Текст книги "Главная ошибка Ельцина"

Автор книги: Олег Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

Ельцин – против

Против возвращения советского гимна выступил Борис Ельцин.

– Я категорически против возвращения гимна СССР в качестве государственного, – сказал он в пространном интервью "Комсомольской правде". – Хрущев выкинул из гимна строчки об "отце народов", а мелодию оставил. При Брежневе опять что-то заменили в стихах, а теперь, значит, будет новая текстовка? Нет, такими вещами не шутят.

Это был уже второй случай, когда Ельцин публично выступил с критикой своего преемника. Ранее в интервью американской телекомпании Си-Би-Эс он сказал об "ошибке Путина", допущенной в тот момент, когда произошла катастрофа с подводной лодкой "Курск". По словам Ельцина, президент не должен был продолжать свой отпуск на Юге. То же самое он повторил и в упомянутом интервью "Комсомольской правде". По его словам, Путин ошибся, когда в августе после катастрофы подводной лодки "Курск" остался в Сочи на отдыхе, а не вернулся в Москву.

– В драматические моменты от главы государства ждут не технических советов и указаний, а человеческого сострадания, – сказал Ельцин. – Владимиру Владимировичу стоило выйти к народу со словами объяснения и сочувствия.

Увы, слова сострадания, объяснения и сочувствия, обращенные к народу, вообще не соответствовали путинскому стилю правления. Этим, в частности, его стиль отличался от ельцинского стиля.

Впрочем, пожурив Путина, Ельцин вновь подтвердил, что он не разочаровался в нем, что его ожидания, касающиеся преемника, "полностью оправдались".

По словам Ельцина, они регулярно встречаются с Путиным, тот заезжает к нему в гости перед работой по два раза в месяц, чтобы рассказать о делах и выслушать советы, – и "это правильно и полезно".

– Я прямо говорю президенту о его ошибках… – сказал Ельцин. – Правда, я знаю, что Путин всегда будет поступать по-своему, но именно это качество Владимира Владимировича – абсолютная внутренняя независимость, самостоятельность – и заставило меня в свое время сделать выбор в его пользу.

Такие относительно частые контакты первого и второго российского президента были только на первых порах. В дальнейшем они постепенно затухли. А когда и случались, были малосодержательными, дежурными. Путину явно не хотелось выслушивать советы и критику пенсионера, а Ельцину – давать советы, которые никак не воспринимаются.

«Допускаю, что мы с народом ошибаемся…»

Защищая свое решение вернуться к гимну на музыку Александрова, Путин вновь и вновь ссылался на то, что оно поддерживается большинством народа.

– Допускаю, что мы с народом ошибаемся, – говорил он, – но я хочу обратиться к тем, кто не согласен с этим решением. Я прошу вас не драматизировать события, не возводить непреодолимых барьеров, не жечь мостов и не раскалывать общество в очередной раз.

Вот опять – будто бы не он раскалывает общество, вытаскивая из нафталина советскую символику, а те, кто против этого возражает, кто с этим не согласен.

В случае с гимном Путин начал "обкатывать" идею, к которой он в дальнейшем станет обращаться не раз: дескать, нам следует гордиться российской историей, всей, без каких-либо изъятий, в российской истории не было совсем уж провальных моментов, в каждом периоде было и плохое и хорошее.

Еще слова по поводу гимна:

– Если мы согласимся с тем, что нельзя никак использовать символы предыдущих эпох, в том числе эпохи советской, то мы тогда должны признать, что целые поколения наших сограждан, наши матери и отцы прожили бесполезную, бессмысленную жизнь, что они прожили эту жизнь напрасно. Я не могу с этим согласиться ни головой, ни сердцем. В нашей истории уже был период времени, когда мы все переписали заново. Мы можем поступить таким образом и сегодня – можем заново переписать и флаг, и гимн, и герб, – но вот тогда-то уж точно нас можно будет назвать Иванами, не помнящими родства.

Ну да, быть Иванами, не помнящими родства, конечно, нехорошо, но почему бы в таком случае не заняться энергично восстановлением памяти о миллионах расстрелянных и сгинувших в сталинско-бериевских лагерях? Почему не вытащить на свет Божий имена десятков тысяч их палачей, не придать их имена анафеме и не принести громогласное искреннее покаяние за все содеянное бесчеловечной коммунистической властью? Почему вместо этого надо восстанавливать гимн, прославляющий самого мерзкого палача, какого только знала российская история, прославляющий его людоедский режим? Почему вместо того, чтобы раскрыть все архивы, рассказать всю правду о гнуснейшем периоде российской истории, четко отделить то хорошее, что тогда было, от самого мерзкого (после чего уж действительно можно было бы гордиться хорошим), – почему вместо этого опять скрывать, замазывать и приукрашивать мерзость и при этом призывать "гордиться" этой сокрытой и приукрашенной мерзостью?

* * *

Кстати, по поводу слов Путина «Допускаю, что мы с народом ошибаемся»… Анатолий Чубайс в ответ на эти вроде бы «убойные» слова прямо заявил:

– Да, Владимир Владимирович, это как раз тот случай, когда вы с народом ошибаетесь.

Ельцин в том самом интервью "Комсомольской правде" поддержал Чубайса:

– Чубайс хорошо сказал по этому поводу. Президент страны не должен слепо следовать за настроением людей. Он, напротив, обязан активно влиять на них.

По словам Чубайса, "компенсировать советский гимн" Владимир Путин может только перезахоронением тела Ленина.

Путин не откликнулся на призыв Чубайса, – ничего компенсировать не стал. Советский гимн как звучал, так и звучит над российскими просторами, а Ленин как лежал, так и лежит в Мавзолее.

«Политика его не интересовала»

Можно ли считать, что Путин в самом деле испытывал какую-то ностальгию по советскому периоду российской истории, что он по зову сердца стремился вернуть Россию в то благословенное время? Вряд ли. В своей книге «Сослуживец» Усольцев пишет, что майор КГБ «Володя-малый» не был ни ярым сторонником, ни, разумеется, активным противником коммунистического режима. Как уже говорилось, политика вообще стояла у него где-то далеко-далеко от круга его непосредственных жизненных интересов, в центре которых была его семья.

"Большой мир с большой политикой, к которой мы имели некоторое косвенное отношение, – пишет автор "Сослуживца", – Володю особо не занимал. Намного важнее для него была семья. Он как-то особенно нежно и предупредительно относился к своей молодой жене Люде и самозабвенно любил маленькую дочурку Машеньку. Вскоре после прибытия в Дрезден в семействе Путиных родилась вторая дочка, Катенька… Пожалуй, стоит отметить как особенность Володи, чем он отличался от всех нас, его исключительную привязанность к своим дочуркам. Приходя на обед, он не торопился сразу к столу, а прежде всего шел к Машеньке с Катенькой. Он охотно уклонялся от всяких экскурсий и коллективных мероприятий, иногда посылая на них свою жену Люду. Сам же он принимал вахту няни, находя в этом удовольствие".

Из окна служебной комнаты, где трудились два советских шпиона – Путин и Усольцев, – виден был двор детских яслей.

"Володя периодически, когда улучал свободную минутку для отдыха от писанины (из этой писанины, напомню, в основном и состоял труд дрезденских Штирлицев. – О.М.), высматривал своих дочек и обычно произносил: "А вот и Машенька. Ага, а вот и Катенька". Он улыбался, и настроение его явно взлетало вверх".

В общем, скажу еще раз, никакого принципиального несогласия с существовавшей советской действительностью, которое побудило бы его к каким-то активным протестующим действиям, у Володи не было.

"Почти все мы, поступавшие на службу в "вооруженный отряд партии", – пишет Усольцев, – были воспитаны этой же партией и были отравлены ее пропагандой. Будучи порядочными людьми, не имели мы понятия о таких вещах, как, например, права человека. Существовавший порядок вещей казался нам вполне нормальным. Если в нем что-то нам и не нравилось, то казалось это все мелочью".

«Кое-что в советской действительности ему все же не нравилось»

Кое-что Володе Путину действительно не нравилось, и в частных разговорах, разговорах наедине он даже позволял себе говорить об этом вслух. Поскольку Володя, по аттестации Усольцева, был «юристом до мозга костей», не нравилось ему, в частности, как уже говорилось, вольное обращение с законами, которое позволяли себе коммунистические правители.

"С отчетливо видной болью, горячо и страстно, что для сдержанного Володи в общем-то совсем не характерно, – вспоминает Усольцев, – Володя как-то рассказал мне о посещении следственной тюрьмы в Ленинграде – знаменитых "Крестов". Там, где царский режим предполагал содержать подследственных поодиночке, в "либеральные" брежневские времена теснились не менее десятка заключенных по подозрению, то есть еще не признанных преступниками людей. В жуткой тесноте, испытывая тяжелейшие муки, многими месяцами и даже годами сидели бедолаги, совершившие зачастую малозначительные прегрешения. Вот эта несуразность больше всего возмущала Володю".

Считается, что Путин – горячий поклонник Андропова, сторонник стиля и методов его правления. Свидетельство Усольцева не подтверждает это:

"На очередном политзанятии шеф с ностальгией и с сожалением вспомнил не доведенную до конца андроповскую кампанию (когда ради "укрепления дисциплины" в рабочее время проводились облавы в кинотеатрах, магазинах, на рынках для выявления и наказания прогульщиков. – О.М.). Вот тогда бы и перестройка не понадобилась! Мы с Володей тут же отреагировали в междусобойном разговоре, что шеф наш не настолько уж и мудр, раз поддерживает такую явную глупость. Володя видел в андроповской кампании много больше негативного, чем даже я. Для него была она прежде всего очередным беззаконием, а на нарушениях самих основ права ничего путного создать не удастся".

«Конформист-диссидент»

Вообще-то в той характеристике, которую Усольцев дает «Володе-малому», есть кое-какие противоречия. С одной стороны, всем сослуживцам Усольцева, стало быть, и Володе Путину, как мы помним, существовавший тогда порядок вещей казался «вполне нормальным»; если что-то в нем и не нравилось им, то «казалось это все мелочью», с другой, – и это мы тоже видели, – у Володи было немало достаточно серьезных претензий к этому самому «социалистическому» порядку, он вообще был убежден в неоспоримых преимуществах капитализма перед коммунизмом.

Усольцев признается, что после володиных вольнодумных откровений об этих преимуществах и он сам стал склоняться к тому, что "капитализм выглядит симпатичнее коммунизма, от которого повеяло могильным холодом".

"Хотя я еще и оставался в плену коммунистической догмы, – пишет Усольцев,– но отрицательных эмоций к Володе в связи с его обнажившимся антикоммунизмом я не испытал".

Ну вот, "обнажившийся антикоммунизм". А вы говорили, что коммунистические порядки Володя, как и другие его сослуживцы, считает нормальными, что претензии у него есть только к мелочам.

Впрочем, "обнажившийся" володин антикоммунизм обнажился разве что для Усольцева. Для кого еще, – неизвестно. В целом же Володя, естественно, продолжал придерживаться своего универсального принципа – "не высовываться", не говорить открыто о своих глубинных убеждениях. Напротив, на людях он всегда говорил то, что надо. Не смущаясь поддерживал, например, разговоры о "сионистском влиянии" на академика Сахарова… Впрочем, странно было бы, если бы он, сотрудник КГБ, находящийся на оперативной работе за границей, повел себя как-то иначе. Усольцев:

"В этом был весь Володя: зачем наживать неприятности, плюясь против ветра?"

С подачи шефа, его даже избрали секретарем парторганизации разведгруппы.

Что касается володиных "диссидентских премудростей", Усольцев считает, что Володя набрался их еще в Ленинграде, работая в 5-й службе КГБ, ориентированной на борьбу с "идеологической диверсией". Усольцев:

"Похоже, в этой борьбе на участке фронта, где оборону держал Володя, верх одержали «идеологические диверсанты".

Я-то не думаю, что от своих "идеологических противников" Путин подцепил какую-то особую "заразу диссидентства". Убеждения в том, что коммунизм есть абсолютно нежизнеспособная утопия, в Стране Советов придерживались многие, кто хоть немного был способен здраво размышлять и анализировать происходящее. Но это убеждение не мешало им добросовестно делать свое дело и "не высовываться", то есть, в конечном счете, служить коммунистическому режиму. Усольцев называет своего сослуживца "конформистом-диссидентом". Не знаю, насколько вообще оправданно в применении к Путину слово "диссидент", но уж в любом случае упор здесь надо делать на первом cлове – на слове "конформист": ну да, он способен был немного приподняться над средним мыслительным уровнем своих коллег-гэбэшников, но это никак не отражалось на его поведении. И, думаю, никак не проявилось бы и в дальнейшем, если бы коммунистическая власть сохранилась.

Так или иначе, из воспоминаний Усольцева следует как минимум, что Путин вовсе не испытывал какой-то особой душевной, сердечной привязанности к советскому коммунистическому режиму, так чтобы эта сердечная привязанность заставила его, когда он стал президентом, волочить страну назад ко временам, когда этот режим существовал. Вместе с тем, он, без сомнения, испытывал привязанность к идее имперского, державного величия страны (хотя об этом в разговорах двух дрезденских "сокамерников" вроде бы речи не было; я, по крайней мере, этой темы в книге Усольцева не встретил). А поскольку никакой другой "великой державы", "великой империи", кроме Страны Советов, перед путинским мысленным взором не открывалось, то он и решил максимально приблизить подведомственную ему страну к этому образцу. Максимально, но не полностью. Полагая, что рубеж, где надо остановиться, для него достаточно ясен: этот рубеж в его представлении обозначала капиталистическая, рыночная экономика, которой чурались и чураются коммунисты, но которую признает единственно возможной, жизнеспособной сам Путин.

Кроме того, ностальгия по утраченной советской империи, которую испытывали и испытывают у нас многие, остается хорошим подспорьем для какого-то, пусть уже и не очень надежного, объединения народных масс. А необходимость такого объединения под своей дланью испытывает всякий политик, оказавшийся у власти.

Но уж на границе "демократия – отсутствие демократии" Путин точно не предполагал останавливаться в своем возвратном движении. Он легко переступил эту границу в сторону Совка, поскольку его очевидным убеждением было, что РОССИЙСКИЙ НАРОД ДО ДЕМОКРАТИИ НЕ ДОЗРЕЛ.

В ход идут «демократизаторы»

Кровавое побоище в Сочинском аэропорту

Пожалуй, одно из первых самых ярких свидетельств того, насколько неукоснительно при новом президенте будет соблюдаться священное Право, было представлено в октябре 2000 года в городе Сочи – в том самом, где, как мы теперь знаем, в 2014 году, на радость всей России, будет проходить зимняя Олимпиада. С момента инаугурации Путина тогда минуло лишь пять с половиной месяцев.

Все началось 20 октября примерно в полдень. В кафе сочинского аэропорта под названием "Анжелика" заглянули, как писала "Новая газета" со ссылкой на местную прессу, "трое посетителей, предположительно сотрудников охраны президента России" (напомню, что в одном из сочинских районов – Бочаров ручей – расположена резиденция президента; там как раз в этот момент находился Путин). Потом, впрочем, число заглянувших было уточнено: посетителей было не трое, а четверо.

– Ребята спортивные такие, крепкие, в штатском. Трезвые на вид, – рассказывала одна из свидетельниц происшествия. – Время было обеденное. Все места в "Анжелике" оказались занятыми. Они подсели за столик к двум женщинам. И стали требовать "кофе по-быстрому". Мол, торопимся на самолет и ждать не можем. Хотя времени до их московского рейса было еще часа полтора-два.

– Мужики, тут вообще-то очередь, – попробовал им объяснить кто-то из местных…

– Нас ваши очереди не касаются! – вроде так ответили крепкие на вид. – Слово за слово – и началась драка. Кто кого первым ударил, я не видела. Но свидетелей было много. Так что разобраться, кто виноват, будет легко...

Однако, как писал корреспондент "Новой газеты" Сергей Золовкин, "в банальной потасовке почему-то все оказалось запутанным и таинственным": в местных правоохранительных органах об этой драке и о более серьезных событиях, которые за ней последовали, странным образом никто ничего не знал…

А дальнейшие события были такие: уже вскоре после той драки в "Анжелике" к кафе на двух машинах – джипе и микроавтобусе – подлетели люди в камуфляже, тяжелых ботинках и масках. Часть из них оцепила кафе, остальные ворвались внутрь. Послышались стоны, хрипы. "Один из местных сумел выскочить наружу, прошмыгнуть через кольцо охранения и забежать во двор штаба управления аэропорта. Там его настиг человек в маске, подсечкой повалил на землю..."

Из рассказа одного из пострадавших во время того налета (цитируется опять-таки по "Новой газете"):

– Ворвались сразу восемь-десять человек в защитной форме без опознавательных знаков… У двоих из оцепления, по-моему, были даже автоматы наперевес. Все остальные – с дубинками... Я лично не принимал никакого участия в драке, которая произошла минут за тридцать до этого. Мы с другом и его женой там случайно оказались. Родственника встречали. К другу, который сидел лицом к входу, сбоку подскочил мужик в маске. Друг только приподнялся, хотел что-то спросить – и получил ботинком в пах. Упал головой о бетон. Его жена кинулась на помощь. Но "маска" оттолкнула ее так, что женщина отлетела к столику спиной и сильно ударилась об его край затылком. Со словами "Получи, чернож...й!" меня кто-то сзади трижды ударил по пояснице. По-моему, дубинкой. Я упал. И получил ботинком по голове... Когда пришел в себя, человек десять кое-как поднимались. У некоторых на лице была кровь. Кто-то за голову держался...

Продолжение – в ночном клубе

Дальнейшие, уже ночные, события (в ночь с 20 на 21 октября) Сергей Золовкин описывает, опираясь на рассказы нескольких очевидцев, которые просили их не называть, и на свидетельство Александра Фроленкова, владельца популярного сочинского молодежного клуба «Экипаж-2000».

Около полуночи возле клуба появились "двадцать пять здоровенных лбов", которые, по свидетельству охраны, вместо того, чтобы купить входные билеты, "вытащили красные корочки с государственным гербом и отчетливой надписью "Служба безопасности президента".

Александр Фроленков самолично убедился в том, что пришельцы – именно из этой службы, увидев в качестве сопровождающего их Дмитрия Космина, своего давнего знакомого из местного подразделения ФСО.

"В дальнейшее трудно поверить, – пишет Золовкин. – Однако десятки людей наблюдали за хулиганством, выглядевшим примерно так.

0 часов 10 минут 21 октября. В зеркальном зале найт-клуба бесцеремонные гости сдвинули семь столов. И водрузили на них пятнадцать заказанных бутылок водки с ящиком сока "для запивки". На просьбу администратора заплатить "входные" двухметровый лейтенант спокойно ответил: "Зачем, когда мы уже здесь?" Еще через пять минут этот же верзила со товарищи собьют с ног и пока еще легко попинают трех местных парней. Вся "вина" потерпевших заключалась в том, что они подозрительно близко подошли к шеренге столов.

0 часов 30 минут. Встревоженный хозяин клуба в самых корректных выражениях пытается выяснить, в чем проблема.

– Да ни в чем, – глумится один из пьяных офицеров. – Мы сюда прилетели, чтобы – научить вас бояться. За водку не заплатим. Но морды всем набьем.

Свою угрозу амбал подкрепил несколькими ударами в корпус и голову Фроленкова.

По своему сотовому Александр Михайлович запросил подкрепление. Но дежурный местного ОМОНа лишь развел руками: "Нас здесь сейчас всего шестеро. А их – двадцать пять". В Центральном райуправлении внутренних дел участливо посоветовали обратиться в ФСБ. К оперативникам из местной "девятки".

За последующие пятнадцать минут разбушевавшаяся президентская рать почти до бессознательного состояния избила еще добрый десяток ни в чем не повинных людей.

Жертв находили даже в туалетах.

1 час 20 минут. Из городского УВД, что через дорогу, наконец-то прибыли два автоматчика в бронежилетах. И дежурный офицер с пистолетом. Но наряд оценил обстановку и резонно не применил оружие. Ведь незадолго до этого один из избитых по имени Саша на крыльце пальнул из своего "газовика" в небо. После чего сразу шесть боевых стволов, выхваченных эсбэшниками из-под мышек, едва не изрешетили бедолагу. Разъяренные охранники схватили Сашу за руки и за ноги. И били об оконную решетку с такой силой, что несчастный получил множественные переломы на лице и теле. Сейчас парень в реанимации...

В ту безумную ночь едва не погиб и сын одного из главных борцов с местной организованной преступностью. Этот светловолосый молодой человек вместе с двумя коллегами по ночной группе оперативно-сыскного отдела на свою беду заглянул на дискотеку в любимой вязаной шапочке. К чему и придрался один из эсбэшников.

Оперативник и его коллега еще успели показать свои удостоверения. А также громко представиться. Но это не помогло. Последовал мощный удар в лицо, перебивший парню челюсть и сломавший переносицу.

Документы и оружие у милиционеров были отобраны. Сбитых с ног сотрудников ОСО сотрудники СБ заковали в наручники. И пристегнули к решеткам. Избивали ребят с таким озверением, что у потерявшего сознание сына начальника РУОПа для восстановления дыхания пришлось потом выкачивать из носоглотки кровь.

Третий осошник успел сделать несколько предупредительных выстрелов из своего табельного "Макарова". И вынужден был отступить. Только после этого мастера кулачного боя немного пришли в себя. Но по дороге к своим автомобилям президентские охранники успели уложить на асфальт еще нескольких случайных прохожих".