Текст книги "Охота на удачу"

Автор книги: Олег Кожин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Стараясь не вертеть головой, Герка косился то на одного, то на другого мальчишку, поражаясь, как он мог быть таким слепым. Как получилось, что он не заметил эти странные суставчатые щупальца, вспухшими шрамами бугрящиеся вдоль выпирающих позвонков? У одних они располагались чуть ниже затылка, у других – примерно в районе шестого позвонка. Некоторые щупальца, точно подключенные к какому-то диковинному разъему, вгрызались в плоть в районе поясниц, но под кожей продолжали свой путь до самой головы. Теперь стало понятно, что пересекающие их путь толстые шнуры не имеют ничего общего с электрическими проводами, кроме схожести в назначении. Чем ближе подходил Герка к кругу факелов, тем очевиднее становилось, что это какие-то органы, суставчатые и гибкие, похожие на длинные-предлинные пальцы. И когда мертвецы разошлись в стороны, дав пленникам возможность увидеть, куда ведут эти кабели-пиявки, Герка встал как вкопанный, не в силах идти дальше. Это действительно оказались пальцы. Невероятно вытянутые, нарастившие без счету дополнительных фаланг, но все же пальцы. Их было значительно больше, чем на обычных человеческих руках, но, несмотря на это, все они принадлежали одному существу.

Он предстал перед ними во всей красе – утопающий в развалах подушек и собственных жировых складок. Лоснящийся голой, изуродованной ожогами кожей. Блестящий лысым черепом и крохотными крысиными глазками, злыми и настороженными.

Некрополит.

В прошлом он, должно быть, был настоящим великаном. Что ни говори, а рост под слоем жира не спрячешь. Гигантские колоннообразные ноги. Мощные, несмотря на висящие складки, руки, сложенные на объемном, надутом, точно воздушный шар, животе. Высокий, покрытый угрями лоб казался еще выше из-за отсутствия волос, а выгоревшие брови вкупе с отвисшими щеками добавляли физиономии Некрополита мягкой плаксивости. Тем не менее Герка не позволял себе обманываться – странное существо излучало опасность. Оно определенно походило на человека, но чувствовалось в нем что-то от слона, беременной свиньи и какого-то мелкого хищника, ласки или хорька. В чертах лишенного всякой растительности простого, даже глуповатого лица скрывалась какая-то хитрая подлость, свойственная всем куньим. Некрополит развел полные руки в стороны, приветствуя гостей радушными объятиями. И лишь когда бледные мальчишки синхронно разошлись по сторонам, окружив лежбище своего хозяина полукольцом, Герка понял – это всего лишь очередная команда мертвому войску. Несмотря на всю елейность, в голосе Некрополита проскакивала плохо скрытая злоба.

– Как добрались? Мои детки не пытались попробовать вас на зубок? – Отсутствующие брови игриво поползли вверх, собираясь на лбу складками жира. – В последнее время они у меня не доедают.

Картинно вздохнув, существо шевельнуло пальцами левой руки. Тощие подростки, держащие на руках обмякшего рыжебородого карлика, тут же поволокли его к самодельному столу, сколоченному из кривого, занозистого горбыля. Наблюдать, как без всяких слов мертвецами исполняются команды, было страшновато. Впрочем, страх стал постоянным спутником Лили и Геры. Третьим лишним, преследующим нашу парочку от самого входа в таинственный коридор. Гнусно хихикая, он вился вокруг них, нашептывая разную жуть, от которой ноги отказывались слушаться. Он не стал привычным, однако утратил свою остроту. Страх можно было перетерпеть. И Герка терпел, стараясь не показывать Лиле, так и не вышедшей из-за его спины, насколько он боится.

– Плохо дело, – Лилины ладошки снова легли Воронцову на плечи, дрожащие губы зашептали, почти касаясь ушной раковины: – Двадцать шесть пальцев – слишком много. Никогда у него столько не было. Не вырвемся.

Между тем бородатого коротышку растянули на столе. Двое мальчишек навалились на кривые короткие ноги, еще двое крепко удерживали покрытые рыжей шерстью руки. Из-под задравшейся футболки виднелся плоский живот и засунутый за ремень мятый журнал с остатками глянца. Покрытый ожогами жирдяй следил за странными приготовлениями, причмокивая от нетерпения. Текущие по лицу крупные капли пота он вытирал о предплечье. Хозяин этого жуткого места тоже страдал от жары.

– Ты, Лиля, очень плохая девочка, – без какого-либо перехода сказал Некрополит. Его абсолютно не смущало, что «гости» до сих пор не проронили ни слова. Казалось, куда сильнее его занимает рыжий коротышка, и он поддерживает разговор, только чтобы отвлечься. – После нашей последней встречи я недосчитался троих деток – Андрейку, Феофана и Митеньку. А ты же помнишь, как я был привязан к Фенечке, Ирландия? Мы же с ним здесь с самого начала, можно сказать…

Некрополит наигранно всхлипнул. На отечном лице попытались прорезаться горестные складки, но тут же потонули в слоях жира. Хитрые злобные его глаза по-прежнему не отрывались от коротышки, с которого один из мальчишек, отбросив в сторону журнал, срезал футболку ржавым кухонным ножом устрашающих размеров.

– Может быть, еще найдутся? – пересилив страх, попытался встрять Герка.

– Это были МОИ детки! – взвизгнул жирдяй. – МОИ!

Эхо от крика прокатилось по бескрайнему помещению, заставив маленьких мертвецов беспокойно заерзать.

– А твоя сука-подружка убила их! Арматурой проломила голову моему Фенечке!

Минуту он с ненавистью сверлил съежившуюся Лилю глазами-бусинками, бликующими в неверном свете факелов. Когда он заговорил вновь, ярость поутихла, а тон вновь стал дружелюбным, даже любезным:

– Ты, наверное, думаешь, когда я успел нарастить столько пальчиков, моя дорогая?

Некрополит растянул безгубый жабий рот в улыбке. Зубки у него оказались мелкими, но при этом частыми и острыми на вид. Челюсти пираньи.

– Когда ты безжалостно убила маленького Феофана, – прикрыв глаза, Некрополит помотал головой, исхитрившись даже пустить скупую слезу, – я долго не мог собраться. Искал утешения в объятиях моих новых деток. Подбирал всех без разбору, каждого принимал, никому не отказывая. И знаешь, со временем я понял, что большая семья – это даже лучше! И, главное, безопаснее! Ты ведь чувствуешь нашу силу?

– Это все неправда! – горячо зашептала Лиля Воронцову на ухо. – Фенечка уже был мертвый, они все здесь мертвые…

– Все чувствуют силу нашей большой семьи! – продолжал вещать Некрополит. – Боятся моих деточек! Они все очень славные, Ирландия. Славные и сладкие.

Острый язык разрезал узкие губы надвое, оставляя на них мокрый, слизистый след.

– Вот только их действительно очень много. А через Горелый Цех теперь мало кто ходит. Так что вы очень вовремя появились. Мои детки – они всегда жутко голодные…

Рыхлые телеса подавшегося вперед Некрополита колыхнулись. Упершись ладонями в заплывшие жиром колени, похожий на раздувшийся труп борца сумо, он прошептал:

– И я тоже, Ирландия… я тоже жутко голоден…

Дальнейшее произошло настолько быстро, что Герка не успел не то что вмешаться, а даже подумать об этом. Конечно, далеко не факт, что Воронцов, балансирующий на грани истерического срыва, что-то сделал бы. Скорее всего – нет. Но мысли об этом пришли к нему гораздо позже. Когда все уже было кончено.

Мальчик с ножом закончил возиться с футболкой. И тут же, естественно и буднично, воткнул ржавое лезвие прямо в живот Близнецу Ромке чуть повыше ремня. Убийственная боль мгновенно отрезвила карлика. Маленькое тельце выгнулось дугой, сбрасывая вцепившихся в руки подростков. А затем громадный кастет, который никто не догадался снять с Ромкиного кулачища, пройдя по большой дуге, столкнулся с головой мальчика, продолжавшего методично вспарывать коротышке брюхо. Череп треснул спелым арбузом, буквально взорвался красноватой мякотью вперемешку с осколками белоснежной кости. Половину головы мертвеца будто снесло выстрелом из крупнокалиберного оружия. Невероятно, но Герке показалось, что уцелевшая часть лица, до того бесстрастная, отразила невиданное облегчение. Вскрикнул от боли Некрополит, спешно отбрасывая отмерший, лишенный координации «палец». Многосуставчатая кишка отлепилась от тощей шеи подростка, тут же, подобно «рулетке», втянувшись в пухлую ладонь бывшего священника. Некрополит поднял руку и совсем по-детски сунул травмированный отросток-палец в рот.

Мальчишка с половиной головы рухнул под стол. На дергающегося карлика накинулись еще четверо ребят, закрывая его костлявыми спинами, обездвиживая его своим весом. Коротышка сопротивлялся изо всех сил, бил головой, ногами, пытался даже укусить тех, кто навалился ему на грудь, но, прижатый к столу почти десятком мертвецов, проигрывал в силе и маневренности. Один из детей ухватился двумя руками за торчащую из ромкиного живота подрагивающую рукоять ножа, и с силой дернул ее вверх. Вопль Близнеца отразился от стен, заметался по просторному залу, ища выход. Затем нырнул в один из коридоров и спустя несколько минут легким отголоском раздался уже в нашем, солнечном, мире, заставив троицу сборщиков, все еще сидевших на поляне, зябко поежиться. Вопль перешел в визг, а затем, когда нож добрался до горла, в бульканье. Похожий на большую вспоротую рыбу, Близнец выгнулся всем телом, в последнем усилии напрягая мускулы, и умер. Возле стола остались трое «пальцев», принявшихся привычно разбирать карлика на части. Еще двое начали деловито свежевать погибшего товарища. Остальные мальчишки вернулись на свои места, по пути слизывая с рук капли крови. Глаза их – тех, у кого еще были глаза, – заблестели, впервые отразив какую-то эмоцию. Жадно глядя на пленников, мертвецы взволнованно шевелились. Разлившийся в воздухе медный запах крови пробуждал в них давно заглушенное чувство голода.

Потрясенный Гера застыл. Очень хотелось протереть глаза, чтобы убедиться – это не кошмарный сон. Но дрожащая от страха, всхлипывающая Лиля за его спиной служила подтверждением тому, что это самая что ни на есть кошмарная реальность. Маленькие мертвецы с чавкающими звуками разделывали несчастного Близнеца Ромку и убитого им подростка. Один мальчишка, сидя на корточках, с остервенением грыз сизые внутренности коротышки, петлями свисающие из распоротого живота до самого пола. Чумазая физиономия стала красной от крови, челюсти жадно вырывали куски и, не жуя, отправляли их дальше по пищеводу. Обожженная физиономия Некрополита выражала наивысшее блаженство. Крохотные злые глазки закатились, показав унизанные красноватыми прожилками белки. С отвисшей челюсти на жирные сиськи стекал целый ручей липкой слюны. Смотреть на трапезу Некрополита было даже противнее, чем на кровавое расчленение двух трупов. Впрочем, окровавленным было лишь одно тело. Плоть отмершего «пальца» алела, но ни единой капли из нее не вылилось.

Воронцов старался смотреть себе под ноги. Отрешиться от мерзких, тошнотворных сцен не получалось. Чавканье, хруст выворачиваемых из суставов костей, глухие стоны нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу покойников – все это создавало картинку без всякого участия зрения. Пальцы Лили вцепились в его футболку, царапая кожу обломками черных ногтей. Герка накрыл ее руку ладонью и поразился, насколько она холодная. Девушка уткнулась ему лицом между лопаток, не желая ничего видеть. Воронцову прятаться было не за кем. Глаза открывались против воли, с каким-то извращенным любопытством впиваясь в происходящее. Запоминая. Проникаясь. Понимая, что имела в виду Лиля, когда говорила, что они отправляются в самый центр ада.

Сколько насыщался Некрополит, сказать было трудно. Казалось, хруст и чавканье звучали целую вечность. Или даже несколько вечностей. Наконец все поутихло. Только голодные трупы нетерпеливо мычали в ожидании своей доли. Шевельнув пальцем, Некрополит подозвал к себе одного из мальчишек. Тот послушно присел перед своим повелителем, принял на руки огромную, жирную ногу и, за неимением ножниц, принялся сгрызать с нее плотные желтые ногти. Громко рыгнув, Некрополит смущенно сложил губы бантиком. Герка заметил, что его правая рука привычно потянулась к раздувшемуся брюху, желая погладить бунтующий живот, но остановилась, сдерживаемая пучком длинных пальцев. А еще он заметил, что даже это легкое незаконченное движение заставило пошатнуться нестройные ряды мертвецов.

– Вы уж простите старика! – неискренне извинился толстяк. – Мы с детками здесь совсем одни, никто не заходит. Где уж тут за манерами следить? Да и еды нормальной уже месяца три не попадалось. Все, знаете ли, крысы, да птички, да черви земляные.

Баритон толстяка абсолютно никак не вязался с его уродливой внешностью. Если закрыть глаза, можно было представить крохотную комнатку, оклеенную дешевыми бумажными обоями советского производства, шаткий обеденный столик с подложенными под ножки спрессованными газетными обрывками, чай в заварнике, блюдце с медом или вареньем и круглого, добродушного старика, хозяина этой воображаемой гостиной.

– Нужно решить, что с вами делать, мои хорошие. Вы очень любопытная парочка. С убийцей моего Фенечки все понятно. Но ты… ты ведь не наш мальчик, верно?

Воронцов молчал, не зная, что ответить.

– Верно, я спрашиваю? – устав ждать, голосом Некрополита рявкнул ближайший мертвец.

Вздрогнув от неожиданности, Гера поспешно кивнул, мол, так и есть.

– У меня к тебе предложение, – задумчиво протянул толстяк. – Я отпущу тебя. Не бесплатно, конечно. Современный мир требует практичного подхода к делам; за все нужно платить. Ты добровольно отдашь мне кое-что, принадлежащее тебе…

– Ни в коем случае! – шепнула Лиля. – Не думай даже!

Но еще раньше, чем она закончила, Воронцов сам принял решение:

– Пятачок не отдам, – будто в подтверждение своих слов, он крепко сжал монетку двумя пальцами.

– Умный мальчик, – Некрополит закусил нижнюю губу. Из-под острых зубок потекли ветвистые струйки крови. – Добром не отдаешь, знаешь цену… Тогда ты!

Волнообразно шевельнулись пальцы-провода. Два мальчика покрепче тут же выволокли Лилю из ее ненадежного укрытия. Герке казалось, что у панкушки достаточно сил, чтобы справиться с двумя мертвяками, но та покорно позволила вывести себя вперед. То ли понимала, что сопротивление бесполезно, то ли совершенно отчаялась. В последнее Герка не хотел верить.

– Ты, убийца! Ты отберешь у него монету и добром передашь ее мне! И тогда я прощу тебе все грехи, и даже забуду про моего милого Фенечку… сможешь идти куда захочешь!

Сопровождая невеселый смех, грустно зазвенели серебряные колечки. Словно елочная игрушка, разбившаяся о серые камни.

– Ты, по ходу, совсем от одиночества рехнулся, старый?! – Лиля помотала головой, не веря в реальность приказа. – Кто из знающих свою удачу своими же руками зарубит? Ты ведь чувствуешь, какая у него сила! Неужели решил, что я себе жизнь, полную проклятий, выпишу? Да лучше сразу сдохнуть!

– Ну попытаться стоило… – Некрополит раздраженно оттолкнул грызущего ногти пацана ногой. – Поспешил я, поспешил, чего уж там…

Черные глазки с искренним сожалением поглядели на растерзанные останки Близнеца Ромки.

– Ладно… пшел вон отсюда, покуда я не передумал. Ну? Оглох, что ли? – недовольно спросил он, видя, что Герка не двигается с места. – Иди, говорю, отпускаю!

– А она? – кивнул на девушку Воронцов. – Что с ней будет?

– Твоя подружка считает, что лучше сдохнуть, чем без удачи жить. Что ж… она, в общем-то, права. А уж сдохнуть – это мы ей обеспечим…

– Нет! – Отчаянный крик неприятно полоснул по ушам. Герка ожидал, что Лиля вновь расплачется, однако вместо этого девушка ловко вывернулась из мертвых рук своих охранников. Не успел Герка опомниться, как панкушка в три прыжка одолела расстояние до горы подушек. Даже без оружия, с одними лишь ногтями и зубами, Лиля представляла опасность. Будь у нее немного больше времени или будь у Некрополита поменьше пальцев на руках, Лиля непременно добралась бы до своей цели. А так у нее с самого начала не было шансов. Худосочные тела навалились на нее, хватая за ноги, прижимая руки, бесстрашно принимая на себя удары крохотных кулачков. Глядя, как извивается под грудой мертвечины Лиля, Некрополит хохотал, как безумный, отчего по его отвисшему брюху пробегала крупная дрожь.

– Гады! Суки! – кричала полузадушенная Лиля. – Убью! Всех вас убью, твари!

– Ну-ну-ну! – Некрополит скорчил сочувствующую рожу. – Разве можно так вести себя в гостях? Нехорошо, Лилечка! Не по-божески! А ты давай чеши отседова, не на что здесь смотреть!

Последняя фраза предназначалась оцепеневшему Герке. Все это время он стоял, не в силах помешать толпе мертвецов. В голове возникали и тут же забраковывались гениальные планы спасения. Работая на предельной скорости, мозг генерировал их со скоростью несколько десятков в секунду. Но даже в такой экстремальной ситуации он не видел иного выхода, кроме как спасти хотя бы свою жизнь. Требовалась для этого сущая малость. Уйти. Бросить Лилю.

– Где выход? – непослушными губами еле слышно прошептал он.

Несмотря на крики Лили и шумное сопение мертвых мальчишек, Некрополит все услышал. Наклонившись вперед, он удовлетворенно посмотрел на Герку и произнес:

– Я же говорил, умный мальчик! Не герой, зато умный… Там дальше по Цеху, в самом конце, еще один коридор, – жирная голова неопределенно кивнула куда-то назад. – Все время прямо, не ошибешься. Выйдешь где-то на окраине Сумеречей… не знаю, где точно, я давненько под солнцем не был.

– Гера, стой! Не уходи! – отчаянно закричала Лиля, пытаясь сбросить с себя тощих подростков. – Не оставляй меня здесь!

Наверное, надо было как-то извиниться, попросить прощения… но Гера понимал, что для обреченного на смерть человека любое покаяние – не более чем пустой звук. Его извинения не принесут ей дополнительных минут жизни. А самое искреннее сочувствие не вырвет ее из цепких пальцев повелителя мертвых мальчиков. Стараясь смотреть в пол, Герка принялся обходить лежбище Некрополита. Он покидал круг света, спеша спрятаться в зыбком сумраке, только бы не видеть, как извивающуюся девушку волокут на разделочный стол.

– А то, может, оставайся, а? – с деланым равнодушием бросил ему в спину Некрополит. – Ты, конечно, для меня староват, но ведь надо когда-то начинать, верно? У меня вот и палец освободился.

Он демонстративно пошевелил кривым жирным отростком, похожим на раскормленного опарыша. Увидев, как задрожал от омерзения Герка, толстяк пожал плечами:

– Ну как знаешь! Это дело добровольное. Я ведь никого не заставляю…

Герка остановился, недоверчиво вслушиваясь в свистящий шепот. Облизнув тонкие губы, Некрополит подался вперед.

– Я просто предоставляю им выбор – умереть в страхе или стать частью большой, дружной семьи. Пока еще ни один не отказался…

Поражаясь собственной наглости, Воронцов выдрал из ближайшей подставки нещадно дымящий факел. Почувствовав себя надежнее с источником света в руке, он поспешил скрыться в темноте, стремясь уйти подальше, пока местный властелин не передумал. Вслед ему неслись яростные крики Лили Ирландии:

– Сука ты, Герка, кидала! Чтоб ты сдох! Чтоб ты сдох, мразь!

Воронцов плелся, освещая добытым факелом пол, на котором легко угадывалась протоптанная в пыли тропинка. Очень хотелось отключить слух, чтобы не слышать справедливых обвинений. Неожиданно выяснилось, что предавать – это больно.

Очень больно.

* * *

У всех стилей боевых единоборств есть один существенный недостаток: в них нет приема против толпы. Будь ты хоть трижды замечательный боец, сильный и ловкий, да будь ты хоть герой боевика, толпа сомнет и раздавит тебя. Ты не сможешь уследить за всеми врагами сразу. И ты устанешь, рано или поздно. Тогда она повиснет на твоих ногах, мешая передвижению. Она заблокирует твои руки. В конце концов, толпа всегда опрокидывает на лопатки любого, даже самого грозного воина.

Лиля драться умела и не боялась. Вообще-то для девочки, весящей едва ли пятьдесят килограммов, она была довольно опасным бойцом. Но даже при всей ее ловкости и сноровке противостоять двадцати пяти неутомимым, не ощущающим боли противникам не представлялось возможным. Она брыкалась, пока мертвяки поднимали ее на руки. Извивалась всем телом, пока ее тащили к разделочному столу, умудрившись даже выбить кому-то челюсть. Преодолевая омерзение, вцепилась зубами в хилое, почти лишенное пигмента предплечье. И все же в итоге, несмотря на яростное сопротивление, оказалась на том же столе, где умер Близнец Ромка. Растянутая, точно приготовленная к вивисекции кошка.

Перекрывая вид непостижимо далекого потолка, над распятой Лилей склонилось бескровное лицо с широкими скулами. Часть верхней губы на лице отсутствовала, отчего казалось, что с него не сходит неприятная улыбка. Широкое ржавое лезвие, с которого не потрудились стереть пятна крови, взрезало черную майку от шеи до пояса, развалив на две неровные части. Обнажился подтянутый, напряженный в ожидании удара живот и маленькие округлые груди. Удерживающие Лилю покойники разразились стонами. Впрочем, девушка прекрасно осознавала, что этих безмозглых марионеток ее тело интересует только с одной точки зрения – гастрономической. Мальчишка с ножом раззявил изуродованный рот, транслируя голос Некрополита:

– Ты не передумала, Ирландия? Твой дружок – он еще где-то недалеко. Мы все еще можем вернуть его. А ты – ты сможешь поквитаться за то, что он бросил тебя здесь…

Воздух со свистом вылетал из раздувшихся от страха ноздрей, лихорадочно вздымалась и опадала грудная клетка. Лилю сотрясала мелкая, противная дрожь, но она молчала. Покусившийся на чужую удачу получает нечто гораздо хуже смерти – жизнь, полную несчастий. Этот урок девушка крепко усвоила с детства, насмотревшись на сборщиков, нарушивших запрет. Жалкие, сломленные существа, они были лишены даже возможности умереть. В их положении смерть была слишком большой удачей. Удачей, которой они сами себя лишили.

– Заметь, я ведь дал тебе выбор, – мертвое лицо не изменилось, но в голосе зазвучало сожаление, – и ты этот выбор сделала. Валентин, вынь у девочки сердечко, будь добр! – донеслось уже от лежбища.

Крепко зажмурившись, Лиля задышала быстро-быстро, как маленький перепуганный зверек, сжатый недобрыми руками. В ожидании острой боли, которая разорвет, растерзает ее внутренности, время тянулось, как жевательная резинка. Но вместо того, чтобы вонзиться в бледный, напряженный живот, тупое лезвие воткнулось в стол, пригвоздив к нему остатки футболки. Сжимающие запястья и щиколотки ледяные пальцы тут же исчезли, будто выполнив свою миссию. Не понимая, что происходит, Лиля открыла глаза и села. В ушах барабанным ритмом пульсировала кровь, заглушающая испуганные крики и шум взметающегося в воздух пламени. Пламени? В ноздри настойчиво полез едкий запах дыма. Не ставший уже привычным запах вечного пожарища, а другой, более сильный и свежий. Крутанувшись на столе, Лиля обернулась, все еще не веря в случившееся. Гора постельных принадлежностей, служившая хозяину Горелого цеха одновременно троном и ложем, напоминала извергающийся вулкан. В центре его, не в силах поднять свое громадное тело, трубно ревел пылающий Некрополит.

Представьте, что во время посиделок у открытого огня костер, с хрустом разгрызший очередной уголек, бесцеремонно сплевывает на вас горячую тлеющую шелуху. Вы подскакиваете с места, стремясь как можно скорее стряхнуть с себя эту крохотную огненную отрыжку. Возможно даже, проливаете горячий чай из зажатой в руке кружки на своего соседа, дядю Антона или тетю Таню. Вы обжигаете пальцы, но все же спасаете любимые старые джинсы от новой жженой дырки, а свою кожу от некрасивого стянутого шрама. И весь этот переполох устраивает маленький кусочек горящей деревяшки! Он заставляет вас забыть обо всем, кроме грозящей вам огненной опасности. Мир перестает существовать, сужаясь до размеров крохотного, алеющего уголька. И вы послушно пляшете под его трескучую дудку.

А теперь представьте, что на вас внезапно прыгнул целый костер, в единое мгновение обняв своими многочисленными ярко-рыжими щупальцами! Наполненное пером и пухом гнездо Некрополита вспыхнуло, как высушенный солнцем июльский лес, и он сделал именно то, что делает каждый из нас, когда сталкивается с огнем, – попытался сбить пламя руками.

Не успев перестроиться, оглушительно хрустнули суставы, неестественно выворачивая сразу три пальца. Ровно три мертвеца мгновенно рухнули на пол, чтобы больше не подняться. Остальные мальчишки беспорядочно заметались, повинуясь хаотичным взмахам жирных рук. В этом броуновском движении они налетали друг на друга, сталкивались лбами, падали на пол и топтались по упавшим. Им не было никакого дела до освободившейся пленницы и бегущего к ней Герки. Лишенные контроля послушные мертвецы уподобились стаду овец – дурному, неуправляемому стаду. Их пастух полыхал не хуже дымных факелов, освещающих просторное помещение, и под потолком метался его полный боли и ужаса вопль.

Каким-то чудом Воронцов не столкнулся ни с одним из слуг Некрополита, хотя их непредсказуемо швыряло в разные стороны. Оказавшись возле Лили, он схватил ее за руку, увлекая за собой. Теперь она со всем своим опытом, всеми знаниями была ведомой, а он вытаскивал ее из обезумевшего ада. В этой суете едва ли кто-то обратил внимание, что прибитые к столу остатки Лилиной майки там и остались. Только отбежав от хаотично снующих покойников, Герка заметил, что его спутница осталась в одних коротеньких джинсовых шортах. Проклятый сумрак не только ничего не скрывал, но всячески подчеркивал. Поспешно отвернувшись юноша через голову содрал с себя футболку.

– Вот… надевай, – он, не глядя, сунул смятый ком за спину.

Она долгое время не брала одежду, а потом совершенно неожиданно прижалась к Геркиной голой спине, уткнувшись лбом в его шею. Для этого ей наверняка пришлось встать на цыпочки. Не зная, как себя вести, юноша застыл, не смея, да и не желая прерывать это дивное ощущение прикосновения двух обнаженных тел. Девушка отстранилась сама. Но перед тем как надеть футболку, она осторожно поцеловала своего спасителя. Чуть ниже левой лопатки.

В самое сердце.

* * *

Горелый Цех напоминал поле боя. Почти три десятка тел изломанными куклами валялись на полу перед внушительным пепелищем. В этом можно было даже разглядеть некий страшный узор, создающий общую картину гибели небольшого уродливого общества, созданного безумным священником. Воздух пропитался запахом паленого мяса и, как ни старался Герка отделаться от этой мысли, навевал мысли о шашлыках. Возбужденный обонятельными рецепторами желудок требовательно урчал.

Обожженный Некрополит вздымался над пеплом и золой, словно туша выбросившегося на берег кита. Немыслимо, но он все еще был жив.

– Я на секунду, – коротко бросила Лиля. – Надо закончить это дело. А то другого случая может не представиться.

Переступая через мертвые, теперь уже по-настоящему мертвые тела, она отыскала на полу оброненный в суете нож. Сгоревшее «гнездо» все еще излучало сильный жар, и подобраться к Некрополиту оказалось не так-то просто. Герка едва ли удивился ее цинизму, когда девушка подтащила одного из мертвых мальчишек, чтобы использовать тощее тело вместо мостика, и прошла по его спине к тяжело дышащему жирному телу. Высокая температура заставляла кожу трупа шипеть и съеживаться. Втыкая нож в черную глазницу, обрамленную жареной плотью, Лиля даже не изменилась в лице. С бледной решимостью она твердо удерживала дергающуюся рукоять, пока не удостоверилась, что Некрополит действительно мертв.

К ней полностью вернулось самообладание. Спрыгивая с импровизированного мостика, она уже что-то насвистывала под нос. Побродив между вповалку лежащих трупов, она стянула с одного майку поцелее и протянула ее Герке.

– Вот. Нечего по Сумеречам топлесс расхаживать, – она тоскливо покосилась на ошметки своей футболки. – Блин, авторский принт, стопроцентный хлопок… Не человек ты, Герка, а сто рублей убытка!

Герка сам не ожидал от себя такого, но снятую с мертвяка майку он надел без всяких колебаний. Одежда оказалась почти впору. Его ничто не тревожило, не грызло. События, которые еще вчера привели бы его в ужас, теперь воспринимались как должное. Покидая Цех, наша парочка увлеченно болтала и смеялась, точно ничего не произошло. Однако и он, и она старательно избегали темы Некрополита и его деток.

– Я же говорила – полвека не проходит! – пиная подвернувшуюся под ноги головню, назидательно сказала Лиля. – Некоторые ничему не учатся…

Лишь на самом выходе из зала девушка обернулась, пристально вглядываясь в дымящуюся кучу в окружении гаснущих факелов.

– Некрополита спалил! – пробормотала она еле слышно. – Спалил к чертовой матери! Охренеть…

В голосе ее недоверие в равных долях перемешалось с восхищением.