Текст книги "Пионер империи (СИ)"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Кондрат ожидал увидеть на поле боя кровавое месиво, однако действительность оказалась не столь кошмарной. В бою погиб один из пионеров и двое стрелков. Еще несколько человек были ранены. Французы потеряли убитыми четверых, и дюжина сдалась в плен. Остальные разбежались. Всем раненым оказали медицинскую помощь, после чего французам вернули оружие – но без патронов! – и отпустили на все четыре стороны. Они ушли вглубь ущелья.

– Вот такая у нас война, – сказал по этому поводу капитан.

В качестве трофеев он оставил лишь пушки. Одну стрелки захватили в целости и сохранности, вторую то ли взрыв, то ли сам гарнизон сбросил на дно ущелья.

– Антон Борисыч, – сказал капитан. – Останетесь здесь с караулом и постарайтесь достать. А мы пойдем дальше.

Кондрат тяжко вздохнул. Он уже находился за день. Капитан усмехнулся.

– Не переживайте, Кондрат Викторович, – сказал он. – Уже недалеко. До местного бахштадта мы сегодня вряд ли дойдем. Вечереет, а ночи тут темные, хоть глаз выколи. Займем мызу дальше по дороге, – капитан махнул рукой вперед. – Переночуем по-человечески, а с утречка заявимся в бахштадт.

О том, что мыза – это старая рыцарская усадьба, подсказала Кондрату память. Своя или графская, он так толком и не понял. Это слово и в его студенческой жизни встречалось, когда Кондрат историю учил.

– А что такое бахштадт, Иван Ильич? – спросил он.

– Что-то вроде столицы ущелья, – ответил капитан. – Здесь это вообще деревня, но там находится штаб-квартира местного лорда, и местные слушаются его больше чем короля. Возьмем мерзавца за жабры, и считайте, что ущелье наше.

– Отличный план, Иван Ильич, – согласился Кондрат, и добавил с легкой улыбкой: – Особенно в плане переночевать по-человечески.

Кроме того там наверняка было безопаснее, чем в лагере под открытым небом, вокруг которого кружил охотник по его душу, а в том, что убийца пришел именно за ним, Кондрат нисколько не сомневался. Когда жандармы отпустили графа, логично было предположить, будто бы они поверили его оправданиям и перевели того из подозреваемых в свидетели. А свидетелей в серьезных делах обычно убирали.

Взгляд Кондрата то и дело обегал окрестные скалы, высматривая, не полыхнет ли где-нибудь тепловой след. Скалы были серые, но настолько заросшие, что местами их самих толком за деревцами и не видно было. Солнце уходило за край горной гряды. Черные тени ползли следом, затапливая ущелье мраком.

Тем временем пионеры быстро выкопали могилы для всех павших и, отдав своим товарищам последние почести, отряд двинулся дальше. С подпоручиком оставалось два десятка стрелков, а вот трофейную пушку капитан забрал с собой. Это наводило на грустную мысль, что процесс взятия лорда за жабры может оказаться не так прост, как хотелось бы.

Хорошо хоть мызу заняли без проблем. Даже скандала не было, благо хозяин отсутствовал, а управляющий продемонстрировал подлинное горское гостеприимство. Мыза, явно знававшая лучшие времена, смогла вместить весь отряд, и еще осталось место.

– Таких тут много, – говорил капитан Кондрату. – Простые люди к нам хорошо относятся. Французы с ними не слишком церемонятся, да и австрияки даром что тоже немцы, а держат местных за второй сорт. Мы как бы меньшее из зол. Не грабим, не притесняем, и ладно.

Они стояли на высоком крыльце главного здания, и наблюдали, как размещались их люди.

– А что насчет местных дворян? – спросил Кондрат.

– У дворян гонору много. Он мешает им видеть реальную картину мира. Раньше тут был медвежий угол, а теперь ишь – центр международной политики! Вот они и решили, будто бы это они сами такие важные. Тут половину погладь по шерстке, и можешь вертеть ими как хочешь.

– Так почему бы не погладить? – тотчас предложил Кондрат.

Он всегда считал мирные решения наилучшими.

– Так гладим, – отозвался капитан. – Да только не мы одни. Здесь сейчас почитай половина Европы плюс османы.

– Что ж им тут всем так надо? – удивился Кондрат.

Ответить капитан не успел. Грянул выстрел. Капитан рухнул как подкошенный.

– Тревога! – закричал часовой у ворот.

Бабахнуло несколько выстрелов. Взгляд Кондрата торопливо обегал окрестные скалы, но нигде не фиксировал теплового следа.

– Не высовывайтесь, вашсвет! – крикнул откуда-то слева Медведев. – Это егерь.

Кондрат тотчас укрылся за колонной, поддерживающей крыльцо. Колонна была каменной, ее и не каждая пушка пробьет. Рядом лежал капитан. Пуля выбила ему левый глаз. Как и Леербаху. Выглядело как привет от убийцы. Мол, да, граф, это я, и я пришел за тобой. Но не прямо сейчас. Иначе бы уже убил.

Постепенно тревога стихла. Убежавшие вперед солдаты вернулись с пустыми руками. Стрелявший ушел. Впрочем, по словами пехотного унтера, это обычная практика егерей. Ударил и давай уносить ноги. Егерский штуцер требовал раз в пять больше времени на перезарядку, чем обычное ружье, и в перестрелке с отрядом солдат одинокого егеря никакая меткость не спасёт. Задавят числом.

– Чтоб его разорвало! – подытожил доклад унтер.

Кондрат был с ним полностью согласен. Часовые вновь заняли свои посты. Тело Ивана Ильича перенесли в подвал. Это был даже не холодильник, а настоящий морозильник, с инеем на каменных стенах. Пехотный унтер отдал Кондрату планшетную сумку капитана. Кондрат вначале удивился, потом сообразил: он же остался единственным офицером в отряде. Эта мысль его, понятное дело, не обрадовала. Кондрат даже подумал было послать гонца за Антоном Борисовичем, однако тот всё равно был ниже званием, да и поздно уже. На ущелье спускалась ночь. Как и обещал капитан – беспросветно черная. Без дара видеть в темноте гонец бы заблудился сразу за околицей.

Поэтому Кондрат лишь коротко поблагодарил унтера и ушел в дом. Ему, как офицеру, отвели отдельную комнату, а в гостиной его денщик Федор уже накрывал ужин.

– Ох, очень кстати, – заметил Кондрат.

Он уже хотел не просто есть, а жрать. Послав лесом графскую чопорность, Кондрат торопливо умыл руки и метнулся за стол.

Его ожидала миска гречневой каши с мясом. Аромат от нее поднимался просто восхитительный. Кондрат навернул половину миски в один присест. Затем стал есть медленнее, смакуя вкус. Такой вкусной каши он в своей прошлой жизни не ел. А уж какой от нее исходил аромат…

– Погоди-ка, – негромко сказал сам себе Кондрат.

Похожий запах встретил его в этом мире, в лаборатории Аристарха.

– Что-то не так, ваше сиятельство? – спросил Федор.

– Да нет, – сразу отозвался Кондрат. – Просто этот запах…

– А-а… это травки местные пахнут, – пояснил Федор. – Вы не извольте беспокоиться. От них никакого вреда, а одна токмо польза. Они и здоровье укрепляют, и дар, у кого есть, усиливают.

– Дар усиливают, говоришь?

– Так точно, ваше сиятельство. Ешьте смело. Я тут уже два года господам офицерам сам готовлю. Их всех убили, но ни один не отравился.

– Успокоил, – тихо проворчал Кондрат.

– Так рад стараться, ваше сиятельство, – спокойно ответил Федор.

Прихлебывая горячий чай – судя по аромату, тоже с травками – Кондрат задумался. Про усиление дара графская память знала, но для этого использовались зелья. Которые, понятное дело, из чего-то варились. Выглядело так, будто бы из местных травок. Что ж, это объясняло интерес к Рулитании.

Кондрат налил себе еще чаю, отпустил Федора и глубоко задумался, бездумно глядя в черноту за окном. Как назло, ничего толкового в голову не приходило. Мозг упрямо возвращался к тому, насколько основательно влип тут Кондрат. А об этом-то что думать? Тут всё ясно: влип он основательнее не бывает.

За окном мелькнула неясная тень. Взгляд привычно достроил тепловой след. Четкий желто-оранжевый контур обрамлял мозаику из алых прожилок и бардовых разводов. Какое-то время Кондрат бездумно пялился на него, потому вдруг его клюнуло. Да это тот же узор, который он видел на скале во время боя!

– Ах ты падла, – прошептал Кондрат.

Графское хладнокровие удержало его на месте и позволило сообразить, что он окружен солдатами. Надо только позвать их.

– Тревога! – заорал Кондрат во все горло, бросаясь к дверям.

На крыльце стоял часовой. Кондрат чуть не сшиб его с ног.

– Враг там! – рявкнул он, указывая на удаляющийся тепловой след.

Часовой тотчас вскинул ружье к плечу. Бабахнул выстрел. След пропал. На миг Кондрат порадовался было, что враг убит, но графская память подсказала, что подстреленное тело мгновенно не остывает. Скорее всего, убийца нырнул за невидимое во тьме здание. В следующую секунду желтоватый свет фонаря действительно выхватил из темноты каменный угол.

Со всех сторон на шум сбегались солдаты, и взгляд Кондрата достраивал их тепловые следы. Напрягая зрение, Кондрат пытался разглядеть среди них нужный. Безуспешно. В движении следы смазывались, и лишь волна алых призраков катилась через двор.

– Да стойте вы! – крикнул Кондрат.

Куда там?! Лишь те, что оказались рядом, остановились и обернулись на его окрик, но в тот же момент раздался новый крик:

– Сюда!

Там размахивал лампой молодой стрелок, и волна алых призраков покатилась к нему. Кондрат побежал за ними, однако, как оказалось, стрелок нашел не врага, а оглушенного часового. Солдаты тотчас рассыпались во все стороны, обшаривая всё вокруг. Стрелок склонился над часовым.

– Как он? – спросил Кондрат.

– Жить будет, вашбродь, – отозвался тот. – По голове его двинули.

– К господину поручику обращаться ваше сиятельство! – строго поправил солдата пехотный унтер.

Кондрат отмахнулся. Не до формальностей сейчас.

– А что он охранял? – спросил Кондрат.

– Подвал, вашсвет, – доложил унтер. – Там Иван Ильич лежит… Ох, ты ж!

И он рванул на себя незапертую дверь. Кондрат предпочел остаться снаружи. Суета снаружи постепенно стихала. Солдаты, перекрикиваясь, уверенно обшаривали мызу. Кондрат почему-то сразу подумал, что толку от этого не будет. Унтер вернулся и доложил, что тело на месте.

– Но зачем-то же он сюда лез, – сказал Кондрат.

Скорее, просто подумал вслух, но унтер, кликнув пару бойцов, вновь скрылся в подвале. Кондрат присел на крыльце. Оглушенный солдат тихо застонал, и схватился за голову. Прибежал лекарь. У него на сумке был вышит красный крест в обрамлении зеленых листьев. Лекарь окончательно привел солдата в чувство. Как и следовало ожидать, он ничего не помнил. Злодей подкрался к нему сзади, и оглушил ударом по затылку. Хорошо хоть не зарезал.

– Что, если подумать, странно, – негромко, больше самому себе, произнес Кондрат. – Получается, он убивает только тех, за кем пришел?

Из темноты раздался голос Медведева:

– Может, наемник, вашсвет?

– Охотник, – сказал пехотный унтер, выходя из подвала. – Он срезал нашивку с мундира Ивана Ильича.

– Нашивку? – удивленно переспросил Кондрат. – Зачем она ему?

Это же не паспорт. При нужде ее подделать куда проще, чем с риском для жизни добыть оригинал.

– А зачем, вашсвет, охотникам рога и шкуры убитых зверей? – ответил унтер. – Память о победе. Я таких уже встречал. За трофеем не то что в лагерь врага, к черту на рога полезут.

– Значит, охотник, – медленно произнес Кондрат, прокручивая новую информацию в голове.

Она ему не понравилась. Впрочем, это уже начинало входить в привычку.

Глава 8

Кондрат провел ночь без сна, лишь ненадолго забывшись перед самым рассветом. Большую часть времени он просто нервничал. Да еще и управляющий подлил масла в огонь, очень вежливо попросив не превращать вверенную ему мызу в поле боя. Кондрат заверил его, что у него подобного и в мыслях не было, чем малость успокоил человека, но сам-то он понимал, что окончательное решение этого вопроса отнюдь не за ним, и это тоже не способствовало спокойной ночи.

Федор разбудил Кондрата ни свет, ни заря. Причем оба Кондрата, что граф, что студент, были, что называется, совами. А вот унтеры в отряде оказались, похоже, записными жаворонками. Они уже собрались в гостиной и ждали только Кондрата.

– Вот ведь не спится людям, – проворчал он.

Федор поддакнул что-то неопределенное. Кондрат торопливо умылся. Водичка оказалась почти ледяная. Это помогло проснуться, но нисколько не улучшило настроения. В гостиной унтеры пили чай. При появлении Кондрата все встали.

– Вольно, – буркнул он. – Садитесь, господа.

Он направился к месту во главе стола. Федор метнулся вперед него, и когда Кондрат сел, перед ним уже стояла чашка чаю. Чай, слава Богу, был горячий. Кондрат отхлебнул и прикрыл глаза, с наслаждением ощущая, как тепло разливалось по телу.

– Так какие будут указания, вашсвет? – спросил Медведев.

В смысле, а чего делать-то будем? Собственно, именно этот вопрос Кондрат и собирался им задать. Так и хотелось от души ответить: «А я то откуда знаю?! Я только вчера в эту гребаную Рулитанию прибыл, да и вообще в вашем мире без году неделя!» В очередной раз выручило хладнокровие графа. Вслух Кондрат только вздохнул. Однако как офицер он не мог отделаться только этим.

– Значит так, – сказал Кондрат, немного подумав. – У нас был план. Его составил Иван Ильич и никто его не отменял. Стало быть, по нему и действуем. Утром занимаем бахштадт, берем за жабры здешнего лорда и выясняем, какого лешего у него тут открыт сезон охоты на русских офицеров. Будет артачиться – бьем морду.

– Бог с вами, Кондрат Викторович, – подал голос Федор. – Не пристало офицеру так по-кабацки поступать.

– Ну, значит, морду будете бить вы, – проворчал Кондрат, обводя собравшихся неопределенным жестом. – При попытке к бегству.

– Не извольте беспокоиться, вашсвет, – за всех ответил Медведев. – Так побежит, его потом родная мама не узнает.

На хмурых лицах остальных было написано полное согласие. Ивана Ильича подчиненные любили.

– Только не убейте, – тотчас поправился Кондрат. – А то как бы международного конфликта не вышло.

– Да кому он нужен, – тихо проворчал Медведев.

– Неважно, – сказал Кондрат. – Брать только живым. Идеи есть?

Пехотный унтер тотчас развернул на столе карту и сказал:

– Я тут прикинул, вашсвет. Мы сможем скрытно подойти к бахштадту вот по этой лощинке. Есть шанс, что нас не заметят…

– Нас пасет охотник, – напомнил Кондрат. – Не забыл?

– Виноват! Но он уже заполучил, за чем приходил. Мог и уйти.

– А мог и остаться, – отозвался Кондрат. – Нет. Давайте исходить, что о нас знают и нас ждут. Что тогда?

По словам того же унтера, тогда их ждет бой. Деревня большая, с каменными зданиями и стеной вокруг нее. Внутрь ведут одни-единственные ворота, которые надежно укреплены.

Кондрат кивнул. Графу Горскому, увы, раньше брать деревни штурмом не доводилось, и студент подключил к делу свою собственную память. Зря что ли столько в «Героев» рубился на компьютере? В «Героях», к слову сказать, успех штурма нередко зависел от того, как скоро получится вломиться внутрь. Перестрелка с укрывшимися за стенами врагами обычна была сильно не в пользу осаждающих, а вот рукопашная, в отличие от «Дисайплов» шла на равных. Но в «Дисайплах» это была условность, компенсирующая отсутствие стен. Кондрат повернулся к своему алхимику.

– Я, извини, так и не спросил, как тебя зовут.

– Евсеев, вашсвет, – спокойно отозвался тот.

– Скажи, Евсеев, а эту стену можно взорвать как ту, вчера?

Евсеев пожал плечами.

– Надо глянуть.

– Высота стены – три метра, – подсказал пехотный унтер.

– А ширина? – спросил Евсеев.

На это у унтера ответа не было.

– Тогда план такой, – сказал Кондрат. – Выдвигаемся с рассветом. Идем по дороге, чтоб побыстрее. На месте решаем. Если стену можно взорвать, то обходим ворота и взрываем. Нам главное внутрь ворваться. Если стенка нам не по зубам, придется ломиться в ворота. В конце концов, у нас целых две пушки. Какие будут возражения?

Возражений не было. Евсеев вызвался выйти немедленно, чтобы до подхода основных сил отряда оценить стены.

– У тебя есть дар видеть в темноте? – спросил Кондрат.

– У меня есть лампа, – ответил Евсеев.

Мол, не одной магией живы.

– Хорошо, – сказал Кондрат. – Только возьми стрелков для охраны.

– От охотника они не спасут, вашсвет, – спокойно ответил Евсеев.

На том и порешили.

Утро наступило примерно час спустя. Небо порозовело. Первые солнечные лучи побежали по склонам, стирая ночной мрак и высвечивая детали. Отряд Кондрата маршировал по дороге. Сам он, как командир, держался в центре, не забывая поглядывать по сторонам. Всё было тихо и мирно. Лишь любопытные пичуги время от времени пролетали почти над самой головой.

Бахштадт тоже не произвел впечатления крепости. Покойный Иван Ильич называл ее деревней, но на взгляд Кондрата это был, скорее, поселок городского типа. Светлые домики с черепичной крышей расположились полукругом на южном склоне. Над ними возвышалась церковь. Ее башня была сложена из красного кирпича, а венчал ее высокий шпиль с равносторонним крестом. Поселок опоясывала каменная стена. На взгляд Кондрата-графа это было скорее наследие Средневековья, чем подлинная фортификация.

Тем не менее стена есть стена, тем более из камня и в три метра высотой, да еще с башенками, в каждой из которых торчал тип в синем мундире. Все подходы к стене были очищены от зарослей, так что подобраться днем незамеченным не представлялось представляемым. По крайней мере, Кондрату.

– Я заложил заряд вот там, – доложил Евсеев, указывая на выступ стены за второй от ворот башней.

Рядом с выступом протекал ручей.

– И тебя не заметили? – удивился Кондрат.

Евсеев пожал плечами и сказал, что охрана точно прозевала. А вот целый отряд она, конечно, заметила еще на подходе, и сейчас люди в синих мундирах занимали позиции у ворот. Две башни по краям, два каменных редута перед ними и две полосы окопов по обеим сторонам от дороги – штурм такой позиции в лоб будет стоить дорого. Это понимал даже Кондрат-студент.

С другой стороны, этих ребят в воротах тоже надлежало чем-то занять. План сложился, можно сказать, сам собой. Тактическими изысками он не блистал, зато выглядел надежно.

– Пушки и часть стрелков оставим здесь, – сказал Кондрат унтерам. – Пусть обстреливают ворота, но издалека. А остальные взрывают стену и вламываются внутрь. Но если у кого-то есть другие идеи, я всегда готов их выслушать.

– Прямо как покойный Иван Ильич, – шепнул один пехотный унтер другому.

Вероятно, это должно было принести Кондрату уважение подчиненных. К сожалению, более здравых идей оно точно не принесло.

– Ну что, тогда погнали наши городских, – сказал Медведев.

– Дурацкая на самом деле присказка получилась, – проворчал Кондрат.

– Ничё, вашсвет, – откликнулся Медведев. – Наши почти все деревенские. Им такое в самый раз.

Кондрат вздохнул, и кивнул:

– Погнали.

Стрелки развернули обе пушки. Пара выстрелов грохнула как один. На позициях французов взвились два черных столба разрывов. В ответ полетели пули. Русские стрелки тоже открыли огонь. Некоторые торопливо глотали красноватое зелье и аккуратно прибирали пустые склянки в подсумки. Выделенный для штурма отряд ринулся вначале вперед, но потом резко взял вправо, выходя к месту закладки заряда. С французских позиций неслись насмешливые крики. С подачи графа Кондрат теперь прекрасно понимал их. Французы кричали, что, мол, куда вас понесло? Мы здесь. Идите, биться будем.

– Будем, – угрюмо отозвался Кондрат. – Если раньше не убьют.

Ему как офицеру полагалось возглавлять своих людей. Проще говоря, идти в атаку первым. А ведь где-то тут прятался охотник на него. Кондрату потребовалось всё графское хладнокровие плюс собственная выдержка, наработанная доставкой пиццы в неблагополучные районы, чтобы не сбежать с этого праздника жизни. Первый бой дался ему как-то легче.

Тем временем Евсеев был уже у стены. С башен по нему стреляли французы. Русские стрелки в ответ дали залп по башням. Одного француза вроде подстрелили. А может это он сам так резко вниз сиганул, опасаясь словить пулю. Толком Кондрат так и не разобрал. Прогремел взрыв.

Вот он по-настоящему прогремел. Аж земля под ногами ходуном заходила. Кондрат едва устоял на ногах. Такой бабах в его представлении должен был бы смести весь поселок с лица земли, однако тот каким-то чудом уцелел. Собственно, устояла даже стена. Заряд лишь расколол ее, проделав трещину, через которую едва мог проскочить один человек. Первый же стрелок, который попробовал сделать это, словил пулю и повалился на землю. Бородатый пионер двумя руками швырнул внутрь здоровенную гранату. Бабахнуло скромно, зато второй стрелок проскочил живым.

За ним последовали и другие. Самые нетерпеливые карабкались на стену. Кондрат с подачи графа посчитал это недостойным себя, и дождался своей очереди к пролому. Внутри уже вовсю шел бой. Люди в зеленых и синих мундирах сновали между домиками, сходясь в коротких жестоких схватках. То тут, то там мелькали спасающиеся от битвы мирные жители. Впрочем, некоторые из них были с оружием. Один даже пальнул в сторону Кондрата.

– Что за черт?! – воскликнул он.

– Местное ополчение, – отозвался Медведев, метким выстрелом укладывая ополченца на землю. – Похоже, они тоже против нас.

Ополченцев отличали ярко-синие береты и черные ленты через плечо поверх одежды. По словам Медведева, от них было больше беспокойства, чем проблем, однако они стреляли и их пули, скорее всего, мало чем отличались от французских. Кондрат тоже палил из пистолета. Расстрелял практически весь боезапас. Одна пуля осталась. «Застрелиться нафиг», – мрачно подумал Кондрат.

Разок пришлось помахать саблей. Выручили наработанные рефлексы графа. Когда француз кинулся на него с явным намерением проткнуть офицера штыком, Кондрат выхватил саблю, отразил выпад и рубанул мерзавца еще до того, как осознал, что происходит. Не убил. Француз остался лежать, зажимая рукой рану, а Кондрат поспешил дальше. Он уже полностью перестал ориентироваться в хаосе боя и старался просто держаться поближе к своим, в надежде, что солдаты-то должны знать военную науку. Их этому специально учили.

Метания по полю боя привели Кондрата к двухэтажному каменному особняку. Над входом висел треугольный щит. Верхняя половина была ярко-синей, нижняя – матово-черной. Те же цвета, что и у ополченцев.

«Не иначе штаб», – подумал Кондрат, и скомандовал ближайшим стрелкам:

– Захватить этот дом!

Вход охраняли двое ополченцев. Одного тотчас застрелили, другого закололи штыками. Бедняга что-то кричал по-немецки. Возможно, просил пощады. Кондрат испытал укол совести. Его стрелки тем временем без сантиментов высадили дверь и ринулись внутрь. Когда Кондрат последовал за ними, дом уже пал.

В комнате на втором этаже стрелки взяли пленных. Один – почтенный господин в дорогом костюме тех же сине-черных цветов, другой – худощавый юноша в порванном камзоле. Позади них, точно стражи, выстроились вдоль стены надраенные до блеска рыцарские доспехи. Их шлемы увенчивали пышные плюмажи тех же черных и синих цветов.

Увидев офицера, почтенный господин шагнул вперед, и что-то сказал. Кондрат помотал головой.

– Я не понимаю вас, – произнес он по-французски.

В этом мире он считался за международный. Господин уверенно перешел на французский. Как оказалось, сам он был лордом всего Ясенбаха и его очень удручал разгром русскими солдатами его владений.

– Тогда не надо было размещать в своих владениях враждебных нам французов, – резко ответил Кондрат. – И уж тем более затевать охоту на российских офицеров. Вы арестованы.