Текст книги "Магия обмана. Том 1"

Автор книги: Ольга Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Он задумчиво помешал зелье.

– По законам наследования, у принца должна быть девятка. Не меньше, – вставила я.

– Верно. А ещё у двух любящих редко бывает только один ребенок, – сильней нахмурился лорд Адсид. – Для этого должны быть причины вроде магической болезни. Я заинтересовался здоровьем королевы Мадаис и нашел очень любопытные документы.

Ректор задумчиво постучал ложкой по дну котелка. Видно было, что эти сведения его озадачивают.

– От первого брака у нее была дочь. Амаэль. Девочка исчезла, вероятней всего, погибла во время разрушения одного из крупных городов империи. А в первых хрониках неоформившегося Аролинга упоминается ещё один ребенок. Сын.

– Старший принц? – уточнила я. – Но раз о нем никто не знает, получается, что он умер?

– Нет, – чуть помедлив, ответил лорд. – Не думаю. Он исчез. Причем у меня создалось впечатление, что принцу Мираду помогли… сбежать.

Слово, которое подобрал собеседник, совсем мне не понравилось.

– Почему именно «сбежать»? Зачем? – недоумевала я.

– Я полагаю, это связано с датой его рождения, – лорд Адсид встретился со мной взглядом. – Полагаю, у Владыки Талааса возникли сомнения в отцовстве. Χотя мои осведомители не обнаружили ни одного документа, подтверждающего эти догадки. Но и других причин бесследного исчезновения старшего принца они не нашли.

– Но если он вдруг вернется, он будет иметь больше прав на трон, – такое предположение казалось мне вполне здравым.

– Могу поспорить, есть указы, лишающие его этих прав, – уверенно ответил лорд Адсид. – Ему незачем возвращаться. Он, несомненно, это понимает.

Вновь повисла тишина. Я задумалась о старшем принце и выводах ректора. Не знаю, как поступали в подобных случаях кедвоские аристократы, но мне сложно было представить, что кто-то изгонял или даже убивал ребенка любимой женщины.

– У всепоглощающей любви королевской четы есть ещё одна интересная особенность, – голос магистра звучал мрачно и подозрительно. – Особенность, которую я сам, признаться, только что осознал.

Я подняла глаза на хмурого лорда и терпеливо ждала продолжения.

– Можно встретиться с Владыкой, – объяснял зелью опекун. – Можно встретиться с королевой. Но я не знаю ни одного упоминания о том, что у кого-то была аудиенция сразу с обоими.

– Кажется, в Аролинге представление о безграничной любви такое же странное, как о прорыве в артефакторике, – хмыкнула я.

Он вскинул голову, встретился со мной взглядом и улыбнулся, оценив шутку.

– Возможно, – согласился лорд Адсид, его голос прозвучал тепло и солнечно.

Эта чудесная перемена показала, что я на самом деле устала от серьезных тем и разговоров о политике.

– Давайте оставим пока драконов и их принца, – предложила я, с усилием отведя взгляд от обаятельного мужчины. – До встречи с ним у меня еще неделя, а от такого обилия сведений голова идет кругом.

Я лукавила. Новости, домыслы и догадки я вполне еще могла воспринимать, но не хотелось, чтобы на просветлевшем лице лорда Адсида вновь отразились мрачность и подозрительность.

– Понимаю, – согласился он. – Я собирал сведения несколько лет. А на вас много навалилось сразу.

В его голосе слышалось сочувствие, поэтому похвала показалась особенно ценной.

– Вы отлично справляетесь с ситуацией, – добавил лорд. – Несмотря на все тревоги, вы даже посещали занятия в первые дни, а сейчас работаете.

– Ничего другого не остается, – я покачала головой. – Магистру Форожу важен этот заказ. Я не могу его подвести.

– Он вас очень ценит. Как алхимика, опытного травника и исполнительную помощницу, – мягко подчеркнул он. – Приятно, что при всей его требовательности и изредка излишней придирчивости уже пожилого мужа, у вас сложились доверительные отношения.

– Магистр Форож очень хороший алхимик и преподаватель, – старательно размешивая зелье, ответила я.

– К счастью, это так, – подтвердил ректор и хмуро добавил: – Хотя, как оказалось, магистр Форож бывает удивительно беспечен и легковерен.

– Вы ведь его не уволите? – робко спросила я, искоса поглядывая на собеседника.

– Только если не смогу противодействовать совету попечителей, – заверил русоволосый лорд. – К сожалению, он нарушил одно из основополагающих предписаний и тем самым подверг студентов опасности. Οн должен был сам проверить все расчеты лорда Такенда. Должен был убедиться, что они верны. Должен был. Но не сделал этого.

Собеседник выглядел огорченным, действительно расстроенным, а я чувствовала его искренность и наслаждалась красотой этого чувства. В нем яркое разочарование переплеталось с постепенно тускнеющей злостью на лорда Такенда.

– У каждого преподавателя есть свои любимцы. Это естественно, как и желание доверять им… Магистра Форожа можно понять, найти оправдание. Хотя это не умаляет его вины, – сосредоточенно растирая густеющее зелье о стенку котелка, ответил ректор. – Двух тренеров по боевой магии я сам буду рад уволить. Уже после второй склянки они должны были вмешаться, но не сделали этого. Счастье, что лорду Цорею хватило сил создать столько слоев защиты… Он сильный боец и реагировал как боец. Если бы лорд Такенд нападал на подобного себе, на такого же алхимика, не способного быстро действовать в опасной ситуации, исход мог быть ужасным… И все же за магистра Форожа я буду заступаться. Такого опытного преподавателя я без боя не отдам.

– Несмотря на скандал? – уточнила я, даже не пытаясь скрывать, как порадовали меня эти слова.

– Скажу честно, попечители сейчас заняты другим. Отбор невест затронул и их семьи. Господин Иттир тоже невольно помогает магистру Форожу заявлениями, что на выздоровление и восстановление понадобится не меньше месяца, – не отрывая глаз от котелка, объяснял лорд Адсид. – За это время отбор закончится, с вероятностью семь к восьми Таттореи и Йордалы породнятся. Правда, эти семейства в любом случае будут не заинтересованы в том, чтобы вчерашняя история вновь всколыхнула волны сплетен. Это вредит родам, уменьшает политический вес, ослабляет позиции. Поэтому вероятность того, что мне удастся сохранить магистру Форожу место, довольно велика.

Его тон к концу пояснения стал по-деловому сухим, но я не могла избавиться от ощущения, что лорд Адсид все же рад, что время сыграет на его стороне.

– Магистр Φорож будет благодарен вам за заступничество, – осторожно вставила я.

Οн неопределенно повел плечами:

– Я действую в интересах университета. Нельзя потерять такого опытного и талантливого преподавателя.

Поймав мой удивленный взгляд, лорд Адсид усмехнулся:

– Да, мне тоже будет жаль расставаться с ним. Я попробовал представить университет без магистра Форожа. Печальный и неполноценный результат.

– Он говорил, что учил вас.

Я искренне надеялась, что удастся увести разговор в другое русло. Не хотелось, чтобы общение с лордом Адсидом превращалось в беспросветное обсуждение сложных тем и политики.

Собеседник откликнулся живо и, казалось, обрадовался возможности оставить тяготящий его разговор.

– Совершенно верно. Это было интересно, познавательно. Особенно много дали, конечно, дополнительные занятия, – ректор вновь помешал состав, подливая перламутровую жидкость. – Знаете, что меня тогда больше всего поражало?

Даже понимая, что вопрос риторический, я отрицательно покачала головой.

– У магистра Форожа всего лишь магическая шестерка, – в красивом голосе лорда Адсида слышалось уважение. – Но он уже тогда мог создавать зелья, требующие таких затрат силы, что не каждая восьмерка справилась бы с нагрузкой.

– Как же ему это удавалось? – недоуменно нахмурилась я.

– Особенные резервосберегающие техники, – пожал плечами магистр. – Не столь совершенные, как придуманные моим родом, но все же действенные. Οтчасти благодаря им магистр Форож мог так долго заинтересовывать студентов, значительно превосходивших его по силе дара. Признаться, его пример, пример настолько увлеченной своим делом магической шестерки, подстегивал совершенствоваться значительно больше любых соревнований.

Лорд Адсид взял вторую пробирку, медленно вылил ее содержимое в котелок.

– Жаль, что к четвертому курсу стало ясно, что никакие техники, никакая любовь к алхимии не заменят магистру Форожу более сильный дар. Его способностей не хватало, дополнительные занятия постепенно утратили смысл, и экспериментами я занимался с отцом. Именно ему удалось разбудить мой почти угасший интерес к алхимии.

– У магической девятки много возможностей, – согласилась я.

– Поначалу я ценил именно это, – ответил лорд Адсид. – Занятия стали яркими, с упором на изучение родовых рецептов. Способы дополнительного зачарования ингредиентов и сосудов дали фантазии крылья, показали новые возможности…

Он очень светло улыбнулся воспоминанию. На меня не смотрел, что, несомненно, было к лучшему – я в который раз залюбовалась собеседником.

– Я очень хорошо помню свои ощущения после первых занятий с отцом, – рассказывал лорд Адсид. – Было такое чувство, будто до того я плескался на берегу ручейка и думал, что им все ограничивается. А потом мне подарили океан.

Он недолго помолчал и продолжил:

– С другими дисциплинами так не было, потому что отец многое показывал мне дома. Еще до моего поступления в университет. Алхимию он не очень-то любил, поэтому ждал, пока я изучу основы здесь. И все же именно эти занятия мы оба особенно ценили. Они нас сблизили больше, чем заклинания или боевая магия, которой мы уделяли много внимания. Хорошо, что понимание истинного значения этих занятий пришло почти сразу…

Лорд Адсид как-то потускнел, а я почувствовала отголосок его печали. Тихой и светлой. С такой вспоминают любимых умерших. Знакомая грусть, с такой я думала о дедушке Нальясе.

– Это особенное чувство, – не отрывая взгляда от зелья, Шэнли Адсид поделился наблюдением, – когда ценится не только прошлое, но и настоящее, и будущее. Каким бы коротким оно ни было.

Он замолчал, сделал вид, что занят пыльцой. А я подумала, что в студенческие годы лорда Адсида его отец был уже пожилым эльфом. Ведь он участвовал еще в теронской войне, потрясшей континент за столетие до разрушения империи.

– Я знаю, что вы имеете в виду, – мой голос прозвучал тихо, а посмотреть на собеседника я не осмелилась. – Οсознать важность и истинное значение прошедшего просто. Трудно ценить то, что имеешь, до того, как это потеряешь. Потому что кажется, это будет всегда.

Он коротко согласился и следующие несколько минут были посвящены только основе для краски.

– Когда я пришел, вы пели, – лорд Адсид потянулся за половником. – Что-то очень знакомое, но я не могу вспомнить, что это за песня.

– Баллада о Ваттисе. Когда-то она была очень известна в империи.

Перемена темы меня радовала, и я не считала правильным это скрывать.

– Да, точно, – на губах собеседника появилась улыбка. – Тут ее редко поют. Хотя не менее редко мне встречаются поющие за работой, – признал он. – Допускаю даже, что это отличительная особенность уроженцев Терона. Моя мама пела, когда готовила какое-то нудное зелье или что-то особенное на кухне. Что-то, к чему не допускала прислугу. У ее сестры, моей тети, тоже такая привычка.

– Поэтому вы знаете балладу о Ваттисе, – догадалась я, отметив, что о матери Шэнли Адсид говорил в прошедшем времени, а о тете в настоящем.

Он кивнул.

– А «Песнь о скорлупке и море» вы знаете? – склонив голову набок, поинтересовался лорд.

Сам того не подозревая, он назвал одну из моих любимейших. Вместо ответа я просто ее спела.

Он слушал, прикрыв глаза, и явно получал удовольствие, а потом поблагодарил. Удивительно, каким теплым и уютным может быть простое «спасибо».

Эту гармонию, прекрасное умиротворение не хотелось нарушать. Не хотелось вспоминать о тревогах, говорить об отборе или лордах-экспериментаторах…

ГЛАВА 28

Часы пробили ровный час, волшебство нарушилось. Лорд Адсид с подчеркнутым интересом заглянул в мой котелок.

– Ο, вы тоже почти закончили.

Утверждение, призванное заполнить ставшую вдруг неловкой паузу, прозвучало громко и подчеркнуто жизнерадостно. Магистр потянулся за флаконом и стеклянной воронкой. Он что-то говорил о заказе, но я не слушала.

Повторяя его движения, задумалась о том, что буду жалеть об окончании отбора. Ведь, вне зависимости от результата, я потеряю Шэнли Адсида, право общаться с ним так часто. Он снова станет Верховным судьей, сиятельным ректором, и я, как и прочие, буду видеть лишь эту официальную маску отстраненного и идеально красивого главы древнего рода.

– Какие теронские песни вы ещё знаете? – спросила, смущаясь того, насколько невпопад прозвучал вопрос.

Он окинул меня долгим, чуть удивленным взглядом.

– Детские, – признался он, наконец. – Мама ещё рассказывала мне много сказок. Отцу они тоже нравились. Когда я был маленьким, они с мамой всегда приходили вместе, чтобы пожелать мне доброй ночи. Οна рассказывала истории или что-то пела. Он садился у стола и записывал. Не думаю, что у него когда-то была идея опубликовать книгу, хотя тетя и предлагала. Она отлично рисует и даже сделала к некоторым историям иллюстрации.

– Он не хотел публиковать, потому что это… семейное? – предположила я, начерпывая зелье в последний флакон.

Лорд Адсид кивнул.

– Да. Именно поэтому.

Он закупорил склянку, отнес в раковину грязный котелок. Кран скрипнул, потекла вода, ректор взял щетку с длинной ручкой. Мне казалось, он не столько хотел помыть за собой посуду, сколько уходил от разговора. Воспоминания о родителях, особенно, об умерших родителях, слишком личные, но я была очень признательна лорду Адсиду за то, что он ими поделился. Правда, настолько сердечные отношения в его семье стали для меня неожиданностью.

Я помнила рассказы бабушек о семьях их родителей, о прохладной отстраненности, о деловом подходе к детям и супругам. Все это называлось аристократизмом и преподносилось как единственно правильный вариант отношений. Временами мне даже казалось, что бабушка Квидея, чей род превосходил семью бабушки Зольди в знатности, стыдилась того, что отступает от дворянских традиций. Она очень любила мужа, обожала сына, а потом и меня. Она рассказывала мне на ночь сказки, но изредка говорила, что вообще-то аристократки так не делают. У них для заботы о детях есть няньки.

Лорд Адсид вымыл посуду, я отнесла заполненную коробку на стол магистра Форожа и села подписывать ярлычки. Шум воды в рабочем кабинете стих, перевернутые котелки встали на сушилку, со своего места видела, как лорд Адсид вытер руки и возвратил на вешалку пушистое полотенце.

– Вы, верно, голодны, – предположил он, снимая передник. – Как закончите с этикетками, поднимайтесь ко мне. Я пойду вперед и велю принести обед.

На его губах играла улыбка, спокойная и в то же время будто подчеркивающая десятки различий между нами. Сомнений в том, что в башне меня ждет серьезный деловой разговор двух временных союзников, не возникало.

Дверь за ним с щелчком закрылась, я окунула в чернильницу перо, аккуратно вывела на голубой бумаге название зелья. Продев бечевку в дырочку, обвязала горлышко флакона и задумалась о прошедших часах.

Откровенность лорда Адсида, его рассказ о семье радовали и поражали искренностью, теплотой. Но в последние минуты он дал понять, что не приветствует попытки сближения, считает их неправильными. Это разочаровывало, но я постаралась притупить саднящую обиду. Напомнила себе, что он сам вправе определять характер наших отношений, а мое мнение, любопытство и желание познакомиться именно с Шэнли Адсидом, а не с лордом ректором, в расчет приниматься не должно.

Εсли он решил ограничить общение со мной политикой, то именно о ней мне следует думать. Тем более беседа об отборе, чужестранцах и мотивах лорда Такенда дала много пищи для размышлений. Правда, их итог был неутешительным.

Господа драконы, оказывая честь Кедвосу, желая породниться с аристократами союзников, на самом деле перессорили с десяток богатых родов и существенно ослабили влияние короля. А ведь на первый взгляд картина казалась выгодной именно Кедвосу! Поначалу думалось, перед королевством открывались чудесные перспективы! Мир, сильные союзники, торговля, влияние на политику Аролинга изнутри и даже соотечественница на троне в будущем.

Но по-настоящему горько стало, когда я задумалась о лорде Татторей. Отбор и все связанные с ним события били в связи союзных семейств, разрушали единство кедвоских родов. А мстивший за пренебрежение и сорвавшуюся помолвку лорд Такенд нанес, пожалуй, наиболее страшный удар – он расколол саму семью Татторей. Пока этот разлад не был очевидным, но я догадывалась, что большинство конфликтов возникнет, если леди Цамей не выиграет отбор.

Как глава рода будет объяснять сыну, почему разрешает покушавшемуся на него эльфу жениться на леди Цамей? Какие слова выберет, чтобы объяснить причину, по которой предпочел не настаивать на справедливом возмездии для несостоявшегося убийцы?

Как глава рода будет объяснять дочери, что именно произошло на арене, и открывать истинное лицо лорда Такенда, который девушке нравился? Как скажет ей, что она не имеет права не выйти за того, кто едва не убил ее любимого брата?

Как будет объясняться с другими членами семьи, согласными или несогласными с его решением?

Чем дольше я размышляла об этом, тем сильней злилась. Меня раздражали аролингцы. Все разом. Из-за того, что придумали отбор и грубо вмешались во внутреннюю политику королевства. Злили воспоминания о лорде Фиреде, с очаровательной улыбкой разрушающем мирные связи аристократов и богатых семейств Кедвоса. Все больше подозрений вызывали медальоны-жуки, о которых за последние дни позабыли. Зачем они понадобились, если не для защиты? Зачем нужна была активация кровью?

На столе запульсировал молочным светом переговорный кристалл.

– Госпожа Льяна, – раздался голос ректора. – Вы в кабинете по-прежнему одна?

– Да, лорд Адсид.

– Что же вызывает ваше неудовольствие? – значительно менее настороженно поинтересовался он.

– Жуки-медальоны, – вздохнула я. Подумала, что нужно попросить лорда Адсида научить меня каким-нибудь техникам, скрывающим эмоции. Если есть возможность не обременять опекуна собой лишний раз, надо ее использовать.

– Понятно. О них вчера заходила речь. Οбсудим за бокалом вина, – пообещал он и попрощался.

Перед ужином зашла к себе, поправить волосы и вообще проверить внешний вид. С сожалением посмотрела на зеленое платье и ленты, приготовленные для свидания с лордом Адсидом. После недолгих раздумий переодеваться все же не стала. Он мог неправильно истолковать мое желание украсить себя ради встречи с ним.

Пряча выбившуюся из косы прядку, заметила два письма на полочке в прихожей. Судя по гербам на печатях, интерес ко мне проявляли лорд Цорей и лорд Такенд. Если первому я была рада, то даже воспоминание о втором отзывалось глухим раздражением. Неприятно пробрало холодом, когда я подумала о льдистом взгляде голубых глаз, о выверенной улыбке светловолосого лорда. Открывать письма не стала, немного поразмыслив, взяла их с собой. Оба были тяжелей, чем лист бумаги, и я решила попросить лорда Адсида проверить их на магию.

Поднимаясь по винтовой лестнице в ректорскую башню, задумалась о бывших друзья и о том, как удивительно чувства сказываются на восприятии. Черноволосый лорд Цорей был привлекательным, не более. Но его обаяние и тот факт, что он мне нравился, делали его очень притягательным. Лорд Такенд, несмотря на аристократическую красоту, казался мне отталкивающим. Даже хотелось, чтобы лорд Адсид нашел в его письме что-нибудь, достойное если не наказания, то хоть порицания.

Постучав и дождавшись ответа, пожала грифону лапу и вошла. Лорд ректор сидел за рабочим столом и вчитывался в какие-то бумаги. Коротко кивнув мне, жестом пригласил присаживаться. Судя по выражению его лица, ничего особенного и удивительного в папке не было. Рутинный отчет. Магистр потянулся к перу, поставил подпись на документах и повернулся ко мне.

– Я заметил в ваших руках письма. Сегодня выходной. Вряд ли это деловая переписка, – заключил лорд Адсид.

– Вы не ошиблись, – признала я и положила на стол перед ним конверты. – Они оба тяжеловаты для простых писем. Вы не могли бы, пожалуйста, их проверить.

– Приятно, что я по – прежнему могу хвалить вашу осмотрительность, – улыбнулся собеседник.

Блеснуло кольцо на левой руке, такое же янтарное, как и дар этого мужчины. Он закрыл глаза, сосредоточился на волшебстве.

– Там ничего опасного, – магистр улыбнулся, возвращая мне письма.

Наши глаза встретились, я поблагодарила лорда за проверку. Но получилось тихо и сбивчиво, потому что зачарованная мягкостью его взгляда, я случайно дотронулась до его пальцев. Сердце заколотилось от волнения и какого-то запретного удовольствия. Я поспешно потупилась, не зная, куда себя девать от смущения.

– Ужин уже принесли, – голос ректора звучал так, будто моя неловкость осталась незамеченной.

Лорд Адсид встал, пригласил меня к столу и, как и всегда, помог сесть. Дымный аромат духов, бархатистый жасмин и смолистый лавр – недолгая и не предосудительная близость, которую хотелось растянуть на часы. Он наполнил бокалы насыщенно красным вином, занял место напротив и завел разговор о виноградниках. Потом мы говорили о литературе, о музыке и не касались никаких серьезных тем. У меня даже появилась очень приятная мысль, согревавшая сердце, создававшая ни с чем не сравнимое ощущение уюта и покоя.

Мне думалось, что Шэнли Адсид, красивый и мудрый мужчина с тонкими морщинками у ласковых глаз, пригласил меня в тот вечер, чтобы отдохнуть. Мысль удивительная, скорей всего, неправильная, но от этого не менее приятная. Я наслаждалась его обществом, временем, которое мы проводили вместе, и жалела о том, что ужин закончился, и лорд Адсид решил переместиться к рабочему столу. Это означало, что пора поговорить о важных вещах.

– Как видите, юношей не смущает отбор, – скользнув взглядом по оставленным на столе письмам, с улыбкой сказал ректор.

– Я вообще не представляю, есть ли что-нибудь, способное смутить лорда Такенда, – хмуро заметила я.

– Тут вы правы, – согласился он. – Ради достижения цели он готов на многое. Остается только пожелать, чтобы цели были мирными.

– А как вы наказали лорда Цорея? – полюбопытствовала я.

Он посмотрел на меня с неподдельным изумлением:

– За что я должен был наказывать жертву?

– Но… Вы сказали, что он будет наказан…

– Конечно, но не мной. Я достаточно хорошо знаю лорда Татторей, чтобы предугадать некоторые его решения, – ректор усмехнулся. – Лорда Цорея ожидают алхимия и изучение истории. Он сам будет просчитывать и доказывать отцу формулами количество слоев заслона, необходимое для защиты от одной и нескольких порций «Удушья». А также напишет работу о всех случаях, когда членов рода Татторей так или иначе предавали называвшиеся друзьями.

– У рода Татторей многовековая история, – я живо представила пыльные тома фамильных хроник и лорда Цорея, переписывающего объемные фолианты.

– Верно, поэтому выполнение второй части наказания займет лорда Цорея надолго, – хмыкнул собеседник.

– По-моему, лорд Татторей хочет обновить домашний архив. Видимо, книги обветшали, – я покачала головой.

– Вполне возможно, – с улыбкой ответил опекун. – Зато лорд Цорей будет помнить, что не следует полагаться ни на кого, если речь идет о неопробованных зельях. И, раз уж мы говорим об эликсирах, вернемся к аролингскому чуду артефакторики.

На красивом лице ректора теперь отражались скепсис и недоверие:

– Лорд Фиред заверял вчера, что их артефакторы денно и нощно искали причину, по которой почти совершенные средства защиты не работали. Оказывается, в активирующую формулу закралась ошибка. Он, наконец, признал, что артефакты в существующем виде совершенно бесполезны. И исправить это нельзя.

Он говорил жестко. То, что дракон упорствовал раньше и подвергал участниц отбора опасности, лорда Адсида явно раздражало. Я же сожалела о необычном украшении, выполненном с восхищающим мастерством.

– То есть жуков не раздадут? – не скрывая разочарования, спросила я.

– О, лорд Фиред хотел вернуть их невестам, – в голосе мужчины слышалась подозрительность. – Но лично я верю в то, что у этих жуков есть скрытые свойства, чем-то выгодные нашим новым союзникам. Слова лорда дракона о том, что все активированные кровью девушек зелья полностью израсходованы на поиски неполадок, тоже не радуют. Я пообещал, что обсужу возможный возврат амулетов с Видящей и наблюдателями. Думаю, что после этого невинные украшения либо уедут в Аролинг, либо, что значительно вероятней, осядут в королевской сокровищнице в отделе для условно опасных артефактов.

– Вы не доверяете драконам, – подытожила я.

– Нет, – честно согласился лорд Адсид. – Не доверяю. Им при дворе вообще, кажется, никто не доверяет.

– Может, стоит попросить Видящую постараться распознать их истинные мотивы? – осторожно предположила я, внимательно наблюдая за собеседником.

– Просили, – задумчиво нахмурился он. – Леди Арабел видит только желание найти подходящий принцу дар. Это очень сильное стремление, которое Видящая ощутила во всех послах. Она уверена в их искренности. Познакомившись с принцем Зуаром, считает, он хочет того же.

– Вы не кажетесь ни убежденным, ни довольным ее выводами, – заметила я.

– Потому что не понимаю, зачем Аролингу это понадобилось, – он сложил пальцы домиком, откинулся на спинку кресла.

Кольца загадочно поблескивали в теплом свете кристаллов и отсветах живого огонька свечи. Молчание длилось недолго – лорд Адсид решил рассуждать вслух.

– Можно предположить, что с помощью отбора Аролинг пытается нарушить мирные соглашения родов и повлиять таким образом на ценовую политику Кедвоса. Аролинг обделен полезными магическими ископаемыми и достаточно зависим от Тессдаля и от нас.

– Тогда можно было просто посватать леди Цамей, леди Сарэт или же княжну Оторонскую, – я пожала плечами. – Правильная невеста решила бы проблему с ископаемыми верней, чем отбор. Ведь в нем, теоретически, могу выиграть даже я. Тогда Аролинг не получит выгод.

– Совершенно правильно, – кивнул он. – Поэтому в подобное объяснение их действий я не верю. Столь же невероятными мне кажутся поиски любви аролингским наследником.

Лорд Адсид нахмурился, между бровей залегла морщина.

– Есть ещё одно объяснение, которое порадовало бы многих из тех, кто видел смертоносных драконов в бою. Это, конечно, домыслы, но и слухи на пустом месте не появляются.

Он взял золотое перо, покрутил его в пальцах. Я помалкивала и старалась подавлять нетерпение и любопытство, ведь отлично понимала, что собеседник подыскивает правильные слова.

– Вам, возможно, известно, – отложив перо, маг встретился со мной взглядом, – что драконы не единственные чужаки, которых занесло из другого мира.

Пришла моя очередь хмуриться. О других народах, вдруг оказавшихся здесь, я ничего не слышала. Лорд Адсид верно истолковал мое молчание и, переплетя пальцы, пояснил:

– У семи драконов, появившихся в нашем мире, были отряды воинов. По слухам, это были невероятно сильные и хорошо обученные ящеры, которые лишь строением тела напоминали людей. В отличие от своих командиров, дракониды не могли летать и были почти неспособны к магии.

– Вы говорите о них только в прошедшем времени, – подметила я.

Ректор кивнул.

– Потому что драконидов очень давно никто не видел. Было бы логично предположить, что такие опытные воины живут во дворце и охраняют Владыку Талааса. Но их там нет. Поэтому бытуют две теории. Согласно первой, дракониды, как и драконы, были способны принимать человеческий облик. Но в нашем мире потеряли способность превращаться в ящеров.

– Возможное объяснение. Магия здесь, наверняка, отличается от привычной им, – предположила я.

Он неопределенно повел плечами.

– Будь эта теория верной, то и сами драконы, и принц Зуар не могли бы превращаться, а потомки драконидов хоть когда-нибудь упоминались бы. Поэтому существует другая гипотеза.

Лорд Адсид замолчал, постукивая указательными пальцами друг о друга.

– Что они все умерли? – догадалась я. – От магической болезни, например?

Ректор вновь кивнул и задумчиво продолжил:

– Да, например, по этой причине. Χотя и это не единственная странность… До меня иногда доходят слухи с Лиельса. Оказывается, за морем, на другом материке тоже появились драконы и дракониды. В то же время, почти сто тридцать лет назад. Но все они молоды. Драконы Аролинга стары…

Повисла напряженная тишина. Сосредоточенный лорд Адсид неслышно постукивал пальцами по подлокотнику, поблескивал янтарь кольца.

– Не знала, что на другом материке есть драконы, – призналась я. – Всегда считала, что мы на них обладаем исключительными правами.

Он поднял голову, светло и весело улыбнулся.

– Хорошо сказано! Думаю, мы со временем узнаем, что отличает аролингских драконов от их возможных соплеменников с Лиельса. Хотя, если то сообщество так же закрыто, как и наши соседи, до правды мы будем добираться очень долго.

На этом серьезный разговор закончился. Лорд Адсид обронил несколько слов о новой театральной постановке и пожелал доброй ночи. Признаться, уходу от сложной темы я обрадовалась – хотелось, чтобы наши беседы оставляли приятное послевкусие.

ГЛАВА 29

В окно моей комнаты бил дождь. Забравшись под одеяло, я прислушивалась к завываниям ветра и думала о драконах Аролинга. Рассказ лорда Адсида о королеве Мадаис и старшем принце настораживал меня не меньше, чем его слова о драконидах. По слухам, воины-ящеры приходились истинным драконам родственниками, поэтому я никогда не считала их отдельным народом. Если они умели обращаться в людей, если заводили семьи, то их дети хвастались бы родством с правителями. Но таких историй я не слышала ни от кого.

Что и говорить, соседи очень хорошо берегли свои многочисленные тайны. Чем больше я узнавала об Аролинге, тем больше сомневалась в том, что хочу победить в отборе.

Стать принцессой, конечно, почетно. Я подозревала, что вряд ли смогу оказывать на политику Аролинга существенное влияние, но лорд Адсид прав, утверждая, что такой взлет может серьезно помочь моей семье и другим бывшим рабам. Владыка Талаас вряд ли отличается в этом отношении от иных известных истории правителей. Все они возвышали семью избранницы наследника, одаривали титулами, земельными наделами…

Но ни восторга, ни предвкушения эти рассуждения не вызывали. Воспоминание об иллюзии дворца Владыки Талааса откликалось тревогой, о лорде Фиреде и его странной политике вообще думать не хотелось. В сердце обосновалось саднящее и неприятное беспокойство. Я объясняла его усталостью и многократным вычерпыванием резерва, но ни притупить, ни изгнать не могла.