Текст книги "Главная ошибка Ельцина"

Автор книги: Олег Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

Президентом демократической страны должен быть демократ

– Сегодня, после восьми лет путинского президентства, – возражаю я Чубайсу, – можно привести кучу примеров противоположного свойства. Почему Путин не снял Илюмжинова, который превратил Калмыкию в собственную феодальную вотчину? Почему он не снял Зязикова, когда этого уже почти стопроцентно требовал весь народ Ингушетии – так он всех «достал»? Почему он никак не мог снять проворовавшегося приморского губернатора Наздратенко – пересаживал его из одного высокого кресла в другое?.. Где его «большевистская принципиальность»?

– Я с вами категорически не согласен. Мы с вами говорим о совершенно разных ситуациях. Одно дело – требования к президенту: вы требуете, чтобы он развернул кампанию по устранению коррумпированных руководителей, и совсем другое – позиция кандидата в президенты, да еще зависящего от людей, с которыми этот кандидат говорит и которые требуют изменить его позицию. Это совсем разные вещи. Я говорю о человеческих свойствах, а вы говорите о политических приоритетах. Вы их считаете коррупционерами – ну, и замечательно, а кто-то не считает их коррупционерами. Это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорю. Я ведь не говорю, что тот замминистра на самом деле был коррупционером, или – не коррупционером. Я вообще не оцениваю человека, о котором идет речь. Я говорю, что перед Путиным старшие товарищи поставили вопрос: слушай, вот этого надо освободить, потому что он хороший! Путин сказал: а я не согласен. При этом в дальнейшем Путин может бороться с коррупционерами или не бороться с коррупционерами, – я вообще не об этом говорю. Я говорю о свойствах личности, которая в такой момент точно проявляется. Если бы для него избрание президентом было абсолютным приоритетом, – да Господи Боже мой, да выпустите этого замминистра хоть завтра! Какой вопрос! Нет, оно не было приоритетом. Вы можете смотреть на это как угодно, а в моем понимании это свидетельство порядочности.

– Я нигде не утверждал, что Путин стремился в президенты, что это было для него приоритетом. Я этого просто не знаю. Я спросил вас, какие качества Путина, на ваш взгляд, побудили Ельцина остановиться на нем как на преемнике. Вы рассказали об одном эпизоде из деятельности Путина на посту директора ФСБ, – эпизоде, который вроде бы говорит о его порядочности. Ну и что? Во-первых, одного эпизода мало, чтобы придти к заключению о порядочности человека, а во-вторых, порядочных людей в России достаточно много (хотя и непорядочных – "выше крыши") – что ж, рассматривать каждого в качестве кандидата в президенты? Наконец, в-третьих, – да, я действительно считаю: президентом демократической страны должен быть человек демократических взглядов (это, по-моему, достаточно тривиальная истина). К моменту появления Путина в большой политике никто не приметил особенной его приверженности демократическим ценностям.

– Я уже сказал, что это вы оцениваете все по критерию демократичности. А я не считаю, что этот критерий единственный.

– Не единственный, но, по-моему, один из главных… Сейчас уже для всех очевидно: Путин-президент отступил от ряда фундаментальных демократических принципов. Эти отступления достаточно многочисленны, – их можно долго перечислять, – начиная от принятия гимна Советского Союза (кстати, вы ведь тоже были против этого), и кончая искажением избирательных процедур, отменой губернаторских выборов и т.д. Короче говоря, преемник весьма сильно отступил от политики предшественника. От такого вывода никуда не денешься… Разве нельзя было всего этого избежать?

– Я отвечу так: нет, нельзя. Путину нельзя было без этого обойтись. Потому что эти элементы политики, которые отвергаются демократами, и мной в том числе, были абсолютно приняты народом, дали Путину фантастический рейтинг, позволили ему обеспечить твердое большинство в парламенте и реализацию всех его решений, всех предложенных им законов, через восемь лет передать власть тому, кому он счел нужным, и создать себе задел для будущей работы в качестве премьера…

– Мне кажется, – возражаю, – рейтинг ему обеспечили на первом этапе взрывы домов (независимо от того, кто их взорвал) и, как реакция на них, чеченская война, а дальше – высокие цены на нефть.

– Как минимум – и эти цены, и его собственная политика, в частности, те ее элементы, о которых вы упомянули. Причем неизвестно еще, что в большей степени.

– Ясно же, что на народные массы прежде всего действует контраст: девяностые годы, когда плохо платили и зарплату, и пенсию, они связывают с демократами и демократией, а нынешнее время, когда ситуация несколько улучшилась, – не с ценами на нефть, а с Путиным…

– Да народ вообще демократия мало волнует!

– Вы так считаете?

– Конечно. А за Чечню он Путина полюбил по-настоящему.

– Что ж, печально, что у нас такой народ.

– Может, поменяем? – усмехается Чубайс.

– Да, как сказал товарищ Сталин парторгу ЦК в Союзе писателей Поликарпову, когда тот стал жаловаться на беспробудное пьянство и разврат среди своих подопечных: "У меня для тебя других писателей нет". Другого народа у нас нет…

– Вот именно.

– Ну и что Борис Николаевич думал обо всех этих отклонениях его преемника от его же, Ельцина, курса? Встречаясь с ним, вы ведь говорили на эту тему?

Чубайс отвечает примерно так же, как и Гайдар:

– Он мне говорил об этом один на один, и я не хотел бы предавать это огласке.

Мой комментарий к этому ответу – такой же, как к аналогичному ответу Гайдара: Если бы Ельцин отнесся к этим отклонениям хотя бы спокойно, нейтрально, а не с возмущением, – не о чем было бы сейчас умалчивать.

Коррупция, «дедовщина», «басманное» правосудие…

– Значит, вы считаете, что ошибки при назначении Путина не было?

Чубайс оживляется:

– Этот вопрос вы мне еще не задавали. Это новый вопрос.

– Лично я считаю, что Ельцин сделал ошибку.

– Ну, это довольно распространенное мнение, с которым я не согласен, – твердо говорит Чубайс.

– И сам Ельцин, – спрашиваю, – не считал, что он ошибся?

– Он мог считать, что он ошибся, а я так не считаю.

Напомню, что мы с Чубайсом беседуем в апреле 2008 года. Через месяц состоится инаугурация Медведева, и в Кремле произойдет "рокировка".

Наш разговор продолжается. Напоминаю Чубайсу о некоторых – может быть, самых "ярких", – итогах путинского правления.

– Широко распространено мнение, – и среди публики, и среди специалистов (в частности, об этом говорят два фундаментальных исследования Фонда "ИНДЕМ"), – что при Путине немыслимых масштабов достигла коррупция, что она буквально разъедает Россию…

– Коррупция, – возражает Чубайс, – разъедает Россию последнюю тысячу лет, примерно тысячу. Как она ее разъедала, так и разъедает, разъедает, разъедает… Усилилась ли она за последние восемь лет? Скорее, да. Вот так бы я мог ответить на этот вопрос.

− С тем, что у нас на глазах разваливается российская армия, вы тоже не согласны?

– Не согласен категорически. Да, ситуация в армии крайне тяжелая, но корни этой проблемы связаны в гораздо большей степени с кризисом девяностых, как бы обидно для меня это ни звучало, чем с действиями Путина. Другое дело, что Путин не продвинулся далеко в деле восстановления армии. Ее восстановление только начинается. Внутри армии есть огромные, острейшие проблемы, которые Путиным не решены. Да, недопустимо мало за эти годы введено в строй нового вооружения, но… Наконец-то с денежным довольствием порядок наведен, с вещевым довольствием порядок наведен, финансирование госзаказа увеличилось в несколько раз… Благодаря этому началась разработка новых образцов военной техники… Еще во время нашей работы в правительстве была начата разработка ракетного комплекса "Тополь-М". Тогда у нас не было ни копейки денег. Я ходил, повсюду бился лбом, в том числе и у себя скреб по сусекам. На этот комплекс мы все-таки выделили деньги. А теперь на нем основано все перевооружение ракетных войск… Да, многое в армии до конца не восстановлено, но обвинять в этом Путина несправедливо.

– Еще один очевидный изъян путинского правления – так называемое "басманное" правосудие…

– Да, оно существует, это чистая правда.

– Это же ключевой момент всей нашей жизни.

– Согласен.

– Но почему, почему все это видят и никто ничего не делает? Одни только пустые декларации: надо бороться, надо бороться, надо бороться… Здесь опять у Путина не хватает воли? Для начала – взял бы и снял председателя Верховного суда Лебедева…

– Да что Лебедев? Причем здесь Лебедев? Не обижайте Вячеслава Михайловича…

– Анатолий Борисович, ну вот представьте себе, что вы сидите в президентском кресле… Неужели это такой не решаемый вопрос?

– Какой? Заменить Лебедева?

– Для начала хоть бы и Лебедева. Был бы хоть какой-то сигнал: так дальше продолжаться не может! Что-то я ни разу не слышал, чтобы председатель Верховного суда хотя бы раз вслух, громко сказал: судьи – взяточники, повсюду действует телефонное право… Если не можешь справится с этой проблемой, ударь хотя бы в колокол. Может, Путин и услышит.

– Это не решаемая проблема. Вообще сегодня не решаемая. Для решения этой проблемы есть один-единственный инструмент, который называется демократия.

Ага, значит, все-таки в основе всего – демократия!

– Мы уже говорили с вами о многочисленных, хотя и не слишком очевидных, достаточно тонко завуалированных, отступлениях от Конституции… Взять ту же историю с назначением губернаторов…

– С губернаторами Конституция вообще не нарушена…

– …Формально не нарушена: кандидата на пост губернатора предлагает президент, а "выбирает" все-таки местное заксобрание, но – попробуй не "выбери"…

– …Дело в другом – убежденно говорит Чубайс, – в том, что в стране исчезла конкурентная политическая система. Ее не существует. Выборов нет. Разделение властей отсутствует. Но это такая непростая, коварная вещь. Разделения властей нет, потому что Путин популярен. И поэтому "Единая Россия" реально получает власть – именно благодаря Путину. Если бы их "разделили", такой власти у нее близко не было бы.

– Вы уверены, что популярность Путина связана лишь с самим Путиным, а не с тем в значительной степени, что его день и ночь показывают по телевизору?

– Уверен, что он точно так же или почти так же был бы популярен и без этого.

Я в этом совсем не уверен. Мы уже не однажды были свидетелями, как при помощи "ящика" "накачивается" рейтинг того или иного деятеля.

Возвращаюсь все к тому же вопросу:

– Как я понимаю, вы все-таки не можете сказать, какие качества Путина – кроме, ну допустим, порядочности – подвигли Бориса Николаевича на то, чтобы выбрать его преемником?

– Нет, не могу, – покорно соглашается Чубайс. – Это мог бы сказать лишь Борис Николаевич, либо те, кто поддерживал этот выбор. Я-то был по другую сторону баррикады.

Думаю, у Анатолия Борисовича все же есть определенное мнение, почему Ельцин остановил свой выбор на Путине, но по какой-то причине он не хочет предавать его гласности. Что ж, это его право.

Загадочная тактика Путина

Бывший близкий сотрудник Собчака, человек вроде бы более демократических взглядов, чем его основные конкуренты, довольно скоро начал разворачивать корабль в обратную сторону, все дальше уклоняясь от того курса, который придал ему Ельцин. По крайней мере, это касается как раз демократического развития страны. Впрочем, и в сфере экономики откат произошел значительный – на первый план выдвинулись неэффективные госмонополии, все так называемое народное хозяйство насквозь пронизали метастазы коррупции…

– Я не согласен, что, став президентом, Путин стал разворачивать корабль в обратную сторону, – твердо говорит Чубайс. – У меня другая позиция. Она состоит в том, что президентство Путина правильно делить на два этапа: первые четыре года и вторые четыре года. Я считаю, что первые четыре года были гораздо более продуктивными и в значительной степени ориентированными на продолжение курса Ельцина, курса реформ. А во вторые четыре года в значительной степени появились иные приоритеты, со многими из которых я не согласен. О чем, кстати, я не раз говорил публично.

– Например?

– Ну, не хочется повторять – гимн, Ходорковский, назначение губернаторов, оценка девяностых годов и т.д. и т.д.

– А чем вы объясняете этот перелом на рубеже первого и второго срока?

– Позицией Путина. Что тут объяснять? Все понятно.

– Что понятно? Человек двигался одним курсом и внезапно изменил его. Кстати, и возвращение советского гимна, и арест Ходорковского случились еще во время первого путинского четырехлетия…

– А кто вам сказал, что политическая линия должна быть задана и прямолинейна, как железнодорожные рельсы?

– Это что-то непонятное… Борис Николаевич Ельцин действительно задал определенное направление движения – к демократии и рыночной экономике, – он и помыслить не мог, что его преемник сойдет с этих "железнодорожных рельсов".

– А чем вы объясните, что на следующем, третьем, этапе Путин выдвинул Медведева в президенты?

– Тому существует, наверное, уже тысяча объяснений. А каково ваше?

– Я не готов объяснять логику Путина – я ее просто не знаю. Но готов напомнить очевидные факты: Медведев человек нового поколения, другой ментальности – уж точно не выросший в КГБ и имеющий совершенно иные культурные корни.

– Все-таки про Медведева – это, наверное, особый разговор…

– Нет, это все то же самое. Тактика и стратегия. Я же говорю: то изменение, которое произошло через четыре года после того, как Путин стал президентом, вы расцениваете как стратегический поворот назад, а я расцениваю как тактический маневр. И привожу аргументы в обоснование своей позиции.

– Какие же это аргументы?

– Для любого президента, а тем более российского, нет более важного решения за время его работы, чем решение о поддержке того или иного кандидата на должность следующего президента. Это решение, как правило, является необратимым. Оно говорит о реальной стратегии президента больше, чем десяток других решений. Именно поэтому решение Путина о поддержке Медведева мне и кажется важным.

– Тактика – это лишь способ достижения стратегической цели. По-моему, достаточно ясно, что стратегическая цель Путина – в той или иной форме восстановить Россию как империю. Ельцину, как ни крути, такая цель в страшном сне не могла присниться. Свергнув коммунизм, он стремился построить свободную демократическую федеративную президентскую республику, которая ни перед кем не кичится своей военной мощью (по большей части, мнимой), своим имперским величием, не задирает постоянно своих соседей, не стремится навязать им свою волю, он стремился построить страну, в которой соблюдаются записанные в Конституции права человека… То есть, что ни говори, радикальная смена стратегической цели налицо. Вот я и спрашиваю: как так могло случиться, что Ельцин сделал своим преемником человека, который радикально изменил его стратегический курс?

– Во-первых, для меня обвинение в стремлении восстановить империю не является обвинением. У меня более сложное, совсем не черно-белое отношение к этой теме. Я как-то высказывался на этот счет, за что и получил от братьев-демократов… (Имеется в виду известная идея Чубайса о необходимости построения в России "либеральной империи", которую он выдвинул 29 сентября 2003 года, выступая в Инженерно-экономическом университете Санкт-Петербурга. – О.М.) Во-вторых, я абсолютно не согласен, что по части "имперскости" Путин радикально пересмотрел стратегию Ельцина.

Как видит читатель, последняя часть нашего разговора с Анатолием Чубайсом довольно туманна. Видит Бог, – не по моей вине. Анатолий Борисович старательно уклоняется от разъяснений, какие же такие тактические соображения побудили Путина на втором этапе своего президентства отклониться о ельцинского курса, а на третьем, – когда он формально уже покидал президентское кресло, – продвинуть в преемники "человека нового поколения, другой ментальности – уж точно не выросшего в КГБ и имеющего совершенно иные культурные корни".

В чем же все-таки заключается тактика Путина? Может быть, Чубайс намекает на какой-то такой вариант… Сначала, стремясь построить пресловутую вертикаль власти, сделать государственный корабль максимально управляемым, Путин расставил повсюду на ключевые посты выходцев из госбезопасности, а теперь, поставив старшим помощником капитана "либерального" Медведева (капитаном, понятное дело, остался сам Путин), собирается направить корабль "настоящим", "правильным" курсом? Может быть, таков путинский замысел, как его понимает Чубайс? Остается лишь догадываться. С рельсов сойти легко, а вот обратно на них встать…

В целом, должен сказать, как мне показалось, отношение Чубайса к путинскому президентству – двойственное: к чему-то в действиях Путина он относится одобрительно ("Тут моя позиция не вполне совпадает с ортодоксальной демократической позицией", – говорит Чубайс), что-то не одобряет (при этом о многом, хотя, наверное, не обо всем, говорит публично). Соответственно, из одобряемого им что-то он одобряет вполне искренне, а что-то – оценивает со знаком плюс, или, по крайней мере, не критикует, как госчиновник, стопроцентно зависящий от экс-президента, теперешнего премьера.

Возможно, он ещё преподнесёт нам сюрпризы

Обещания он посчитал ненужными

Еще один человек, достаточно хорошо знавший Ельцина, тесно с ним соприкасавшийся, – Валентин Юмашев. В разговоре с ним мои недоумения опять крутятся вокруг того, чем можно объяснить странный выбор, сделанный первым российским президентом в момент его ухода.

Собственно говоря, какие вопросы более всего волновали Ельцина, когда он выбирал себе преемника? Почему он не взял с Путина твердого, мужского обещания, что тот продолжит его курс – курс на демократию и рынок?

– Да, Бориса Николаевича волновали именно эти вопросы, – говорит Юмашев, – сможет ли его преемник продолжить демократические реформы в общественной жизни и рыночные реформы в экономике, продолжит ли Россия интеграцию в сообщество цивилизованных стран, сможет ли она объединить вокруг себя страны СНГ и т.д. Он считал, что именно Путин наиболее сильная фигура, кто в состоянии обеспечить продолжение пути, который он предложил России, что остальные либо слабее (как Степашин), либо у них в мозгах не то (Лужков, Примаков), либо неизбираемы (Чубайс). Что касается словесных заверений, Борис Николаевич считал их совершенно излишними: он верил Путину.

У меня вновь и вновь возникает предположение, что Ельцин не шибко разбирался в людях: ведь аналогичные – как в случае с Путиным – "кадровые" ошибки Борис Николаевич совершал и прежде: вспомнить хотя бы таких его неудачных назначенцев, как Скоков, Лобов, Баранников, Хижа... Да те же Коржаков, Барсуков, Сосковец...

Точка зрения Юмашева: в принципе, конечно, перебирая фамилии, можно придти к такому заключению, – что Борис Николаевич недостаточно разбирался в людях; но такой вывод напрашивается в большинстве случаев, когда какому-то администратору приходится делать огромное количество назначений – в одних случаях назначение оказывается удачным, в других – нет...

– Коржаков, Сосковец, Баранников, Лобов... – все правильно, выбор был неудачным, – говорит Юмашев, – и список можно продолжить. Добавить сюда Руцкого, например... Но есть же и другой список: Чубайс, Гайдар, Бурбулис, Сатаров, Немцов, Черномырдин, Дубинин, Кудрин, Лившиц, Волошин... В последнем списке все люди разные. Кто-то был совсем близок к Борису Николаевичу, – как Чубайс или Немцов, – с кем-то у него были в большей степени деловые отношения, – как с Кудриным или Дубининым, – но профессиональные, человеческие качества всех этих людей, их демократические убеждения не вызывают сомнений. Все эти люди – рыночники, они все за открытое, демократическое общество, со свободными СМИ, с нормально действующим разделением властей, то есть со всеми элементами нормального, цивилизованного общества.

Ну да, действительно, можно согласиться: вывод о том, что тот или иной администратор недостаточно разбирается в людях, можно сделать почти всегда, – никто не застрахован от ошибок при кадровых назначениях. Вот только цена ошибки бывает разная…

Кто был Ельцину ближе

Все же такое ощущение, – оно не раз высказывалось, – что немалое значение при подборе людей для Ельцина имела, как бы это сказать, ментальная близость, что ли: он охотнее приближал к себе человека, похожего на него самого, – по жизненному опыту, по образу жизни, по психологии...

– В какой-то мере это так, – соглашается Валентин Борисович. – Ментально, по-человечески, конечно же, Коржаков, с его простотой, любовью к выпивке, или Сосковец – классический "красный директор", жесткий тип руководителя, или Лобов – бывший первый секретарь обкома, говоривший с Борисом Николаевичем на одном языке, – все они, конечно, были гораздо ближе ему, чем те, кто перечислен во втором списке. Но, обратите внимание, он, в конце концов, порвал практически со всеми из первого списка и остался в хороших отношениях с людьми из второго, более того, с кем-то из них продолжал работать до последнего дня своего пребывания в Кремле. Это при том, что говорить с Гайдаром, Чубайсом, Лившицем, Сатаровым или со мной ему было в тысячу раз менее комфортно, чем с теми, из старой гвардии. Те всегда радостно его облизывали, мы же говорили, что думали, – прежде всего, потому, что так привыкли. К тому же, большая часть из второго списка не держалась за свое место. Более того, почти каждый, за редким исключением, с удовольствием простился бы с этой неблагодарной – политической, административной – работой.