Текст книги "Светлое будущее: вето на будущее (СИ)"
Автор книги: Ольга Резниченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Ржу уже и я, оторачиваясь, краснея, как мак. Щеки охватило пламя.
Ибо и сама как представлю – так… все внутри переворачивается. Не знаю почему, но… противно.
– Я всегда был и буду твоим братом. Сколько бы лет нам не стукнуло. С кем бы не жили и не спали. Всегда. Ты – мой Некит, – притянул к себе. Давление – и поддалась, уложила голову ему на плечо. – А я – твой Рожа… Мы – семья. И никто никогда у нас это не отберет. Пока сами не откажемся. А я – быстрее сдохну, чем это произойдет.
– Как и я, – несмело шепнула.
– Ну вот… и не грусти. А муж… будет он, или не будет – похуй. Правда? – метнул на меня взор. – Как и жена, – торопливо добавил. – Это другая история… И заморачиваться… что вот так… как ты говоришь, «искать» – да пропади оно пропадом. Столкнемся лбами – ура, а нет – то и временными ласками ограничимся. Ибо да… природа берет свое.
Ухмыльнулась печально:
– Увы… это только вам мужикам так можно. А нас – сразу заплюют: шлюха, шалава подзаборная…
Коротко рассмеялся, но смолчал.
– То-то же… – подытожила, грустно вздохнув. – И чего я мужиком не родилась, а? Сча бы… баб сняли, набухались… и все беды бы прошли.
– Оно не лечит.
– Что? – живо метнула на Федьку взгляд, привстав.
– Да всё это… что ты назвала, – взор мне в глаза. – Ни бабы, ни алкоголь… ни даже бабло. Если на душе – дер*мово… то дер*мово. Ты думаешь, вон… Мазур… при бабле и бабах, счастливый? Ни хура. Все ходит… неприкаянный, ищет, чем себя занять, чем хоть немного реально обелить будни. Но ничего. Даже до наркоты дело доходило – в итоге бросил. Пусто везде… пусто, если не знаешь, в чем смысл жизни. Не знаешь, для чего живешь… Чего на самом деле хочешь. Так и ты – не в Трахе счастье… А муж, семья – ну… если не твой человек, то и не надо. Поверь, уж лучше один… чем жрать всякое д*рьмо и давиться.
– Верю! Федь, верю! – отчаянно, поморщившись от боли. – О чем и речь! Почему ты… тот, кто реально мог бы сделать меня счастливой, родился мне братом?.. А не… каким-то чужим человеком, которого бы я встретила хоть сейчас, хоть в будущем – влюбились бы друг в друга и были бы безумно счастливы!
Ухмыльнулся добро, понимающе:
– Просто… у меня другая роль… в твоей жизни. Так надо. И глупо спорить. И ты неправа. Я чую, что неправа. Ведь я не один такой придурок на свете – еще встретишь похожего, раз так охота. Только и я не святой. Глупый, грубый… Не святой, увы, – закачал головой.
Смеюсь:
– А мне и не нужен святой. Хватит уже… «правильных» мальчиков. Тошнит от них – одни проблемы. Сколько сторонилась – и век бы еще обходила, но нет: вляпалась. Напробовалась – спасибо, отныне и навсегда сыта. И не вздумай мне вновь давать такой совет: не хочу… подтирать взрослым дяденькам носы. Которые выросли только, чтоб Трахаться, а как проблемы решать – так сразу скулят побитым падальщиком и в кусты прячутся.
– Это из-за этого?.. – кивнул вдруг головой на меня. – Поэтому хотела отдать?
Пристыжено улыбнулась, спрятала на мгновение взгляд:
– Тебе лучше не знать. Но деньги для меня, – смело в глаза. – Так я окончательно стала свободна.
Удивленно вздернул бровями, но смолчал.
Шумный вздох, убрал руку, переложил на руль. Повернулся. Взор за стекло:
– Ладно, ехать пора. Куда тебя закинуть?
– Домой, – отворачиваюсь и я. Уставилась в окно. – Женька уже, небось, заждалась. Да и моя очередь суп варить.
– Суп? – ухмыльнулся вдруг. Взгляд на меня.
– Ага, – радостно подтверждаю я. Очи в очи. – Хочешь, заезжай вечером – перекусишь.
– М-м-м… Так, что там сегодня? – быстро достал телефон из кармана куртки и посмотрел на экран. – Пятница? А да, давай. Вина куплю, торт на десерт. Идет?
– Заметано, – счастливо улыбаюсь. – Только тогда с ночевкой, – грозно добавляю я. – Не отпущу подшофе за руль.
– Ну, или на такси – если места не найдется.
– Найдется! – тотчас вскрикнула я. – Еще как найдется! – заливаюсь смехом. – Под боком пригрею!
– Ну… раз пригреешь, – гогочет.
Завел мотор – и помчали к цели.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. По осколкам судеб
Глава 19. Вдребезги
Весна 2009 г.
Черт! Сколько без дела шаталась, пока ждала своего дипломного руководителя, так никому не нужна была, а как только за работу взялись – так и сразу. Звонок на телефон. Неизвестный номер. Отбить – и тотчас учтиво извиниться перед Маргаритой Михайловной.
И снова настырный. По крайней мере, больше шансов, что именно я нужна и срочно.
– Простите, можно отвечу? Я быстро.
– Да, конечно. А я пока подготовлю для тебя материал, который отыскала у себя дома.
– Благодарю, – смущенно улыбаюсь.
Встать из-за парты и пройтись по пустой аудитории ближе к окну.
– Да, слушаю? – тихо, едва различимым шепотом.
– Это Федор. Не перебивай, – грозно, четко, набатом. – Я в СИЗО. Счета заморожены. Квартира опечатана. Мажа не поможет. Бате ничего не говори. Привези одежду, постельное, пластиковую посуду, мыло, одноразовую бритву… Еды… не помню уже, че еще там можно… Короче, тут поспрашиваешь и купишь. Ах, да, на этот счет кинь лаве – пятихатки хватит. Жду.
Отключился.
Аппарат выпал из моих рук. Не шевелюсь, не дышу. Лишь взгляд раненной птицей мечется из стороны в сторону, сгорая в предсмертной агонии.
– Вероника? Бирюкова! – слышу растушеванным фоном голос преподавателя, но отреагировать на него не могу – нет сил. – Что-то случилось? – замерла та рядом со мной. Что-то протягивает, заглядывает в лицо. – Что такое? С родными что-то случилось?
Немыми, сухими губами зашевелила, не издав не звука:
«Да».
По щекам потекли слезы…
* * *
Денег, которые Рогожин не взял… уже не осталось. Что потратила, выкупив из ломбарда свои вещи, а что так: на нужды, на одежду и на квартиру. Улетело всё враз.
Так что – опять достать из закромов, злосчастную уже, ювелирку… и податься привычной тропой рабов разбитых судеб. Заложить все – и на вырученные деньги купить на ближайшем рынке кроссы, носки, белье…
Черт, спортивный костюм!
Стою в палатке, как идиотка, сверлю взглядом на вешалках мужскую одежду, изучая размазанные по плоскости стен пестрые пятна разнообразных вариантов.
– Может, Вам что-то подсказать? – вмешалась в мои тугие, густые, словно кисель, тщетные размышления продавщица.
– Костюм. Спортивный. Мужской… – задумчиво, обрывками, выдавливая звуки едва осознанно. Взором пытаюсь нащупать среди сумасбродства «модных» извращений что-то толковое, «стандартное», типичное. Подходящее.
– А размер?
Черт… Нервно скривилась я. С обувью – чуть с ума не сошла, силясь не прогадать.
А тут… опять, и того еще хуже.
– Выше меня где-то на полголовы, – махнула я рукой у себя над макушкой. – Худой. Глиста, короче… И нужно… что-то попроще, без наворотов. И да, без красных и голубых вставок, – эхом вспоминаются старые байки (правда, али нет, но, мол, действует запрет в таких местах даже на вкрапления этих двух цветов), – неброское… Что-то примерно, как вот висит, – ткнула я пальцем на детский темно-синий с белыми вставками.
Мгновения, дабы сообразить, – и живо закивала головой одобрительно женщина:
– Поняла. Сейчас отыщем. Только, подождете, пожалуйста, постойте здесь, а я сбегаю – в другую нашу палатку. Тут, недалеко, через ряд – найду нужный размер и принесу. Хорошо?
– Хорошо.
Идеально. Поспешно расплатиться – и дальше по курсу: туалетные принадлежности; еды немного приобрести, чай рассыпной…
Вроде, всё. Вдох-выдох – и в путь.
Черт, а адрес? Сука…
Перезваниваю – абонент недоступен.
Домой. Заодно постельное взяла (надо же! идиотка! чуть не забыла!)… свое, из мамкиных запасов вытащила, ибо покупать, если так-то, то уже и не за что.
Вбить в поисковике, нарыть адрес – и стремительно пуститься, рвануть к конечной точке.
* * *
Расспросить о недостающих частях врученного пазла, докупить мелочи – и передать всё конвоиру.
– Простите! – краснею, исходя уже от ужаса, смущения и неловкости. – А увидеть Его… как-то можно?
Скривился от раздражения мужчина. Махнул рукой куда-то на выход:
– Там вон, в окне. На короткое…
Разворот – и пошагал прочь, унося поклажу.
– Спасибо большое! – крикнула вслед, заливаясь благодарностью, почти понимая, что он имел в виду.
Отыскать нужное место, окошко – и в очередной раз расстроится. На запись по времени не успела… А потому с самого утра – занять очередь, и около обеда – оставить заявку на «короткое свидание».
Домой. Покорно ждать следующего дня…
* * *
Сесть за стол. Напротив Него. Склонить голову и молча слушать… внимать каждому Его слову…
– Не знаю, Ник, честно… кто навёл, кто заварил всё это. Так что будь осторожна. Никому не доверяй. Даже Маже. Мутный он какой-то последнее время. Чудной. Звоню – даже трубу не берет.
– Ты же обещал мне! – отчаянно, горько, перебивая. Глаза в глаза. Застыли позорные слезы на моих ресницах. Дрожу от боли, что внутри накалом пошла.
Поморщился от горечи:
– Ник! Да, блядь, я че знал?! – раздраженно рявкнул. Встал с места. Прошелся. Разворот: – Меня подставили! Слово даю!
– Как тогда, да? – скривилась от разочарования, обиды. Злости.
Обмер, уязвленный. Колкие мгновения – и грубо, твердо, озлобленно:
– Нет, – дерзко. – Не как тогда. Тогда – я сам виноват был.
– А теперь? – с вызовом взгляд в глаза.
– Говорю же: НЕТ! – криком, но тут же осекся. – Некит, ты че мне… не веришь?
Округлил от удивления очи.
– Нет у тебя больше Некита! Нет! – резво спохватилась. Оскалилась в презрении: – Гад ты! ГАД! А я тебе верила! А ты опять за старое! Руки чешутся! Не одно, так другое!
Оторопел. Жадно выпучил на меня свои зенки и, казалось, боялся моргнуть, дабы это не стало всё реальностью.
– Да когда ты поймешь?! – продолжила я, нервно затрясшись уже от наката истерики. – Они тебя только используют! Друзья?! Да уроды они! УРОДЫ! Пешка ты для них – был и будешь! Чуть что – сразу в расход! Как тогда, только вас троих повязали, закрыли, а остальные – сухими из воды вышли! Не сдали вы… Герои?!
– Тише ты, – змеем прошипел.
Поддаюсь, но, не сбавляя оборотов бешенства:
– Вот и сейчас. Всех похуй, кто виноват. Отдуваться будешь ТЫ!
– Там всё было по договоренности, по-честному! Не батя же меня пять лет там поддерживал! НЕТ, блядь! А самому там *** выживешь!
Скривилась я, глотнув очередные свои доводы. Но вдох – и решаюсь, уже более сдержано:
– Тогда почему ты еще здесь? Куда они все делись?.. Где твои благодетели, А?!
Поморщился. Смолчал. Опустил голову.
Заиграл нервически скулами.
– А я – знаю, – уже более тихо продолжила я. – Надо что будет – звони. А так… нет у меня ни времени, ни желания… с тобой тут философствовать. Мне на работу пора. Людскую! Нормальную! Которую и тебе надо было найти! – отчаянно, разъяренно, вновь на повышенных тонах. – А не из грязи сразу в князи! Наигрался в мажора?!
– Ника, ты че?! – неожиданно резво, с наездом на меня. Скривился от отвращения. Глаза в глаза: – Я че-то не понял, – гневное. – А как бабло тебе давал, так нормально всё было! А теперь – предъявы?!
– Да пошел ты! – визгом. Живо к двери. Обмерла. Разворот. Уже едва не трясусь от бешенства: – Я тебе, Сука, всё верну! Как и тогда предлагала – надо было брать, чтоб теперь в морду не тыкать!
– Ты слова-то не перевирай! – резко ко мне.
Вдруг распахнулась дверь. Охранник влетел. Резко обернулась я.
– Вы че, блядь, здесь устроили?! – бешено рявкнул мужчина. – А ну быстро на выход!
– Иду, – злобное Рожи. Взор на меня: – А ты… ничего больше мне от тебя не надо… сеструха! Посадят – сяду. А ты – вали нахуй!.. Раз так хочешь. Больше не потревожу. И не боись, писать не буду – усвоил урок. Живи, как знаешь. «По-людски». А я? А я буду – как умею, как получается.
* * *
Обида обидой, а переживания за Федьку были куда сильнее… предрассудков, сопливости и идиотизма.
Рожа не звонил. И я – как-то не решалась. Так ходила – передачку принимали, но к нему не пускали. Кто адвокат узнала, да толку? Избегал, что чертову болячку… Никакой конкретики, даже тупо сути… за что закрыли, что шьют – никто и на полслова не расщедрился.
Что жив, здоров – приходилось верить на слово.
И пусть предупреждал, просил никому не верить и сторониться, делать что-то да надо было: не пускать же всё на самотек? Ибо тогда уж точно посадят. Или, хотя бы, если и так, то лишь бы не максимум впаяли, учитывая-то УДО.
Бате сообщать пока не решалась (и что странное – никто иной тоже донести не удосужился), а вот с Мазуром поговорить бы хотелось. Мутный, то мутный. Может, чего боится. Но все-таки другом был: вон… из тюряги раньше времени вытащил, всем обеспечил. Бизнес на двоих открыли. Не крыса же он? Не думаю… что предатель – нелогично же как-то.
Да и вариантов так-то больше нет.
Мира? Ему сразу на Федьку было похуй, как и на меня (как оказалось) – потому даже пытаться не стану.
В общем, Мазуров. Как ни крути, а другого не дано.
Ритке позвонить, попытаться вновь выспросить номер – глупо, да и… беспокоить лишний раз эту «цацу» – себе дороже.
В магазин. В офис, к девчонкам.
Удивительно, «счета заморожены», как, помнится мне, говорил Федор, а магазин-то работает. Да еще как! Вон сколько зевак да клиентов.
Ну, да ладно. Оно и к лучшему: значит, Мажа при средствах. Если что – будет откуда дернуть капитал.
– А вы, я вижу, – захихикала я, строя непринужденность, улыбнулась старым знакомым, – все в работе. И никакая непогода не страшна!
– Да вот, – печально рассмеялась бухгалтерша Рожи. – Стараемся. Без Федора Романовича все разваливается. И так неделя простоя чего нам стоила… Ох, да ладно, – махнула рукой. – Не будем о грустном. Как там Рогожин? И, кстати, за что его?
– Да черт его знает, – звонкий, горький мой вздох. – Причем относительно всего. Молчат… и хоть застрелись. А Мазуров? Он здесь бывает?
– А как же!.. Правда, редко. Но бывает. А что? – удивленно.
– Да связаться хотела. Поговорить. Может, он что толковое подскажет или поможет. Не могли бы Вы мне дать его номер телефона? Или мой номер, адрес ему передать?
– Давай лучше твои контакты. А то… сама понимаешь, мы люди маленькие – нам велено никому ничего такого не предоставлять. Тем более, он его сменил недавно.
От изумления невольно вытянулось мое лицо. Но не прокомментировала.
– Ладно, где можно чиркнуть?
Улыбнулась добро женщина:
– Да вот тут, – и подала мне чистый А4 лист бумаги и ручку…
* * *
И снова суббота. Женька рванула к своим. А я – вот уже которую неделю не решаюсь, оправдываюсь… всем, чем только могу.
Увидят, почувствуют, что что-то не так. Да и мать втихую начнет про Федьку вновь расспрашивать – а врать… не смогу. Не хочу.
А потому лучше уж так – на расстоянии. В наглую. Дома. В четырех стенах. Уборка, глажка, покушать приготовить, диплом, в конце концов (который уже сродни проклятию… особенно сейчас, когда в голове один Рожа) – в общем, есть чем заняться.
…
Стук в дверь. Неспешно пошаркать, в голове отчаянно перебирая варианты: кто это? Опять реклама? Но чего тогда так поздно, вечер уже.
Предусмотрительно в глазок: черт, темно, как всегда.
– Кто там? – робко.
– Мазуров. Помнишь такого? – тихий смех. – Друг Рожи, Федьки.
Тотчас прокрутить барашек, распахнуть дверь.
Странная, довольная ухмылка гостя.
– П-проходи-те, – замялась, заикнулась я, завидев, что не один он. Следом за ним – еще двое. Охрана?
Бегло осмотрелся по сторонам Валик:
– Одна?
Колкий холод, предчувствие охватило меня, стегая кожу.
Несмело, лихорадочно закивала я головой. Хрипло:
– Да. Ну… – растеряно протянула. Завертелась по сторонам. – Проходите, хотите… на кухню. Может, чаю?
– Да я так, ненадолго, – еще шире его загадочная улыбка. И вроде добрый, радетельный вид строит – а так и веет каким-то цинизмом, ложью.
Обмер посреди коридора. Пристальный, сверлящий взгляд мне в глаза:
– Ты же ходишь к Феде?
– Ну… да, – несмело пожала я плечами. – Правда, уже не пускают, но передачки…
– Вот и передай, – резво, грубо, пресекая мою речь. Губы сжались в гримасу гнева. – «Налажал – сядь, а не выебаваешься». Запомнила? – едкое; в очах заплясали черти.
Поежилась я, чувствуя, как нечто жуткое происходит сейчас. Как судьбы наши рушатся… вдребезги, разлетаясь на осколки.
По спине прошелся терновыми шипами страх.
– Он говорит, что это подстава, – тихо, машинально, сама даже до конца не осознавая.
Рассмеялся Валентин ядовито:
– И ты ему веришь? – желчью. Чувствую. Казалось, кожей уже ощущаю липкость его гнили, притворства, предательства…
– А ты? – удивленно.
– Я – НЕТ, – выстрелом контрольным. – Он меня тоже попытался кинуть, – злобно. – Но я это ему прощу… если паинькой будет.
Округлились мои очи. Молчу.
– Так что… передай. Это в его же интересах. И постарайся уж – доходчиво, дословно донести.
– Но меня же к нему не пускают, – растеряно.
– Плохо просишь, – циничное, не спуская ухмылки с уст.
– На взятку денег нет.
– Так заработай, – рассмеялся, пожав плечами.
– Он же твоим другом был… – тихо, сама уже не веря, что в этих словах есть смысл.
– А твоим – братом. Ладно, – резко. К двери, ухватился за ручку. На прощание, не оборачиваясь: – Передай. Это… и в твоих интересах тоже.
Глава 20. Постулаты жизни. Столкновение
* * *
Идти к нему, к Федьке, говорить… просить? И что просить? Что передавать?
Если не соврал тогда (а теперь мне все больше кажется, что правда всё же на его стороне), то, считай… добровольно прогнуться, самолично подписать ему приговор. Да еще какой?
И главное, за что? На сколько?
«Стоп!» – лихорадочно замотала я головой, сама себя перебивая.
Причем тут это?! Неважно за что и на сколько! НЕВАЖНО! Если не виновен – то пусть даже не думает за этих га***нов брать вину на себя! Пошли они все нахуй, мрази убогие! Запугать решили! Ну да! Конечно!
Мазур… друг называется.
Враг он или нет, но то, что товарищ гнилой – однозначно. Шкуру свою трусливую спасает за его счет. Интересно еще, отчего так отчаянно помогал, подмазывал Федора в свое время. И этот же идиот повелся. Доверился…
Ну, что, получил?…билет в жизнь. Или как ты там говорил?
Черти что.
Плевать. Будь, что будет. Но не пойду. Не стану ни упрашивать, ни передавать весь этот бред. Хотят – пусть напрямую выходят и решают дела. А я… а меня приплетать не надо. Не хочу я из-за своей трусости ему срок шить. Нет. Уж лучше сдохну… чем буду жить тут припеваючи, пока он там – мучиться. А завалить захотят – то и там завалят, как ненужного свидетеля. Если подстава, если война – то она везде найдет, достанет, и всех коснется…
А я буду сс*ться, под черту подводить – сама себя уважать перестану.
Так что – нет. Уж лучше удавиться сразу.
Передачку принести – принесу. Всё, как всегда. А в остальном – будь они неладные. Разводилы убогие. Чтоб вам всем… по заслугам выдали.
* * *
А вот и вечер воскресенья – еле дожила до него.
Щелкнул замок. Открылась дверь. На пороге замерла Женька.
– Привет, – испуганно метнула та на меня взгляд. Движение вбок – и отставила в сторону сумки, ближе к кладовке. Тотчас запрыгала, задергалась на месте, силясь снять с себя куртку и обувь одновременно (походу, опять дотянула: что-то туалет для нее последнее время стал совсем больной темой). – А че с тобой? Че так ужасно выглядишь? – не отстает Жарова.
Поморщилась я:
– Да ниче…
Не посвящать же ее во все эти жуткие подробности. Мне ее паника сейчас… совсем ни к чему. Хватит, что знает… про Федьку, что того в СИЗО закрыли. Что мотаюсь туда-сюда. Каждый день – как на пороховой бочке. Нервы натянутой струной – и все, кому не лень, тренькают по ним, пробуя на разрыв.
– А ты как съездила? – спешно пытаюсь перевести тему в другое русло.
Угадала – молнией кинулась подруга в туалет.
Покорные минуты выжидания своей собеседницы. И вот оно – зашумела вода из сливного бочка, а затем и вовсе – из крана. Вымыла руки Женька – и ко мне, в коридор. Вытащила пакет из большой своей клетчатой сумки – и потопала на кухню. Семеню за ней.
– Да как, – несмело, путано как-то повела, промямлила неожиданно Жарова, отчего я тотчас от тревоги нахмурилась. Застыла рядом с ней, опершись на стену (невольно, бесцельно слежу, как та продукты раскладывает: что – на стол, а что сразу – в холодильник):
– Рассказывай, че не так, – грозно я.
Ухмыльнулась Женька.
– А ты мне рассказала? – язвою. Глаза в глаза.
– Да че рассказывать? – гаркнула я от раздражения. Сама не поняла, как следующее живо и ловко сочинила: – Диплом весь мозг вынес. Ниче так толкового за выходные и не написала. Ну? – злобно.
Поддается. Она бы и так раскололась… вот только и от меня потом бы не отстала. А так – со мной точка. А вот ее история – на разворот.
Шумный вздох.
Достала из холодильника кастрюлю. Сняла крышку:
– М-м-м… борщ?
– Ага, он самый. Тебя дожидается. С утра сварила.
Поставила та на плиту. Зажгла огонь.
А затем – к столу. Схватила табурет и присела. Потупила взгляд в пол, подбирая слова.
Черт! Так и думала! Вот… вот чуяла же, что что-то не так!
– Ну, – взвинчено, требовательно рявкнула я.
Вдох-выдох. И взгляд мне в глаза. Жарова, как на духу:
– Я беременна.
Оцепенела я. Не дышу.
– Свадьбу решили летом, после защиты сразу и забабахать, – скривилась вдруг пристыжено Женька. Опустила очи. – Прости…
– И давно?
– Что? Срок? – взор на меня.
– Да всё, – раздраженно гаркнула. – Узнала. Срок.
Не знаю, почему психую. Хотя нет… знаю. Куда мне ещё и ЭТО? И так сколько проблем. А теперь…
блядь!
– Да так, несколько недель назад. Сначала хотела Леше первому сказать. А потом ты вот… с Рожей заморочилась, ну я и… не стала со своим пока лезть. Но ты не переживай! – живо вскочила с места. Шаги ко мне ближе. Дернулась, видимо, желая обнять, что ли, за плечи, но тут же осеклась.
Отступила в сторону:
– Всё хорошо. Всё, как прежде. Съезжать я пока не собираюсь. Ларцев там у себя, а я – тут. Так что проблем с оплатой квартиры не будет. Дотянем учебу, а там – разъедемся, как и планировали, – пожала плечами.
Невольно улыбнулась я облегчению. Знаю, меркантильно, противно – но… черт, у меня просто сейчас нет выбора! Я и так… по самое не хочу в проблемах и долгах. Вон… еда в холодильнике уже давно за счет Жаровой. Все свои доходы – на Федьку спускаю, а за квартиру плачу тем, что родители на жратву дают.
– А Леша? – добродушно, но сдержано смеюсь. – Он точно потерпит? Не закипит у него там?
Захихикала Женька:
– Не закипит. Как до этого шорхались по закоулкам – так и сейчас приспособимся. Тем более, пока срок такой – лучше повременить с интимом, врач сказала. Да и диплом – его ж никто не отменял!
– Ну… А ты это, кстати, в курс введи руководителя – пусть подсобит. Тут уже академкой не тыкнут в морду: практически всё ж на финише.
– Хм, – пожала плечами. – Может быть…
– А после куда думаете? – присела я напротив, проявляя искреннее участие.
– Да куда? – удивленно; невольно вздернула бровями; опустилась на табурет. – Какую-нибудь найдем однушку на первое время.
– Так здесь бы оставались, – поспешно. – Я все равно одна не вытяну. В общагу подамся – комнату сниму. А вы – самый раз. Уютно, недалеко от центра. И хозяйка хорошая… Не говоря уже о цене. Че голову ломать?
– Уверенна? – растерянно, удивленно протянула та.
– Ну, конечно! – радостно улыбаюсь.
– А че общага? К своим – не?
– Да упаси, господи! – загоготала я. – Они хорошие люди, но их контроль… (даже если считать это «оплатой» за всё, что они делают для меня), всё равно – это перебор. Я просто не смогу уже выдерживать бати давление – нервы уже не те. Да и сколько можно на чужой шее сидеть? Не… Точно нет.
– Ну… на шее. Если так-то взять, то ты одна там… всё это заслуживаешь. Из всех трех – одна «нормальная». Рожа – вон, а Ритка – так та вообще…
Учтиво не продолжила, смолчала.
Шумный вздох.
Еще одна про… «нормальность».
Пытаюсь не заострять внимание:
– А Ритка… Ритка в шелках да на крутых тачках катается. Но, вроде как… за ум взялась, по учебе подтянулась.
– Да ладно? – округлила очи Жарова, не без издевки. Рассмеялась.
– Ага, – смеюсь и я.
– А че это ее так… торкнуло? А?
Пожала плечами:
– Говорили, вроде как, ухажера какого-то нашла. Причем давно у них уже мутки. Интеллигент офисный – он ее и надоумил.
– Хоть какая-то польза…
– Да не говори, – язвлю в ответ. – Так что… теперь уже я – опять… «третий сорт – не брак». А Ритка – умница. Да и не знают они, как она здесь по клубам да по ресторанам отжигала, что каждая морда криминальная, что хоть немного при бабле, знала ее не только… понаслышке. Капец… я как вспомню, некоторые мои знакомые говорили, что она на пары заявлялась даже прямо так, сразу после гулянки: в потрепанном, еще хмельном виде… с боевой раскраской, размазанной по моське, блестящем платьице и на высоченных каблуках. Короче, адское создание… восставшее перегарным фениксом из пепла.
Загоготала Женька:
– Да уж… Каждому свое. Это не то, что мы: кроме как компа и книг… никакого развлечения.
– Погоди, а сутками на работе вкалывать? – язвлю я.
Загыгыкала подруга.
– И не говори… Да уж, Ритка-Ритка, – задумчиво повторила про себя Женька. Шумный вздох. И вдруг взор на меня странный, пристальный обрушила: – А ты когда… кавалера себе найдешь?
– Уже нашла, – рассмеялась я горько. – Сидит вон, – кивнула головой в сторону, – не выходит. Все передачки ему таскай.
– Фу! – скривилась, но не выдерживая – залилась смехом. – Он же твой брат!
– Да я шучу! – наигранно буркнула, надув губы. – Мне самой «фу»… если о таком думать. А в остальном – то идеальный муж бы был.
– Если не закроют.
Смолчала я, невольно спрятав под ресницами взгляд.
– И идеальных… не садят, – вдогонку Женька.
Скривилась в момент я:
– А если… всё же подстава? – осмеливаюсь уставиться ей в очи.
Шумно вздохнула. Отвела взор в сторону:
– Водиться не надо было с такими. Сам виноват.
– Ну, знаешь! – невольно возгласом вырвалось из меня. – От сумы и от тюрьмы…
Закивала тотчас головой Жарова. Взгляд на меня:
– А я и не зарекаюсь, – резво. – Я осторожничаю.
– Он тоже, – невольно с обидой, укором.
– Ника! – гневно. – Ты серьезно?! Тебя как подменили! За эти выходные… точно ничего не случилось?
– Просто… – несмело прошептала я. – Уже ничего не понимаю. Честно… Ну, Рожа: типа… «сам виноват – сам и получай». А мне? Мне за что всё это? Почему вот уже сколько лет я варюсь во всем этом дер*ме? Почему? За что? Сначала батя бросил. Потом мамки не стало. Потом Рожу закрыли. Выпускной… Мирон кинул…
– Кто такой Мирон? – удивленно Женька.
– Неважно, – резко перебиваю. – Потом Вадим… тряпкой оказался. Теперь опять Рожа: виноватый… или нет. Я? Мне-то… ЗА ЧТО?! А?!
– Уйди от него, – тихо, с опаской.
Обомлела я:
– От кого? – нахмурилась.
– От Рожи. Все беды от него. Он – как груз на твоей шее: именно он тянет тебя на дно.
– Б-беды? Ты серьезно? – недоумеваю я. Не могу поверить своим ушам. – Да Федька только и вытягивает меня! Из этого… всего месива.
– А потом по новой, с удвоенной силой заталкивает! – гаркнула в ответ. Осеклась, более сдержано: – Но уже в свое, в котором сам парится.
– Ну уходила, – злобно рыкнула я. – И че, лучше стало? Не-а, – язвительное. – Потом даже себе Вадима «нашла». И че?
– Если бы не Рожа, – черство, – то и Буйтов бы остался.
– Я от него ушла, а не он от меня! – гневно.
– Я не о том, – тихо, уже более мягко как-то. – Просто… ты все время всех мужиков сравниваешь с ним, со своим Федькой. И «не дотягивают» они все – по этой причине. А не было бы Рожи – и оценка была бы иная. Ты думаешь, Леша идеален? Или мы не ссоримся? Да уже не раз было такое, что я его откровенно ненавидела. Но время проходило, а иногда и через силу, через гордость переступала – и мирились. Как и он мне порой уступал. Ибо и мы с тобой неидеальны, а не только мужики. И прощали друг другу. И всё ставало на круги своя: опять любовь, нежность и чувства. Мы миримся с недостатками друг друга – и только так наши отношения держатся вот уже который год. ТОЛЬКО ТАК! А не от того, что он или я – мы идеальны. А ты… ты пробовала Вадима простить? Дать ему второй шанс? А?
– Он тряпка! – злобно чиркнула я зубами.
– И че? – едко. – И потом, не кинулся на амбразуру – так сразу тряпка, да? Защита разной бывает, как и забота. Он работал, старался ради вашего общего блага. Даже замуж тебя позвал – сказка! Другим… знаешь, через что надо пройти… чтоб такое заполучить? А ты? Ты его полгода мурыжила, а он – покорно, тихо… мирно ждал! Да, он – не воин. Но зато хороший муж, добытчик! Нежный с тобой был, заботливый. И не сбежал после тех угроз, а последнее продал, сама говорила… дабы все разрулить безболезненно.
– Ага, – язвлю. – Только то, что пришлось «разруливать» – из-за его тупости и трусости и случилось!
– Все мы – люди! И нам свойственно ошибаться!
Нервно сглотнула я слюну. Отвернулась.
– Тебе не понять… – обижено буркнула я себе под нос.
– Ага, точно! Как я сама не догадалась?! Я ж тупая! Это вы – умные: ты, Рожа – прям медали выдавай! А мы, все остальные, – тупые, трусливые уроды.
– Я такого не говорила! – раздраженно. Глаза в глаза, давясь злостью.
– Но… тем не менее, поведение, поступки, мысли указывают именно на это!
– Просто, – вмиг взорвалась во мне обида, – мне нужен муж не только добытчик, но и защитник! Понимаешь? Я устала страдать!
– Вот о чем и речь! Ты хочешь слишком много! Слишком! Вот и получает в ответ по зубам. А я – довольствуюсь тем, что есть – и я счастлива. В отличии от тебя. Не уступая в некоторых деталях, ты в итоге теряешь всё. А я уступаю – и получаю потом нечто большее, практически… сполна.
– А если какая-то заруба? Кто решать будет проблемы? Опять я? А Вадим – под лавку?
– А может ее и не быть, этой твоей «зарубы». Меньше думай о гадостях – и меньше они будут лезть в твою жизнь. А если есть какая угроза – избегать ее надо, а не переть на рожон. Смолчать. Прогнуться, в конце концов… А не как вы – любители правды. И, гляди… беда пронесет.
– И какой из тебя журналист? – язвлю. – Коль правды тебе не надо?
– А никакой! – взбешенно. – Как и из тебя – переводчик. Выучусь, получу корку – и спасибо. Вон, – ткнула взглядом себе на живот, – дома сяду детей воспитывать.
– Мы слишком разные с тобой, Жень, – скривилась я от горечи. Отвела взгляд в сторону. – Ты меня не поймешь, а я – тебя.
– Ну, так и не жалуйся. Живи тогда своей волчьей жизнью, раз кусаться все время тянет.
– А я и не жалуюсь! – криком.
Живо встала с места. Взгляд на кастрюлю:
– Борщ уже давно кипит. Ешь!
Разворот – и пошагала в комнату. Щелкнул барашек газовой плиты.
– Но ты же Некит! – слышу спешное вдогонку. Шаги за мной. – Как не крути, ты – вторая Рожа! И как бы ты не одевалась по-другому, не красилась – всё ровно его копия! Во всем ему подражаешь! Гордые оба, борзые… умники, мать в*шу! Да только глянь, где он! – бешено уже, ором на меня. Стою спиной к ней, и обернуться нет сил. Знаю, что права – но и вслух признать… страшно. Немного помолчав, более сдержано, продолжила та: – Вот и подумай, кто из нас прав. И стоит ли оно того. Может, всё же… пора попридержать коней, притормозить. Хватит бежать за каким-то вашим… гребанным «светлым будущим». Вы и так уже много проср*ли в своей жизни… из-за этой спешки, гонки, идеалов. И еще проср*те. Живете какими-то мечтами о том, что будет… Полностью теряя, не замечая «настоящее». А жизнь – это не «тогда», а – «сейчас».
