Текст книги "Контуберналис Юлия Цезаря"

Автор книги: Олег Мазурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

   Домиция улыбнулась.

   – Скоро. Уже скоро, мой любимый. Завтра он намеривается лицезреть меня, вот тогда я ему все и скажу.

   – В общем, расставишь все точки над "и".

   – Что это означает, славный Иван, расставить все точки над "и". Это опять славянское выражение?

   – Ну да.

   – Так как его понять, что оно означает?

   – Означает? То есть решить все проблемы сразу.

   – Ясно.

   Домиция снова так приласкала Ивана, что он снова был готов к любовным подвигам.

   – А сколько ты хочешь детишек, чтобы я тебе родила? – спросила Домиция.

   – Троих, – ответил Иван.

   – Троих? Интересно, я тоже хотела троих. Двух девочек и одного мальчика – продолжателя рода.

   – Нет, лучше двух мальчиков и одну девочку, – поправил возлюбленную Иван.

   – Так давай осуществлять наши мечты сразу. Да поможет нам в этом боги, и в том числе Эрот и Венера! Кого мы будем зачинать сегодняшней ночью? Сына или дочку?

   – Сына. Он подрастет, а потом родиться его сестренка и он будет нянчить ее. Я правильно рассуждаю, моя несравненная Домиция?

   – Правильно! На то ты и глава будущего семейного союза самых красивейших и достойнейших граждан Рима – Ивана Сальватора и Домиции Долабеллы.

   – Итак, начнем?

   – Начнем!..

   Они оба рассмеялись и снова сплелись в тесных объятьях. Они не могли насытиться друг другом.

   ***

   А в это время мать Домиции – Юлия – наслаждалась гладиатором Мамерком. Прошло пять блеклых лет страданий и дикой неудовлетворенности и вот для матроны наступили часы безумного блаженства и счастья. Давно она не испытывала таких ярких и сладостных ощущений. Юлия просто боготворила это совершенное, физически развитое мужское тело, его неутомимость, ненасытность, страсть. И вот наступила временная передышка и только тогда Юлия заговорила:

   – Мой доблестный Мамерк, я должна сказать тебе главное. Вчера, хвала Весте, я подслушала, о чем разговаривали мой муж и наш несостоявшийся жених Квинт Фаррел. Они обсуждали убийство... Причем убийство Ивана Сальватора – твоего хозяина. Недалеко от нашего дома должна быть засада. И возможно она будет сделана сегодня ночью.

   – О, боги Олимпа, ужели это правда?

   – Клянусь Юноной!

   – Странно когда мы шли сюда, никто не напал на нас.

   – О, мой мужественный Мамерк. Но не стоит думать, что мой муж и Квинт Фаррел отложат свое мщение. На обратном пути они обязательно вас подкараулить. Среди них точно будет это страшный зверь – Балдегунде и его германцы. Присутствие Фаррела возможно, но я в этом полностью неуверенна.

   – О, благодарю тебя несравненная Юлия, за твою любовь ко мне и заботу. Зевс меня спасет. Мне нужно поговорить с хозяином об этом деле.

   – Немного позже, Мамерк, я готова продолжить нашу любовную встречу.

   Тела влюбленных снова сплелись в тесных объятьях.

   ***

   И опять временная передышка. И у Ивана и у Мамерка. Македонянин вызвал Ивана на разговор в кабинет Долабеллы.

   – Мой Сальватор, Юлия сказала мне, что недалеко от дома нас ждет засада. Ее муж и Квинт Фаррел наняли убийц во главе с Балдегунде.

   – Балдегунде? Теперь я догадываюсь, кто покушался на меня тогда, и кто перерезал всех моих слуг. Среди убитых наемников были сплошь германцы.

   – И это верно. Балдегунде достойный и опасный соперник. С ним нелегко справиться, но Геракл нам поможет. А еще Юлия сказала, что в покушении может принимать участие и сам Фаррел со своими людьми.

   – Вот как? Это становиться опасным. Явно, что численный перевес окажется на стороне врага. И они сто процентов будут неплохо вооружены. Мы можем все погибнуть. Но что же делать, Мамерк? Брать помощь у Антония неразумно: начнется всеобщая паника, к дому Долабеллы сбежится толпа зевак, мы подставим под удар и Юлию и Домицию. Так кто нам поможет?

   – Нам поможет наша отвага, сила духа и воинское умение. И конечно боги. Я думаю, они будут за нас.

   – Так это так. Но... не отправить ли нам одного человека гонцом хотя бы к стражникам моего дома во главе с центурионом Аппием Поллионом... Хотя он, кажется, человек Антония и шпионит за мной и все расскажет консулу. Правда Антоний не выдаст меня, он знает про меня и Домицию. Хотя... в последнее время Антоний как-то холодно ко мне относиться. А на параде римских войск я и вовсе поссорился с ним.

   – Возможно, ты и прав хозяин, послать гонца можно, но... сейчас нас семь человек, и если посыльный попадет в засаду, то нас останется уже шесть. А мои воины стоят троих. Мы просто ослабнем на одну боеспособную единицу.

   – Так что ты предлагаешь, Мамерк? Какой выход из этого положения?

   – Мужественно драться и прорываться. А любовь нам даст дополнительные силы в сражении с врагами. И на нашей стороне Фортуна, мой покровитель Геракл и все боги Олимпа и Рима. И ты, Иван Сальватор, посланный нам и Цезарю свыше. Ты полубог, получеловек, с тобой нас никто не победит. Я верю, что у нас все получиться.

   Ивану это высказывание явно польстило, но было все рано страшновато. Впереди неизвестность и смерть и как вырваться из ее объятий он пока не знал. Но признаться Мамерку в своей слабости Родин не хотел. Терять лицо перед смелым македонянином и его людьми Ивану явно не хотелось.

   А, будь что будет! Двум смертям не бывать и одной миновать. А вдруг действительно прав бывший гладиатор, и им повезет в сражении.

   – Хорошо, Мамерк, будем прорываться, да помогут нам боги, и ваши и наши. Выступаем через час.

   – Вот и славно, Иван Сальватор!

   И он разошлись по спальням. Надо было прощаться с возлюбленными.

   ***

   Ночь-заполночь, а Марк Антоний сидел дома и решал дилемму: спасать контуберналиса Цезаря или не спасать?

   Только что приходил к нему Поллион и доложил о экспедиции Ивана Сальватора в сторону дома Долабеллы... И рассказал что видел человек пятнадцать вооруженных людей в триста шагах от дома сенатора. В одном из них он, кажется, узнал трибуна Квинта Фаррела. Ясно, что это засада. И по душу Ивана Сальватора. Антоний был прав, говоря Ивану, что таких врагов как Фаррел нельзя оставлять в живых. Вот он приготовил очередную смертельную ловушку контуберналису, из которой ему уже не выбраться. Их всего семь, а тех пятнадцать! Двукратный перевес. И на стороне трибуна и опытные воины и внезапность нападения. Фаррел и его отряд переколют всех гладиаторов и самого Ивана Сальватора.

   Конечно, Антоний может спасти Ивана. Вызвать отряд легионеров, и они уничтожат засаду Фаррела и его самого, но... стоит ли это делать. Ведь убийство контуберналиса – это и его, консула, тайное желание. Не будет Сальватора – значит, не будет одного конкурента за верховную власть. Фаррел в данной ситуации является неплохим средством в достижении целей Антония. Да, несомненно, Цезарь придет в ярость и сильно огорчиться, узнав о гибели любимчика, но... не Антоний же его убивал, а его несчастливый соперник Фаррел. Консул чист, виноват трибун. Вот его и казните...

   Казните!!

   Антония осенило: так вот решение проблемы! Квинт Фаррел убивает Ивана, а Антоний уничтожает отряд трибуна и самого Фаррела захватывает в плен. Вот и готов козел отпущения. Цезарь, не ходи и к прорицателю, само собой распорядиться казнить трибуна, а верный друг царя Рима Антоний так и сделает! И цель будет достигнута! Даже две! Минус один соперник за власть и минус два конкурента за сердце Домиции.

   Превосходно!

   Отлично!

   Здорово!

   В этой игре повезет лишь Антонию, а несчастливые проигравшие будут заслуживать лишь смерти – и так тому и быть!

   Консул вызвал доверенного раба и приказал:

   – Скачи что есть силы к дому Ивана Сальватора и найди там центуриона Аппия Поллиона. Скажешь, Антоний приказал отряд Квинта Фаррела уничтожить, а его самого захватить в плен. Но... это весьма важно... после того как Фаррел убьет своего соперника. Кто его соперник центурион прекрасно знает. Давай, скачи да поможет тебе Юпитер!

   Раб покорно кивнул и исчез из кабинета...

   Антоний радостно распростер руки к верху и воскликнул:

   – О, боги вы, наконец, услышали меня! Да сопутствует мне во всем удача! Я буду властителем Рима! Я буду пожизненным диктатором! Да поможет мне всемогущий и справедливый Юпитер-громовержец!

   ***

   Иван не стал рассказывать Домиции о засаде Фаррела. Опасался, что этим известием он посеет в сердце любимой тревогу и страх. И возможно бурные переживания. У парня и так нелегко на душе, а стенания и причитания Домиции усугубит его состояние и скажется на боевом духе и крепости руки.

   И вот наступил час прощания для любовников. Домиция грустно глядела в глаза Ивану и спросила его:

   – Славный Иван, желаешь ли ты задержишься в моих покоях еще на час? Я просто не могу тобой насладиться. Словно в жаркую погоду пью прохладную воду и не могу никак напиться.

   – Я тоже не могу тобой насытиться, я готов заниматься любовью с тобой сутками. Но не стоит дожидаться рассвета, все пока должно быть в тайне, тем более твоя мать будет под ударом. Если твой отец узнает о ее связи с Мамерком, то ей точно не поздоровиться, как и моему начальнику охраны. Я надеюсь, что у нас еще будет время снова встретиться. Пусть не здесь, а у меня дома. Ты же обещала посмотреть на свой портрет в моей спальне. Если не у меня дома, так еще где-нибудь. Но, непременно, встретимся, моя прекрасная Домиция.

   – Я буду с великим нетерпением ожидать этой минуты, мой Сальватор. Тогда пришли раба, чтобы я знала время и место встречи. Мне, кажется, ты уйдешь, и я не выдержу ни минуты и... умру. Я так никого не любила как тебя.

   – Я тоже никого не любил на свете как тебя, моя Домиция.

   Девушка вдруг обвила руками его шею и стала осыпать его лицо страстными поцелуями.

   – Не уходи, любимый!

   – Нет, Домиция, мне нужно идти.

   – Умоляю тебя!

   – Нет, не могу...

   – Хорошо, иди, но я подарю тебе кольцо. Оно досталось мне в наследство от моей бабушки. Пусть оно напоминает тебе обо мне. Подожди...

   Домиция убежала и вскоре вернулась с золотым перстнем, украшенным множеством драгоценных камней. Она протянула его возлюбленному. Иван восхищенно засмотрелся на золотое украшение.

   – Красивое, – только и мог сказать Родин. – Оно стоит целого состояния.

   Домиция прильнула к Ивану.

   – Теперь ты меня никогда не забудешь, мой Сальватор.

   – Тебя и так никогда не забудешь.

   – Вы все мужчины так говорите, а потом влюбляетесь уже в других и нас забываете. Но знай, я тебя не отдам никому. И соперниц моих я всех изведу, так и знай. Отравлю, заколю, подошлю убийц. Ты принадлежишь мне и только мне, Иван Сальватор.

   – А я разве против, моя прекрасная Домиция. Я только за. Я сам тебе хочу попросить, чтобы ты не отдавала меня никому.

   – Да хранит тебя Юнона! Я люблю тебя!

   – Я тоже...

   Прощание Мамерка и Юлии носило такой же непростой характер. Патрицианка не хотела отпускать воина. Она плакала, умоляла его остаться еще на некоторое время, но обстоятельства были ваше их, и им пришлось расстаться.

   Отряд смертников во главе с доблестным Мамерком и не менее доблестным Иваном Сальватором смело шагнули в ночную тьму навстречу опасности и врагам...

   ***

   И снова пустынные и тихие улицы вечного города. Иван втянул воздух в ноздри. Как приятно пахнет розами, цветами мирта, апельсина, миндаля. Аромат умопомрачительный. Умирать просто не хочется в этот день. Тем более свершилось счастье. Разве полагается погибать самому счастливому человеку на земле. Боги не допустят этого.

   А смерть где-то рядом, но он, почетный контуберналис Юлия Цезаря, должен выжить. Ради Домиции, ради будущего. Иван в великом беспокойстве оглядывался по сторонам и нервно сжимал рукоятку меча.

   Сердце взволновано застучало...

   Стоп! Внимание! Пять теней! Около одного дома сидели сбившиеся в кучку какие-то бродяги. Он были недвижимы, кажется, они спали.

   – Нищие что ли? – насторожился Мамерк.

   – Не знаю, – внутренне напрягся Иван.

   Интуиция подсказывало, что здесь что-то не так. Возможно, это и есть засада. Но противников только пятеро, а где остальные?

   Отряд Родина приблизились к бродягам. Вдруг... кучка, как по команде рассыпалась, вскочила, и сверкнули в лунном свете клинки, а за спинами лже-нищих загромыхали щиты.

   – Засада! – воскликнул Иван. – Берегитесь!

   В ночной тишине раздался звон клинков. Мамерк проявил блестящую реакцию: метнувшийся было с мечом к Ивану один из лже-попрошаек был пронзен прямо в горло.

   Да это были не нищие, а хорошо вооруженные войны.

   Вдруг к Мамерку подлетел огромный свирепый германец, словно бешеный гигантский смерч, грозящийся разрушить все на своем пути. Наемник вынес вперед свой щит и нанес сильный рубящий удар по доспехам начальника охраны. Македонянин, оттолкнув своим щитом низ щита врага, сблизился вплотную с германцем, нанес почти одновременно два колющих удара – в живот и в пах, и отпихнул от себя пораженного противника. Тот рухнул навзничь, как Капитолийский холм.

   Мамерк крикнул Ивану:

   – Мы окружены! Помощи ждать неоткуда, надо прорываться! Я задержу их!

   Родин схватился с одним киллером. Отбил первый выпад, отбил второй. Отступил, подставив щит под вражеский меч. Щит затрещал, но выдержал удар. Все как учил Фабий. А теперь ловкий прием, которому его научил Мамерк. Раз, колющий удар – и один германец упал то ли раненый, то ли убитый. Но одновременно с павшим врагом погиб один спартанец из охраны Сальватора. Его атаковали сразу два наемника. Отразив выпад одного противника, грек пропустил атаку второго.

   Иван принялся фехтовать еще с одним наймитом.

   Мамерк поразил в бок другого мощного германца. И тут возник грозный Голиаф – Балдегунде в блестящем многоцветном одеянии и доспехах, раскрашенных и инкрустированных золотом. В руках верный пес Долабеллы держал стальной германский меч и круглый щит. Он сразил самнита и устремился к начальнику охраны Сальватора.

   – А, Балдегунде, ты здесь! – насмешливо воскликнул македонянин. – Все натерпится отправиться в Аид! Так что ты медлишь, иди ко мне, в мои смертельные объятья!

   – Это ты попадешь туда в царство мертвых, Мамерк, клянусь Тунаром! Тебе не поразить меня!

   Мамерк схватился один на один с германцем.

   Теперь он может применить прием то борьбы, которой его научил Иван.

   Бывший пират пугнул противника мечом, сделав ложный выпад, хатт выставил вперед щит, но открыл низ живот. Мамерк только это и ждал. Он из-за всей силы ударил Балдегунде ногой в пах. Германец не смог стойко пережить боль. И не смог в полной мере отбить мощный выпад меча. Прямо в кадык. Звякнул упавший меч и германец стал медленно оседать. Кровь хлестала из рассеченного горла. На этот раз схватка двух достойных противников оказалась весьма скоротечной. Душа Балдегунде отправилась во дворец к Одину пировать. Но снова, как и на арене Большого цирка, победил гладиатор Мамерк.

   Иван сумел ранить своего противника, да так что тот не мог уже продолжать бой. Он истекал кровью и готовился на аудиенцию к Одину. Правда, в ту минуту пал смертью храбрых еще один спартанец.

   Засада наемников рассыпалась как карточный домик. Они запаниковали. Убит их главарь и еще потеряно пять товарищей. Теперь численный перевес был на стороне команды Сальватора. Четверо против троих.

   Едва Мамерк поразил еще одного врага, как вдруг откуда не возьмись подлетел Фаррел и его трое подручных.

   Мамерк схватился сразу с двумя легионерами, фракиец тоже с двумя, но с германцами. Афинянин сцепился с третьим подручным трибуна, а Иван сошелся в смертельном поединке с самим Фаррелом. Теперь Иван оказался лицом к лицу с очень сильным и запредельно мотивированным воином. К тому же боевой опыт Квинта был нечета Родинскому. Трибун побывал во многих крупных сражениях того времени.

   – Ну, счастливый жених теперь тебе не поможет ни божественный Цезарь, ни его покровительница Венера и даже не Юпитер Статор. Готовься к смерти, мразь!

   – Сам готовься к смерти, ублюдок!

   Фаррел не знал, что означает на славянском слово "ублюдок", но догадывался о его ругательном значении. Поэтому он тоже выкрикнул в ответ:

   – Это ты ублюдок, славянский щенок! Скоро твоя Лысая Тыква или пьяница и блудник Антоний воткнет в твой безжизненный рот монету и засмердит твое мертвое тело от костра! Ты поджаришься как Остийская свинья!

   Фаррел кинулся в атаку...

   Дела у Ивана сразу стали обстоять плохо. Он только с трудом защищался, не переходя в контрнаступление. Получил несколько ран, но несерьезных. Фаррел все теснил Сальватора, нанося яростные удары. Он готовился нанести решающий выпад и поразить контуберналиса. Но счастье улыбнулось Ивану. Мамерк разделался с двумя легионерами и налетел на Фаррела.

   – Иван, беги, я задержу его! – крикнул македонянин и сделал первый выпад в сторону трибуна.

   Фракиец разделался с двумя германцами, но и сам упал от смертельных ран. Афинянин поразил своего соперника в бок, но и сам пропустил укол противника в живот. Оба упали на землю и стали корчиться от боли.

   Родин, бросив щит, чтобы не мешал, кинулся бежать. Не успел Иван пробежать и десяти метров, как раздался противный свист, и отравленная стрела попала в Ивана. Это сработал сидевший до поры до времени в засаде лучник Квинта Фаррела.

   Иван потерял сознание. Темнота накрыла его с головой. В это время Мамерк поразил Фаррела и кинулся к упавшему Родину на помощь...

   ***

   – Иван проснись, ты не видел мою воду с димедролом?

   Родин открыл глаза и с удивлением обнаружил себя в своей московской квартире, за тем же столом. Рядом с студентом лежала открытая книга о Цезаре. Возле него стояла мама и удивленно на него смотрела.

   – Воду?.. Какую воду?.. А, воду, я, кажется, ее выпил...

   – Выпил? Тебе плохо?

   – Почему плохо, хорошо. Мам, я был в Древнем Риме и познакомился с Цезарем, Антонием, Лепидом и великолепной девушкой по имени Домиция. Я участвовал в реальных поединках на мечах и по панкратиону. Я был богатым и знатным патрицием...

   Мать присела на кресло, держась за сердце.

   – Что за шутки, что за Рим? Тебе все это приснилось. Но где ты так молниеносно загорел? У тебя прекрасный бронзовый загар. Как будто ты отдыхал на адриатическом побережье.

   – Я же говорю, я в Риме был.

   – Какой Рим. Или ты меня решил разыграть: небось, намазался каким-то тональным кремом?

   – Какой такой крем? На, потрогай...

   Мать коснулась щеки сына. Глаза ее округлились.

   – Кожа сухая, ничего не понимаю. Надо к врачу на прием записаться. Что-то у меня со зрением плохо, или с психикой. Какие-то зрительные галлюцинации. Ладно, потом разберемся. Лучше сходи, Иван за хлебом и молоком. Да, еще и муки купи... Да, чуть не забыла фарш еще возьми. Хороший возьми. Говядина там, свинина. На ужин беляши сделаю. Вот деньги.

   – Хорошо, мам.

   Женщина ушла на кухню.

   Иван задумался: если у него бронзовый загар, значит, он в Риме все-таки был? Родин пошарил в карманах джинсов. А вот и подтверждение этому – кольцо Домиции! Сверкает, сияет, переливается бриллиантовым светом. Оно настоящее, он ощущает его. Какое оно красивое – просто глаз не оторвать! Точно Иван был в далеком прошлом! И это ему действительно не приснились. Ни улицы древнего города, ни люди, ни эпоха. Интересно осталась ли у него на теле рана от стрелы? Надо проверить. Родин снял футболку...

   Вот она! Красная метка на левом плече прямо в том месте, куда попала стрела. Но она каким-то чудесным образом зажила. Невероятно! Теперь Иван окончательно утвердился в том, что он на самом деле был в древнем Риме. Но кто ему поверит? Даже родная мать не поверила, а кто-то посторонний – тем более.

   Парень открыл учебник истории. Интересно: раз он побывал в Древнем Риме, мог ли он, Иван Родин, студент четвертого курса МГУ, поменять что-то во всемирной истории?

   Иван бегло пробежал глазами по главам учебника... "Диктатура Суллы", "Восстание Спартака", ""Триумвират", "Гражданская война"... А вот... "Властитель Рима – Цезарь"...

   Кажется, Иван поменял кое-что в истории, но незначительно. Вот, например, Гай Юлий Цезарь. Дата его смерти не пятнадцатого марта сорок четвертого года до нашей эры, а пятнадцатого июня этого же года. Умер, возвращаясь из победоносного похода в парфянском городе Селевкии от неизвестной болезни. Выходит, прожил Цезарь на три месяца больше, чем в первоначальном варианте своей жизни. Правда, появилась в анналах истории дата еще одной битвы. Она произошла второго июня сорок четвертого года до нашей эры в нескольких километров от духовной столицы парфян – города Ниса. Великий римский полководец Юлий Цезарь в генеральном сражении разбил практически все войско парфянского царя Орода Второго. Знаменитая парфянская конница была заманена в засаду и полностью уничтожена. С помощью катапульт, онагров, баллист, скорпионов, нумидийской конницы, велитов, критских лучников и пяти легионов римских солдат. И все это согласно плану императора, разработанному в курии Юлия в апреле сорок четвертого года до нашей эры. Очевидцем этого события и стал непосредственно сам Иван Родин.

   Иван углубился в учебник дальше... Или вот например... Убийство Марка Туллия Цицерона. Его лишили жизни не седьмого декабря сорок третьего года до нашей эры, а раньше – в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое марта сорок четвертого года до нашей эры. Выходит, все равно погиб насильственной смертью великий политик и оратор, но почти на два года раньше. А вот Марк Юний Брут... Покончил жизнь самоубийством не в сорок втором году до нашей эры, а на два года ранее – в сорок четвертом... Только интересно... Вот... Корнелий Домиций Долабелла... Ага, заколот бывшим гладиатором Мамерком по просьбе жены сенатора Юлии Луциллы в том же сорок четвертом на вилле сенатора в Капуи.

   О Домиции ни слова, только исторический факт, что у сенатора Корнелия Долабеллы была такая дочь.

   Иван тяжело вздохнул... Интересно, как там сейчас поживает Ахиллес? Ищет третьего по счету хозяина? Или может, сделался свободным человеком? Кто теперь ездит на его великолепном жеребце Ганнибале? И кто о нем заботиться? Как там Домиция? Наверное, горюет о потери его, Ивана Сальватора. Или думает, что он снова воспарил в небеса к Юпитеру и теперь молит верховного римского бога вернуть к ней любимого. Жаль, что не возвратиться Ивану туда... к ней, к Домиции.

   Родин пролистнул еще пару страниц...

   Что поделаешь, история не терпит сослагательного наклонения. Все равно Цезарь умер, потом была война Антония против Октавиана. Внучатый племянник Цезаря победил и стал первым императором Рима, как в военном, так и в политическом значении. И Римская империя все равно придет в упадок и будет разрушена дикими германскими племенами. Тут так и записано. Ничего существенного не изменил Иван во Всемирной истории, даже ценой спасения Цезаря от заговорщиков-сенаторов. История изменилось в мелочах, но не в главном. Правильно говорят люди: историю не изменить в целом. Она грядет своей поступью. И ее не остановить. Одно Ивана утешает: книга о Цезаря получиться просто замечательной! Родин опишет императора, его приближенных, врагов, друзей, жизнь Древнего Рима, его обычаи, уклад. Причем с такими подробностями, с такой достоверностью и такими красками – что даже маститый профессор или академик позавидует черной завистью его осведомленности и знаниям о той эпохе! Ведь контуберналис Юлия Цезаря – Иван Родин – очевидец событий. И ему перо в руки!

   Ивана разрывали противоречивые чувства. С одной стороны он был огорчен, что покинул Рим, Цезаря и возлюбленную Домицию, а с другой стороны был счастлив, что вернулся в настоящее. В ту самую жизнь, которую он и должен прожить. А это уже его судьба и его история.

   Но надо спешить в магазин. Родин захлопнул книгу и вышел из квартиры на лестничную площадку. Дождался лифта, сел в него и доехал до первого этажа. Вышел во двор. Свернул направо за угол дома, прошел чуть дальше и, невзирая на красный свет светофора, перебежал через дорогу.

   А вот и конечная цель Ивана – супермаркет!..

   ***

   Родин купил в супермаркете все, что просила мать, и хотел было идти к кассе, чтобы рассчитаться за товар, но снова о себе напомнила жажда. Иван развернулся на сто восемьдесят градусов и направился в отдел "Соки-воды". Для решения своей питьевой проблемы Иван решил взять литровую упаковку апельсинового сока с мякотью. И тут в отделе бывший контуберналис Цезаря увидел симпатичную девушку в коротком цветастом сарафане. Пригляделся... и тут же обомлел: покупательница – вылитая Домиция Долабелла!

   Не может быть!!!

   Невероятно!

   Как она здесь очутилась?!!

   Не выдержав первого порыва, парень беспардонно перерезал незнакомке путь.

   – Девушка, извините, а вас случайно не Домиция зовут?

   Девушка, немного опешив от нахальной прыти незнакомого парня, сердито на него взглянула и назидательным тоном сказала:

   – Могли бы придумать и другой способ знакомства? Этот уже давно устарел и не оригинален. Нет, вы ошибаетесь, молодой человек, я точно не Домиция.

   – Да?.. А я вот недавно вернулся из Древнего Рима, я служил у Гая Юлия Цезаря, и там была девушка точь-в-точь похожая на вас. И я ее любил... Вернее и сейчас люблю...

   – Вот, вот, вы либо обыкновенный сумасшедший, либо необыкновенный ловелас. Правда, с бурной фантазией. А если и вернулись из Рима – то этим сейчас никого не удивишь. Я кстати тоже там была, причем дважды.

   Родин как-то сник. Неужели он ошибся, и эта девушка вовсе не Домиция. Тем более как бы она из тех времен сюда попала? Но... он же как-то попал в Древний Рим? Так почему бы и Домиции не перенестись из древнего века в век нынешний. Это вполне логично и объяснимо. Ведь это же ее волосы, глаза, рот, фигура! Ее мимика, жесты. Девушка пахнет теми же самыми духами, что и дочь сенатора. Она даже разговаривает как Домиция! И смотрит как Домиция! Это вылитая дочь Корнелия Долабеллы! Что тут еще можно к этому добавить!

   – У вас все ко мне? – победоносно посмотрела на растерянного Родина девушка и, гордо повернувшись к нему спиной, красивой походкой последовала дальше.

   Родин снова настиг девушку. Улыбнулся ей и представился:

   – Меня зовут Иван. А вас?..

   Строгий взгляд девушки немного оттаял: а этот нахал очень настойчив. Едва уловимая, но прекрасная улыбка, коснулась ее красиво очерченных губ.

   – Вот так бы сразу и действовали, Иван. А то: "вы случайно не Домиция", "а я служил в войсках римского императора". Такое начало знакомства сразу наводит на мысль, что вы немного не в себе... Меня зовут Светлана...

   – Очень приятно.

   – Мне тоже... Значит, я похожа на девушку вашей мечты?.. Хочу заметить, что эту фразу тоже часто применяют при знакомствах. Бывает и другой вариант: "О, моя леди, или о, моя крошка, я часто вас видел во сне, а вот теперь встретил наяву". Но это уже тривиально и не цепляет. И не интригует. Ну, ничуть. Может, Иван в вашей системе по соблазнению девушек есть что-то пооригинальнее? Вы кстати случайно не скучающий пикапер, а?

   – Извините, Светлана, но вы на самом деле похожи на ту девушку. Как две капли воды.

   – Да-а-а? А она из Рима? Итальянка? Что же я вас поздравляю, Иван. Вам повезло. Женитесь на ней, уедите на Апеннины и будите наслаждаться прелестями европейской жизни.

   – Не верите?! Хотите я вам докажу, что вы та девушка?! – запальчиво воскликнул Иван.

   – И каким образом? – скептически поджала губки-бантики Светлана.

   – У вас родинка вот здесь... – Иван ткнул пальцем во внутреннюю часть своего бедра. – Крупная.

   Девушка покраснела.

   – Но допустим, вы угадали. Ну и что?

   – А покажите ваш безымянный палец.

   – Вы хотите узнать, замужем я или нет? Пока нет. Мне еще рано быть связанной узами Гименея, я учусь на втором курсе в финансовой Академии. И пока я его не закончу думать о замужестве не хочу. Вот так...

   – Я тоже учусь, но только на четвертом курсе и в МГУ на историческом. И тоже пока не думал о женитьбе, но... кажется, встретив вас, передумал. И все же покажите ваш безымянный палец, я просто хотел примерить на него кое-какое украшение.

   – О, это точно оригинальное знакомство. Сразу кольцо на руку – и в ЗАГС. Вы решительный человек, Иван. Я, кажется, начинаю вас уважать...

   Она с готовностью протянула Родину правую руку, как будто для поцелуя.

   "Странный парень, но какой-то необыкновенный, оригинальный и, самое немаловажное, симпатичный!"

   Родин все больше и больше нравился девушке.

   – Может закрыть глаза? – сыронизировала Света.

   – Можете... – вполне серьезно сказал Иван.

   Девушка закрыла глаза и с улыбкой ждала действий парня. Тот коснулся тонких девичьих пальцев с красивым маникюром... затем изящного тонкого запястья. Взял его трепетно в руку – и от этих нежных и бережных прикосновений девушку пронзило приятным током. Стало блаженно на душе. Иван достал перстень Домиции и одел его на палец девушки. Украшение пришлось ей в пору, будто она его всю жизнь носила.

   Светлана открыла глаза, и они озарились восхищенным блеском.

   – Какое красивое кольцо! – невольно воскликнула она. – Старинное! И дорогое! Какие крупные бриллианты! Ему просто цены нет! Это целое состояние. Откуда оно у вас, Иван?! Фамильная драгоценность от прапрабабушки или вы его похитили в ювелирном магазине? А вы случайно в свободное от учебы время не подрабатываете налетчиком на ювелирные магазины?

   – Нет, я честный человек и с законом дружу. Это украшение из Древнего Рима. Подарок Домиции. Вы, Светлана, абсолютное воплощение ее в современном мире, так что кольцо ваше, носите на здоровья. А я должен жениться на вас, иначе я умру от горя.

   – Жениться? – ошеломленно сказала девушка. – Но мне надо закончить университет.

   – Я подожду. Но недолго. Значит, Свет, вы уже не против выйти за меня замуж?

   – Кажется, уже нет. Хотя минут десять назад я этого явно не планировала.

   – Жизнь невозможно запланировать, Светлана. Я когда шел в супермаркет за покупками тоже явно не предполагал что встречу свою будущую невесту. И свою судьбу.

   – Свою судьбу?.. Вот это размах, Иван! Вы меня еще так мало знаете и уже я – ваша судьба? Вы просто берете меня голыми руками.

   – А зачем мне вас знать хорошо? Мне достаточно было увидеть вас и понять, что вы и есть моя судьба. Это на уровне души. И это высшее понимание и восприятие любого человека. И оно ценно!

   Девушке не хотелось уходить от этого интересного и необычного парня. Он словно ее притягивал магнитом. Как и это кольцо, сверкающее изумительными бриллиантами. Его просто не хотелось снимать с руки, будто оно ее родное и она всю жизнь его носила. И будто она уже сто лет знает этого симпатичного парня с бронзовым загаром. Он ее просто загипнотизировал. С ним было как-то легко и непринужденно.