Текст книги "Без чувств (СИ)"
Автор книги: Ольга Джокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Без чувств
Ольга Джокер
Глава 1
Дарья
– Дашка, мне очень-очень нужна твоя дружеская помощь в подготовке к празднику, – просит Яна сразу после лекции. – Предлагаю отправиться ко мне и обсудить детали за коктейлями. Крис и Ника тоже подтянутся.
Повесив сумку на плечо, слегка мешкаю. Вообще-то особых планов на день у меня нет, но с недавнего времени каждая поездка к подруге в гости похожа на каторгу.
– Не вздумай отказываться, не то обижусь, – хмурится Авдеева. – Отец в командировке, а мать умотала на курорт. Дома никого нет.
Я хочу поинтересоваться: «Только родителей, или всех?», но это будет выглядеть чересчур подозрительно.
Нет, я обожаю наши с Яной посиделки. И саму её люблю искренне и всем сердцем, вот только из-за Ратмира – старшего брата подруги, и медлю с согласием.
– Разве что ненадолго.
К особняку Авдеевых мы едем по раздельности – каждая на личном автомобиле. Янка – на внушительном внедорожнике, который получила на восемнадцатилетие, а я на Тойоте – маневренном и легком универсале.
Пристегнув ремень безопасности, опускаю руки на руль и глажу светлую кожу. Могла ли я мечтать о таком ещё четыре года назад, когда мы с матерью скитались по захудалым арендованным квартирам и еле тянули от зарплаты и до зарплаты?
Конечно же, нет.
Теперь всё иначе. Я живу в самом центре города, в элитном ЖК. У меня есть новый автомобиль, возможность обучаться в лучшем вузе страны, а гардероб буквально ломится от дорогих брендовых вещей.
Мы не стесняем себя в средствах. Хорошо питаемся, путешествуем и качественно проводим досуг. Всё потому, что моя мать познакомилась с влиятельным человеком и стала его любовницей. Если упустить романтику – содержанкой.
Судя по рассказам – первая роковая встреча случилась, будто по канонам любовного романа. Мама работала администратором в ресторане восточной кухни. Один из клиентов вызвал её, чтобы пожаловаться на нерадивого официанта, и буквально пропал.
Один взгляд. Одно слово. Запредельные эмоции. Чувства. Разряд по всему телу.
У мамы и дяди Олега стремительно завязались отношения. В первую же неделю мы сменили место жительства. Во вторую – полетели отдыхать за границу. Мужчина казался мне добрым и щедрым. Я не обращала внимания на звоночки, а они, между прочим, были. Не звоночки, а колокола.
Именно дядя Олег поспособствовал тому, что теперь мы ни в чем не нуждаемся. За учёбу в университете международных отношений тоже, кстати, платит он, потому что мне не хватило двух баллов, чтобы пройти на бюджет. Я думала подать документы в вуз куда попроще, но была остановлена мамой.
Как бы там ни было, но ощущать радость от финансовой свободы в полной мере не получается. Она приправлена неприятной горечью. Кажется, будто всего этого я не заслужила.
До места назначения мы с Янкой доезжаем примерно за одно и то же время. У ворот нас ждут Крис и Ника – новые соседки моей подруги. Девочки-близняшки и хохотушки. Вечер с ними намечается нескучным.
– Проходите, не стесняйтесь.
Авдеева широко открывает входную дверь дома и пропускает нас внутрь. Я не впервые здесь нахожусь, но каждый раз испытываю эстетический восторг, попадая в просторное помещение с высокими потолками, светлой мебелью и идеально подобранным декором.
– Так, джин-тоник все пьют?
Подруга направляется на кухню, бросив обувь и сумку в прихожей. Я пытаюсь отказаться, потому что планирую вернуться домой, несмотря на то, что там меня никто не ждёт, но Янка в считанные минуты упрашивает остаться с ночёвкой. С ней невозможно спорить. Она милая и умеет уговаривать. Поэтому соглашаюсь, думая, что сегодня это безопасно.
Мы с Яной познакомились два года назад в крутом языковом лагере в Британии. Подругу отправил туда отец, а меня – дядя Олег.
Я вела себя обособленно, стараясь взять максимум полезного от поездки. У Янки был другой настрой. Она изначально туда не хотела и принимала это как наказание.
Наш разговор завязался ещё в самолёте. Слово за слово – и в первый же вечер мы попросили поселить нас в одну семью и в одну комнату на двоих.
Я вспоминаю тот прекрасный период и испытываю приятные щемящие чувства. Долгие прогулки по городу, увлекательные занятия и общий досуг.
Казалось, будто я встретила близкого человека, который всего лишь с единственного взгляда понимал меня, как никто и никогда раньше.
После долгих недель в Британии мы вернулись домой, но общение не прекратили. Часто списывались и созванивались, болтая минимум по три часа, и реже – встречались после уроков.
Окончив школу, мы поступили в один и тот же вуз и на одну специальность. Нарочно, чтобы больше не расставаться.
– Итак, день рождения у меня через две недели, бюджет неограничен, а я понятия не имею, в каком стиле хочу устроить вечеринку, – произносит Яна, поставив коктейли на журнальный стол и плюхнувшись на диван. – Есть идеи?
О да. Есть. Мы озвучиваем их наперебой. Перебираем варианты и даже спорим. До криков и хрипоты.
– Нет, в стиле олд мани даже не предлагайте. Скажут, что я стащила идею у Вертинской. Она буквально в прошлом месяце отмечала девятнадцатилетие – хотя идея крутая, бесспорно.
– Гангстеры? Голливуд? Барби? – увлечённо перечисляю.
Ника и Крис кривят свои хорошенькие вздёрнутые носики, а Янка, видимо, чтобы не обидеть меня, подмигивает и обещает подумать.
Мы перепрыгиваем на другую тему. Ищем в соцсетях диджея, фотографа и кейтеринг. Можно было нанять организатора и скинуть обязательства, но в прошлом году подруга сильно обожглась на этом, поэтому в этот раз действует самостоятельно.
Напряжение постепенно покидает мое тело. Становится спокойно и весело.
Я поднимаюсь с дивана и подхожу к тумбе, где лежит пульт от акустической системы. Янка выкрикивает, чтобы сделала звук громче, потому что играет её любимая песня. И моя, кстати, тоже.
Пригубив коктейль, включаю нужную кнопку. Музыка заполняет пространство и бьёт по барабанным перепонкам.
Пользуясь приподнятым настроением, пританцовываю на месте, двигая бёдрами и попадая в ритм.
И только когда замечаю высокую мужскую фигуру в дверном проеме гостиной, резко нажимаю на паузу.
На красивом хмуром лице мелькают не самые добрые эмоции. Челюсти сжимаются. На скулах играют желваки.
Я каменею и вместо тишины слышу отчётливую пульсацию в ушах. Значит, Ратмир всё-таки дома. Зря я подумала, что смогу отлично провести время в особняке Авдеевых. Не испытывая при этом мук стыда и совести.
– Эй, в чем проблема? – возмущается Яна, возвращаясь из кухни с новой порцией коктейлей. – Кто помешал?
Подруга усмехается, увидев брата, и всё понимает без лишних слов. Они дружны, но по-своему. Часто цапаются, вот только друг за друга любого порвут.
В этой семье разные принципы воспитания к мальчикам и девочкам. Сына Авдеевы воспитывают со всей строгостью. Ратмир лишен любой помощи, включая финансовую. Он самостоятельно поступил в вуз на бюджет. Работает, оканчивает магистратуру. В то время как Янку балуют до невозможности, предоставляя полную денежную свободу и вседозволенность.
– Можно чуть потише? – интересуется Мир, вытирая краем футболки вспотевший лоб. Движение быстрое и автоматическое. Очевидно, он только что поднялся наверх из спортзала на цокольном этаже. – Ваши визги слышны на весь дом.
Я опускаю взгляд в пол, когда замечаю мелькнувшую полоску твёрдого рельефного живота. Дыхание спирает, мысли путаются, а сердце ускоренно грохочет. Я нервно киваю в ответ на просьбу, будто обращение шло непосредственно ко мне, хотя на деле Ратмир со мной не разговаривает.
– Я знаю, ты приветствуешь только визги в свою честь, но извини…
Янка раздает коктейли подругам и посмеивается. Крис и Ника при виде Авдеева резко выпрямляют спины и включают максимум обаяния. Их можно понять.
– Поговори мне тут… – усмехается Мир.
Парень подходит к дивану и упирается ладонями в спинку.
– А что – нет? – фыркает подруга и начинает пародировать: – Ратмир, обрати на меня внимание... Хоть одним глазком. Оставь свой номер, пожалуйста. Ты же позвонишь? Нет? Может, показать тебе сиськи?
Получается смешно, но мне абсолютно не весело. Я по-прежнему стою у акустической системы с коктейлем в руках и не могу сделать и шага.
– Заканчивай, Янка. И, будь так добра, выполни мою просьбу.
Несмотря на то, что подруге это не нравится – она послушно кивает.
– Тебя, кстати, включить в список гостей?
– Вечеринка в стиле Барби? Нет уж, блядь, спасибо.
Карие глаза обводят присутствующих и вдруг останавливаются на мне. Смотрят цепко и пронзительно. Хочется поёжиться.
Удивительно, но совсем недавно всё было иначе. Ратмир вполне приветливо взмахивал рукой, увидев меня в доме или универе. Мог тепло спросить: «Дашка, как дела?».
Знаю, это было ради приличия и не больше, но я жадно ловила эти крупицы его внимания. Млея и тая.
Всё изменилось в тот день, когда мы с мамой и дядей Олегом отдыхали в загородном комплексе на рождество.
Я до сих пор помню, как отнекивалась и не хотела ехать. Просила оставить меня дома. Но матери приспичило провести со мной время.
Так вышло, что она забеременела в выпускном классе школы. Молодая, глупая. Первые десять лет я жила с бабушкой, пока та не умерла, а потом мама забрала меня с собой и стала всячески пытаться компенсировать пробелы в воспитании.
Жаль, что поздно.
Тот день начинался неплохо. Мы проводили его в спа-зоне и катались на лошадях. Ровно до того момента, пока Ратмир не отправился на поиски своего отца – Олега Вячеславовича Авдеева. Примерного семьянина, отца двоих детей и крупного предпринимателя. По совместительству – дяди Олега и любовника моей матери.
Тогда Ратмир многое узнал и сложил в своей голове. И я тоже. Мы оба знали детали и испытывали не самые положительные чувства по отношению друг к другу.
Я – вину и неловкость. Мир, должно быть, презрение и ненависть. Он считал меня дочерью шлюхи, а мне, по сути, было нечем ему парировать.
Глава 2
***
Взглянув на экран телефона, резко подхватываюсь с кровати. Сон как рукой снимает – в ту же секунду.
– Янка, мы проспали!
Я без стука влетаю в соседнюю комнату и тормошу мирно сопящую подругу за плечо.
На часах девятый час. Будильник мы или не услышали, или не заводили вовсе. Не помню.
Душевно болтали до глубокой ночи. Пили коктейли. Составляли списки приглашённых. Дотошно расписывали организационную часть праздника. Уже чуть потише – как и просил Ратмир, хотя сомневаюсь, что наши визги так сильно ему мешали. В особняке прекрасная шумоизоляция.
– Который час, Даш? – лениво потягивается Авдеева.
Сев на край кровати, нервно кусаю губы. Ну что я в самом-то деле? Подумаешь, прогуляла. За время обучения в университете мои пропуски можно пересчитать на пальцах одной руки. Правда, все они были по важным причинам.
– Начало девятого. С минуты на минуту начнётся пара по философии – даже если попытаться прямо сейчас рвануть в универ, то без шансов.
Янка равнодушно отмахивается и спокойно переворачивается на другой бок, чтобы я отстала.
– Ну и славно. Попадём на историю. Дашь мне ещё пару минут?
Я обречённо выдыхаю и лезу в телефон, чтобы предупредить старосту.
От матери – ноль пропущенных звонков и сообщений. Со вчерашнего дня она даже не поинтересовалась, как я и где ночую. Вполне ожидаемо, но всё равно грустно.
В текущий момент мама находится за границей с дядей Олегом – он действительно в командировке, но с неизменным сопровождением. Ратмир, должно быть, догадывается, поэтому и бесится, а вот Яна – ни сном ни духом.
Чувствую ли я себя предательницей?
Да, постоянно.
Но о том, что я дружу с дочерью дяди Олега, мне удалось узнать далеко не сразу – в день поступления в вуз, когда возможность прервать общение с подругой и не пересекаться вовсе приблизилась к нулю.
Сначала мне было плевать, кем является мамин богатый покровитель. Кроме его имени, я ничего и не знала. Нет, я, конечно же, догадывалась о том, что мужчина несвободен, потому что за годы отношений с моей матерью дядя Олег ни разу не предложил ей совместное проживание и, тем более, не звал замуж. В моем наивном мировоззрении, когда пара любит друг друга – логично сойтись и видеться каждый день.
Мужчина приезжал пару раз в неделю. Возил на отдых. Давал деньги. Много денег. В публичных местах с любовницей не показывался. Но то, что ситуация настолько плачевная – здорово шокировало позже.
До сих пор ясно помню, как впервые попала в гости в особняк к Авдеевым после того, как увидела списки будущих первокурсников.
Янка предложила отметить поступление у неё. Я без лишних мыслей согласилась.
Ранее мы многое обсуждали, а особенно парней. Подруга была влюблена в одноклассника и мечтала пойти с ним на выпускной вечер в паре – и это была наша топ-тема. Нон-стоп. Двадцать четыре на семь. А вот на родителях мы не особо часто акцентировали внимание. Я знала, что у Яны полная семья, отец – крупный предприниматель. В целом, всё было вполне мирно и гладко – и не к чему придраться.
Сидя на кухне, мы пили чай и ели бутерброды. С азартом готовились к предстоящей студенческой вечеринке. Планов было море. Эмоции захлёстывали. Впереди маячила счастливая беззаботная жизнь и имелись чёткие перспективы.
Когда дядя Олег преждевременно вернулся с работы домой – я чуть не подавилась хлебом.
Он сухо кивнул, не выражая чувств. Протянул руку, сжал мою ладонь. Что-то произнес, но из-за гула в ушах я ничего и не расслышала.
Держался молодцом – правда. Видимо, настолько патовые ситуации были у него не впервые.
В тот же вечер Олег Вячеславович Авдеев – теперь я знала его фамилию, любезно подкинул меня домой, а по пути провёл короткую разъяснительную лекцию на тему того, что взрослые проблемы должны касаться только взрослых, но никак не меня, и точно не Янку.
О том, чтобы я держала язык за зубами – не просил, но это было и так очевидно. На чем твёрдо настоял, так это на том, чтобы не смела разрывать дружбу с его дочерью.
Раньше Яна часто прогуливала уроки и таскалась с плохой компанией. Была дикой и замкнутой, а со мной – потянулась к прекрасному, воодушевилась и расцвела. И на занятия рвалась ходить с огромным удовольствием.
«Мне кажется, это нечестно. Нужно обрисовать детали вашей дочери – если она скажет, что не против со мной общаться, то я тоже за», – смело произнесла тогда в автомобиле.
Дядя Олег недобро усмехнулся и забарабанил пальцами по рулю. Он никогда меня не обижал. Относился дружелюбно и уважал. Но когда дело касалось семьи – Авдеев включал максимум жесткости.
«Жизнь гораздо сложнее, чем тебе кажется, Даша. Можно сломать Яну правдой и похерить всё, что имеешь, а можно включить ум и смекалку и не делать лишних движений во благо всем, а особенно себе и матери».
После этого следовал долгий разговор дома. Я была уже не так спокойна – бесилась и кричала, хотя недавно без особого зазрения совести тратила чужие грязные деньги. Угрожала, что заберу документы и пойду работать. В ответ получила мольбу и горькие слёзы матери. От этого было больно и тошно. Я малодушно пасовала.
Мама яро утверждала, что у них с дядей Олегом безумная любовь и страсть, но из-за того, что часть имущества записана на супругу – Ольгу Игоревну Авдееву, развод невозможен. Поэтому приходилось крутиться и жить на две семьи.
Было смешно и нелепо. Моей матери тогда исполнилось тридцать шесть, а она верила в сказки, будто школьница.
Я не спала всю ночь и размышляла о завуалированных угрозах Олега Вячеславовича. О Янке. Думала, что мягко попытаюсь отстраниться и свести нашу дружбу на нет, но она только крепла с каждым прожитым днём.
Со временем я остыла и не стала пороть горячку. Приняла ситуацию. Старалась реже бывать в гостях у Авдеевых – только когда отсутствовали родители. Но кто знал, что этой зимой Ратмир, в надежде помириться с отцом после громкого скандала, застукает нас втроем на отдыхе в загородном комплексе и всё поймет?
– Ян… Время вышло… – шепотом произношу.
Подруга недовольно кривится и накрывает лицо подушкой. Что-то невнятно бормочет себе под нос и продолжает спать дальше, но злиться на неё не получается. Не только сейчас – вообще никогда.
– Ладно, ещё пять минут – и буду обливать водой.
Я выхожу из спальни подруги и на носочках крадусь к гостевой ванной комнате, располагающейся в конце коридора.
Дом у Авдеевых большой – в три этажа. Можно с лёгкостью заблудиться и за весь день ни с кем и не пересечься – на что я искреннее надеюсь.
Открыв кран, убираю волосы за спину и умываю лицо. Остатки сонливости растворяются. Холодная вода мелко пощипывает кожу и бодрит.
Я поднимаю голову и тянусь к бумажным полотенцам в специальном отсеке, но в ту же секунду цепенею, потому что прямо за моей спиной, опустив руки в карманы низко сидящих штанов и упираясь плечом о дверной косяк, стоит Ратмир.
– Почему не на занятиях?
Чужое присутствие вызывает настоящую панику. Я хочу попросить его выйти, но горло сжимается невидимыми щупальцами, а сердце буквально вылетает.
Мама сказала, что мне не стоит испытывать вину за чужие грехи. Это не я сплю с женатым мужчиной. Не я беру у него деньги. Не я ворую время. Не я несу ответственность за этот выбор.
Не я, но почему-то чувствую себя как минимум соучастницей преступления.
– Проспали.
Я напрягаю плечи и не двигаюсь. В гостиной наверняка остались закуски и коктейли. Янка сказала, что не нужно убираться, потому что утром придет домработница, но теперь мне в миллион раз более неловко за то, что я поддалась.
Зрачки Ратмира расширяются и заполняют радужку. Становятся беспросветно-чёрными. Кто бы знал, как сильно я хочу увидеть там прежнюю теплоту и услышать в голосе хотя бы каплю доброжелательности. Насмешливое «Дашка» вместо безымённого обращения. Будто я не человек, а ничтожество.
– Хочешь совет?
Ратмир отрывается от проема и медленно шагает вглубь ванной комнаты, сужая пространство и воруя воздух.
– Не уверена.
Но кого это волнует, да?
– Пользуйся, пока мой отец ебёт твою маму…
Щёки и шея резко покрываются красными пятнами. Под кожей бурлит гнев.
Я заставляю себя развернуться к Ратмиру и вскинуть взгляд. Пробежаться глазами по густым взъерошенным волосам, выразительным чертам лица и широким плечам. Вернуться обратно.
Ратмир старше нас с Янкой на четыре года. Ровно через три месяца он получит магистерскую степень и свалит работать за границу в посольстве. Так сказала подруга. В целом, всё, что я знаю о Ратмире – я получила против своей воли, клянусь.
Нужно набраться храбрости и потерпеть. Три месяца. Одну весну. И обязательно станет легче.
– Это всё? Я могу умыться?
Дверной замок защёлкивается. Я часто моргаю и сжимаю пальцы в кулаки. В ванной комнате мы по-прежнему вдвоем, а советы, должно быть, только начинаются.
Глава 3
***
– Нет, не можешь…
Ратмир заканчивает с замком и возвращает взгляд к моему лицу. Он не сулит мне ничего хорошего, как и тот факт, что в ванной комнате за закрытыми дверями мы сейчас находимся вдвоем.
Карие глаза впиваются в мои. Смотрят долго и цепко, будто пытая. Затем беззастенчиво спускаются ниже – к губам, шее и, наконец, к груди, придирчиво оценивая и рассматривая, отчего тут же хочется прикрыться и спрятаться, но в данный момент – без шансов.
На мне шёлковая майка и короткие шорты. Янка любезно вручила новый домашний комплект для сна ещё с биркой, но на размер больше, чем я обычно ношу, поэтому тонкие лямки постоянно соскальзывают с плеч, чем ставят в ещё более дурацкое положение.
– Что тебе нужно?
В неожиданно узких стенах для такой компании мой вопрос звучит до смешного глухо и неуверенно, и тут же куда-то улетучивается.
Ратмир делает шаг, чувствуя себя хозяином положения. Я – на два отступаю назад, но ровно до того момента, пока не упираюсь бёдрами в холодный мрамор умывальника.
– Понятно, что умом ты не блещешь, но вроде бы слова «нехуй соваться» должна была понять с первого и единственного раза. Честно говоря, я слабо улавливаю логику отца – почему он вообще позволяет таскаться к нам домой, но наблюдать тебя на своей территории у меня нет ни малейшего желания.
В голове быстро проносятся картинки того, как я дерзко отвечаю Ратмиру после многочисленных обвинений, отбивая каждое обидное слово, но на деле – чувствую себя паршиво и молчу. Очевидно, потому что тоже осознаю – мне здесь не место, хотя Олег Вячеславович и предупредил, что никаких препятствий для общения с Яной не видит, а с сыном – мирно урегулировал конфликт.
– Я тебе мешаю?
Хочу добавить, что дом большой, и при возможности мы могли бы не пересекаться, тем более это не я подловила Ратмира в ванной комнате, а он меня, но на красиво очерченных губах мелькает кривоватая улыбка, и наводящие вопросы растворяются дымкой.
Мир разминает шею ладонью. Перекатывается с пятки на носок и обратно, после чего делает резкое движение навстречу и сокращает дистанцию между нами до опасной и минимальной, чем вводит меня в ступор. Это провокация? Издевка? Проверка? Что, чёрт возьми?
– Я не люблю подлых и беспринципных людей, Даша. И не держу таких в своем окружении, а ты постоянно маячишь перед глазами, чем бесишь неимоверно. Если бы Янка узнала хотя бы часть правды о тебе, уверен, придерживалась бы такого же мнения.
Я нервно трясу головой и опускаю взгляд, не в силах выдержать мучительный зрительный контакт.
Можно о многом рассказать и хоть как-то оправдаться, но это абсолютно бессмысленно. Мир поставил на мне крест и уже сделал собственные выводы. Так для чего же тогда распинаться?
– Олег Вячеславович за нашу дружбу с Яной. Нам хорошо вместе. Я люблю свою подругу. И точно не преследую никаких подлых целей – что бы ты себе ни думал.
Каждое предложение звучит громче и чётче, но создается ощущение, что ускользает в пустоту и никак не цепляет струны чёрствой души.
До того, как я лично познакомилась с братом подруги – уже имела о нем кое-какое представление по рассказам Янки. Ратмир казался мне добрым, чутким и справедливым парнем, а ещё целеустремленным и умным. Он был защитником, но только для своих. Стоило оступиться чужаку – как Ратмир безжалостно стирал его в порошок. Как и меня теперь.
Личная встреча только подкрепила мои фантазии и сложилась идеальным пазлом. Именно так я его и визуализировала. Сильный, высокий, красивый. С низким завораживающим голосом и спортивной фигурой. У меня не было других вариантов, кроме как влюбиться в него с первого взгляда.
Наверное, подобное было между мамой и дядей Олегом. Сердце учащённо билось. Дыхание срывалось. Нега разбегалась по всему телу, а ноги слабели и подкашивались при легком невинном рукопожатии.
Только у нас это не взаимно. Без каких-либо чувств со стороны Ратмира, а теперь, после открытия всех неприглядных деталей – и подавно.
– Олег Вячеславович явно думает не головой, а членом, спонсируя двух наглых сук, которые без зазрения совести хотят поглотить всё больше и больше, – Ратмир дёргает уголками губ, нависает сверху нерушимой скалой и ставит руки по обе стороны от моих бёдер. – Что? Хочешь сказать, это не так? Давай тогда узнаем мнения у Яны?
Каждый вопрос бьёт почти что наотмашь. Щёки пылают. Кровь вскипает и усиленно разносится по венам.
Мир намекает, что раскроет обо мне правду сестре, но я знаю, что нет. Он тоже не хочет делать ей больно, поэтому пытается справиться с эмоциями самостоятельно. Правда, то и дело срывается и злится, но не на отца, а на меня. Видимо, потому что я слабее и уязвимее.
Наверное, поэтому. Да.
– Почему молчишь? Храбрости творить хуйню хватает, а в глаза смотреть – нет?
Я втягиваю носом воздух, которого здесь критически мало. Сплетаю пальцы в замок. Гипнотизирую эмблему на белой футболке Ратмира. Стараюсь держаться твёрдо и выдержанно, но Авдеев только раззадоривается и упивается моей беспомощностью, загоняя в угол и чего-то требуя.
– Я тебя услышала…
Мир поддевает пальцами мой подбородок. Дышит часто и неровно, а я плыву взглядом по груди, шее и напряженным челюстям. Кажется, я даже слышу, как они скрипят от накатывающего презрения.
В уголке рта виднеется свежий взбугрившийся шрам. Я не видела его раньше. Только те, что тоньше и светлее – на переносице и у левой брови.
Янка рассказывала, что Ратмир иногда участвует в нелегальных боях, зарабатывая деньги на ставках кровожадных зрителей.
Сестра жутко переживает за брата – каждый бой переносит с успокоительными каплями, а отец уверенно считает, что именно так и закаляются настоящие мужчины, вместо того чтобы сидеть на шее у богатых родителей и клянчить копейку.
– В свою очередь хочу сказать, что совсем не бывать в вашем доме у меня не получится. Через две недели у Яны именины. Но раз ты отказался от предложения присутствовать на вечеринке, то надеюсь, что особых проблем не возникнет.
Ратмир смотрит, не моргая своими длинными чёрными ресницами, и внимательно выслушивает.
– Будет видно…
Я заканчиваю. Время застывает. Авдеев не торопится уходить и предоставлять мне свободу, продолжая нервировать и волновать так сильно, что за грудной клеткой побаливает.
Сердце сходит с ума: мечется и грохочет. Низ живота тяжелеет, наливаясь свинцом, а соски ноют от соприкосновения с мужским телом.
Мы впервые так близко друг к другу и так откровенно прижаты. Без единого сантиметра зазора. Чувствуя то, что, возможно, не стоило бы. И думая вовсе не о том, о чем нужно.
– Мир…
Теплая ладонь смыкается на моей шее. Глубокое дыхание греет кожу лица. Я заторможенно облизываю пересохшие губы, шокированная происходящим. Хочу отвести взгляд и увернуться, но пальцы сжимаются и сильнее фиксируют, перекрывая долю кислорода и вызывая новые приливы паники.
– Пожалуйста, хватит…
Ратмир вжимается в меня бёдрами, парализуя своими действиями и пресекая любые попытки на сопротивление.
Я думаю о том, что моргну, и видение растворится, но этого не происходит. Всё в реальности. Наяву.
Терпкий запах парфюма окутывает с головы и до ног, щекочет ноздри и раскачивает и без того нестабильное состояние.
Меня знобит. Зуб на зуб не попадает. Сколько раз я представляла подобную ситуацию, но во снах?
Наверное, сотни.
Правда, там я точно знала, как себя вести, и активно отвечала на любые движения, а сейчас пугливо втискиваюсь в мрамор, словно статуя с безвольно опущенными вдоль туловища.
Ратмир наклоняется ниже. Прижимается ртом к скуле и шумно выдыхает. Нужно поинтересоваться, что он делает, но вместо этого я зажмуриваюсь и добровольно размыкаю губы.
Пульс беспрерывно колотится. Колени подгибаются, а в уши врезается собственный протяжный стон, который мне не под силу сдержать.
Боже...
С плеча в очередной раз слетает лямка. Надо бы поправить и опомниться, но я замираю и чувствую сорвавшееся дыхание на своих губах, которое рассыпается по коже мелкими мурашками.
Лямка майки едет ниже, но уже с посторонней помощью, оголяя верх и заставляя скукожиться соски.
– Мир… Не надо…
Я охаю, когда крупная ладонь накрывает грудь и взвешивает полушарие. Получаю непривычно грубую ласку. Мысленно требую большего.
Жестами.
Стремительным жаром между ног.
И приглушенными искренними стонами.
Ратмир умело обводит большим пальцем сосок по часовой стрелке. Мажет губами по щеке и губам, отчего дрожь усиливается в сто раз.
Я не знаю, чего жду, но мозг превращаются в желе, а жесткие прикосновения делают неожиданно приятно и хорошо.
Авдеев хмыкает. Бодает лбом мой лоб. Вдруг размыкает руку на шее, а другой – прекращает трогать чувствительную грудь.
И, конечно же, не целует.
– Паршивая наследственность… – произносит с презрением.
Морок спадает молниеносно.
Я открываю глаза и смаргиваю подступающие слёзы, встречаясь с полосующим взглядом и сгорая от стыда и унижения.
Безжалостные слова набатом отстукивают в моей голове. Наказывают и ранят. Я обхватываю себя руками за плечи, пряча грудь, а Ратмир отступает и разворачивается, громко хлопая дверью и, наконец, приводя меня в чувство.
