Текст книги "Княжна (СИ)"

Автор книги: Олег Ростов

Соавторы: Аника Лиин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Бажен стоял молчал, о чём-то думая. Мне надоело ждать.

– Вижу мы не договорились с тобой. – Я стал разворачивать коня.

– Подожди, князь. – Я оглянулся. – Я хочу видеть твою жену, княгиню Вятскую.

– Это зачем? – У меня есть, что ей сказать.

– Говори мне.

– Нет, княже. Ты рассмеёшься в ответ. Ты воин и не воспримешь серьёзно мои слова. А она воспримет. Я хочу, чтобы она пообещала, что мою семью не тронут.

– Хорошо! Но ты понимаешь, что пойдёшь безоружным и без бронным.

– Понимаю.

– Тогда выходи. Поедем в княжий терем, думаю она уже там.

– Что с Диром, князь?

– Нет его уже. Когда я его оставил, нурманы по приказу княгини ему «орла» взрезали. И с семьёй его уже разобрались. Я обещал это своей жене. Кстати, а ты замешан в убийстве её отца?

– Нет. Я воин, а не палач. Да меня и не было тогда в Киеве. Я в Новагороде был.

– Уже лучше. Поторопись. Я долго ждать не буду. И я обещаю тебе, что тебя невредимым доставят сюда обратно.

Выехал с подворья.

– Что решили, княже? – Спросил Боя.

– Хочет говорить с княгиней.

– И ты позволишь?

Я пожал плечами: – А почему бы и нет. Он настаивает. Что-то ей сообщить хочет.

– Может худа какого задумал?

– И что? Он безоружный и без бронный будет. Да и близко к Мстиславе не подойдёт. И его ещё ощупают перед этим, чтобы нож метательный не пронёс. Только нет ему смысла Мстиславе что-то плохое делать.

– Ну, смотри княже. Твоя воля.

Вскоре к нам подошёл Бажен. Был он в шубе и богатой шапке. Мстислава была уже в тереме. Как оказалось, казнь она не досмотрела и ушла. Самое интересное, что когда я зашел в большую княжью палату, она уже сидела на княжьем престоле. Конечно же, под её зад была подложена мягкая подушечка. Я усмехнулся.

– Мстиша! Я смотрю, любишь ты на этих табуретках сидеть!

– Это княжий престол, Ярослав!

– Ладно, ладно. Сиди, солнце моё. Тут такое дело. Боярин Бажен просит тебя выслушать его. Хочет тебе что-то сказать. Говорит, для тебя это важно. И соответственно получить от тебя гарантии того, что его семью не тронут.

– Гарантии его семье? Проще его нурманам отдать. Они и так из него всё вытянут.

– Не стоит, любимая. Бажен известный боярин и один из богатейших среди полян. К тому же, со слов Бояна, он хороший воин.

– Мне известно это. Но он причастен к смерти моего отца.

– Не причастен. Он в это время был в Новагороде.

– Это ничего не меняет.

– Может, всё же ты его выслушаешь?

– Хорошо, ладо мой. Пусть войдёт.

Я отступил за княжеское кресло и встал рядом, облокотившись на спинку. В палату завели Бажена.

– Встань на колени, боярин. – Проговорил Избор. Бажен опустился. Глядел на княгиню снизу вверх.

Глава 10

Ночь пробиралась в окна, а я лёжа в объятиях своего мужа смотрела на его безмятежное лицо. Ярослав, спал плотно ко мне прижавшись. Его дыханье щекотало макушку, а сам мужчина казался таким беззащитным. Улыбаясь во сне и изредка меня поглаживая, стискивая в кольце своих рук чуть крепче, даже во сне боялся потерять. Я не знаю когда наступил момент, всепоглощающей любви – трепетной, нежной, до боли уязвимой. Когда мы стали друг для друга незаменимы, не знаю, но это сейчас не важно! Важен один единственный момент. Как же сохранить жизнь моему любимому. Я не думала, даже не предполагала, что трусливые хузарские шакалы побегут за помощью к ромеям. Но они это сделали, и теперь весь мой род в опасности. Я не зря переживаю! Ромеи искусны и изобретательны. Взявшись за дело, они всегда доводят его до конца. Их убийцы неуловимы, как и сказал Бажен, от них не знаешь когда и где ждать удара. Тем для меня страшнее! Я видела как мой князь, отнёсся к сказанному, слишком просто, слишком легкомысленно. Полагаясь свои силы, мой муж может не доглядеть и пропусти удар в спину.

Поганые хузары! Трусливые отродья. Сжимая в бессильной злости кулачки, не знала как уберечь своего ненаглядного. Зная, что он в опасности, мне теперь на каждом шагу будут мерещиться враги. Ещё долго мучая себя различными предположениями, в конец измотала себя до предела и забылась тревожным сном.

В Киеве мы пробыли пять дней. Разграбив каждый уголок, каждую избу, собирая самые маленькие кусочки металла. В этом нам помогали войны, после небольшого показательного выступления, где Гуннульв, самолично объяснил неугомонным ропщущим воям своим и нашим, что воля князя – закон. Что все неугомонные будут посажены на колья. После чего, шепотки о том что князь их обделил, стихли. Все эти дни, я старалась не отходить от Ярослава ни на шаг. Я понимала, что он под защитой, но в глубине души знала, момент нападения неизбежен. Но я не сидела сложа руки, я поговорила с Бояном, Гуннульвом и Сигуртом, собрав трёх близких мужчин попросила их всегда быть подле Ярослава, если не вместе, так хоть по двое. Наступил момент нашего возвращения. Перебив всех причастных к убийству моего отца и забрав боярских сыновей, подожги город. Сидя какое-то время на коне, смотря на жадный огонь ненасытно пожирающий город понимала – на моей душе стало легче. Нет не настолько, что бы позволить хузарам жить, нет, но жить самой, наслаждаясь моментами проведенными вместе, заботясь о будущих детях и боярах. Объединив наконец полян, радимичей и вятичей в одну непобедимую силу. Вдохнув запах гари, пришпорила коня догоняя войско.

Сегодня мне хотелось немного побыть в седле. Ехать находясь рядом с мужем, легонько касаться его руки, заигрывая и срываться в галоп. Мне нравились наши игры. Мы словно маленькие дети, обгоняли повозки, пеших воинов, несясь галопом. Я поддавалась, позволяя догнать, а после обнимая целовала своего мужа. Во мне словно после долгой спячки пробудилась, маленькая ранимая девочка, которой не хватало внимания, заботы и тепла. Мне постоянно нужно было чувствовать и ловить на себе взгляды Ярослава, касаться его, едва, почти неуловимо.

Когда мне было сложно усидеть в повозке, я перебиралась на своего коня и заигрывала со своим мужчиной. Сейчас нагруженное обозами, войско двигалось медленно. Часто застревая в снегу, останавливаясь на привал. До Чернигова три дня пути, но для нас, обременённых полоном и с обилием награбленного, наша дорога заметно удлинилась. И я порой, что бы не заскучать, развлекалась как, могла. Иногда моё поведение вызывало недоумение, непонимание, особенно когда сорвавшись в галоп, отрывалась от охраны. Ты спрыгиваешь с коня и зарываешься в снег, подкидывая его высоко над головой или падая в мягкие объятия спиной и оставляя свои следы.

Второй день нашего пути, преодолено чуть больше половины. Кмети заметно под уставшие и замершие, грелись около костра, а мы с моим мужем сидели в шатре, слушая потрескивание сырого дерева. Возвращение проходило труднее чем мы ожидали. За несколько дней, перед тем как выезжать из разграбленного города, ударили морозы. Теперь сидя в повозке, среди мехов, не хотелось высовывать даже носик. Холод щипал щеки и руки, нещадно. Многие вои замерзали, единственной возможностью согреться были костры и частые привалы. Так как мы шли нагруженные не только награбленным, но и детьми, о которых приходилось заботиться, ни я, ни Ярослав, не хотели, что бы данные нами слова были нарушены.

Сидя в тепле, в кольце его рук, грела около костра озябшие пальчики. После ночи страсти, проведенной под открытым небом, моё состояние улучшилось. Редкая тошнота ушла, заменившись на жгучее желание обладать своим мужчиной, чувствовать его прикосновения, присутствия, желать большего, но не получать. Порой я замечала, ну очень красноречивые взгляды бросаемые уже не только Ярославом, но и его побратимами, но пока молчала. Признание в такой обстановке не входило в мои планы, поэтому я делала вид, что все в порядке и это лишь очередная блажь юной княжны. Пока, ни кто не осмелился задавать вопросы, даже мой муж просто поглядывал улыбаясь. Ночи в шатре, стали заметно холоднее, поэтому спали мы одетые, а я больше не стремилась заняться любовью со своим мужем. Не сейчас, и не так. Слишком уж суровая матушка зима. Прижимаясь к его боку, согреваясь его теплом, чувствуя его запах быстро засыпала уткнувшись носиком ему в грудь и вдыхала до боли родной аромат. Мой муж видя, что его войны из младшей дружины, плохо одеты и замерзают, распотрошил один из обозов и раздал меха и богатую одежду, взятую в Киеве, без сожалений и жадности, заботясь о своем люде. Вот он наш истинный князь! Такими должны быть мудрые правители, за которыми добровольно пойдут, сотни и тысячи воев. Положат ради него города и отдадут без промедления жизни.

Я всё время находилась рядом с Ярославом, помня про наемных византийских убийц. Лишь изредка, позволяла вольности и весело смеялась убегая от своего мужчины. Вот и сейчас, скача галопом, наперегонки с ветром, обгоняла идущих кметей, повозки, конных воев. Я неслась вперёд, а за мной пытался угнаться мой муж. Воины порядком отстали, а я сбавив скорость, скакала вдоль кромки леса. А за спиной слышала как приближается мой князь. Обернувшись, застыла в немом крике. Видя собственными глазами, не способная что-либо изменить, даже закричать. Словно окаменевшая, сидела и смотрела как на меня несётся мой любимый, а в его спину летит стрела. Раз – бешеный удар сердца, два – вдох-выдох, три – стрела достигло своей цели. А я все так же сижу на коне и смотрю, как корзно ярко алого цвета, резким порывом ветра приподнялось, что бы опасть вместе с падающим в снег человеком и только после этого, словно отойдя от волшбы, спрыгнула с коня и побежала к своему мужчине. Утопая почти покалено в снегу, моля всех богов, что бы он был жив. Воя словно раненая волчица. Добежав, опустилась на колени и приподняла голову, всматриваясь в мертвенно-бледное лицо. Стоило его приподнять, уложить голову себе на колени и стянуть шлем, как из рассеченного виска хлынула кровь. А я ничего не замечая, приговаривала одно и тоже прося ни умирать, ни оставлять нас. Ради меня, ради нашего будущего малыша, ради всех богов вместе взятых. Не замечая как из кромки леса, вышло четверо.

Высокие, сильные, уверенные в своей победе, они почти к нам подошли, оголив мечи. Как вдруг, белоснежные хлопья снега вздыбилась, закружились в воздухе, окутывая меня и моего любимого. Оставляя нам призрачную надежду на спасение, я чувствовала ещё немного, ещё чуть-чуть и наши вои доберутся до них. Я даже слышала, хлесткие удары мечей и крики, а потом нас поглотила земля.

Очнувшись, в темноте, слышала спокойное дыхание и мерный стук сердца своего князя. Живой! Приподнявшись на локтях, оглядела, совершенно темное, помещения, пытаясь разглядеть хоть что-то, безрезультатно. Лишь дыхание и стук сердца. Проведя, ладошкой по лицу, почувствовала, края повязки и уже более уверенно ощупав, вздохнула. Нас спасли, кто бы это ни был, он позаботился о моем муже, не дал нам погибнуть. Устроившись обратно на плечо Ярослава, не забывая поглаживать неустанно благодарила богов и его. Тихо на грани слышимости, произносила, то что хотела сказать не так, не здесь, и не сейчас, но разве это важно?

– Ладо мой, спасибо, спасибо что выжил, ради нас, меня, себя, воинов, ради нашего малыша. Спасибо тебе родной!

Покрывая лёгкими поцелуями бессознательного мужчину, чувствовала как меня медленно, но верно отпускает охвативший все мои внутренности страх. Я ведь там, держа его голову, залитую кровью, думала что всё! Больше никогда не смогу насладиться его голосом, объятиями, взглядами, не услышу стука его сердца. Что навсегда князь и княгиня полягут на неизвестной зимней полянке и как? По глупости и наивности!

Всхлипнув, уткнулась куда-то в плечо и заплакала, не сдерживаясь шепча слова успокоения, для себя или для него, не знаю. Плакала так, словно желала оросить своими слезами все земли, залить раз и навсегда неугодных.

– Ну полно те княжна убиваться, жив, здоров твой ненаглядный! В рубахе родился. С такой высоты упасть и ничего не свернуть, не иначе боги посодействовали.

Оторвав голову от своего любимого, как то резко перестала плакать, всматриваясь в темноту силясь разглядеть говорившего. Но как бы я не старалась кроме жёлтых светящихся глаз, очертаний спасшего нас человека не было видно.

– Ишь ты! Быстро же ты княгиня успокоилась!

– А вы кто и как мы здесь оказались и где здесь?

– Да ладно, не верю – тон говорившего, резко изменился, отчего-то проскользнули нотки обиды, а сам говоривший по-видимому взмахнул ручкой и в помещение хлынул свет. Проморгавшись, увидела разведённые корни деревьев, и сидящего у них маленького бородатого желтоглазого мужичка. Леший, страх липкой волной побежал вдоль позвоночника, а мужичок, улыбнувшись, сказал:

– Вижу признала меня княгиня! Ну полноте те бояться! Не сделаю я вам ничего дурного, тем более муж твой, мне знаком, а особенно его яства заморские. Всё успокоилась?

Молча кивнула, так как всё ещё не верила, что мой ладо, знаком и с лешим тоже. Хотя наверное уже стоит привыкнуть и к богам, и к баннику, и к лешему, да вот с детства вбираемые знания расходятся с увиденным. Леший для нас, нечистая злая сила, заманивающая путников, водя их кругами, запутывая и лишая сил, и жизни. А тут, премилый старичок. Сидит смотрит добрыми глазами и не пытается лишить разума.

– Вижу ты что-то хочешь спросить?

Немного подумав, прислушалась к слишком спокойному дыханию Ярослава, и решила спросить.

– Дедушка леший, что вы потребуете за спасенье?

Прищурившись, старичок ещё долгое время вглядывался в меня, ища что-то ему одному понятно и видимо не найдя произнес:

– Добротой на доброту отвечают деточка! Разве ж можно вас бросить, глупых детей на растерзание, аки младенцев! Вы ж совсем блаженные, от кметей своих ускакали, а там засада была. Вот я и решил вмешаться. Да и следил за вами. Ты уж не серчай княгиня, но больно уж ты горластая, чай всю округу перебудила.

На этих словах, отчего подо мной затряслось. Переведя взгляд на Ярослава, увидела, смеющегося мужчину. Как он пытается не хохотать в голос, силясь подавить богатырский смех. Да вот только выходит плохо.

Наклонившись к нему, коснулась его своим носиком и внимательно смотря в закрытые глаза и враз успокоившегося мужа выдохнула в самые губы.

– А у нас будет мальчик или девочка. – И скосив немного задумчивый взгляд ощутила стальную хватку его объятий. А потом Ярослав, приподнялся, оперся о земляную стену, бережно посадил меня к себе на колени и обхватил руками моё лицо. Заставляя смотреть прямо в глаза.

– А я всё ждал, когда же ты мне скажешь, маленькая моя, родная, Мстиша, моя….

Покрывая моё личико поцелуями, оглаживая спинку, животик, мой мужчина выглядел самым счастливым, пока нас тактично не прервали покашливанием.

– Молодые я всё понимаю, но не здесь же! Только не у меня дома, мне и так хватило за глаза ваших игрищ на поле! Ты князь конечно хорош, так жену довести не каждый может, но не в этот раз и не в моём присутствии! Пожалуй если вы решите повторить, то ни лес, ни животные, такого не переживут. Да и я тоже, успокаивай их потом, убаюкивай, я и так за вами столько проблем разгребал, поразбудили мне половину леса. То твои вои, то жена, негоже это князь.

– Что ты предлагаешь леший? На что рассчитываешь?

Заволновавшись, что мой ладно вспылить и разозлит лешего, положила ладошку на его губы, а после развернулась в пол оборота к лешему, сказала:

– Дедушка леший, ты прости нас, не со зла потревожили твой покой. Да и муж мой не хотел тебя обидеть. Он всего лишь, желает предложить тебе место в нашем саду. Ухаживать за нашими деревьями, овощами заморскими и не только. Не серчай на нас дедушка леший, мы действительно хотим сделать тебе приятно и ни коем разе не желаем оскорбить.

– Знаю я твоего мужа, да паря?! Помнишь ведь меня, вот и я тебя помню и угощения твои. Ладно молодые, чего не сделаешь ради леса, согласен я на ваше предложение, но с одним условием. Хочу сам отведывать заморских угощений и ухаживать за ними.

Засмеявшись мой ладо пожал крючковатую темную ладонь лешего и попросил возвратить нас.

Хмыкнув себе в бороду, мужичонка, вклинился между нами приговаривая.

– Конечно, конечно, а то вои ваши всё леса прошерстили, всю живность напугали, чуть ли не волками воют о потери князя и княгини.

Схватив нас за руки, мужичок притопнул ногой и под нами медленно, но верно начала подниматься земля, поднимая нас к манящему свету.

Белые снежинки кружили в воздухе, на нас смотрели наши кмети, нурманы, дети взятые в плен, мы же стояли абсолютно спокойные посреди темной кочки в присутствии лешего.

– Ну вот и всё молодец, пора мне! До весны не свидимся, но ты уж не поминай лихом и обещание не забывай, как снег сойдёт, а травка зазеленеет приду в гости!

– Хорошо дедушка, не переживай не забудем, мы тебе всегда рады!

Улыбнувшись старичок на прощанье обернулся, сказав:

– Ефим, я княгинюшка!

На наших глазах, ветер донес его имя, в то время как сам мужичок, растаял в воздухе будто и не было вовсе.

Он оставил нас посреди лагеря. Разбив его впопыхах наши самые верные вои по-видимому отправились на наши поиски, так как ни Гуннульв, ни Боян не вышли встречать. Остальные жались ближе к кострам, изредка передёргивая плечами и согревая дыханьем озябшие пальцы. Оглянувшись по сторонам, увидела не так далеко кромку леса, где ещё недавно могло произойти непоправимое. Но слава богам обошлось! Хоть нас и отправились искать, но шатер был установлен, а в нём нас ожидала перепуганная Звенислава, с горячей водой и тряпками. Только сейчас, смотря на приготовления, до меня медленно начало доходить. Перепугано обернулась к своему мужу, оглядывая его новым взглядом. Я помню как в него стреляли, как он не удержался в седле и упал. Помню кровь заливающую его мертвенно-бледное лицо. В тот момент, окрасив руки алой горячей кровью, не могла ни о чем думать. Моля богов о милости и спасенье, вцепилась замерзшими пальцами и не отпускала. Не думала и не желала думать, что могу его потерять, но теперь. Словно в живую пред глазами предстало падение Ярослава, и сломленное оперенье стрелы упавшей от него не так далеко. Я наверняка сейчас побелела, иначе почему мой любимый кинулся ко мне обнимая и пытаясь заглянуть в глаза. Дрожащими руками развязав на нем завязки от корзно, скинула его к нашим ногам, а сама едва дыша ощупывала плечи облаченные в доспехи. Боясь заглянуть за его спину и увидеть то, что пошатнет всю мою жизнь. Ведя руками по гладким пластинам и не находя злополучной стрелы выдохнула, решившись заглянуть ему за спину. Тато спасибо, твои доспехи даже после твоей смерти спасли жизнь моему князю. Справой стоны на плече, на одной из пластин была оставлена глубокая выемка от наконечника бронебойной стрелы! Единственное, что спасло жизнь моему мужу, был хороший сплав доспехов. Выдох получился слишком громким, я уже не сдерживаясь до боли сжимала пальчики на острых гранях доспеха, прижавшись сзади к его спине просто пыталась смириться с мыслью, что все обошлось. Выходило из рядов вон плохо из глаз катились слезинки, а плечи сотрясались от беззвучных рыданий.

Сильные руки моего мужа, бережно обвились во круг моей фигурки, а сам мужчина неустанно поглаживая меня по голове, приговаривал утешительные слова. Когда я перестала плакать и смогла вдохнуть спокойно, наконец осознав, что все обошлось, вытерла мокрые дорожки слез. Сосредоточившись на вошедших.

Поклонившись, побратим моего мужа, оглядел его и не найдя несовместимых с жизнью ранений, заметно расслабился. Вот только сказанные им слова взволновали меня, заставив соскочить с колен моего мужа и броситься к выходу.

Сигурд, единственный вернулся раньше Бояна и Гуннульва. И он же единственный кто рискнул войти в княжеский шатёр, остальные вои не смели ожидая за его пределами. Они видели как их князь слегка опирался на княгиню, видели в крови вымазанное лицо, повязку на голове, и тяжёлую поступь словно у раненого зверя. Они ждали страшась увиденного. Стоило выбежать из шатра, быстрее всех мчалась в сторону полонённых, посмевших на нас напасть. Меня гнала одна единственная мысль «убить»! За семью, за себя, за него, за действия и просто мысли! Сабля появившаяся в моей руке, словно моё продолжение. Жгла руку, желая запеть в невиданном смертельном танце. Вот только я не собиралась танцевать! Сдвинув в сторону преграждающего мне путь война, шагнула к связанным и стоящим на коленях мужчинам. Их было двое, еле живые, дрожащие от холода, с лицами превращенными в кровавое месиво, но при этом не сломленные. Поставленные на колени, но не сдавшиеся! Меня захлестнула ярость. Не слыша больше ничего, перехватила поудобней саблю и сделала шаг в направлении, скалящегося наемника. Он смотря на меня одним уцелевшим глазом, искривил губы в ехидной подобии усмешки. Не опустив взгляд, не приняв мою силу и власть, словно пред ним не княгиня, а челядь! Подойдя к нему поближе, уперла острый кончик сабли в шею, слегка оцарапывая, приподнимая его голову кверху.

Он смотрел на меня без страха, без сожаления, ожидая….

Переведя взгляд на второго, усмехнулась. Ещё совсем юнец, причем весьма напуганный!

Вернувшись к первому, надавила на тонкую кожу слегка прокручивая, смотря ему прямо в глаза. Мужчина не выдержал первым подавшись ближе на острие, желая напугать или лишится жизни, не знаю. Вот только я не собиралась убивать его так просто.

Отпрянула и убрала обратно саблю. Обернулась на подошедших мужчин. Подойдя к Ярославу, взяла его за руку и стараясь дышать через раз сказала:

– За нападение на князя и княгиню вас ждёт смерть, но-о… у вас есть шанс умереть быстро и безболезненно рассказав нам то, что мы наверняка не знаем.

Больше я не стала смотреть на кровавое подобие лиц, тошнота удушающими клешнями сжимала горло, а запах крови он словно повсюду проникал тяжёлым металлом в нос. Несмотря на полонённых, развернулась в сторону шатра. Идя медленно и дыша полной грудью, слышала болезненные крики, доживающих последние мгновения своей жизни рабов.

* * *

Допрыгались! И добегались! Как дети малые. Сам не знаю, почему поддался игре, которую Мстислава мне навязывала, пока мы шли от Киева к Чернигову. Она срывалась в галоп на своей кобылке. Резвая у неё животинка оказалась. Она легче моего Ворона, да и на княгине доспеха не было, как на мне. Приходилось моему коню не сладко, чтобы угнаться за обеими по снегу. Но догоняли. Или это Мстислава позволяла нам их догнать. Догоняя выхватывал её из седла. Спрыгивал с коня и начинались игрища. Кто кого закопает в снегу или быстрее засыплет снегом. При этом не забывая целоваться. Или просто падали в снег и лежали так, на спине, глядя в морозную синеву неба. Личная охрана не успевала за Мстиславой. Они тоже все были бронные. Тем более жена бросалась вскачь не предупредив. Ко мне даже Избор подошёл и пожаловался. Сетовал, что нельзя так, тут леса глухие, мало ли что может произойти. Просил запретить княгине такие выходки. Я разговаривал с ней. Но она только смеялась. Говорила, если любишь – догонишь. Боян только хмурил брови и тоже смотрел неодобрительно. Сначала молчал, но потом не выдержал:

– Ты князь поумерь Мстиславу.

– А что так, Боян?

– Как что? Вы как дети малые. Всё друг за другом набегаться не можете? Сколько уже как муж и жена? Остепенится нужно! То непотребством на глазах у всего войска занимаетесь, то беготню устраиваете. Не по покону это, отцами и пращурами нам завещанным. Ладно бы простые были, пусть и бояре даже. Но вы князь с княгиней! На вас же всё войско смотрит. А сопливые, такие как Первуша или вон, Рольв-нурман с Вас пример берут. Глядишь, скоро и Первуша со Звениславой бегать так же начнут. И остальные сопляки. Вон из полона, девок много молодых. Что теперь, если все бегать начнут, куда мы так уйдём? И скачет она у тебя как оглашенная! А если не праздна?

– Думаешь?

– А чего тут думать? Сама-то молчит?

– Молчит.

– Так поспрошал бы её. Чай муж ты ей, а не кто-то.

– Спрошу. Придём в Чернигов, спрошу. Не ворчи, Боян. Просто молодость это, любовь. Кровь играет.

– Кровь у них играет. Всё наиграться не можете. Быстрее бы затяжелела она. Серьёзнее нужно быть.

– Может мне её связать и в возок усадить?

– И связал бы! А Избор двух воев рядом с ней приставил бы и не пускали бы они её ни куда!

Я посмотрел удивлённо на боярина.

– Боян, ты сам понял, что сказал? Тебе своих кметей не жалко? Да они от одного её бешеного взгляда убегут.

– Не убегут.

– Убегут. Ты же сам такую деву воспитал. Эта сидеть на привязи не будет. Верёвку перегрызёт, а заодно и горло своему пленителю. Знаешь, как её уже звать на Руси стали?

– Знаю. – Боян оскалился в довольной усмешке. – Вятской волчицей. Это хорошо. Пусть боятся.

– Ну да! Боятся, значит уважают!

– Истину говоришь, князь. Уважают сильных и боятся их. А со слабыми никто не считается. И всё же в возок я бы её усадил.

– Ладно, Боян, не ворчи. Усажу. Обещаю.

Хотел её на самом деле ссадить с кобылки в возок, как она призывно смеясь, бросила лошадь в галоп. Пришлось нестись за ней. Нагнал её на опушке. Охрана отстала. Видел как она остановила лошадь, разворачиваясь ко мне. И тут её смех оборвался, глаза стали расширятся. Наверное, что-то увидела позади меня. Хотел уже сам обернуться, да не успел. Сильный удар в правую лопатку и я вылетел из седла. А упав, ударился головой, толи об пень, толи об корягу. Вырубился, одним словом. В себя пришёл в каком-то подземелье. Причём очнулся от поглаживаний и всхлипов. Мстиша плакала и благодарила меня, что не умер. Благодарила за себя за людей наших и… за дитя, что носит в себе. Я понял, что она призналась, что беременна. Значит правда все подозревали. И Боян и нурманы. Только прямо не говорили. И сам я не зря надеялся. Значит скоро стану папой. Постарался из-под припущенных век оглядеться. Вокруг корни деревьев. И голова у меня болит, но уже перевязана. И на спине, чувствовал, что синяк наливается, всё болело. Это оказался леший. Да-да, мой знакомец, это с которым я потрапезничал, как только попал сюда. Ему спасибо, иначе покрошили бы нас с Мстиславой. Как потом узнал, на нас бросилось четверо с мечами наголо, когда я с жеребца своего спикировал на жесткую посадку. Он и о голове моей позаботился. Шибко ему помидоры понравились. А вот баннику солёные огурчики больше по вкусу пришлись. Особенно под водочку. Веселый они народец! И покушать ни разу вкусно не любят и выпить не дураки! А когда леший стал выговаривать княгине, что нужно быть потише, когда любовью занимаемся, не выдержал, засмеялся. И правда, слишком громко она реагирует на секс. Потом он нас прямо в лагерь вернул, который дружина в спешке разбила. Нас с княгиней по лесу бегали искали и наши и нурманы и даже радимичи. Четверо напавших не ушли. Двоих кмети там же в куски изрубили. Хорошо двоих взять живыми успели, в лагерь притащили. Мстислава как услышала это, сразу сорвалась с саблей наголо. Ну всё, сейчас этих покрошит. Даже крикнул ей, но она или не услышала, или сделала вид, что не услышала. Когда с Сигуртом подбежали к полонённым, я удивился, оба пленника были ещё живы и на куски не порублены. Княгиня во всеуслышание объявила им приговор и ушла в шатёр. Казнить их конечно нужно было, не нарушать же слово княгини. Не поймут, но сначала они должны были мне сказать, кто их куратор. Молодой парнишка был из полян, а вот тот кто постарше, с одним выбитым глазом, явно хузарин. Злой как чёрт и смерти похоже не боялся. Сопляк навряд ли что знал, а вот хузарин должен был.

– Сигурт. Ты слышал волю княгини?

– Слышал брат. Правильно она сказала.

– Правильно, но просто так убить, большая роскошь. Мне нужно знать, кто их куратор.

– Какой такой куратор? Кто это?

– Куратор это тот, кто им отдаёт приказы и следит за исполнением. И этот человек находится либо в Чернигове, либо вообще в Златограде. Мне нужно его имя.

– А, не беспокойся, скажет. Мы умеем развязывать языки.

К нам подскочили на конях Боян и Гуннульв.

– Живы? – Крикнул старый боярин.

– Живы, Боян. Видишь, ты прав оказался. Добегались мы с ней, чуть не сгинули. Подожди, не ругайся. Зато есть и хорошие новости. – Я посмотрел улыбаясь на боярина, потом на заинтересованное лицо нурман. К нам же подошли боярин Храбр и сотники.

– Ну, говори, княже! – Прохрипел Боян.

– Ты что это Боян, хрипишь? Простудился что ли?

– Княже?!

– Мстислава не праздна. Так что в положенный срок вятичи получат княжича или княжну. Это как боги решат.

Боян выдохнул. Раздался смех. Меня стали поздравлять. Весть моментально распространилась по войску. Я удивлялся, дружинники радовались, как будто это у них жёны забеременели. На лицах викингов тоже была радость.

– Дети, это самое лучшее, что боги даруют людям, Ярослав! – проговорил, похлопывая меня по плечу Гуннульв.

– Ну, теперь, княже, ты сам понимаешь, что никакой кобылы больше и скачек. – Проговорил Боян.

– Мог бы и не говорить. Так, Боян, давай-ка отойдём. – Мы чуть отошли. – Слушай, сейчас нурманы начнут этих двоих пластать, мне нужно знать имя человека любо в Чернигове, либо в Златограде, который отдаёт повеления наёмникам. Молодой скорее всего не знает, а вот хузарин должен. Когда его будут нурманы резать, ты задавай вопросы. Называй только имена. Ты всех купцов в Златограде знаешь? Иностранцев, то есть чужаков, которые на постоянное жительство там осели? Греки, римляне, германцы, персы и прочие?

– Всех знаю. Их не так много.

– А в Чернигове?

– Не всех. Но у нас есть радимичи, подскажут.

– Вот-вот! Будешь задавать вопрос – кто отдавал повеление об убийстве князя и княгини. И тут же называй имя. Внимательно смотри за тем, как хузарин себя поведет. Он может выдать, не словами, но какими либо движениями, взглядом или ещё чем. Понял?

– Понял, княже.

– Потом мне скажешь, на кого он среагировал. А я в шатёр пойду. Нельзя Мстиславу сейчас одну оставлять.

– Иди, княже. Не беспокойся. Разговорим хузарина.

Я прошёл в шатёр. Мстислава лежала, укутавшись в меха. Звенислава подбрасывала дровишки в костёр. Рядом с ней парил котелок. Судя по всему со вкусным взваром. Присел рядом с княгиней.

– Звенислава, налей мне в кружечку взвара. – Девушка быстро подошла, налила в подставленную мной металлическую кружку из моего времени. – Спасибо, боярышня.

Посмотрел на жену. Она лежала в ворохе мехов, молчала и только два глаза поблескивали на её личике.

– Солнышко моё ясное. Теперь, надеюсь, никаких скачек? – Она взяла меня за руку.

– Да, ладо мой.

– Поедешь теперь всё время в возке.

– Да, ладо мой. А ты со мной рядом будешь?

– Когда будет возможность, буду пересаживаться к вам со Звениславой. Что бы две юные девы меня грели с двух сторон! – Мстислава заулыбалась. А вот Звенислава побледнела и испуганно смотрела на меня. – Но мне больше нужно с боярами быть, с воями. Сама понимаешь. Тяжело идём. Слишком много взяли. И холод ещё. Уже есть обмороженные. Я и так уже всю одежду раздал, в том числе полону. В Чернигове отдохнём и двинемся в Златоград. Дел много у меня там. Пушки новые лить. Секло делать. Зеркала. Косметику. – Сидел, улыбался. Мстислава прислушивалась, потом недоуменно на меня посмотрела.