Текст книги "Главная ошибка Ельцина"

Автор книги: Олег Мороз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

Питер налаживает международные связи

Через год, в июне 1991-го, Путин получает от Собчака повышение. Из советника превращается в председателя Комитета по внешним связям мэрии (в 1994-м на него возлагаются еще и обязанности первого зама Анатолия Александровича в городском правительстве).

Борис Немцов, в свое время работавший нижегородским губернатором, так описывает круг обязанностей человека, отвечающего за внешние связи "на региональном уровне": «Это, по большому счету, представительские функции, не требующие принятия каких-то важных решений. Заместитель губернатора по международным делам отвечал за встречу иностранных делегаций, ездил вместе с губернатором по городам-побратимам, следил за чистотой в местах скопления иностранных туристов, их питанием и так далее».

Впрочем, сам Путин и его бывшие коллеги по питерской администрации представляют тогдашнюю международную деятельность своей мэрии в более солидном виде: мол, путинский комитет курировал создание в Петербурге валютной биржи, открыл первые в стране представительства западных банков, стал привлекать в город иностранных инвесторов, поучаствовал в прокладке оптоволоконного телефонного кабеля до Копенгагена, озаботился подготовкой специалистов, знающих языки...

Так что дело вроде бы не ограничивалось встречей и проводами иностранных делегаций.

Правда, вполне самокритично Путин признает, что были в этой солидной деятельности и ошибки, и просчеты. Не уследили, например, за предпринимателями, которые вывозили за границу сырье, а в обмен должны были завозить продукты для города: некоторые поставщики растворились вместе с продуктами...

В прессе тогда возник скандал. Расследованием этого дела занималась депутатская комиссия во главе с известной в ту пору демократической деятельницей Мариной Салье. На репутацию Путина была брошена тень...

Еще один прокол случился с игорным бизнесом, над которым Путин, по его словам, попытался "установить жесткий контроль", передав 51 процент акций игорных заведений специально созданному муниципальному предприятию. И снова ловкачи без труда «объегорили» контролеров: в документах показывали им лишь убытки; доходы же уводили налево «черным налом».

Репутация собчаковского заместителя и тут не улучшилась: его обвинили в коррупции, в том, что он имеет немалый доход от деятельности казино...

Август 1991-го

Почти всю горбачевскую перестройку, когда вся страна бурлила, когда расшатывались и низвергались основы основ, Путин тихо просидел в Дрездене: днем писал и подкалывал в папку отчеты, иногда выезжал на вербовку агентов и на встречи с ними, вечером пил пиво в компании сослуживцев  этот напиток он всегда уважал (за время своей шпионской работы в ГДР прибавил, по его собственному признанию, двенадцать килограммов). В общем, был не вполне в курсе происходящего на родине. Главное же, не догадывался, что вся его прошлая жизнь, все его прежние представления о добре и зле летят ко всем чертям.

Впрочем, еще и вернувшись в Россию, он какое-то время как бы пребывал в неведении, что, собственно говоря, там творится.

"...До этого момента (до августовского путча. – О.М.), – признавался он позднее, – я не мог оценить всей глубины процессов, происходящих в стране. После возвращения из ГДР мне было ясно, что в РОССИИ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ (выделено мной. – О.М.), но только в дни путча все те идеалы, те цели, которые были у меня, когда я шел работать в КГБ, рухнули".

Путин вспоминает, что в дни августовского мятежа они с Собчаком "предприняли довольно много активных действий": выезжали на Кировский завод, на другие предприятия, выступали перед рабочими, объясняя людям, как им следует относиться к происходящему в Москве...

Странно, что сам Собчак в своей книге "Хождение во власть" на страницах, посвященных августовскому путчу, почему-то не пишет об этих совместных с Путиным поездках (он вообще ни разу не упоминает в этой книге имя Путина). Говоря об августовских событиях, о своих энергичных шагах, нацеленных на то, чтобы предотвратить в Ленинграде повторение того, что происходило в Москве, он в качестве своего партнера и помощника много раз называет тогдашнего своего зама – контр-адмирала Вячеслава Щербакова. Именно он, а не Путин, в изложении Собчака, был в те августовские дни фигурой №2 во властных структурах северной столицы. Он сопровождал повсюду мэра, метался между Мариинским дворцом и штабом Ленинградского военного округа, пытаясь, как и Собчак, не допустить ввода войск в город (в конце концов им это удалось).

Кстати, не вполне ясно, оставался ли еще в тот период Путин сотрудником КГБ или уже покинул ряды этой славной организации. Сам он в книге "От первого лица" говорит об этом довольно невнятно: "В тот момент я уже не был офицером КГБ. Как только начался путч, я сразу решил, с кем я. Я точно знал, что по приказу путчистов никуда не пойду и на их стороне никогда не буду. Да, прекрасно понимал, что такое поведение расценили бы минимум как служебное преступление. Поэтому 20 августа во второй раз написал заявление об увольнении из органов".

Непонятно: если ты уже не офицер КГБ, то какое же "служебное преступление" ты совершишь, если не подчинишься приказу ГКЧП? И потом если ты уже не офицер КГБ, то зачем тебе писать еще один рапорт об увольнении из этой организации?

Наконец еще одно. Путин говорит журналистам, берущим у него интервью для книги: мол, чтобы его второй рапорт об увольнении не "затерялся" где-нибудь в кабинетах КГБ, как первый, он попросил Собчака позвонить его начальству. Мэр "тут же" позвонил председателю КГБ Крючкову, и уже на следующий день Путину сообщили, что его рапорт подписан.

Напомню, дело происходило 20 августа 1991 года, в разгар путча. Что-то не верится, чтобы в этот критический момент у Собчака не было более важных дел, чем обращаться с мелкой частной просьбой к фактическому руководителю мятежа. Не верится и в то, что этот главный мятежник, который, видимо, уже чувствовал, что их затея с ГКЧП терпит крах, и которого уже на следующий день ожидал арест и "Лефортово", стал бы заниматься вопросом об увольнении какого-то там ленинградского кагэбэшника не очень высокого ранга. Вообще, я думаю, он очень сильно удивился бы, если бы у него в кабинете в тот момент раздался бы подобный телефонный звонок. Во всяком случае, я на его месте послал бы Собчака... Куда подальше.

В некоторых биографиях Путина указывается, что на самом деле он был уволен из КГБ (переведен в "действующий резерв" в звании подполковника запаса) лишь в начале 1992 года. Вот в этом случае его опасение совершить "служебное преступление" в августе 1991-го (правда, опасение успешно преодоленное) становится понятным.

Карт-бланш для первого зама

Впрочем, неупоминание Путина Собчаком в его книге еще ни о чем не говорит. Книга в основном посвящена перестроечным временам, событиям, в которых, как уже говорилось, будущий российский президент не участвовал и, по-видимому, даже, толком ничего о них не знал. Лишь в небольшой заключительной главке – она называется «Вынужденное послесловие» и посвящена как раз путчу – Путин в принципе мог бы и мелькнуть. А не мелькнул, скорее всего, потому, что следовал первейшему чекистскому правилу, доведенному до уровня инстинкта, – «не высовываться» и «не засвечиваться». А уж 19-21 августа 1991 года сотруднику КГБ «засвечиваться» было вовсе ни к чему.

Об истинном отношении Собчака к Путину все это, повторяю, ничего еще не говорит. На самом деле, по всем признакам, отношение это было, как говорится, лучше некуда, хотя со временем становилось все лучше и лучше. В 1992-м Собчак сделал его своим замом, а в 1994-м – первым замом. Доверял он ему безоговорочно – как говорят, бумаги, завизированные Путиным, подписывал не читая. А, отлучаясь куда-то, оставляя его "на хозяйстве", снабжал чистыми бланками со своей подписью.

Забегая вперед, скажу, что уже перед самой своей кончиной, будучи доверенным лицом своего бывшего подчиненного и ученика, который баллотировался в президенты, Анатолий Александрович уже просто слагал ему оды, пел дифирамбы и хвалебные гимны, где чаще всего мелькала характеристика "Путин – государственный человек": "Путин – это человек, который сам себя сделал. Он сделал собственную карьеру своими руками... Он на каждом посту был государственным человеком".

"...С одной стороны, у него качества офицера, потому что все-таки большую часть жизни он проработал в качестве офицера, на службе государству. А с другой стороны – у него хорошее университетское образование, полученное в одном из лучших университетов не только России, но и Европы, с широкими демократическими традициями..."

"...Вся жизнь Владимира Владимировича – ясна, она видна, и сколько здесь ни просматривай, с какой стороны, – ничего не обнаружить негативного..."

"...Это действительно государственный человек, который всю жизнь нормально работал на нужды и интересы государства, и будет делать это впредь"...

Куда делась проницательность Анатолия Александровича? Да и была ли она у него?

Путешествие из Петербурга в Москву

Заговор против Собчака

Следующий, весьма резкий скачок в карьере Путина произошел в результате события, вроде бы крайне неприятного для него и для его шефа. 2 июня 1996-го в Петербурге должны были состояться выборы губернатора (так теперь предстояло именоваться главе городской администрации). Главным соперником Собчака был его заместитель Яковлев. То были не простые выборы. Против питерского мэра фактически был подготовлен заговор. Во главе его, по-видимому, стояли главный ельцинский охранник Коржаков и его друг первый вице-премьер Сосковец. На подмогу Яковлеву были брошены крупные деньги, в том числе московские, мобилизованы профессиональные политтехнологи, владеющие всеми методами «замачивания» конкурента, привлечены ресурсы «правоохранительных органов» – МВД, ФСБ, прокуратуры...

У Собчака ничего этого не было – ни денег, ни мастеров заплечных предвыборных дел, ни поддержки силовых структур. Он суетился. То принимался сам руководить своей избирательной кампанией, то ставил на руководство свою жену Нарусову... И, конечно, проиграл.

Для чего президентскому лейб-охраннику понадобилось уничтожать Собчака? Стоял ли за его спиной сам Ельцин?

Вообще-то, отношения Ельцина с Собчаком к тому моменту действительно ухудшились, как они ухудшились со всей интеллигенций – в первую очередь, из-за Чечни. Но они, эти отношения, не достигли все-таки какой-то "точки невозврата", и если бы Ельцина в тот момент спросили, кого он хочет видеть губернатором Петербурга – Собчака или Яковлева, – Ельцин, скорее всего, назвал бы первого (он по-прежнему достаточно высоко ценил Собчака).

Так или иначе, никакого отношения к заговору против питерского мэра Ельцин не имел (хотя сам Анатолий Александрович был уверен в обратном). Коржаков тут действовал совершенно автономно. Его тогдашнее положение позволяло ему даже не ставить своего шефа в известность об этом.

Другое дело, что о коржаковской "спецоперации", пытаясь ей помешать, президента информировал Анатолий Чубайс, тогдашний фактический руководитель избирательной кампании Ельцина. И президент вроде бы даже обещал предпринять какие-то шаги в помощь Собчаку. Но ничего не сделал. Ельцин целиком был поглощен собственной избирательной кампанией.

У самого же Коржакова, по-видимому, было несколько мотивов убрать Собчака. Во-первых, он, как представляется, желал продемонстрировать, что его команда сильнее команды Чубайса: в ту пору между этими двумя деятелями – Коржаковым и Чубайсом – шла смертельная борьба внутри ельцинского избирательного штаба, а Собчак был тесно связан с Чубайсом; если Собчак проигрывает, если Коржаков тем самым доказывает, что он сильнее Собчака (и, соответственно, Чубайса), стало быть, и для Ельцина (тот должен это увидеть) его главный охранник со товарищи  более надежная опора, чем Чубайс со своими банкирами.

Второй вероятный мотив: действуя против Собчака, Коржаков в очередной раз стремился всем показать, что все демократы – воры: в предвыборной антисобчаковской кампании активно эксплуатировалась уголовная тема, даже листовки с вертолета разбрасывались, в которых утверждалось, что Собчак "проходит" по двум уголовным делам (хотя он "проходил" там лишь как свидетель).

Третий возможный мотив: у Коржакова к тому времени возникли очень плотные контакты с Яковлевым; с Собчаком никогда таких контактов, естественно, не было, Анатолий Александрович вообще плохо понимал, что такое Коржаков и что, собственно говоря, он тут, в Питере, делает...

Вообще питерский мэр, – интеллигент, демократ – явно не входил в число тех, с кем Коржаков мог водить дружбу: все говорило о том, что интеллигентов такого типа (сюда входили и Гайдар, и Чубайс, и Немцов) он просто ненавидел лютой ненавистью...

Через поражение – к победе

Новый питерский руководитель Яковлев предложил Путину остаться его заместителем. Однако Путин отказался, хотя никакого «запасного аэродрома» у него на тот момент не было – были только обещания и предположения о возможных приглашениях (как-никак, человек неплохо показал себя на ответственной работе).

Безработица продолжалась более двух месяцев. Если считать, что до 3 июля Путин еще оставался в санкт-петербургском отделении предвыборного штаба Ельцина, – несколько меньше. Переносить этот статус, по-видимому, помогало сознание, что следующее место работы наверняка будет уже не в Питере, а в Москве. Москва же – совсем другой, несравненно более масштабный, полигон для построения карьеры.

Ожидания (если они у него были; а были они наверняка) не обманули Путина. Его питерский земляк Алексей Большаков, ставший к этому времени первым вице-премьером, помог ему устроиться именно в ту организацию, о которой отставной питерский первый вице-мэр только и мог мечтать, – в президентскую администрацию. Правда, не в главное ее подразделение, – в боковое, в Управление делами президента, заместителем к знаменитому Паше Бородину, тому самому Пал Палычу, который крутил и вертел миллиардами долларов.

Следующим своим карьерным шагом Путин также обязан землякам-питерцам – Кудрину и Чубайсу.

После, когда Путин сам взойдет на вершину власти, этот принцип питерского землячества расцветет уже совсем пышным, дотоле невиданным цветом.

В общем, как говорится, не было бы счастья да несчастье помогло. Победи Собчак на июньских выборах 1996 года, – неизвестно, сколько бы еще пришлось сидеть Путину в питерской администрации за спиной у Анатолия Александровича. А поражение открыло перед ним совсем другие горизонты.

Вступление на политический Олимп

Все же работа в Управлении делами президента – Путин занимался здесь юридическими и внешнеэкономическими делами, – была не совсем еще тем, чего он желал.

Хотя жена была довольна: – ...Что уж тут жаловаться? Дача в Архангельском. Дом, правда, старый и старая обстановка, зато два этажа, шесть комнат. Две внизу, четыре наверху – шикарно!

У Пал Палыча Путин прослужил чуть более полугода. В марте 1997-го Анатолий Чубайс покидал пост главы Администрации президента, переходил на работу в правительство первым вице-премьером. С собой в Белый дом Анатолий Борисович брал ряд своих сотрудников, в то числе начальника Главного контрольного управления президента (и одновременно − заместителя главы Администрации) уже упомянутого Алексея Кудрина, путинского сослуживца по Ленсовету и питерской мэрии (в дальнейшем, как известно, Алексей Леонидович долго работал на высоких вице-премьерских и "финансовых" постах в правительстве).

Сменщиком Чубайса в должности главы президентской администрации становился Валентин Юмашев. Тогда-то, уходя, Чубайс и посоветовал Юмашеву поставить Путина на освобождающееся кудринское место. Возможно, самого Анатолия Борисовича попросил об этом тот же Кудрин, с самого начала принимавший активное участие в столичном трудоустройстве своего питерского коллеги.

Так Путин сделался начальником ГКУ – заместителем главы Администрации президента. Эта работа, по его словам, ему тоже не очень нравилась: – Работа такая... несозидательная сама по себе. Важная, нужная, я все понимаю, но неинтересно мне было.

Больше того, он вроде бы даже собирался уходить из Администрации президента: – Не знаю, чем бы я занялся, если бы все же ушел. Наверное, создал бы какую-то юридическую фирму. Трудно сказать, можно ли на это жить, но это действительно интересно. Многие из моих друзей занимаются этим, и у них все получается.

В искренность этих слов – о желании покинуть высокую должность в Кремле и пуститься в свободное "юридическое" плавание – что-то не очень верится. Больше похоже на кокетство: вот, мол, главное для меня, – чтобы работа была интересной, творческой, а все остальное – ерунда. Думаю, вряд ли известен хотя бы один случай, чтобы кто-то из заместителей руководителя Администрации президента добровольно покинул свой пост по такого рода мотивам.

В действительности, став заместителем Юмашева, Путин вышел на высокую политическую орбиту федерального уровня, вступил на политический Олимп. Дорога до его вершины займет у него каких-то три года.

Через год, чуть более, Юмашев повысил Путина до своего первого зама, распознав в нем некие способности, отсутствующие у других.

Защитить товарища

Ату его!

Не очень понятно, зачем недругам Собчака понадобилось преследовать и травить его и после того, как он был низвергнут ими с мэрского трона. Тем не менее, они продолжали травлю и преследование. Видимо, тут действовал какой-то охотничий азарт, не позволяющий остановиться, отдышаться.

Говорили, что главными застрельщиками этой кампании были глава МВД Анатолий Куликов и генпрокурор Юрий Скуратов, причем Куликов с его агрессивным характером, как говорится, "на полкорпуса" опережал тут Скуратова. Но и генпрок наскакивал на бывшего питерского мэра не намного менее яростно.

Люди, с симпатией относившиеся к Собчаку, – Чубайс, Немцов, Юмашев, – предпринимали неимоверные усилия, чтобы прекратить это дело, поскольку ни на йоту не верили, что Собчак мог участвовать в каких-то квартирных махинациях (это было главным обвинением, выдвигавшимся против него). Что-то им удалось притормозить, но остановить этот каток они не смогли.

Валентин Юмашев мне рассказывал, что во время их встреч со Скуратовым генпрок говорил ему примерно следующее: "Валентин Борисович, вы не представляете, какая там коррупция! Собчак собрал вокруг себя таких бандитов! Сам он, может быть, и неплохой человек, но – такое наподписывал!.. Конечно, сажать в тюрьму его никто не собирается, – мы знаем его заслуги перед демократией, – но мы обязаны разобраться в правонарушениях".

Примерно то же самое говорил он и Ельцину. Однажды, после разговора с Немцовым, который пытался защищать Собчака, президент позвонил Скуратову и жестко "попросил" его оставить бывшего питерского мэра в покое...

Но в покое его не оставили. 3 октября 1997 года Собчака, по сути дела принудительно, в сопровождении ОМОНа, доставили для допроса в следственный отдел питерской прокуратуры. Хотя Скуратов и обещал его не сажать, похоже, от посадки Собчака отделяло совсем небольшое расстояние...

Сам Анатолий Александрович позже так говорил об этом: – Когда меня вопреки закону по-хамски задержали для дачи свидетельских показаний, я понял, что существует опасность превращения демократического государства в полицейское. Система карательных органов, существовавшая при коммунизме, не изменилась, а только затаилась.

Побег Собчака

В прокуратуре Анатолию Александровичу стало плохо. Сердце. На «скорой» его отвезли в Центральную медсанчасть №122 – одну из самых оснащенных клиник города (несмотря на непрезентабельное название). Предстояла операция – ее решили делать в этой же клинике...

Однако 10 ноября вечером жена Собчака Людмила Нарусова позвонила... из Парижа. Супруга бывшего мэра сообщила, что они с мужем находятся во французской столице, куда прилетели 7-го числа. Анатолий Александрович проходит здесь обследование в Американском госпитале – одном из самых престижных и дорогих медицинских учреждений города. Как сказала Нарусова, их с супругом отъезд за рубеж вызван тем, что они не хотели "подставлять" питерских лечащих врачей Собчака, которые подвергались неслыханному давлению: медиков обвиняли, – и в прессе, и через посредство анонимных звонков, – что они, мол, соучаствуют в симуляции, предпринятой Собчаком, – дескать, на самом деле он вполне здоров и должен отвечать за свои "преступные деяния".

Как раз 10-го в том же Американском госпитале Собчаку провели относительно несложную операцию – коронарную ангиопластику (прочистку сосудов, питающих сердце), а на следующий день он уже был выписан из госпиталя.

В сущности, внезапный отъезд Собчака выглядел как хорошо продуманная и хорошо организованная спецоперация. День отъезда – 7 ноября – все еще оставался для многих россиян "престольным" праздником, а в праздники, как известно, общее внимание сосредоточено не на ситуации с бывшими градоначальниками, а совсем на другом... Таким образом, российское население, – в том числе и следователи, – узнало об исчезновении Собчака лишь три дня спустя. Из Петербурга в Париж больного экс-мэра перенес присланный кем-то (неизвестно кем) из Финляндии санитарный самолет. При этом никакие законы не были нарушены. О предстоящем полете были поставлены в известность врачи, администрация аэропорта... Пассажиры и члены экипажа прошли пограничный и таможенный контроль. Все как положено.

Сегодня мало кто сомневается, что эту операцию подготовил и осуществил Путин (он приехал в Питер как раз незадолго до того, в начале ноября). Хотя сам он это отрицает – видимо, по привычке к гэбэшной конспирации.

Тут, кстати, проявилась одна из характерных путинских черт – строгое следование правилам корпоративной солидарности, корпоративной спайки: виноват ли твой товарищ, нет ли – ни в коем случай "не сдавай" его, сделай все что можно для его вызволения из тяжелой ситуации.

Позже Путин примерно так же, как и Собчака, вытащил (уже из тюремной камеры) другого своего экс-начальника – Пашу Бородина...

В общем-то, конечно, неплохая черта. Жаль только, что в наибольшей степени она присуща, как мне представляется, членам не очень-то почтенных сообществ – разнообразных секретных и полусекретных организаций, призванных выполнять не слишком благородные миссии... А еще  участникам всякого рода преступных "бригад".