Текст книги "Отрави меня вечностью (СИ)"
Автор книги: Олеся Айдарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
– Я бы тоже не променяла эту жизнь на свою прежнюю, – произнесла Сиглинд и откинулась на спинку стула.
– Заткнись, Сиглинд. Слушать противно.
– Ты просто завидуешь, – Сиглинд поднялась и вышла из-за стола. – На тебя-то они даже не смотрят.
– А ты сама себя потеряла из-за этого Кая. То плачешь в подушку, то радуешься, как умалишённая. Надоело это всё, хуже горькой редьки. А ведь раньше с тобой можно было поговорить! – крикнула Агна вслед уходящей брюнетке.
Мирра принялась гладить подругу по плечу, и та начала успокаиваться.
– Вот так и живём, – подытожила Вилма. – Пошли что ли к старухе. Тебе нужен тюфяк. Его наверняка ещё чинить придётся.
Когда Герти с Вилмой вышли в коридор и остались наедине, Герти решилась спросить:
– Скажи, пожалуйста… заниматься развратом тут… обязательно?
– Нет. Если не захочешь и хватит сил, то сможешь противиться зову вампира. Удаётся же это Мирре и Агне… – Вилма задумалась и будто поёжилась. – А я не противлюсь. И знаешь, так легче.
Герти положила руку под грудь и нащупала спрятанный под платьем кулон, который ей подарил Ларс.
Глава 5. Запретные поцелуи
Вкус поцелуя навсегда соединился в памяти Герти с запахом опавшей листвы.
В заброшенном уголке сада, в том самом, в котором только и позволялось гулять Гертруде, у крепостной стены стояла деревянная скамейка. Чёрная от сырости, покрытая лишайниками, она могла оставить грязные следы на шёлковой юбке девушки. Чтобы этого не случилось, Ламмерт расстилал полы своего дорожного плаща, в котором ходил в сырую погоду, и сажал Герти рядом.
Они разговаривали.
Близко-близко, согревая лица дыханием друг друга. Герти любовалась его серыми глазами, бледными веснушками и складками у уголков рта. Он вдруг касался её обветренными губами – всегда неожиданно, хотя она хотела этого каждую секунду…
Рядом с Ламмертом Герти никогда не мёрзла. А от рук, сомкнувшихся тёплым кольцом на талии, становилось ещё жарче. И голова кружилась. Наверное, от счастья. И вопреки сюжетам любовных сонетов – не цвела весна, не пел соловей. Небо укрылось серым пледом из туч, с деревьев медленно падали листья…
– Так, так, та-а-к.
«Мирабелла!» – сердце забилось от плохого предчувствия.
Ламмерт тут же разомкнул свои небратские объятья, и ветер пробрался к ним под плотный плащ.
– Братец, мама послала за тобой.
– Чего ей?
– У неё что-то не сходится с запасами пива. И она упоминала твоих дружков.
– Тьма, – юноша насупился и поднялся со скамейки. Плащ натянулся, и Герти тоже была вынуждена встать, чтобы отпустить своего кавалера.
– А ты… – Ламмерт запустил пятерню в свои длинные волосы и покосился на Герти.
– Не скажу. Ты же наследник, – Мирабелла демонстративно отвернула лицо от скамейки и процедила, – мне нет дела до твоих шлюх.
– Я – не шлюха, – Герти вспыхнула.
– А ведёшь себя соответствующе, – пропела Мирабелла.
И Ламмерт смолчал.
А Герти захотелось провалиться до самого Мрака: «Самое ужасное, что она права!»
– Братец, поторопись. Ты же знаешь, что маменькино терпение лучше не испытывать, – златокудрая девица перестукивала пальцами по рукаву своей шубки.
– Герти… мне пора. – Её красивый и сильный возлюбленный, самый лучший мужчина на свете, под хмурым взглядом Мирабеллы переминался с ноги на ногу и с трудом подбирал слова. – Ну… увидимся.
– Да.
Когда он ушёл, шлёпая сапогами по раскисшему от сырости короткому пути, не покрытому плоскими камнями, Герти даже вздохнула от облегчения.
Она собиралась уйти, но Мирабелла, будто гончая, цапнула за рукав, не давая ступить ни шагу. Герти дёрнула рукой. Тщетно – сестра была на голову выше и значительно сильнее.
– Знаешь, что мама сделает с тобой, когда узнает, что ты пытаешься окрутить Ламмерта?
– Ничего. – Герти вскинула подбородок и встретилась с подлой сестрицей глазами. – Отец не позволит вам мне навредить. А если не отпустишь, я закричу.
Мирабелла отпрянула на мгновение и ослабила хватку. Этого хватило, чтобы Герти вырвалась и отбежала в сторону, слегка поскользнувшись на мокрой жёлтой траве.
– У мамы есть яд, – сестра похвасталась этим так, будто ей пошили новое платье или справили сапоги.
«Яд…» – внутри Герти всё похолодело.
Она не ответила. Накинула капюшон и со всех ног припустила к северной башне.
«Надо будет стащить у мастера Хольца трактат по ядам, прочитать об их свойствах. А то с этих станется… И маму надо предупредить».
Старуха Латгард жила рядом с трапезной.
– Пришли. – Вилма со всей силы замолотила железным кольцом в потемневшую дверь. – Она у нас глуховатая.
Через некоторое время дверь со скрипом отворилась. Пахнуло теплом, едой, застоявшимся воздухом, и…
«Котами?»
На пороге стоял пожилой мужчина в рубахе, заляпанном жилете и бурых штанах.
– Господин Эберхард, – Вилма сделала малый книксен, и Герти повторила за ней, хотя странно было приветствовать так бедного крестьянина. – Мы пришли к госпоже Латгард за тюфяком.
– Латти! – Эберхард крикнул куда-то в глубь комнаты, но войти не пригласил. – К тебе девушки! За тюфяком!
Через несколько минут из-за двери показалась сгорбленная женщина в платье непонятного цвета. Вместо корсажа она обвязала лиф платья крест-накрест шерстяным платком.
Гостьи повторили почтительный книксен.
– Это Герти. Новенькая, – объявила Вилма.
– Новенькая… – прошамкала старуха. – Им всегда будет мало, Эб… Всегда будет мало… Куда мне её?..
– Нам нужен тюфяк, – отчётливо проговорила Вилма.
Старуха кивнула, подошла вплотную к Гертруде и заглянула снизу в молодое лицо. Девушка с трудом нашла в себе силы, чтобы не отпрянуть и не проявить неуважение. Мутные глаза из-под седых бровей смотрели пытливо, но без враждебности.
– Когда у тебя регулы?
– Что?
«Зачем она спрашивает такое?.. Тем более, в присутствии мужчины».
– Давно было женское недомогание? – чуть громче проскрипела Латгард.
– Она про месячные крови спрашивает, – шепнула Вилма.
– Да поняла я, – щёки Герти зарделись. – Две недели назад закончились.
Старуха крякнула, вытащила из-под платка стопку бумажек и грифель и долго что-то царапала на бумажке не гнущимися пальцами в коричневых пятнышках.
Наконец она закончила запись, отцепила от пояса маленький ключ и отдала Вилме:
– Где тюфяки и постельное сама знаешь. Выбери там не самую гниль. От плесени, сама знаешь, кашель случается. А лишние хлопоты нам не нужны. Правда, Эб?.. Да выпусти котов, если запросятся выйти.
– Будет сделано, госпожа. – Вилма снова присела в почтительном книксене.
Через пол часа женщины сидели в общей светлой комнате и чинили тюфяк в шестеро рук – помочь Герти и Вилме вызвалась Мирра. Агна с Терезой ушли помогать на кухню. Прочие спали, и Сиглинд, скорее всего, в их числе.
– Чем вы тут занимаетесь? Ну-у, в свободное от разврата время, – подала голос Герти.
Вилма хохотнула:
– Деточка, что ты знаешь про разврат?
– Наверное, многое, – ответила Герти и сделала вид, что увлечена пришиванием заплаты.
– Так ты не невинна?
– Моя мама была второй женой ландграфа. Не признанной, конечно… Я многое слышала. Ещё я видела, как это происходит у животных, – добавила Герти осевшим голосом.
– Успокойся. Никто не посмеет приблизиться к тебе без твоего на то согласия.
– Уже приблизились, – буркнула девушка.
– Но не с порочными же намерениями, – Вилма перерезала толстую нитку ножом. – Разврат, скажешь тоже… Вон Агна и Мирра всё ещё девственны. Сиглинд тоже только недавно…
– Вилма, пожалуйста. Сплетничать – нехорошо.
Внезапная просьба Мирры прозвучала настолько мягко, что Вилма сразу прислушалась, а Герти невольно подумала: «Таким, как Мирра, самое место в Светлом храме».
– Мы живём тут в сытости и довольстве. – продолжала Вилма. – И платим за это кровью. Но я ни о чём не жалею.
– Ты была несчастлива среди людей? – осмелилась спросить Герти.
– Не знаю. По правде сказать, там я не успевала задуматься ни о чём таком. Есть похлёбка на ужин и поленья для очага – и ладно.
Герти прошептала:
– А вам никогда не приходило в голову… сбежать отсюда?
Мирра вздохнула и прикусила губу, а Вилма, прежде чем ответить, старательно вырезала из куска потёртого бархата новую заплату.
– Это место окружают скалистые горы. Если ты – не коза, то не выберешься…
Внутри Герти будто что-то оборвалось.
Не хотелось думать, что этот мрак навсегда!
А ведь так оно и было на самом деле…
– Ларс говорит, что наш замок построен внутри скальной породы, и его почти не видно снаружи. Хотя это – сердце Голубых гор, тех самых, что стоят в центре Рёссена.
– Мы в Голубых горах? – удивлению Герти не было предела. – Их видно с южной границы нашего графства, но…
– Но ты никогда не слышала о замке вампиров, – насмешливо перебила девушку Вилма. – Никто не слышал. Они же скрываются от людей… Снаружи торчат только две башни нашего замка, да и те изрядно потрепала природа.
– Ларс рассказывал, что этому замку больше 8-ми сотен лет, – произнесла Мирра. – Только представь себе: дожди и грозы, морозы и пустынные ветры, что прилетают сюда каждое лето… Редкий счастливчик, сумевший добраться сюда, увидит руины, а может и вовсе не догадается, что это строения рук человеческих. – Мирра замолчала, о чём-то задумавшись.
– Ясно… А господин Эберхард – муж Латгард? – Герти хотелось говорить. О чём угодно! Лишь бы не думать о том, что она в западне.
– Не знаю. – ответила Вилма. – Сколько их помню, они всегда были старыми. Слишком старыми, чтобы кого-то интересовало, сочетались ли они Храме? Родственники ли друг другу? Или просто два человека, которые оказались здесь по велению судьбы и уже притерпелись друг к другу.
– Интересно всё же, как они сюда попали? Почему не стали едой?
– Мы знаем только, что Латгард занимается кухней. А Эб чинит мебель и помогает господину Ларсу в опытах, – ответила Мирра. – Но в действительности их жизни – не наше дело. Излишнее любопытство и перемывание костей недостойно хороших людей. А мы даже вдали от источников Света хотим сохранить человеческий облик.
– Я не согласна, – Герти отложила шитьё на колени, – если бы люди не проявляли любопытства, то не учились бы новому и не совершали открытий! И жили бы мы по-прежнему, не в домах, а в пещерах. И ели бы только траву и сырое мясо.
– Фу-у-у! – Вилма скорчила брезгливую рожицу. – Давайте я вам лучше историю расскажу. Тереса на днях такое прочитала…
До ужина оставался час. Тюфяк был готов и ждал Герти в спальне вместе с тёплым одеялом и плоской подушкой. Вилма уснула и велела разбудить на трапезу. Мирра и Агна шушукались над шахматной доской.
Герти взяла шубку, сняла со стены светильник и отправилась прогуляться по замку – очень уж хотелось увидеть небо, вдохнуть свежий воздух, почувствовать, что даже в этой каменной клетке есть окошко во внешний мир.
Она помнила, что, когда Ларс провожал её, они два раза спускались по лестнице.
«Значит, если подняться, то можно найти выход к одной из двух башен. А в башнях всегда есть бойницы. Ну или хотя бы смотровая площадка».
Герти свернула на первую же лестницу, которая закруглялась налево от коридора. Через три витка она попала в новый длинный проход. Подъём же упирался в дверь, закрытую на замок. Девушка решила исследовать этот переход.
«Вдруг да найду лестницу,» – Герти шагнула в коридор, посчитала детской считалочкой направление и пошла направо.
На этом уровне в стенах каменного коридора то и дело попадались закрытые двери и ни одного подъёма наверх. Уткнувшись в тупик, Герти пошла обратно, прошла мимо спуска вниз и решила исследовать «левое» направление. Она дёргала ручку каждой двери, которые только попадались ей по пути.
Наконец, одна из тяжёлых створок открылась. От неожиданности Герти чуть светильник не выронила. Она с любопытством заглянула внутрь и поразилась роскошному убранству комнаты.
Гобелены на стенах изображали охотничьи сценки. Слева стояла широкая кровать, под светло-охровым шёлковым покрывалом. Справа на столе лежали книги, стопка бумаги и медная чернильница. Над столом висел огромный портрет рыжеволосой женщины, одетой по моде двухсотлетней давности. В те времена на рукавах верхнего платья делали множество коротких разрезов, через которые просвечивала белая ткань.
Герти залюбовалась портретом. Она, как завороженная, вошла в комнату и приблизилась к картине, чтобы как следует рассмотреть лицо красавицы.
– Ах, наконец-то, – послышался из коридора томный женский голос, затем шаги и шелест ткани.
– Я голоден… – ответил…
«…Кай?! …Только не он. Не хочу его видеть!»
– А я так скучала.
– Тогда разреши мне…
– Не здесь. Испачкаем камни, и Ларс узнает.
«Это Сиглинд. Тьма, надо спрятаться!» – Герти бросила взгляд на ту стену, в которой была расположена дверь и увидела большой платяной шкаф. По счастью он оказался пустым. Девушка быстро дунула на фитиль светильника, юркнула в шкаф и заперла дверцу.
Сначала она стояла, затаив дыхание, прижавшись спиной к холодной стенке шкафа. Наконец, Герти услышала, как открылась дверь в комнату, и через замочные скважины в шкаф двумя лучиками проник тусклый свет.
Девушка прильнула к одному из маленьких отверстий. Одинокая свеча давала неяркое свечение. Сиглинд оставила её на столе и прильнула к вампиру всем телом.
В тёплом сиянии Кай, хотя и одетый в чёрное, выглядел живым, обычным молодым парнем с лёгким загаром на коже и выгоревшими на солнце волосами. Он отвёл Сиглинд к изножью кровати, сдвинул с плеча ночную рубашку вместе с шалью и принялся покрывать поцелуями шею.
– Скажи… – прервался вампир. – Я жду…
– Поцелуй меня ещё. Я ужасно соскучилась, – руки брюнетки скользили по его спине.
– Я голоден, золотце, – вампир отбросил шаль Сиглинд на пол и развязал широкую горловину её рубашки.
– Я тоже голодная… до рук твоих, губ твоих… – Сиглинд, не обращая внимания на то, что одежда сползла и почти обнажила грудь, поцеловала его в подбородок. Потом чуть выше, играючи лизнула губы и ответила на поцелуй.
Вампир утробно рыкнул и как-то нервно улыбнулся, оторвавшись от лица человечки. Руки рванули ткань. Рубашка с жалобным хрустом распахнулась в стороны, Сиглинд судорожно освободила руки от рукавов и осталась стоять пред ним обнажённая.
Герти тут же отпрянула от скважины.
Не то, чтобы она считала, что подглядывать не хорошо – в прошлом именно подслушанные разговоры не раз выручали её и являлись источником полезных сведений. Но тут… Странное волнение овладело девушкой. Будучи неопытной в любовных утехах, она лицом к лицу столкнулась с тем, чего боялась, о чём знала только в теории и о чём грезила по ночам.
В 16 лет мать сухо рассказала ей суть брачной ночи, а после сохраняла благочестивое молчание. Замужние считали, что обсуждать это неприлично. Все знали, что жрецам и ноннам это запрещено. А среди девиц под покровом великой тайны ходили самые противоречивые слухи и догадки.
– Возьми моё тело, – простонала Сиглинд.
Герти тихо набрала в лёгкие воздуха, пытаясь справиться с накатившими переживаниями, и снова приблизила зрачок к освещённой скважине.
Довольная Сиглинд лежала на спине, разметав по охровому покрывалу чёрные кудри. Ноги её были широко разведены. Кай навис над ней, так и не сняв с себя одежды. Его руки ласкали смуглое тело, пальцы мяли груди, губы нежно целовали живот. Брюнетка шумно дышала, ёрзала на гладком шёлке и вздрагивала от каждого поцелуя.
– Я так хочу пить… – тело Кая напряглось и мелко содрогнулось, будто от боли, но распалённая Сиглинд этого, кажется, не заметила.
– Войди в меня, милый…
Вампир выпрямился, стоя на коленях, повозился руками со шнуровкой на гульфике и…
Герти почему-то закрыла глаза.
А когда открыла, Кай двигался внутри девушки. Не нежно, не медленно, как Герти раньше себе это представляла. Движения вампира были резкими, злыми.
И Сиглинд это, похоже, нравилось – она стонала и требовала:
– Ещё… ещё… О-о-о-о…
Кай закинул на руки согнутые в коленях ноги брюнетки и с размахом всаживал в её промежность довольно таки большой орган.
«О, боги, и как он в ней помещается?!» – Герти поняла, что не хочет быть на месте его любовницы.
– О, да! Кай, милый… я твоя… Вся твоя… И тело, и кровь, и… О-о-о! – договорить она смогла.
То, что Герти поначалу приняла за стон наслаждения, оказалось криком боли…
Вампир приник к шее Сиглинд справа, и Герти хорошо видела профиль девушки – вначале гладкое довольное лицо напряглось, будто она подняла что-то тяжёлое. Потом Сиглинд, кажется попыталась встать, но Кай лежал на ней всем телом. Он опустил свою руку на её ладонь и с силой вжал в перину, покрытую шёлком.
Потом – Герти не почудилось – Сиглинд испугалась, она расширила глаза и перестала кричать, задыхаясь от ужаса.
У Герти закружилась голова. Хотелось помочь Сиглинд! Но как? Страх парализовал тело, ноги тряслись от осознания собственной трусости, мысли метались в голове, как перепуганные птицы, натыкаясь на понимание – вампира ей не одолеть.
А потом Сиглинд просто замерла. Лицо её потемнело, нос заострился…
Герти поняла, что произошло что-то страшное.
– Ммм… закончилась… – Кай с окровавленным ром оторвался от шеи любовницы и сел на кровати между её тонких ног. – Давно такого не было. Вот незадача. – вампир утёр лицо рукавом рубашки и принялся зашнуровывать гульфик. – Ещё и не кончил. Ну, этот голод утолить – не проблема.
Спрятав концы завязок под поясом, Кай текучими движениями слез с кровати.
А через мгновение в замочных скважинах потемнело.
Вампир широко распахнул дверцы шкафа.
Герти вздрогнула всем телом и резко отпрянула. Но только больно ударилась спиной о холодную, твёрдую стену.
Глава 6. Ошибка
Самый чёрный день в жизни Герти начался… «поэтично».
После завтрака она отправилась в лес, чтобы набрать желудей.
Занятие это было всего лишь предлогом – в самом деле, никто не требовал от побочной дочки ландграфа помощи в подкормке графских свиней. Делала она это обычно ради забавы. Но в то утро, после того, как весь вечер проплакала в подушку, как-то особенно невыносимо было находиться в обществе матери.
А в лесу было спокойно. Красиво.
«И грустно».
Никто не бросал на Герти взгляды, полные молчаливого упрёка. Никто не выбирал слова, лишь бы не разразиться новой нравоучительной тирадой.
«То же мне, выискалась Ханна благочестивая,» – Герти и сама знала, что виновата.
Им с Ламмертом следовало быть осторожнее.
Лес скидывал с веток сухую листву, которая медленно кружилась в тумане.
«Деревья грустят по ушедшему лету. А я – потому что Ламмерт меня обидел».
Чем именно он её обидел, Герти и сама не могла сказать. Но перед глазами то и дело вставала довольная собой Мирабелла, и внутри Герти всё переворачивалось от возмущения!
Она всё думала и думала о Ламмерте. И намеренно громко ворошила носками сапог сухие листья, чтобы не вслушиваться в болтовню Дедрика.
«Увязался же. И с чего он взял, что я не могу гулять одна? Огромный замок высится на холме. Да тут при сильном желании не заблудишься… А если и потеряюсь, Ламмерт возглавит поисковый отряд. Он первый найдёт меня и… поцелует,» – сердце девушки начинало сладко щемить при мыслях о будущем примирении.
«Конечно же, я не стану теряться – нет ничего глупее, чем просиживать осенью в лесу. Тем более, без съестного. К тому же, к вечеру воздух станет морозным… Но помучить Ламмерта всё же следует. Пусть попросит прощения, прежде чем лезть ко мне снова. Нет. Пусть трижды попросит прощения!» – Герти торжествующе улыбнулась.
– Смотри, какая коряга! – Дедрик с восторгом сжимал в руке полуметровую суковатую палку. – С такой можно и на медведя.
– Куда тебе на крупного зверя? Папа говорит, ты и в оленя с трёх шагов не попадаешь, – Герти нагнулась, зачерпнула рукой горсть листьев и кинула в мальчишку.
– Вот ты как? Ну, погоди! – Дедрик нагрёб огромную охапку листвы и кинулся догонять Герти.
Та с визгом припустила. Она долго убегала от него, прячась за деревьями, петляя и ускоряясь. До тех пор, пока в боку не закололо и в груди не запекло от холодного воздуха. Наконец Дедрику удалось запустить в сестру изрядно поредевшую кучку дубовой листвы.
– Дедрик! Смотри, что ты сделал с моими волосами! – Герти с возмущением рассматривала белые пряди, в которых запутались мелкие сухие кусочки листьев. – Теперь на меня ни один жених не посмотрит!
– Слушай… Я хочу тебе кое-что сказать.
– Ну, – девушка надула губы, старательно вытаскивая сор из волос.
– Герти… оставь Ламмерта. Я сам о тебе позабочусь.
– Глупости. Я скоро выйду замуж.
– Все знают, что тебе здесь никто не нравится, кроме… – Дедрик принялся ковырять пальцем кору ближайшего дерева. – А Ламмерт – наследник.
– Чтобы бы ты понимал в моих сердечных делах.
– Может, в сердечных и не понимаю, но через 4 года я получу свою долю наследства. Деньги, земельные наделы, большой дом на юге.
– И что?
– Я смогу забрать тебя с собой. Или дать средства и отпустить. Ты поедешь, куда захочешь. И выйдешь замуж за того, кто полюбишь.
– Я желаю жить в замке. И быть его хозяйкой. А любовь… Моя мама жизни не видит без Джереона. Много ей счастья принесли эти чувства?
– С Ламмертом у тебя всё равно ничего не выйдет. Герти, подумай. Я написал договор о намерениях. Он защитит тебя, даже если что-то… случится… Отец сегодня же поставит печать, если мы придём к нему.
– Договор? Уже?
– Отец не вечен. Я просто… Всё время думаю о твоём будущем.
– Всё время думаешь за меня? – Герти хотела возмутиться, но слова младшего брата её тронули. – Это лишнее, Дедрик. Отец молод, силён и ещё долго сможет меня содержать. Раз он не ищет достойного жениха, то пусть и несёт это бремя до самой смерти! – девушка нервно хохотнула.
– Он ищет. Вот только…
– Что? – Герти оторвалась от своих волос и во все глаза уставилась на напряжённое лицо сводного брата.
– Никто не хочет…
– Жениться на бастарде? – она сама не ожидала, что при этих словах болючий комок изнутри сдавит горло, а изо рта сам собой вырвется тонкий всхлип. – Но у меня же приданое…
– Герти, – Дедрик стоял растерянный и с красным лицом. – Я хотел только… помочь, – парень нерешительно потянулся к ней, видимо, чтобы утешить.
– Да ну вас всех! – девушка развернулась и побежала к замку, забыв про корзинку, наполненную на треть желудями.
В тот день она решила не разговаривать с Ханной.
«Это ей за вчерашнее. И вообще».
Но когда подбегала к крепостной стене, то увидела, что от главных ворот отъезжают конные охранники и крытая повозка, запряженная двумя лошадями. На козлах вместо кучера сидел сам Джереон Кёрбер.
Среди провожающих не видно было Одиль и сестёр.
«Значит, он едет с матерью».
Герти не хотелось лишний раз попадаться на глаза отцу, и она спряталась за углом крепостной стены, чтобы дождаться, когда родители отъедут на приличное расстояние.
В кухне ей выдали обед и сказали, что его сиятельство вместе с Ханной отправились в город.
– Пусть едут. Я всё равно с ней в ссоре, – Герти доверяла кухарке Марте. Особенно с тех пор, как Одиль выписала из столицы нового повара и назначила его главным. – Надоело её кислое лицо хуже горькой редьки.
– Часто же ты лопаешь горькую редьку, – усмехнулась Марта.
– Ты и сама так говоришь, хоть не деревенская, – парировала Герти и мечтательно улыбнулась. – Хорошо, что Ханна укатила в город. Когда она приедет, то уже забудет, на что дулась. К тому же, всё равно привезёт мне что-нибудь новенькое. Или вкусное.
Однако к вечеру родители не вернулись.
И назавтра.
И через два дня.
И даже через неделю.
Со дня отъезда ландграфа зарядили дожди. Герти сама топила камин и сидела в башне с вышивкой, глядя через мокрое окно на дорогу.
Ламмерт от неё прятался.
Сама Герти почему-то избегала Дедрика.
Утром седьмого дня Марта сказала, что Одиль поднялась задолго до рассвета и отправила поисковые отряды во все стороны, потому что в замке никто не знал, куда поехал ландграф.
Услышав это, Герти отодвинула блюдо с куском холодного пирога, не в силах проглотить ни кусочка.
К вечеру вернулись поисковики с востока с новостью о том, что в Серых горах обрушился узкий серпантин. Маленький отряд его сиятельства вместе с повозкой рухнул в глубокую пропасть…
– Новенькая… – Кай высился над Герти, высокий, чёрный, нечеловечески-сильный…
От него тошнотворно несло свежей кровью. А рукав рубашки мокро блестел.
– На т-тебе кровь Сиглинд, – проговорила зачем-то Герти, – Ты убил её.
– Нечаянно.
«У него радужки глаз стали тёмными».
– Ты и меня убьёшь? – ныла ударенная правая лопатка, но это сейчас казалось такой мелочью.
– Не знаю, – Кай обернулся на кровать и долго смотрел на посиневшее тело своей любовницы.
– Убийцы всегда избавляются от свидетелей, – обреченно прошептала Герти.
Кай повернулся к девушке, стоящей в шкафу.
Сердце Герти стучало в груди так сильно, что, казалось, вампир тоже слышит его гулкие удары.
«Те самые удары, что разносят по моему телу кровь… О, боги, как не хочется, чтобы меня кусали!»
– Успокойся, новенькая, я насытился… Любопытное у тебя прошлое. Свидетельница, – добавил вампир многозначительно. – Расскажешь на досуге? – Кай подал руку с грацией истинного кавалера. – Выходи. Тут, конечно, уютнее, чем в ином укрытии, но… человечки, кажется, предпочитают более обширные пространства.
– Я сама. – Герти проигнорировала руку убийцы и вышла из шкафа, проскользнув между дверцей и его напряженным телом. – Что ты будешь делать?
– Жить… – Кай захлопнул шкаф, сполз спиной по лакированным дверцам и уселся прямо на пол, широко расставив согнутые в коленях ноги. – В этой жизни так много ещё… неизведанного.
– Я имею ввиду Сиглинд.
«Какое мне дело? Когда я научусь держать язык за зубами?!»
– Надо будет сказать Латгард, – ответил Кай вопреки ожиданиям. – И помочь ей… прибраться. Старики с каждым годом становятся всё немощнее.
– А девочки?.. О, боги… что они скажут? – Герти съёжилась от этих мыслей.
– Ничего.
– Они ведь дружили!
– Ничего особенного – вот увидишь. Разве что подруги девственницы немного поплачут. И ты. Ведь у вас иммунитет на наше влияние.
– Иммунитет? – девушка только сейчас заметила, что вампир не сводит с неё сытых глаз.
– Защитные силы против нашего зова.
Герти прислушалась к себе.
К вампиру не тянуло. Первая паника прошла. И плакать по Сиглинд… не хотелось.
«Наверное, у меня просто закончились слёзы. А может, это потому, что в сущности я не знала Сиглинд?»
– Тогда, я… пойду? – она осторожно шагнула в сторону двери.
«Светильник в шкафу забыла. Разиня».
– Конечно. Только скажи… А что ты тут, собственно, делала? – светлая прядь упала на лицо Кая, делая его взгляд ещё более пытливым.
– Шла мимо. Потом увидела этот портрет. – ответила честно Герти. Она взяла со стола свечу и поднесла к картине. – Кто это?
– Эвтерпа.
– Человек?
– Вампир. Молись своим богам, чтобы ваши пути не пересеклись.
– Почему? – сорвалось с губ девушки.
«Не отвечай, умоляю! Я не хочу этого знать!»
– Забудь. Вы всё равно не встретитесь, – в словах Кая прозвучала такая уверенность, что Герти выдохнула и расслабила плечи.
Но снова напрягла их, когда вампир продолжил допрос:
– Так куда же ты шла?
– Искала башню. Хотела посмотреть… на мир.
«Я ведь не сделала ничего предосудительного?»
– Пойдём, провожу, – Кай лениво поднялся с пола. – Иначе заблудишься.
– А-а… Сиглинд? – в нос Герти снова ударил металлический запах крови.
– Ей уже некуда торопиться. А мне… стоит. Скоро рассвет.
Они вышли из комнаты и направились к уже известной Герти лестнице.
– Значит, мастер Игнац прав, сама суть Света вам противна?
– Солнечный свет… горячий. Он превращает нашу плоть в пепел.
Герти не знала, что ответить.
«Сочувствовать? Этим тварям? Сама понимаешь, что это – бред?» – голос совести почему-то обрёл интонации Вилмы.
– Скажи… Ты выпил её, потому что не смог сдержаться?
Кай не ответил, и какое-то время тишину нарушали только звуки их шагов.
– У вампиров два голода – жажда крови и похоть. Со вторым справится легче. А человек… всегда хочет любви. И чем больше получает, тем больше ему не хватает… Сиглинд… думала, что она в безопасности. Что ей многое можно. Что она – особенная… Не совершай её ошибки, новенькая. Человечки для вампиров – это всего лишь навсего… человечки.
– Кажется, я понимаю тебя. Было бы странно всю жизнь любить один единственный… яблочный пирог.
Они остановились у закрытого подъёма, того самого, по которому Герти не смогла подняться из-за запертой двери.
– Ближайшее окно в моей комнате.
– А башня? – эта идея уже не казалась Герти хорошей.
– Она по пути, но тебе понадобится, в лучшем случае, полчаса, чтобы взобраться на семь сотен ступеней. А люк ты не откроешь.
– Я крепкая, – буркнула Герти. – Может быть, так не кажется, но…
– А… тебе просто ещё не сказали. – Кай явно не собирался выслушивать человечку. – Никто из людей не может открыть здесь ни одного замка. Все окна, двери, все их задвижки устроены так, чтобы… избежать неблагоприятного исхода… для нас.
– Для вас… – эхом повторила Герти и почему-то уставилась в широкую грудь вампира, прикрытую тонкой рубашкой с развязанным воротом. Кожа под ней была белой и гладкой. Так и тянуло потрогать.
«О чём я думаю??»
– Но если ты отведёшь меня к своему окну, то где будешь спать? – уточнила Герти.
Кай растянул губы в широкой клыкастой ухмылке:
– Всегда поражала эта ваша человеческая привычка – заботиться о всяком ближнем. – Он достал из кармана маленький ключ, вставил в замок и провернул. Потом нажал куда-то с силой и оттолкнул тяжелую дверь.
– Разве ты не был человеком? – Герти покосилась на прогорающую свечу.
– Был. Очень давно… Хочешь совет? – спросил Кай и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Думай в первую очередь о себе. О нас беспокоиться не надо. – Вампир поднёс руку к розовой щеке Герти и провёл по ней холодными кончиками пальцев. – В этом замке полно уголков, где мне будут рады… – он одёрнул руку. – Я открою окно и предупрежу Ларса. Оставайся там, сколько хочешь.
– Спасибо, – голос девушки прозвучал глухо.
Она перешагнула порог двери и продолжила подъём на следующий уровень в компании сытого вампира.
Глава 7. Щелчок мышеловки
Она не хотела входить в Тёмный Храм.
Не потому, что место это было овеяно жуткими слухами и с детства вызывало подспудную неприязнь – время изменило взгляды Герти на жизнь, в том числе и на роль Тёмных супругов в жизни каждого человека. Но сейчас под сумрачными сводами обители Тьмы лежали тела её мёртвых родителей.
Она остановилась. И густые слёзы тут же застлали глаза туманом.
Ей что-то говорили, дёргали за руку. Наконец она поняла, что задерживает людей. Толпа напирала с возмущёнными шепотками, сжимая её с боков и толкая.
Потом кто-то велел черни расступиться.
Кто-то с тихим голосом, не терпящим возражений. Этот мужчина взял её под руку и мягко надавил на спину, вынуждая идти. Герти сделала несколько шагов в тумане, а потом сморгнула крупные капли и по наитию глянула на высокую тень слева.
