Текст книги "Последний день войны"

Автор книги: Олег Верещагин

– Не остров, – проворчал кормчий "Гармайра". – Южная земля из легенд.

– На вёсла! – закричал Вадомайр, первым бросаясь к своему месту. Следом за сторменом повалили и остальные – и скид словно бы прыгнул вперёд, обогнав соседа. Дружба дружбой, а вот на этот берег Вадомайр хотел ступить первым…

На "Аруне" тоже гребли вовсю и гребцы были не хуже. Но вырвать у "Гармайра" те несколько мгновений промедления уже не могли.

* * *

Никогда в жизни Вадомайр не мог себе представить, что может быть так жарко. А вот Вадим – мог, и уверенно подумал, что на Земле эта местность соответствовала бы по широте где-то Сейшелам. Остальные с испугом косились на краснеющую открытую кожу, и кто-то уже бормотал «а что как почернеет, да и останется – как у хангара?!» Но терпеть в одежде из кожи и сукна не было никакой возможности – под кожаной курткой по телу лились ручьи пота, и анласы сбросили всё, что было можно. Вадомайр – тоже, да и ходить по тёплому прибрежному песку и почти такой же тёплой воде босиком было приятней некуда.

– Какое ласковое море. Как любящая девушка, – сказал, нагоняя Вадомайра, Ротбирт. Вадомайр кивнул. Море – лазурное, залитое солнечным светом, покрытое мелкой рябью спокойных волн – ничуть не напоминало воды северных мест, хмуроватые даже в хорошую погоду.

Анласы разбрелись по берегу, перекликаясь и разглядывая всё вокруг. Кое-кто разжигал костёр, прилаживал над огнём котёл. Другие просто валялись на песке или плескались в море. Когда со скид снесли и начали разделывать нескольких огромных рыбин, похожих на земных тунцов, местные жители – а до этого они жались к своим хижинам, с ужасом наблюдая, как огненноволосые гиганты на руках вынесли на сушу свои страшные корабли! – приблизились, знаками умоляя поменять рыбу на любое количество плодов – невиданных, ярких, привлекательных, многие из которых не знал и Вадим (в остальных он опознал апельсины, бананы, кокосы, манго…) Местные не походили на хангаров – были выше, стройней, но какие-то тонкие, черноглазые, черноволосые, смуглые, мужчины все – с густыми не по-хангарски бородами. У анласов на судах было немало рыбы и вяленого мяса, а жесты местных были настолько умоляющими, что Вадомайр махнул рукой, и Свидда разрешил своим мену. Гомоня и жестикулируя, рыб тут же унесли, а взамен натащили гору фруктов – анласы их тут же разобрали, и Вадомайр, посмеиваясь, стал показывать, как и что есть. Апельсины понравились всем без исключения, а вот бананы – мало кому, но Ротбирт от них оказался без ума. Свидда налегал на финики. Видя, как нравятся рыжеволосым их мена, местные с улыбками натащили ещё – уже просто так. И высокий седой старик в белой шапочке, ткнув рукой в подарки, что-то сказал с улыбкой.

– Вкусно, – ответил Вадомайр и повторил то же на русском, английском и французском – но старик явно не понимал ни одного из этих языков. Другая планета оставалась другой планетой… – Спасибо, отец, – и поклонился.

– Добрый народ, – заметил Ротбирт. – Но почему они не ходят в море сами? Неужели не умеют её ловить?

– За мысом – сети на берегу, – ответил Вадомайр. – Я видел с воды. И лодки. Большие, в пол-скиды… Может, они поймут хангарский?

Он не ошибся. В ответ на кое-как слепленные вопросы на хангарском старик оживился и, кивнув, ответил полупонятно, но смысл улавливался:

– Да, мы рыбаки. Селение наше живёт от моря уже почти три сотни лет. Но духи моря, как видно, разозлились на наших молодых – и то сказать, непочтительны они стали, вот в моё время… – старик покачал головой. – Духи послали страшное чудище в наши воды. Оно не даёт никому отойти от берега, рвёт сети, пожирает людей… Потому мы сперва испугались вас – с моря раньше приходили похожие на вас люди на сверкающих кораблях…

– Данвэ! – вскрикнул Ротбирт, а Свидда хрипло прорычал божбу и обещания. Сатрик кивнул:

– Да, они себя называют похоже… А раз вы не похожи на них и всё-таки пришли с моря, мы приняли вас за посланцев злого чудища из глубин.

– Спроси его, Вадомайр, какого обличья чудище? – предложил Свидда. Вадомайр задал вопрос, и старик глубоко вздохнул:

– Если ты говоришь на языке людей Хангири, то, верно, знаешь их бога?

– Знаю, – подтвердил Вадомайр. И вспомнил раскинувшего щупальца кракена на потолке зала…

– Ты веришь в него, юноша?

– Нет, – твёрдо ответил Вадомайр. – Мои боги сильнее, – он и сам не заметил, что говорит. – Они – боги грома, ветра и света, поражавшие чудищ более страшных, чем поганый Чинги-Мэнгу.

– Может и так, если вы проплыли невредимыми мимо стража злых духов, – кивнул старик. – Страж похож на бога страны Хангири. У него много длинных рук и тело, похожее вот на эту косточку, – он показал косточку финика. – И большие злые глаза. Не как у рыбы. У него умные глаза… Он длиной с оба ваших корабля, если их поставить нос к носу.

– Кракен, – сказал Ротбирт. Вадомайр кивнул. Свидда тоже:

– С два наших корабля, – пробормотал он и высыпал сухой песок из кулака на босую ногу. – Это много. Мой отец убил ледового кракена, но тот был меньше.

– Скажи, старик, а почему хозяин ваших земель не защитит вас? – спросил Ротбирт. – У него нет кораблей? Или его воины трусливы?

Старик вздохнул:

– У хантари Клухоша есть большие корабли. И много храбрых воинов. Но он не станет выходить в море, чтобы защитить простых рыбаков.

– У нас такого вождя назвали бы не только трусом, но и глупцом, – сказал Ротбирт. – Разорив своих людей, чего он станет ждать от них?

Стари к вздохнул вновь:

– Хантари возьмёт своё, даже если мы будем умирать с голоду… Мы хотели позвать воина из других земель. Но таким нужно много платить, а мы бедны…

– Платить?! – поразился Свидда. – Что это за воин, говорящий о золоте до боя и идущий на бой за серебро?! Слава – вот награда! Серебро утечёт через пальцы, постареют красавицы, падут кони, кушанья будут съедены, а слава останется и достигнет с воином ворот в доме Дьяуса!

– Говорят, был кэйвинг Арта на старой земле, – сказал Ротбирт. – И повадился к нему на двор змей Гриста, посланный Астовидату, и таскал воинов, пока не пришёл сын Вайу Верасена и голыми руками не оторвал чудищу голову…

Вадомайр поднял бровь и сказал медленно:

– Это ты хорошо вспомнил вашу историю… Если пойду я на рыбалку, то…

– …то и я буду рядом с тобой, – просто ответил Ротбирт. Улыбнувшись друг другу, парни посмотрели на Свидду. Тот улыбался тоже:

– Может, и для третьего найдётся место на той рыбалке?

Анласы засмеялись. Вадомайр увесисто ткнул Свидду в плечо – земного мальчишку такой тычок усадил бы в песок, но нарайнец даже не качнулся.

– Старик, – Вадомайр обратился к собеседнику, внимательно вслушивавшемуся в речь чужеземцев, – если вы дадите нам лодку и скажете, где чаще всего видели чудище, мы поплывём и убъём его.

Старик недоверчиво качнулся назад, оглядел парней и покачал головой:

– Нет. Посланец духов убьёт вас, наших гостей, и мы покроем себя позором, как не сумевшие их защитить и ли хотя бы остеречь…

– Старик, – прервал его Вадомайр. – Я не видал ещё своей шестнадцатой зимы. Но когда я иду в бой – пусть с моей дороги убираются боги. Когда я чего-то хочу – я беру. Я вгоню копьё в ваше чудище и приволоку его к этому берегу, чтобы каждый из вас мог на него плюнуть.

Старик заглянул в глаза морского пришельца – и ощутил страх. Они были серые, словно сквозь череп просвечивало предштормовое небо. И в них читались упорство и пренебрежение к мелочам вроде судьбы. Таких глаз старик не видел ни разу – за всю свою долгую жизнь… кроме того раза, когда он, ещё молодой, с семью такими же молодыми парнями, чая мести, напал на одинокого данвэ, купавшегося за южным мысом… видел – за миг до того, как голыми руками данвэ убил четверых из восьми напавших, заставив бежать остальных… И старик испугался – а уж не злого ли духа залучит он в помощники против злого духа?! И чем придётся платить за ту помощь?

Но отказываться старик не хотел тоже. Без рыбалки деревня просто вымрет… если раньше не спалит её хантари Клухош – за неуплату налогов.

– У нас нет денег… – медленно сказал он. – Но вы возьмёте самых красивых девушек и мальчиков…

Вадим сделал нетерпеливый жест рукой:

– Нам нужна только лодка, старик.

Он уже начал презирать этих людей – добрых, гостеприимных, но каких-то жалких и забитых.

Интерлюдия: Дорога

 
На стёклах, седых от пыли, пиши имена,
Выкуривай за ночь пачку и жди эпилога.
Семь женщин тебя любили, осталась одна, —
Она бесконечно просто зовется – Дорога.
 
 
А ей – то леса, то степи, то чёрный остов
Заброшенного вокзала да годы иные.
Одни оставляли пепел сожжённых мостов,
А ты за собой оставил мосты разводные.
 
 
А после ты будешь плакать слезами вовнутрь
О том, что другой дорогой полжизни протопал.
Душа твоя, как собака, попросится в путь
По ржавым осенним листьям к утиным протокам.
 
 
Уставшие от скитаний вагоны скользнут
С оборванных рельсов в небо и грянутся оземь…
Семь странных твоих свиданий, семь верных разлук
Проводят тебя глазами в последнюю осень.[11]11
  Стихи А. Земскова.


[Закрыть]
 

* * *

Лодку они выбрали сами – что-то вроде куттера с латинским вооружением. Тут, конечно, не знали таких слов, но выглядел кораблик именно так, Вадим в этом разбирался. В своё время он вслед за Олегом прочитал немало книг Крапивина – и все эти паруса-реи-ноки, которые Олега раздражали, Вадиму неожиданно прочно врезались в память. Сейчас он, оседлав борт, сильно рванул за брас, поворачивая рею – она ходила легко, бесшумно. Ротбирт прохаживался вокруг, как кот около сметаны – простукивал, оглядывал борта. Свидда, забравшись на нос, растягивал шкаторины бом-кливера и кливера, проверяя их на прочность.

– Борта на гвоздях, – чуточку брезгливо сообщил Ротбирт. – Лучше бы на честном слове анласа – оно, право, намного крепче.

– Да, тот, кто сбивает корабль гвоздями, строит себе лестницу на ту сторону куда раньше положенного срока, – согласился Свидда. – Еловые корни – вот дело!.. Может, нам пойти на одной из наших скид?

Вадомайр соскочил на песок:

– Нет, – буркнул он. И пояснил с улыбкой: – Ни к чему делить славу больше, чем на троих.

Ротбирт прищурился и щёлкнул языком. Он готов был прозакладывать руку, что его друг просто не хочет рисковать людьми и скидами. Вслух же сказал только одно:

– Самое малое – три дня будет штиль. Пусть все отдохнут и почистят днища, пока мы будем охотиться, а то досок уже не видно за этим отродьем, – он имел в виду ракушки.

– Вот мы со Свиддой сейчас и распорядимся, – Вадомайр с удовольствием потянулся, повыл немного, – а ты давай грузись!

* * *

Обе команды были не слишком-то довольны, что их оставляют. Все обступили сторменов, особенно орали те, кто помоложе. Вадомайр и Свидда были непоколебимы и явно переорали своих людей, а к лодке возвращались уже в обнимку, пересмеиваясь. Вадомайр опять начал тянуться, и Свидда заметил:

– Здоров ты.

Вадомайр улыбнулся широко, выбросил вперёд ладонь с растопыренными пальцами:

– А?

– Давай! – сверкнул глазами Свидда, с размаху впечатывая свою ладонь в ладонь славянина. – Рррраз…

Оба побагровели от натуги. Сжатые в живых тисках пальцы наоборот – стали белыми. На руках под тонкой покрасневшей кожей вздулись мускулы. Ноги, расставленные для упора, начали уходить в песок… Наконец Свидда выдавил вдруг с рыком:

– Аррррр… держите меня! – и Вадомайр упал на колено. Смеясь, потряс в воздухе рукой:

– Ого! Вот кто здоров!

Зайдя с бортов, они налегли плечами и, упираясь ладонями, буквально перенесли лодку – вместе с хохочущим Ротбиртом – на воду.

* * *

На лодку погрузили два бочонка пресной воды, вяленое мясо, свежие фрукты… Доспехов никто, конечно, не взял – но с мечами и саксами расстаться анласы не собирались, а со скид принесли три кавалерийских пики и столько же копий для охоты.

Ветра опять не было, и Вадомайр закрепил в уключинах две пары вёсел – на взгляд анласа не только слишком коротких, но её и нелепо сделанных. За первой парой устроился Ротбирт, за второй – Вадомайр, Свидда сел за кормовое весло. С берега неслись добрые пожелания и напутствия, в которых отчётливо проскакивали завистливые нотки.

Трое мальчишек на рыбачьей скорлупе отправлялись убивать существо, которое учёные люди однозначно опознали бы как архитойтиса – кальмара, способного уволочь на дно немаленький корабль. Отправлялись, имея только холодное оружие – просто потому, что им так захотелось. И потому, что в давние времена герои так уже делали – а чем хуже они?!

Наверное, во все времена юным казалось, кажется и будет казаться, что всё самое героическое и интересное уже сделано теми, кто жил до них – а на их долю уже ничего не достанется. И они спешат, торопятся, чтобы хоть в чём-то сравниться с теми, прошлыми… и зачастую превосходят их, чтобы потом новые молодые вздыхали о героических временах предков…

…Две пары вёсел, к которым анласы быстро приноровились, несли куттер в направлении, указанном рыбаками. Вадомайр и Ротбирт гребли с удовольствием, шелестела за бортами вода, разваливаясь на два стеклянно-зелёных с белой каймой гребня. Вёсла входили в неё плавно, быстро, не утомляя. Свидда, сидя на корме, щурился на солнце, посвистывал, напевал, выправляя курс. Берег почти скрылся из глаз, когда он весело крикнул:

– Аой! Ветер!

– Суши вёсла, ставь парус – ха! – ответил Вадомайр.

– Ха! – Ротбирт налёг на брас. Шурша по рее кольцами, парус, до той поры льнувший к мачте, развернулся в тугой треугольник и натянулся под ударом подоспевшего ветра. Ротбирт захлестнул брас, фиксируя курс. Вадомайр, повиснув спиной над водой за кормой, крепил брамселя, отворачивая от волн мокрое смеющееся лицо.

– Ух! – куттер с громовым ударом зарылся в волну, и Вадомайр в следующий миг взлетел верх – мокрый насквозь, но весёлый, хохочущий, в ореоле брызг, перескочил на палубу между лавок и схватился за плечо Ротбирта: – Мы как ветер летим, взгляните же!

Вода запела веселей. Куттер нёсся вовсю. Ротбирт оттеснил Свидду от руля, и тот вместе с Вадомайром уселся на борт, держась за ванты, чтобы уравновесить крен.

– К повороту! – проорал Ротбирт, упираясь ногами в днище. – Живей, именем Вайу! Поворот!

Вадомайр прыгнул на борт, дёрнул брас и конец реи треснул по спине Свидду, зарывшегося носом в бочонок.

– Ну ладно, – усмехнулся тот, плеснув в лицо забортной водой, – потом сквитаемся…

– Я не нарочно, – тут же отреагировал Вадомайр.

– Неплох был поворот, – сообщил Ротбирт со своего места, – а потому – смиримся с мелкими потерями.

– Смиримся, – согласился Свидда, потирая ушибленню спину, – на время.

* * *

Три небольших островка, указанные в деревне, отыскались почти сразу – Ротбирт с его чутьём не промазал в океане, как не мазал из лука. Покрытые зеленью, пышные, они удивительным образом смешно напоминали плавающие в похлёбке зёрна пророщенного овса.

Парни утомились от приторной тропической роскоши и сейчас, разлёгшись в лодке, лениво созерцали высокое вечернее небо, горящее закатными красками море, солнце, садящееся за острова – и саму их тёмную, почти чёрную на фоне заката зелень. Вадомайр, лёжа на планшире, опустил в воду руку и ногу. Свидда валялся, положив ногу на ногу и закинув руки под голову, на высоком носу. Ротбирт устроился на второй скамье, свесив ноги за борт, что-то напевал. Потом сказал:

– Не очень-то спешит здешний кракен. Я думаю – может, его позвать? – он приводнялся, и над водой полетело: – О-хой, о-хооооооой!

– Наверное, ночи дожидается, – предположил Вадомайр, булькая рукой в воде. – Ну, я никого не неволю, а сам выкупаюсь!

Он стащил штаны, встал на качающемся борту и, оттолкнувшись, бухнулся в воду. Куттер закачало.

– Да чтоб тебя!.. – завопил Ротбирт. В ответ донёсся смех – Вадомайр, наполовину выскакивая из воды, обеими руками вмах грёб к острову.

– Догони-и-и! – послышалось задорное.

– Догонишь тебя… – проворчал Ротбирт, укладываясь. – Камень тебе на шею, да и то вывернешься.

Свидда зевнул, и мальчишки больше не произнесли ни слова, пока Вадомайр не вдёрнул себя в лодку.

– Вода тёплая, как подогретая, – сообщил он, отжимая волосы. – Будете плавать?

– Нет, – Ротбирт устроился удобнее. Свидда покачал головой.

– Ну тогда спать давайте, что ли… Уж если кракен не клюнет на такую наглую приманку… – Вадомайр пожал плечами.

Ещё до того, как стемнело полностью, все трое уже спали. И не видели, как в полёте стрелы от них поднялась из глубин океана светящаяся масса…

* * *

Свидда проснулся первым. Проснулся от холода – остывшая за ночь вода студила воздух над океаном.

Рассвет был потрясающе красив. Свидда, не сводя глаз с поднимающегося из вод огненного крылатого шара, оседлал нос – словно коня – и, держась руками за брус, звонко, протяжно и задумчиво, пропел:

– Долго ночь меркнет.

Но вот заря свет запалила,

туман поля покрыл,

Орел в вышине кликнул.

Тогда пускал я коня вокруг кургана отцовского.

Трижды посолонь конь курган обежал,

заржал трижды, зарю привечая… – нотут взгляд его упал на спящих эндойнцев. И задумчивость сменилась коварной усмешкой. Ротбирт спал на животе – стоя коленями по обе стороны скамьи и уложив голову на руки. Вадомайр устроился сидя у него в головах и уложив запрокинутую голову на плечо друга.

Зачерпнув обеими ладонями воды из-за борта, Свидда тихо перешагнул через скамью и очень аккуратно вылил воду на лицо Вадомайра.

– Дождь… – пробормотал тот по-русски, причмокнув губами. – Воронки растягивайте, собирайте воду… – добавил он на анласском. И даже не проснулся толком.

– Вооот как?! – обиделся Свидда. – Ну… – он зачерпнул воды теперь уже рубахой и, помедлив секунду, вывернул её над спящими.

– ЯаааААА!!! – завопил Ротбирт, вскакивая. Вадомайр шатнулся с его плеча, впечатался лбом в скамью. – Тонем!!! Ой, что это?!

– Месть – вещь, угодная богам, – наставительно сказал Свидда.

– А сейчас мы проверим, угодна ли богам твоя жизнь, – пообещал Вадомайр. – И ещё – как ты плаваешь!

Он прыгнул на нарайнца, и оба, сцепившись, грохнулись за борт. Ротбирт, смеясь, нагнулся через борт. Его друзья позабыли о схватке – плавали кругами у лодки. Вода тут, у берега, была прозрачной до самого дна, где таинственно шевелились, тянулись вверх от зелёных камней, плети водорослей, алели и чернели веточки драгоценных кораллов и мелькали стаи разноцветных рыб. Ротбирт начал стягивать штаны, собираясь прыгнуть за борт, туда, где уже у самого дна вертелись два гибких тела – Вадомайр и Свидда самозабвенно гонялись друг за другом…

Рыбьи стаи исчезли разом. Ротбирту почудилось какое-то движение – дальше, где солнечные подводные склоны всё круче и круче скатывались в холодные океанские глубины, чернеющие жутью. И вот эта чёрная жуть… она двигалась.

Больше того.

Она… она выбрасывала щупальца.

Да. Огромный сгусток тьмы словно бы наползал на солнечное дно. И шевелил пучком толстых, гибких тяжей.

В первую секунду Ротбирт захлебнулся страхом. Но уже через миг заорал:

– Вадомайр! Свидда! Скорей в лобку – кракен! Кракен!! Кракен!!!

Два человека продолжали мелькать над дном в то время, как к ним приближалось чудовищное порождение мрака океанских глубин. "Не слышат! – понял Ротбирт. – Под водой не слышат!" – и он махнул в воду, не снимая штанов.

Под водой кракен сразу сделался вдвое больше, чем был. Ротбирт видел его глаза – два беспощадных жёлто-чёрных круга. Но это была разумная беспощадность, как у врага, с которым сходишься грудь с грудью… только перед врагом твоя грудь не голая, ты не безоружен – а сам враг не до такой степени превосходит тебя силой…

Заметили! Оба плыли навстречу, наверх. Мелькнуло перекошенное напряжением лицо Вадомайра, изо рта – цепочка пузырьков… Ротбирт заработал руками, несколько мучительно долгих мгновений, обмирая от ужаса, оставался на месте, но потом выскочил из воды, словно пробка.

– Скхо… ркхххеееей… – хрипел Вадомайр, качаясь на волне и помогая влезть Свидде – тот, дрыгнув ногами, перевалился в лодку.

– Лезь! – завопил Ротбирт, выплывая чуть в стороне и в два гребка оказываясь у борта. Его сводило, скручивало нестерпимой жутью – какой он, отважно сражавшийся на суше и воде с малолетства, никогда ещё не испытывал. Что-то коснулось его ноги, соскользнуло – и Ротбирт, рассекая лоб о борт, упал на дно.

Вадомайр – одним богам ведомо, когда и как он влез! – уже хватал копьё. Второе держал Свидда. Ротбирт ухватился за пику. Все трое застыли по бортам – в напряжении, ожидая появления врага.

Кракен мог раздавить куттер щупальцами, не всплывая. Но ему захотелось посмотреть на людей вблизи…

Подолдка, подумал Вадим. Это как подлодка всплывает. В полусотне шагов в плеске и грохоте поднялось веретенообразное, расширенное к хвосту тулово длиной не менее пятидесяти шагов. Щупальца такой же длины и толщиной с хорошую мачтовую сосну были обманчиво-бессильно простёрты по воде. И там, откуда они расходились, холодног и зло смотрели огромные глаза. Воздух наполнило нестерпимое зловоние.

– Да это же… из камнемёта убивать… – пробормотал Ротбирт, облизнув губы. Вадомайр повёл плечом, посмотрел странно и пробормотал:

– А вот и порождение мрака – так чего стоят боги и кто мы сами? – казалось, он и не слышал друга.

Взметнулись два щупальца – покрытые с внутренней стороны розовыми пульсирующими, словно мерзкие рты, присосками. Кракен разом надвинулся… Вадомайр – в развороте всего тела – послал вперёд копьё, утонувшее в основании щупальца. Брызнула бурая кровь. Второе щупальце отдёрнулось – Ротбирт сделал выпад пикой.

– О-хой! – выкрикнул Вадомайр. – Вот так бьём!

– Вайу и сталь! – вторым уколом Ротбирт снова заставил щупальце отдёрнуться, но веретено пики, словно живое, выскочило из его рук и переломилось.

– Брат! – Вадомайр кинул ему вторую пику. Над спиной его взвилось щупальце… Свидда, коротко выдохнув, загнал в жуткий тяж своё копьё.

Кракен исчез так же быстро, как появился. Парни переглядывались. Все трое были бледны, но страха никто из них больше не ощущал…

…Щупальца взметнулись лесом со всех сторон. Рухнули на куттер, дробя его в щепу…

– В воду! – закричал Вадомайр. Свидда почему-то задержался… Лопнувший брус ударил Вадомайра в грудь, и тот, захлебнувшись криком, молча канул в глубину.

Свидда увидел мелькнувшие пятки Ротбирта – тот мгновенно набрал воздуха и нырнул. Вадомайр опускался в глубину боком, от груди тянулись нити крови. Ротбирт уходил следом за ним отвесно, держа в левой руке саксу.

Кракен надвинулся сбоку – метнулись щупальца. Ротбирт извернулся в воде, мелькнуло тяжёлое лезвие… Одно щупальце отдёрнулось, заливая всё вокруг облаками крови. Вадомайр лёг на камни на дне. Ротбирт подхватил его под руку, с усилием погрёб вверх, отмахиваясь саксой от щупалец.

Свидда задержался, потому что надо было схватить третье копьё. Набрав столько воздуха, сколько было возможно, он кувыркнулся в воде и пошёл вниз…

…Ротбирт вынырнул на поверхность. Голова Вадомайра моталась, из угла рта текла кровь.

– Очнись! – Ротбирт ударил друга по щеке. Тот кашлянул. – Цепляйся, держись! – он подгрёб к обломку куттера. – Цепляйся!

Вадомайр машинально вцепился в дерево. Ротбирт подтолкнул его, укладывая на доске, а потом ринулся вниз.

Свидда сражался. Он колол и рубил копьём, ловко ускользая из-под щупалец, и в стороне уже судорожно дёргался обрубок, а второе щупальце было рассечено надвое. Но Ротбрит понимал, что гигантская тварь даже, так сказать, не запыхалась… а человек под водой не выдержит даже просто темпа схватки. Свидда непременно допустит ошибку – и щупальца превратят его в мокрое место. В прямом смысле слова.

"Дьяус, помоги мне! – взмолился Ротбирт. – Ничего мне не надо, и место моё за своим столом отдай другому – но сейчас дай мне спасти друга и брата!"

Свидда выронил копьё, задёргался, словно муха в паутине, беспорядочно молотя руками и ногами, потом погрёб вверх – начал задыхаться. Щупальца жадно ринулись следом…

…Ротбирт опустился на лоб кракена – мощный, покатый – поразившись тому, какой он упругий. Молча, давя в себе привычный боевой клич, он обеими руками всадил саксу между жутких глаз и рванлу её вниз, распахивая длинную рану. Хлынула кровь – ничего не видя, Ротбирт колющим ударом, погрузив руки в рану по плечи, вогнал лезвие в мозг кракена.

Он ожидал агонии, подобной агонии раненого смертельно кита. Но кракен лишь судорожно распростёр щупальца… и замер. Окаменел. Он в самом деле имел мощнейший мозг. И, подобно человеку, умер сразу же, как только этот мозг перестал функционировать. Сила кракена, позволявшая ему столетиями одолевать всех своих врагов в глубинах океана, оказалась его слабостью перед человеком со стальным клинком.

Чувствуя, что лёгкие замирают, цепенеют, Ротбирт мощным толчком послал себя вверх. Ему казалось, что он поднимается столетия. И он уже толком ничего не хотел, когда Свидда, схватив его за волосы, буквально причалил к обломку, в который Ротбирт вцепился, ничего не понимая.

– Где… кра… кен?.. – выдохнул Свидда.

Ротбирт, опустив гудящую голову на доску, ткнул вниз рукой. Ему казалось, что тело – очень лёгкое, и его просто отрывает от деревяшки и куда-то несёт.

– О боги… – выдохнул Свидда. Кракен лежал внизу, на камнях. Казалось, что он шевелится… но это перемещалась вода, и кровь плыла вместе с движением струй. "Акулы! – тряхнуло Свидду. – Они приплывут на кровь!"

Ротбирт уже отдышался. Вадомайр тоже пришёл в себя, но всё ещё задыхался и отплёвывался кровью, на груди его растёкся багровый синяк с глубокими порезами. Свидда и Ротбирт, плывя за доской, толкали её к берегу, пока не выползли на прибрежный песок сами и не вытянули друга.

* * *

Вадомайр проснулся от боли. Странно, но болела голова, рот пересох. Не открывая глаз, он подвигал плечом, вздохнул. Ничего… больно, конечно, а всё-таки терпимо.

Хотелось пить. Он открыл глаза и сел.

Вокруг был прибрежный песок – сухой и горячий. Штаны, волосы, всё тело покрывала белая корочка соли. Проверяя, на месте ли сакса, Вадомайр оглянулся.

Друзей нигде не было видно, но по сыпучему песку тянулись в разные стороны две цепочки следов. Одна – вдоль берега, другая – к зелёной роще пальм. Настоящих пальм, точно как на Земле.

До Вадомайра постепенно начал доходить идиотский комизм положения. Они сидят без лодки на каком-то островке и, как видно, просидят ещё долгонько. В целом он не так уж и беспокоился – их воины не трусливые местные, они отправятся искать вождей, даже если будут думать, что их сожрал кракен.

Кракен! Вадомайр сплюнул сухой слюной. Да, чудище убито. Но что можно предъявить в доказательство? "Посланца духов моря", наверное, уже дожирают акулы… Однако, раздражение почти тут же сменилось восхищением. Он пообещал себе, что непременно закажет кому-нибудь из сэпов песню об этом бое.

Вадомайр поморщился. Боль то и дело огненной строчкой проскакивала от виска к виску. Странно, по голове вроде бы не били, а болит так, как будто с маху прилетело боевым молотом. Солнце напекло…

Поднявшись и кое-как переждав тошноту с закрытыми глазами, Вадомайр посмотрел в сторону рощи и двинулся туда.

Внутри почти не было тени, а сама роща оказалась всего лишь язычком зелёного покрова, занимавшего, кажется, весь остров кроме узкой полосы побережья. Из-под корней одного дерева выбегал ледяной ручей с очень вкусной водой – мальчишка напился так, что булькало в животе, вымылся и помотал в воде волосами. Стало намного легче, и он с некоторой долей симпатии посмотрел вокруг. Конечно, тропики – не лес, а загородка из метёлок. Вокруг было полно пёстрых птиц – они перелетали с дерева на дерево, дрались и вопили так беспрестанно, что шум и гам почти не замечались.

Надо было позвать друзей, но Вадомайр в силу уже ставшей привычкой воинской осторожности не торопился – смолчал и прислушался. И почти тут же, замерев, тихо потянул руку за саксой. Кажется, роща оказалась ловушкой. В её глубине звучали несколько голосов, говоривших на языке, похожем на язык анласов – но не на нём.

Вадомайр ни за что и ни с чем не спутал бы эти интонации – металлически-звонкие и резкие. Не меньше трёх данвэ! Он и с мечом и в доспехах не справился бы сразу с тремя. А тут…

Воин может быть сколь угодно храбр. Но очертя голову и не считая врагов в бой бросаются лишь охваченные безумием сражения. Очень медленно и плавно Вадомайр шагнул за дерево, уже кляня эту светящуюся насквозь рощу – и лёг на песок.

Так. Если друзья пошли туда – они без сомнения уже убиты. А данвэ на острове – не исключено – больше, чем пальм в этой роще. На победу надежды нет, бегать по острову и прятаться – противно, так хоть уложить нескольких напоследок… но как?

Голоса вроде бы умолкли – нет, остался один. Сам с собой разговаривает, что ли? Или командует? А данвэ вдруг… запел. Причём, насколько Вадомайр мог судить, без конца тянул одну и ту же строчку. "Сумасшедший! – вдруг подумал мальчишка. – Говорит сам с собой на разные голоса, поёт… А, ладно. Если так – в случае чего отобьюсь… Но как он сюда попал-то?"

Страх исчез. А вот неуёмное любопытство осталось и гордо вышло на первый план. И Вадомайр уже совсем было решил взглянуть на ненормального, когда до его слуха донесся вполне человеческий смех, а потом – звонкий голос Ротбирта:

– Э, да ты просто на хангмоте выступаешь, так говоришь!

Уже совсем ничего не понимая, Вадомайр встал и почти побежал на голоса – неизвестного данвэ и Ротбирта, невесть почему весело подначивавшего того говорить, да побольше. И…

– Блин, попугай! – вырвалось у Вадима по-русски.

Да, Ротбирт болтал с попугаем – здоровенной ало-синей птицей, длиннохвостой и кривоклювой, которая сидела на ветке и трепалась на языке данвэ. У ног Ротбирта лежала куча кокосов – наверное, парень сбивал их с дерева, когда появился этот болтун. При виде второго человека попугай покачал хвостом – но не улетел, а Ротбирт резко обернулся и с улыбкой одновременно весёлой и напуганной сказал:

– Куда же мы заплыли? Рыбы летают, как птицы, птицы говорят, как люди…

– Это попугай, – пояснил Вадомайр. Попугай что-то завопил – на этот раз по-птичьи. – Он понимает не больше, чем эхо. Просто повторяет то, что ей сказали.

Ротбирт с сомнением посмотрел на птицу через плечо, потом поднял орех, снёс ему верхушку и подал Вадомайру:

– Вкусно.

– Кокос, – пробормотал Вадомайр и начал пить. Какая-то мысль не давала ему покоя. Он уже отпил половину… как вдруг поперхнулся. – Птица…

– …повторяет то, что ей сказали! – закончил Ротбирт; его глаза стали слегка испуганными, он огляделся, сжимая саксу. – Мы читаем мысли друг друга, брат. Тут…

– …есть данвэ. Или были, – заключид Вадомайр. – Надо скорей найти Свидду.

– Он пошёл вдоль берега, – сказал Ротбирт. – Дорого я бы дал за лук!..

…К той оконечности, куда ушёл Свидда, остров поднимался от пляжа песчаным гребнем. Поэтому-то мальчишки увидели Свидду раньше, чем он их.