Текст книги "Магия обмана. Том 1"

Автор книги: Ольга Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Проснулась значительно раньше обычного. И дело было даже не в странном сне о ползающих по конвертам неестественно широких змеях, а в том, что наступил долгожданный четверг! Уже вечером я увижу, наконец, маму и отца, обниму обоих!

Радостные мысли о предстоящей встрече оттенял страх говорить на самую важную в последние дни тему. Родители ничего не знали об отборе, о моем участии, а я поймала себя на мысли, что хочу обелить и короля, и Владыку Талааса. Ведь благодаря им состоялось знакомство с принцем Зуаром.

Кареглазый юноша тоже приснился мне в ту ночь, и это было очень приятное сновидение. Мы сидели на крытой палубе парома, в стеклах окон отражались лучи заходящего солнца, и в теплом розовато-оранжевом свете мой спутник казался исключительно красивым. За его спиной, как и за моей, открывался прекрасный вид на ухоженные дома с высокими крышами, на улицы, подходящие к набережной, на пока еще тускло горящие магические фонари в виде цветов. Но принца не интересовал город, взгляд юноши был прикован ко мне. «Вы очень красивая, Льяна», – обратившись лишь по имени, Его Высочество заключил мою ладонь в свои. – «С вами мне удивительно легко. Будто мы давно знакомы. Я очень надеюсь, что Видящая выберет именно вас».

Даже от воспоминания об этом сне сердце билось радостней. Хотелось, очень хотелось, чтобы видение оказалось пророческим, чтобы все в точности сбылось в действительности. И я мечтала о том, чтобы Видящая выбрала меня.

Перед завтраком вновь встретила почтальона.

– Это уже становится традицией, – неодобрительно заметил он. – Вы получаете больше писем от высокопоставленных лиц, чем сам лорд ректор!

– Не думаю, что его это беспокоит, – я благожелательно улыбнулась и покачала головой.

– Ошибаетесь! Еще как беспокоит! – мужчина потряс у меня перед носом пальцем. – Вот, нате! Сами посмотрите, сколько их!

Пять конвертов перекочевали в мои руки, но только один был мне важен – украшенный пламенеющим цветком и широкой светло-зеленой лентой. Даже не посмотрев, от кого были другие письма, я поблагодарила почтальона, поспешно спрятала конверты в сумку и пошла на завтрак. Подавить желание бегом вернуться в комнату и прочесть послание Его Высочества удалось с трудом. Помогали только мысли о лорде Адсиде, о настороженности, с которой он отнесся к тому, что принц так явно выделил меня.

Падеуса у самых дверей в столовую перехватил белобрысый старшекурсник, единственный человек в команде лорда Цорея. Сам высокородный студент уже расположился за моим любимым столом и улыбнулся, встретившись со мной взглядом. Юноша встал, когда я подошла, поприветствовал легким поклоном. Из-за этой приятной, лестной вежливости, свидетелями которой была четверть университета, не меньше, взволнованно трепетало сердце. Я потупилась, пробормотала:

– Доброе утро.

– Теперь оно действительно доброе, – с улыбкой заверил лорд Цорей. – Только увидев вас сейчас, я понял, как сильно сожалею о том, что объемное домашнее задание не позволило мне вчера вечером искать вашего общества. Беседы с вами стали для меня отдушиной и неизменно дарят удовольствие.

Встретившись взглядом с зеленоглазым эльфом, я почувствовала, что он говорил вполне искренне. Заверив, что удовольствие от общения взаимно, подумала, не совершает ли он ошибку, сейчас привязываясь ко мне. До ритуала Видящей оставались считанные дни. Возможно, стоило избегать встреч с лордом Цореем, чтобы ему не было больно, если Видящая все же выберет меня.

– Вы позволите за собой поухаживать? – спросил юноша. – Я принесу, что скажете.

– Спасибо, я лучше сама, – совсем смутилась я, представив, какой волной сплетен отреагируют студенты на такую потрясающую заботу о бывшей рабыне. – Это быстро.

Он кивнул, сел за столик. Я поставила сумку и пристроилась в конец недлинной очереди.

Ρасставляя на подносе мисочку с овсянкой, приборы, тарелку с фруктовым хлебом, я временами украдкой оглядывалась на ожидавшего меня юношу. Он мне нравился, осторожные ухаживания, как и светская беседа за завтраком, льстили, но удержать на нем мысли удавалось только ценой особых усилий. Все время перед глазами вставал образ принца Зуара. Поэтому хотелось проститься с лордом Цореем поскорей и открыть, наконец, письмо с лентой. Навязчивое желание постепенно стало меня раздражать. К счастью, высокородный собеседник не замечал натянутости моей улыбки и все больше проявлявшейся скованности.

Мы обсуждали приглашении его матери, арену и тренировки с командой, лорда Такенда, который вчера заходил к леди Цамей и вновь просил прощения за историю с экспериментальными зельями. Лорд Цорей снова подчеркнул, что его друг очень раскаивается и подавлен. Сложилось впечатление, что собеседник старался оправдать лорда Такенда и в моих глазах. Наверное, поэтому я предпочла не говорить о вчерашнем письме и адресованных мне будущим главой рода Йордал комплиментах. Не хотелось усложнять и без того непростые отношения этих семейств.

Завтрак закончился, лорд Цорей откланялся и, пожелав мне хорошего дня, ушел на занятия. Однокурсницы будто только этого и ждали – я не успела даже сумку поднять, как рядом возникла Мейса с подругой, другие девушки оказались менее проворными. Падеус был прав. Им стоило раньше относиться по-доброму, тогда не пришлось бы сейчас так выпрыгивать, пытаясь завоевать доверие и показать свою полезность.

От девушек я быстро избавилась, ошеломив их честным признанием в том, что не иду на занятия. Внезапное отсутствие у меня интереса к лекции вызвало закономерную реакцию. Мейса, восторженно хлопая глазами, предположила:

– У тебя сегодня свидание с ним?

– Все может быть, – подмигнула я и, подхватив сумку, вышла из столовой.

До комнаты я не дотерпела. Заперлась в женском туалете и там достала из сумки письмо. Лента, украшенная штриховым шитьем, приятно ласкала пальцы, мое имя, выведенное Его Высочеством, казалось особенно красивым. Поймала себя на том, что улыбаюсь, ведь такой знак расположения привел меня в совершеннейший восторг. Подумать только! Письмо от Зуара…

Я жалела, что вчера так быстро сломала сургуч. Все из-за недостатка выдержки! Теперь же, прикладывая палец к печати уже десятый, если не больше, раз, смотрела, как Εго Высочество с мягкой, чудесно украшающей его улыбкой, закрывает этот конверт. Какое все же гениальное изобретение – магические печати! Сколько радости они могут подарить!

Но любопытство вскоре пересилило желание вновь и вновь любоваться Его Высочеством. Печать хрустнула, я развернула листок. Оказывается, вежливый принц всего лишь предупредил, что изначальный план изменили под давлением короля. Никакого посещения посольства не будет. Разочарование скрашивали комплимент и общий тон письма. Теплый, дружелюбный… Словно мы с Зуаром давно знали друг друга, отлично ладили и каждый раз радовались встречам.

Окрыляющее послание не хотелось выпускать из рук. Перечитав письмо трижды, уговорила себя, что складывать бумагу и прятать ее под манжетой – ребячество. Нехотя положила конверт в сумку и решила вернуться к себе. Нужно было привести в порядок внешний вид перед встречей с высокородными невестами и их матерями.

Колокольчики в коридоре весело отзвонили, и только тогда я с ужасом и оторопью поняла, что провела в туалете с письмом наедине три четверти часа! Три четверти часа, исчезновение которых из своей жизни не могла ни объяснить, ни толком оправдать!

Хмуро поглядывая на сумку, торопливо шла по коридору, пыталась заставить себя думать об охраннике, которого приставит ко мне лорд Адсид, о вечерней встрече с родителями. Но непослушные мысли снова и снова возвращали меня к нескольким мгновениям из жизни принца Зуара. К тем мгновениям, которые понадобились ему, чтобы запечатать конверт.

Хотелось снова взять письмо, читать выведенные рукой принца слова, гладить прохладную ленту… Не заметила, как расстегнула сумку, как коснулась пальцами краешка конверта. Он безошибочно угадывался среди прочих писем и тетрадей.

– Доброе утро, госпожа Льяна, – раздался совсем близко голос ректора.

Я вздрогнула от неожиданности, замерла, огляделась. И только тогда заметила лорда Адсида, стоящего в двух шагах от двери в мою комнату.

– Доброе утро, – пробормотала я, стараясь скрыть смущение и волной нахлынувшее чувство вины за предписанным правилами поклоном.

– Что-то мне подсказывает, вы уже получили сегодняшнюю почту, – спокойное лицо сиятельного лорда выражало лишь легкий интерес.

– Вы совершенно правы, лорд Адсид. Мне утром передали несколько писем, – я пыталась дышать ровно и угомонить колотящееся сердце. Получалось плохо.

– Одно из них, насколько я понимаю, было от Его Высочества, – не сводя с меня пристального взгляда, предположил Верховный судья.

– И здесь вы не ошиблись, – я чувствовала себя допрашиваемой и пристыженной.

Думала, лорд Адсид потребует отдать ему и это письмо, уже начала себя уговаривать, что так будет правильно, но собеседник ошеломил вопросом:

– От кого были другие письма?

Я растерянно хлопала глазами и молчала. Как же так получилось, что я даже не прочла имена адресатов?

Он, по-прежнему глядя мне в глаза, чуть склонил набок голову, проявляя нетерпение.

– Не знаю… Я не посмотрела, – пролепетала я.

Лорд Адсид молчал, мрачнел с каждым гулким ударом моего сердца. Черты красивого лица ожесточились, пытливый взгляд стал неприятно жестким.

– Давайте обсудим это в кабинете, – решил ректор. – Коридоры – не место для серьезных бесед.

ГЛАВА 33

Грифон, тяжелая дверь, глухой щелчок замка, молчаливое приглашение занять гостевое кресло, задумчивый лорд, напряженная тишина. Смотреть на ректора я не осмеливалась. Стыдилась своего поведения, того, что мое расположение действительно оказалось так просто получить. Два письма, комплимент, доброе отношение красавца-принца, уже в оранжерее показавшего свой интерес ко мне.

Он разительно отличался от кедвосцев тем, что сразу увидел мои достоинства. Ему не потребовался экзамен по этикету, чтобы внезапно прозреть после нескольких месяцев знакомства! Почему-то именно это казалось очень важным и ценным.

– Дайте мне, пожалуйста, письмо, – приказ, прозвучавший, как вежливая просьба.

Я вздохнула, склонившись к сумке, выудила украшенный зеленой лентой конверт. Лорд ректор взял его осторожно, за краешек, положил перед собой и, держа над письмом раскрытые ладони, надолго замер. Он сосредоточился на волшебстве, на меня не обращал никакого внимания.

Минуты тянулись в молчании, я не решалась пошевелиться, сидя на краешке жесткого гостевого кресла. Вздрогнула, когда переговорный кристалл ожил, засиял. В комнате раздался голос господина Ρаскиля, объявившего, что какой-то господин пришел на назначенную встречу к одиннадцати. ГЛАВА древнего рода Адсид вынырнул из транса и громко попросил проводить посетителя в рабочий кабинет рядом с секретариатом. Низкий голос ректора звучал спокойно и уверенно. Так, будто ничего, совершенно ничего необычного не происходило. Мне бы его самоконтроль…

Кристалл погас, я повернулась к опекуну. Он выглядел бесстрастным, и не будь наши эмоции связаны, я никогда не подумала бы, что мужчина насторожен, даже обеспокоен. Его выдавал только взгляд. Цепкий, напряженный взгляд опытного дознавателя.

– Думаю, вы не удивитесь, когда я скажу, что на конверт наложены чары, – ничего не выражающим тоном заговорил лорд Адсид.

Я покачала головой, невесело усмехнулась:

– Я догадывалась, что вы придете к такому выводу.

Зря надеялась, что проверка ничего не даст! Зря! Но нелепая мысль о том, что принц не посмел, не стал бы зачаровывать невесту, крепко сидела в сознании, поэтому я уточнила:

– Какие это чары?

Лорд Адсид недолго помолчал, словно раздумывал, как ответить.

– Не знаю точно, – наконец, признал он, даже не догадываясь, как поразил меня этими словами.

Я как-то привыкла к мысли, что лорд Адсид, сильнейший маг королевства Кедвос, опытный боец и изобретательный алхимик, знает о магии если не все, то почти все!

– Чувствуется, что это было сочетание нескольких формул, составное волшебство. Но сейчас от него осталась только привязка к вам.

– Что значит «осталась»? – нахмурилась я.

Пояснения ректора встревожили меня не меньше его признания в том, что аролингцы применили незнакомые ему чары.

– Заклинание блекнет. Довольно быстро. Οсталась только основа формулы, и это почтовая привязка к вам, направленность на вас, – задумчиво ответил магистр. – Чары не кажутся опасными, но я велю доставлять вашу почту от аролингцев вначале мне. Χочу исследовать заклинание до того, как оно начнет угасать. Тогда буду знать о нем больше.

Его решение отозвалось раздражением, совсем не хотелось позволять ректору так сильно вмешиваться в мою жизнь. Но выбора не было, приходилось играть по его правилам. Утешало лишь понимание того, что лорд Адсид не станет читать письма без моего разрешения.

– Его Высочеству не стоило вам писать, – строго добавил ректор. – Меня настораживает то, что вы все ещё единственная, с кем он начал переписку.

– Мне приятно считать, что я ему понравилась, – мои слова прозвучали холодно и сухо.

Собеседник вопросительно приподнял бровь, окинул меня оценивающим взглядом.

– Помнится, ещё пару дней назад вы говорили, что принц и его подчеркнутое расположение вас встревожили. Но, – он улыбнулся одними губами, – мы все со временем меняем свое представление о личностях и событиях. Это естественно.

Лорд Адсид встал, достал из шкафа плоскую шкатулку и положил к первому письму конверт с зеленой лентой.

– Ваш сопровождающий будет ждать вас в два часа дня у ворот университета, – резко поменял тему ректор. – Он будет с вами весь день. В чайной, в городе, в «Голубятне», а потом проводит вас до комнат. Доброго вам дня, госпожа Льяна.

Стало совестно, что из-за лестных и доставляющих мне радость писем Его Высочества страдают наши отношения с лордом Адсидом. Уходят доверие, дружеское расположение и удовольствие от общения. Все это меркнет, и магическое опекунство вскоре может стать для ректора постылой обязанностью, обузой.

– Лорд Адсид, – окликнула я.

Красавец-ректор закрыл створку шкафа, повернул ко мне бесстрастное лицо.

– Большое вам спасибо, – оробев под серьезным взглядом сероглазого эльфа, сказала я, с досадой услышав, как дрожит голос. – Я очень вам признательна.

– Я рад помочь, – заверил он, изобразив улыбку.

В этом искривлении губ была лишь не обремененная теплом и сердечностью дань вежливости.

Об этих переменах, об излишне деловом прощании я жалела и переживала. Спускаясь по лестнице, порывалась вернуться и постараться сгладить впечатление. Но не представляла, как.

Мысли о лорде Адсиде не шли из головы. Ни когда читала письма с предложениями работы для мамы, ни когда собиралась на встречу с леди. В итоге твердо решила купить своему опекуну подарок. Мы с ним достаточно часто общались в последние недели, чтобы можно было сделать выводы о его вкусах и предпочтениях.

Выделенный мне в сопровождающие воин оказался человеком лет сорока. Высокий широкоплечий мужчина, выполняя указания лорда Адсида, шел на некотором удалении от меня, а в чайной устроился так, чтобы не выпускать меня из виду.

Ρазговор с леди Цамей, Сарэт и их матерями оставил приятное послевкусие. Все четверо были уважительны, доброжелательны и тактичны. Однокурсницы улыбались, интересовались моим мнением, делились новостями. От них я узнала, что лорд ректор подыскивает временную замену магистру Форожу. Нельзя же вечно заполнять образовавшиеся в учебном расписании прорехи травоведением, рунами или чарами.

Беседа шла легко и непринужденно. Даже не верилось, что это те же девушки, которые полтора полугодия не упускали случая поставить мне магическую подножку, рассечь заклинанием сумку или попытаться опрокинуть чернильницу.

Мы не обсуждали Аролинг и отбор, не говорили о политике, а матери лорда Цорея очень понравилось, что я задала вопрос о нем. Ее настроению, как и общему для леди благодушию, быстро нашлось объяснение. Оказалось, лорд Такенд не зря ворошил пыльные папки в архиве. Он все же раскопал доказательства моего аристократического происхождения и рассказал об этом семейству Татторей. При этом не получалось избавиться от ощущения, что светловолосый лорд таким образом выпрашивал прощение союзного рода. Быть может, лорд Цорей не ошибся. Тогда на арене его друг вошел в раж и не ожидал, что действие склянок не суммируется, а умножится. Возможно, лорд Такенд и в самом деле не хотел никому вреда…

Хоть высокородные собеседницы и были милы, окончанию разговора я радовалась. Трудно все время ожидать подвоха, сохранять бдительность и искать второе и третье дно в каждом слове. Нужно надеяться, когда-нибудь навык общения с дворянами разовьется, станет привычным и не будет так обременять.

Почтовая карета ещё не добралась до «Голубятни», оказавшейся очень даже хорошей гостиницей недалеко от центра города. Большая деревянная вывеска поблескивала позолотой, расставленные на подоконниках цветы листьями припадали к стеклам, греясь в теплых лучах весеннего солнца. Внутри было чисто, опрятно, а яркие ленты в волосах подавальщиц, снующих по большому залу, придавали человеческим девушкам нарядный вид.

Хозяин предложил подождать в снятой для моих родителей комнате, но я хотела использовать свободное время для поиска подарка лорду Адсиду. Спросила у воина, не будет ли он возражать, если я пройдусь по ближайшим магазинчикам. Он отнесся к такому предложению спокойно и хмыкнул, что в глубине души был готов к такому повороту. Мол, девушка не может хладнокровно пройти мимо витрины с чем-угодно.

Выбор подарка оказался очень сложным делом. Трудно подобрать вещь, которая доставит удовольствие сиятельному лорду, у которого все есть. Спустя пару часов скитаний по лавочкам, я остановила свой выбор на вечно остром писчем пере. В рабочем кабинете лорд Адсид пользовался обычными, и я решила это исправить, а также поскорей забыть о том, какие немыслимые деньги стоило серебряное перо с хрустальной капелькой в последнем завитке. Наблюдая за тем, как продавец перевязывает широкой белой лентой черный футляр, я представляла улыбку на губах Шэнли Адсида и его голос. Они были дороже любых золотых.

К «Голубятне» я вернулась как раз в тот момент, когда из заляпанной коричневой грязью кареты вышел отец. Он помогал маме спуститься, поэтому меня не заметил. Бросаться с криком и неожиданными объятиями к боевому магу – верх беспечности. Тренировка, привычка быть настороже могли сказаться в любой момент, а проверять быстроту реакции сопровождающего меня воина как-то не хотелось. Поэтому я замерла у стены и просто любовалась родителями и нежностью, сквозившей в каждом их движении.

Мягко высвободившись из рук папы, мама отошла на шаг от кареты и тут увидела меня.

– Льяна! – воскликнула она, и через мгновение я была в ее объятиях.

Мама расчувствовалась, целовала меня в щеки. Рядом стоял отец, радостно улыбался и, устав ждать своей очереди обнять дочь, обнял обеих своих девочек. Я была совершенно счастлива.

Когда первый восторг от долгожданной встречи пошел на убыль, отец, поцеловав меня в лоб, отошел к вознице, принял две большие сумки с вещами. Мама, положив руки мне на плечи, оглядывала меня, хвалила новый зимний плащ и купленные уже в городе ботинки. Папа, закинув на плечо одну сумку, держа вторую за лямки, подошел к нам и спросил:

– Льяна, за нами наблюдает человек. Заметила?

Сердце екнуло. Нужно было сообразить раньше, что отец увидит незнакомца и задаст правильные вопросы.

– Конечно. Οн меня оберегает, – шепотом призналась я, предчувствуя реакцию родителей.

Папа насторожился, напрягся, будто в любой момент ожидал нападения, перехватил сумки так, чтобы можно было колдовать обеими руками. Серые глаза потемнели, между черными бровями залегла морщина, линия рта, как и вообще черты лица, стала жесткой.

За короткий миг от маминой радости не осталось и следа. Мама испугалась. Это явственно читалось в распахнутых глазах, брови взметнулись вверх, полные губы приоткрылись, будто она, бросив на отца растерянный взгляд, не решилась заговорить. Выскользнувший из-под платка завиток казался на фоне бледной щеки знаком вопроса.

– Все расскажу по порядку, – пообещала я, с досадой отметив, как дрожит мой тихий голос.

Отец вздохнул, бросил быстрый взгляд в сторону моего сопровождающего и решил:

– Пойду поздороваюсь.

Они с воином говорили недолго, перекинулись буквально парой фраз. Но тревожность отца, как и страх мамы, никуда не делась и отчетливо ощущалась, когда мы входили в «Голубятню», располагались за столом и заказывали ужин. Οтец поднялся в комнату, оставил там вещи, нахмурился, когда проходил мимо расположившегося за другим столом воина лорда Адсида.

– Рассказывай, – сев напротив, отец смотрел на меня требовательно и серьезно.

Мама, желая подбодрить, положила руку на мои озябшие пальцы.

И я начала с новости о королевском приказе, обязывающем меня участвовать в отборе невест для принца полудракона. Официальную бумагу я принесла с собой, отец читал ее первым. Прямо кожей чувствовала, что с каждым прочитанным словом он становится злей. Продолжение рабства не обеляло даже то, что знатные девушки оказались в таком же положении, как и я.

Принесли ужин. Мы ели в молчании. Родителям, особенно отцу, нужно было вначале свыкнуться с моим изменившимся статусом. Но, как и предполагалось, радостей и восторгов из-за того, что я могла стать женой Его Высочества Зуара, наследника трона Аролинга, не возникло.

Потом мы поднялись наверх, в комнату, оставив моего охранника в общем зале. Это был долгий разговор, точнее, мой монолог. Мама сидела рядом со мной на застеленной пестрой тканью кровати, а отец, сложив руки на груди, мерил шагами узкую комнату. Под его ногами скрипела половица, и, кроме моего тихого и постепенно сипнущего голоса, этот скрип и шаги отца были единственными звуками в комнате.

Я рассказывала только о главном. Об испытаниях, о заговоре леди, о магическом опекунстве, о том, что лорд Цорей начал ухаживать за мной, а лорд Такенд нашел документы о родословной. Преодолев внутреннее сопротивление, все же упомянула и письма принца Зуара.

Когда я закончила рассказ, за окном совсем стемнело, а в тусклом сиянии настенных светильников отец казался суровым и воинственным. Мама мне явно сочувствовала, но молчала, обнимая. Отец ещё пару раз прошелся по комнате, остановился напротив.

– Не знаю, как благодарить лорда Адсида, – заключил он. – Вся эта история исключительно некрасивая, и ты без его помощи не справилась бы. В то же время меня очень смущает, что он не озвучил своих требований. Не сказал, чего хочет за помощь, если ты не выиграешь отбор. Услуги, подобные магическому опекунству, не бывают бескорыстными.

– Он очень благородно поступил, защитив тебя «Семейным спокойствием», – заговорила мама. – Но в чем причина этого внезапного благородного порыва? Ты даже сейчас сказала, что ректор за все время твоей учебы на тебя и не глянул. Отец прав. Бесплатно такие услуги не оказывают. Ты еще пока не знаешь, чего он от тебя хочет и сможешь ли ты оплатить счет, который тебе потом предъявят.

Γлядя на серьезного и мрачного отца, я похвалила себя за то, что не упомянула неудачную шутку лорда Адсида. Оброни я хоть слово об обязательстве выйти за него замуж и родить ему двух сыновей, никогда не смогла бы убедить родителей в том, что Шэнли Адсид способен на благородство.

Стараясь не показывать, что подозрительное отношение к лорду Адсиду меня обижает, я рассказывала о нашем общении с ним. Все казалось, знай они его хоть немножко, не говорили бы, что опытный политик его уровня обязательно во всем преследует свои и только свои интересы.

– Сколько ему лет? – спросил внимательно слушавший меня отец. Левая поднятая бровь выдавала его скепсис.

– Сто двадцать семь, – твердо ответила я.

– Какие точные сведения, – усмехнулся он. – Лорд Адсид красив?

– И очень обаятелен, – сердце колотилось от волнения, кулаки пришлось сжать, чтобы не показывать, как дрожат пальцы.

– Надеюсь, ты защищаешь его из-за действия «Семейного спокойствия», а не из-за влюбленности.

Οн явно хотел еще что-то сказать, но я не сдержалась:

– Я защищала бы его в любом случае. Потому что он этого достоин! – получилось громко, напористо, с вызовом. О чем я ни капли не жалела, хотя отец нахмурился.

– Эткур, – мягко окликнула его мама, положив ладонь мне на плечо. – Он и в самом деле пока показал себя с наилучшей стороны. Льяна права, он очень помогает. Ей и, как теперь становится понятно, нам тоже. Тут не нужно «Семейное спокойствие», чтобы это видеть.

Отец открыл рот, но все же решил не спорить. К счастью, потому что терпеть нападки на лорда Адсида я не собиралась!

– Ты начала говорить о снах, о видениях… Расскажи-ка подробней, – поставив стул так, чтобы сидеть напротив меня, велел отец.

Ему и маме не нравились ни сами сны, ни то, что лорд Адсид тоже знал об этой моей особенности. Причем на упоминание ректора отец отреагировал как-то даже болезненно. А я значительно позже догадалась, что папа приревновал меня к лорду Адсиду.

– У моего отца была десятка, – задумчиво пробормотала мама и, встретившись со мной взглядом уточнила: – В тех воспоминаниях, которые видела бабушка Зольди, была десятка. И очень много блоков, не только исчезнувшие куски памяти.

– А еще Нальяс очень странно относился к драконам, – подметил отец, нервно постукивая пальцами по плечу. – Если говорил о ком-то подлом, обзывал его бронзовым драконом. Не знаю, почему. Он никогда не объяснял.

– Странно, – согласилась я.

Вспомнился рассказ лорда Цорея о драконьей охоте, возникший перед глазами образ летящего к земле бронзового ящера. Наверняка отторжение, которое он вызывал, было связано с дедушкой Нальясом. Пусть я была маленькая, но могла что-то слышать, а из-за этих смутных воспоминаний и пыталась мысленно заменить бронзового дракона на черного.

– О чем задумалась? – погладив меня по голове, мама наклонилась так, чтобы видеть мое лицо.

– Принц Зуар и Владыка Талаас – бронзовые драконы, – вздохнула я и, видя, какими настороженными взглядами обменялись родители, спросила. – А что дедушка говорил о черных?

Отец немного помолчал, потом покачал головой и, будто прося прощения, пожал плечами:

– Так сразу не вспомнить. Это было давно. Но общее ощущение осталось уважительное что ли…

Я кивнула, а мысли вновь вернулись к принцу, к его письмам, которые еще днем казались мне неуместными и озадачивающими знаками внимания, а теперь и вовсе вспоминались с легким раздражением.

На почтовой площади зазвонили колокольчики часов. Я вздрогнула, глянула в окно, прислушиваясь. Часы играли особую мелодию, под которую в девять утра и в девять вечера на маленький балкончик выходили фигурки. Не представляла, что уже так поздно!

– Тебя проводить в университет? – спросил отец.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет, спасибо. Отдыхай. Лорд Адсид дал своему воину задание сопровождать меня до самой комнаты.

– Когда ты придешь завтра? – мама крепче обняла меня. – Вечером, после учебы?

– Нет, пропущу завтра занятия. Невест освободили, алхимии завтра не будет… Но не знаю, когда приду. Все зависит от того, когда лорд Адсид найдет для меня время, – объяснила я.

– Что-то последнее время в твоей жизни многое зависит от лорда Адсида, – недовольно хмыкнул отец.

– Конечно, Эткур, – строго вмешалась мама. – Это совершенно естественно. Лорд ректор – единственный, кому судьба нашей дочери небезразлична не только на словах.

– Мне все больше интересно, почему, – сердито бросил отец.

Я тяжело вздохнула. Нет, разумеется, наивно было бы считать, что родители мгновенно, как по волшебству, изменят свое отношение к кедвоскому лорду. Но необходимость защищать от родных Шэнли Адсида выматывала меня, истощала хуже драконьей формулы. Нападки отца казались настолько несправедливыми, что на глаза наворачивались слезы обиды.

– Вы его просто не знаете, – мой голос прозвучал сипло, но удивительно твердо. Хотя встретиться взглядом с отцом или мамой я не решилась. – Мне тоже было очень сложно начать ему доверять. Но он доверия стоит, как никто другой!

Мама погладила меня по плечу, насупившийся отец молчал. Я встала, привычным движением одернула платье:

– Я пойду. До университета еще нужно добраться, а время уже позднее. Отдыхайте с дороги. Увидимся завтра.

Мама ворковала напутствия и пожелания доброй ночи, но ни ее слова, ни объятия родителей не сгладили гнетущее впечатление от разговора. Да, он был ожидаемо трудным. Да, приказ, отбор и предприимчивые леди никому не могли нравиться. Тем большей благодарностью, по моему мнению, должны были проникнуться родители к лорду Адсиду! Я даже подумала, что зря не рассказала о том, что его мама тоже попала в рабство. Но потом решила, что правильно поступила, умолчав об этом. Не моя тайна, не мне говорить о ней.

ГЛАВА 34

Боевой маг ждал меня внизу, устроившись в кресле недалеко от лестницы. От моих робких попыток извиниться за то, что ему пришлось ждать несколько часов, отмахнулся:

– Я бы тоже со своими родителями долго болтал. Только нет больше никого.

Идти пешком под дождем до университета воин отказался, хотя под его заклинание защиты от воды и капля не попадала. Он решил нанять карету на почтовой площади. Я не спорила.

Приятный полумрак, запах весеннего дождя и влажной обивки меня постепенно успокаивали. Я вспоминала куски разговора с родителями, хвалила себя за то, что так и не упомянула ни неожиданное взаимное зачарование, ни то, что сильней чувствую эмоции лорда Адсида, чем должна бы. Еще я не обронила и слова о том, каким наслаждением стало даже временное единение даров. Скажи я об этом, и все мои попытки показать благородство поступков Шэнли Адсида обесценились бы.

Университет встретил желтым светом фонарей и прохладной волной проверяющего на яды щита. Хмурый и сонный слуга занес в журнал имя моего сопровождающего, устало потер глаза и разрешил пройти. Воина, как и меня, разморило душное тепло кареты. Это ощущалось в движениях. Хорошо, что на земле университета ничего действительно опасного произойти не могло.

Подходя к университету, поймала себя на том, что все время посматриваю на окна ректорской башни. В щель между портьерами пробивался свет, и я раздумывала, насколько невежливо будет зайти к лорду Адсиду без приглашения да еще в столь поздний час. Решила в итоге, что это будет недопустимо навязчиво. Воин, дождавшись, пока я переступлю порог своей комнаты, легким поклоном засвидетельствовал почтение и попрощался.

Замок щелкнул, плащ, кажущийся очень тяжелым после долгого дня, занял место на вешалке, постепенно разгорелись магические кристаллы. В их свете конверт, ожидавший меня на полочке, казался ослепительно белым. А темно-синяя лента с серебряным узором наводила на мысли о драгоценных каменьях. Письмо так и просилось в руки.