Текст книги "Отрави меня вечностью (СИ)"
Автор книги: Олеся Айдарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– Го-од-фрид! Го-од-фрид! – скандировала толпа, собравшаяся во дворе перед башней с часами.
Через некоторое время голоса превратились в гул. Каждый северянин орал, поддерживая своего господина.
– Сейчас, Пушистик, там умрёт человек. А им – развлечение. Разве так можно?
Кот не ответил, лишь громче заурчал.
Через несколько минут гул людей сменился рёвом.
– Всё кончено, Пушистик, – Герти потуже укуталась в овечий полушубок.
Ещё через несколько минут к стражам прибежал запыхавшийся мальчик лет 12:
– Вы-то смеялись, а я медяшку поставил! И вон сколько выиграл! – судя по звуку, кошелёк был наполнен монетами под завязку.
Суд назначили на вечер.
Вооруженные алебардами стражи, ввели Герти центр тронного зала и отступили назад.
Герти мазнула глазами по фреске на потолке и вспомнила, как рассматривала её во время торжественных церемоний.
В этом зале веками короновали глав рода. Здесь отец заседал с советниками за закрытыми дверями. Раз в неделю зал открывали, и каждый, жаждущий справедливости или помощи мог прийти на аудиенцию к самому ландграфу.
Теперь троны пустовали.
А перед ними за длинным столом сидели жрецы в белых и чёрных хламидах.
Провели жеребьевку, и по воле богов судьёй стал один из жрецов Светлого храма. Герти подумала, что это – хороший знак, ведь тёмные славились своей продажностью и дурным нравом.
– Обвиняется Гертруда, девица 18 лет, бастард Джереона Кёрбера, – голос судьи отразился эхом, и сразу же стихли шепотки на скамейках, – в том, что она злонамеренно отравила Отто, графа Нордрейда и собственного мужа.
Герти вздрогнула. Из уст жреца обвинение звучало ужасно. И всё же она нашла в себе силы поклониться и произнести:
– Я приветствую суд Светлых и Тёмных богов. И прошу вас судить меня справедливо.
Жрец кивнул и объявил начало рассмотрения дела.
Пока главные свидетели – Одиль, стражники и горничные – давали показания, Герти выглядывала в толпе зрителей Марту. Пришедших поглазеть усадили вдоль стен, но первые ряды отдали членам семьи, советникам, военным старшинам и мастерам Игнацу и Хольцу. Марта в числе служанок и прочего люда, наводнившего замок со дня первых похорон, сидела у самой стены и утирала нос платком.
– Мастер Игнац, – обратился тёмный к учителю, – мне сказали, что у вас имеются доказательства вины.
Сухопарый учитель, одетый в хламиду песочного цвета, поднялся со скамейки.
– Гертруда Кёрбер с детства не выказывала уважения к старшим. В учении она не проявляла должного…
– Мастер Игнац, – перебил преподавателя жрец, – это не имеет отношения к делу. Предъявите доказательства.
Герти поёжилась – запачканную шубу с неё сняли ещё на входе, но она всё равно почувствовала себя грязной.
– Гхм-гхм… В комнате, где супруги уединились для брачной ночи, обнаружили кубок с остатками отравленного вина.
– Это ложь! – крикнула Герти. – Все видели, что Отто не брал с собой кубка…
– Подсудимая! – рявкнул жрец. – После слов свидетеля вам дадут возможность оправдаться. А сейчас позвольте высказаться мастеру Игнацу.
– Спасибо, – учитель потёр подбородок. – Хотя я предупреждал… Гхм-гхм… Ряд опытов показал, что яд был получен из корня велянки. Это растение можно найти в нашем лесу. Летом оно обильно цветёт, и листья его, как и цветки и плоды, вполне безопасны для человека, но используются для лечения крупного рогатого скота, если …
– Мастер Игнац, к ближе к делу, – буркнул судья.
– Да-да, ваше святейшество… Велянка – многолетнее растение. Чем оно старше, тем толще её корень. И тем большая в нём кон-цен-трация яда. Надо обладать специальными знаниями, чтобы найти многолетние заросли и выбрать подходящий экземпляр. По всей видимости, обвиняемая выкопала корень заранее, высушила его, измельчила и добавила получившийся порошок в вино господина Нордрейда.
– Откуда у подсудимой подобные знания? – спросил один из тёмных.
– Она украла у мастера Хольца… книгу о ядах. Этот фолиант в комнате обвиняемой нашла служанка. Случайно. Дело в том, что в наших темницах прохладно. И госпожа Кёрбер послала за тёплыми вещами для этой неблагодарной. Только вдумайтесь, даже после столь страшного преступления…
– Было преступление или нет, решит суд, мастер Игнац.
– Д-да, ваше святейшество… Но прошу отметить, что госпожа Кёрбер даже после… э-э… случившегося заботилась об обвиняемой, как о собственной дочери.
– Это всё? – жрец поднял бровь.
– Нет. Горничные упоминали, что при задержании сняли с обвиняемой все украшения. Так вот, под кабошоном одного из перстней обнаружились остатки порошка велянки. Теперь всё.
– На месте преступления нашли остатки яда в кольце? – уточнил один из тёмных. – Зачем же вы проводили опыты?
– Чтобы увериться в своей правоте. Было бы зверством осудить невиновную, – пафосно заявил мастер Игнац и сел.
– Подсудимая, что вы можете сказать по поводу услышанного?
– Признаю, что взяла книгу… для ознакомления… Но я не приносила из лесу никаких корней. И не делала порошка. Когда Отто приехал, я горевала по умершим родителям. А на следующий день, после его поединка с Ламмертом я заболела и слегла. Это могут подтвердить все слуги замка и сама госпожа Кёрбер. Потом я выздоровела, но шла подготовка к свадьбе, и швеи три дня не спускали с меня глаз. При всём желании и умениях я не успела бы приготовить яд.
– Вы могли выкрасть готовый яд. Ведь взяли же книгу без дозволения?
– Позвольте напомнить, что яд был в перстне, а его мне перед сочетанием подарила госпожа Одиль. Швеи это видели. И все видели этот камень у меня на пальце, – Герти сглотнула. – Но я не знала, что внутри него находится яд. Зачем травить человека, который оказал мне великую честь?.. Просто подумайте: он превратил бастарда… в жену уважаемого ландграфа! И я скорблю о нём каждую минуту своего существования, – Герти спрятала покрасневшее лицо в ладонях.
Среди публики прокатилось лёгкое волнение.
– Ты посмотри какая, – процедила мачеха.
А Герти сделала вид, что вытерла слёзы.
– Хорошо, – произнёс жрец, и в сердце преступницы затеплилась надежда. – Однако у нас есть ещё один свидетель. Встаньте, госпожа Хейла, и расскажите, что видели.
С заднего ряда поднялась молодая женщина. Сейчас она была без краски на лице, и Герти не сразу узнала в ней одну из танцовщиц.
– Да, ваше святейшество, – женщина сделала книксен невпопад. – Мы с подругой танцевали на свадебном пиру господина Отто и госпожи Гертруды. В танце мы раздевались, и когда на нас остались только нижние слои одежды… все смотрели на нас. А я рассматривала невесту. Из сочувствия. Она мне казалась печальной и напуганной… Но потом… я увидела… она что-то сделала со своим перстнем и всыпал в кубок господина Отто какой-то порошок. – Танцовщица замолкла и с сожалением посмотрела на Герти, а потом со значением перевела глаза на Одиль.
– Спасибо, госпожа Хейла, садитесь. Обвиняемая, что вы скажете на это?
Герти дрожала, краснела и кусала губы. Из глаз её брызнули слёзы.
– Ваше святейшество, я хочу признаться… Свидетельница сказала правду.
В зале разом охнули почти все присутствующие на процессе.
– Тишина! – у судьи покраснело лицо и шея. – мы должны выслушать обвиняемую до конца!
– Да что её слушать!
– На костёр!
– Утопить!
– Отрубить ей голову! И руки!
– Закопать заживо, и не тратить дрова и доски! – кричали с мест люди.
Герти поняла, что единственный шанс быть услышанной – кричать самой:
– Я не виновата! Я была орудием! Это Одиль дала яд! И приказала убить моего будущего супруга!!
Люди в зале утихли. Слова Герти стали потрясением для окружающих.
– Как ты смеешь! – Одиль бросилась на Герти и, наверное, исцарапала бы той лицо. Но стражи вовремя подоспели и скрестили алебарды перед самым носом взбесившейся госпожи.
– А вы! – мачеха повисла на скрещенных древках и зыркала на стражей. – Пустите! На свинарню отправлю! В рудники… – она захлебнулась собственной слюной и остановилась, чтоб отдышаться.
– Госпожа Кёрбер! – судье уже начал надоедать этот балаган. – Во имя богов, заклинаю вас! Сядьте на место!
– Ваше святейшество! Это гнусная ложь! – Одиль перестала тянуться руками к Герти, но взгляд её по-прежнему не сулил ничего хорошего.
– Госпожа Кёрбер, у вас будет возможность высказаться! – судья перевёл взгляд на затравленную Герти и обратился к ней. – С ваших слов получается, что именно госпожа Кёрбер желала убить брата?
Девушка вздохнула.
«Что я наделала? Даже если суд вынесет оправдательный приговор, я не выйду отсюда живой. Она не выпустит».
Глава 17. Приговор
– Подсудимая, отвечайте. Объясните, почему госпожа Кёрбер хотела убить брата?
Герти почувствовала, что голова её кружится. Не хотелось верить, что всё это происходит на самом деле.
– Он пришёл захватить наше графство. Это правда. Думаю, воеводы Нордрейда знали об этом. И если в их сердцах живёт благородство, они расскажут о планах своего господина, чтобы спасти одну человеческую жизнь и оправдать поступок госпожи Кёрбер.
Люди в зале снова заволновались, а когда затихли, судья произнёс:
– Мы бы выслушали их. Но все Нордрейдцы ещё до рассвета покинули Кёрбер, чтобы похоронить тело своего ландграфа на родине, пока оно имеет подобающий вид.
– Покинули? Это немыслимо. Как они могла уйти… без наместника? – выпалила Герти первое, что пришло на ум.
– Не беспокойтесь, госпожа Кёрбер, – усмехнулся судья. – Старшая Госпожа Кёрбер, как временная правительница Нордрейда, уже назначила временного управляющего. Так что уделы вашего супруга под присмотром… Однако, думаю, в качестве свидетеля по открывшемуся вопросу может выступить… ландграф Берингар Шлезвиг. Господин Берингар, вы долгое время были другом и союзником убитого.
Новоявленный жених Одиль с кряхтеньем поднялся с мягкого стула. Герти заметила синяк в пол-лица и свежую ссадину на лбу северянина.
– Господин Берингар, были ли у господина Отто намерения захватить замок и земли Кёрбер?
– Нет, ваше святейшество, – заблеял Берингар. – Мой товарищ, как и все мы, приехал на похороны. Он очень любил и уважал старину Кёрбера.
– И потому с вами прибыли целые армии? – Герти перебила толстяка на свой страх и риск, но жрец на удивление не осадил её.
– На дорогах неспокойно, – ответил Берингар. – И потом… все наши люди знали Джереона. 15 лет назад мы воевали бок о бок, когда Кастилия напала на южные земли Рёссена. Все помнят подвиг северян…
– Мы тоже помним, ваша светлость. Но те события не относятся к нашему делу, – умиротворённо произнёс судья. – Значит, север не собирался узурпировать власть в наших землях?
– Нет, ваше святейшество. Наши люди благодарны за гостеприимство любезной Одиль. И до сих пор и не пролили здесь ни одной капли крови. Кроме… – Берингар поднял руку, предупреждая возможные возражения. – Кроме двух поединков чести, случившихся по доброй воле.
– Позвольте сказать, – обратилась Герти к судье.
– Говорите.
– Воинственные намерения были. Но северяне отступились в обмен на выгодные браки. Раньше Годфрид и Берингар не могли и мечтать о дочерях Кёрбера, – Герти остановилась, чтобы перевести дух. Её слова были неслыханной дерзостью, но что-то подсказывало, что жрецы могут встать на её сторону, если увидят картину полностью. – Все знают, что мои сёстры Мирабелла и Эрментруд были сговорены с графами восточных земель. Отец говорил, что время войны прошло, и для Кёрбера важнее торговые союзы с более просвещёнными и гуманными правителями.
Люди вокруг загудели, как растревоженный улей. Берингар вспыхнул, руки его сжались в кулаки, но Одиль положила руку на его грудь и что-то говорила на ухо будущему мужу. Потом мачеха жестом попросила судью дать ей слово.
– Ваше святейшество, Гертруда не знает о чём говорит. Заверяю, Джереон никогда не делился с ней своими планами, так как считал, что дело женщины – хранить семейный очаг и следить за слугами. О народе и о процветании земель заботится ландграф. И конечно же, члены его совета.
Мужчины, входящие в совет, одобрительно закивали.
– Спешу заверить ваше святейшество, что у северян не было причин нападать на нас, – продолжила Одиль. – А у меня не было причин травить любимого брата. Что же касается браков моих дочерей… Я – мать. И люблю своих дочек больше всего на свете. Подчас я иду на поводу их желаний, а не выгоды для графства… – Одиль улыбнулась. – Но, как вы видите, боги распорядились иначе, – мачеха взяла под руку расплывшегося в улыбке Берингара.
«Они верят ей, боги…»
– А Гертруда призналась, и просто выкручивается, чтобы снизить меру своего наказания. – Одиль вскинула подбородок. – Я думаю, вы видите её лицемерную натуру. Она заслуживает казни за то, что совершила.
– Наказание определяет суд, – устало возразил жрец. – Подсудимая, вам есть, что сказать на слова госпожи Кёрбер?
– Она лжёт, ваше святейшество, – губы Герти задрожали, она теребила рукав платья и ожидала, что скажет суд.
– Мы услышали… Дело сложное. И суд удаляется для совещания. После мы озвучим вынесенный приговор.
Чёрные и белые мантии поднялись, вышли из-за стола и по очереди скрылись за узкой дверцей, расположенной позади тронов, где ландграфы уединялись для тайных советов.
Одиль так и осталась стоять рядом с северянином, она счастливо улыбалась и гладила Берингара по расчёсанным волосам, лежащим волнами на его груди.
А Герти молилась: «Боги, спасите… Если меня не казнят, обещаю безропотно довольствоваться самым малым и прожить отмеренный срок честно и праведно…»
Она честно сидела в кладовой несколько часов. Пила воду из бутыля, молилась и думала. Вскоре голод скрутил желудок, Герти поползла к сундуку с семенами и попыталась открыть его, но не смогла.
– Ларс забыл о такой мелочи, как кованый замок, – она горько усмехнулась и отползла обратно к стене.
В животе тянуло, и даже начало подташнивать.
Не сразу, но всё же Герти решилась выглянуть в лабораторию.
«Темно и тихо,» – девушка на ощупь двинулась вдоль стен.
«Если Кай и тот вампир всё ещё спят и проснутся, мне несдобровать. Но они боролись у противоположной стены. Я не должна их задеть».
Пару раз она споткнулась об то, что вампиры во время драки уронили на пол. Каждый раз сердце замирало от страха. Но ничего не происходило. И она продолжала красться к двери.
Наконец, Герти выскользнула в тёмный коридор.
«И снова тишина и темнота. Можно попытаться дойти до кухни или до наших комнат, вдруг кто-то остался жив?»
Она шла на ощупь, стряхивая с рук мелких насекомых, которые ввиду отсутствия света безнаказанно ползали по старой каменной кладке.
Внезапный порыв ветра заставил девушку остановиться.
«В замке есть вентиляция, но таких сквозняков никогда раньше не было!»
Лёгкий цветочный аромат, словно шлейф промчался по воздуху.
– Ах!
«Вампир!»
Герти развернулась на месте и побежала в противоположную сторону.
Ноги путались в юбках, но она старалась делать шаг, как можно шире. Девушка быстро устала, в груди пекло от прерывистого дыхания, в боку кололо.
«Кого я обманываю? От них невозможно убежать!»
Будто в ответ на её мысли за спиной послышался женский смех, тихий и циничный, под стать кровососущей твари.
В голове шумело, и всё же Герти продолжала удирать изо всех сил. Вдруг она споткнулась обо что-то мягкое. И растянулась на полу.
В этот момент над головой навстречу преследующей вампирше промчалось ещё одно дитя ночи. Послышался звук столкновения, и где-то позади внутри тёмного коридора вампиры сцепились, как псы с шипением, хрипами и взвизгиваниями.
Не дожидаясь развязки человечка поднялась с пола и прихрамывая из-за ссадин помчалась подальше от места драки.
Позади кто-то из тварей коротко крикнул и упал на пол.
А через мгновение победившее существо настигло Герти, схватило за плечи и со стуком прижало к стене.
Через час, показавшийся Герти вечностью, судьи вышли из комнаты тайных собраний и не спеша заняли свои места за столом.
– В ходе совещания выяснился ещё один факт, – произнёс судья. – Жрец Гоззо, вам слово.
Из-за стола поднялся жрец Тёмного храма.
– В ходе дела упоминался поединок чести между ландграфом Нордрейда и молодым господином Кёрбера, который носил корону лишь полночи и полдня.
При упоминании Ламмерта у Герти пересохло в горле.
– Незадолго до этого поединка Ламмерт Кёрбер приходил ко мне испросить совета. Он хотел жениться на Гертруде Кёрбер и спрашивал, как боги посмотрят на такой брак.
– И что же вы ответили? – ехидно спросила Одиль.
– Не важно. Это не относится к делу, – парировал темный жрец. – Я хочу донести, что у наследника Кёрбера и обвиняемой была любовная связь. А потом господин Отто убил молодого человека. Это не могло оставить обвиняемую равнодушной. На лицо месть за любимого.
По рядам зрителей снова прокатилась волна возмущения.
– Обвиняемая созналась, но скрыла истинный мотив. – продолжил жрец более громким голосом. – Вместо этого… она… попыталась переложить ответственность за отравление господина Отто на госпожу Кёрбер, что возмутительно. Таким образом, подсудимая не заслуживает снисхождения.
– Я не любила его! Ваши святейшества, он сам! – Герти попыталась оправдаться.
– Она лжёт! Я лично видела, как они целовались! – Мирабелла подскочила с места и повернулась к Герти. – Если он сам к тебе лез, что же ты его не отшила?
Герти не нашлась с ответом. Как можно было отрицать правду?
Светлый жрец громогласно произнёс:
– Прошу занять свои места. Суд готов вынести приговор…
Сердце Герти дробно застучало.
– Виновна!
Она будто провалилась в глубокую яму.
– И приговаривается к смерти через сожжение. Приговор будет приведён в силу…
Перед глазами потемнело. Уши будто ватой заложило.
Вокруг кричали. Кажется, каждый хотел высказаться – девушка даже не пыталась прислушиваться к чьим-то словам.
– Как? Будьте милосердны…
Никто её не слышал.
Стражники с алебардами схватили Герти под руки и повели в камеру.
Там она просидела на кровати, не двигаясь, до глубокой ночи.
Она больше не чувствовала холода. Голода. Всё отступило на пороге Иного Тёмного мира, дорога в который для неё будет наполнена ужасом и болью.
Под утро на улице послышались чьи-то шаги.
Герти услышала, как внизу Одиль отпустила охрану.
Девушка будто оттаяла: «Неужели она пришла, чтобы помочь мне сбежать? Всё-таки у неё есть совесть, хотя мы договаривались, что суда не будет».
Однако Одиль поднялась не одна. Рядом с ней по ступенькам взбирался запыхавшийся Берингар.
Без лишних слов мачеха поставила светильник на пол, отперла замок и распахнула дверь. Полный северянин протиснулся в камеру.
– Любимый, ключи, – Одиль стояла на пороге и протягивала мужчине маленькую связку. Когда закончишь, не забудь снова запереть решётку. Не прощу себе, если не увижу, как она умирает в огне.
«Что??»
– Ты можешь остаться и увидеть её унижение, – гыгыкнул Берингар. – Или мы можем отвезти её на север и убить там. Поверь, это зрелище достойно твоих глаз.
– Верю, любимый. Но не хочу мучиться ожиданием. Завтра её сожгут, и это греет мне сердце. А пока насладись своим свадебным подарком, – Одиль хохотнула. – Девственница… в лучших традициях нашей родины.
Герти снова парализовало.
– Гыы… Ты точно не будешь ревновать?
– Если честно, я просто… не считаю её человеком. – Одиль лязгнула дверью. – Делай, что хочешь, мой дорогой. Хоть съешь – никто не станет её искать.
– Даже судьи?
– Они кормятся моими пожертвованиями…
«У меня не было шансов…»
– Но лучше не убивай, – Одиль произнесла это так, будто просила оставить ей кусок сладкого пирога. – Пусть завтра у меня тоже будет маленький праздник, – она хихикнула и поспешила спуститься по лестнице.
Герти смотрела на тёмный силуэт огромного мужчина и чувствовала, как волосы на её загривке встают дыбом.
Берингар шёл на неё как медведь – большой, прихрамывающий, с расставленными в стороны руками. Кот забился в угол и затих, чувствуя опасность.
А Герти только и смогла, что выставить вперёд руки.
– Попалась, белянка, – медведь схватил её за плечи и так тряхнул, что она ударилась головой о стену, – вот смотрел я на тебя и завидовал Отто. А ты вон какая оказалась… мстительная, – его руки-сосиски проворно расстёгивали плащ, а добравшись до платья, рванули корсет вниз, так что он сложился складками и обнажил линию груди.
Ткань рубашки разорвалась легко, видно Одиль отдала ей чью-то старую, застиранную.
Герти молчала. Она устала сопротивляться. Да и был ли в том смыл, если мужчина сразу дал понять, что подавит любое противодействие силой?
Боли не хотелось.
«Завтра будет достаточно боли».
Герти закрыла глаза и с горечью предоставила насильнику полную власть над собственным телом.
Глава 18. Новый уклад
– Ай! – по лопаткам расползалась горячая боль от удара в стену, но всё это было неважно.
Девушка чувствовала на своём лице сладкое дыхание нежити и прикосновение пряди волос ко лбу. Она шумно дышала и считала последние удары сердца.
«…четыре-пять-шесть. Семь. Восемь… Девять…»
– Чего ты ждёшь? – губы Герти онемели.
– Жду, когда успокоишься, – прошептал вампир и коснулся носом её щеки. – Вкус-с-сная… новенькая.
– Кай? – изо рта Герти вырвался нервный смех.
И она смеялась ещё несколько минут, пока сил на смех просто не осталось.
– Ты напугал меня, – наконец, выдавила из себя Герти. – Но с-спасибо, что спас.
– И тебе спасибо. Здорово придумала со снотворным.
– Наверное… – Герти всё ещё справлялась с волнением. – А где Ларс?
– Ушёл. Все ушли, кроме меня… И той, которую я добил. Надеюсь, последняя.
– А девочки?
– Человечки? Эээ… Герти, только не падай в обморок. Мои методы приведения в сознание… тебе не понравятся.
– Их убили?
– Да. С этого всё и началось.
Герти сглотнула.
– Когда именно… их убили?
– Никто не знает. Видишь ли, я был… занят. Мы все были заняты, а потом… Ларс явился откуда-то взбешённый. Давно его таким не видел. Собственно, с последнего визита Эвтерпы… Странная была ночь. Я думал, что всё это время он сидит на троне…
– Значит я не виновата?
– В чём?
– Ларс был со мной. Мы говорили… – Герти осеклась. – О многом.
– Ну-ну, могу представить, – Кай явно улыбался.
– Ты всё ещё держишь меня за плечи.
– Иначе свалишься, – промурчал вампир. – У тебя, даже по меркам людей, какая-то сверхтонкая душевная организация.
– Я никого не держу рядом с собой, – насупилась девушка. – В отличие от некоторых.
– Ладно. Есть более важные дела. – Кай отступил на шаг от Герти и перестал вдавливать её в стену. – Есть хочешь?
– Да.
– Я – тоже.
– Погоди. Если ты сейчас присосёшься, я точно упаду.
– Идём на кухню, – Кай подал руку, а Герти ухватилась за неё.
Странная была ситуация.
Но вся неловкость куда-то делась при мысли, что где-то впереди в кромешной тьме лежит растерзанная вампирша.
«И то самое мягкое, обо что я споткнулось».
– Кай…
– Да?
– А все эти мёртвые… лежат здесь?
– Тут мало. Больше всего в тронном зале и человеческом укрытии.
– Ох…
– У тебя нет причин бояться. Во-первых, мёртвые – по-настоящему мёртвые – не кусаются. Во-вторых, я рядом. И не дам тебя в обиду, – с этими словами вампир поднял Герти на руки так легко, будто она была кошкой.
– Спасибо, – только и смогла произнести девушка.
В кухонных комнатах было так же темно и прохладно. Каю пришлось озаботиться добыванием огня. Впрочем, он быстро выбил искру кресалом и сейчас занимался разведением пламени в печи.
– Спасибо, – снова произнесла Герти.
– За что?
– Тебе он не нужен, и ты для меня…
– У меня был брат, который боялся темноты.
– Вампир?
– Человек. Это я родился вампиром.
– Но ты говорил, что был человеком?
– Можно родиться вампиром и быть человеком, – Кай подкинул в пламя пару дровишек, снял со светильника купол и поджёг длинной щепкой фитиль. – Я жил в человеческой семье. С отчимом и братом, а потом… родилась младшая сестра. – Он закрыл заслонку и поставил светильник на стол.
– Ты заботился о них?
– Только о брате. Когда родилась Бажена, мачеха уговорила отчима выгнать меня из дома. Мне было 14. Уже мог прокормиться и сам.
– Значит ты не знал своих родителей?
– Мать умерла в родах. Человечка может выносить и родить вампира. Но роды эти наносят слишком сильные повреждения. Она была сильная и протянула 3 дня. Её муж оставил меня. Он всегда говорил, что я был слишком похож на неё.
– А твой настоящий отец? Ты его видел?
– Видел. Потом. Мы случайно встретились. Были в одном лагере в битве при Лаграни.
– Где это?
– На Южном континенте. Сейчас руины этого городка заметает песок.
– Название напоминает франкское.
Кай поднял голову на Герти.
– В то столетие франки пытались колонизировать остатки гипетской цивилизации.
– Не слышала о такой.
– Ты много не слышала. Мир гораздо больше, чем тебе кажется. А сейчас поешь.
Герти достала из шкафов остатки съестного, поставила воду кипятиться, и захрустела сухарём, в который превратилась последняя булка.
– Так что всё-таки случилось? Почему Ларс ушёл?
– Думаю, это уловка. Он зол на рыжую. И хочет её убить. Но не может сделать этого открыто.
– Почему?
– У неё оказалось слишком много приспешников. Вообще-то мы проигрывали. Из наших в живых остались только Фернан, Горацио и сладкая парочка с востока.
– А остальные? Убиты?
– Угу.
– Почему ты так равнодушен к их смерти? Тебе их не жаль?
– В мире развелось слишком много вампиров. Чем их меньше, тем спокойнее. Нет конкуренции за территорию. Не растёт недовольство инквизиции. Пока нас мало, мы прячемся и постепенно становимся легендами. Тем временем охотники стареют, теряют хватку, их опыт и знания никому не нужны. А горстку энтузиастов принимают за мошенников.
– Эти охотники ловят вампиров?
– Да. Закон природы таков, что на всякого хищника найдётся более сильный хищник.
– Но охотники – люди.
– Которые приручили Свет.
Герти поднялась из-за стола, плеснула в кружку разогретой воды и запила булку. Она прислонилась к тёплому боку печки спиной, чувствуя, как приятное тепло проникает под кожу. Вампиры и охотники, тьма и свет… Всё должно быть в балансе, как говорил Ларс, даже если кажется, что это несправедливо.
– Ларс ушёл, как… заложник?
– Не совсем. Людишки на севере возродили старый обычай – считать нас богами. Рыжая возомнила, что древнюю религию можно распространить на весь Рёссен, страны Света… на весь мир.
– Но тогда…
– Именно. Не все вампиры отличаются сдержанностью. Она не понимает, что очень быстро наша еда… закончится. А держать их за скот нельзя. Кровь… портится. Теряются…
– Вкусовые свойства?
– Да…
– А вы не можете есть невкусную еду? Однажды после неурожая мы месяцами питались прошлогодней горькой овсянкой. И ничего.
– Да, но здоровый, не пуганный человек долго воспроизводится.
– Почему это так важно?
– Как тебе объяснить… Если люди будут знать, что живут только для чьей-то кормёжки… Пропадает ощущение счастья, восторга, которое передаётся от человека вампиру.
– А ваш зов? Он же глушит всякое сопротивление и здравый смысл!
– Это умение, которым овладевают постепенно, в течение столетий. Свежеобращённый вампир вызовет у человека страх и отвращение…
Герти представила, что будет, если Эвтерпе удастся воплотить свой план в реальность. И поёжилась.
– Он не сказал, когда вернётся?
– Нет. Попросил прибраться и присмотреть… если ты останешься.
– Останусь, – прошелестела губами Герти и протянула Каю руку венами вверх.
Они начали жить вместе. Человек и вампир. Не любовники, не друзья – Герти не раз убедилась в беспринципности Кая, и никогда бы ему не доверилась.
Он и правда прибрался. Пока Герти сидела в кухне и впервые готовила для себя котелок похлёбки, Кай вытаскивал из замка тела.
О них не хотелось думать. И не хотелось видеть.
Она устала страдать за себя и за каждого человека.
Тем более, что по-настоящему близкие остались в той прошлой жизни, слишком далёкой.
Герти помешивала бульон и вдруг представила, что, когда съест тарелку этого супа, из памяти исчезнут все люди.
«Почти все. Кроме мамы, отца и Дедрика».
В тот день она решила, что не будет больше спать в общей спальне. Лишь раз Герти появилась в человеческих покоях, забрала свои платья и пошла в кабинет Ларса. Она бы и вовсе переселилась в ту дальнюю комнату, во второй башне, но это место располагалось слишком далеко от кухни, запасов еды и выхода в сад.
Герти долго прибиралась в лаборатории. Мысленно она не раз поблагодарила Кая, который согласился вынести огромные мешки с мусором и сломанную мебель. А ещё поставил на место стеллажи с книгами и кое-как, но починил ножку длинного стола.
В ту ночь она улеглась на кровати Ларса, обняв его подушку. От наволочки пахло горькими цветами и немного смолой.
Лежа с закрытыми глазами, она вспоминала их поцелуй. А потом представила лицо вампира. Как проводит кончиком пальца по его бровям и носу, будто рисуя заново. Как запускает руки в тёмные волосы, а он подхватывает её за талию и кружит.
Наверное, она придумала себе это счастье. И сладкое будущее. Но иметь такую мечту было гораздо приятнее, чем мучиться неизвестностью.
Май всё сильнее прогревал воздух и землю.
К концу его трава в саду выросла по почти колено. Цвели яблони, груши и вишни, всё было покрыто воздушным ковром из белых лепестков. Герти всё больше времени проводила на улице – читала, вышивала, шила новые платья. Она перестала бодрствовать ночи напролёт и виделась с Каем только тогда, когда он мог спокойно выйти наружу.
– Как ты думаешь, долго он ещё будет на севере?
Кай оторвался от руки Герти, слизнул остатки крови с её кожи и с собственных губ.
– Ты уже спрашивала. Не знаю… – расслабленно ответил вампир.
Глаза его сверкнули красным. А холодная рука провела по выступающей ключице девушки, скользнула по обнажённому плечу. Днём на улице было жарко, и Герти носила платья без корсажа и без нижних юбок, к тому же оголяла плечи и закатывала рукава по локоть.
«Перед кем тут соблюдать приличия? Кай не в счёт».
Герти настолько привыкла к мысли, что она принадлежит Ларсу, что ласка блондина стала для неё неожиданностью.
– Может тебе сходить в деревню и принести кого-нибудь? – девушка раздражённого повела плечом. – Заодно этот кто-то начнёт нормально готовить.
Сама Гертруда не умела печь, никогда не разделывала мясо и рыбу, и питалась теперь только кашами и постными супами. Выручали колбасы, сыры и сушёные фрукты, которыми был забит склад с продуктами. Коты, которых Герти иногда подкармливала колбасой, начали лосниться и так и тёрлись у её ног.
Теперь вот и Кай попытался «втереться» в доверие.
– Мог бы. Но не хочу, – вампир улёгся рядом на траву, заложив руки под голову, но разглядывал вовсе не звёзды.
– Почему?
– Кажется, я влюбился…
– М-м… – Герти подхватила книгу, которую читала до самых сумерек, пока не явился Кай, и поднялась на ноги. – Я спать. Счастливо провести ночь.
– Жестокая…
– А ты бессовестный. Я принадлежу Ларсу, – ответила девушка на ходу, зная, что вампир услышит.
