Текст книги "Контуберналис Юлия Цезаря"
Автор книги: Олег Мазурин
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Меня учил военному делу Фабий, но его теперь нет, а мне требуется не только учитель фехтования, но начальник моей личной охраны. Я тебе дам достойную зарплату, какую попросишь и все те блага, какие захочешь. Ты не пожалеешь что пойдешь ко мне. Слово Ивана Сальватора.
Бывший гладиатор задумался...
– Соглашайся, славный воин, – обратился по-гречески к рудиарию Ахиллес. – Иван Сальватор хороший и добрый хозяин, он никого не обижает из тех, кто на него работает. Сыто кормит и платит хорошую зарплату. Ты не пожалеешь, македонянин, что условишься служить моему господину.
Видимо искренние увещевания соотечественника подействовали на Мамерка.
– Пожалуй, я пойду к тебе служить, доблестный Иван Сальватор, – сказал рудиарий. – Частные уроки – это непостоянный доход, а ремесло учителя в школе гладиаторов я уже давно перерос. Попробую свои силы на должности начальника охраны, думаю, я справлюсь на этом посту. Когда-то я командовал отрядами в человек двести. Признаюсь, Иван Сальватор, я же попал в рабы, а потом в гладиаторы, будучи предводителем двух пиратских либурн.
– Так ты еще и морской разбойник, Мамерк! Вот и славно! – обрадовался Иван. – Считай, что с этой минуты ты уже работаешь у меня. Я и Ахиллес сейчас идем на невольничий рынок, и будем выбирать рабов для дома, а ты можешь пойти с нами и выбрать достойных людей для моей охраны. Ты опытным взглядом бывалого воина определишь, кто сгодиться для несения службы и отражению атак врага. Подбери лучших из лучших. Я на них заплачу.
– Хорошо, мой господин...
И вот Иван и его помощники оказались в толчее невольничьего рынка. Там сегодня было многолюдно. Куча покупателей, куча торговцев, куча зевак и воров и великое множество рабов. Причина тому – "свежий" завоз "живого товара".
Мамерк деловито и не спеша отобрал людей для охраны своего патрона. Крепких, физически здоровых, в основном из бывших солдат, гладиаторов и пиратов. Всего он выбрал пятнадцать человек. И разных национальностей. Но в основном из греков: афинян, спартанцев, фессалийцев и др.
А Ахиллес на этот раз выбрал для хозяйственных работ немного больше рабов, чем в прошлый раз – целых шестнадцать человек. Ничего, рассуждал грек, его хозяин, человек состоятельный, купит и такое количество слуг. Тем более, если вдруг кто-то из рабов заболеет или умрет, то ему сразу найдется замена. Чем больше рабов – тем спокойнее на душе Ахиллесу.
Надо сказать управляющим грек был замечательным: он действительно радел за своего хозяина. Ахилл не только добивался отличного сервиса для Ивана – так чтобы в работе особняка не было сбоев, а все рабы работали слажено и добросовестно, вовремя готовили обеды, вовремя подстригали кустарники или вовремя чисто аккуратно убирались в доме – но и финансового прибытка. Он неплохо сегодня поторговался с магнонами, и сэкономил Ивану тысячу сестерциев! Мелочь – а приятно! Причем, управляющим он был честным, Иван это уже заметил. Грек не обкрадывал хозяина по мелочам, не ловчил с его финансами, не использовал славное имя патрона для своей личной выгоды. Ахилл был действительно самым нужным человеком в жилище Ивана. Без такого отличного управдома Иван бы не справился с рабами и текущими хозяйственными делами. Поэтому Родин, ценя нужность, честность и преданность Ахиллеса еженедельно выдавал ему небольшие денежные премии, что конечно не могло не радовать беспорочного и трудолюбивого грека. А Ахиллес, в свою очередь, видя такое хорошее отношение к себе со стороны босса, еще больше старался для него. А Иван мысленно благодарил покойного Валерия Котту (и не раз) за такой чудесный подарок древнеримской судьбы как Ахиллес Афинский.
***
И вот снова дивный сад нувориша и неофита Ивана Сальватора.
Сам хозяин в сшитом по его рисунку и подпоясанным черным поясом белом кимоно увлеченно занимался карате.
Шаг вперед...
Удар правой ногой "мае-гери", два прямой удара с левой и правой руки...
"Ой-дзуки". "Гияку-дзуки". Разворот...
Теперь левый "мае-гери". И снова два прямых удара Поворот...
Вдох, выдох... Вдох, выдох...
Плавные, а затем резкие движение...
Иван делал ката из школы Киокушинкай-карате – Пинан соно ён.
Мамерку вошел в сад и стал заинтересованно наблюдать за тем, что делает хозяин. Наконец начальник охраны не выдержал и заговорил:
– Мой господин, Иван Сальватор, не гневайся, что отвлекаю тебя от занятий. Я хороший боец панкратиона, а ты хороший боец другого неведомого мне единоборства. Ногами ты лучше меня бьешься. Научи меня твоей борьбе. И особенно вот этим невероятным по ловкости ударам ногами в прыжках. Это что-то удивительное и божественное.
Иван вытер пот со лба.
– Уф... Хорошо, славный Мамерк, снимай доспехи, шлем, меч и присоединяйся ко мне. Будешь повторять упражнения за мной. Но в свою очередь научишь меня борьбе панкратион – я в ней не особо силен.
Начальник охраны согласно кивнул.
– Договор заключен, да пусть видит это Зевс-громовержец и вершитель судеб! Учи меня, хозяин, твоей ножной и прыжковой борьбе. Клянусь Гераклом, я буду из-за всех сил стараться, но познаю все премудрости ее!
– Кто бы сомневался в этом, доблестный и непобедимый гладиатор!.. – охотно откликнулся на слова македонянина Родин.
Теперь Мамерк остался в туниках и на босу ногу как Иван. Сначала Родин показал возрастному ученику, как делать растяжку и дыхательные упражнения. Потом как ставить блок и наносит удар и просил повторить по нескольку раз. И Мамерк старательно и терпеливо повторял.
– Раз, два, три, четыре... – командовал Иван. – Ити, нити, сан, си... Блок... Удар! Блок! Удар! Четче блок, жестче!.. Хаджимэ!.. Матэ... Поменяли стойку! Хаджимэ! Выдыхай резко и одновременно с ударом. Вот так как я... Кия!
Родин вскрикнул, и его пятка остановилась в миллиметре от головы Мамерка.
– Чудеса! – восхитился мастерством Ивана бывший вождь киликийских пиратов. – Вот бы мне так!
– Научишься! – заверил Мамерка его хозяин. – А сейчас прими левостороннюю стойку. Вот так...
Новоявленный каратист Мамерк и его опытный сэнсэй Иван Родин встали напротив друг друга и стали отрабатывать приемы в паре. Во время работы мастер указывал ученику на его ошибки и комментировал свои действия. Потом Иван показал Мамерку удары ногой: "лоу-кик" и "маваши-гери".
– Бей по уровням, не дай сопернику опомниться... Смотри... Левой ногой бьешь "маваши-гери" в голову, а затем правой – "лоу-кик" по бедру соперника. И вторая комбинация. Почти тоже самое, только начинаешь "маваши" с правой ноги, а "лоу-кик" проводишь с левой.
Мамерк попробовал произвести два удара.
– Так, учитель? – поинтересовался он.
– Да, так, только выше ногу тяни, – подсказал Иван.
– Не могу выше.
– Ничего научишься, надо только растяжку делать чаще и все будет о'кей. Смотри еще раз. Выводишь сперва бедро повыше, а потом распрямляешь ногу... Раз, два... Вот так. Понял?..
– Понял.
– Повтори...
Мамерк принялся отрабатывать две комбинации...
С этого дня сэнсэй Иван Родин стал преподавать карате Мамерку, а тот, в свою очередь, учил своего босса панкратиону. В саду любители единоборств сделали манекен из дерева, с головой, с двумя палками вместо рук, вкопали в землю и обернули в кучу тряпок. Родин красной краской пометил на деревянном человеке уязвимые точки. На этом манекене сэнсэй Иван и начинающий каратист Мамерк отрабатывали удары ногами и руками и набивали локти, костяшки пальцев, и ребра ладони. Затем делали спарринги. Ивану, несмотря на хорошую спортивную подготовки доставалось от македонянина, все-таки тот был тяжелее Ивана на тридцать килограммов и ростом выше сантиметров на десять. Но это лишь закаляло характер Родина.
"Не отступать и не сдаваться!" – вот был его многолетний девиз. И Родин старался ему всегда следовать.
А в завершении тренировки как обычно следовали атлетические упражнения. Воины отжимались на кулаках, качали пресс, укрепляли мышцы плеч, спины и ног с помощью гантелей и тяжелых камней. Родин сделал даже спортивный снаряд наподобие штанги – длинная железная ось с двумя железными и массивными шарами на концах. Мамерку так понравилась импровизированная штанга, что он постоянно ее тягал на тренировках.
Кроме единоборств Иван и Мамерк занимались еще и воинским искусством. Сражались деревянными мечами и кинжалами, метали в манекен дротики, ножи, топоры, стреляли из лука. Индивидуально занимались "боем с тенью", а потом переходили на работу по системе "спина к спине" и сражались с воображаемыми врагами. Бились патрон и начальник охраны и между собой.
Так же Иван не забывал о вольтижировке и верном коне Ганнибале.
Иногда к занятиям по карате и воинскому искусству Иван и Мамерк привлекали всю личную гвардия контуберналиса. Тогда на тренировках становилось весело и оживленно.
***
Эмилий Лепид отправил Ивана с каким-то важным свитком к Цезарю. В это время император находился в резиденции Клеопатры. Привратник-египтянин провел контуберналиса в огромный атриум. Там в разгаре был музыкальный вечер. Оды Горация пелись в сопровождении струнных щипковых инструментов – кифар, лир, треугольных арф – тригонов. Царствующие особы сидели в больших креслах и наслаждались пением и игрой музыкантов.
Иван минут десять стоял со свитком не решаясь побеспокоить внимательных слушателей. Наконец император краем глазам заметил переминавшегося с ноги на ноги контуберналиса и сделал знак музыкантам, чтобы те на время прервали концерт. И божественные звуки и пения смолкли.
Цезарь встал с кресла и тепло приветствовал своего контуберналиса.
– Входи, мой славный Сальватор, я рад тебя видеть! Ты сегодня послушаешь чудесную музыку, стихи великих греческих поэтов, оды Горация, отрывки из поэмы Вергилия "Энеида". Сегодня для меня играет самый лучший во всем Риме музыкант по игре на кифаре – Анаксенор. Ты не представляешь, Иван, как он божественно поет! И не мудрено: кифара и лира это любимые инструменты Аполлона. И видимо сам Аполлон наградил Анаксенора божественным даром так играть на кифаре и петь. Ему покровительствует сама Терпсихора!..
Иван подал Цезарю свиток.
– Это от Лепида, срочно.
Диктатор развернул письмо и, быстро пробежавшись глазами по нему, снова свернул его и отдал одному из своих секретарей, при этом приказав:
– Отнеси сей свиток в мой кабинет и положи на стол.
Секретарь покорно кивнул и ушел с посланием Лепида за перегородку таблиния.
– А, ничего особенного и срочного в этом послании начальника моего войска нет, – сказал Ивану император. – Просто Лепид извещает меня о том, что один из убитых тобой германцев, мой славный Иван Сальватор, часто посещал харчевню в Сабуре "Гладиатор". Туда Лепид послал пару ищеек, чтобы те пронюхали о его связях и друзьях. Быть может, через этого варвара мы и выйдем на организаторов покушения на твою особу.
– Хорошо бы, мой Цезарь...
– А, Клеопатра, – только и вымолвил Цезарь, обернувшись назад.
С чарующей улыбкой к Ивану подошла несравненная царица Египта. От нее повеяло какой-то притягательной и мощной аурой и... великолепными духами.
– Приветствую тебя славный воин Иван Сальватор! – сказала Клеопатра. – Я, как и славный Цезарь, рады твоему появлению в нашем доме. Да покровительствуют тебе все боги Рима и Египта!
Иван уже научился изъясняться по-античному. И он не остался в долгу перед царицей за брошенный комплимент в его адрес. Родин прижал руку к сердцу и, слегка поклонившись, сказал:
– Благодарю за добрые пожелания, несравненная царица! Я тоже рад видеть тебя снова – самую божественную и прекрасную женщину во всем мире! Ту, чья яркая красота, словно Гелиос ослепительно сияет на лазоревом небе могущественного Рима. Да пусть благоволят тебе небесные силы, все народы мира и сам Цезарь! Аве, Клеопатра!
Восточная красавица снисходительно улыбнулась.
Цезарь усадил Ивана в кресло, рядом присела Клеопатра, а сам, диктатор, подперев рукой подбородок, остался стоять и внимательно слушать продолжения концерта – музыку и речитатив. Малолетнего Птолемея с родителями рядом не было, видимо он находился с нянями и охраной в саду подальше от шума, музыки и песнопений.
Подопечные Терпсихоры снова ударили по струнам... Зазвучал красивый и сильный голос Анаксенора...
Так он промолвил в слезах, и замедлил флота движение,
И, наконец, близ Кум подошел к побережьям Эвбейским.
Носом в простор корабли повернули тевкры; вонзились
В дно якорей острия, и кормою к берегу встали
Длинным рядом суда...
Иван теперь внимательно рассмотрел кифару – один из самых популярных щипковых музыкальных инструментов в Древней Греции и Риме. У греков и римлян он олицетворял вселенную, повторяя своей формой небо и землю, а струны символизируют различные уровни вселенной. Кифара имела плоский деревянный корпус с фигурными очертаниями, а к корпусу крепилось четыре струны.
Родину поначалу показалась интересной музыкой, но потом он стал откровенно скучать. Классическую музыку он с детства не терпел. Ему бы сейчас послушать что-нибудь поэнергичнее. Типа группы "Бон Джови" или на худой конец что-нибудь из современной российской попсы. Веселей бы было.
Цезарь, заметив угасший интерес Ивана к струнно-речитативному исполнению, сделал знак музыкантам остановиться.
– Я вижу тебе не по душе кифары и лиры, мой Иван?
– Прости, мой Цезарь, что я недостаточно хорошо внимаю стихам и музыке. Возможно, я просто сегодня устал, а возможно, привыкнув к своей славянской музыке, я не понимаю римскую. Хотя я как гражданин Рима должен ее любить.
– Насильно любить – это против человеческой души. Я думаю со временем ты поймешь эту чудесную музыку и будешь ее искренне обожать... А что, Иван Сальватор, можешь ли ты наиграть нам с Клеопатрой что-нибудь свое, славянское. Возьми любой инструмент, любимец богов и Цезаря и продемонстрируй свое умение, а мы послушаем.
Царица оживилась: она никогда не слушала славянской музыки.
– О, нет, Цезарь, – запротестовал Родин. – Я не музыкант и не умею играть на музыкальных инструментах, тем более на кифаре или лире, тем более на авлосе...
Иван хотел было сказать, что мог бы спеть славянскую песню "Калинка-малинка", но вовремя закрыл рот: своим немузыкальным голосом он мог напугать любого среднестатистического слушателя, не говоря уже об утонченных слушателей царских кровей. И тогда на примере Ивана монархи подумали, что славяне явно немузыкальное и неголосистое племя.
Император разочарованно вздохнул.
– Жаль, что не сыграешь и не споешь, а то бы усладил наш слух, Сальватор... А знаешь ли ты стихи славянских поэтов?
– Знаю, – честно признался Иван.
– Так прочти! – чуть не хором воскликнули Цезарь и Клеопатра.
Иван не стал долго ломаться, и, отказавшись от музыкального сопровождения знаменитого кифареда Анаксенора, которого настойчиво предлагал Цезарь, начал читать стихи Владимира Высоцкого:
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь,
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было сорок сороков.
И чудаки, еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что – "я люблю",
То же, что – "дышу" или "живу"...
Когда Иван с чувством проговорил последние строчки, наступила минутная тишина, а потом раздались дружные аплодисменты Цезаря и Клеопатры, к которым тут же присоединились их приближенные и музыканты. Родин был польщен неожиданным триумфом. Гений-поэт и для античных людей гений.
– Какие божественные стихи! – восхитился Цезарь. – Особенно эти: "Но вспять безумцев не поворотить, они уже согласны заплатить, любой ценой и жизнью бы рискнули, чтобы не дать порвать, чтоб сохранить волшебную невидимую нить, которую меж ними протянули..." А кто такие "рыцари"? Воины, мужчины?..
– Да, это воины-всадники, одетые с ног до головы в железные доспехи. Типа парфянских катафрактариев.
– А мне понравились самые последние строки, – с восхищением призналась Клеопатра:
Я дышу, и, значит, я люблю,
Я люблю, и, значит, я живу.
– Будет время, напиши мне эти стихи и пришли в свитке, Сальватор, – попросил своего контуберналиса Гай Юлий. – И обязательно укажи имя автора. Оно очень длинное и я сразу его не запомнил, хотя обладаю весьма отменной памятью.
– Хорошо мой Цезарь. Я напишу и пришлю.
Монархи попросили Родина почитать еще стихи, и тот согласился. Он в течение часа декламировал царю и царице Пушкина, Лермонтова, Огарева, Есенина, а потом сдался, честно признавшись, что устал.
Цезарь дружески похлопал его по плечу.
– Хорошо, отдохни, Иван. А сейчас я покажу тебе чудо-инструмент из Египта! Ты не останешься равнодушным к нему. После покорения Египта любой уважающий себя аристократ и богач должен иметь такой инструмент дома. Это водный орган – гидравлос. Пойдем ближе к бассейну.
Родин вспомнил, что ранее читал об этом инструменте. Сущность гидравлоса состояла в том, что воздух из миниатюрной ветряной мельницей вдувался в металлическую шаровидную камеру, погруженную в воду. С увеличением давления воздух вытеснял воду из шара и поднимал уровень воды в окружающем контейнере. При этом излишний воздух поступал внутрь трубы, поднимающейся над водой. Между ходами насоса давление воздуха в железном шаре сохранялось постоянным благодаря воде во внешнем бассейне. Водный орган имел четыре регистра, в каждом из которых было от семи до восемнадцати труб диатонической настройки. Поток воздуха, направленный по отдельным трубкам, регулировался клапанами, находящимися в квадратной камере, закрываемой квадратной деревянной затворкой. Каждая затворка имела соответствующую клавишу, на которую органист нажимал, выпуская тем самым воздух. Как и в современном органе, разные тона извлекались из гидравлоса с помощью трубок разного размера.
Рабы перенесли кресла царствующих особ ближе к бассейну. Цезарь, Клеопатра и Иван уселись в кресла. Вышел органист и начал нажимать клавиши, выводя из гидравлоса божественные мелодии. Эта музыка понравилась Ивану больше, чем та которую исполняли кифареды.
Прошло еще минут сорок, и водный орган смолк.
Итак, музыкальный салон закрылся. Пора ужинать. Цезарь распорядился накрывать стол в триклинии.
Вниманием Ивана завладела Клеопатра. Она давно хотела поговорить со спасителем Цезаря о далеком будущем, но у нее все никак не получалось. И вот вроде свободное время найдено, и можно задать интересующие вопросы. Клеопатра хорошо говорила по латыни, но с восточным акцентом. Все-таки италийский язык не был ее родным. Клеопатра вообще была полиглотом: помимо своего родного греческого она знала египетский, персидский, эфиопский, арамейский, берберский и др.
Клеопатра обворожительно улыбнулась Родину и спросила:
– Цезарь говорил мне, что ты из племени славян?
– Да, моя царица.
– А женщины у вас красивые?
– Очень. С их красотой никто не может состязаться в мире. За ними даже приезжают свататься из других государств.
– Славянки красивее римлянок? Ужели?
– О, да. И это правда.
– О, боги, в это трудно поверить, что это за неземные Афродиты? Хотела бы я взглянуть на одну из них. У тебя Иван нет хотя бы одного изображения ваших красавиц?
– Фото? Забыл дома. В мобильнике есть несколько моих подруг. Они – точно красавицы.
Царица пропустила мимо себя слова "фото" и "мобильник", подумав что это непереводимые славянские термины. Клеопатра, несколько уязвленная речами контуберналиса, с гордым вызовом спросила:
– Разве они красивее меня?..
Иван благоразумно не стал обижать Звезду Востока и откровенно ей польстил:
– Нет, с твоей красотой, царица, никто не сравниться в мире, даже в нашем.
Клеопатра довольно улыбнулась, и ее надменность вмиг испарилась.
– Мой божественный Цезарь говорил, что ты живешь за двадцать веков впереди нас.
– Да.
– А что сейчас носят ваши женщины? Какие туники, накидки, плащи. Какие сандалии предпочитают. Какими духами пользуются? Какими средствами украшают свое лицо, из каких растений делают румяна, краски для глаз и бровей? Рассказывай, славный Сальватор, мне все это весьма любопытно...
Иван стал повествовать о современной женской моде, о колготках, платьях, мини-юбках, косметике, обуви, аксессуарах, а царица увлеченно слушала его, иногда вставляя свои комментарии.
– Мини-юбки – это вызывающее зрелище! – говорила она. – И блудное, и недостойное. Всякая женщина должна быть загадочна и таинственна для мужчины, а когда обнаженные ноги вплоть до срамных мест выставлены напоказ – какая тут таинственность, какая загадка? А вот длинное платье – это замечательная вещь. Пожалуй, я сошью одно такое, и весь Рим взорвется от восторга как вулкан Этна.
Иван начертил на папирусе платье. Клеопатра стала водить пальцем по рисунку.
– Ибо получается, что здесь все цельно... Рукава... Пояс... Здесь вырез... Великолепно. А что носят женщины вместо набедренных повязок?
Иван смутился.
– Говори смелей, Сальватор, я очень желаю знать...
– Ну... их называют "трусики".
– "Трусики"? Занятно... Нарисуй и эту одежду, Иван Сальватор.
Родин изобразил на папирусе типа женских танго или стрингов. Клеопатра удивилась.
– О, боги, и этими кусочками ткани женщины прикрывают свое нагое лоно? Все же видно. Какой стыд! И какая ту защита от холода, неужели они не мерзнуть в скверную погоду... Хотя... – Клеопатра на миг задумалась. – Для соблазнения мужчин, разврата и бесстыдных танцев в угоду пирующим такие кусочки ткани пойдут. Пожалуй, я сошью одни такие. Как только Цезарь охладеет ко мне, я предстану пред ним в этих, как его... "трусиках". И полагаю, что страсть ко мне снова возгорится в его душе.
И тут в их увлеченную беседу вмешался подошедший Цезарь.
– О, я вижу, моя царица и мой контуберналис нашли общую тему для разговоров. Поведай Иван, чем же ты таким интересным захватил внимание несравненной Клеопатры, звезды Востока? Она просто расцвела как душистая роза Александрии.
Царица пояснила:
– Иван Сальватор рассказывает мне о женщинах будущего, их одежде, украшениях, косметике.
– Весьма любопытно.
– И скоро мой Цезарь я предстану перед тобой в новой одежде – платье, ты будешь изумлен моему виду, я стану еще краше. Весь Рим будет мне завидовать. И в том числе твои обожаемые Сервилия и Кальпурния. Они просто умрут от зависти к моему наряду из будущего.
Цезарь внутренне улыбнулся: Клеопатра по-прежнему сильно ревнует его к Цепионе и Пизонис.
– Оставим в покое этих уважаемых матрон, моя Клеопатра. Ты для меня самая лучшая и самая красивая. И самая любимая, клянусь Венерой.
– Я и на самом деле самая лучшая и самая красивая во всем Риме, не говоря о прочих государствах, да не даст мне солгать верховный бог Амон! Я покорила самого Юлия Цезаря, властителя Рима и римских народов. Я родила ему наследника. Что не сделали ни твоя Сервилия, ни твоя Кальпурния и много других женщин, что любили тебя. Ибо я действительно, самая лучшая во всем мире! Я – Клеопатра и этим все сказано! – царица резко встала и приняла гордую позу. – Что ты на это скажешь, Цезарь? Ужели я не права?
Иван невольно восхитился поведением и словами Клеопатры. Вот это характер! Да, это настоящая женщина и настоящая царица. В нее трудно не влюбиться и не зауважать. Она точно знает себе цену!
Цезарь, пораженный эффектной и достойной речью Клеопатры, зааплодировал ей.
– Ты – восхитительна, моя царица. И несравненна! Как я тебя обожаю! Не зря я воевал за тебя с твоим вероломным братом Птолемеем, зажатый превосходящими по численности войсками в Александрийском дворце. И слава могущественному и непобедимому Юпитеру, я рисковал жизнью не напрасно. Ведь в награду мне достался такой упоительный и очаровательный цветок! Цветок Востока. Лотос! Аве, Клеопатра! И слава Венере за такой подарок судьбы.
Царица оттаяла. Улыбка победителя коснулась ее небесных уст.
– Я не сомневалась в твоей любви ко мне, мой славный Цезарь...
Клеопатра повернулась к Родину.
– Иван Сальватор, приходи ко мне на днях, я созову всех лучших моих швей и портных, и ты расскажешь им, как шить "платье". И вот эти... как его..."трусики". А я угощу тебя блюдами, которые ты еще и ел никогда. Это египетские кушанья. И только я знаю, как их готовить. Я их придумала и дала свои названия.
– Хорошо, моя царица. Непременно, приду.
– Я направлюсь к нашему сыну, Цезарь. Проверю, здоров ли он? Накормлен ли он?.. Ты не останешься у нас на ужин, славный Сальватор?..
– Нет, уважаемая царица, я скоро пойду домой.
– Тогда, как там по-римски... Vale (прощай), Иван!
– Vale, Клеопатра!
"Звезда Египта" ушла, но шлейф упоительного и неизъяснимого аромата остался от нее.
– Что скажешь, славный Иван, она воистину богиня. И я люблю ее.
– Она действительно несравненная женщина, мой Цезарь. А Сервилию и Кальпурнию ты так же любишь, как и Клеопатру?
– Люблю, но каждую по-своему.
– Мой Цезарь, а когда мы идем на пир к сенатору Корнелию Долабелле?
– Желаешь увидеть Домицию? – улыбнулся диктатор.
– Желаю, мой Цезарь, – потупился Иван. – И это уже моя царица, царица Рима. И я ее люблю. Очень...
Веселая улыбка по-прежнему не сходила с лица диктатора.
– Следует немного потерпеть, мой доблестный герой, уже послезавтра мы отправляемся в гости к сенатору. И ты встретишь свою царицу Рима – Домицию. Это я тебе обещаю, Цезарь!
От этих слов Родин сразу приободрился и повеселел.
Ура! Скоро он увидеть свою самую заветную мечту – Домицию!
***
Вечером Иван имел доверительную беседу со своим начальником охраны.
– Мамерк, знаешь ли ты, какую девушку я люблю? – начал Иван – Самую красивую в мире.
– И это замечательно! – охотно отозвался начальник охраны. – Опасаюсь, мой Сальватор, навлечь на себя твой гнев, но вот что я тебе скажу. Мне кажется, что самую красивую женщину в мире люблю я, Мамерк.
– Выходит, мы любим двух самых красивых женщин на свете. Их оказывается всего двое. И кто она? – поинтересовался Родин.
– Римлянка, – ответил Мамерк, и лицо его озарилось любовным светом.
– Римлянка?
– О, да! Причем знатная матрона. И красивая.
– А как звать ее?
– Юлия.
– Хорошее имя.
– Божественное имя.
– Она живет здесь в Риме?
– Я не ведаю сего. Пути наши разошлись пять лет назад, в Греции. После как-нибудь я расскажу тебе о ней.
– Хорошо, будет желание, расскажешь о своей красавице Юлии. А хочешь взглянуть на мою любовь, мой славный Мамерк? Я имею ей портрет.
– Несомненно, мой господин, покажи, кто она, эта неземная и очаровательная девушка?
Родин привел македонянина в свою спальню и указал на фреску, где была изображена Домиция. Мамерк поразился ее видом.
– Да, она восхитительна и совершенна, словно богиня красоты Афродита, и чем-то напоминает мне мою Юлию, только моя лет на двадцать старше твоей, Иван Сальватор. Такой же нос, глаза, рот, плечи...
– Все красивые девушки в чем-то похожи друг на друга, – философски изрек Родин. – Но ничего, доблестный Мамерк, если твоя распрекрасная Юлия живет в Риме, а не в Капуе или в Байях, то рано или поздно ты ее встретишь, да не даст мне соврать Минерва. Таков закон вселенной.
Мамерк тяжело вздохнул. Тень легкой и светлой печали легла на его лицо.
– Я тоже верю в это, да услышит Зевс-громовержец мои молитвы. Порой я хожу по улицам, рынкам, торговым кварталам, вглядываюсь в лица римских женщин и надеюсь случайно встретить ее – Юлию. Но пока я ее не нахожу. Но непременно отыщу, клянусь моим покровителем, Гераклом! Я давно ее вижу во снах, она приходит ко мне, прикасается ко мне, целует, и в этот миг я чувствую самым счастливым человеком на свете. Но когда просыпаюсь, видение тотчас исчезает и моему горю и разочарованию нет конца. В такие минуты мне так тяжело и больно, что просто хочется пронзить себя мечом! Но мысль о том, что я когда-нибудь все-таки ее увижу, и мы сольемся в сладких объятьях, останавливает мой разящий и острый клинок. И я снова, как упорный Сизиф, сын бога повелителя всех ветров Эола, качу свой громадный камень по имени "Сердечная тоска" на гору по имени "Юлия". Напрягаю все силы, пот градом струится с меня от пристального всматривания в очаровательные женские лица, порой такие разные и интересные. И, кажется, вот, вершина близка. И вот вроде мелькнуло лицо похожее на Юлино! Еще одно усилие – и окончен будет труд Сизифа-Мамерка! Но, о, горе, это снова не она! Мамерк обознался. Эта совсем другая женщина! Просто чем-то похожая на Юлию! Я внутренне кричу от отчаяния, и вырывается из рук моих камень "Сердечная тоска" и с шумом катится вниз, поднимая облака пыли. И снова принимается Сизиф-Мамерк за работу – он ходит по улицам Великого города и ищет потерянную лет пять назад любовь. Вот так я, славный хозяин, страдаю и мучаюсь. Никому я не пожелаю таких мучений. Даже – врагу.
– Как ты поэтично говоришь о своих любовных страданиях? Ты никогда не писал стихов, доблестный Мамерк. У тебя есть задатки к этому.
– Сочинял. И именно для этой самой прекрасной женщины – Юлии.
– Молодец...
Иван печально вздохнул.
– Мне тоже часто сниться Домиция. Практически каждую ночь. Но в отличие о тебя, доблестный Мамерк, я знаю, где она живет, и послезавтра я ее, тем более, воочию увижу и поговорю. Мы идем на пир к отцу Домиции. И ты будешь сопровождать меня на этот пир с парочкой твоих воинов.
– Хорошо, мой господин.
– Сам Цезарь будет сватать меня за Домицию.
– А что такое "сватать"?
– Ну, предлагать в качестве жениха.
– Ясно... Надеюсь, отец твоей возлюбленной и Цезарь договорятся о вашей помолвке.
– И это будет счастье для меня! – воскликнул восторженно Иван.
– А я порадуюсь за тебя, хозяин! – повеселел македонянин. – Кто-то же из нас должен стать счастливым! И выпить до дна амфору с названием взаимная любовь! И пусть тебе благоволят все боги Олимпа!
– Спасибо, Мамерк, за искрение пожелания! Я верю, что и ты рано и поздно все-таки встретишь свою давнюю любовь, и у вас будет все хорошо. А пока... может, пойдем в сад поупражняемся на мечах. Глядишь, ты на время и забудешь о своих сердечных ранах. Разве не так?
