Текст книги "Контуберналис Юлия Цезаря"
Автор книги: Олег Мазурин
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Как только Цезарь закончил излагать план битвы, лица его приближенных просветлели от восторга.
– Превосходно придумано! – воскликнул Антоний.
– Отличная идея! – подержал консула Лепид.
– Цезарь, ты великий! – не сдержал эмоций Панса
– Даже боги не додумались до этого! – поддержал своих друзей Гирций.
А Иван от восхищения открыл рот. Да, Цезарь действительно великий полководец. Как великолепно он разработал план масштабного сражения.
– А теперь обсудим детали сражении – предложил Цезарь своим полководцам и военный совет стал дискутировать.
Родина позвал начальник стражи:
– Иван Сальватор, там пришла знатная матрона, она желает видеть Цезаря.
Контуберналис узнал матрону: то была верная любовница диктатора Сервилия Цепиона. Она была в траурных черных одеждах и без украшений
Иван вернулся в кабинет и, прервав военный совет, доложил императору:
– Пришла Сервилия Цепиона. Хочет тебя видеть, божественный Цезарь.
Диктатор встрепенулся.
– Мои верные друзья, сделаем небольшой перерыв и обсудим нашу операцию после.
Консул, начальник римской конницы и военачальники с контуберналисом ушли в судейский зал курии. Там они продолжили разговор о предстоящей битве.
А Цезарь принял матрону. Он обнял ее и поцеловал.
– О, несравненная и преданная мне Сервилия, мне сказали, что ты хочешь видеть меня?
– О, да, мой Цезарь.
– Прости, но все мои мысли сейчас заняты предстоящим походом.
– Знаю.
– Ты еще носишь траур по Марку?
– Да.
– Я тебе рассказывал, моя Сервилия, что Марк не захотел встать на мою сторону и сам выбрал себе смерть.
– Да, я помню. Я не виню тебя в его смерти, больше – себя. Если бы я раньше рассказала бы тебе о сыне, то многое изменилось бы в его судьбе.
– Фатум не согласен с нами. Я думаю, ничего бы не изменилось, даже если бы я знал ранее о нашем близком родстве. Я был для него всегда врагом, тираном, душителем Республики. Он видел во мне все плохое, а все хорошее в моих недругах. Мое прощение к нему он расценил бы как слабость и обернул его в пользу заговора и на радость врагов. Мы с ним разные люди были. И одна из причин такого несогласия то, что я с детства не воспитывал его. А родная кровь еще ничего не значит.
– Это верно.
Цезарь ласково заглянул в глаза женщины.
– Так зачем тебе я нужен, Сервилия?
– Я соскучилась по твоим ласкам и телу.
– Вот что. Но у меня столько дел, я не знаю как быть.
– Я не требую много времени, всего лишь час.
– Приходи ко мне позже, Сервилия, мне необходимо завершить военный совет.
– Когда прийти мне, мой божественный Цезарь?
– Часа через два.
– Хорошо, я обязательно приду, мой Цезарь.
– И я буду тебя ожидать, о, несравненная Сервилия!
– Тогда, вале, мой Цезарь!
– Вале, Сервилия! И до встречи!..
Матрона ушла, а император направился в судейский зал к своим приближенным...
***
Синий павлин важно шел по дорожке из камня, распустив красивый хвост с сине-оранжевыми кружочками. За ним дефилировал еще один сноб-павлин, но только белый. С белоснежным хвостом без всяких узоров и белой грудью. Синий павлин вдруг развернулся и птицы встретились. Синий победоносно взглянул на белого и не уступил ему дорожку. Белый от неожиданного фортеля птичьего собрата задергался и заволновался. А со стороны был на лицо яркий контраст синего и белого. На фоне темно-зеленой растительности и красных роз. Наконец белый денди позорно отступил, а нахальный синий встал в позу победителя и еще сильней распушил хвост.
В саду на вилле диктатора на берегу Тибра беседовали Цезарь и Иван.
Завтра диктатор отправляется в поход, а сегодня он дает последнее наставления контуберналису. Атмосфера в саду расслабленная, мирная, тихая, слышно даже как журчат фонтанчики. Все располагает к доверительной и задушевной беседе.
Теперь диктатор снова превратился в того старика Цезаря, которого Иван увидел сразу при попадании в Древний Рим. Те же седые короткие волосы, лысина, морщины на лице, впалые щеки, грустный и усталый взгляд. Здесь вдали от назойливых людских глаз Гай Юлий расслаблялся и давал волю чувствам. А Иван под воздействием такой сердечной обстановки воспринимал Цезаря не как императора или диктатора, а как приемного отца. Их души были готовы к конфиденциальному диалогу.
И вот, наконец, император тяжело вздохнул и сказал:
– То, что я тебе поведаю, Иван Сальватор, никто и никогда не узнает. Даже в вашем предалеком будущем. Я верю тебе, мой мальчик, как своей душе, и люблю тебя всем своим сердцем. Ты послан мне Юпитером и Венерой, оттого я и расскажу о своей тайне. Я знаю, ты предан мне всецело. Так вот слушай... Я догадывался о том, что вокруг меня зреет заговор и что меня могут убить, но по своей воле не внял многим предостережениям. Был непростой момент для меня. Но ты не поверишь мне, мой Иван, направляясь в сенат, я хотел умереть...
– Умереть?.. – глаза Родина от удивления округлились.
– Да, мой славный Иван Сальватор, ты не ослышался, в последнее время я этого желал.
– Зачем, мой Цезарь! – поразился Родин.
Диктатор пояснил:
– Волею богов я достиг всего того, чего я желал в этом мире для себя: земной славы, богатства, успеха, многочисленных побед в сражениях. Меня любят самые величайшие и лучшие женщины мира. Чего еще желать? Я вошел в историю. И мое имя, как ты говоришь Иван, восхваляют и помнят даже через две тысячи лет и говорят что я великий человек. Уйти успешным и всегда побеждающим – разве это не прекрасно. И этот поход я затеял недаром. Я желал, чтобы весь мир видел, что я еще тот самый Гай Юлий Цезарь. Цезарь – победитель, Цезарь – завоеватель, Цезарь – защитник Рима и отец народов! Мне не хотелось погибнуть от божественной болезни. Или слабым, беспомощным стариком. Это была бы смерть негероическая. Пасть на поле боя в великом сражении – вот прекрасная кончина! Или умереть от мечей и кинжалов сенаторов. Это тоже достойная смерть. Люди бы тогда жалели меня и плакали. Земной путь человека, обрастающий уже при жизни легендами о его доблести и величественности, должен завершиться красиво и героически. Тогда о нем будут помнить и через века.
– Тогда отчего мой Цезарь ты передумал умирать в тот момент, когда я к тебе подбежал и схватил за плащ и сообщил о заговорщиках?
– Только боги об этом ведает. Не знаю, почему я передумал погибать. Но... вероятнее всего причина тому – моя с годами выработанная привычка драться с любым врагом до победного конца. Я прирожденный воин. Хотят убить – значит надо отразить удар и перейти в наступление. Я люблю побеждать, поэтому я всегда – победитель. Я им был, буду, им останусь. Хвала за это Юпитеру. А еще... может быть меня разъярило то, что ты назвал имена моих, как мне казалось до того мига, преданных и любимых людей – Марка и Децима Брутов.
– Да, тяжело когда тебя предают лучшие друзья. Знаешь, Цезарь, после тебя Римом будут править много других императоров, но появиться новая вера – христианство, которая станет неугодной римским правителям. Этих людей будут убивать толпами. Умерщвлять на месте, прямо в домах, выгонять на арену цирка на растерзания диким зверям, подвергать распятию, морить голодом, бросать в тюрьмы. Да их будут массово уничтожать, но они не сломаются и не отступятся от своей веры. Она обойдет весь мир и станет ведущей. Даже через двадцать веков. Миллионы людей поверят в нее, потому что она истинная вера. Они будут верить в Иисуса Христа – сына божьего...
– Иисус Христос, занимательно.
– ... Так вот, его отец – Бог, типа Юпитера, послал Христа на землю к простым людям чтобы, тот открывал им божественные истины. И у него были ученики. Но один из них по имени Иуда предал учителя и сдал его прокуратору Пилату за тридцать серебряников. Это я о том, что Иисус слепо доверял этому Иуде, а он его предал. Как и в твоем случае с Брутами.
– А что произошло потом с этим сыном божьим, как там, Хри-сто-сом?
– Христа распяли, он умер в страшных мучениях, а потом воскрес, ожил. Мы, славяне, высоко чтим нашего сына божьего. И дату его воскрешения празднуем уже две тысячи лет. Этот праздник у нас называется Пасха.
– Пасха?
– Да, Пасха.
Цезарь еще больше помрачнел.
– Если я был бы богом, я бы оживил сей час одного славного патриция.
– Кого? – полюбопытствовал Иван.
– Марка Брута... – поник головой диктатор.
– Брута?! Цезарь, я тебя не понимаю! – снова изумился Иван.
– Открою тебе еще одну тайну, мой славный Сальватор. Марк Брут – мой сын...
– Сын?!
– ...Я узнал об этом поздно после заговора. От Сервилии.
Иван не переставал удивляться.
– А зачем ты тогда его приказал казнить? Где тут логика, мой божественный Цезарь? Ведь это был твой родной сын! Кровь от крови, плоть от плоти твоей!
– Пойми, мой славный мальчик, Марк никогда не стал бы мне искренним и верным другом, сподвижником, сыном – слишком велики стали разногласия между нами. Но я оказал ему милость, дал меч, чтобы он мог достойно умереть. Он этого сам хотел.
– Выходит, он покончил жизнь самоубийством?
– Да, именно так.
– А тебе его не жалко, Цезарь?
– Конечно, я оплакиваю как истинный отец его кончину. Но наша жизнь – жестокая вещь. Марк так и не перешел на мою сторону. А оставлять врага за спиной – неразумно. Вот как ты рассказывал, что в мире до сих пор идут войны, государства нападают на государства и гибнут в миллионы раз больше людей, чем раньше. Жизнь не изменилась и стала еще жестче. Сущность человека не изменилась за столько лет.
– Да ты прав, Цезарь, стало еще хуже. Люди забыли, что такое любить друг друга по-настоящему, а научились ненавидеть и презирать ближнего своего. Ради денег готовы на все. Убивать, топтать, унижать, клеветать, предавать.
– Богатство – это конечно хорошая вещь. Богатство – это власть, сила. Но ты же знаешь, Иван, если ты не будешь делиться им, то не заслужишь не любовь, не популярность и уважение народа. Если я что делаю для себя, то я делаю это и для всего Рима.
– У нас все по-другому. Очень богатые люди не хотят строить приюты, больницы, школы для простых людей. Они вообще не желают заниматься любым меценатством. Все набивают себе карманы деньгами от жадности. И на Отчизну им наплевать. Живя в самой богатейшей стране на планете, наш славянский народ прозябает в нищете.
– У вас слабые правители, Сальватор. Вам нужен, такой как я, Гай Юлий Цезарь и все встанет на места. А вашему самому агрессивному и заклятому врагу как это...
– Соединенные Штаты? – подсказал Иван.
– Вот, вот, соединенные штаны. Я бы дал этим варварским штанам достойный отпор. Разгромил бы их легионы, захватил их всех в плен, а их главного вождя, как ты говоришь, "президента", приковал бы к колеснице и доставил в вашу славянскую столицу – Москва. Может у тебя, славный Сальватор получиться перенести меня к вам туда на две тысячи лет вперед.
– Если бы я мог, я бы обязательно тебя отправил к нам в Россию, мой Цезарь. И заодно бы сам туда бы отправился.
– Тебе разве плохо в Риме, здесь, со мной, мальчик мой?
– Нет, Цезарь, здесь все великолепно. Спасибо за все, что ты для меня сделал и делаешь, но там у меня осталась мать. И я очень скучаю по ней.
– Понимаю, мать. Я тоже любил свою мать...
Император вдруг еще больше погрустнел, замолк и погрузился в воспоминания...
Иван знал из учебников истории, что Цезарь обожал свою покойную мать – Аврелию. Когда-то в восемьдесят втором году до нашей эры восемнадцатилетний Цезарь, в самом начале своей военной и политической карьеры, отказался развестись по требованию грозного и беспощадного диктатора Рима – Суллы – со своей женой Корнелией. И только лишь авторитет Аврелии и её обращения к диктатору помогли спасти её сыну жизнь. Даже могущественный и великий Сулла уважал такую мужественную женщину как Аврелия Котта. В нее пошел и Цезарь.
Диктатор до сих пор не мог забыть того момента когда ему маленькому мальчику мать подарила небольшую деревянную игрушку-лошадку на четырех колесиках и римского воина тоже небольшого по размеру и тоже вырезанного из дерева.
Гуттаперчевый конь был весьма забавен. И вот почему. То ли рука резчика была неумела, то ли в момент создания безделушки мозг мастер затуманило превосходное Соррентийское вино, а то ли, что вполне возможно, ради забавы, но он придал морде коня непонятный вид. Даже юному Цезарю сначала было трудно определить, что это за животное. На первый взгляд вроде бы это лошадь – у животного есть хвост, грива, четыре ноги. Но взглянешь на неправильно сточенную и заостренную морду гнедого – и начинают одолевать смутные сомнения. То ли это лошадь, то ли это какая-то хищная птица. Вполне вероятно мастер намеревался сперва сотворить жеребца, а после хмельного праздника Сатурналии ,резко передумал и решил превратить лошадь в орла. Не исключен и следующий вариант: художник уже изначально планировал вырезать из дерева какое-нибудь фантастическое животное. Типа «конеорла» или «орлаконя». И это было его и только его видение данной игрушки. На то он и творческий человек, чтобы видеть в необработанном куске дерева тот или иной образ. Даже такой фантастический и забавный, как «конеорел».
Но маленький Гай Юлий не согласился с творческой концепцией мастера и после небольших раздумий для себя определил, что эта игрушка – боевой конь Александра Македонского Буцефал. Тем более, лошадиная морда выполняла две полезные ролевые функции. Она символизировала не только, что вполне естественно, саму боевую единицу – коня или отряд конницы, но и штандарт легиона со значком серебреного орла наверху.
Малолетний Юлий сажал бойца на Буцефала, вставлял ему щепку-копье между скрещенных рук и мчался с всадником в воображаемый бой. Мальчик представлял себе тогда великие и славные битвы прошлого. Юлий воевал, например, за Рим против нумидийского царя Югурты, против карфагенцев, против греков и др. Со временем число деревянных легионеров все росло, а бои в детских фантазиях становились все масштабнее и ожесточеннее. Будущий верховный командующий римскими легионами выбирал в игре определенную тактику и определенную стратегию сражения. Он маневрировал отрядами – лучниками, легионерами, конницей, отходил с ними за укрепленные лагеря, внезапно атаковал, делал засады, окружал врагов с флангов, шел маршем и снова вступал в схватку. Наверное, именно тогда, в этих игрушечных битвах и зарождались плоды будущих побед гениального полководца.
...Цезарь неожиданно очнулся от детских видений и продолжил прерванный диалог.
– Да, мать, матушка... Это святое слово для каждого римлянина. Я понимаю, что ты любишь свою мать и хочешь к ней вернуться. Но видишь, Сальватор, наши боги и ваш Христос пока не хотят возвращать тебя назад в твое племя. Значит так предначертано ими. Так что побудешь пока в Риме. Я придам тебя в помощь к Антонию.
– Хорошо, мой Цезарь, как тебе будет угодно.
– Вот и славно, мой доблестный Сальватор!..
Ели честно, то Ивану не хотелось покидать Рим и... особенно Домицию.
Диктор будто уловил мысли своего контуберналиса и напрямую спросил Родина:
– Я вижу ты без ума от Домиции. Не желаешь расставаться с ней?
– Да не желаю, мой Цезарь. Я люблю эту девушку и не знаю, как жить дальше без нее.
Цезарь немного оживился.
– Вот и великолепно! Что же после победоносного похода мы и сыграем свадьбу. Я хочу присутствовать на ней. Недаром же ты бился с Квинтом Фаррелом за Домицию. Она по праву твоя. Весь Рим обсуждает твою славную победу над одним из лучших бойцов панкратиона. Так что женись на Домиции, мой мальчик! А я, мой славный Сальватор, непременно завоюю Парфию и примчусь быстрее Меркурия на твою свадьбу! Слово Цезаря! Ты только жди моего возвращения. Тебя я не хочу брать в поход: опасаюсь за твою драгоценную жизнь. А здесь в Риме ты будешь в сохранности и под крылом Антония. Но будь острожен, мой мальчик. Эти нераздавленные ядовитые змеи – друзья и приверженцы казненных заговорщиков – собираются смертельно ужалить тебя. Не ходи никогда без охраны. Сальватор, всегда бери с собой легионеров. Я не перенесу, если ты погибнешь.
– Не беспокойся, Цезарь, я буду осторожен, а при случае расправлюсь с этими ползучими гадам.
Диктатор засмеялся и обнял контуберналиса за плечи.
– Славный ты юноша, Иван Сальватор! Ты во многом похож на меня! Ты решителен и храбр и силен как я! Ты прирожденный воин. Это мне нравиться. Не покидай меня, сын мой и сын гордых славян, я так люблю тебя. Будь всегда со мной! Ты мой счастливый значок на штандарте ветеранского легиона. С тобой я одержу еще немало великих побед... И в храм Юпитера я принесу немало доспехов побежденных вождей и самые их ценные сокровища. А еще я научу тебя политике и ораторскому искусству, и ты будешь первым среди и римлян. Ты и Октавиан мне очень дороги, вы мои приемные дети. Так что, сын мой, жди меня с триумфом и богатой добычей. Я преподнесу тебе такой свадебный подарок – что весь Рим ахнет от восхищения и удивления. Это будут миллионы сестерциев, тысячи рабов, земли, виллы, самые лучшие украшения мира и самые восхитительные скакуны. Ты достоин жить в роскоши и богатстве. Потому что ты мой сын – Иван Юлий Цезарь Сальватор.
Император ласково взъерошил волосы на голове Родина.
– Спасибо, мой Цезарь! Ты так добр ко мне... – поблагодарил своего благодетеля контуберналис.
После разговора с императором Иван вернулся в свой дом и начал размышлять. Цезарь хотел добровольно умереть! Вот так сенсация века! Этот факт надо непременно поместить в своей будущей книге о Цезаре.
Уже прошло две тысячи лет, а споры о личности Цезаря до сих пор не утихают. Например, Иван смотрел передачу "Суд времени" с ведущим Николаем Сванидзе, где обсуждалась тема "Кто такой Гай Юлий Цезарь? Спаситель республики или ее погубитель?" Иван посчитал, что спаситель. И опрос телезрителей и зрителей в студии тоже подтвердил это. Цифра на экране застыли к концу передачи в такой пропорции: пятнадцать процентов зрителей за то, что Цезарь – душитель, а восемьдесят пять процентов за то, что он – спаситель. Тогда действительно, как говорят некоторые историки, был кризис республики. Тогда в Риме властвовал прогнивший коррумпированный сенат, который на корню придушил свободы и права римских граждан. Борьбу против сената сначала повел Гай Марий, а потом и Сулла, а начатое дело довершил Юлий Цезарь.
Цезарь не только избавил Рим от власти сената и государственного развала, но укрепил, стабилизировал, нарастил его военную мощь и расширил границы его во много раз.
Можно перечислить и ряд других весьма полезных дел Цезаря. В первую очередь он постарался смягчить остроту долговой проблемы римских граждан. Так, например, диктатор отменил задолженность по квартирной плате за минувший год, в том случае, если эта плата не превышала двух тысяч сестерциев за месяц в Риме и пятьсот сестерциев в италийских городах. Тогда же общая сумма долга римлян была сокращена примерно на треть! Им даже зачли уже выплаченные проценты! Банкирам и ростовщикам было запрещено повышать процентные ставки свыше шести процентов в год.
Цезарь сумел изыскать денежные средства для выплаты щедрых наград своим солдата: двадцать тысяч сестерциев каждому легионеру и в сорок-шестьдесят тысяч сестерциев центурионам. Здесь сыграла свою роль и та добыча, которую диктатор получил в результате побед над галлами, другими народами, конфискации больших состояний Помпея и его сторонников, а также богатства Птолемеев и Клеопатры.
Цезарь провел одну из крупнейших римских золотых эмиссий, велев чеканить монеты из золота.
Цезарь упорядочил систему местного самоуправления. Ему удалось вернуть на земли массы римских легионеров, свыше сто тысяч человек, раздав каждому по одному земельному участку. Частично это было сделано за счет конфискаций земель Помпея и его сторонников – Агенобарба и других патрициев. Но главное благодаря тому, что Цезарь скупил остатки государственных земель, а также наладил раздачу земель в провинциях. Свободной земли было много, и он мог ее законно распределять среди своих легионеров. Тем самым Цезарь-реформатор обеспечил поддержку армии и поддержал сельское хозяйство.
И это только часть конструктивных шагов Цезаря на поприще государственного деятеля. Гай Юлий был не на словах, а на деле великим гражданином Рима, он любил Рим и его народ и желал ему всяческого процветания. И для Ивана Родина, как бы кто не говорил о Цезаре плохое, он был и будет оставаться кумиром и образцом для подражания. И за него Родин порвет любого врага. И за Домицию!
Иван пришел в свою спальню, с помощью раба снял тогу, полюбовался на портрет Домиции, помечтал о ней и... уснул.
***
Сегодня Цезарь на правах верховного понтифика открыл ключом тяжелые двойные дубовые двери храма Януса, украшенные золотом и слоновой костью, и это означило для всего римского народа, что отныне Рим объявляет войну Парфии. И пока война не закончиться и Цезарь не вернется с победоносного похода, врата храма будут всегда открыты.
Храм Януса представлял собой две большие арки, объединенные поперечными стенами, с двумя воротами, находившимися друг напротив друга. Внутри здания стояла статуя бога с двумя лицами, обращенными в противоположные стороны. Одно символизировало прошлое, другое – будущее. В руке у Януса был ключ, которым и воспользовался Цезарь. Этим символическим ключом бог "отпирал и запирал небесные врата", ведь Янус являлся богом времени, ведущим счет дням, месяцам и годам. На его пальцах правой руки было написано число "триста" (латинские цифры – CCC), а на левой – число "шестьдесят пять" (латинские цифры – LXV), что означало число дней в году.
В этот знаменательный день жрецы с Цезарем принесли Янусу в жертву белого быка в присутствии всех должностных лиц и возносили молитвы о благополучии римской республики.
Еще до торжественного открытия храма Януса диктатор по традиции побывал в храме Марса, где потрясая священным щитом и копьем бога, обращался к нему несколько раз с призывом: "Бодрствуй Марс!" Теперь бог войны должен помогать полководцу в битвах против врагов.
Цезарь подошел к Ивану и показал веточку миртового дерева.
– Греческая богиня Артемида не любила это дерево, однажды она зацепилась за него одеждой и промахнулась из лука в быстроногую лань. А вот моя покровительница Венера обожает его. Оно приносит удачу и оберегает меня. И мирт еще хорошо заживляет раны. Запомни это мой мальчик.
– Запомню, отец...
– Слушайся во всем Антония и береги свою римскую царицу Домицию!
– Хорошо, мой Цезарь!
– Запомни, мой славный Иван Сальватор! Всё, что мы делаем в жизни, эхом отзовётся в вечности! И ты уже знаешь это по своему далекому будущему. Великий Цезарь и через две тысячи лет будет великим Цезарем! Слава о его сражениях и делах будет без срока жить в сердцах людей многих и премногих поколений. Прощай, мой славный Иван! И жди меня с победой!
– Аве, Цезарь!
– Аве, Иван Сальватор! И прощай!..
Диктатор и контуберналис тепло обнялись и расцеловались. Попрощался император и с Антонием и другими приближенными – с теми, кто во время отсутствия диктатора на войне должен был помогать Антонию в управлении Римом и Италией.
Иван, Марк Антоний, его брат Луций Антоний, жена Антония – Фульвия поднялись на многоярусную трибуну, специально возведенную возле храма Януса по случаю парадного шествия римского войска. Там собрались все сливки римского высшего общества: сенаторы, квесторы, трибуны, магистраты, преторы, префекты, жрецы и прочие именитые и богатые граждане Рима. "Правая рука" диктатора Марк Антоний, и контуберналис Гай Юлий Иван Сальватор будут оттуда наблюдать за парадом. А простой народ заполнил все пространство по обе стороны дороги из храма. Его было так много, что, казалось, весь Рим вышел провожать боевые легионы и славного полководца Юлия Цезаря.
Иван внимательно осматривал гостевые ряды и толпу народа возле трибуны, но и нигде не обнаружил Домиции. Она не пришла на парад. Интересно почему? Заболела или просто не захотела. Спросить об этом у ее отца, что сидит в ложе почетных гостей? Но возле него находится его несостоявшийся зять и злейший враг Родина – трибун Квинт Фаррел. А Иван явно не жаждет с ним общаться и видеться. Значит, вариант с Долабеллой отпадает. Родин потом сам узнает у Домиции по какой причине она не пришла на проводы римского войска и Цезаря.
И вот наступила волнующая тишина. Затрубили торжественно сотни труб, и распорядитель парада Антоний поднял руку, призывая граждан Рима к вниманию, и громко заговорил:
– Граждане Рима! Сегодня наш великий и славный Цезарь, потомок смелого Энея и римских богов, отправляется с нашими героическими легионами за победой в Парфию! Верим, что война под командованием доблестного полководца и нашего царя закончиться победоносно и несметные богатства вражеских вождей пополнять казну римской республики, а также великое множество рабов, коней и оружия притечет из Парфии в Рим. Ибо во главе наших славных легионов стоит наш непобедимый и божественный Цезарь! Наш император, наконец, отомстит врагам Рима и убийцам Марка Красса и его сына Публия, а также убийцам наших доблестных и храбрых солдат. Парфянское царство будет завоевано, без всякого сомнения. Все знают, сколько хорошего и славного делает для римских граждан и республики божественный Цезарь. И победоносная война с парфянами – будет еще одним славным делом во имя великого Рима и наших предков...
Антоний перевел дух и начал новую тему:
– Граждане Рима! Все знают, что на нашего царя было совершено покушение в мартовские иды. А недавно хотели лишить жизни и его контуберналиса Ивана Сальватора. Но и здесь враги республики просчитались. Все наймиты убиты, а остальные заговорщики будут найдены и убиты. Слово Антония!..
Корнелий Долабелла и Квинт Фаррел испуганно переглянулись. А консул все продолжал:
– ...Так пусть знают недобитые ползучие змеи с головами огненных гиен, что, несмотря на то, что наш славный Цезарь будет вдали от нас, его верный друг Антоний и ваш покорный слуга не даст спуска врагам Цезаря и Рима. Я буду преследовать их повсюду! И казнить! Верь, Цезарь, что и в твое отсутствие в Италии и Риме будет полный порядок и законы и права граждан будут полностью соблюдены и защищены. Это говорю я, Марк Антоний – сын славного отца Марка Антония Кретика и моего друга и покровителя Гая Юлия Цезаря! Теперь, римляне я ваша защита и оплот!..
Иван покосился на Антония: последние фразы консула были похожи на предвыборную речь. А оратор даже бровью не повел и говорил дальше:
– Мы, граждане Рима будет молиться нашим богам о здоровье Цезаря и наших командиров и солдат. И об успехе военного похода! Мы любим тебя, наш Цезарь! Возвращайся с победой! И Аве, Цезарь! И его покровительнице Венере!
– Аве, Цезарь! – стали скандировать сотни тысяч граждан Рима
– Аве, Цезарь! – подержали клич многотысячные ряды легионеров.
– Цезарь, Цезарь! – хором повторял весь Рим.
От такого мощного хора просто мурашки бежали по телу. В течение десяти и более минут продолжался этот клич и овации.
Корнелий Долабелла и Квинт Фаррел нехотя делали вид, что аплодируют божественному Цезарю.
– Чтоб ты сдох, божественная Лысая Тыква, – тихо процедил сквозь зубы сенатор и саркастически добавил. – "Царь" всего Рима. Пусть судьбоносная Нона порвет нить пряди по прозвищу Гай Юлий Цезарь.
– Я тоже так думаю – поддержал богача Фаррел. – Да повторить он путь Марка Лициния Красса и его сына.
– И той же поступью пускай прошагает за Лысой Тыквой и остроносый Лепид.
– И то верно.
– К Харону их, к Харону.
– Да пусть будет так. Да услышат нас боги...
В это время диктатор сел на одного из любимых коней, с которыми он переходил Рубикон и тронул поводья. Парад войск открывал верховный полководец всей римской армии – император Цезарь. Он самым первым проедит через арки Храма Януса.
И вот диктатор проезжает арки, улыбаясь и приветствуя выпрямленной рукой своих соотечественников. У Ивана от этой картины заскребли кошки на душе и даже капнула слеза: благодетель и заступник его уезжает. И, может статься, навсегда. Война есть война. Никто не застрахован от вражеской стрелы или дротика. Родин действительно провожал своего отца. Он прикипел к нему душою и мыслями. Цезарь стал ему как отец. И то, что ему сделал Цезарь в этом античном мире просто не оценить! Иван с уходом императора будто лишался своей опоры. Он ощущал это физически и морально.
"Цезарь, не уходи! Останься со мной в Риме!" – кричала душа контуберналиса Ивана Сальватора.
Но полководец, несмотря на внутренние мольбы Родина, все же покидал Рим. За Цезарем следовал начальник конницы Лепид на красивом жеребце иберийской породы, военачальники Гай Вабий Панса и Авл Гирций с двадцатью четырьмя ликторами. Все ликторы ехали верхом. За спиной с пучками фасций, завязанных вокруг секиры. За ликторами ехали человек пятьдесят всадников на белых конях и пятьдесят всадников на гнедых. У всех у них были красные перья на шлемах, красные плащи, красные туники, красные щиты. Лес железных копий отборного отряда красиво сверкал на майском солнце.
За отрядом пристроился конный отряд из преторианцев в человек двести в черных доспехам с черными перьями. За преторианцами следовали двести рослых и свирепых всадников из Галлии, это были проверенные телохранители Цезаря.
Конными отряды сменяют пешие – лучники из Крита и пращники с Балеарских островов. За пешим войском следуют перфекты, трибуны, легаты, квесторы в сопровождении тоже конного отряда человек в сто.
За ними уже основа армии – легионы. В каждом легионе по три-четыре тысячи солдат. Впереди отрядов их командиры, трубачи, барабанщики, знаменосцы. По шесть человек в ряд идут солдаты, а с ними деканы и центурионы.
Вот проходит через арки храма Януса первый легион, затем второй, третий, четвертый... Первые четыре легиона – это "консульские". Их набирал Юлий Цезарь во время своего консульства в сорок восьмом году специально для войны с Парфией. Наконец появляется когорты с отборными ветеранами Цезаря.
Вот пятый и шестой легионы – они были созданы во время войны против вождя галлов – Верцингеторикса. Пятый принимал участие в период вторжения Цезаря в Италию и стоял в Апулии некоторое время. Зимой сорок девятого года он, сражался при Диррахиуме. Он принимал участие в Африканской кампании в сорок шестом году, где и получил свою легендарную эмблему – слона. Потом он дрался при Мунде. Шестой летом сорок девятого года героически сражался в Испании в битве при Илерде. Зимой сорок девятого он сражался вместе с пятым при Диррахиуме. Он дрался при Фарсале, Александрии и Зеле. В сорок пятом ветераны этих частей получили землю в Aрле. После этого как не любить солдатам своего щедрого императора.
