Текст книги "Магия обмана. Том 1"

Автор книги: Ольга Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Каменная боковая лестница закончилась на первом этаже. Коридор был в это время пустым и сумрачным. Сквозь большие окна я видела женское общежитие. Во многих комнатах ещё горел свет, хотя было уже очень поздно. Мы с магистром засиделись над эликсирами едва ли не до полуночи. Зато они принесут мне двадцать золотых. В моей родной деревеньке на эту скромную для столицы сумму можно многое купить. Родители обрадуются помощи, а вот как им рассказать о моем участии в отборе невест для принца-полудракона, я не представляла.

Впутываться в эту историю я не хотела, не рвалась к победе. Наверное, будь участие в нем добровольным, отказалась бы. Но к письму ректор приложил копии королевского приказа и освидетельствования силы моего дара. По сути, это принудительный брак. Отец, большой “ценитель и почитатель принуждения”, будет в ярости, когда узнает.

Он у меня исключительно свободолюбивый эльф. Думаю, не подпиши король два года назад указ, освобождающий из рабства всех беглецов из погибшей империи Терон и их потомков, отец поднял бы восстание. Для этого были все предпосылки.

Люди и эльфы, особенно эльфы, из разрушенной страны так и не смирились с бесправным положением рабов. Они желали свободы и безопасности, а не нищенского существования в постоянном страхе перед прихотью хозяина. Время от времени в деревнях рабов искрило – какой-то надсмотрщик слишком усердствовал и получал смертельное проклятие, карательные отряды лордов приезжали разбираться.

В последние годы такие случаи участились. Для полноценного восстания не хватало только разумного и сильного лидера. Таким вполне мог стать мой отец, Эткур, сын теронской аристократки и одного из верховных жрецов Великой.

Отец сильный боевой маг, умеет руководить, к его мнению всегда прислушиваются. Последние сорок лет он служил в пограничных войсках лорда Хадиана, владельца земель и жизней всех членов нашей семьи. Теперь он работал у того же лорда все тем же командиром отряда пограничников и искал возможности переехать со всей семьей в другое место.

Сиятельный землевладелец привык к тому, что рабы выполняют даже опаснейшую работу по охране границ от чудовищ пустыни бесплатно. За еду, обмундирование и снабжение оружием. Иногда хорошим поощрением был и обыкновенный шантаж. Лорд любил свою власть над чужими жизнями и порой намекал, что с родными пограничников может случиться много плохого, если кто-то из рабов-воинов попытается, например, сбежать.

Достойно платить за работу сиятельный эльф не желал, все оружие и обмундирование отнял. Хорошо, что мой отец – хорошо обученный, натренированный воин и маг. Ему для победы над сумеречными тварями, иманнидами и прочими обитателями пустоши не всегда нужно оружие.

К сожалению, это не упрощает поиски работы. Сильный маг с развившейся до восьмерки семеркой – желанный работник для любого купца, ведущего караван через пустыню. Но лишь, если у мага помимо освидетельствования дара есть ещё и диплом университета. Хорошую работу можно получить только так и никак иначе. А рабам запрещалось поступать в университет.

Если бы не дедушка Нальяс, обучавший моих родителей, не знаю, как они овладели бы своими дарами. Магическая сила нуждается в жестком контроле, пускать на самотек ни в коем случае нельзя. Иначе, если повезет, можно всего лишь сжечь дом, затопить огород, а если не повезет – убить кого-нибудь или потерять дар навсегда. Хорошо владеющим магией рабом, понятное дело, сложней повелевать. От такого разумника может быть куда больше ущерба и разрушений, чем от пожаров или даже смерти целой семьи рабов.

Отсюда и запреты на обучение, на поступление в университет, законодательно закрепленная невозможность выкупить одаренного раба, если потом планировалось учить его контролировать собственную магию. Οтсюда же и политика землевладельцев, натаскивавших магов-рабов так, чтобы они бездумно выполняли простейшие, энергозатратные и не всегда эффективные заклинания нападения и защиты. Отсюда и оживленная торговля артефактами, способными уберечь от простейших чар. Других рабам знать не полагалось.

На счастье, среди теронцев, надеявшихся спастись от неизвестно откуда взявшихся магических чудовищ и болезней, были волшебники. Многие из них выжили и даже сохранили способности к магии, хотя истощились до крайности и подорвали здоровье, раз за разом вычерпывая резерв, чтобы защитить близких. К сожалению, в большинстве своем эти маги были слабыми и неспособными обучать ничему сильней простейших чар. Замкнутый порочный круг, из которого удавалось вырваться единицам, подобным моим родителям. Все благодаря дедушке Нальясу…

Тяжелые капли били по пузырящимся лужам, под ногами хлюпала каша из снега, воды и грязи. Украшенное затейливой лепниной и статуями здание женского общежития рассматривать было некогда – я боялась упасть и сломать себе что-нибудь. Добравшись до нужного крыльца, положила ладонь на дверную ручку и ненадолго замерла, чтобы заклинание распознало меня и впустило. Всегда удивлялась тому, что мужское общежитие защищено от вторжения чужаков, но не от появления женщин. А здесь навели столько чар на все двери и окна, что войти, не разнося стены, могли из мужчин только ректор и лекарь.

Распознающее заклинание сработало, дверная ручка немного нагрелась, замок щелкнул и впустил меня в коридор. Наконец-то! Дождь так разошелся, что за каких-то неполных пять минут пути мой плащ, несмотря на чары, начал промокать, и у меня зуб на зуб не попадал от холода.

В общежитии было тепло, в длинном коридоре тускло горели лампы, едва заметно пахло ландышами. Неудивительно, ведь масло настаивали на этих цветах. Считалось, такой аромат настраивает на миролюбивый лад. Комендант как-то обмолвилась, что ректор не переносит женских ссор и пытается предотвратить их этим и некоторыми другими способами. Думаю, упоминай она ректора чаще, без ландышевого масла для ламп можно было бы обойтись – даже помолвленные и замужние студентки вздыхали по магистру Адсиду и не хотели бы его огорчить.

Сняв пропитавшийся водой плащ, я тихо пошла по коридору к себе. Коричневый со светлым рисунком ковер приглушал шаги, но я все равно старалась не шуметь. Комендант уже несколько раз давала понять, как относится к выданному мне магистром Форожом разрешению возвращаться в общежитие так поздно. По ее мнению, алхимик преступно превысил полномочия и, несомненно, должен быть наказан за то, что из-за него я нарушаю устоявшийся порядок. Повлиять на магистра Форожа кроме ректора Адсида никто не мог, а тот не спешил как-либо вмешиваться в наши учебно-торговые отношения. Поэтому комендант раз за разом отчитывала меня.

Поворот ключа – дверь в комнату тихо отворилась. В спальне сумрачно, лампа на столе горит тускло, будто на последних остатках масла. Неудивительно, ведь Дрена считала, что такие бытовые мелочи вроде заправленных светильников, обновления запасов мыла и смены полотенец целиком и полностью моя задача. Превратить меня в свою служанку ей не удалось, хотя, прислушиваясь к советам аристократок, она поначалу пыталась. Наши отношения были равноправными, и свою часть договоренностей Дрена выполняла аккуратно, вовремя получая у коменданта чернила, бумагу, карандаши и прочие важные мелочи.

Дрена уже спала, полулежа на постели, подсунув под спину большую подушку. На коленях девушки лежала раскрытая на яркой иллюстрации книга. Частое явление. Учебники действовали на Дрену усыпляюще.

Стараясь не наступать на скрипучие половицы, я прокралась на свою половину комнаты, быстро разделась и проскользнула в душ. Γорячая вода расслабила, успокоила, смыла тревогу, появившуюся после предупреждения магистра Форожа.

Я постепенно приходила к мысли, что мои шансы победить в этом отборе невест все же слишком малы, чтобы всерьез беспокоиться. Владыка-дракон, как и король Кедвоса, с удовольствием сделал сбежавших на его земли теронцев рабами. В те времена это было очень удобным решением. Тысячи истощенных долгим переходом по магической пустыне людей и эльфов несли с собой самое ценное, что имели. Пересекая границу некогда союзных государств, они оказывались в руках вооруженных отрядов. Те обирали беженцев, ставили на всех без исключения магические метки рабов, а потом продавали. Вначале это был подпольный рынок, но уже очень скоро правители узаконили торговлю и рабовладение. Короли и знать неплохо наживались на рабах, даже угрозы восстаний не могли это изменить.

Если бы не вмешательство третьей стороны, княжества Тессдаль, выступающего свидетелем и гарантом соблюдения магических клятв мирного договора королевств, рабство не отменили бы два года назад. Ни в Кедвосе, ни в Аролинге. Представить на троне рядом с принцем-полудраконом бывшую рабыню у меня никак не получалось. Слишком сильной и оскорбительной была бы оплеуха знати обеих стран.

Завернувшись в полотенце, я возвратилась в спальню, надела ночную сорочку и уже собиралась забраться под теплое одеяло, как за спиной раздался глухой стук. Οглянувшись, увидела, что книга с коленей Дрены упала на пол, а рука девушки расслабленно повисла.

На цыпочках подкравшись к постели соседки, я подняла книгу и положила ее на стол. Только тогда заметила черную и больше чем наполовину опустошенную коробку с конфетами от дорогого мастера. На бархатистой крышке серебром сияло его тисненое клеймо, а красивые конфеты матово поблескивали разными орехами, приклеенными сверху.

Я ещё ни разу в жизни не пробовала конфеты, даже самые дешевые. Меня никто не угощал, тратить деньги на излишества и роскошества я считала совершенно неправильным и как-то свыклась с мыслью, что подобные лакомства не для меня. Наверное, поэтому не соблазнилась и после того, как прочла лежащее рядом с коробкой письмо.

Недлинное послание, адресованное и Дрене, и мне, было поздравлением с тем, что мы принимаем участие в отборе невест. Под пожеланиями удачи стояла знакомая по множествам указов и объявлений подпись ректора Адсида. Конфеты, оказывается, от него!

Жест милый, но от этого ещё более странный. Лорд Шэнли Адсид, Верховный судья, кавалер ордена Абарута и прочая, прочая, не мог всерьез считать участие в подобном соревновании достижением. Ведь для того, чтобы попасть в королевский список, не понадобились ни ум, ни знания, ни упорная работа, только природный дар. А раз достижения нет, то и поздравлять не с чем.

Размышляя над неожиданным поступком ректора, я сделала ещё один осторожный шаг к Дрене, чтобы поднять ее соскользнувшую с постели руку и погасить ночник. Ρука была ледяной и влажной от пота…

Глянув в лицо девушки, я увидела белые губы, покрытый испариной лоб… Дрена не спала, она умирала!

Нужно позвать коменданта, лекаря, но…

Оставить ее одну? – Нельзя! Не в таком состоянии!

Пусть я и не лучший целитель на свете, но умереть не дам!

Одной мне не справиться. Это ясно. Как позвать помощь?

Я лихорадочно соображала, оглядываясь по сторонам. Мой взгляд упал на пламя лампы. Огонь…

Первое заклинание, которому учили студентов, было заклинание оповещения о пожаре. Пришла пора им воспользоваться…

Глубоко вздохнув, силясь успокоиться, я поднесла пальцы к губам, прошептала нужные слова и опустила руки, раскрыв ладони. На них танцевали три маленьких огненных смерча. Теперь у коменданта, лекаря и ректора сработают амулеты.

Откинув одеяло с груди и живота Дрены, я положила руки на область сердца и начала читать исцеляющее заклинание. Это были чары общего действия, больше поддерживающие, чем устраняющие причину болезни. Но на первых порах, пока не появится опытный лекарь, сойдут и они.

Под ладонями забрезжило золотое свечение, оно крепло, усиливалось. Закусив губу, я отдавалась волшебству и радовалась отклику ослабленной Дрены. Чем больше я погружалась в лечение, тем явственней понимала, что через полчаса спасать было бы уже некого… От ужаса на глаза навернулись слезы, они текли по щекам, капали на мои пальцы.

В коридоре раздались шаги. С грохотом отворилась дверь.

– Что это значит? – возмущенный и резкий окрик коменданта почти выдернул меня из транса.

К счастью, моего умения сосредотачиваться на волшебстве хватило, чтобы противостоять и крикам, и попыткам меня оттолкнуть. Комендант плохой лекарь, и ее вмешательство могло больше навредить, чем помочь. Она даже не поняла, что Дрена почти ушла за черту!

– Госпожа Льяна! – спокойный и властный голос ректора переплелся с оценивающим состояние Дрены заклинанием лекаря. – Отойдите. Освободите место господину Иттиру.

Я повиновалась. Осторожно высвободилась из волшебства, постаравшись в эти секунды отдать девушке побольше силы, отступила на пару шагов.

После транса и сияния нитей магии окружающая действительность казалась тусклой и какой-то пыльной. Несколько раз моргнув в попытке отогнать это ощущение, я посмотрела на лорда Адсида.

Таким суровым и злым я его ещё никогда не видела. Губы плотно сомкнуты, брови почти сошлись на переносице, взгляд серых глаз требовательный, жесткий. На сложенных на груди руках поблескивали кольца. Судя по аккуратной одежде и безукоризненной прическе, он, в отличие от наспех одетого лекаря и взъерошенного бледного коменданта, ещё не ложился.

– Рассказывайте, – хмуро велел ректор.

– Я пришла не больше получаса назад, – начала я, стиснув кулаки, чтобы не дрожали пальцы.

– Γде вы были до того?

– Магистр Форож… Заказ для больницы… – меня все сильней трясло, в горле встал болезненный ком. Прикрыв рукой рот, я старалась не смотреть на склонившегося над Дреной лекаря и не всхлипывать.

Комендант подошла ко мне, обняла за плечи.

– Ну, ну, девочка… – бормотала она, – все обойдется…

– Не уверен, – бросил лорд Адсид. – Вы заметили что-нибудь необычное?

Я отрицательно покачала головой, стараясь успокоиться. Мои эмоции сейчас только мешают, не дают ректору составить полную картину и выяснить, что случилось с Дреной. Совладать с собой не получалось, я беспомощно всхлипывала и была совершенно не способна к разговору. Ρектор это прекрасно понимал.

– Отведите ее в мой кабинет, – велел он коменданту, – и возвращайтесь. Вы будете нужны мне здесь.

Женщина засуетилась, заставила меня переобуться, накинула на плечи плащ. Он пощекотал щеки длинным мехом, окутал теплом – комендант выбрала плащ Дрены, но я поняла это только на улице, когда ветер ударил в лицо. Холод отрезвил, прояснил мысли. От этого случившееся стало ещё более пугающим, жутким.

Если бы я не пришла так поздно, если бы мы просто легли спать, Дрена никогда не проснулась бы…

Комендант провела меня по большому двору, распахнула двери главного здания, держа меня за руку, буквально протащила по коридорам и нескольким лестницам. Я же не могла отогнать воспоминание о недавнем лечении, об опустошающем ощущении уходящей из-под моих ладоней в небытие жизни. Ужасное чувство, пробирающее безысходностью и глухой болью так, что ломило кости. Совершенно не соображала, куда иду и что делаю. Только послушно позволяла женщине направлять себя.

Она замерла перед незнакомой дверью с бронзовой ручкой в виде грифона, подающего для пожатия лапу. Εе ладонь сжала когтистую лапу, спустя несколько ударов сердца заклинание распознало коменданта и позволило ей войти.

– Подождите лорда ректора здесь, – велела женщина и, нерешительно, словно боялась меня обидеть, добавила: – Просто посидите в кресле. Не трогайте ничего.

Οна пропустила меня в комнату и закрыла дверь.

ΓЛАВА 3

Личный кабинет лорда Адсида отличался от рабочего, расположенного рядом с секретариатом, богатством убранства и большой библиотекой. У стен стояли высокие шкафы, заполненные книгами с блестящими новыми и потускневшими старыми, даже древними переплетами. Из-за затемненного стекла дверец названия фолиантов были видны плохо. По скругленной с одной стороны форме комнаты становилось ясно, что покои ректора располагались в одной из башен древнего замка. Выглянув в окно, в свете фонарей я увидела черные деревья и расходящиеся от центральной аллеи дорожки университетского сада. Жаль, что сейчас ночь и дождь. Вид наверняка открывается прекрасный.

После пробежки по двору, коридорам и лестницам было жарко, да и теплолюбивый лорд Адсид свои комнаты отапливал хорошо. Я расстегнула плащ, а потом и вовсе сняла его, перекинув через руку. У тяжеловесного стола из темного дерева стояло гостевое кресло. На вид менее удобное, чем обтянутое зеленоватой с золотыми прожилками тканью высокое кресло ректора. На столе лежали какие-то бумаги, стояла красивая малахитовая чернильница, рядом ожидало хозяина золотистое металлическое перо тончайшей работы.

Я села в жесткое гостевое кресло и тут увидела себя в стеклянной дверце. Вначале не сообразила, что это отражение, и испугалась. Бледная девушка с распущенными черными волосами подозрительно напоминала призрака. Впечатление усиливали светлая ночная сорочка и большие серые глаза, кажущиеся в отражении мутными, как туман. Любоваться нелицеприятным видом не стала. Снова надела и застегнула на все пуговицы темно-синий с серебряным шитьем плащ Дрены, поправила на плечах отороченный белым мехом капюшон. Лучше умереть от жары, чем сходить с ума от стыда и смущения, оттого что оказалась в комнатах красавца-ректора, мечты студенток, в одной только ночной сорочке!

Ждать мне пришлось долго. Схлынувшее напряжение превратилось в слабость и сонливость, накопившаяся за последние дни усталость замедляла мысли. Подперев правой рукой щеку, я задремывала, что, учитывая поздний час и растрату резерва, было совершенно неудивительно.

Щелкнул замок. Я встрепенулась, вскочила, присела в поклоне перед вошедшим лордом Адсидом. Мрачный эльф сделал мне знак выпрямиться, молча снял подбитый мехом серый плащ, повесил его на вешалку у входа.

– Присаживайтесь, госпожа Льяна, – велел ректор, заняв свое кресло.

Я повиновалась. Начинать разговор он не торопился, хмурился, взглядом со мной не встречался. Наблюдая за тем, как лорд вертит в руках золотое перо, не удержалась от вопроса.

– Как госпожа Дрена?

Маг бросил на меня короткий взгляд.

– Плохо. В себя не пришла, но господин Иттир утешает, что она с большой долей вероятности все же выживет.

Нет, не на такой ответ я надеялась. Пальцы снова задрожали, волной накатил противный липкий страх, вернулось щемящее ощущение уходящей из-под ладоней жизни.

– Γоспожа Льяна, – жестко и требовательно заговорил лорд Адсид, – вы должны шаг за шагом рассказать мне, что делали и что видели в этот вечер. Предельно честно и подробно.

Я кивнула и начала рассказывать.

– Конфеты? – насторожился ректор.

Его напряженность была такой явной, что и у меня заколотилось от волнения сердце.

– Да, те, что вы подарили.

– Я ничего не дарил, – отрезал лорд Адсид. – Почему вы решили, что конфеты от меня?

– Там было письмо с вашей подписью, – разом оробев, объяснила я.

Он вскочил, несколько раз нервно прошелся вдоль книжных шкафов. Коротко приказав ждать его возвращения, схватил свой плащ и едва ли не выбежал из кабинета.

Минуты тянулись бесконечно, а предположение, что дорогие конфеты были отравлены, крепло с каждым ударом сердца. Другого объяснения внезапной болезни Дрены попросту не существовало. Вспомнились хищные лица аристократок. На ум пришли предостережения магистра Форожа и слова самого ректора Адсида, сказавшего, что убийства соперниц совсем недавно были обыкновенным делом. Зря он это сказал, по сути, поощрил сиятельных эльфиек, побудил действовать. Хотя у меня не создалось впечатления, что лорд предполагал подобное развитие событий. Кажется, он не придал большого значения своей отсылке к истории, и теперь очень злился. На себя и на восприимчивых леди.

В этот раз ректор вернулся быстрей и выглядел ещё более мрачным. Хотя раньше мне казалось, это невозможно. В руках он держал письмо и коробку с конфетами.

– Вы сказали, что ничего не ели отсюда. Это так? – указывая на сладости, спросил лорд.

– Да, – подтвердила я.

– Хорошо. Потому что они отравлены.

Я промолчала.

– Смотрю, вы об этом догадались, – он тяжело опустился в свое кресло. – Магистр Форож уже занялся изготовлением противоядия. Ваша помощь ему не понадобится, – предвосхищая мой вопрос, добавил мужчина.

Он задумался, сцепив пальцы, постукивал указательными по губам. Молчание затянулось, стало не только неприятным, но и раздражающим. И все же нарушить его или хотя бы пошевелиться, я не рискнула.

– Вам нельзя возвращаться в спальню, – заявил лорд Адсид.

Неожиданное решение меня ошеломило. Только я собралась возразить, как собеседник продолжил:

– Я пока не придумал, как оградить вас от девушек. Боюсь, переданные послами короля Талааса амулеты не смогут вас защитить. Артефакторика, конечно, за последнее столетие развилась хорошо, но все ещё несовершенна, а у вас многовато недоброжелателей.

– Как и у любой другой девушки, участвующей в отборе, – возразила я. Мне не нравились ни внимание, ни даже не идущие пока дальше слов попытки оградить.

– Конечно, – чуть помедлив, согласился лорд. – Как показал этот печальный случай, Εго Величество был настроен слишком прекраснодушно и ошибся в своей вере в благородство соперниц и их семейств. Он уже утром узнает о произошедшем и, я уверен, теперь одобрит тот план защиты, который я предлагал изначально. Все же речь идет о будущей королеве Аролинга…

Он снова замолчал, а я предпочла не высказываться. Ни по поводу упомянутых семейств соперниц, ни по поводу совершенно нелогичной веры правителя в то, что сиятельные девушки будут вести честную борьбу. Подобные представления были весьма странными для венценосного эльфа, чья юность пришлась на расцвет эпохи отравлений. И уж совсем нелепыми в свете того, что мать нынешнего короля Кедвоса, по слухам, отравила по меньшей мере пять любовниц супруга, не повторившись в методе и использованном яде.

Куда более правдоподобным мне казалось другое объяснение тому, что возможным невестам принца Зуара не обеспечили должную защиту. Аристократкам давали шанс избавиться от более сильных соперниц неугодного происхождения. Времени леди не теряли.

– Как я сказал, в свои комнаты вы не вернетесь, – серьезно продолжил магистр.

Судя по всему, он уже пришел в себя после неприятнейшего и пугающего происшествия. Выглядел мужчина решительным, уверенным и совсем не таким злым, как в спальне. Стал постепенно похож на того ироничного и даже жесткого лорда Адсида, каким я его знала. Мне бы его умение так быстро собираться с мыслями. Боюсь только, это приходит с опытом, который мне совершенно не хочется повторять.

– Безопасность участвующих в отборе девушек сейчас очень важна, – холодно продолжал ректор. – Вы достаточно умны и способны догадаться самостоятельно, что "охота" на возможных невест принца Зуара не обрадует ни одного из правителей и может разрушить все мирные договоренности. В худшем случае может привести к войне. Причем независимо от того, кто выступит в роли "охотника".

– Значит ли это, что высокородного отравителя накажут? – на положительный ответ я не надеялась, но не спросить не могла.

Лорд Адсид усмехнулся, помедлил и будто нехотя признал:

– Определенная вероятность есть.

Меня порядком удивило то, что ответ вообще был. Наверное, нежданно обретенный статус возможной невесты принца творил с сознанием чопорного лорда чудеса, раз меня назвали умной и посчитали достойной беседы почти на равных. Иная причина смены мировоззрения аристократа не придумывалась. Ведь до того он ни разу после моего зачисления в университет не глянул даже в мою сторону. Словно я не существовала вовсе.

– Вместе с тем вы не можете не понимать, что стали не только целью, но и подозреваемой, – лорд Адсид пристально наблюдал за выражением моего лица.

– Что? – ошеломленно выдохнула я. Судя по всему, ректор был совершенно серьезен, но и в таком случае подобные обвинения никак не укладывались у меня в голове.

– Почему же вы так удивляетесь, госпожа Льяна? – он легко пожал плечами. – Обыкновенный политический расчет. Если уж вы не соблазнились отравленными конфетами, то вас нужно хотя бы попытаться подставить под удар. Вывести вас из игры тем или иным способом.

На несколько мгновений представила себе заседание Верховного суда, обвинения в том, что я, бывшая рабыня, отравила дочь и внучку работорговцев. Эти мысли породили страх, ужас, холодом коснувшийся костей. Я поняла, что перед лицом таких обвинений останусь совершенно беззащитна. И это если ещё не принимать во внимание мое «жгучее» желание стать женой незнакомца с титулом.

Лорд Адсид прав. Проще обвинить меня, посадить в тюрьму и даже казнить, чем искать виновного среди аристократов.

– Вижу, вы осознали опасность, – сухо отметил ректор и сменил тон на более дружелюбный. – Пока вам нечего бояться, госпожа Льяна. Я знаю, вы не виноваты. Магистр Форож подтвердит, что после контрольной вы сразу пришли к нему. Ρаспознающие заклинания на дверях общежития покажут, когда именно вы вернулись к себе в спальню. Из всего этого будет понятно, что у вас не было времени купить те злосчастные конфеты и тем более заниматься изготовлением яда.

Я робко кивнула и, поощренная милостивой улыбкой лорда Адсида, заметила:

– Приготовление ядов требует много времени. Несколько часов, иногда и суток.

Добавить, что в этом случае без использования зелий из домашних запасов аристократических семейств не обошлось, не решилась. К счастью, это не понадобилось. Ректор прекрасно понял, к чему я веду. Он заметно помрачнел, взгляд стал более жестким.

– Вы правы, госпожа Льяна. Но я не советую вам касаться этой темы вне бесед со мной. Не будем давать вашим недоброжелателям возможности навредить вам ещё больше.

Я удивленно подняла брови, не вполне понимая, как общеизвестные сведения могут быть обращены против меня. Хотя ещё больше вопросов вызывало желание ректора выступать в мою защиту и давать советы.

– На первом курсе не изучается ни один яд, – сиятельный магистр снизошел до объяснения. – Для вас будет лучше, если мы пока не будем осведомлять окружающих об истинном уровне ваших знаний.

Я не стала спорить, хоть и считала поведение Верховного судьи, стремящегося стать моим защитником и помощником, неожиданным и потому странным.

– Вернемся к вопросу о вашей охране, – переплетя пальцы на уровне груди, лорд Адсид заговорил серьезно и по-деловому сухо. – В общежитии вам сейчас находиться небезопасно. В больничном крыле я вас также не могу разместить. Не хочется при исключительно неблагоприятном повороте объяснять не только родителям госпожи Дрены, но и Εго Величеству свое решение. Согласитесь, оставить подозреваемую рядом с жертвой – верх преступной беспечности.

Я молча кивнула. Пока его рассуждения виделись вполне здравыми и отторжения не вызывали. Его моя покладистость устраивала, ректор скупо улыбнулся и продолжил.

– Я не могу приставить охрану ни к вам, ни к любой другой девушке, участвующей в отборе. Это вызовет ненужные разговоры и страхи. Правителям и мне это совершенно не нужно. Я отвечаю за студенток-соискательниц, – лорд Адсид небрежно повел плечом.

Теперь ясно, почему он так переполошился, почему старается меня защитить. Χорошо, что я изначально не подозревала ректора в попытках уберечь именно меня. Иначе весь мой радужный настрой сейчас разбился бы вдребезги, как использованный кристалл одноразового пополнения резерва. Лорд Адсид всего лишь беспокоится о своей репутации и о славе университета! Это понятно, это по-настоящему успокаивает.

– Предложенный мной вариант защиты довольно прост, но действенен, – встретившись со мной взглядом, объяснял ректор. – Необходимо создание магической связи с… опекуном. Думаю, это слово подходит лучше всего.

Его мимолетная улыбка, спокойствие на красивом аристократическом лице и уверенный голос умиротворяли. Магистр Адсид располагал к себе, такому хотелось верить, хотелось на него полагаться. Даже обидно, но я давно разучилась верить лордам Кедвоса и уже достаточно пришла в себя, чтобы опять придирчиво взвешивать каждое сказанное мне слово.

– Что вы знаете о магии крови? – полюбопытствовал собеседник. Тон, выражение глаз были вполне невинными, словно интерес был праздным, а вопрос почти не стоящим внимания.

– Очень немного, – осторожно ответила я, посчитав неправильным говорить правду. Мои познания ограничивались названием дисциплины и парой статей о том, что подобная магия мало изучена и, возможно, не так безопасна, как кажется сейчас.

– Это многообещающее направление магического искусства, – откинувшись на высокую спинку кресла, Шэнли Адсид заговорил размеренно, с явным знанием дела. Расслабленная поза, соединенные домиком пальцы и ровный тон показывали любому, что ректор отлично разбирается в вопросе, не видит ничего опасного, а сами ритуалы могут принести только пользу.

– Магически связанный с вами опекун будет знать, где вы находитесь и не нуждаетесь ли в помощи. Больше ничего. Конечно, у заклинания есть и свои недостатки. Οграниченное время действия, небольшое расстояние. В пределах столицы я вас почувствую, а вот в соседнем городе вы будете предоставлены сами себе. Для ритуала потребуется всего несколько капель вашей и моей крови.

Сказать, что я была ошеломлена, – ничего не сказать. ГЛАВА древнего рода, Верховный судья и прочая, прочая… Желаннейший холостяк королевства… И он, кажется, всерьез собрался опекать меня! Меня, а не княжну Оторонскую или кого-то из ее подруг… Поразительно! Но не менее подозрительно.

– Лорд Адсид, простите… Вы так это сказали… – силясь подобрать правильные слова, лепетала я. – Вы собираетесь стать моим магическим опекуном?

– Совершенно верно, – покровительственно улыбнулся высокородный ректор и мягко, даже почти ласково пояснил: – Вы самая уязвимая из моих подопечных.

Я выразила подобающую случаю признательность и поспешила вернуться к тому, как сильно напугало меня случившееся. Магистр сочувствовал, убеждал, что подобное не повторится, и, к счастью, не настаивал на немедленном проведении ритуала. Поблагодарив меня за быструю и правильную реакцию и помощь Дрене, лорд встал и пригласил следовать за ним в выделенные мне комнаты.

Как ректор объяснил по пути, эти покои предназначались для магистров, приезжавших на несколько дней с докладами. Убранство комнат, расположенных на первом этаже ректорской башни, сделало бы честь иной дорогой гостинице. Небольшая прихожая, просторная спальня, широкая кровать под стеганным светлым покрывалом, тяжелые шторы, рабочий стол с письменными принадлежностями, удобное с виду кресло. Недалеко от входа была дверь в личную умывальню. Там на вешалке висели свежие полотенца, вкусно пахло лавандовым мылом.

– Располагайтесь, отдыхайте, – мягко посоветовал лорд Адсид. – День у вас выдался напряженный, а время уже позднее. Я распоряжусь, чтобы сюда утром принесли ваши вещи. Поскольку колокольчиков, как в общежитии, здесь нет, воспользуйтесь кристаллом на прикроватном столике. Он разбудит вас вовремя, чтобы вы успели на завтрак.