Текст книги "Княжна (СИ)"

Автор книги: Олег Ростов

Соавторы: Аника Лиин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Потом в палату зашли ещё двое воинов, толкая перед собой троих женщин. Одна была молоденькая и две пожилые. За ними зашёл отлучавшийся Боян. Женщин кинули на пол, поставив на колени перед сидящей на престоле Мстиславой.

– Княгиня Мстислава! – Проговорил Боян. – Боярыни Черниговские. Будут тебе прислуживать, пока мы здесь. – Потом посмотрел на женщин. – Теперь она ваша госпожа. И не дай боги, вы вызовите её недовольство. Вашу нежную кожу на ремни порежут.

Женщины и так находящиеся в шоке, втянули головы в плечи. Молоденькая упала на пол, потеряв сознание.

– Боян! – Спросил его. – Что успели уже попользовать?

– А как же, княже? Это обязательно.

– Пусть приведут себя в порядок. – Сказала Мстислава, сидя на княжьем троне. – И где княжья опочивальня? Там прибрались?

– Прибираются, Мстиславушка. – Боян чуть склонил голову. – Вот эти отведут тебя туда. А Избор присмотрит, чтобы чего у них в глупых головах не издумалось плохого.

Я подошёл к жене.

– Что, душа моя, понравился стул?

– Понравился, ладо мой.

– Красивый. Как бы не красивее твоего в Златограде.

– Не красивее. Мне мой стол заповедован моими предками. Но этот мы заберем в Златоград. Поставим его в трапезной. Будешь сидеть на нем и вкушать пищу нашу.

Мне вообще было глубоко наплевать на все эти стулья или как здесь называли стол княжий. Отсюда и название престол.

Ладно, хочет, пусть тащит эту табуретку в столицу.

– Как скажешь, люба моя. – Склонился и поцеловал в подставленные губы. Глаза княгини возбуждённо поблескивали.

В княжьей опочивальне был уже наведён порядок. На богатом ложе сменили льняные простыни. Под ногами лежала большая шкура топтыгина. Серьёзного мишку грохнули. День ещё только клонился к закату. Надо бы всё проверить. Но Мстислава ничего не желала слушать. Заявила, что у меня есть воеводы, они обо всём позаботятся. Махнул рукой. Нам туда же принесли еды с наших полевых кухон. Местным никто доверять даже не пытался. Заодно раздербанили княжьи закрома. Мстислава закрыла дверь в опочивальную и задвинула засов. Мы сели с ней, покушали. Я чувствовал, как проголодался. Жёнушка тоже уплетала за обе щеки. Выпили немного вина. Наконец насытились. Мстислава облизав губы, смотрела на меня со всё возрастающим возбуждением.

– Дорогая моя, что это ты так на меня смотришь?

Она подошла к ложу. Села на край его и погладила.

– Иди сюда, муж мой.

– Может сначала разоблачимся. Ты же ведь любви жаждешь? А в доспехе как-то не совсем удобно этим заниматься.

– Когда нужно, вы мужчины и в доспехе этим занимаетесь. Вон, кмети с нурманами, очень даже сегодня в этом преуспели. – Молодая женщина хихикнула.

– То есть, ты хочешь, чтобы я тебя прямо так взял, бросив животом на ложе?

– Животом на ложе. Да! Но не в доспехе. Я же не полонянка! Я княгиня, мой князь. Так что давай разоблачаться…

…Мстиша, не отрываясь от моих губ, постанывая, вовсю елозила подо мной задом. Не позволяла мне выйти из неё, удерживая меня руками, вцепившись в мои ягодицы. Какой раз я её наполнял своим семенем, но ей было мало. Извиваясь подо мной или уложив меня на спину, двигалась на мне, целуя меня, облизывая и слегка покусывая. Или встав на колени и уперевшись руками в ложе, требовала и в тоже время умоляла взять её сзади. При этом проявлять даже жесткость, сильно сжимая её груди или запрокидывая её голову за волосы, делать быстрые и сильные толчки. Когда мы в какой раз замерли расслаблено, всматривался в её лицо. Навалившись на неё и просто лежа, задавал вопрос:

– Тебе не тяжело держать меня на себе, Мстиша? Я ведь тяжёлый.

– Нет, любый мой. Мне приятна твоя тяжесть. Ощущать тебя на себе и в себе, вдыхать твой запах. – Она оплела мои ноги своими, а мое тело руками, просунув их подмышками и сцепив на моей спине.

– Скажи, маленькая, а чего это ты сегодня такая неутомимая? Одержимая даже. Нет, у нас с тобой и до этого были бурные ночи и не только ночи. Но сегодня, ты превзошла себя. Что с тобой?

Мстислава открыла глаза, глянула на меня. В её глазах вспыхивали огоньки. Или это были всего лишь отблески языков огня, горевшего в чашах светильников?

– Да, я чувствую прилив сил. Ярослав, ладо мой. Я поняла, что нет ничего слаще, как любить своего мужчину на ложе поверженного врага. Один враг уже издох. Черед следующему. Скажи муж мой, почему ты сохранил жизнь этому ребёнку? В нём течёт кровь Радогоста.

– Именно поэтому и сохранил. Ты воспитаешь эту девочку так, как нам нужно. У нас с тобой будет сын. Когда они вырастут, дочь Радогоста станет женой нашему сыну. Она последний потомок княжеского рода радимичей. Понимаешь? Радимичи не будут поднимать мятеж, зная, что их последняя природная княжна находится в Златограде.

– Ты как всегда прав, ладо мой. Да, я воспитаю её так, как нам нужно. – Она улыбнулась. – Радимичи станут нашими. Ручными. И пойдут в бой на нашей стороне.

– Конечно. Плюс я повяжу их кровью, кровью полян. Но на это нужно будет время. Карательный поход нужно заканчивать. На обратном пути заглянем ещё в несколько их городков.

– Ты не пойдёшь сейчас на полян? – Спросила меня жена.

– Зачем? У нас и так добычи достаточно.

– Ярослав. Я хочу тебе кое-что сказать. В это время в Киеве скапливается огромная дань, которую собирают хузары с покоренных ими славянских племён. Это меха, мёд, зерно, много ещё чего. Рыбий зуб, который везут с севера и серебро.

– А серебро откуда?

– Ярослав! Серебро в виде податей, которые платят купцы, проходя по пути с севера на юг. Даже купцы из Новагорода платят.

– Путь из варяг в греки?

– Да, ромеи его так называют. Они нурман кличут варягами.

Дьявол, как же я забыл?! Путь из варяг в греки, один из самых оживлённых торговых путей этого времени с севера на юг и обратно. А Киев контролирует важный участок этого пути.

– Что ты решил, ладо мой? – Княгиня смотрела мне в глаза. Разомкнула объятия. Я лег рядом на спину. Она тут же вскарабкалась на меня.

– Пока думаю. Нужно всё посчитать. Сколько пороху осталось, ядер, каменного дроба? Каковы наши потери?

– Собери завтра воевод и сотников. Поговори. Но, Ярослав, это очень большой куш. И заодно полянам отомстим за моего тату.

Смотрел в её глаза. Засмеялся. Ей на куш наплевать, хотя она не отказалась бы от него. Но главное это месть. Отомстив, тогда наверное успокоится. Хотя нет. Успокоится на хазарах.

– Мстиша! Ну, ты и лиса хитрая! Что, подождать не можешь?

– А чего ждать, ладо мой? Дружина у тебя сильная. Воины верят в тебя. Боги на твоей стороне. И дружине и нурманам пожива богатая. Все условия для похода. А вот потом назад повернём.

– Ладно, золотце моё. Завтра соберу военный совет. Будем решать, пойдём на Киев или нет. Но что-то мне подсказывает, что вся банда выскажется за поход. Они как у нас говорят – кураж поймали… Так молодая женщина, ты что делаешь? Мстислава!..

Утром собрать совет не получилось. Нурманы и большинство сотников дружины предавались пьянству и разврату до утра. Благо в городе женщин было много. Я уже не говорю о простых дружинниках. Но две сотни были настороже. Хотя мне такое не понравилось. Хорошо, что нападения не было. Нужно будет мозги им прочистить. Но Боян был в норме. Хотя тоже, как оказалось, какую-то боярыню успел ночью помять. Пришёл довольный как кот объевшийся сметаны. Посмотрев на нас с Мстиславой усмехнулся. Мстислава как обычно взобралась на княжий стул. Вот любит она на них зад свой греть.

– Боян, бражничать сотникам не давать. Нужно, чтобы к обеду протрезвели. Надо будет поможешь, кого в сугроб засунь, а кого в воду ледяную. Но чтобы после полудня, все были свежи и трезвы. Понятно?

– Что-то случилось княже?

– Совет будет собирать. Вопрос – идти на полян сейчас или нет. Точнее на Киев. Мне тут княгиня сказала, что там дань большая скопилась для хузар. Так?

– Так, княже. Я понял.

– Мизгиря ко мне отправь и посмотрите наши потери. Нужно знать, сколько у нас в строю. Гуннульва с Сигуртом сам найду.

– Княже. – Обратился ко мне Боя. – Там дружинники-радимичи полоненные. Что делать с ними будем?

– Сколько их?

– Около полутора сотен. Еще столько же сумели вырваться из города. Сейчас по округе рыщут.

– Отлично! Где пленники?

– Загнали в три избы. Сторожат их.

– Скажи, что бы их на площадь перед княжеским подворьем вывели.

– Хорошо, княже. – Боян вышел из палаты.

Посмотрел на княгиню.

– Солнышко, ты так и будешь сидеть на этой табуретке?

– Это княжий стол, Ярослав.

– Да наплевать! Давай, переоденься. Платье надень княжеское, шубу, шапочку соболью.

– Зачем? – Удивлённо изогнула левую бровь.

– Вытащим эту табуретку на улицу. Сядешь в неё. Будем суд вершить.

Моментально соскочила и пошла в нашу опочивальню. Три приставленные вчера к ней боярыни, пошли вслед за неё. Она оглянулась.

– Ярослав, а ты что не идёшь?

– А я зачем? – Теперь уже я удивился.

– Хочу, чтобы ты поприсутствовал, как я переодеваюсь.

Ладно, хочет пойду. Что-то капризная становится и требовательная.

Одежду она привезла собой. Хотя и здесь её было предостаточно. Но она сморщила носик и сказала, что не оборванка, донашивать за кем-то вещи. Тоже мне, превереда. По мне так и ничего шмутьё у княжеских жён и дочерей. Могла бы и напялить что-нибудь.

Пока Мстиславу переодевали, кмети вытащили княжий стул на улицу и поставили на крыльцо. Полоняников согнали на площадь. Наконец, жёнушку переодели. Она вышла на крыльцо со мной подруку, я подвёл её к табуретке, вернее к княжескому стулу и она величаво опустила на него свою княжью задницу. Поерзала, устраиваясь по удобнее. Хорошо Вторуша притащил подушечку и успел подложить. Сидеть ей было тепло, мягко и удобно. Пленные мрачно смотрели на княгиню. Правильно, на монарший престол их природных князей устроилась какая-то пигалица, с наглым и надменным личиком. Мне хотелось рассмеяться. Но я сдержался. Тут народ к этому относился очень серьёзно. Не дай бог, кто-то усядется на престол, кроме князя, голову снимут на раз. Боян даже посмотрел на меня вопросительно, почему мелкая, а не ты? Но только усмехнулся и мотнул головой, мол ну её. Хочет ребёнок посидеть на красивой табуретке, пусть сидит.

Я уже хотел начать говорить, начать агитировать за советскую власть, вернее за мою с Мстиславой власть, как откуда то нарисовался Первуша, старший брат моего оруженосца. Он тащил за руку девушку. На ней была шуба, под ней белая нательная длинная рубашка. На ногах красивые онучи или что-то похожее и меховая шапочка на голове. Из под шапки водопадом падали вниз, ниже задницы золото волос. Волосы не были заплетены в косу. Девушке было лет пятнадцать. Красивое лицо, сейчас заплаканное и опухшее от слёз.

– Первуша! Сопляк, куда лезешь со своей девкой?

– Прости боярин-батюшка.

– Кто такая?

– Боярская дочь! Боярина Богумила – Звенислава! Пряталась, я её ночью нашел. Долго искал.

– Что за Богумил, Боян? – Спросил я воеводу.

– Один из самых богатых бояр радимичей. Знатный род.

– Первуша, а где сам боярин?

– А нет его, светлый княже. Кончился! – Первуша засмеялся. Его поддержали дружинники. – И сыновья его кончились. – Он намотал волосы девушки на кулак и дёрнул вверх. – Я правильно говорю, раба? – она закрыла лицо руками. Первуше было семнадцать. Для этого времени он уже взрослый мужчина. Поджар, симпатичен. Настоящий молодой волк, тем более вкусивший своей первой крови.

– Так вот ты кого всю ночь мял, да Первуша! – Крикнул кто-то из дружинников. – Вон как девку укатал! Она стоять уже не может. – Взрыв хохота!

– Это кто кого ещё укатал. – Парировал говорившему, другой дружинник. – Как бы не она, на парня первая набросилась. – Опять хохот.

– Эй, Первуша, отдай девку. Я тебе отрез шелка дам! – Крикнул парню дружинник в возрасте, с бородой.

– Не дядька. Я её на меч взял. Моя она! Я её год назад увидел. Только кто бы мне её в жёны отдал. Да и сама она на меня смотрела презрительно. Я же простой дружинник был, да ещё в молодшей дружине. А сейчас мне спрашивать никого не нужно. Что захочу, то с ней и сделаю. Захочу женой возьму. Захочу рабой своей матери отдам, помои выносить, да меня ночами греть. Захочу, продам купцам из жарких стран. А захочу, убью.

– А что решил? – Спросил я его.

– Ещё не знаю, светлый княже. Посмотрю, как она стараться будет. – Ответ вызвал новый хохот.

– Звениславушка! – Вдруг раздался крик и из толпы полоняников выскочил молодой парень, одних лет с Первушей. Его голова была перевязана тряпкой. Ближайший к нему вятич сунул ему в ноги древко копья. Парень упал и замер. Кончик копья упёрся ему в шею.

– Славушка! – Всхлипнула борышня и протянула к парню руки. Первуша удерживая Звениславу за волосы ударил ей ногой под колени. Она рухнула на утоптанный снег. Но упасть он ей не дал. Она так и осталась стоять на коленях.

Я посмотрел на княгиню. Мстислава с интересом наблюдала за развитием событий. Я тоже не стал вмешиваться. Первуша за волосы поднял голову девушки так, чтобы она смотрела ему в лицо.

– Что Звенислава, твой женишок?

– Да, он любый мой. Пощади его. Я стану твоей рабой…

– Ты и так моя раба. Плохой у тебя женишок. Ты мне девкой нетронутой досталась. – Вокруг опять засмеялись. Мда, жестокий век, жестокие нравы. Никакого сострадания. Я мог, конечно, отобрать девушку у Первуши и парня мог оставить в живых, и отпустить их. Но меня бы никто не понял. Первуша взял её на меч. Она его законная добыча. Отобрать её у него, по сути, ни кто не имел права. Она была его собственностью. И он на самом деле мог сделать с ней всё, что захочет. Тем более он её уже знал. Похоже, влюбился, а в ответ получил презрение и возможно насмешку. В итоге девушке прилетела ответа, очень жестокая и кровавая. Её падение было стремительным, резко перейдя из одного статуса в другой, худший, намного худший. Скорее всего она была любимицей боярина, её баловали, любили и лелеяли. А теперь она стоит на коленях, простоволосая и уже не невинная.

Первуша подошёл к лежащему радимичу. Посмотрел на меня.

– Светлый княже. Дозволь мне поединок с этим провести. Суд богов. Если выиграет, то я отдам ему Звениславу. А нет, я его убью.

– Уверен, Первуша?

– Уверен, княже.

– Пусть бьётся. – Проговорила Мстислава.

– Хорошо. Кто-нибудь, дайте радимичу меч.

Первуша двигался как лесной кот. Хищно, мягко, то медленно, то стремительно. Его противник так же был хорош, но не достаточно. В какой-то момент, вятич извернувшись нанес удар радимичу сверху и отскочил. Несостоявшийся жених боярышни Звениславы замер. Его лицо заливала кровь. Он качнулся и упал. Всё.

Парень подошёл к девушке. Она смотрела на него ненавидящим взглядом.

– Убей меня, ты! Что тебе от меня ещё нужно?. Моим телом ты уже насладился. Убей!

– Ещё чего! Ещё не насладился. Не знаю, наслажусь ли я им в ближайшее время. А твой взгляд мне нравиться. Молодец. Вот так будешь смотреть, когда я тебя пользовать буду и когда ты в лохмотьях ходить будешь, помои выносить и объедками питаться. Поняла? А потом, скорее всего, когда ты почернеешь лицом, да тело твое иссохнет и обвиснет, тогда я тебя выброшу в канаву. Подыхать… Или… – Первуша замолчал. Он был зол.

– Что или… – Она смотрела на своего, теперь уже хозяина.

– Или в ближайшее время в жёны возьму. Но это тебе заслужить нужно будет, боярышня, Звенислава! А теперь встала. Пошла вперед.

Первуша утащил куда-то девушку. Мстислава усмехнулась.

– Покорится? – Спросил я жену.

– Покорится. Куда денется. Статус жены дружинника, это высокий статус. А статус рабы, это не для неё. Она либо уже это поняла, либо очень скоро поймёт. У неё очень маленький выбор. А она далеко не глупа. Я знаю её.

Я посмотрел на полоняников. Ну что, друзья мои начнем агитацию и пропаганду!

– Слушаем меня внимательно, все! Вы ходили брать наш град и зорить наши селения. Было такое? Было. И не важно, кто из вас ходил, а кто нет. Вы все несёте ответственность. Взять наш град вы не смогли. Но селения разорили. Теперь мы пришли к вам. Ваш град Чернигов взяли. По справедливости это? По справедливости. За всё нужно платить. Весь княжеский род ваш уничтожен. Осталась только маленькая дочь Радогоста. Ваша природная княжна. Если у меня родится сын, она станет его женой. Теперь вы. Что нам с вами делать? Вы наш полон. Можем убить всех, можем продать. За вас торговцы с южных стран хорошие деньги могут дать или те же ромеи. Им нужны сильные рабы на галерах. – Я стоял и некоторое время молчал, глядя на полон.

– И что же ты решил, князь? – спросил, стоявший ближе всех ко мне седоусый воин.

– Но можно и по другому. Сейчас ваших баб брюхатят мои воины. И не надо так на меня смотреть. Если бы вы взяли Златоград, то вы бы делали точно так же. Я ведь прав? Прав. И вы это знаете. Винить можете только сами себя, да своего уже мёртвого князя. Как говорили древние: «Горе побежденным»! Но вы можете всё наверстать… с полянами. Ворваться в их селения, брать себе добычу и брать их женщин. Выбор за вами. Либо умереть, либо быть проданными, либо пойти с моей дружиной.

– И ты князь, дашь нам оружие? – Спросил всё тот же радимич.

– Ты меня воин за кого считаешь? Оружие вам дадут, когда на стены городов пойдёте. Не раньше. Понятно? А позади вас пушки встанут и лучники. Побежите назад, умрете. Вам останется идти только вперёд. Выбор невелик. Заслужить доверие будет очень нелегко. А враждовать со мной я не советую. Врагов я уничтожаю, а своих людей берегу, лелею и потчую. Понятно?

– Понятно.

– Вот и хорошо. Далее, один из вас, вот ты, например, пойдёт к тем радимичам, кто успел убежать из Чернигова. И скажет им, чтобы шли сюда, сдали оружие и приклонили колени. Если откажутся, мы убьём их семьи, которые здесь в Чернигове. А семьи их мы найдём. У них два дня на всё. Так что ты можешь идти прямо сейчас. Тебя выпустят. Боян, остальных отвезти назад в избы и позвольте их родным накормить своих родичей. Всё. – Посмотрел на Мстиславу. – Что, солнце моё? Не устала ещё зад свой прелесный на этой княжьей табуретке греть.

– Как ты можешь Ярослав? Это княжий стол.

– Я это уже слышал.

– Ты не понимаешь, какое я испытываю чувство сидя на нём!

– Догадываюсь. Скоро совет, а потом в баньку пойдём. Я приказал натопить её. Княжья банька. Сам тебя попарю.

Мстиша радостно блеснув глазами, облизала губы и кивнула.

Совет прошел как я и планировал. Конечно, перегар стоял ещё тот. Но все и особенно нурманы, кто бы сомневался, высказались за нападение на полян, точнее на Киев. Тем более там ждала богатая добыча.

Княгиня довольно жмурилась и улыбалась. А ведь она меня купила на добычу. Вот какая! Ладно. Пойду её попарю и не только. Страстная она. Голодная до секса. Как будто мы не регулярно им занимаемся. А сегодня ночью, так вообще, я её не узнавал. Настоящая волчица! В предвкушении даже закрыл глаза.

* * *

Вот оно! Город пылает агонией боли, разнося по ветру сотни рыданий. Чернигов пал. Радогост, князь радимичей и все его семя, за исключением маленькой дочери, истреблено. А я, Вятская княгиня, что испытываю? Не знаю, на долю мгновения, смотря в глаза поверженного врага, возвышаясь над ним, чувствовала ярость, злорадство и удовлетворение. Удовлетворение и спокойствие, сродни тому, когда в моменты наказаний, воспрещалось брать любимую игрушку, дотрагиваться, наслаждаться ее красотой и мягкостью. Но я выросла, наказания изменились, как и игрушки, которые сменились на суровую правду и ответственность. Сидя рядом с любимым, без капли жалости, смотрела на то, как убивают и пользуют девушек. Как от процветающего града, остаётся тлен. Понимала, шаг сделан. Моя душа объятая пламенем кровавой мести, найдёт покой после того, как наш последний враг будет лежать у моих ног. Только после этого, моя душа успокоится и кровная месть будет исполнена!

Последнее сопротивление сломлено, мы вошли в окружении наших воинов в княжеский терем, ставя окончательную точку.

Чувствуя абсолютную власть, кмети во всю вошли в раж, наслаждаясь беззащитными женщинами, удовлетворяя свою похоть, насилуя и оставляя на них свои печати. Разгул, грабёж только усиливались. Передав на руки полонянке, ставшей нянюшкой ребенка, последнего из княжеского рода радимичей, увела своего мужа в княжью светлицу.

Меня обуревали эмоций, желание, огненной волной подстегивающее обладать своим мужчиной, прямо тут в княжеской опочивальне, на ложе врага, наслаждаясь их былым богатством и мощью, что теперь всецело принадлежит нам. Словно одичавшая, набрасывалась на своего мужа, требуя большего, на грани боли, жёстче сильнее, грубее. Взять меня сзади, пригнув к кровати и вбиваться до упора! Да, это безумство, но я не могу остановиться, мысль, что мы любим друг друга во вражеском стане, в его святая святых, пробуждает, что-то дикое, звериное, не обузданное. Заводя и не давая покоя, разжигая искры страсти в неукротимый пожар. Наше слияние, как борьба, желание доказать, подмять друг друга одержать верх и подчинится. Наслаждаясь мимолётной нежностью, заменяющейся резкой грубостью и фейерверком эмоций, взрывающихся внутри, наполняющих меня до отказа. Это так прекрасно, смело несдержанно, словно наша первая брачная ночь. Когда желание заглушает голос разума, смывая напрочь стеснение.

Я так счастлива, сидя на своем муже, в кольце его рук, ловя поцелуи и даря взамен свои. Боги, неустанно шепчу вам «спасибо», до слез сжимая своё сокровище! Мой муж, моя опора, моя сила и ум. Тот, кто сделал невозможное, тот, кто ещё сделает. Он стратег, рассчитавший нашу жизнь на сотни шагов вперёд, прекрасно зная, чего от неё хочет получить. Именно он, возвысит наш народ, приведет к величию, его пытливый ум и знания, именно то, перед чем преклонят не только колени, но и головы другие города. А я буду стоять за его спиной, ласково обвивая, поддерживая, давая заботу и счастье. Наполняя своего мужчину одухотворённостью и любовью. Даруя его душе тепло и нежность, уверенность в близких и любящих его людях.

У меня был план. Стоило сломить радимичей, как он заиграл всеми цветами радуги. Мы шли только на них, но я втайне надеялась, что после сказанного мной, мой любимый примет верное решение. И да, я хотела, что бы мы пошли на полян, разграбили, поставили их на колени. Уничтожили весь их презренный княжеский род, посмевший подло убить моего отца. Выждав момент, когда мой муж сам затронул столь важную тему, рассказала, о дани в Киеве хранящейся для хузар. Не забыв упомянуть серебро столь нужное нам сейчас. Видя, как после моих слов загорелись глаза у моего любимого, улыбалась, понимая, что вот оно, рыбка полностью в моих руках! Можно смело, собираться в путь на полян. Им от нас уже никуда не деться. В этом-то я точно уверена. Мой муж, мой князь, ни за что не упустит возможность обогатится. Зная тот факт как нам нужно серебро и золото, упускать такой момент было бы верхом безумства и глупости. Тем более, с нашим оружием и силой. На нашей, стороне, дикие нурманы, благословение, пушки и наши люди, рвущиеся в бой! Разгорячённые азартом и жаждой наживы, не готовые уступать, будут сражаться до конца. Я уверена на предстоящем совете, ни кто не пожелает вернутся домой. Они лучше лишатся своей жизни, чем отступят и повернут назад.

Встав по утру и позвав Бояна, смотря как у старшего из воев горят глаза и улыбка не сходит с лица, понимала, что кто-то очень весело провел ночь. Но разве это важно? Главное, что мы взяли город и теперь тут все наше и воины, взявшие на месте свою добычу, имеют полное право делать с ней всё, что захотят.

По словам Ярослава, совет должен был проходить в обед, но посмотрев в каком состоянии кмети, муж скрипнув зубами, раздал указания Бояну, Мезгирю и ушел искать побратимов. Ему явно не понравился веселый дебош и пьяные дружинники.

Ближе к вечеру, когда в рядах воев был наведен порядок, а они посвежевшие с ясной головой предстали пред своим князем, был проведён совет. Забравшись на престол, сидя на мягонькой подушечке и смотря с какой жаждой загораются глаза нурман и воевод, ликовала! Мой мужчина, преподнес сказанное мной, так, словно это посыл свыше, самими богами, и его грех упускать. Да они бы и не упустили, стоило только начать говорить, как по их лицам было видно, что они жаждут крови, мщения, азарта от погони за загнанным зверем, а таким для нас сейчас были поляне. Мы все это чувствовали, знали, что им осталось не долго. Но тем красочнее и насыщеннее будет над ними победа, они будут обороняться, сражаясь за свою жизнь и будущее которого нет!

Закончив совет, решили выдвигаться через три дня, а пока посчитать потери и остатки боевых запасов. Да и отдохнуть не помешает. Всё же три дня в пути, битва, воинам нужен отдых, а мне обещанная банька.

Истопив княжескую баньку, мой ладо, повел меня парится. Я конечно же парилась до него, да и как не парится, сидя в компании тётушек и нянюшек. Поливаемая водой заваренной на крапиве со зверобоем, да душицей. Похлестывая себя веничком или расслабленно прикрыв глаза, наслаждаясь массажем.

Зайдя в предбанник и скинув одежду, обернулась в простынь и шагнула в пышущее жаром и паром помещение.

Внутри меня уже ждал мой любимый. На его бёдрах была такая же белая материя. В руках два веника. Улыбаясь немного лукаво, мой муж, посматривал на моё тело, скрытое простыней и отчего-то в его глазах появлялись озорные огоньки.

Плавной походкой, чуть покачивая бедрами подошла и, встав на цыпочки, потянулась к манящими губам. Помня их мягкость и вкус. Как же сладко. Пухлые и невероятно мягкие губы, сминают мои и вырывают из груди стон. Сильные руки, перевитые канатами мышц, сдавливают талию, лаская через промокшую простыню. Мнут податливые груди, пощипывая соски, сминая их ладонями, вызывая сотни мурашек бегущих вдоль по телу до самых кончиков пальцев. Мы забылись в омуте нашей страсти, так же как и простынь и банные принадлежности у наших ног.

– Э-эк их корежит бедненьких!

Подпрыгнув на месте, от чуть поскрипывающего голоса, отстранилась от Ярослава и полуобернувшись, увидела на полке сидящего с веником маленького бородатого мужичка. Холодный пот страха, пробежался вдоль по позвоночнику. Схватив, с пола простынь обмоталась и спряталась за спину своего мужа.

Крякнув, мужичок почесал бородку и, вперив взгляд сердитых глаз, встал на полке в полный рост.

– Что Ярославушка, раз с лешим водишься, значит всех остальных можно не уважать?! Иль ты княжна Вятская забыла устои и традиции наши? Что стоите глазенками лупаете, оскорбили меня туть и хоть не чешись!

Придерживая за руки мужа, чуть вынырнула из-за его спины.

– Не серчай на нас дедушка банник! Забылись мы, да и муж мой не знаком с вашей братией, не знал о вас. Вот и вышло так некрасиво.

– Ишь оно как, про лешего знали, а про меня нет?! Да как жить так? Я значица их тут ждал, а они так. Ну ладно…. Сами напросились, заморю и будет вам!

– Погоди старче, чего это ты разошелся! Не серчай уж на нас, дело то молодое, да и жена у меня вон, какая красавица глаз не оторвать, разве ж можно устоять перед такими прелестями?!

– Красавица не спорю! Но не положено в бане любоваться! Иж чего удумали, на моей территории срам разводить, священное древо и стены посрамлять.

– Ну-ну полно те старче, мы тебя с Мстиславушкой поняли и более такого не повторится да люба моя?

– Да ладо мой – ответила, честно заглядывая в родные глаза.

– Не повторится, оноть, а мне то что делать? Стены то мои посрамили, надоть теперь их омыть, очистить. Что скажешь Ярославушка, чем омывать будем а?

Смекнув, что-то странное, наблюдала, как на лице моего мужа расплывается понимающая улыбка, а потом он подхватив простынь замотав самое дорогое, вышел.

– Нуть, княжна Вятская, что встала то. Ложись, парить тебя буду! Дурь твою выколачивать, что б даже мыслей больше таких не было, осквернять священные места банников. Ну долго ль стоять будешь иль тебе помочь? Так я с радостью, только подручных свистну.

Сглотнув, переминаясь с ноги на ногу, вздохнула.

– Не нодо сподручных, думаю вы дедушка и сами справитесь!

Хмыкнув, что-то себе в бороду, мужичок соскочил с полка, подал мне руку и уложил на живот.

– Во-от так, отлично, что княжна готова, расслабиться?!

– Да-а – согласие вышло каким-то неуверенным, малость устрашающим. Меня ведь никогда сам банник не парил, да что уж говорить, зная, кто они есть, я их никогда не видела, а тут! Ох-хх. Первый удар обжигающе горячим веником пришелся на мою попу. Наверно дедушка все же не шутил, выколачиванием.

К тому моменту как вернулся мой муж, я уже порядком разморенная наслаждалась умелым пареньем. Стоя в дверях, взглянула на него из полуоткрытых ресниц и улыбнулась. Он держал бутылку огненной воды и соленья. Не знаю, где он раздобыл, но видимо прихватил немного из Златограда. Улыбаясь, довольный банник в последний раз смочил веничек в горячей воде, захватил пар над потолком и прошёлся по мне вдоль спины, оставив немного полежать. А сам, смотря на моего мужа и потирая ладони произнес:

– Ну что ж ты молодец, встал в дверях негоже парилку выстужать, ну-ка ходь сюды – похлопывая рядом с собой по полку, смотрел ожидающе на моего мужа.

Улыбнувшись, мой Ярославушка зашёл внутрь и присев рядом с мужчиной, налил в стопочку огненной воды и протянул на выбор огурец или помидор.

Приглядевшись, мужичок, понюхал, предложенное угощение и одним махом испил. Крякнув от неожиданности, обмахиваясь руками, схватил огурец и чуть ли не жуя проглотил. Сидя какое-то время без движения, улыбался…

– Ох и уважил ты меня княже. Правду мои родственники говорили, про ядрёность твоей водицы и леший правду сказал, насчёт твоих угощений, а я ещё и не верил. Эк оно получилось… Знаешь, что княже, ты давай ложись рядышком со своей женой, я вас так отпарю, век благодарны будете, давай, давай!

Попарив меня вместе с Ярославом ещё немного, банник отправил окунуться, и перевести дух. А сам во всю занялся моим мужем. Не забывая прикладываться к огненной воде и закуске.

Сидя разморенная, на сухих простынях, вдыхала аромат подвешенных под потолком трав. Так хорошо, тепло уютно, тело такое лёгкое словно пух и на душе так чисто, спокойно даже ненависть куда-то ушла, оставив лишь смирение.

Прикорнув в тепле, услышала как из парильни выбежал мой муж, а за ним выглянул старичок поманив меня пальчиком внутрь. Что ж пора на ещё один заход. В этот раз парить будут всю, а не только спинку.

Начав отхлестывать со спины, по ногам, завершая кончиками пальцев. То едва уловимо, то весьма ощутимо, до красна. Меняя веники неуловимо глазу, смачивая и захватывая парное облако, окутывая меня обжигающим горло и нос теплом.

– Ну-с, девица красная переворачивайся, да простынь свою убирай! Что ты на меня так смотришь, ручками всё прикрой и лан. Нужна-ль ты мне! У меня между прочим Марфуша есть, огонь баба. Она как ко мне с болот возвращается, так мы так отдыхаем, словом не описать. Ну долго-ль тебя ждать?