Текст книги "Последний день войны"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Ладно, – зевнул мальчишка. Он подумал, что девчонке на маленьком скиде среди мужиков будет тяжеловато. Но тут уж ничего не сделаешь.

* * *

Проснулся Вадомайр позже, чем рассчитывал. Он думал, что его разбудит утренний холодок – но обнаружил, что кто-то накинул на него шерстяной плащ.

Парень сбросил с себя тяжёлую тёплую ткань и сел, потянувшись. Дан, конечно… а где он сам?

Данван спал, сидя у борта и прикрыв босые ноги краем другого плаща. А большая часть плаща досталась Онлид, свернувшейся под плащом калачиком. Поймав взгляд помощника кормчего, Вадомайр пригрозил:

– Будешь скалиться – дальше поплывёшь своим ходом, – поднялся и, подойдя к борту, зачерпнул забортной воды – умыться. Вода была солёной без примеса – далеко остались берега. Приглаживая руками волосы, Вадомайр пошёл к запасным вещам, сложенным под кожаной покрышкой на корме, под маленькой палубой, но обнаружил, что возле девчонки уже лежат тёплый плащ, штаны, куртка, пояс, сандалии и даже нож. Кто позаботился о девчонке – сомнений не вызывало.

Вадомайр присел на борт и всмотрелся в лицо Дана. Странно. Он родился так далеко отсюда, что, наверное, Земля ближе. И год назад – год назад! – Эрд видел только в записи. И мечтал, как поучаствует в Игре. И стремился к этому. Стремился, живя в мире, где могучие деревья вдоль мощёных серым камнем улиц, и можно из окна – с выгнутого балкона – сорвать плод, который называется атрон, и вкус которого Дан тщетно пытался объяснить Вадиму. Мир, где люди – данваны – равны перед простыми и немногочисленными законами, где нет преступников, где любят и почитают жён и воспитывают в любящей строгости детей, где Императрица, перед которой Дан – дэм Гато й'Харья, мечтающий поскорей доказать, что он – ан Гато йорд Харья – благоговел… но как такое может быть?! Как это сопоставить с…

Вадомайр помотал головой, крепко прижмурился – до кругов в глазах. А когда открыл их – Онлид проснулась и смотрела на него смущённо.

– Переоденься, – приказал Вадомайр. И отвернулся, показав кулак помощнику кормчего. – Хорошо стреляешь из лука?

Он не спросил – "умеешь ли?" Анласка – и не умеет – так не бывает.

– Неплохо умею, – сказала девушка, шнуруя сандалии. Рыжеватые волосы рассыпались по спине и плечам, обтянутым кожей. Она выпрямилась, положила руки на пояс, и Вадомайр невольно залюбовался ею. Красавица… Впрочем, среди анласок мало некрасивых. И нет никого лучше Эрны…

– Подбери себе лук, – распорядился он. – И стрелы. Десяток.

* * *

Вечером, когда далеко-далеко на востоке у самого горизонта тенями заскользили острова Эндойна, ратэсты уселись на скамьях. Из рук в руки переходила арфа. И наконец её попросила Онлид – арфу охотно отдали, чтобы послушать девичий голос. Это ведь совсем не то, что слушать певцов-мужчин – даже настоящего сэпа. Девичий голос – это дом. Мир. Покой…

… – Ты —

Мой мир.

Ты —

Дыхание моё.

Я —

Без тебя всего лишь слово.

Я —

Без тебя просто не бываю…

Ратэсты слушали, как девчонка допела. Молча, неподвижно. И, лишь когда пришла пора укладываться спать, Вадомайр тихо сказал:

– Ты неплохо поёшь. Я служил кэйвингу Рэнэхиду сыну Витивалье, анласу из анла-даннэй, властителю Эндойна и носителю Рогатого Венца. Странно, что я никогда не слышал тебя.

– Наш вард стоит на морском берегу, кэйвинг, – тихо ответила девушка, расстилая на досках плащ. – Он маленький.

– Ты скучаешь по дому? – спросил Вадомайр. И краем глаза отметил, что рядом стоит Дан. Онлид качнула головой:

– У нас с братом никого не было.

– Ты хочешь сказать, что у тебя нет жениха или хотя бы любимого?

– К брату за меня сватался один ратэст… но я его даже не видела. Он не вернулся с Эргая.

– Вот как… – Вадомайр вздохнул. – Такова жизнь воина. Конечно, за простолюдина выйти спокойней.

– Я не думала об этом, – девушка села на плащ. – А ты женат, кэйвинг?

– Ты смело спрашиваешь, – усмехнулся Вадомайр. – Я женат.

И, перешагнув через скамью, отошёл к борту. И увидел, как Дан, помедлив, сел рядом с девушкой – неловко, словно у него болели суставы.

* * *

Утром Вадомайра разбудила неистовая ругань кормчего. Половина скида была на ногах и сейчас угрюмо рассматривала бочонки с водой.

– Тому, кто воду в них лил, нужно руки вывернуть! – неистовствовал кормчий. – У вас что – глаза бельмами позарастали – месяц стоял скид на сухом пути, трудно было бочонки снять?! Они ж рассохлись!!! Воды на день осталось!

Вадомайр чертыхнулся. Ведь просил Ротбирта посмотреть! Хотя… винить надо себя, скид свой. Личный. И… стоп!

– Не кричи, – махнул он рукой кормчему. – Размачивали бочонки. Я сам смотрел.

Кормчий фыркнул и щёлкнул по одному из бочонков ногтем. Сухой звук. И щели – широкие щели, словно бочонок весь этот месяц валялся на солнцепёке!

– Чушь какая-то… – Вадомайр наклонился к бочонку, прикоснулся к щелям, словно они могли пропасть от прикосновения. – Так… Где можно набрать воды?

Кормчий прищурился, окинул задумчивым взглядом горизонт.

– На побережье – в любом месте, пожалуй. Но день потеряем.

– Без воды всё равно не плыть, – усмехнулся Вадомайр и махнул рукой на восток: – Вперёд! – а сам подошёл к Дану. Спросил тихо и прямо: – Понравилась девчонка?

Щёки данвана вспыхнули алым. Он опустил глаза.

– У меня раньше не было девчонки, – сказал Дан. – Они глупые и визгучие… ну, я так думал. Пока не увидел Онлид, – и он поднял голову. – И что мне делать? – с вызовом спросил он.

– Не знаю, – ответил Вадомайр. – Может быть, пристрелить её? Как думаешь?

Зелёные глаза вспыхнули гневом, мальчишка схватился за рукоять меча. И отпустил её явно с трудом:

– Если бы ты не спас меня… – с трудом выговорил он. – Анта кэй'рд свикма йост…

– Фрианд фартта окка анванс, – ответил Вадомайр. – Я не убивал данванских девчонок. А вот твои собратья анласских убивали, так за чем же дело, чем она лучше? Тем, что оказалось – тут живут люди, с которыми можно дружить и которых можно любить, а, дэм Гато й'Харья, окка Данвэ, окка рагром фюльк?

Дан отпустил рукоять и, резко отвернувшись к борту, ударил в него кулаками и гортанно коротко выругался.

* * *

«Аврора» вошла в устье речушки одновременно с настигшим скид ураганом. Кто-то полушутя-полусерьёзно предположил, что бочонки рассушил вуйпер,[14]14
  Добрый морской дух, спасающий от штормов, в верованиях анласов.


[Закрыть] чтобы спасти скид и людей. Но шутки шутками, вот ураган был чудовищный, и кормчий отвёл скид глубоко в реку.

– Мы на землях Вилеты, – определил Вадомайр. – Наберём воды, отстоимся и пойдём дальше. По берегу особо не шляйтесь.

Сказать по правде, Вадомайр был бы не прочь, раз уж занесло сюда, перекинуться парой слов с кэйвингом Вилеты. Но искать – долго, а людей вокруг не было видно. Очевидно, шторм позагонял всех в тихие места – волнение ощущалось даже в реке, а над берегами гуляли ветер с дождём. Скид затянули кожей, чтобы получить палатку.

– Воды несколько больше, чем надо, – пробурчал один из тех, кто ходил с бочонком к ручью. – А в двух перестрелах от берега болтается какая-то скорлупка – похоже, морским духам захотелось позабавиться. Ух валяет её!

Камней у берега тут не было – а значит, всё зависит от искусства неведомых мореходов. Если и опрокинет – не спасёшь никак… Так что никто не изъявил желания пойти посмотреть. Никто – кроме Вадомайра.

– Взгляну, – коротко сказал он, отстраняя полотнище, прикрывавшее вход.

– Не ходил бы, кэйвинг, – лениво посоветовали с кормы. Кто-то зашевелился – идти тоже, но Вадомайр отмахнулся:

– Я скоро…

…Над морским берегом, куда Вадомайр добирался довольно долго, ветер бил так, что, дуй в спину – наверняка затащил бы в воду. Высокие волны, украшенные белыми гребнями – как боевые шлемы – с громом ударяли в берег, и мальчишка ощутил, как содрогается земля. Солнце еле пробивалось сквозь тучи, перемешавшиеся с морем. Не иначе как доплёскивали до неба… Вадим подумал вдруг, что, если когда-нибудь вернётся домой, то будет знать, что писать. Ему стало смешно, когда он вспомнил о "поисках", "концепциях", "интерпретациях" и прочей лабуде, которую он не понимал и не принимал и раньше… но теперь неприятие, как щитом, закрылось презрением к тухлым внутримозговым поискам "художников от слова худо". Малевичи-Кандинские-Шагалы, ха! Нарисуйте вот эти волны, это свирепое солнце, эти содрогания тверди под ногами… А он – он нарисует. Во всяком случае – попробует.

Корабль мотало уже гораздо ближе к берегу. Похоже, судно было с востока, "из другого мира" – узкий корпус, две высокие мачты, чуть закинутые к корме, без парусов (сорвало или убрали?) Уж не один ли из "купцов", приплывавших в порт, попал в шторм? Разобъёт ведь. Вадомару стало жаль красивый корабль и людей на нём. Им надо грести на запад изо всех сил, а у них даже вёсел нет – вот что значит не иметь вёсел! Вышвырнет на берег – и размолотит даже на пляже. Без скал.

Корабль ворочало между валами, как щепку. Молния вдруг залила всё вокруг разноцветным сиянием и, падая, мальчишка успел ощутить боль в затылке и удивиться, что не услышал грома.

* * *

Буря кончилась.

Это было первое, что подумал Вадомайр, открыв глаза, потому что над ним было летнее безоблачное небо, с которого лилось солнечное тепло. Он попытался встать…

…и обнаружил, что связан. Весёлый смех, прозвучавший неподалёку, ударил его, как плеть.

– Да не дёргайся ты, – сказал кто-то по-русски. Вадим извернулся…

Он лежал на опушке небольшой дубравы, в глубине которой всё тонуло в тени. На торфяниках, расстилавшихся ниже, стояла хижина, до неё было шагов сто. А совсем рядом горел костёр, и двое людей в чёрном (вот блин!), повернувшись, смотрели на связанного парня. Над огнём жарился большой кролик, а люди улыбались.

Вадиму улыбаться совсем не хотелось. Его подкараулили и огрели по затылку, как… как этого кролика, жарящегося над костром!

Одному из сидящих было лет двадцать – смуглый красавец с неожиданно серыми глазами, орлиным носом и тонкими губами. Другой был лет на пять младше – плечистый, рослый, светлокожий и белобрысый. У обоих на коленях лежали парные ножны – длинные, слегка изогнутые сабли, длинные прямые кинжалы.

– Очнулся, Вадик? – белобрысый встал и подошёл ближе. – Хорошо. Я уж решил, что огрел тебя сильней, чем нужно.

– Вы кто? – коротко спросил Вадим.

– А то ты не знаешь, – белобрысый отвернулся и отошёл к костру, заговорил с товарищем по-данвански! Вадим напряг слух. Речь шла о корабле и грузе – ни то ни другое ему не понравилось. Смуглый между тем свистнул в два палцьа – резко, коротко.

Дверь в хижине распахнулась. Послышались смех, какие-то переговоры; появились ещё пятеро, так же одетые и вооружённые. Загорелый блондин лет восемнадцати, его ровесник – огненно-рыжий, веснушчатый, тёмно-русый мальчишка на пару лет младше и две девчонки, его ровесницы: гибкая, стройная смуглая черноглазка и желтоволосая крепкая девица с широким жёстким ртом. Очевидно, все семеро были голодны, потому что поспешно расселись у огня – перешучиваясь и толкаясь – и начали делить кролика. Столь же очевидно было и другое – они кого-то ждут. Все семеро посматривали на рощу. И кого-то опасаются – они принесли с собой ещё и пистолеты – длинные, с ортопедическими рукоятками – которые положили каждый рядом.

– Когда мои ребята вас разыщут – они здорово повеселятся, – процедил Вадим, зная, что говорит пустые слова. От костра повернулись все разом. Старший красавец сказал:

– А до этого повеселимся мы. Скоро мы все вместе тёплой компанией отправимся на наш корабль – и тебя ждёт настоящая ухохатка.

– Мы такой удачи и не ждали, – добавил рыжий, – чтобы ты сам припёрся поглядеть на корабль. Думали, придётся караулить или нападать ночью. Что, с бочонками хороша была идея?

Вадим хотел спросить, как они это сделали. А Вадомайр прорычал:

– Дайте мне меч!

В ответ послышался смех – громкий и оскорбительный.

– Едут, – рыжий встал и показал в рощу. Все разом обернулись.

– Где? – спросил смуглый, вставая.

– А вот.

Узкий клинок сверкнул в воздухе – в руке рыжего – как ночная молния. Ртом смуглого хлынула кровь, он зажал рану рукой, выхватил свою саблю, но потом зашатался и рухнул в костёр лицом.

– Гришка! – удивлённо и громко закричал загорелый блондин. Смуглая девчонка даже и кричать не стала – прыгнула через костёр, оскалившись и выдёргивая саблю, на рыжего, стоявшего, широко расставив ноги, с саблей перед грудью.

Три выстрела – широкоротая стреляла сразу с двух рук, из своего пистолета и пистолета смуглой, который та оставила на земле. Загорелый кашлянул и, рухнув ничком, трудно выгнулся, застыл. Смуглая, получив пулю между лопаток, свалилась в огонь поверх лежащего там зарубленного парня. Плечистый белобрысый, который хвалился, как ударил Вадима, умело прячась за рыжим от девчонки, обходил костёр – скалясь, достал саблю.

– Гришка, Хильда… – прошептал тёмно-русый мальчишка. Девчонка что-то ему сказала – умоляюще и быстро, Вадим не понял. Тот медленно покачал головой и неожиданно рванулся за пистолетом.

Девчонка выстрелила. Мальчишка, успевший схватить пистолет, скривился, выстрелил в сторону леса и осел на бок; покачал головой и лёг, выпустив оружие. Не обращая внимания на свхатившихся парней, девчонка опустилась на колено рядом с убитым, прикоснулась ладонью к его лбу и осталась сидеть.

Между тем белобрысый изловчился ранить рыжего кинжалом в левый бок. Но это был его единственный успех. Левая рука рыжего Гришки словно бы выстрелила из-за его спины. Белобрысый качнулся, лицо его оставалось осатанелым… но вот жизнь – жизнь сбегала с него, как сбегает со стального шлема вода. Кинжал рыжего торчал у него в горле. Шагнув вперёд, он попытался взмахнуть саблей – но не смог и свалился – ничком, выбросив руки к убившему его врагу.

Надо сказать, произошедшее оглушило Вадима и совершенно обескуражило его. На его глазах свои бились со своими совершенно безо всяких причин! А события продолжали развиваться. Гришка, подойдя к Хильде, тронул её за плечо и сказал по-данвански: "Что ты, ну?" Та огрызнулась, гладя волосы застреленного пацана. Гришка ещё что-то добавил, и девчонка поднялась, убирая клинок, подобрала пистолеты и застыла лицом к дубраве. Гришка подошёл к связанному Вадиму и кинжалом рассёк тонкие ремни.

– Давай вали через торфяники – так, чтобы вооооон тот холм, – Гришка вытянул руку, – был между хижиной и краем болот. Тебя там ищут уже давно, только прохода через болота не знают. Сразу отплывайте, иначе… – он провёл рукой по горлу.

– Ты кто? – срывая остатки ремней, спросил Вадим. Гришка хмыкнул:

– Да никто. Нас и нет, если подумать. А вообще я в Перми родился, Хильда – в Тромсё. Давай вали, нам тоже дохнуть не очень охота.

Вадим дёрнул парня за плечо:

– Вы мне почему помогли?

Гришка вздохнул, хлопнул Вадима по локтю:

– А так. Знаешь, как раньше говорили – свет и во тьме светит. Дерьма-то. Давай, не торчи тут, я ж говорю… зёма.

Он махнул Хильде рукой и уверенной побежкой направился в рощу. Девчонка – за ним, не оглядываясь.

– Удачи! – крикнул вслед Вадим, всё ещё ничего не понимая.

Они не оглянулись.

* * *

Своих людей Вадомайр встретил сразу за болотом. Не зная пути через него, ратэсты в отчаянье и гневе рыскали у кромки, снося кусты и перекликаясь. Судя по тому, что они хором говорили Вадомайру, сообщя отряд решил, будто их юного вождя украли гномы. Вадомайр ничего не стал объяснять. Его подмывало повести людей обратно через болото – помочь Гришке и Хильде, куда бы те не отправились… но он помнил о своей цели и приказал спускать скид на воду и выгребать под ветер.

– Ты неосторожен, – буркнул кормчий. – Живёшь так, словно простой ратэст и уверен, что после твоей гибели нас не бросятся делить Галад и Остан Эрдэ. А мне не очень-то хочется этого. Да и мало кому хочется.

Вадомайр усмехнулся:

– Я не умру. Один мудрый человек сказал мне, что я совершу нечто великое. До сих пор я ничего великого не совершил.

Он ждал, что ответит кормчий, но тот удобней устроил под мышкой рукоять весла и прикрыл глаза.

* * *

Вторые сутки «Аврора» поднимался по реке через земли Гатара. Первые сутки всадники с Молотом на щитах скакали за скидом по берегу, но, убедившись, что Вадомайр не солгал, говоря, что они идут с миром в Бёрн, повернули и исчезли среди лесистых холмов на берегах, среди которых дымили варды.

Вадомайр с изумлением отмечал, что отвык от прохлады здешних земель и вида далёких гор – тех самых, где нашла могилу мать Ротбирта. Отвык от здешних лесов… До Шилеборды, сторлицы Бёрна, было ещё три дня пути, и мальчишка удерживал себя в руках лишь отчаянным напряжением воли. Время шло – и ему снились собирающиеся в Хана Гаар орды… Поэтому-то он шумно – слишком откровенно – перевёл дух, увидев этим вечером, как к реке по склону холма скачут два десятка всадников…

Это были несомненно анласы – в воронёной стали, на рыжих бронированных конях – и над ними летел чёрный с белым драконом баннорт. На скакавшем впереди был плащ из шкуры белого медведя, череп которого разом служил и капюшоном и короной… и Вадомайр понял, что ему, верней всего, не понадобится добираться до Шилеборды.

– Куда гребёшь, Йэни Асма?! – крикнул всадник в шкуре, осаживая коня над самым берегом. Звонко, отчётливо. И Вадомайр, поднявшись на ноги, вскинул ладонь в перчатке:

– К тебе в гости, Бёрн!

Всадник откинул череп, обнажив лицо с тонкими, но мужественными юными чертами и гриву волнистых солнечно-рыжих волос. Кэйвинг Вольхеда сын Аларди Бура, анлас из анла-анлай, властелин Бёрна, был на пару лет старше Вадомайра.

– Причаливай, Йэни Асма, – Вольхеда спрыгнул наземь, бросив повод щитоносцу. – Поговорим, если уж тебе так не терпится, что ты ради этого пошёл в такую даль.

* * *

– Моя земля далеко, – Вольхеда, кутаясь в шкуру, протянул Вадомайру рог с пивом.

– Твоё слово – закон на севере. На тебе слава твоего отца, – сказал Вадомайр. – Ко мне прислушиваются многие на юге. Кэйвинг Нарайна сможет уговорить тех, кто владеет землёй между нами. Вместе мы разгромим врага…

– Ты умный, Славянин, – Вольхеда отхлебнул пива. – Ты год здесь. А уже взлетел туда, куда люди идут десятилетиями… Что получу я, если поведу свои сотни воевать? Землю? Слишком далеко, чтобы её удержать. А вот ты…

Вадоймар с отчаяньем смотрел в рог. Ну как объяснить этому парню – храброму, умному, честному, но ни разу не видевшему простого скутера! – что на самом деле кроется за всеми этими местными дрязгами?! Как, где найти слова?!

– Клянусь богами, – он поднял голову, – что я ничего не хочу для себя. Неужели ты веришь, что, сметя наши княжества, хангары остановятся?!

– Как раз я-то не верю, – Вольхеда на треть подвытянул из алых ножен меч. Меч был не анласский, не данванский – короче, но шире, с массивным "яблоком" в причудливом узоре и маленьким "огнивом". Славянский… – Кто будет пати кэйвинг? – меч вернулся в ножны.

– Если хочешь – Йэни Асма, Галад, Эргай и, может быть, Эндойн – поддержат тебя.

Вот тут, кажется, кэйвинг Бёрна заволновался. Вадомайр попал в точку… как всегда. Ведь, если будет победа, то все запомнят кэйвинга кэйвингов Вольхеду, разгромившего хангаров. Как помнят кэйвинга кэйвингов Рэнэхида, победившего данвэ у Эргая…

– Ты знаешь, на что ловить, – хрипло сказал Вольхеда.

– А ты знаешь, чего хочешь, – ответил Вадомайр. – Вот только моего юга ты не получишь, пати кэйвинг Вольхеда сын Аларди Бура, анлас из анла-анлай, властелин Бёрна.

Вольхеда встал.

– Тех, кто встанет на моём пути, я смету. Но сейчас ты прав. У нас – общий враг. И пусть пати кэйвингом будет достойнейший.

Вадомайр поднялся тоже.

– Мудрое решение. Мы будем ждать Север к исходу месяца на границе Галада и моих земель. Удачи, кэйвинг.

– Удачи, кэйвинг, – кивнул Вольхеда.

* * *

Полпути домой уже было пройдено, когда курсом напересечку мелькнул силуэт нарайнской скиды. Вскочив на нос, Вадомайр узнал «Аруну» и приветственно заорал:

– Свидда! – прыгая на приближающуюуся палубу скиды. И тут же оказался в объятьях нарайнца. Какое-то время они стискивали друг друга до кольчужного скрипа. Отстранившись, Вадомайр спросил:

– Ну как живёшь?

– В море живу! – засмеялся Свидда. – Да вот у тебя попирую – не прогонишь?

– И прогнал бы, – Вадомайр помрачнел. – Ты что, ничего не слышал? Хана Гаар воздвиг войну на наш народ. Скоро битва… и в ней решится, жить нам, или нет.

Свидда свёл брови.

– Расскажи, – попросил он. И подал знак сушить вёсла.

Вадомайр повторил его для "Авроры".

* * *

В эту долину – небольшую, заросшую лесом до волосяной густоты и рассечённую бурной речкой – вела всего одна дорога. Не дорога – тропка. Пахать землю тут было невозможно, а охота не стоила того, чтобы ломать ноги. Склоны гор были изъедены пещерами, но ни серебра, ни угля, ни самоцветов тут не водилось. А вот слухи о каком-то древнем колдовстве – были с ещё хангарских пор, а в последнее время как бы не усилились.

Ротбирт остался на перевале с конями.

– Ну их в лёд, – хмуро буркнул он. – Я буду ждать тебя тут. Нечестные это штуки. И как хочешь.

И он пошёл к небольшой хижинке, всей спиной выражая крайнее неодобрение.

Вадим постоял. Покачал головой. Вздохнул. И начал спускаться по тропинке между камней, испещрённых древними знаками, смысла которых никто не знал…

…Эта пещера была не самой большой, но очень удобной – сухой без подогрева, не холодной, не жаркой. Вадим даже подозревал, что её когда-то использовали под жильё и жалел временами, что вокруг столько повседневных дел – он бы непременно постарался раскопать, что за народ обитал тут – и почему в скалах над рекой есть место, ужасно похожее на искусственную взлётную полосу под лёгкие самолёты?

Но сейчас было не до этого.

Полковник Спалайкович повернул выключатель и негромко доложил:

– Последнее поступление было совсем недавно, – голос серба гортанным акцентом раскатился под сводом.

– Знаю, – усмехнулся Вадим, окидывая взглядом пещеру, залитую холодным "дневным" светом трубчатых ламп. Он помнил ассортимент наизусть…

– Пистолеты "Брен тен" (10 мм), 11-зарядные – 240 шт.

– Пулемёты BHI-PKM (7,62х54) со стозарядными барабанами – 25 шт.

– Автоматы АКМ (7,62х39) с семидесятизарядными барабанами и подствольниками ГП-30 – 120 шт.

– Автоматы АКМС (7,62х39) с тридцатизарядными магазинами – 30 шт.

– Самозарядные карабины SKS-USA (7,62х39) с тридцатизарядными магазинами и оптическими прицелами – 40 шт.

– Снайперские винтовки "Супер магнум" (.338 лапуа магнум), четырёхзарядные – 10 шт.

– Снайперские винтовки "баррет" М82А2 (12,7х99), десятизарядные – 4 шт.

– Дробовики "страйкер" (12-й охотничий), 12-зарядные – 20 шт.

– Ручные гранаты РГН – 2250 шт.

– Противотанковые гранаты РКГ-3 – 150 шт.

– РПГ-7 – 20 шт.

– РПГ-22 "Нетто" – 350 шт.

– РПО "Шмель" – 60 шт.

– АГС-30 на конных вьюках – 6 шт.

– ПЗРК "стрела" на конных вьюках – 8 шт.

– ПТРК 9К133 "Корнет-Э" на конных вьюках – 5 шт.

– РСЗО С-5 на конной тяге – 3 шт.

– 4х14,5-мм ЗПУ на конной тяге – 6 шт.

– 2х23-мм ЗСУ конной тяге – 4 шт.

– 2 вертолёта MD-500 – 1х3 30-мм пушка, 4 подвески (ПТР, ЗР, блоки НУР)

– 4 мотопланера – 1х3 7,62-мм пулемёт, 2 подвески (блоки НУР), противотанковые гранаты.

Комплексы снаряжения – немецкие камуфляжи с экранирующей пропиткой, "лифчики" нескольких моделей, перчатки-налокотники-наколенники, шлемы, обувь, маски… Аптечки. Запасные магазины. Фляжки. ПНВ. Фонари. Тросы, холодное оружие…

Хорошо быть кэйвингом, который ни перед кем не отчитывается, куда идут деньги.

И для всего этого были люди, умеющие с этим обращаться. И "хоть залейся" боеприпасов – можно было не жалеть на тренировки и знать, что останется и для боёв.

На данный момент тренировками в этих горах занимались ровно двести человек, набранных Вадимом везде, где только можно. Семьдесят три анласа, в основном – мальчишки младше 16 лет. Восемьдесят славян разного возраста, многие из которых недавно участвовали в восстании в городах. И сорок семь землян из дюжины стран – половина из них была высококлассными инструкторами.

В каком-то мальчишеском порыве Вадим долго думал об эмблеме (справедливости ради надо заметить, что всё-таки эта мысль его посетила когда он понял, что в его руках реально сколачивается отряд для современной войны). Он исчеркал эскизами кучу листов и все их спалил в камине. На изыскания убил ночь и кучу нервов. И вот, под утро, возя карандашом по бумаге и тихо чертыхаясь, вдруг понял, что изобразил – кажется, задумавшись о Тамбове – чёрный варяжский щит, а посреди него – стилизованный профиль головы волка: белого цвета, оскаленную, со вздыбленной шерстью. Вадим довольно долго глядел на неё, а потом решительно написал по верхнему краю щита жёлтым карандашом – по-русски:

БОЙТЕСЬ, ВРАГИ, ОСКАЛЕННОЙ ПАСТИ

ГРОЗНОГО ПЛЕМЕНИ НОВЫХ ВОЛКОВ!

Эмблема пришлась по душе всем. Несмотря на то, что большинство бойцов не могли прочесть надпись…

… – Что на обед? – весело спросил Вадим, глядя на рослого атлета снизу вверх. Серб ответил с доброй усмешкой:

– Суп-пюре с грибами и мясом, пшёнка с фрикадельками, салат из свежей зелени, кофе, хлеб, выпечка. Будете есть с нами? Через полчаса.

– Буду, – засмеялся Вадим и взял со стеллажа АК-103. – А пока побабахаю. Отведите, ага?..

…Я не знаю, что не сложилось у тех, кто пытался победить до меня, до нас – у суровых и гордых людей, непоколебимых, как эти скалы. Я не знаю их ошибок. Может быть, они и не совершили никаких ошибок, а просто сила данванов непобедима. Но я не могу простить своего бессилия и мук тех, кто погиб даже не в бою – как оказалось – в игре. Других обоснований мне не нужно и я ничего не желаю знать. Я ненавижу тебя, Данвэ. За твои жестокие игры в людей. В людей, которые стали мне тут близки.

Да, что-то не сложилось у тех, кто воевал до нас. Что ж. В этом искажённом мире свой призрачный шанс попытаются использовать новые мальчики. Tempora nostrum, господа данваны, tempora nostrum, вашу мать.

Готовьтесь.

Вадим отложил ручку, закрыл блокнот и устало потёр рукой глаза. За окном наступал рассвет, и Ротбирт, наверное, уже седлал коней на перевале, поглядывая вниз. "Нечестно"… Дружище мой, мой брат… нечестно – это то, что делают они. Я лишь внесу в эти дела маааааленький элемент честности. Покушайте неблагородного свинца, для славной стали вы недостаточно… люди.

За плотной дверью послышалось отдалённое стакатто пулемёта – начиналась утренняя тренировка отряда.

* * *

К исходу месяца первые конные сотни северных княжеств начали обтекать озеро Сентер и двигаться на территорию Галада. Одновременно в портах Эндойна отшвартовывались скиды, вёдшие за собой на буксирах вместительные баржи с ополченцами. Весь этот месяц Вадомайр не находил себе места и почти не находил времени на какие-то дела, не связанные с предстоящей войной.

Поздно вечером он в сопровождении Ротбирта рысил по приграничным полям, выискивая место, где можно будет встретить хангаров. Конвой из полусотни ратэстов следовал в отдалении, и можно было спокойно поговорить. Разговор начал Ротбирт – и начал странно.

– Не надо, – сказал он. Вадомайр покосился на друга и уточнил:

– Что не надо?

– Пускать в ход твоё оружие, – хмуро пояснил Ротбирт. – Ты ведь об этом думал? Нечестно. Совсем.

Вадомайр опустил голову. Он и правда думал обо всех тех стволах, которые… вот только мысли его текли совсем в другом направлении. Для Ротбирта всё предельно ясно – честно или нечестно, по-воински или нет. А он, Вадомайр, решил – не применять… но вовсе не из-за бесчестности. А просто потому, чтобы раньше времени не раскрывать этот свой козырь. Всё остальное – неважно. Те, кто мог спастись под огнём стволов, который сметёт хангаров, погибнут, потому что Вадиму нужен козырь на будущее против данванов.

О боги, мерзко-то как.

– Тут негде развернуть конницу, что нам, что хангарам, – сказал он вслух, подгоняя коня лёгкими хлопками узды. – Места красивые, посмотреть бы именно тут, кто сильней… Ну да завтра большой хангмот, там и посмотрим, что к чему, а у меня, – признался он неожиданно, – уже давно голова болит, столько я переделал за последний месяц.

Ротбирт сидел в седле, подбоченясь. Слушая ворчание Вадомайра, он вдруг спросил:

– А ты видел, как твой данвэ обхаживает Онлид? Как человек прямо.

– Он и есть человек, – ответил Вадомайр. – А ты когда перестанешь брюхатить девок по вардам направо и налево?

Вместо ответа Вадомайр гикнул и огрел коня уздой по бокам, пускаясь в галоп…

…Вернувшись домой уже далеко заполночь, Вадомайр буквально рухнул в кресло в кабинете, нога об ногу содрал сапоги, выдохнул и долго сидел, глядя в темноту. Люди – десятки людей – проходили перед его мысленным взором, и юный кэйвинг из иного мира то хмурился, то улыбался, то замирал, то начинал шевелить губами… Издалека доносился шум города, его перекрывали мужские голоса, ревевшие боевые песни.

Эрна вошла с лёгким шорохом. На ковры, устилавшие пол, легли отсветы лампы в её руке – высоко подняв её, девушка повесила изящный сосуд на специальный крюк, подошла вплотную.

– Ты уезжешь завтра, – выдохнула она. – Я подумала, что ты можешь и не вернуться. Если ты не вернёшься, я брошусь на нож, мой кэйвинг.

– Почему ты говоришь так? – хмуро спросил Вадомайр, вставая.

– Потому что это правда. Обещай мне вернуться.

– Воин не даёт таких обещаний, – ответил мальчишка. Притронулся рукой к горячему лбу. Сказал по-русски: – Я слишком долго отнимал жизнь.

Эрна поняла – она немного выучила русский, хотя и говорила с сильным акцентом.

– Прахом может стать даже слава, – сказала она. – Если вы проиграете этот бой – некому будет петь о вашей славной гибели.

Вадомайр медленно опустился на колено, и девушка положила ладонь на голову кэйвинга, склонённую перед нею…

…Небо за окнами сделалось алым, как раскалённое железо. Привстав на локте, Эрна рассматривала спящего рядом мужа – тугие мускулы, линии шрамов на коже, плотно сжатые даже во сне губы, откинутая на подушку голова и подрагивающие ресницы… Потом Вадомайр открыл глаза и сел – как будто не спал. Посмотрел на девушку.

– Если я не вернусь, то Дидрихс отвезёт тебя в безопасное место… Там люди, которые мне верны. Ты их не знаешь, но они тебя не оставят. Если… когда у тебя родится сын – ты знаешь, как его вырастить.

Девушка молча склонилась на грудь Вадомайра, положив руки ему на плечи. Вадомайр оттолкнул её:

– Мне пора…

…Уже застёгивая панцырь, кэйвинг вышел на балкон. Толкнул в плечо Дана, стоявшего у перил и смотревшего вниз. Тот встрепенулся:

– Едем?

– Еду, – ответил Вадомайр. – Слушай меня, данван. Там, в комнате, женщина, которую я люблю. Если боги проспят всю битву, и рабы твоих братьев одолеют – ты поможешь Дидрихсу спасти её. Забирай свою Онлид и все вместе… в общем, он знает – куда, но он старик… а у тебя всё ещё лежит тот пистолет, который я тебе отдал. Если ты не сделаешь этого – я встречу тебя на той стороне и сброшу в лёд.