чуть жестче. – Ты всё равно никуда не улетишь, пока я не позволю. Все твои документы находятся у меня.