Текст книги "Отрави меня вечностью (СИ)"
Автор книги: Олеся Айдарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Он шарил руками в сухой траве, спутанной осенними ветрами и присыпанной снегом, и пытался нащупать круглую деревяшку. Или шнурок. Сад только на вид казался небольшим. На деле поиски заняли полночи. А когда Кай нашёл подгнивший кусок дерева, то понял, что запах почти не ощущается.
«Значит, он вряд ли сработает. Тем более на вампире. Это сонное зелье сморило и нас, и Герти, и даже тех, кто в ту ночь бежал мимо по коридору… Возможно, дело в количестве?»
Кай отправился в часть замка, отведённую человечкам.
Новенькая вскрикнула, и ему пришлось позвать её и попросить не шуметь.
Раньше ему нравилось наблюдать, как меняются их лица. Испуг сменялся обожанием и вожделением. Обычно он не тянул. Сразу тащил податливое существо в ближайшую комнату с кроватью. А там…
«Всё было не по-настоящему… Как мне могло это нравится? Даже с другими вампиршами всё было… не так. Мы знали, что скоро расстанемся и не испытывали сожалений».
Кай шарил по полкам, открывал ящички с косметикой и парфюмерией. И не находил ничего похожего.
– Эй… Как тебя зовут?
– Ирма, – человечка расплылась в блаженной улыбке.
– Помоги мне, Ирма… – он поднял перед её лицом ладонь, на которую был намотал шнурок с кулоном. – Чем это пахнет?
Человечка повела носом рядом с деревяшкой. Нахмурилась, глянула на Кая с опаской.
– Не бойся, я не трону тебя. Просто помоги найти вещество, которым пропитана эта штуковина.
– Господин, это какая-то травяная настойка. Здесь таких нет. Но в кухне стоят несколько пузырьков.
– Спасибо, – Кай умчался в бывшие владения Латгард.
Через десять минут он держал в руке бутылочку с густым сиропом и корявой надписью на этикетке «Настойка звездоцвета. От сухого кашля». От пробки противно несло чем-то бальзамическим. Но когда Кай отодвигал руку с лекарством подальше, то запах становился мягче и приобретал мятную нотку.
Оставалось придумать, как подобраться к Герти и пролить на неё этот мерзкий сироп?
Герти проснулась ещё до заката и сразу почувствовала сильную жажду. В зеркале отразилось бледное лицо и чуть тронутые розовинкой светло-серые радужки.
«Надо терпеть… Это приказ господина Ларса».
Она поднялась с постели, надела платье, заколола волосы в пучок. И вошла в кабинет.
В кровати, завешенной балдахином, слышалась возня и тихие вздохи.
«Господа проснулись. Но у меня много работы. Просто не буду обращать на них внимания».
Герти подошла к столу и принялась выставлять колбочки и пробирки для сегодняшних экспериментов. Потом ей следовало пойти в подсобку и набрать нужные реагенты.
Она почувствовала лёгкий сквозняк от открывшейся двери, когда выходила из подсобки.
За порогом кабинета стоял Кай, полный какой-то решимости.
Боковым зрением девушка увидела, как взметнулся в сторону полог балдахина.
А через мгновение в Герти летела какая-то колба, Кай сморщился от боли и схватился за голову. Почему-то именно мысль о том, что ему больно, смутила Герти и она замешкалась. Так и стояла растерянная, стараясь что-то вспомнить.
«Или забыть?»
Колба ударилась о её грудину, звякнула и разлетелась, оставляя на платье, на коже и даже в волосах мелкие осколки и зелёный мятный сироп с очень-очень знакомым запахом.
Ларс уже стоял рядом с кроватью и завязывал панталоны. Эвтерпа, не стесняясь наготы, держала Кая за шею и вдавливала в стену.
– Ларс! Поговорим?! – голос Герти прозвучал гортанно.
Древний мгновенно понял, чем угрожает юная вампирша, и коротко кивнул.
– Прикажи ей отпустить Кая, – Герти стряхивала с рукавов и груди стёкла и вонючую жидкость, стекающую каплями.
Эвтерпа отступила.
Не дожидаясь, пока рыжая прочтёт его мысли, Ларс вылетел из кабинета, пересёк коридор и взобрался на второй уровень, остановившись в спальне Кая.
– Сюда она не сунется, – пояснил Ларс и развернулся к ворвавшейся в комнату вампирше, воняющей настойкой.
Герти закрыла дверь и бросила засов на скобы. Она резко повернулась к Ларсу и поняла, что впервые видит его почти раздетым.
Сложно было сохранять равнодушие в присутствии этого совершенного тела. Она скользила глазами по его ровной коже, длинным волосам вокруг лица, которые подчёркивали благородную бледность.
– Почему ты не убил её? – озвучила Герти первый вопрос из множества теснившихся в голове.
– Всё здесь, – Ларс указал на собственную голову. – Подойди. Проще показать.
– Почему я должна доверять тебе?
– Герти, – Ларс усмехнулся. – Пока ты облита звездоцветом, внушение не подействует. Значит всё, что ты увидишь, будет правдой.
Девушка подошла к вампиру вплотную.
– Что надо делать?
– Расслабиться… Я всё сделаю сам.
От тембра его голоса по телу прошла волна знакомого возбуждения. Но осознав это, Герти отскочила в сторону и выставил руку в защитном жесте. Отчего она защищалась? Куда хотела сбежать? Позади скрипнуло ставнем открытое окно.
– Ты обещал ничего не внушать!
Губы Ларса тронула улыбка.
– Реакции твоего тела – результат твоих собственных чувств и желаний.
– Ты – чудовище…
– Я предупреждал. – Ларс скрестил руки на груди и задумчиво всматривался в растерянное лицо Герти. – И мне было удивительно, отчего юная дева, которая минуты назад хотела сбежать подальше от логова смерти и разврата, вдруг попросила сделать её вампиром?.. Ты ещё помнишь тот разговор на башне?
– Да! Но я запуталась… завидовала вашей силе. И не хотела становиться монстром…
– Знаю. И потому решил дать тебе время.
– Но вместо этого отнял! Ты просто исчез!
– Видит Тёмный, если бы не смертельная опасность, которая тебе угрожала в присутствии Эвтерпы, я бы ни за что не оставил тебя тут! С этим… – Ларс сжал кулаки и сверкнул глазами. – Я так надеялся на твою стойкость и сознательность…
Герти отступила назад и упёрлась поясницей в тот самый подоконник, где Кай…
– Знаешь, долгие месяцы я была и стойкой, и сознательной. А потом…
«…не убежала. Не остановила тогда наглого вампира, хотя могла,» – от нахлынувших воспоминаний вся кровь её тела, казалось, хлынула, туда и в губы, которые потеплели и, наверное, стали розовыми.
– Это был несчастный случай. Кай спас меня. Надеюсь, ты простишь нас обоих.
– Рано или поздно прощу. Всё проходит со временем… – Ларс смотрел на её губы.
– Хорошо, – холодно бросила Герти, хотя испытывала сильное волнение.
Но надо было приводить в порядок голову и собственную жизнь.
– Тогда давай проясним ситуацию. Надеюсь, ты не планируешь меня убивать и подчинять?
– Нет… – Вампир оказался рядом и склонился над её лицом. – Я всё ещё надеюсь разделить с тобой вечность, – он прикоснулся губами к её губам.
Когда-то она мечтала об этом… Сейчас же происходящее ощущалось настолько приятным и естественным… Герти приоткрыла губы и ответила на нежный, чувственный поцелуй.
Глава 26. Рыжее пламя его души
Через несколько мгновений Ларс с нежеланием оторвался от её губ.
А Герти подняла было руки вверх, чтобы обнять, прижаться к его теперь уже тёплому телу. Но передумала.
После сладкого поцелуя на душе стало горько.
– Не думаю, что это возможно. После того, как ты поступил со мной…
– Прости… – от Ларса знакомо пахло хвоей, смолой и сухими травами. – Я разозлился. И в общем, не хотел затягивать этот фарс.
Пальцы его всё ещё оставались на её подбородке. Герти слегка нахмурилась и убрала его руку с лица.
– Ты обещал ответить на кое-какие вопросы.
– Да.
– Что нужно делать?
– Прочесть мои мысли.
– Ты спутал меня со своей… рыжей. Я не умею влезать в чужие головы.
– У тебя получится, – Ларс обхватил лицо девушка руками и поднял так, чтобы их глаза встретились. – Просто посмотри на меня, – он приложил её ладони к собственным вискам. – Смотри в мои глаза… в мою душу…
Герти всматривалась изо всех сил. Но видела только собственное маленькое отражение в его красных радужках… потом сосредоточилась на чёрных зрачках, и… будто нырнула в темноту, провалилась вглубь…
На дне сверкнула искра и разгоралось пламя… жаркое, тлеющее, оно разливалось по телу вампира, испепеляя его сердце, мысли, разъедая саму его темноту… имя этой страсти было – Эвтерпа…
Герти отпрянула и хотела вынырнуть из его сознания, но вампир крепко прижимал её руки к своей голове, заставляя остаться, смотреть, что будет дальше.
Герти увидела, как зарождается любовь всей его жизни…
Поле боя… Раненые… Эв-втер-р-па… Целыми столетиями рядом. Советует, помогает… Он называет её женой перед ликом Танатоса… А она уже любит другого… И следующего. Он прощает. Делает вид, что не видит. Она нарушает правила. Устраивает оргии… Друзья давно говорят, что Эвтерпа заслуживает смерти. А он не может её убить.
Как можно уничтожить часть себя?..
Он решил подумать об этом позднее – сейчас война среди вампиров. В замке много работы. Он с Горацио и Сеичи инициируют и учат новообращённых.
– Ах… – Герти вздрагивает, когда видит окровавленного Кая.
Олег принёс мальчишку-охотника, которого загнали волки. Почти успел.
Герти рвётся к Каю, садится в изголовье, касается прохладной рукой мокрого лба. В ответ на её ласку Кай-человек улыбается и перестаёт метаться в горячечном бреду.
Ларс поит его кровью, смешанной с собственным семенем, и раны Кая затягиваются на глазах.
«Соврал…» – запоздало понимает Герти и слышит голос Ларса.
– Боги Света первыми начали создавать жизнь. Их природа созидательна по своей сути. Тёмные же сотворили собственных детей, из чувства зависти и желания показать, что не менее могущественны. Дети Света получали жизнь в женском теле и выходили из него. Тёмный же, отступив от всеобщего правила, сам создал питающихся кровью, без тела-сосуда. Но рождаться вампиры могли только от мужчин – неправильно, извращённо, с мутациями и риском погибнуть в процессе превращения…
Это странно, но в сознании Ларса Герти прекрасно понимает, что такое «мутация».
– Но боги, даже жена Тёмного, взглянув на новые создания, осудили их творца, сказав, что он ничего не создал, только испортил существующее. И тогда Тёмный поделился с вампирами вечным существованием.
– Вечным существованием! – Эвтерпа кружиться на берегу рядом с бушующим морем, а её мокрое платье сминает яростный ветер. – Он сказал, что мы – его испорченные дети – останемся в веках и будем вечно терзать тела самых слабых, но самых любимых отродий Света – людей, – рыжая радостно смеётся.
Ларс не согласен, но молчит. Лежит на мокром берегу. Он слишком устал после очередного сражения с себе подобными. И убежище далеко. Зато душа его не спит, волнуется, как это море. Но даже вся его вода и мощь не усмирят сжирающее его изнутри пламя…
Только очередная победа приносят чистую радость, а долгая кропотливая работа приводит мысли в порядок.
И новая вспышка боли – любимая сознаётся, что её любовник – вампир-новобранец – инициировал новых детей ночи. А она помогла. Ей было любопытно, что получится.
– Удовлетворение любопытства – единственная радость в моём существовании, – печально произносит Эвтерпа и…
И он понимает, что ей всегда будет мало.
Мальчишку и незаконных вампиров решено казнить. Лишние рты – называет их Сеичи и по очереди оставляет в каменном мешке с открытым окном. Герти невыносимо слушать их вопли. Каждое утро больше недели. Но также невыносимо было смотреть, как сжигают деревню с высушенными трупами и оставшимися в живых людьми.
– Ларс, это свидетели… Им просто не повезло, – убеждает его Горацио. Но убеждаться не получается.
Он прогоняет Эвтерпу навеки, показывая на прощание, что делают охотники с вампирами, угодившими в их руки. Любимая долго рассматривает, подобранный когда-то Ларсом растерзанный мумифицированный труп. И, кажется, впечатляется.
Но нет.
Через сотню лет она возвращается и рассказывает, что Жан – его друг, который клялся в верности и много раз выручал, – согласился создать для неё новый отряд. Вот как это у неё получается? Но это не самое преступное. Эвтерпа и Жан вышли к северянам, зажгли курильницы в старых храмах и начали приносить жертвы, обещая правителям вечную жизнь, если те захватят Рёссен, а потом оставшиеся страны Света. Правда, Эвтерпа уже убила Жана – чем-то он не угодил.
Теперь ей скучно. Северяне застряли на юге, часть из них потеряла своих правителей, и теперь они занимаются своими человеческими делами.
В череде этих воспоминаний Герти видит себя со стороны. Она весёлая, любознательная и обожает своего учителя… Без зова. Без принуждения. Это ново и удивительно. Вот только Эвтерпа пугает это человеческое существо. Герти чувствует желание Ларса контролировать эту опасность, а когда сил не остаётся – хотя бы увести прочь.
Лес… пещеры… новые жертвоприношения. Эвтерпа знает, о чём он думает. Он уговаривает её уйти, оставить север. Затаиться. Эвтерпа бесится. Она устала прятаться. А значит требует уничтожения. Божественно-прекрасная, притягательная… Вне этого источника эмоций он высохнет, окаменеет…
«Это твои мысли или привнесённые из вне?» – мысленно спрашивает Герти.
«Не знаю… не важно,» – отвечает Ларс.
Его тревожит то, что самоуверенные дети Жана пропадают один за другим. А Эвтерпа одного за другим прогоняет союзников Ларса. И он не противится. Как можно отказать своей любимой в ощущении безопасности? Они вдвоём в пустынном храме, в который больше не приходят люди. Эвтерпа не может отойти от каменного алтаря, она цепляется за призраки бывшего могущества.
Охотники устраивают облаву на рассвете.
Вампирам еле удаётся укрыться в лесу. А позже они выскальзывают из кольца окружения. И Герти тоже бежит рядом с ними и боится. И тоже влетает в глубокую пещеру, карабкается в тьму, сырость и безопасность.
В укрытии Эвтерпа стягивает платье и обвивает его руками, а он Ларс будто отпускает накопившееся напряжение и жадно отвечает на её поцелуи.
Герти не хочет при этом присутствовать, но Ларс не отпускает её из своего сознания.
«Глубже… смотри в мою душу… в мои глаза».
Но как их найти, если он смотрит только на Эвтерпу? Да так, будто пытается запомнить её на веки веков!
Герти жарко, кожа горит, как в предрассветных лучах…
Ещё секунду она решается, а потом… прыгает в тело рыжей – в подсознании ведь всё возможно?
– Ах! – она чувствует то же самое, что чувствует эта женщина под ним, с ним внутри, его сильные и нежные руки снаружи, Герти плавится от его взгляда, от жара, что проник внутрь…
– Да… – шепчет Ларс и двигается в ней.
Он поймал её в ловушку? Это воображение. Но тогда почему она чувствует так остро? Так реалистично? И хочет остаться там, вместе с ним…
Где-то на подступах к вершине ощущений она встречается глазами с этим иллюзорным Ларсом и вспоминает, зачем пришла сюда, в чужую ночь, в чужую любовь… Она больше не хочет тут оставаться, но надо доделать начатое.
Герти ныряет в его сознание прямо там, в его воспоминании… бездонная темнота души обволакивает так мягко, как пух или его дыхание. Она успокаивает обожжённую кожу, и вдруг снова ослепляет разрастающимся огнём…
«Смотри…»
Герти не смеет отвести взгляда от огромного клубка пламени, рядом с которым невыносимо… Но есть в нём что-то неправильное. Изнутри очень редко вырываются наружу тонкие белые лучи. Герти тянется к их источнику и находит то, что отзывается родным – её образ. И его нежность к принцессе, что только зарождается, оберегаемая древним.
И всё же рыжее пламя сильнее, яростнее. Оно защищает свою хозяйку и хлещет девушку по лицу.
– Больно!
Герти отскакивает назад. Точнее, пытается.
«Не правда, тут возможно всё!» – она рвётся наружу, наверх, к воздуху, будто борется с пластами тёмной воды.
И ей удаётся.
Её часть души будто заново рождается из тёмной, тягучей, но уже родной души Ларса. Сначала она оказывается в пещере, где слышатся стоны Эвтерпы.
– Вытащи меня!
Другой Ларс крепко хватает её за руки и вытягивает в комнату Кая…
Знакомый потолок плывёт перед глазами в медленном хороводе…
«Выбралась,» – Герти повернула голову.
В открытое окно ярко светила луна. На подоконнике серебрился снег. Ставни поскрипывали от мороза.
– Значит…
– Я долгое время гнал от себя эту мысль. А сейчас вынужден прятать.
– А Эвтерпа?
– Её дни сочтены.
Герти не ответила. Лишь прислушалась. За дверью кто-то дышал.
– Она уже знает и очень зла…
– Что нам делать? – вообще-то делать ничего не хотелось.
Всё, чего желала Герти – покоя. И немного времени на то, чтобы осмыслить увиденное и прочувствованное.
Ларс подошёл к столу, стоящему в дальнем углу комнаты, оторвал кусок пергамента с полей какой-то книги, макнул перо в чернильницу и что-то написал.
– Сейчас мы откроем дверь. Она бросится на меня. А ты убежишь из замка. И поживёшь какое-то время одна.
– Опять предлагаешь спрятаться на пару дней? – Герти справилась с головокружением, но голод и общая эмоциональная усталость вдавливали тело в кровать, не давая пошевелиться.
– Нет. Ты должна увидеть мир и многому научиться. А через 50 лет в ночь на летнее солнцестояние мы встретимся вот тут, – он многозначительно посмотрел на сложенную бумажку и отдал её Герти.
Та слабыми руками сунула записку куда-то за шнуровку корсажа.
– Постой… Ларс… Я знаю, что ты чувствуешь. Ты правда надеешься, что это пройдёт?
– Я видел собственными глазами, как рождались и умирали царства, империи, религии… И эта страсть перегорит, чтобы очистить место для нового. Живого и разумного.
– Ларс… а я ведь тоже люблю её сейчас… – Герти смотрела перед собой, но видела только лицо Эвтерпы. – Надеюсь, это – побочный эффект, и он скоро выветрится, как привязчивый запах. Но я не думаю, что это случится с тобой. Во всяком случае, точно не через пол века.
– Посмотрим, – Ларс горько усмехнулся.
– Хочешь начистоту? – Герти удалось подняться и сесть на кровати. – Мне очень жаль вас. И я, конечно, уйду. Но только вместе с Каем.
– С этим обманщиком?
– Мне кажется, ты плохо его знаешь, – её голос прозвучал неуверенно. Даже Герти эта фраза показалась такой наивной! Но она в неё верила. – К тому же, я могу его понять. Не всякий мужчина захочет рассказывать, что выпил семя другого мужика… Даже такого замечательного, как ты.
Ларс хмыкнул. Снова обхватил голову Герти, прижал к себе и прикоснулся лбом ко лбу.
– Не надо, прошу…
– Закрой глаза и слушай… Это не потребует много сил.
Герти подчинилась, закрыла глаза.
Перед её внутренним взором предстала комната Ларса.
– Брось… – Кай усмехнулся. Из-под расстёгнутой рубашки виднелся шрам, оставленный медведем. – Неужто ты думаешь, что я буду целую вечность страдать по какой-то девчонке? Ты знаешь мои привычки… – он перешёл на шёпот. – Честно говоря, у меня уже стоит на новенькую человечку. Она девственница? – в глазах его плясали огоньки.
– Всё, как ты любишь, – ответил Ларс холодно.
И не успела Герти хоть как-то отреагировать, как Ларс показал следующую сцену, которая разыгрывалась в освещённой комнате. Герти поняла, что давно не видела горящих светильников. В их тёплом, но таком чуждом теперь свете, Кай обнимал блондинку, поглаживая впадинку на спине между лопатками, и что-то нежно шептал ей. А она улыбалась и смотрела на него с обожанием.
– Дальше я не стал подсматривать, – Ларс отнял свои руки от висков Герти, выпрямился и медленно подошёл к двери.
Глава 27. Сладкая месть
– Значит, не стал подсматривать?.. – внутри Герти что-то дрогнуло.
Лопнуло со звоном.
Она вдруг вспомнила, что ужасно голодна. И эта мысль её развеселила.
Она взметнулась с кровати на сверхскорости, сама отбросила засов и распахнула двери так, что те едва не вылетели из толстых петель.
На одну секунду она встретившись глазами с рыжей.
Эвтерпа опешила.
В её красных радужках начала растягиваться чёрная дыра. Но Герти не дала ей времени считать себя полностью. Она мощно оттолкнула рыжую плечом…
И помчалась по коридору, задорно посмеиваясь, осознавая свою силу, превосходство и право на кровь!
«Выпить! Досуха!» – стучало в голове.
Где-то за спинной истошно завизжала Эвтерпа.
Герти резко остановилась. И подалась назад.
«Нет!» – она что, только что хотела помочь рыжей??
«Нет…» – Герти побежала вперёд, еле успевая перебирать ногами. Она так разогналась, что чуть не пробежала мимо лестницы.
«Плевать на них… А Кай… конечно, не особо расстроится. Завтра приведут новую. Эту он всё равно уже использовал по назначению,» – ревность воткнула в сердце свой острый коготь и медленно ползла вниз, оставляя саднящую рану.
Герти прибавила скорость.
«Переживу… У меня на это вечность».
Она вдруг расхохоталась: «Самое смешное, что они меня поймут: подкрепиться перед дорогой – святое дело для кровососа!»
Вампирша ворвалась в человеческую спальню и тут же наткнулась на собственное отражение. Из зеркала на неё глянуло чудовище с перекошенной клыкастой улыбкой. Слипшиеся от сиропа волосы торчали в стороны – гладкий пучок распался от бешеного бега.
– Привет… – Герти выцепила взглядом человечку.
Та, по всей видимости, недавно проснулась, уже накинула платье и собиралась зашнуроваться.
– Тебе это больше не понадобится, – Герти оскалилась.
Блондинка во все глаза смотрела на нелюдь. А потом заорала.
В один прыжок Герти очутилась около девицы, заткнула рот рукой, зажала шею и прокусила сонную артерию, прекрасно зная, что такой укус считается смертельным.
Жидкость с ароматом яблок, железа, а ещё земляники и молока заполнила рот, лаская все вкусовые рецепторы разом.
«Сладкая! Какая же она сладкая… вкус-сная…»
– Ммм… – Герти смаковала каждый глоточек горячей человеческой крови, которую пробовала впервые в жизни!
Тонкие ручейки подтекали из раны и рисовала красные полосы на шее и плече трясущейся человечки.
«Обязательно слижу их… потом…»
– Герти, нет!
«Всегда не вовремя!»
Кай крепко схватил её за ткань платья и рванул.
Воротник впился в шею. Вампирша не удержалась и отлетела в сторону, покатившись по гладкому полу, с которого давно убрали лишние тюфяки.
А когда поднялась на ноги, Кай склонился над девчонкой и зажимал руками рану на её шее. Выглядел он так, будто Герти сломала его любимую игрушку. Платье новенькой сползло, обнажая тёплое плечо с остатками летнего загара.
– Защищаешь её?! – рыкнула Герти и почему-то представила, как Кай целует это плечо. И побледневшие полные губы. И грудь…
На миг Герти показалось, что в комнате закончился воздух.
– Ты пожалеешь об этом, – ответил вампир, не поднимая головы.
Будто ударил словами.
– Пошёл ты… – Герти вылетела из комнаты.
Потом из замка.
И долго бежала, не останавливаясь.
Впереди была ночь. И все убежища этого леса она знала назубок.
«Кай показал,» – она чуть не взвыла.
А когда поняла, что мчится на юго-запад, к большому водопаду… по сердцу снова полоснуло острым.
Колени подкосились, и Герти села в снег. Сгребла его в охапку и принялась умываться колкими снежинками, которые не таяли на ней, но снимали с гладкой кожи и волос следы липкого зелёного сиропа.
«Жаль, что снегом нельзя стереть воспоминания и боль…»
Ей следовало подумать о том, куда идти.
От бега шнурки корсажа слегка ослабли. Полочки сморщились. На подоле что-то белело.
«Записка Ларса,» – Герти развернула её. Нет, она не собиралась когда-либо встречаться с древним, но прочитала из любопытства.
Акведук Аруниума. Через 50 лет, в ночь на летнее солнцестояние.
«Да он – романтик,» – Герти осклабилась и отшвырнула бумажку.
Она была сыта, но чувствовала злость. И злость эта требовала выхода.
Вампирша внимательно осмотрелась. Нашла северное направление и помчалась к Кёрберу, но уже своим любимым способом – по верхушкам деревьев, чтобы в этом лесу не осталось больше ни одного её следа.
До Кёрбера она добралась за две ночи. Будь она человеком, даже на лошади, этот путь занял бы не меньше недели.
«Ещё одно преимущество вампиров перед людьми».
Люди встречались. Особенно в окрестностях деревень и городков. Рядом с Кёрбером их тоже было много. Герти жадно облизывалась, но никого не трогала. Теперь ей следовало подавлять свои желания. И тщательно взвешивать возможные последствия, прежде чем поддаваться собственным инстинктам.
Она заснула на рассвете в неглубокой прогалине, зарывшись в толстый уже слежавшийся сугроб. Зима вообще благоволила вампирам.
На закате она проснулась. Влезла на дерево, с которого хорошо просматривалась крепостная стена и верхние этажи башен.
Она не сразу заметила что-то маленькое и круглое, насаженное на пику прямо над воротами. А присмотревшись, долго не могла оторвать глаз от обугленного высохшего человеческого черепа.
Ей не терпелось узнать, чья голова висит на пике. Герти догадывалась. Но всякую догадку следовало проверить.
Он долго ждала, когда люди доделают свои вечерние дела и улягутся на ночь. И не сводила глаз с большого окна. Одиль закрыла ставни, но тонкие щёлочки пропускали яркий свет.
Наконец танские часы на центральной башне пробили полночь. На воротах и флангах сменился караул.
Герти ждала, пока охранники заснут. Или хотя бы потеряют первоначальную бдительность.
«Пора».
Она спрыгнула с дерева и крадущимся шагом приблизилась к стене. Когти вылезли сразу, даже не пришлось сосредотачиваться.
«Иногда гнев – лучший помощник».
К ночи мороз усилился, и отовсюду слышалось потрескивание деревьев, так что никто не обратил внимание на тихий хруст, исходящий от стены. Герти взобралась на самый верх, неслышно пересекла верхнюю пешеходную площадку, которая тянулась вдоль всей стены, и скользнула вниз.
В будке заворчала собака, но почуяв близость более крупного хищника, заскулила и вжалась во внутренности своего домика.
«Не бойся, не трону… только помолчи,» – Герти потянулась к сознанию животного, но так и не поняла, получилось у неё или нет? Она впитала от Ларса много новых знаний, когда тот окунул её в часть своей памяти, но мало что пробовала на практике.
Двор пустовал. Поднявшийся ветер погасил часть факелов и мотал редкие подвешенные светильники из стороны в сторону. Герти нашла на стене наиболее тёмное место и полезла наверх. Она помнила, что крыша одной из задних башен прохудилась. Если за год её не починили, ей удастся проникнуть внутрь замка, минуя людей.
Всё получилось.
Правда, двери в ту башню заперли от холода, но когда деревяшка могла остановить вампира?
Ворвавшись в тёплое нутро дома Одили, Герти помчалась по коридорам, оставаясь незамеченной сонной охраной. Те если и чувствовали сквозняк, совсем не удивлялись – как бы жарко не топили хозяйские комнаты, в коридорах замка всё время дуло.
А вот охрану перед комнатой мачехи пришлось вырубить двумя коротким ударами о стену. Стражники – не Мартин и не Ганс – осели на пол, бряцая доспехами и оружием.
Герти открыла комнату, и в нос ударил запах пота, выпечки и молока.
Одиль лежала в кровати, не потушив светильника. Она не могла заснуть и даже не пыталась.
Герти прыгнула на мягкую кровать, придавила дородную мачеху своим жилистым телом и сомкнула руки на коротком горле.
– Я убью тебя. Даже не сомневайся, – прошипела вампирша.
Одиль тупо смотрела на непонятно откуда взявшуюся клыкастую падчерицу, бледную, как сама смерть, и молчала – крик застрял в её глотке.
– Стражу звать бесполезно. Как ты понимаешь, я не стала щадить твоих прислужников.
Одиль что-то мыкнула и скосила глаза с тёмными мешками вправо. Потом, будто опомнилась и перевела взгляд на Герти.
– Пощади-и. Дочь… – еле слышно прохрипела она.
Герти хихикнула.
– Какая я тебе дочь? Ты хотела меня убить.
– Я не могла на тебя смотреть… Он унизил меня на глазах всего замка, – Одиль сложно было говорить, но она всё равно выплёвывала слова.
– Что же ты не убила его?
– Любила, – мачеха глубоко всхлипнула и заскребла рукой под одеялом.
– Чья голова висит над воротами?
– Пред-дателя.
– Имя…
Одиль скреблись и молчала.
– Не зли меня, – Герти ощерила клыки и проткнула ногтем кожу на шее рядом с артерией.
Мачеха дёрнулась от резкой боли.
– Мар-тина… – она зажмурилась.
– Ясно, – Герти склонилась над шеей, чтобы наконец-то выпить до капли ненавистную женщину.
Но та резко высунула руку из-под одеяла и воткнула в плечо падчерицы что-то острое и горячее.
Дикая боль прорезала руку по всей длине, молнией пронзила тело и добралась до ног и головы. Перед глазами Герти потемнело. Она завалилась на бок, пытаясь вытащить из плеча горячую штуковину. Но только обожгла пальцы.
– Вовремя… как вовремя в наши краях появились охотники, – мачеха торопливо вылезала из-под одеяла и, судя по всему, направилась к шкафу, чтобы одеться.
Герти быстро соображала. В её голову одновременно пришли две мысли:
«Она не сомневается, что эта штука убьёт меня».
А вторая касалась того, как избавиться от раскалённого острия.
Герти быстро скомкала в руке одеяло, обхватила наконечник и выдернула его из плеча что было силы. Из раны хлынула медовая бурая кровь, унося с собой часть боли.
Всё ещё плохо видя, Герти прыгнула на мачеху, стоящую к ней спиной, и вгрызлась в тёплую шею.
Одиль охнула, а Герти пила и пила её, и с каждым глотком ей становилось лучше. Через некоторое время сердце мачехи перестало биться, Герти насытилась и оторвалась от шеи. Мёртвая женщина завалилась на пол.
А в маленькой кроватке, которую Герти только заметила, что-то завозилось, покряхтело и заплакало.
Герти в одно мгновение оказалась рядом с колыбелькой. Ребёнок Одили и Беренгара выглядел недовольным жизнью. Он морщил личико и, сбив пелёнку, бессмысленно махал голыми ручками и ножками.
Герти сама не понимая зачем, взяла младенца на руки.
«Что ребёнок, что курёнок… Крови там – капля. Хотя и вкусная, как ягода из летнего варенья. Сосуды тонкие…»
Маленькая ножка дёрнулась, пелёнка сдвинулась. И Герти увидела, что это – девочка.
«Мальчик стал бы наследником. Но твоя судьба незавидна… Вот почему Одиль не спала. И не отдала тебя нянькам. Она скрывала твой пол…»
Малышка закричала во всё горло, но как-то тихо.
«О чём она думала? Что тайно возьмёт мальчика и воспитает, как наследника? А родная дочь будет жить, как… нахлебница в чьей-то чужой семье? Или прислужница в храме? Или… вариантов много, и все они не хорошие… Интересно, куда она дела Труди? А Мирабелла? Всё ещё живёт здесь и спит в своей комнате?»
Герти отложила орущего младенца в колыбель. Успокоить малышку ей всё равно не удастся, а действовать надо было быстро.
Она побежала в сторону кухни, чувствуя, в каких комнатах спят ничего не подозревающие люди, и разбудила Марту.
А когда сонная женщина перестала ахать, охать, пережила первый ужас и выслушала, наконец, Герти, они вернулись в комнату Одиль.
Марта занялась младенцем, а Герти, удостоверившись от кухарки в своих догадках, села писать обстоятельное письмо Дедрику.
– Милая, наш мальчик ещё маленький и он – больше не наследник, – Марта уже перепеленала малышку и сейчас укачивала её на руках.
– Дедрик умный и добрый. А ещё в свои 15 он прозорливее тебя и меня вместе взятых. Что-нибудь да придумает, – Герти скатала бумагу в трубочку, запечатала сургучом и оставила на столе. – Утром отправь гонца к брату. И Марта… когда увидишь его, не говори, что я стала чудовищем.
