Текст книги "Последний день войны"

Автор книги: Олег Верещагин

Данвэ бросились на него сразу со всех сторон. И, пожалуй, пришёл бы Вадомайру быстрый и страшный конец, но…

– Пати, продержись! Мы идём, близко мы!

Ратэсты лезли через борт. Многие тут же валились на доски (чёрт, это пластик под дерево!) палубы, ставшие тёмными и скользкими от крови. Но остальные бросались в схватку.

Данвэ встретили их в клинки. Вадомайр оставил щит за спиной, выдернул из петли топор и с хохотом обрушил его на плечо противника, растерянно повернувшегося в сторону анласов – тот тяжело рухнул на палубу.

– Вайу и сталь! – закричал Вадомайр, взмахивая мечом – не подбадривая своих, нет, в этом не было нужды. Его переполняло ликование. Вот оно! Вот они! Они – настоящие враги! И горят их непобедимые золотые корабли! Свершилось!..

…Соседний с "Доннертагом" корабль вдруг разом вспыхнул, как дикий костёр – синеватое пламя поднялось до небес, охватило мачты, взметнулось по ним лёгкими призрачными стеблями. На скидах радостно кричали, колотя оружием по щитам. Наверное, взорвалось почему-то оружие, которым плавили камень при штурме городов. Давэ бросались с высоты бортов и обугливались, ещё не долетев до воды. На мостике корабля, скрестив на груди руки, с суровым лицом застыл капитан – пламя лизало его ноги, вырываясь из-под палубы. Золотая обшивка бортов потекла искрящимися струями – доходя до воды, они застывали феерическими наплывами, и свист пара мешался с диким воем из глубин корабля – сгорали заживо прикованные к вёслам гребцы… Возле бортов стало невозможно дышать, и на скидах сами рубили канаты, гребли прочь, спасаясь от потоков воздуха, которые с рёвом устремлялись в полыхающие глубины погибающего корабля…

На судах, севших на мель, продолжалась резня. А на обоих полузатопленных кораблях уже бились на северном ветру баннорты – единорог Эндойна и кровавая ладонь вольного кэйвинга; анласы оттуда спешили на помощь товарищам.

И над всем "полем" битвы нёсся радостный рёв Бычьей Головы:

– Наша берёт! Наша берёт, боги с нами! Наша берёт, братья!

И анласы вопили в ответ, и лезли на палубы, и били врага, и гибли сами…

Атаку на последний корабль, на палубе которого ещё не было анласов, возглавили Озви и Увальд. И Озви погиб почти сразу. Синий шар лопнул посреди палубы его скида – и корабля не стало – поплыл на ту сторону погребальный костёр для семи десятков отважных воинов – уже старых, и зрелых, и юных ещё, и совсем мальчишек…

А Увальда смерть обходила стороной. Может, забыла про него, трижды умершего – в горящем Эргае, в ледяном море и на вьюжном побережье… А может – боялась его? Невозможно было и поверить, что под глухим шлемом, украшенным волчьей головой, обычный мальчишка. Забросив "кошку" на борт, он взлетел вверх – будто выросли за спиной крылья. И рухнул, булькая кровью, недоумённо выкатив глаза, первый же бросившийся на него данвэ… А следом лезли на борт воины Эргая – всё потерявшие, чьи семьи были вырезаны данвэ или скрывались в холодных горах, чей кэйвинг был убит в битве за город. Они лезли – и кричали: "Кэйвинг, хэйя, кэйвинг!"

А Увальд и не понимал, что они кричат это… ему.

* * *

Вражеского вождя Вадомайр увидел издалека. Тот драдся длинным мечом-полуторником в самой гуще боя, из-под шлема падали рыжие кудри, слипшиеся от чужой крови. Данвэ был залит ею от поножей до крыльев шлема. Слышно было, как он хохочет… и этот хохот летел над палубой, пока не перекрыл его безумный вой-визг – с которым Вадомайр бросился на данвэ.

Никогда в жизни ан Эйтэн йорд Виардта не видел мальчишку с Земли – хоть и отдавал приказ о его похищении. А если бы и видел – едва ли узнал бы в воине, одетом в воронёную броню и крылатый шлем с шипастой маской, который рвался к нему, раскручивая и перехватывая данвэсский меч обеими руками. Вадомайр сшибал своих, рубил и колол данвэ – раньше чем те и другие успевали посторониться.

Но ан Эйтэн йорд Виардта ощутил, как окатила его волна ненависти, катившаяся от этого человека.

Юный игрок-командир не испугался. Ни на миг. С холодным криком – может быть, и сам не понимая, что кричит древнее "хэйл!" своих предков – он прыгнул с мостика в гущу анласов. Длинный меч взвыл, отбрасывая изломанные, скорченные, брызжущие кровью тела ратэстов. Данвэ дружно закричали, приветствуя команира, усилили натиск, тесня врага… но на корму корабля начали прыгать всё новые и новые анласы с подошедших скид…

…Узкий коридор – Путь на Ту Сторону – упирался прямо в данвэ с длинным мечом. Он перегораживал этот коридор. И только он сейчас был нужен Вадомайру. Другие враги, попавшие в этот коридор, умирали просто и быстро, как беспомощные жуки под ногой – и мальчишка тут же стирал из памяти их перекошенные лица, хлещущие кровью рты, хруст рвущейся стали и мокрый треск уступающих клинку тел. Всё это не имело значения, и Вадомайр даже не замечал, как свои опекают его с боков и тыла.

Ан Эйтэн йорд Виардта не шёл навстречу. Не из страха – он расправлялся с двумя ратэстами и, прикончив их, увидел, что анлас в чёрной броне уже рядом. Казалось, шипастая маска смеётся – на самом деле она просто была смята на уровне рта чьим-то отчаянным предсмертным ударом.

– Броды у города Юргул! – закричала маска. – Броды у города Юргул! Зинд Йохаллы, ты, убийца детей и женщин!

Топор, низко загудев, понёсся в голову данвэ, а следом, выхватывая левой саксу, прыгнул сам Вадомайр.

Ан Эйтэн йорд Виардта пригнулся, одновременно бросаясь вперёд. Сакс снёс грифонье крыло с шлема, словно оно было сделано из картона. Отпрянув, Вадомайр с выкриком "айа!" отбил в сторону полуторник врага, летевший ему в живот. Ан Эйтэн йорд Виардта схватился рукой за перила, чтобы не упасть – и Вадомайр с рыком ударил его ногой по кисти руки с мечом.

Полуторник полетел вниз, на палубу. Данвэ проводил его изумлённым поворотом головы.

– Обычно я не убиваю безоружных, – Вадомайр отводил руку для удара, – но не худо сделать для тебя исключение…

Ан Эйтэн йорд Виардта стремительным движением перехватил запястья врага. Вадомайр ощутил, какая страшная сила живёт в пальцах данвэ – даже сковзь брассарды, которые начали сминаться. "Жаль, что они медные… не стальные…" – мельком подумал мальчишка, скрипя зубами и стараясь оттолкнуть данвэ. Они боролись у самых перил мостика, и Вадомайр вдруг понял – а ведь данвэ не так чтобы намного старше…

… Ан Эйтэн йорд Виардта подсёк ногу Вадомайра и перебросил его через перила. Оглушённый падением на спину, на щит, тот не выпустил оружия и, когда данвэ прыгнул следом, рванулся к мечу – метнул саксу лёжа.

Чиркнув по наплечной пластине, тяжёлый клинок вонзился в борт. Данвэ задержался на миг… и Вадомайр вскочил.

Кто-то перебросил ан Эйтэн йорд Виардте копьё – данвэсское копьё. Данвэ повернулся к Вадомайру – слышно было, как он смеётся:

– Вот на этом копье, – услышал Вадомайр мёртвый голос, не соответствующий смеху, – я тебя отправлю за борт, как кусок мяса на вертеле – акулам на потеху!

– А такую тухлятину, как ты, – Вадомайр перекинул из-за спины щит, – не станут жрать и акулы.

Ан Эйтэн йорд Виардта нанёс таранный удар – и тут же отскочил. Вадомайр отбил копьё и почти достал бедро данвэ концом Сына Грома. Но следующий удар копьём был такой силы, что щит сорвало с руки Вадомайра – едва не вывихнув тому сразу и плечо и запястье.

Ан Эйтэн йорд Виардта ударил копьём о палубу, сбрасывая щит. И, отскочив, метнул копьё в Вадомайра – а сам рванулся к мечу.

Вадомайр, пригибаясь, метнулся вперёд – и изо всех сил влепил данвэ "в корму" футбольный пендель.

Корабль потярс хохот. Ан Эйтэн йорд Виардта пробежал мимо меча, нелепо хватая воздух руками, ударился всем телом о борт, оглушено помоталд головой – и получил ещё один удар. Оказавшись рядом, Вадомайр с левой дал противнику отличный хук.

В шлеме гулко ухнуло, как в бочке. Данвэ подбросило в воздух, и он шлёпнулся на доски палубы.

– Вот так оно бывает, – пояснил Вадомайр, – с теми, кто горазд болтать. Я раздумал резать тебя безоружного, данвэ. Вставай, бери меч и дерись со мной. Я подожду.

Он выдернул из борта саксу и замер.

– Ва! До!! Майр!!! Ва! До!! Майр!!! Ва! До!! Майр!!! – гремело вокруг.

Ан Эйтэн йорд Виардта поднялся на ноги неожиданно быстро – и, сорвав шлем, бросил его в сторону. Из углов рта данвэ текла кровь, он был бледен, и на белизне кожи неожиданно ярко рисовался тонкий проводок телесного цвета – к углу рта. Зелёные большие глаза сверлили Вадомайра.

– Ты труп, – тихо сказал ан Эйтэн йорд Виардта, выдернув из палубы свой меч.

– Мы все умрём, – откликнулся Вадомайр, – но ты – раньше. Таким, как ты, жить нельзя.

Данвэ молча бросился вперёд, занося меч. И… полетел на палубу. Из пробитого насквозь коротким точным ударом нагрудника била кровь. Вадомайр бросился вперёд – добивать врага уже безо всякой жалости – но данвэ подняли страшный крик, металлическая стена отгородила от упавшего и Вадомайра, и ратэстов…

– Не упустииииить! – заревел Вадомайр…

…Битва на "Доннертаге" не утихала, хотя с каждым мгновением данвэ становилось всё меньше и меньше. Тела противников заваливали палубу и лестницы.

Вадомайр искал ан Эйтэн йорд Виардту. Он не знал, что с кормы уже спущена шлюпка, что раненого уже увозят в открытое море, откуда идут четыре новых корабля.

Одна из последних групп данвэ защищалась у входа в каюты. Им не кричали, чтобы они сдавались. Навалив вокруг себя анласских трупов, данвэ падали – один за другим. Молча. И только мёртвыми. Когда же пал последний – дверь за спинами убитых распахнулась.

Вадомайр шевельнул рукой и тихо спросил:

– Не подведёшь меня, Сын Грома?

И, услышав изумлённые выкрики вокруг, поднял голову.

В дверях стоял Ротбирт.

Ротбирт – в обычном своём доспехе, по которому Вадомайр и узнал его, с мечом в опущенной руке. Вадомайр задохнулся от облегчения, шагнул вперёд… и наткнулся на спокойный, пристальный взгляд из Т-образной прорези шлема. Так не смотрит друг – даже если вас разделила смертельная обида. Смотреть так может только абсолютно чужой человек.

– Ротбирт, – тихо позвал Вадомайр. Повинуясь какому-то внутреннему толчку, с трудом снял помятый шлем, отбросил.

Ротбирт сделал то же. Да – он, точно он. Только глаза смотрели не по-его.

– Ротбирт, что с тобой? – спросил Вадомайр. – Что с тобой сделали? Ты помнишь, кто я?

– Я помню, – отозвался анлас спокойно. И улыбнулся. – Но это всё равно. Я пришёл драться с тобой и убить тебя. Мне так велели, Вадомайр. Я не могу ослушаться.

– Ты же знаешь, – Вадомайр покачал головой. – Я лучше тебя сражаюсь мечом. Ты не сможешь меня убить.

– Да, – легко согласился Ротбирт. – Тогда ты убьёшь меня. Это тоже всё равно.

Вадомайр покачнулся. Это была не ловушка. Это была двойная ловушка (как коридор, обшитый листами пластика – под морёный дуб…) Он проиграет в любом случае. Или свою жизнь – или жизнь друга.

Ротбирт улыбался, опустив меч к ноге.

– Убей его, пати Вадомайр, – сказал кто-то негромко и безнадёжно. – Им овладели злые духи…

– Нет, – ответил Вадомайр. – Как я убью своего друга и брата?

– Это уже не Стрелок, – сказал ещё кто-то. – У него вынули душу.

– Мне не нужна такая победа, – сказал Вадомайр. – К чёрту такую победу, за которую надо убивать друзей.

Он посмотрел в глаза Ротбирта.

"Ты совсем ничего не помнишь?"

…"За спину!"…

…Ротбирт – готовый умереть за него – за пиршественными столами Йохаллы и Синкэ…

…Костёр и улыбка друга, ставшего братом – его рука, поднимающая Вадима из огня…

…Эрна, от которой Ротбирт отступился – ради любви Вадомайра…

…Путь через дюны…

…"Очнись! Цепляйся, держись" – и мокрое, искажённое лицо…

…Вадомайр вздрогнул. Ротбирт не нападал. И тогда мальчишка, набрав в грудь побольше воздуха, заговорил:

– Помнишь, ты мне обещал как-то, что всегда будешь со мной? Щит к щиту, и нас только смерть разлучит? – Ротбирт склонил голову. – Побратимство – оно ведь навсегда. Даже если один из побратимов умирает… или предаёт. По своей воле, не по своей… – голос Вадомайра сорвался. Он передохнул и продолжал просто: – Я тебя подожду у дороги на ту сторону. А там мы пойдём вместе, брат. Ты не спеши особо.

Он вонзил в пол Сына Грома. Погладил пальцами рукоять: "Прости, но я не хочу победы такой ценой… есть такая песня. Была такая песня… Ты верно мне служил, теперь ищи другого хозяина." Положил рядом саксу. И спокойно шагнул навстречу Ротбирту.

Тот поднял меч.

– Бей, – грустно сказал Вадомайр. – Мне уже не будет больней, чем есть. Я думал, что больней всего было, когда я понял, что тебя украли вместо меня. Но теперь – больнее.

– Убей меня, – предложил Ротбирт. Меч в его руке дрожал, лицо покрылось крупным потом. – Ты же можешь.

– Не могу.

– Тогда я убью тебя… – кончик поднятого меча вибрировал.

– Не ты. То, что поселилось в тебе. А с тобой мы встретимся на той стороне и поедем дальше вместе, как ехали тут. Давай, – добавил Вадомайр по-русски. – Не медли.

– Нет, – спокойно сказал Ротбирт.

То, что произошло дальше, никто не успел осознать. Отшагнув назад, Ротбирт перевернул меч и, далеко отведя руки, ударил себя под челюсть.

Но Вадомайр, прыгнув вперёд, перехватил клинок рукой в кольчужной перчатке…

…с вырезом на ладони.

Алая горячая кровь хлынула на лезвие. И на лицо Ротбирта.

Меч упал. Вадомайр согнулся – молча вжимая раненую ладонь в живот. Ротбирт вскрикнул, подхватывая друга. Мимо мальчишек в каюту бросились воины, послышались странные звуки – щелчки, хлопки, два, три – и наружу выпал изрубленный труп данвэ в странной одежде, не в латах…

– Я не убил тебя? Я тебя не убил? – шептал Ротбирт, сам еле держась на ногах. – Я… они… но я не мог!

– Я живой, – Вадомайр улыбнулся. – Я живой, ты живой, Ротбирт, мы живы! – поддерживая друг друга, они выбрались его на палубу, что-то бормоча – что – не запоминалось.

И остановились у фальшборта.

Остатки загоревшегося корабля едва выступали над водой. Баннорты анласов вились над пятью остальными. Воины ликовали на их палубах. Поспешно, быстро уходили на пенных крыльях прочь несколько лодок. А на берегу Эргая ликовали люди – спасённые люди.

Это была победа.

И тогда над одним из кораблей появилась фигура кэйвинга Рэнэхида. Взмахивая мечом, он кричал вслед бегущим:

– Уплывайте! Живите! Скажите всем в своей земле, что над этим берегом – наш щит, и над этим морем – наш стяг, и есть у нас мечи на вашу силу! Молитесь своим богам и благодарите их!..

…Катера уходили быстро. Туда, где уже виднелись на горизонте смутные силуэты четырёх золотых кораблей – остановленных пришедшим приказом о том, что игра прекращается до выяснения полной обстановки на континенте.

* * *

Великая радость как и великая боль ощущается не сразу. И не сразу удаётся осознать, что ты выжил в бою – что ты победил.

А вот скорбь – скорбь ощущаешь тут же.

Сорок три скида и больше четырёх тысяч анласов – такова была цена этой победы. И мало кто не опракивал друга, сына, брата, отца – лежащего на окровавленной палубе, сгоревшего в огне, ушедшего на дно…

Не вернулся в свой Орилан Эгберт сын Вильберта. И кэйвинг Кенфирд Костедробитель сын Эохминто не увидит больше своего Брионнэ Ойка. Опоздали отомстить за своего вождя ратэсты Озви сына Куннбэло. Не носить больше морским волнам отважного разбойника Синбэра сына Эотты…

Шли – за чужих? Нет – на зов крови. Что останется после них в шумном и широкм мире?

Слава.

Добрая память.

Не это ли награда воину?

* * *

Кэйвинг Рэнэхид сын Витивалье, анлас из анла-даннэй, властитель Эндойна и носитель Рогатого Венца встретил пати Вадомайра Славянина на набережной Эргая. Кэйвинг шёл с трудом – уже в конце боя тяжёлое копьё, пробив набедренник, ранило его в левое бедро. Но он не опирался ни на чьи плечи…

Они долго стояли, держа друг друга за локти ржавых от крови брассард.

– Уж я и не знаю, как называть тебя теперь, пати Вадомайр Славянин, – тихо сказал Рэнэхид.

– Может быть, что-то изменилось? – српосил Вадомайр.

– Я потерял почти все корабли. А как ты сразил вражеского вождя – видели все.

– Ты остроишь свой флот, кэйвинг. Единорог вновь побежит над волнами… но думается – без меня.

– Уходишь, – спокойно сказал Рэнэхид. – Что же, ты недолго служил мне – но служил хорошо. Может, скажешь, где ты остановишься?

– Там, где кончится мой обет найти друга, – улыбнулся Вадомайр. – Трём вождям я служил и исоплнял свои клятвы. Прощай, кэйвинг.

– Прощай, Славянин, – негромко сказал Рэнэхид – уже в спину своему бывшему стомену. И махнул рукой шедшим за ним пати. – За мной! У нас тоже хватает дел!

* * *

Вадомайр появился в крепостном дворе Эргая в сопровождении людей с «Гармайра» и остатков дружины кэйвинга Синберэ, прибившихся к Вадомайру Славянину и Ротбирту Стрелку. Появился как раз когда собравшиеся тут жители Эргая – те, кто уцелел – решали, кому занять место не оставившего сыновей кэйвинга Инго сына Хайнэ.

Желающих-то было несколько. Но у самых дверей цитадели стоял пати Увальд сын Йохаллы. Стоял в засохшей крови, держа под мышкой разбитый шлем, а в правой руке – длинный меч. Молнию кэйвинга Инго… Свой меч сломал он в бою. А вокруг мальчишки стояли все, кто был с ним в том бою. Стояли, как стоит дружина вокруг своего кэйвинга. И угрюмо говорили любому:

– Не знаем тебя и не видели на палубах с нами.

А потом во двор шагнул Вадомайр Славянин. И Ротибирт Стрелок с ним. И ратэсты их встали плечом к плечу с людьми Увальда. Вадомайр же положил ладонь на плечо Увальда – младший мальчишка ответил спокойным, прямым взглядом.

– Я клялся в верности лишь твоему отцу, – сказал Вадомайр, – и обещал помощь твоей матери. Но я видел тебя в бою… – он повысил голос: – Вот ваш кэйвинг – кэйвинг Увальд сын Йохаллы, анлас и властелин Эргая! И кто этого не признает – умрёт.

– Останешься? – спросил Увальд. – Будь моим пати и сторменом.

– Утром меня тут не будет, кэйвинг, – ответил Вадомайр. – Я отдал и этот долг. Прощай же.

* * *

Мальчишка, сидевший внутри повозки, поднял на вошедшего глаза – измученные, тоскливые. Он не был ни истощён, ни избит, неплохо одет, в выгородке стояла низкая кровать, столик с кувшином воды… Но от правой щиколотки к стене тянулась прочная цепь, расклёпанная снаружи толстой доски.

Вадим присел на край ложа и внимательно осмотрел данвэ. Пленный не опускал взгляд зелёных глаз. Но в них – на самом дне – дрожала капелька молящей покорности. Раньше её не было. Когда били – не было. Когда почти забили – не было. И когда он кидался на выкупившего его Вадомайра с камнем. И когда пытался бежать – раз, другой, третий… восьмой. Недавно, уже когда Вадомайр был в море.

Теперь появилась. Всего лишь капелька. Но Вадим был уверен, что со временем там только это и останется – дожать можно. Дожать теперь только вопрос времени. А потом спрашивать. Он ответит.

Вадим вздохнул (зелёные глаза изумлённо дрогнули). Выложил на колено принесённую с собой вещь и спросил:

– Что это такое? Откуда это у ваших?

Данвэ быстро посмотрел на вещь и снова поднял глаза. Покривил губы. Промолчал.

Вадим вздохнул снова и достал ключ:

– Я дам тебе коня и еду, уезжай. Я не хочу тебя ломать. Когда ты настолько сильней – это просто нечестно… А до разгадок доберусь сам.

Он переложил пистолет на кровать и встал. И услышал сипловатый ломающийся голос данвэсского мальчишки, говорившего по-анласски почти чисто, хотя некоторые слова приходилось угадывать по смыслу:

– Это гражданский пистолет. У моего отца такой. Откуда ты его взял, анлас?

Интерлюдия: Карлссоны

 
Спешились карлссоны – их баки пусты,
Прут через периметры в рост…
В морды им впиваются осколки звезды —
Самой развесёлой из звёзд…
Их огонёк мигнул вдали – и зачах,
Тропка потерялась в ночи – шубб-ба-ду-ба…
Сказку убитую на крепких плечах
Хмурые карлссоны несут…
 
 
Выруби свет. В пламени наш Вазастан.
Выруби свет. Рвутся штурвалы из рук.
Выруби свет. Хватит глядеть на экран.
Выруби свет. Выруби звук.
 
 
Кнопку заело – и пропеллер висит,
Как перебитое крыло…
Карлссон садится в самолёт без шасси —
Солнце кроваво и светло.
Нет возвращенья, как птице без ног!
Это неписанный закон – шубб-ба-ду-ба…
Если в кабине самурайский клинок —
Как валидол под языком.
 
 
Выпили карлссоны чашку сакэ, как будто отраву…
Взлетели карлссоны, заложили последний круг…
Вспомнили карлссоны дымное небо над Окинавой…
Выруби свет. Выруби звук.
 
 
Что б не менялось на проклятом веку —
Все измененья налицо.
Анна Каренина срывает чеку,
Прежде чем лечь под колесо.
Дремлет Малыш… Под одеялом темно…
Спит – и видит сладкие сны – шубб-ба-ду-ба…
Там, как и прежде, влетает в окно
Карлссон, вернувшийся с войны.
 
 
Выруби свет. В пламени наш Вазастан.
Выруби свет. Рвутся штурвалы из рук.
Выруби свет. Хватит глядеть на экран.
Выруби свет. Выруби звук.[13]13
  Слова Олега Медведева.


[Закрыть]
 

* * *

В высокое окно замка постучалась пышная зелёная ветка. Кэйвинг Синкэ Алый Клинок сын Радды, анлас из анла-тэзар, властитель Галада, подойдя, распахнул окно и, впустив весенний воздух, вдохнул его полной грудью.

– Люблю это время, – сказал он и, повернувшись, сел на подоконник. Некогда красивое мальчишеское лицо обезображивал длинный шрам, закрывший навеки левый глаз. – Вдохнёшь этого воздуха – и не надо пить вино, – он поднял в левой руке золотой кубок с чеканкой, наполненный молодым виноградным вином, подарком кэйвинга Увальда сына Йохаллы, властелина Эргая.

– Не пей, – откликнулся человек, сидевший у тяжёлого малахитового стола в мягком кресле. В отличие от Синкэ, одетого в синюю с золотом тунику, короткие штаны и сандалии, его собеседник был затянут в тугую кожу и обут в высокие мягкие сапоги, а на поясе висела не только сакса, но и длинный меч.

Кэйвинг Вадомайр Славянин, властелин Йэни Асма, приехал в гости к своему другу. Они не виделись не слишком долго – но за это время в жизни произошли немалые перемены.

– А ты всё так же не пьёшь вино, – весело заметил Синкэ. – Такой же, клянусь топором Дьяуса! – Вадомайр усмехнулся углом рта, и Синкэ поспешил сменить тему разговора. – Ну, рассказывай, как ты переманивал людей у всех соседей подряд? Говорят, что Ротбирт Стрелок у тебя сидит во главе стола, а в подвалах ты держишь кучу гномов и они варят тебе золото из свинца? И что твой щитоносец – вообще данвэ?

– Говорят разное… – неопределённо протянул Вадомайр. – Так рассказать, как я жил и что делал?..

…В конце зимы, после разгрома флота данвэ у Эргая, властитель хангаров поутих, перестал грозиться выжечь и вырезать всех "рыжеволосых демонов" – и анласы упоённо занялись сразу двумя междуусобицами: на севере Бёрн неуклонно расширяд свои границы, а на юге соседи дружно отколотили Остан Эрдэ, напавший на Галад и Эндойн. Метельной ледяной горной ночью, когда горные великаны трясли скалы на побережье, швыряя с них лавины вниз, три сотни храбрецов из Эндойна, Эргая и Галада, объединившись под рукой Вадомайра Славянина с его небольшой дружиной, ушедшей с ним после Эргайского Сражения, прошли с лошадьми по горным тропам – ледянми карнизами – и нлётом взяли три хангарских крепости, защищавших проходы в хребтах, а потом обрушились в плодородные долины и на город-порт Балны Хун. Вадомайр собственноручно срубил голову сююджи Балны Хуна и в кожаном мешке с мочой и калом отослал правителю Ханна Гаар. Дружина подняла парня на скрещённых мечах и крикнула кэйвингом нового княжества – Йэни Асма, "Молодых Гор". Дважды за два месяца хангары многими тысячами подходили к горным крепостям – и откатывались, оставляя трупьё, под градом насмешек, улюлюканья и свиста со стен – анласы только что не мочились им на головы и всячески поносили Чинги-Мэнгу, крича, что их вождь давно убил хангарского бога. Хангары из окрестных урханов тайком убегали к анласам – целыми айалами; под властью страшных рыжих северян жилось куда легче, чем под властью своих сюууджи и датханов. Приходили и анласы – из разных мест, крестьяне и ратэсты, искавшие кто чего, но готовые служить молодому вождю… Однако, сказать правду, Вадомайр никого не переманивал под стяг с Зимородком специально.

Своего хлеба явно не хватало, но были золото, медь, железо, свинец, соль. Был порт – крупнейший на юго-западе континента. И Вадомайр заводил боевые скиды, и торговые корабли. А кроме того – нередко из ворот то одной то другой крепости выплёскивалась стальная гремащая змея – конная сотня уходила в поход аж до самых стен Ырганды, и пригоняла скот, и лэти, и привозила золото, серебро и медь, и красивые камни, и знаменитый ыргандский жемчуг… и – да – своих павших, так что?

Хангары терпели. А данвэ и вовсе не появлялись…

… – И сколько же у тебя сейчас скид? – немного завистливо спросил Синкэ.

– Уезжал – заложили "Фиорсу", десятый, – не стал скрывать Вадомайр. – Дерева хорошего не хватает, выдержанного. А кормчие мои и стормены хороши – не хуже, чем у Рэнэхида в Эндойне!

– Не скажи это ему, – посоветовал Синкэ.

– Не скажу, – пообещал Вадомайр. И погрустнел. Кэйвинга Рэнэхида он видел месяц назад в море. И совсем неласково смотрел бывший вождь на бывшего стормена, хоть и улыбался широко. С палубы – на палубу. Один скид – под золотом с голубым единорогом. А другой – под золотым зимородком на густо-синем… Если и не враги – то и не друзья. Соперники…

Вадомайр встряхнулся, как промокший пёс, чтобы прогнать грустные мысли. Но Синкэ, кажется, понял, что к чему. Он был умён и опытен, юный правитель Галада. И умел подмечать скрытые движения людской души.

– Не следует горевать, что судьба разводит вождей, – сказал он непривычно мягко. – Это не лишает нас чести. Мы ближе к богам, чем обычные люди… и не важно, что и как вознесло нас на высоты – мы менее свободны в привязанностях и выборе, чем последний лэти…

– Это так, – наклонил голову Вадомайр.

– Ты и без того счастлив, Славянин. У тебя жена и ты находишь друзей везде, где живёшь. А многие всю жизнь ищут хоть одного.

– Я тоже ищу, – пробормотал Вадомайр. – И не нахожу…

– А! – Синкэ прищёлкнул пальцами, вскочил, быстро подошёл к стене между двух окон и откинул плотную ткань с какого-то предмета, висящего на стене. – Твоё?!

Вадомайр заулыбался. На стене висела картина. Липовая простая доска превратилась в окно в море. Под надвигающейся тучей, среди вздыбленных ветром белоголовых волн летел на вёслах скид. Казалось, можно услышать рёв гребцов.

– Моя. Как попала к тебе? Я её подарил одной девч… О?!

– Наоно моя жена, – усмехнулся Синкэ. – Эта картина – половина её приданого. Лучшая, хотя в другой половине немало золота и оружия.

– Поздравляю, – сказал Вадомайр искренне. И показал руками, как держат ребёнка. Синкэ нарисовал рукой живот и спросил:

– А у тебя?

– Нет пока, – коротко сказал Вадомайр. И вспомнил тот удар копьём, едва не убивший Эрну на бродах… Будут ли они – дети? Не могли сказать даже атрапаны…

– А правда, что твой старший атрапан – тоже славянин? – спросил, будто подслушав мысли, Синкэ. – Из-за гор?

– Правда, – кивнул Вадомайр. – Необычный человек… Пришёл и попросился жить. Он и не атрапан, это про него так – говорят разное. Он и меня-то старше не намного…

Они ещё поговорили о разных вещах. Вадомайр со смехом рассказал, как его люди охотились на шумного злого духа, поселившегося в пещере на склоне холма над одним вардом, а вместо духа убили здоровенного медведя, который колупал себе стену – там дикие пчёлы устроили гнёзда. Синкэ порадовал друга вестью о том, что Остан Эрдэ наконец-то успокоили… Вадомайр гостил у Синкэ третий день и сейчас пошёл поговорить перед обратной дорогой – в дальнем дворе уже брякал металл, фыркали кони и переговаривались ратэсты, готовые в путь.

– Приезжай ко мне, если будет время и достанет желания, – Вадомайр пожал локоть кэйвинга-соседа. – Посмотришь, каково в наших долинах.

– Может, и соберусь, – кивнул Синкэ. – Только скоро – вряд ли. Мы редко ездим друг к другу в спокойные дни. Если приеду – так с бедой…

* * *

Весна была и в горах. Кое-где ещё лежал снег, но по всем склонам проснулись уже давно ручьи, цвели среди камней эдельвейсы – бледные звёздочки. Солнце пригревало, над горами тянулись караваны птиц. А внизу, в долинах, убирали второй урожай…

Тут, в горах, жилища людей были редки. Хангары тут и вовсе не селились, из анласов прижились лишь те, кто жил охотой. Их каменные дома, обтянутые изнутри шкурами, лепились к скалам и казались их продолжением. Обитатели выходили навстречу семьями, приветствовали кэйвинга с оружием в руках, спрашивая, не нужны ли защита, помощь, проводники и нет ли какой войны, на которую можно пойти прямо сейчас? Вадомайр со своими людьми ночевал в этих домах и вечерами, сидя на шкурах у очага, в котором горели куски угля, расспрашивал неспешно об охоте и горных духах.

Ничто не предвещало никаких неприятностей. Да и каких – на своей уже земле?..

…Всё началось, когда впереди оставалось полдня пути – а там спуск в долину. Слева, высоко на перевале, будто парила в облаках башня одной из сторожевых крепостей. Вадомайр, задрав голову, с удовольствием рассматривал выстроенные данвэ (нет, правильно – данваны!) серые форты и мощный центральный тур. С гор потягивало льдом, ратэсты сейчас, наверное, сидят у огня, а те, кто дежурит на стенах, кутаются в тёплые меховые плащи…

Он оторвался от отряда. Под Вадомайром был не его боевой конь, а снежно-белый с чёрными "чулками" иноходец откуда-то с юга, подарок купцов. Нервный, тонконогий и быстрый, как ветер, конь не мог нести анласа в доспехе. На коротких расстояниях он оставлял далеко позади рыжих анласских жеребцов, но быстро утомлялся. Тёплый, подбитый мехом плащ Вадомайра лежал на конском крупе – именно этот плащ и зацепился за ветку багульника, густо росшего вдоль дороги.

Ругнувшись по-русски, парень склонился с седла… и что-то звонко цокнуло по камню – на той линии, где только что была голова кэйвинга. Вадомайр выпрямился в седле, схватитв дротик у седла. Конь вдруг взвился и с хрипом начал падать – Вадомайр быстро соскочил и пригнулся, оглядывая скалы. Появившиеся из-за поворота ратэсты перешли на галоп, тревожно крича. Но Вадомайр их не замечал.

Шагов за двадцать справа на склоне поднялись и побежали прочь, к ведушей вниз осыпи, два человека в чёрном. Вадомайр размахнулся, посылая дротик в цель. Передний из бежавших взмахнул руками и упал – убит, Вадомайр был уверен в этом. Второй проскочил мимо товарища… вернулся, наклонился над ним. Мимо кэйвинга проскакали ратэсты, а трое, соскочив с коней, сдвинули вокруг щиты.

– Прочь, – Вадомайр оттолкнул их. – Второго берите живым! – крикнул он в спины остальным. Сам, метя плащом по камням, подошёл к коню. Между глаз у того торчало короткое древко арбалетного болта. Конечно, пластиковое…

Ратэсты вернулись – весьма смущённые. Двое тащили труп, третий – сам арбалет. Остальные ехали позади, растерянно переговариваясь.

– Прости, кэйвинг, – склонился с седла один из них. – Он прыгнул вниз, а там обрыв и камни внизу… вокруг аж брызнуло…