Текст книги "Без чувств (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 43

***

– Значит ты почти не бываешь дома, – задумчиво тянет Янка.

– Да.

– Переехала жить к парню с вещами.

– Ага.

– Вы ночуете, трахаетесь, готовите, ходите за покупками и путешествуете…

Новый детальный допрос веселит, а не раздражает. Подруга никак не может смириться с тем, что, не так давно я была запуганной девственницей и не хотела отношений до окончания вуза, чтобы не отвлекаться на глупости, а теперь приезжаю на пары по другому маршруту. Не с центра. С окраины. Да, добираться не совсем удобно, но вполне можно привыкнуть.

– Именно так. Я счастлива.

– Ну это вау, Гайдукова, – озадаченно продолжает Яна. – А расскажи ещё что-нибудь о нем.

Я чуть сбавляю шаг, потому что не знаю, с чего начать. Сказать хочется куда больше, чем можно. Я лавирую. Дозировано выдаю общую информацию и контролирую речь.

В прошлые выходные мы ездили в соседний город на соревнования. Провели три классных дня вместе. Ночевали в гостинице. Питались в кафе. Гуляли до утра с многочисленными друзьями Ратмира. Много и чувственно трахались. Тело отзывчиво откликалось на любые ласки. Казалось, что за короткий период времени я прошла вводный экскурс в мир секса.

Авдеев, как и обещал, домой меня не вернул.

– Он замечательный, – честно признаюсь. – Умный, красивый, взрослый для своих лет. И довольно внимательный. Мама до сих пор забывает, что у меня аллергия на томаты, а он – перестал покупать их вовсе.

– А кто по профессии? Чем занимается? Какие перспективы?

– Пока студент. Достаток более чем скромный, но на жизнь хватает.

– У-у, а вот и минусы полезли, – разочарованно цокает языком Янка. – Потянет ли он тебя, Даш? Когда окончательно отщепишься от мамы?

Я удивленно вскидываю брови. Что такое бедность – знаю не понаслышке. Облезлый ремонт в съемной квартире. Одежда из секонда. Скудное питание без мяса и рыбы. Сладкое можно было увидеть по праздникам и то не всегда. И не сказать, чтобы это пугало меня. Я знаю, что Мир, если захочет – то многого добьется в жизни и без участия отца.

– Что меня тянуть?

Щелкаю брелком от сигнализации, открываю машину и бросаю сумку на заднее сиденье. Янка садится на пассажирское, пристегивая ремень безопасности, потому что её тачка находится на техосмотре.

По плану у нас совместная ночёвка. Мы заранее договорились провести время вместе. Отказать я не могла, да и не хотела.

Я сильно соскучилась по нашим посиделкам. Обсудим сессию, преподов и сокурсников. Подтянем экономику и английский.

Я втайне мечтаю закрыть предметы на отлично и попробовать перевестись на бюджет. Обычно к концу года появляется одно-два свободных места. Если бы мне только удалось – это бы облегчило жизнь. Вернее, не так. Это бы кардинально решило всё.

Учиться мне нравится. Знания в вузе крутые и глубокие. Никто из преподов не филонит и чётко выполняет свои задачи. Грех жаловаться, если не считать конский ценник за оплату. В случае… Эм… Непредвиденных обстоятельств было бы хорошо подготовить плацдарм и не пролететь с обучением.

– Даш, взгляни на себя, – предлагает подруга. – Сумка за две с половиной тысячи евро. Джинсы и рубашка от именитого дизайнера. Босоножки стоят столько, что обычному среднестатистическому парню придется батрачить на них несколько месяцев без передыха. К тому же, ты учишься. Только первый курс…

– Он знает, Ян. Всё будет, но не сразу.

– Это на первых этапах, когда романтика, влюблённость и шпарят гормоны – будет хорошо, а потом – заебешься выискивать товары по акции.

– Мне не привыкать, – легко парирую.

– Ну что же… удачи. А у меня сразу будет богатый муж, – выдает подруга. – На меньшее, чем сейчас – я не согласна. Да и папа, естественно, не позволит.

До особняка Авдеевых мы доезжаем за полтора часа, легко миновав затяжные пробки.

Яна заранее предупредила, что родителей не будет дома – они разъехались по делам и вернутся только завтра, а вот автомобиль Ратмира уже стоит под широким навесом прямо за воротами.

Этот факт будоражит каждую клетку тела. Я волнуюсь, получится ли у меня держать нейтралитет, но надеюсь, что да, потому что как раз вчера мы повздорили. Не сильно, но малоприятно.

Дело в том, что у мамы был день рождения. Отмечали в ресторане за городом в компании Олега Вячеславовича.

Ратмир был резок в высказываниях. Не хотел отпускать. Ситуация с отцом до сих пор на него морально давила. Это понятно, но обидно, поэтому и я не молчала.

Защищала. И защищалась.

Какой бы ни была мама – я продолжала её любить и уважать, пусть нахождение с ней порой бывало невыносимым.

Слово за слово – мы с Миром сказали друг другу много лишнего.

Я уехала. Осталась ночевать в ресторанно-гостиничном комплексе, с трудом вытерпев напряженный и почти семейный вечер. Позже отписалась Ратмиру, но ответа так и не получила, хотя сообщение он сразу же прочитал.

Переодевшись в купальник и связав волосы в высокий пучок, спускаюсь на цокольный этаж дома.

Янка берет с собой просекко, клубнику, шоколад и два бокала.

Мы садимся на бортик бассейна, чокаясь. Настроение хорошее, ступни погружены в воду. После сложной сессионной недели – самое то.

Когда за спиной раздаются шаги, я инстинктивно напрягаюсь и вытягиваюсь струной.

Не люблю ссориться. Хочу мира – в любом контексте.

– О, какие люди, – поднимает бокал Янка. – Здорово, старик.

Слышится шорох ткани и скрип шезлонга, но повернуть голову я пока не рискую.

– И тебе привет, синяк.

Подруга громко и возмущённо фыркает.

– Наверное, не стоит всерьез обижаться, потому что тебе совсем мозги отшибли в клетке. Но ладно, я добрая, поэтому поясню. Это первый бокал за две недели, братец.

Я отвлеченно рассматриваю голубую гладь воды и свежий нежно-розовый педикюр, чтобы не рассмеяться в голос.

Янка лукавит. Это была бы не она, если бы не преувеличивала.

– Алкоголики всегда идут в отрицание и не признают зависимость, – усмехается Ратмир. – Задумайся.

Не вижу, но уверена наверняка – подруга багровеет от злости. По крайней мере, дышит чаще. И бокал отставляет в сторону. Не то готовясь к нападению, не то чтобы не переломить тонкую ножку.

– Боже… Тебе не дают, что ли? Почему такой неудовлетворённый жизнью?

Мир не отвечает. Подходит к борту, быстро отталкивается и погружается под воду, оставляя после себя множество брызг на волосах и теле.

– Вот мудак, – заключает Янка, и, обернувшись, обращается ко мне: – Веришь или нет – я от души сочувствую его будущей жене.

Глава 44

***

– Костян обещал, что задобрит Онищенко, но сделал только хуже, – размышляет Янка, жуя клубнику. – Сомневаюсь, что я теперь вообще сдам предмет хотя бы на средний балл. Скорее всего, пролечу. Как подумаю, что придётся обратиться к отцу, становится дурно. Он на меня надеялся, понимаешь?

Я киваю и с трудом отвожу взгляд от широкой спины Ратмира, устанавливая зрительный контакт с подругой. С появлением третьего у бассейна – разговор не ладится. Я стараюсь ловить суть, но она упрямо ускользает от меня.

– Сдашь. Все будет хорошо. До экзамена ещё неделя.

Утешение слабое, но это всё, на что я способна в данный момент. О каком контроле и нейтралитете может идти речь, когда в присутствии Мира разум плывёт, а сердце бьется, что есть мочи, не сбавляя ритм ни на секунду?

– Кажется, Евгений Александрович стал ещё более злым. Как думаешь, он взятки берёт?

Ратмир выныривает на противоположной стороне бассейна, привлекая внимание. Подтягивается на руках, вылезает из воды и подходит к окну, осматривая задний двор. А я – его. Особенно то, как короткие плавательные шорты облепили крепкие ягодицы.

– Мне кажется нет, Ян. Со взятками в нашем вузе стремно. Но ты можешь спросить у брата – он за годы обучения знает куда больше, чем мы.

Подруга продолжает чисто теоретически рассуждать, какого максимума могла бы достигнуть цена решения вопроса с экзаменом и доходит до фантастического. Ей сложно. Как бы я ни пыталась помочь с задачами – Янка не тянет. Не потому, что не хочет… Она больше гуманитарий, чем технарь.

– Я уже думала: может предложить Онищенку себя, Даш?

Идея рисковая и отчаянная. Я прыскаю от смеха, перебирая ногами под водой.

– Ты, конечно, у меня красавица, Ян, но у Евгения Александровича поблескивает кольцо на безымянном пальце. Жена, детишки, все дела.

Подруга тянется за бутылкой просекко и пополняет бокалы. Я делаю глоток, перекатывая во рту сладкий фруктовый вкус.

– Ой, можно подумать, что кого-то когда-то это останавливало.

– Нет, но у Онищенко все соцсети завалены снимками семьи. Хотел бы брать взятки телом – вёл бы себя по-другому.

– Знала я одну девушку, для которой трахнуться с примерным семьянином было делом всей жизни…

Янка осекается, когда слышит звонок мобильного телефона. Ругаясь вполголоса, поднимается на ноги и направляется к шезлонгу, чтобы ответить.

– Да, привет. И я тебя, пап. Немного занята. Это срочно? Ноут наверху, а я расслабляюсь на цокольном. Ладно-о. Подожди пару минут – когда буду на месте, то перенаберу.

Накидывает на плечи халат, оборачивается ко мне:

– Даш, я скоро подойду. Папа попросил отправить ему какие-то доки по электронной почте.

Как только подруга выходит за дверь, на противоположном краю бассейна слышится всплеск.

Мир погружается под воду и быстро гребёт, перебирая руками.

У меня душа уходит в пятки от предстоящей встречи глаза в глаза. И от разговора, который всенепременно состоится.

Мы друг друга обидели. Не сумели вовремя остановиться. Вспыхнули быстро, потому что пока не научились подбирать слова и усмирять эмоции. Впредь нужно быть аккуратнее.

Ратмир выныривает недалеко от меня, выравнивается в полный почти двухметровый рост, и убирает ладонями бегущие капли воды с лица.

Вскинув непроницаемый взгляд, долго смотрит, а я никак не могу отмереть – настолько сильно взволнована.

Вдруг это всё? Конец? Что, если не помиримся?

Настроение швыряет в далекий минус. И так надрывно тянет за грудной клеткой, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Привет.

Мир приходит в себя первым. Здоровается, слегка склонив голову набок. На лице ни тени улыбки, а я уже успела привыкнуть к озорным ямочкам на щеках.

– Привет, – эхом отвечаю.

При этом растеряно блуждаю глазами по лицу, шее, плечам и часто вздымающейся грудной клетке.

Напряжение в помещении активно сгущается.

Хочется уже разогнаться и сорваться в бездну, но не одной, а с ним за руку.

У нас непростая завязка. Если разобрать по крупицам, то малооптимистичная. С такими исходными данными проще было бы продолжать друг друга ненавидеть, но светлые чувства взяли верх и, будто бы, победили. Буду верить, что окончательно и навсегда.

Упираюсь ладонями в плитку, смотрю на воду. Мир назвал мою мать блядующей кукушкой. Меня не на шутку зацепило. Это грубо и жестоко. Всё, что она делала последние годы – это старалась нормализовать нашу жизнь любыми возможными способами.

Да, отдала меня на воспитание бабушке. Да, связалась с женатым. Но кто бы так не поступил? Тот, кто не был в её шкуре?

Ратмир прижимается грудной клеткой к моим коленям и неожиданно опускает голову на ноги.

– Прости.

Простое, но важное слово проходят острым ножом по сердцу. Отчего-то больно и нестерпимо хорошо.

Глажу мокрые короткие волосы. С удовольствием перебираю их подушечками пальцев. Глупо улыбаюсь.

Не думаю, что Мир резко изменил отношение к моей матери за сутки, но это и не обязательно. Главное, уважать друг друга. И уметь прикусывать язык в пиковые моменты, чтобы потом не пожалеть.

– И ты меня прости за то, что наговорила много ненужного. На самом деле, я не считаю, что ты законченный эгоист.

Мир усмехается и трётся лицом об мою кожу. Мне и холодно, и жарко, и каплю щекотно. Внизу живота прямо-таки дуреют бабочки, взмахивая тонкими крыльями и лаская.

– Считаешь, потому что так и есть.

Его твердые губы вдруг прижимаются к моему пупку. Я вздрагиваю. Руку не отрываю и продолжаю массировать кожу головы, впервые жалея, что не перенесла встречу с Яной на более удобный момент.

– Периодами, – улыбчиво отвечаю.

Ратмир часто дышит и быстро обводит пупок кончиком языка, отчего по телу разбегаются сотни мелких мурашек.

Я двигаю бёдрами и поддаюсь вперёд. Кладу руки на мужские плечи. Отталкиваюсь и опускаюсь под воду.

Примирение начинается сладко. С долгожданного жадного поцелуя. С настойчивых поглаживаний. С гулко стучащих сердец.

Друг без друга невыносимо. Я не готова так легко расставаться. Если вместе – то можно всё преодолеть.

Мир обхватывает мою шею ладонью и порывисто целует, углубляя поцелуй.

Я встаю на носочки, чтобы было удобнее тянуться. Льну к крепкой груди. Ловлю знакомый вкус. Ласкаю язык своим и отвечаю с той же отзывчивостью, что и раньше.

– Янка скоро вернется… – растерянно проговариваю в губы.

Ратмир задевает кончиком носа мой нос. Впечатывается всем своим телом, вдавливая в плитку. Очерчивает свободной рукой мою талию и сжимает пальцами ягодицу.

– Я быстро…

Закатываю глаза от восторга и желанной близости, ощущая прикосновения губ на ключицах и шее.

– Пяти минут хватит?

Мир отодвигает треугольники купальника, оголяя грудь. Сглатывает. Наклонившись ниже, припадает ртом к твёрдым скукожившимся соскам.

– Достаточно. Я разве выдерживаю дольше?

Усмехаюсь, но позволяю и мысленно прикидываю, сколько понадобится времени Янке, чтобы дойти до кабинета отца, включить ноутбук, найти документы и отправить их по электронной почте…

Веду себя расслабленнее и более беспечно, когда понимаю, что много.

Тихо застонав, запрокидываю ногу на мужское бедро. Активно трусь промежностью об каменный пах, задевая чувствительные точки и мечтая о разрядке.

Дыхание рвётся. Обстановка доходит до грани. Я захлёбываюсь от ощущений и откидываю голову назад, но уже в следующую секунду зажимаюсь и резко дёргаюсь от режущего тишину звона стекла.

Боже.

Мир отрывается от моей груди и смотрит куда-то вперёд.

Замечаю, как дёргается его кадык. Как расширяются зрачки и темнеет радужка. Понимаю, что это плохо, потому что если нервничает Ратмир, то в три раза больше нервничаю и я.

Зажмуриваюсь в ожидании катастрофы, но пока не до конца осознаю ее масштаб, прежде чем услышать голос.

– Чёрт… Да что ж такое… Я хотела найти Яну…

Страх опоясывает тело, к лицу приливает краска, а внутренности стягивает в тугой узел, когда вместо подруги за моей спиной озадаченно разговаривает Ольга Игоревна.

Быстро поправив купальник, опускаю руки вдоль туловища. Пульс взрывает виски и взрезается в барабанные перепонки. Лучше бы я этого не услышала.

– Стой, мам. Ничего не трогай, – хрипло произносит Ратмир. – Я сам уберу.

Смотрит мне в лицо, подмигивает. Не настолько ободряюще, как того хотелось бы, но по-другому сейчас и не получится.

Я цокаю зубами от ужаса и холода… Наблюдаю, как Мир хватается за поручни и выбирается из бассейна, чтобы помочь собрать осколки стекла с пола... И наивно мечтаю провалиться сквозь землю.

Желательно, как можно скорее.

Глава 45

Ратмир

Выбираясь из бассейна, незаметно для всех поправляю стояк.

Пульс срывается, усиленно долбит в ушах. Ситуация крайне идиотская. Хуже не придумаешь.

Мать в курсе, что я давно не маленький и веду активную половую жизнь, но чтобы открыто увидеть, как именно – пожалуй, это слишком.

Вытираю тело полотенцем, подхожу к двери и осматриваю будущий фронт работы.

На полу валяются металлический поднос, битая бутылка шампанского, бокалы, виноград и сырная нарезка. Намечался весёлый такой девичник, который я своим неожиданным присутствием взял и испортил.

– Не трогай, – еще раз пресекаю любые попытки двинуться с места.

Мать стоит неподвижно. Неловко отодвинув от себя стекло ногой, переводит дыхание.

Глаза бегают, лицо бледное. Мое, наоборот, горит.

Я присаживаюсь на корточки и с трудом концентрируюсь на новой задаче. Это сложно, потому что возбуждение катастрофически сильное, и в паху болезненно тянет.

– Не думала, что ты дома, – произносит, запинаясь, мама. – Мир, все в порядке…

Это вопрос или констатация факта – не пойму, но на всякий случай киваю.

– Да, безусловно.

Переворачиваю поднос и бросаю на него особо крупные осколки и грозди помятого красного винограда.

Сзади слышится шум воды. Дашка выходит из бассейна, находясь в еще большем оцепенении, чем кто-либо из нас троих.

Взглядом транслирую, что все окей. Ситуация под контролем. Даже переживать не стоит. Хотя сам не уверен.

– Я пока принесу пылесос, – тихо шелестит мама и осторожно ступает босыми ступнями по полу, чтобы не пораниться.

Работаем слажено, справляемся быстро.

Я убираю то, что не засосет пылесос, после чего встаю на ноги и направляюсь на кухню.

Неловкое молчание бьет резко по нервам. Мысли хаотично разлетаются в разные стороны. Я думал, что легче разрулю ситуацию, но на пике – кроет.

Это не сомнения, нет. Это вопит ебучая совесть.

Выбросив битое стекло в мусорное ведро, выпрямляюсь.

Замечаю Янку, прошмыгнувшую к бассейну, и взмахиваю в ответ рукой. То, что она будет рядом с Дашей – это хорошо. Растормошит и отвлечет от гнетущих мыслей.

Наверное, не таким способом девушки мечтают о заявлении отношений с парнем перед его родителями, но что уже поделать. У нас вот так… Неправильно. Противоречиво. С самого начала.

Мою руки, разворачиваюсь.

Мать стоит у островка, напряжённо и задумчиво кусает губы.

– У вас с ней всё серьезно?

Я вскидываю брови и медлю. Не потому что не уверен в ответе, просто удивлен именно такими выводами. С первой попытки – четко в цель. Наверное, мать всегда тонко меня чувствовала. Лучше, чем кто-либо. И когда-либо.

– Да.

– Ясно. Я так и подумала.

Упираясь бедрами в кухонную тумбу, тру пальцами переносицу. До сих пор мокрый после бассейна. Капли воды стекают по груди и животу. Надо было захватить полотенце, но спасибо хоть возбуждение схлынуло – обстановка категорически не располагает.

– Не знаешь, кто она? Из какой семьи? Чем занимаются родители?

Лучше бы не знал.

Мать трясет головой, спрашивая. Пытается заранее принять и смириться. Я не давал поводов, но они с отцом в мечтах породнились с Богомоловыми. Ходили вместе на благотворительные концерты и вечеринки, собирались на даче и мотались на совместный уикенд за границу. Было бы идеально, если бы родители Дашки переплюнули родителей Ани по капиталу и статусности, но увы. Вообще мимо.

– Не в курсе. Это важно?

Оттого что вру – дерет за грудной клеткой. Оттого что матери – в стократ сильнее.

Чувствую себя никчемным и слабым. Потому что обо всем знаю и молчу. И тем самым ее предаю. Раз за разом.

Раньше сдерживали хоть какие-то принципы и убеждения, а теперь – вообще ничего.

Ноль.

Руки развязаны. В голове сумбур. Все базовые установки расплавились с появлением в жизни Дашки. Как правильно – я помню. Как не нужно делать – делаю.

Предыстория становится неважной. Законы морали стираются. Совесть машет рукой и растворяется.

Нам просто охуенно вместе.

Этого достаточно, чтобы тело улетало в нирвану, а сердце разбухало до необъятных размеров.

В моменте все классно. А потом случается разговор с матерью и по-новому, блядь, клинит.

– Это важно для отца. Ты же понимаешь, – пожимает плечами. – Он хотел…

– Да похер, чего он хотел, – резко осекаю.

Мать кивает и смотрит на меня поникшим взглядом. Она всегда была между двух огней. И это, скажу я вам, вообще непросто.

– У тебя кровь, Ратмир. Наверное, когда убирал стекло – поранился.

Мать бросается к аптечке, достает оттуда антисептик и пластырь. На тыльной стороне ладони змейкой стекает кровь, но я совсем ничего не чувствую.

Протягиваю руку, позволяя отработать. Мрачно свожу брови к переносице.

Заботливые прикосновения вызывают за ребрами согревающее тепло. Всегда, когда в детстве я падал или расшибал себе что-то, отец орал, будто резанный, что я мужик и обязан терпеть любые повороты судьбы. Мог еще и сверху зарядить, чтобы его слова отчетливее запомнились.

С матерью было иначе. Она заботилась и понимала. Была честной и справедливой. Жалела, когда нужно.

А я ее?

– Даша хорошая девочка, – проговаривает мама, прыская антисептиком на порез. – Милая, умная, добрая…

В адрес Дашки летит множество комплиментов. Я слабо усмехаюсь и соглашаюсь.

Да. Она такая и есть.

– И на Яну положительно влияет. Вспомни, какой была твоя сестра до знакомства с ней... Оторви и выкинь. Я думала, что не справлюсь. Не вынесу. Но правильная дружба – и Яна стала абсолютно адекватным человеком.

Отклеив пластырь, прикладывает его к ране.

Наверное, я был бы рад не видеть отца в том загородном комплексе с любовницей. Ни его, ни Дашу. Быть в полной прострации. Просто хотеть, чувствовать, получать взаимность. И наслаждаться.

– Яна ничего не знает, – сипло произношу. – Никто ничего не знает.

Мать гладит мою руку, отчего не остается никаких сомнений – не скажет. Никому и никогда. Будет молчать до последнего. Я могу полагаться на нее абсолютно во всем. Хотелось бы сказать, что это взаимно, но нихуя.

Нет.

– А Вена, сын?

Отрицательно мотаю головой в ответ на вопрос-предложение. Быть должным отцу то еще удовольствие.

В вуз международных отношений я поступил чисто на спор, что смогу сам и без помощи. На носу диплом, который вряд ли мне вообще пригодится.

– Ладно, пока подумай. Повстречайся, присмотрись. Если сложится – то ладно. По месту что-то решим.

Знаю, мать хотела бы услышать другое, но я благодарен за то, что совершенно не наседает и не выносит мозг.

Оторвавшись от кухонной тумбы, направляюсь к лестнице.

– Ты тоже изменился, Мир, – подмечает мама напоследок. – Влюбился?

За двадцать два года я ни разу не связывал себя долгосрочными отношениями. Секс без обязательств – самое то. А сейчас хочется иначе. Вообще по-другому. Засыпать вместе, обниматься, касаться, строить совместные планы. Не могу сказать, что я тактильный человек, но рядом с нежной и ласковой Дашей, чувствую себя по-настоящему счастливым и хочу дарить то же в ответ.

– Можешь не говорить…

Мама тепло улыбается, а я потупляю взгляд и поднимаюсь на третий этаж, где оборудована моя комната.

Мы переехали в этот дом, когда мне было десять – в том возрасте, когда от родителей хотелось спрятаться куда подальше. Удивительно, но с годами почти ничего не изменилось.

Закрывшись в комнате, занимаюсь дипломом и доделываю последние штрихи, открыв ноут.

Спустя пару часов жуткого мозгоебства на телефон приходит входящее сообщение:

«Как все прошло? Что сказала мама?»

Я захлопываю крышку ноутбука и откидываюсь на спинку стула, потирая подбородок.

«Сказала, что ты обязана прийти на экскурсию в мою комнату»

В ответ прилетает рассерженный смайл с медузой.

«Мир, я серьезно»

«И я»

Размышляю, чем бы заманить, но все уловки кажутся тупыми.

«У меня в комнате есть телескоп»

«Нет!»

«Зря. На нем можно увидеть диски Сатурна, облака на Юпитере и десятки деталей на Марсе»

Достать бы только из шкафа и протереть от пыли, но это уже мелочи.

«Я у тебя в доме больше никогда…»

Понял. Жаль.

Хочу отложить мобильный, смиряясь с тем, что ночевать придется одному, но телефон снова вибрирует.

«Так что сказала мама?»

«Что ты хорошая»

«И все?»

«Спросила: не влюбился ли я?»

Из сети не пропадает, но печатать ненадолго перестаёт.

«Влюбился?»

«Давно».