Текст книги "Без чувств (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 28

Ратмир

– Не жалко продавать? – сочувствующе интересуется Илья. – Он же почти новый.

Я ещё раз прохожусь взглядом по байку и решительно мотаю головой. Всего лишь железо. Подумаешь. Тем более я давно не ловлю кайф от гонок по трассе.

Расстраивает то, что это подарок покойного деда по маминой линии, довольно дорогой и значимый, но в целом ощущения норм.

– Не жалко. Мне нужны деньги.

По состоянию здоровья бой на этой неделе не светит. Я собирался подавать кандидатуру, но был послан в дальнее пешее путешествие организаторами.

Соответственно – это минус минимум тысяча баксов. И здравствуй отложенная заначка на чёрный день.

Жизнь нынче дорогая, да и аренда квартиры сама себя не заплатит, поэтому так.

Ракитянский наклоняется и заглядывает под движок с таким умным видом, будто хоть что-то сечёт. По факту – просто выебывается.

– Это, случайно, не сварка? – цокает языком.

– Где, блядь?

– Да вот. Внизу. Не заводись, Мир. Мне сказали, что байк с бывшим в ремонте движком покупать не желательно, поэтому я перестраховываюсь.

Сука. Заебал умничать.

Прогоняю трущегося у ног заблудшего кота, включаю фонарик и присаживаюсь на корточки. Приходится вести себя максимально корректно и терпеливо. Всё же какой-никакой, но потенциальный покупатель. Осталось только немного дожать – и будет фактическим.

– Ниже, – подсказывает Ракитянский. – Да. Вот здесь.

Руки в моторном масле. Белая футболка почти чёрная. Для пущей убедительности в своих словах – прикладываю мокрую тряпку к каждому патрубку коллектора, показывая равномерное испарение влаги.

– Ладно, – чешет затылок Илья. – Гляну только траверсы руля – должны быть целыми. В обратном случае – это первый признак серьёзного падения.

Мысленно крою матами. Вслух – шумно выдыхаю и вежливо соглашаюсь.

– Ну смотри-смотри. Сам же сказал – байк почти новый. Я от силы раз пять на нём гонял – всё остальное время держал в гараже.

– Ты можешь перестать кидаться на меня?

– Не могу. Не нужен – не морочь мне голову тупыми доебками. Я влегкую продам его кому-то другому. Менее подозрительному. У меня, знаешь ли, помимо тебя целая очередь из клиентов. Только и успевай отвечать на звонки.

Пизжу безбожно, потому что на самом деле я даже объявления никуда не давал, но эти пляски вокруг статусного японца с рамой из алюминиевого сплава, высокотехнологичной электроникой и четырёхцилиндровым двигателем – начинают надоедать. Более того – отдаю почти задаром.

– Поможешь выкатить? – спрашивает Ракитянский, поднявшись на ноги и отряхивая брюки от пыли. – Хочу прокатиться.

На часах восьмой час вечера. Я с утра не был дома и в последний раз завтракал на скорую руку тогда же, поэтому с голодухи начинаю срываться. Впрочем, не даром говорят – нехер связываться со своими.

Толкаю железного коня на выход их гаража. Илюха плетётся сзади. Очевидно, помощь в его понимании – это катить одному. Ну ок, потерплю. Главное, чтобы купил.

Останавливаюсь на просёлочной дороге. Здесь тихо и спокойно. Асфальт гладкий и ровный. Самый сок, чтобы опробовать технику.

– Ты ездить-то хоть умеешь? Или нужно показывать?

Ракитянский мнётся, как девочка. Не то да, не то нет. Я качаю головой и провожу краткую инструкцию. Учу, что нужно жать, куда давить и тому подобное.

Стараюсь доступно. Не в моих интересах, чтобы Илья не просто насмерть разбился, но и помял байк.

И в тот момент, когда я громко и в красках распинаюсь, у ворот дома тормозит знакомая белая «Тойота». О-па.

Вздрогнув, смещаю фокус внимания и сощуриваю глаза. Дыхалку сплющивает. В горле дерёт.

Я автоматически прокашливаюсь, когда из салона, поочередно поставив ноги на асфальт, выбирается Дашка.

В короткой куртке и разлетающемся платье с рюшами.

Взгляд обманчиво наивных голубых глаз становится испуганным при виде меня.

Хмурюсь сильнее.

Замечаю, как кусает губы и прижимает к груди бумажный пакет с логотипом местного супермаркета.

И я вроде бы должен свыкнуться, что эта отрава будет мусолить мне глаза не день и не два, и точно не месяц, но каждый раз, когда я стараюсь мыслить трезво и здраво, всё идёт наперекосяк.

Собственные реакции вызывают бешенство. Я теряю гребанный контроль. Казалось бы – трахнул и должен успокоиться, но не тут-то было.

Ломает трахнуть ещё. Хотя бы разок. Последний.

Сухо киваем друг другу, делая вид, что незнакомы.

Это правильно. Так и должно быть.

Дашка щёлкает брелоком от тачки и обходит капот, направляясь к калитке. На высоких каблучищах стройные ноги кажутся не просто длинными, а какими-то бесконечными. И меня натуральным образом ведёт, когда вспоминаю, что между ними и как упоенно входил в неё мой член.

– Ну? Я еду или нет? – спрашивает Илья, давно забравшись на байк.

Возвращаюсь к поставленному на паузу разговору, заставляя себя силой. Футболка липнет к спине. Внутри всё кипит. Сердечная мышца шпарит на максимум, гоняя горячую кровь по телу.

День какой-то тупой.

– Да, вперёд. Недолго только – у меня дел дохуя.

Встаю на бордюр. Окидываю взглядом потенциального покупателя. Не зачитываю молитву, но на всякий случай перекрещиваю.

«Ямаха» при заходе солнца как-то особенно прекрасна. Даже продавать грустно.

Цокот тонких изящных каблуков вновь цепляет внимание. От скуки оборачиваюсь и провожаю Дашу глазами до самой двери.

В памяти щёлкает. По животу проходятся высокочастотные спазмы, устремляясь ниже.

Когда мы впервые познакомились, я старался не переходить грань даже в фантазиях. Кого-кого, а подружек младшей сестры никогда не трогал. Мелкими они казались.

Кто же знал, что грудь у Дарьи давно созрела до третьего размера, талия оформилась и стала узкой-узкой, а бёдра – сочными и упругими.

Ой, всё, блядь… Хорошо у неё по всем фронтам. Так, будто выиграла долбанную генетическую лотерею.

Кожа чистая и сияющая, зубы ровные и белоснежные, а волосы густые и блестящие – одно удовольствие зарываться в них пальцами.

На секунду схлёстываемся взглядами.

От взлетевшего гнева и не остается и следа.

Даше удивительным образом удаётся сглаживать и гасить все негативные эмоции, накаляющиеся внутри меня. Действиями, мыслями или словами. Хер знает чем. Это необъяснимо.

Упираю руки в бока. Дотошно распутываю в голове очередной клубок из противоречий. Как может милая и славная девочка быть дочерью отцовской шалавы?

Ума не приложу.

Мне всегда казалось, что у нас пусть и не идеальная, но вполне стабильная и полная семья. Мать, отец, я и младшая сестра. Воспринимал это как данность. Нечто постоянное и нерушимое. Моментами гордился тем, что имею, несмотря на все недомолвки и претензии к своей персоне.

В рождественскую ночь всё пошло кувырком.

Это был наш любимый семейный праздник. Наполненный разговорами, вкусной едой и уютом. Мы любили включать старые тематические фильмы годов так восьмидесятых. И клянусь – меня это никогда не тяготило.

Утро этого года началось со скандала. Как всегда – по мелочи. Я привык к придиркам, но в этот раз отец отчего-то психанул и уехал. Мне показалось, что из-за меня, но по сути – просто нашёл ебанный повод слиться.

Мать готовила салаты и утку, звонила по номеру и натыкалась на автоматический голос оператора. Периодически давила и на меня, чтобы поехал помириться.

Ну ок. Мне не влом.

Я чудом узнал местонахождение от отцовской помощницы (к слову – уже бывшей). Добрался сквозь нечищеные дороги. Охуел. Захотел развидеть то, что увидел, но так и не смог.

За рёбрами бушевал такой Армагеддон, что впору было убивать. Яро и безжалостно. Сначала Дашку, затем отца, а напоследок и его шлюху. Почему первой подругу сестры – я так до сих пор и не осознал. Видимо, потому что ещё ни разу в жизни настолько не ошибался в людях.

Разминаю ладонью шею, выныривая из воспоминаний.

Входная дверь дома открывается. Дашу все рады видеть, а я по-прежнему считаю, что ей здесь не место. В башке полный диссонанс.

– Чёрного шоколада не было, но думаю, и молочный подойдёт.

Мать дружелюбно кивает, пропуская гостью внутрь.

– Конечно. Проходи, милая. Яна уже на кухне.

Увидев меня у ворот, родительница быстро обувается и спускается по ступеням. Лучезарно улыбаясь и расцветая, отчего я чувствую себя ещё большим подонком, потому что не просто покрываю отца, но и сам активно включаюсь в игру на том поле, где играть не стоит.

– Мир, надеюсь, ты останешься с нами на ужин? Я была бы счастлива.

В голосе такая надежда и мольба, что я в два счёта сдаюсь, не желая расстраивать хоть в чём-то единственного человека, который априори принимает и любит меня любым.

– Да, только с Ильей распетляю.

Ракитянский появляется на горизонте спустя десять минут. Зрачки по пять копеек, взгляд шальной.

– Ну что?

Спрыгивает с байка с дрожащими руками и влажными ладонями. Обоссался ли – уже не проверяю.

– Огнище, Мир! Только это… У меня пока бабла нет – смогу заплатить через две недели.

Притушенный гнев вспыхивает по нарастающей.

Забираю японца, тяну к гаражу. Вслух проклинаю Илью за проебанные три часа времени.

– Когда будут – тогда и являйся.

За спиной раздается возня.

– Мир, наши сегодня в «Бункере» собираются. Ты будешь?

– Нет.

– Анька расстроится.

Тихо усмехаюсь.

– Можешь утешить.

– К ней и на кривой козе не подъедешь. Да и ты вроде как её парень – нехорошо.

– Я ничейный. И сегодня правда не смогу – у нас ужин. Семейный. Всё, давай.

– Подруга Янки – тоже входит в число вашей семьи?

– Естественно.

– Тогда у меня для тебя плохие новости. Инцест запрещён и осуждается общественной моралью.

Показываю средний палец, закрываю гараж.

Потный и грязный возвращаюсь в дом, слыша девичьи голоса и улавливая какой-то нереально съедобный запах.

Глава 29

***

Наспех приняв душ и переодевшись в чистую одежду, не пахнущую потом и маслом, в каком-то странно-приподнятом настроении спускаюсь на первый этаж.

Слова Ракитянского на повторе крутятся в голове.

Ну посмотрел на Дашку, подумаешь. И что дальше, блядь? Это не означает абсолютно ничего особенного.

В моем случае так и вовсе вполне объяснимо. Попробуй удержи душевное равновесие, когда тебя штырит на эмоциональных качелях туда и обратно. На постоянку. Двадцать четыре на семь. Из симпатии в разочарование, из влечения в злость, из запретности во вседозволенность.

Какая-то чертовщина.

Ускоряюсь, когда съедобных запахов, дразнящие рецепторы, становится больше. Желудок настойчиво урчит и скручивает от голода.

Вообще-то я не планировал оставаться в родительском доме даже на ужин, а теперь размышляю – какой бы повод придумать, чтобы задержаться и на ночь, не вызвав при этом ни единого подозрения?

На кухне идиллия. Почти. Это если отбросить нюансы и ненадолго забыться – что я и делаю.

Сестра гремит посудой, мать возится у плиты, добавляя к идеально прожаренному стейку тимьян и чеснок, а Дашка – стоит у островка, вооружившись кондитерским мешком, наполненным топлённым шоколадом, и старательно рисует полосы на клубнике.

Пялиться на неё нежелательно, но я ненадолго зависаю.

Личико сосредоточено, волосы связаны лентой. Шея – доступная и голая. Хочется прямо сейчас ткнуться в неё носом и вдохнуть запах кожи.

– О, блудный сын! – громко восклицает Янка, заставляя меня отмереть. – Ты какими судьбами забрёл в отчий дом? Отмыться? Отогреться? Пожрать?

Стреляю уничтожающим взглядом в источник надоедливого жужжания и упираю ладони в столешницу. На языке крутится колкий ответ, но я концентрируюсь на другом, потому что задеваю боком бедро Дашки.

– Последнее. И будь так добра – поторопись.

– Ещё чего. Я к тебе кухаркой не нанималась.

Даша вытягивается струной и нервно сглатывает, потому что дистанция между нами явно критическая. Меня и самого потряхивает. Сейчас бы перемотать эту болтовню, подготовку, сам ужин... И перейти к чему-то более интересному.

– Вернулся бы насовсем! – возмущается мать. – Нет, я, конечно же, понимаю, что тебе нужно водить куда-то девушек, но необязательно жить при этом в неудобствах на постоянной основе. Ян, ты видела его квартиру?

– Не-а. А что там?

– Студия. Метров двадцать.

Блядь. Ну зачем же настолько утрировать?

– Тридцать восемь, – тут же поправляю.

– Неважно, – отмахивается родительница. – Негде развернуться. Ни тебе бассейна, ни спортзала. Район убитый. Подъезд – будто из фильмов ужасов.

Пользуясь занятостью родни – наклоняюсь и съедаю клубнику в шоколаде прямо из тонких аккуратных пальцев.

М-м… Охрененно вкусная и сладкая. Правда.

Подняв на меня свои чистые голубые глаза, Дашка смотрит с укором и осуждением, но как-то абсолютно по-доброму.

Жестами показывает, что испачкался в уголке губ. Качает головой, цокает языком. Гасит лёгкую невинную улыбку. А у меня сердце кубарем летит вниз, и дыхалку чем-то тяжёлым сплющивает.

Ни на что особо не надеясь, тихо прошу:

– Оближи.

Щёки покрываются заметным розовым румянцем, зрачки бегают из стороны в сторону. На Янку, на маму. Обратно.

На нас от них ноль внимания. Куда интереснее обсудить, как я живу. И кого вожу в гости. В женском воображении – ко мне ходят пачками, а по факту – пока никто. Кроме одной.

Быстро встав на носочки, Даша тянется к моим губам и вытирает шоколад указательным пальцем. Медлит, приоткрывает свои губы, после чего необыкновенно чувственно делает то, что попросил – облизывает.

Спонтанное представление длится от силы секунд десять, но мне с лихвой хватает, чтобы позволить разгулявшейся фантазии забраться в самые дебри.

Стремительный жар несётся по венам и устремляется к паху. Кислород на нуле, а возникшие вдруг ассоциации заставляют пульс зачастить сверх меры и прорезать виски.

– Что? – шепчет, смутившись.

Тряхнув головой, натыкаюсь на застывшего в арке отца. Лицо недовольное и перекошенное, фокус чётко на мне. Вообще-то он по жизни такой, но сейчас отчего-то кажется – спалил.

Стискиваю челюсти, выгибаю бровь. Мол: в чём дело?

Вижу мерзкую ухмылку и отзеркаливаю такую же в ответ.

Клянусь, до определённого возраста я был точно уверен в том, что мы с ним не родня по крови, и даже предлагал матери провести экспертизу, но не для того, чтобы кого-то этим разоблачить или ткнуть, а чисто для себя. Убедиться, выдохнуть. Возможно, смириться и остыть.

Порой необоснованные претензии и требования вызывали сначала ступор, а затем и протест. С годами понял одну ужасающую вещь: мы просто дохуя одинаковые. Если схватываемся, то до победного бодаясь, конкурируя и ломая друг друга. Испытывая при этом почти мазохистское удовольствие.

На данный момент осознаю ещё одно сходство – у нас даже вкусы, сука, будто близнецы.

Я трахаю точную копию Ксении Гайдуковой, но только в два раза младше. Такую же красивую, необыкновенную и манкую. Моментами продажную нежную дрянь.

– К-хм. Скоро у нас ужин?

Отец находит опору плечом и посматривает на наручные часы.

– Минут через десять, Олеж, – отвечает мама. – А что? Неужели опять куда-то уезжаешь?

Тон беспечный и шутливый, а мне нихера не весело. Принципы бьют мордой об асфальт, в очередной раз напоминая, какой я ублюдок.

Интересно, если бы я тогда сказал правду?.. Что было бы? Слёзы? Скандалы? Развод? Сделало бы это мать счастливой или наоборот?

В том, что у них нет никаких договорённостей на тему верности – я знаю наверняка. Видел другие семьи, наблюдал за реакциями матери, когда вдруг отец задерживался на работе или резко уезжал в командировки.

– Нет, я дома. Просто голоден, как собака.

Суета на кухне становится в два раза быстрее, чтобы угодить хозяину дома. Что в общем-то абсолютно незаслуженно, но отчего-то в радость женскому полу Авдеевых.

– Тогда освободите, пожалуйста, территорию, мужчины. И не отвлекайте нас от готовки.

Предложение отвратное, но я резко отталкиваюсь ладонями от столешницы и направляюсь в гостиную, следуя за отцом.

Изменились ли наши отношения, когда я узнал правду об изменах? Да, сильно.

Отец стал терпимее и щедрее. Готов был заплатить все деньги мира только для того, чтобы я держал язык за зубами, будто это хоть как-то исправит косяк. И ладно бы он оборвал все связи, но я знаю, что нет. До сих пор. Уже несколько лет продолжаются поездки, вранье и траты на оплату услуг шлюхи.

В какой-то степени полученный компромат здорово развязал мне руки, но проблема в том, что продаваться было противно и противоестественно.

Мне не нужны отмазки и подачки. Хотелось бы, чтобы матери не было больно.

– Как успехи? Диплом?

Сев за большой обеденный стол, достаю из кармана телефон и даю понять, что таращиться в экран и читать сообщения – куда более привлекательное занятие, чем разговоры по душам.

– Пишется.

– Всё получается? Не нужна помощь?

Отец послабляет галстук на шее и откидывается на спинку стула.

Больше всего на свете мне хотелось бы избавиться от схожих черт характера, чтобы к сорока годам не превратиться в такого же.

Наверное, именно по этой причине я не планирую ввязываться в серьёзные отношения и, тем более, брак – до тех пор, пока не буду уверен в том, что это тот самый выбор, которому я никогда не изменю.

– А то ты не узнаешь через свои каналы? – недоверчиво хмыкаю. – Получается, конечно. Спасибо за заботу.

Во мне плещется сарказм, но отца это не злит, а скорее забавляет.

– А с Аней у тебя что?

М-да. Приплыли.

Я отрываю взгляд от дисплея и делаю максимально идиотское выражение лица.

– С какой Аней?

– Ратмир, не дури. С Богомоловой, – разводит руками, лениво развалившись на стуле. – Я был приятно удивлён, когда узнал, что вы вместе. Девочка из порядочной семьи. Умная, образованная, скромная.

Насчёт последнего я бы поспорил, но не стану. Откладываю телефон на край стола, упираю локти в стекло и сбавляю громкость.

– Мы не вместе. Так… Перепихнулись пару-тройку раз.

В ответ – напряженное тягостное молчание. Сейчас бы пожрать, а не вот это вот всё.

– Глупо, Мир. С такими девушками, как Богомолова нельзя просто перепихнуться.

Напрашивается логичный вопрос: а с какими можно?

В гостиную заходит Янка и Даша, быстро сервируя стол и весело щебеча на отвлечённые темы. И мне стоит огромных усилий не палиться снова, устремляя взгляд куда угодно, но только не на хрупкую тонкую фигурку.

– Послушай хоть раз мой совет: Аня – это отличная кандидатура на роль верной спутницы советника посла, – произносит приглушенно отец. – Это на будущее, когда закончишь вуз и переедешь за границу.

– Вот как. Кто сказал, что я куда-то перееду?

Глава 30

Дарья

Я еду к Авдеевым строго с одной целью – позаниматься с Янкой статистикой. На носу экзамены и зачёты. Не то, чтобы я лучше во всем разбиралась, но кое-что могу.

В дороге планы меняются. Не кардинально, но всё же. И меня просто ставят об этом в известность.

Подруга просит купить сливки и шоколад. Сбивчиво поясняет, что намечается небольшой семейный ужин, а нам просто грех садиться за учебники с голодными желудками.

И когда я морально настраиваюсь на то, что придется провести время в обществе Ольги Игоревны и Олега Вячеславовича – выясняется, что абсолютно все Авдеевы в сборе, включая и Ратмира, который зачастую не появляется у родителей в будние дни. Но почему-то приехал сегодня.

Атмосфера наигранно-легкая, но по сути – критически-напряженная. Нервы натянуты, как канаты. Ладони потеют. Причин этому много, но основная – напротив. Я сажусь аккурат через стол от Мира и случайно задеваю его обувь острым носом туфель.

– Извини… – бормочу себе под нос.

Когда не получаю в ответ облегчающего прощения, становится ещё более неловко. Приходится неотрывно рассматривать витиеватые гравировки с буквой А на столовых приборах. И не забывать при этом дышать.

– Мясо – просто пальчики оближешь! – отвешивает комплимент Янка. – Мам, тебе обязательно нужно пойти на какое-нибудь кулинарное шоу и показать там свои таланты.

– Угу. А нам кто будет готовить? – хмыкает Олег Вячеславович. И непривычно мягко добавляет: – Правда вкусно, Оль. Постаралась на славу.

Я напрягаю память и вспоминаю: хвалили ли так тепло мою маму? И не могу. Мне не обидно, но в этих словах и интонациях – скрыто больше, чем может показаться на первый взгляд. Забота, уважение. И, наверное, любовь.

– Да бросьте! – смеясь, отмахивается хозяйка дома, а затем переключает внимание на меня: – Даш, положить тебе салат? Если блюдешь фигуру, то не волнуйся – я никогда не добавляю в блюда майонез. Зачастую сменяю его низкокалорийным натуральным йогуртом.

Я бы и рада есть больше, но заставить себя сложно, а отказать – невежливо. Из-за волнения и кусок в горло не лезет.

– Нет, я не на диете. Обязательно попробую, но чуть позже.

Ольга Игоревна – единственная, кто здорово разбавляет молчание и стук приборов о посуду историями и шутками.

И я всё больше проникаюсь.

Мать Яны и Ратмира – замечательная женщина. Добрая, отзывчивая, гостеприимная и общительная.

Я никогда не признаюсь в этом своей матери, но не могу не замечать позитивные качества, и почти не вижу негативных.

– Мы собираемся лететь на Тенерифе в мае. Я почему-то ни разу там не была, и как оказалось – зря. Снимки в сети – просто загляденье. Если бы не Олег, я бы долго откладывала это путешествие.

Услышав знакомое место, откуда не так давно вернулись горе-любовники, густо краснею.

Вот как. По протоптанным дорожкам. И не особо заморачиваясь с оригинальностью. Это не мое дело, но внутри неприятно царапает.

Люди так много друг другу лгут, что становится страшно. Неужели таким и есть хвалёный мир взрослых?

– А мы? – капризно поджимает губы Янка.

– Мы – учимся.

Олег Вячеславович строго напоминает дочери об обязанностях. Насупившись, расстёгивает верхние пуговицы рубашки. И бросает на меня взгляд исподлобья, будто проверяя до какой стадии терпимости я дошла.

– Можно будет полететь на каникулах с Дашей, – утешает Ольга Игоревна. – Да, Ян? Или у вас другие планы?

Ничего сверхъестественного я не планировала, но точно не нацеливалась на Тенерифе. Там, наверное, безумно дорого.

– Да, можно, – отвечает с набитым ртом подруга. – Обсудим позже.

– А мы… Представь, хотели рвануть с компанией друзей, но в последний момент, когда нужно было вносить предоплату за отель, ситуация изменилась. Мир, ты помнишь Романовых?

Осторожно подняв взгляд, застываю на красивом профиле, пользуясь тем, что внимание Авдеева-младшего обращено на мать.

Мир, в отличии от меня, активно налегает на салат. Ведёт себя по большей степени молчаливо и выдержанно. Ест, пьет. Когда надо – кивает.

Вот бы тоже иметь возможность настолько чётко совладать с собой в кризисных ситуациях.

– Да, помню.

– Так вот – две недели назад Рената выяснила, что Вадим ей изменяет. И это не просто разовая акция, а настоящая вторая семья с молодой любовницей и внебрачным ребёнком, – возмущённо произносит Ольга Игоревна, и тут же поясняет мне, чтобы я не чувствовала себя белой вороной: – Рената – это крёстная Ратмира. Мы дружим ещё со студенческих времен.

Не знаю, какими усилиями я заставляю себя изобразить понимание, но почти сразу же опускаю глаза в тарелку и режу на мелкие куски порцию мяса.

Олег Вячеславович громко откашливается. По большей степени не комментирует и витает в собственных мыслях.

Забавно, что поучая сына жизни, он так и не смог разобраться в своей. Или же попросту не захотел. Одно очевидно: лавировать – сложно. Тем более, когда правду знают как минимум трое за этим столом.

– Молодая любовница открыла правду жене. Насела на Вадима. Тот собрал свои вещи и съехал от Ренаты. Такие дела.

– Пизде-ец… – ошарашенно тянет Янка.

– Я тоже в ужасе, – спохватывается Ольга Игоревна. – Столько лет вместе… Столько всего прошли… Вадим и Рената поженились примерно, как и мы с Олегом – в конце пятого курса. И прожили вместе двадцать три года, поэтому их разрыв я воспринимаю настолько болезненно, будто собственный.

Наверное, сейчас я, как никогда, близка к тому, чтобы придумать повод и уйти, но ситуацию исправляет Ратмир, громко бросив приборы на тарелку и сложив перед собой руки:

– Мам, что у нас на десерт?

То, как отстукивает пяткой под столом хозяин дома – слышно даже мне, хотя сидим мы не так уж и близко.

Думаю, он благодарен Миру не меньше, чем я.

Это какая-то натуральная экзекуция – обсуждать столь щекотливые темы и давать им оценку, ощущая себя не меньшим преступником.

– Мой хороший... Всегда жалуешь мамину еду, – радушно улыбается Ольга Игоревна, потрепав сына по волосам.

Со стола собирают грязные тарелки и приносят чистые десертные, а ещё тирамису, который я старательно украшала клубникой с шоколадом.

– И что было с Романовыми дальше, мам? – вдруг интересуется Янка.

Ох.

Тема развивается, хотя, казалось бы – Мир пресёк, но по факту – всего лишь ненадолго поставил на паузу.

– Началась делёжка имущества. Не на жизнь, а на смерть. Та женщина, которая была все годы рядом – с самых сложных времен, по мнению Вадима, не заслуживает и на половину.

– Таких нужно кастрировать. Как минимум.

– Ну это ты жестишь, милая…

Болтовня Янки и Ольги Игоревны настойчиво врезается в уши. Впрочем, думаю, не только мне.

Я откидываюсь на спинку стула. Мелкими глотками пью воду. И осторожно смотрю на Ратмира, ища не то поддержки, не то помощи. Тот – свой взгляд не отводит и неприкрыто ныряет глазами в вырез моего платья, дёргая уголками губ и отвлекая от всего на свете.

– Ян, как насчёт перестать смаковать сплетни и поговорить об учёбе? – вклинивается в разговор Олег Вячеславович. – Сколько долгов? Готова к сессии? Или как всегда – весь семестр пинаешь хуи, а потом просишь меня договориться с кем-либо за экзамен или зачёт?

Началось.

Атмосфера в гостиной надувается до громадных размеров и начинает скрипеть. То, что она вот-вот лопнет – это настолько очевидно, что я просто смиряюсь с данным фактом.

Мир стискивает пальцы в кулаки и широко раздувает ноздри, играя желваками на скулах. Несмотря на то, что он обожает потроллить Янку, отцу с ней в подобном тоне разговаривать не позволит.

– Тебя что-то триггерит, я не пойму? – задает прямой вопрос Олегу Вячеславовичу.

– Ты занимался десертом? Будь так добр – не отвлекайся.

Если бы взглядами можно было убивать, то мужчины давно бы это сделали.

– Олег, Ратмир… Пожалуйста, хватит, – умоляя, просит Ольга Игоревна. – Вы не забыли, что у нас гостья?

***

От десерта я напрочь отказываюсь, а свой – Янка забирает в комнату.

Как только захлопывает дверь – начинает громко возмущаться.

Я понимаю, что претензии, озвученные за столом, довольно обидны. На самом деле вины подруги в срыве нет. Просто кое-кто заврался и запутался. С одной ниточки лжи собрал целый клубок, который, как ни старайся – так просто не распутаешь.

– Я попросила всего об одном зачёте, Даш! А папа подает информацию так, будто я ничего без него не могу!

Не зная, что ответить, сажусь на кровать и подбираю под себя ноги.

Честно говоря, после перепалки включить умственную деятельность будет чертовски сложно – мозг взял и превратился в подтаявшее желе.

В начале вечера я ловила себя на том, что всегда мечтала о полной семье. Такой же. О готовке с мамой на кухне, разговорах по душам. Об отце, возвращающемся с работы. О старшем брате.

Потом пришло отрезвление. Так – я бы точно не хотела.

– Забей, Ян. Мы позанимаемся статисткой, в следующий раз – экономикой. Я тебя отлично поднатаскаю, и не придется никого и ни о чем просить.

На губах подруги мелькает довольная улыбка.

– Он охренеет.

– Точно.

– Ладно, показывай. Что у нас там?

За решением задач проходит три часа времени. Янка сложно воспринимает информацию и часто злится, когда что-то не получается. Под конец и вовсе начинает открыто зевать и отвлекаться.

Энтузиазма хватает ненадолго. К сожалению. Кажется, приходит пассивное смирение и осознание того, что помощь от отца не настолько и унизительна.

Когда я поясняю, как двумя способами вычислить дисперсию, экран моего телефона вспыхивает.

Я тянусь к нему, не ожидая подвоха, и тут же прикрываю дисплей волосами, потому что отправитель – Ратмир.

«Давай свалим отсюда?»

Боже.

Сердце кубарем несётся вниз и резко подпрыгивает к горлу. Это мне?

Не парень, а шкатулка с ребусами. Никогда не предугадаешь, что можно ждать от него. Он то морозит своим невниманием, то жарко просит облизать шоколад с его губ.

«Куда?»

Сообщение улетает раньше, чем я успеваю обдумать ответ. Ну и ладно. Надеюсь, Мир точно не перепутал адресата.

«Ко мне»

Я вспыхиваю и перечитываю диалог. Предложение простреливает низ живота мучительной вспышкой, но так же быстро гаснет.

Наверное, довольно удобно иметь под рукой девушку, готовую в любой момент пойти за тобой на край света. Если нет – то есть Аня, Катя, Света. Те, на которых точно стоит жениться.

«Не могу. Мы занимаемся статистикой, Мир. Доброй ночи»

Переворачиваю телефон экраном вниз и натыкаюсь на заинтересованный взгляд Янки.

– Это твой Кирилл?

Киваю, не вдаваясь в подробности, хотя и не сразу вспоминаю, о ком речь.

– Я же говорила, что объявится!

– Говорила…

Мне кое-как удается сбавить градус ажиотажа, но ненадолго. Тема, так или иначе, соскальзывает со статистики в любовную.

Янка упрямо забивает на задачи. Открывает «Тиндер», показывает фото Стаса – парня, с которым случайно познакомилась неделю назад.

Затем падает головой на подушку и умоляюще просит:

– Дашуль, а давай мы уже утром продолжим? Я заведу будильник на семь утра. Обещаю!

Не в состоянии заставлять учиться силой, покидаю комнату подруги и направляюсь в соседнюю гостевую.

На часах второй час ночи. В доме тишина. Радует, что не слышно криков.

Оказывается, больше, чем иметь неполную семью, может расстраивать только наличие обмана и скандалов в полной.

Достав сменную одежду из рюкзака, направляюсь в ванную комнату в конце коридора.

Предварительно закрывшись на замок, раздеваюсь и регулирую температуру воды.

Усталости нет. Я почти бодрая.

И над предметом спокойно просидела бы ещё два часа, чтобы наверняка добить до конца те задачи, которые непонятны Яне.

Смыв ароматную пену, кутаюсь в полотенце и вытираю ладонью запотевшее зеркало.

Вздрагиваю, когда слышу щелчок двери, хотя в какой-то степени это ожидаемо.

Тело деревенеет. Я упираюсь бёдрами в раковину и затаиваю дыхание. Может, обойдётся?

Ох, как бы не так.

Каким-то невообразимым образом замок проворачивается с той стороны, и я не успеваю экстренно среагировать, поэтому в ванную комнату врывается ощутимый холодок, задевающий голые ступни.

Делаю вид, что сосредоточена на уходе за собой. Наношу на лицо крем. Распределяю его легкими похлопывающими движениями по лбу, подбородку и щекам.

Старательно игнорирую тот факт, что от высокой фигуры за спиной, пространство ванной комнаты резко сужается и становится тесным.

Когда мужское тело впечатывается в мои лопатки, а огромная лапища перехватывает полотенце под грудью, пытаясь развязать его, я решительно мотаю головой.

– Ратмир, нет.